Текст книги "История философской мысли Беларуси"

Галина Ивановна Малыхина, Владимир Иосифович Миськевич, Наталья Александровна Кутузова и др
История философской мысли Беларуси

Допущено

Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебного пособия для студентов учреждений высшего образования по гуманитарным специальностям

Авторы: Г.И. Малыхина, В.И. Миськевич, И.Ф. Габрусь, Н.А. Кутузова, Я.В. Тарасюк, А.А. Минеева

Рецензенты:

кафедра философских наук и идеологической работы Академии управления при Президенте Республики Беларусь;

доктор исторических наук, профессор О.Г. Буховец;

доктор культурологии, профессор А.И. Смолик

Введение

Философия является формой осмысления национальных культурных традиций. Будучи целостной, всеохватывающей картиной мира, она выполняет роль стратегического ориентира в формировании мировоззрения и духовной культуры личности. Отечественная философия призвана внести свой вклад в осмысление и анализ проблем современного белорусского социума.

Самосознание любого народа уникально. Его своеобразие определяется множеством взаимосвязанных и взаимодействующих факторов. Их можно разделить на две группы: внешние и внутренние. К первым относятся природа и социокультурное окружение.

Природа накладывает свой отпечаток на виды и способы хозяйственной деятельности, профессиональную структуру общества, типы жилища, одежду, образ жизни людей и т. д. Она в существенной мере определяет мировоззрение и мировосприятие народа, проявляясь в его общественной психологии, архетипах, мифах, сказках, фольклоре, обрядах, празднествах. Социокультурное окружение – это государства, этносы, их культуры, с которыми данная социальная общность взаимодействует и на идущие извне вызовы (экономические, политические, военные, духовные) находит и дает ответы. Эти ответы могут иметь форму творческой ассимиляции приходящих (привносимых) извне верований, рациональных теорий, стилей искусства, законодательных систем, социальных институтов, технических новшеств и т. д., что запечатлевается в самосознании народа и отражается на его исторической судьбе. То же происходит и относительно вызовов, порождаемых второй группой факторов, обусловленных внутренними противоречиями общества (демографическими, политическими, религиозными, культурными и др.). После их разрешения социум обретает внутреннюю устойчивость, динамизм и увеличивает свой адаптационный потенциал в ситуациях разновекторного давления.

Поиск адекватных ответов на внешние и внутренние вызовы связан прежде всего с деятельностью творческого меньшинства (в современной терминологии – национальных элит). В отдельных случаях внешние импульсы, инициируя активность национальных элит, становились весьма эффективным источником социального обновления. Примеры подобного рода можно найти в истории многих стран Европы и Азии. Однако опыт истории свидетельствует о том, что далеко не всегда такая деятельность оказывалась успешной. Многие, даже великие империи и государства далекого и недавнего прошлого ушли в небытие именно потому, что властвующие элиты так и не сумели дать ответ на вызовы своего времени.

Однако исчезновение государств, элит не означает исчезновения народов. Они остаются в истории, сохраняя свою идентичность, свое самосознание. Самосознание народа (осознание, узнавание самого себя) иногда сводят лишь к рациональным формам – социально-философским учениям, конкретно-научным теориям, идеологиям, правовым и политическим доктринам, эстетическим концепциям. Но подобно тому как об отдельном человека нельзя судить на основании того, что он сам о себе думает, точно так же нельзя судить и об обществе лишь по высшим формам его духовной культуры (К. Маркс).

Существуют глубинные пласты неявного, невербального знания, связанные с чувствами, воображением, интуицией, бессознательным, верой – например, знания об уместности проявления тех или иных чувств в различных жизненных ситуациях; знания о традициях и способах следования им; знание о Боге; коммуникативные знания; «знания» совести; интуитивные знания и т. п. Эти знания существуют в виде структурированных «коллективных представлений» (Э. Дюркгейм). При этом в разных обществах, социальных группах мозаика их различна. Следование им в соответствии с принятыми ожиданиями – необходимая предпосылка социальной солидарности и взаимопонимания между людьми. Таким образом, когда речь идет о co-знании, надо понимать, что модальность образующих его знаний может быть очень разной. И только взятые в единстве все формы знаний могут характеризовать этническое (национальное) самосознание. Стало быть, кроме интеллектуалов (и задолго до них) любой этнос создает (чаще всего стихийно-бессознательно, как результат ответов на вызовы среды) образ самого себя, выраженный в мифах, сказаниях, легендах, преданиях, песнях, коллективных представлениях и т. д. Особенность этого образа в том, что в нем сливаются воедино рациональные и чувственные, ценностные и поведенческие моменты. «Смотрясь» в него и «отражаясь» в нем, как в зеркале, человек самоидентифицирует себя, различает «своих» и «чужих». Этот слой (уровень) самосознания принято именовать ментальностью или менталитетом народа. В научной литературе существует много трактовок данного понятия[1]1
  Их анализ см.: Королев, А. А. Этноменталитет: сущность, структура, проблемы формирования / А.А. Королев. М., 2011.


[Закрыть]. Выделим точку зрения философа Д.В. Полежаева, который считает, что менталитет – это устойчивая во «времени большой длительности» (Ф. Бродель) система образов человека и внутренних глубинно-психических социокультурных установок общества, формируемая (и функционирующая) как под воздействием внешних условий, так и в процессах его внутренней самоорганизации. В структуре менталитета выделяются горизонтальная и вертикальная составляющие. К первой относятся такие «блоки», как восприятие, оценка, поведение; ко второй – социальные установки индивидуального и коллективного бессознательного (природная, хозяйственно-экономическая, правовая, национально-патриотическая и др.), определяющие отношение человека к окружающим его явлениям, событиям, процессам[2]2
  Полежаев, Д.В. Феномен менталитета общества: сущность и понимание / Д.В. Полежаев // Знание. Понимание. Умение. 2010. № 3. С. 119–120.


[Закрыть].

Менталитет является относительно постоянной исторической величиной. И даже когда по мере развития социума появляются внутренне дифференцированные формы «высокой» культуры – философия, теология, наука, искусство и др., его своеобразие в значительной мере определяется глубинными структурами самосознания. Вот почему в современном мире, несмотря на набирающие силу процессы глобализации, интеграции и рационализации, сохраняются межэтнические различия даже в рамках отдельных стран, не говоря уже о цивилизационных различиях. Однако все течет, все изменяется, в том числе и ментальность народов. Это может происходить стихийно – под воздействием внешних обстоятельств, а может и целенаправленно – в результате соответствующей деятельности социальных институтов (например, политики государства). Суть их – обеспечить более эффективную адаптацию общества к вызовам и ритмам истории.

Наша страна переживает время больших перемен. Динамика и успешность социального обновления зависят (и будут зависеть) от сцепления и взаимодействия самых разнообразных факторов – и объективных, и субъективных. Одним из важнейших среди них является самосознание народа, его менталитет.

Феномен национального менталитета является «сквозной» проблемой, которая должна учитываться при разработке государственных программ модернизации (в том числе инновационного развития страны), при структурной перестройке экономики, принятии управленческих решений, создании и «запуске» механизмов социальной самоорганизации, поддержке предпринимательства и бизнеса, в практике обучения и воспитания и т. д. Именно творческий потенциал народа, его воля к действиям как организующая и побуждающая сила определяют успешность и конкурентоспособность страны. Задача «субъективного фактора» (институтов управления) – обеспечить необходимые для этого условия: правовые, организационные, финансовые, административные. Но прежде необходимо знать, что собой представляет этот социальный ресурс, что от него следует ожидать и какие возможные коррективы в него следует внести, для чего необходимо его исследование, в нашем случае – белорусского менталитета. Без этого нельзя эффективно проводить в жизнь реформы. Учеными-белорусистами осуществлена большая работа по изучению разных аспектов национального самосознания[3]3
  См., напр.: Жураулёў, В.П. На шляху духоўнага самасцвярджэння / В.П. Жураўлёў. Мінск,1995; Лыч, А.М. Беларуская нацыя і мова / А.М. Лыч. Мінск, 1996; Мікуліч, Т.М. Мова і этнічная самасвядомасць / Т.М. Мікуліч. Мінск, 1996; Салееў, В.А. Нацыянальная самасвядомасць і мастацкая культура / В.А. Салееў Мінск, 1990; Чернявская, Ю.В. Народная культура и национальные традиции /Ю.В. Чернявская. Минск, 2009 и др.


[Закрыть]. В последнее время в данный процесс активно включились социологи[4]4
  См.: Кириенко, В.В. Менталитет современных белорусов как фактор общественного реформирования / В.В. Кириенко // Социология. 1999. № 1; Русецкий, А.В. Патриотические ценности студенческой молодежи в условиях социальной трансформации / А.В. Русецкий, Л.А. Гащенко // Социология. 2000. № I; Местовский, Н.А. Состояние политической культуры студенческой молодежи в современном трансформирующемся обществе / Н.А. Местовский // Социология. 2000. № 2; Фабрикант, М.С. Объяснительные ресурсы имплицитных теорий национальной идентичности у белорусских студентов / М.С. Фабрикант // Социальный психолог. 2008. № 1 и др.


[Закрыть]. Об этом речь идет в первой главе работы. До середины XX в. основной социальной группой белорусского общества было крестьянство. Вместе с тем сводить историческое самосознание белорусского народа к ментальности его основной части – крестьянства едва ли корректно. В историко-культурном наследии Беларуси значительное место принадлежит творчеству интеллектуальной элиты, в том числе философам. Труды отечественных мыслителей XVI–XIX вв. по политико-правовым и социально-нравственным проблемам не утратили своей актуальности и поныне. Однако долгое время они оставались практически неизвестными широкой общественности. Становление и эволюция институциональных форм белорусской государственности и культуры в ХХ-ХХІ вв. открывают реальную перспективу «встречи» двух потоков национального самосознания – народной культуры и рациональных форм теоретической рефлексии. Результатом ее должно стать конструирование новых образов Беларуси и белоруса. Свой вклад в этот «процесс» призвана внести и философская культура.

Философия как теоретическая система мировоззренческих знаний принимает самое непосредственное участие в процессах трансформации национального самосознания, формировании новых потребностей молодого поколения. Чтобы ответить на вопрос, какая философия нужна белорусам, следует вернуться к истокам исторической традиции – прежде всего к «эпохам возрождения», «точкам» ее роста, – подвергнуть анализу недавнее прошлое, осмыслить формирование новых европейских и постсоветских реалий, уяснить место и роль суверенной Беларуси в изменяющемся мире. Сравнивая себя с соседями, мы видим, что немецкая, французская или английская философия изучает прежде всего собственные проблемы, а не комментирует или приспосабливает «чужие» концепции к собственной культурной и философской традиции. Там выражен, скажем так, «дух» той или иной нации. Стало быть, белорусская философия в определенной степени также должна быть средоточием национального духа и также должна «уметь выразить себя перед миром» (Р. Тагор). Вместе с тем она является активной участницей формирующегося нового духовного миропорядка на просторах СНГ и современной Европы. Это означает, что национальная философия должна быть относительно автономной духовной сферой, но связанной с мейнстримом развития мировой философии. Только так она может подтвердить свою практическую значимость и стать неотъемлемым компонентом национальной культуры и идентичности, с одной стороны, и интегральным аспектом современных духовно-интеллектуальных процессов – с другой. (Рассмотрению традиции философствования в Беларуси посвящена глава 2 книги.)

Отечественная социальная и культурная динамика в исторической ретроспективе была обусловлена перманентными внешними вызовами, чаще всего несоизмеримыми по силе давления с возможностями адекватных на них ответов белорусского общества и государства. Это в существенной мере деформировало органическое взаимодействие структур и процессов национальной социальной и духовной синергии (содержание данного понятия будет раскрыто ниже). В ситуации обретения белорусским народом государственной независимости интенции социокультурной трансформации (в том числе национального самосознания) во многом зависят (и будут зависеть) от актуализации («запуска») механизмов социальной самоорганизации, преодоления исторических разрывов социальной и духовной синергии и порожденных этими обстоятельствами различных форм отчуждения человека (от собственности, власти, исторической традиции, культуры, права, языка, личностного достоинства и т. д.). (Об этом пойдет речь в главе 3 учебного пособия.)

Наконец, в приложении читателям будет дана возможность поразмышлять над актуальными проблемами бытия и культуры белорусского общества (как в его прошлом, так и в настоящем и будущем) вместе с современными белорусскими авторами, статьи которых представлены для обсуждения в полном или сокращенном виде.

Основной целью учебного пособия «История философской мысли Беларуси» является формирование универсальных социально-философских, конкретно-научных, гражданских и личностных компетенций, обеспечивающих активное и заинтересованное участие будущих специалистов в строительстве и укреплении белорусского государства и структур гражданской самоорганизации общества, инновационном развитии страны и трансформации национального самосознания. В результате студенты должны знать:

• причины, факторы и закономерности национального строительства в Европе;

• основные этапы этногенеза и этнического самосознания белорусов;

• ключевые понятия и категории белорусской социокультурной синергии;

• базовые ценности белорусского народа;

• исторические и культурные особенности отечественной интеллектуальной традиции;

• персоналии, основные периоды, содержание и логику развития философской мысли Беларуси;

• круг проблем и задач, над которыми работают современные белорусские философы;

• взаимосвязь институциональных и спонтанных факторов в процессе формирования современной белорусской ментальности.

Они должны также уметь'.

формулировать и аргументированно излагать суть основных тенденций, закономерностей и проблем белорусской социокультурной динамики;

• анализировать и интерпретировать взаимосвязь исторических и современных факторов формирования белорусского национального самосознания;

• применять социально-философские и конкретно-научные знания для анализа актуальных проблем национальной самоидентификации;

• выявлять взаимосвязь общего и особенного в историческом развитии философской мысли Беларуси;

• характеризовать своеобразие, содержание и основные направления современного белорусского философского дискурса;

• обосновывать значение и роль философии в трансформации национальной ментальности, адекватной вызовам современности;

• защищать и приумножать национальные культурные ценности;

• осуществлять осмысленный ценностный выбор, формулировать и определять свою жизненную позицию.

Учебное пособие подготовили: канд. филос. наук, доцент Г.И. Малыхина – введение, заключение, § 2.8; канд. филос. наук, доцент В.И. Миськевич – введение, заключение, гл. 1, 3; канд. филос. наук И.Ф. Габрусь – § 2.8; канд. филос. наук, доцент Н.А. Кутузова – § 2.4, 2.5; мл. науч. сотр. Я.В. Тарасюк – § 2.1–2.3; преп. А.А. Минеева – § 2.6, 2.7.

Глава 1
Социально-политический и культурно-исторический контекст формирования и развития самосознания белорусского народа

Як ад нараджэння звяры, што ходзяць у пустыні, ведаюць ямы свае; птушкі, што лятаюць у паветры, ведаюць гнёзды свае; рыбы, што плаваюць па моры і ў рэках, чуюць віры свае; пчолы і тым падобныя бароняць вуллі свае, – так і людзі, дзе нарадзіліся і ўскор млены, да таго месца вялікую ласку маюць

Ф. Скарына

1.1. Этносы и нации. Теория и практика национального строительства в Европе

Вторая половина XXначало XXI в. ознаменовалось рядом эпохальных геополитических событий – исчезновением советской коммунистической системы, распадом СССР, появлением десятков новых независимых государств. Эти масштабные трансформации резко активизировали проблему научного осмысления и переосмысления старых «образов» и представлений о народах, нациях, этнических группах и сообществах, в том числе входивших ранее в состав исчезнувших государственных образований. До 1970-х гг. роль этнического фактора в политических процессах учитывалась мало. В западных демократиях исповедовался либеральный принцип этнокультурного нейтралитета государства – приоритет прав и свобод индивида над правами социальной группы. Этот принцип и соответствующий ему подход к решению этнических проблем был закреплен в Уставе ООН, Всеобщей декларации прав человека, других основополагающих международных документах. Однако последние десятилетия мировой истории показали, что права солидарности (права социальных групп) приобретают все большее значение. Вместе с тем попытки их практической реализации нередко сопровождаются насилием и усилением региональной напряженности (Ближний Восток, Кавказ, Балканы, отдельные страны Европы). Данные явления обусловливают актуальность и важность теоретического осмысления этнических процессов и прав этносов на социокультурное и политическое самоопределение.

Идеология в области этнонациональных отношений в СССР вырабатывалась в верхних эшелонах власти. Ее суть сводилась к декларативному признанию равноправия наций (в том числе их права на самоопределение), с одной стороны, а с другой – жесткому отслеживанию и контролированию любых попыток самостоятельного проведения в жизнь национальнокультурной политики субъектов Союза. Ученым оставалось лишь комментировать принимаемые «верхами» решения. Ставка на формирование новой исторической общности – советского народа, как показал исторический опыт, была несостоятельной. Накопившиеся этнические проблемы (территориальные, расовые, культурные, социально-психологические, языковые) создали тот взрывной потенциал, «разряд» которого привел к дезинтеграции Советского Союза.

В настоящее время проблематика этнологии (науки об этносах, народах) и связанных с ней этнополитологии, этнопсихологии, этнолингвистики активно разрабатывается западными учеными. Отечественная наука к систематическому, идеологически неангажированному исследованию национальноэтнических проблем только приступает. Их объективное теоретическое понимание важно и с точки зрения выработки практикоориентированной стратегии развития белорусского общества и государства. Модернизация и адекватный ответ (в виде законов, государственных программ, инвестиций и действий) на вызовы глобализации со стороны суверенного белорусского государства должен базироваться, с одной стороны, на научно обоснованных концепциях, а с другой – на реальных интересах белорусского социума.

Этнос – специфическая социальная группа, которая возникает в ходе естественноисторического процесса. В научной литературе существует немало определений этноса, однако, как отмечают исследователи[5]5
  Гумилев, Л.Н. Биосфера и импульсы сознания / Л.Н. Гумилев // Природа. 1978. № 12. С. 97–98; Бромлей, Ю.В. Очерки теории этноса / Ю.В. Бромлей. М., 1983. С. 16–17.


[Закрыть], адекватно понять его можно

только установив базовые, системные признаки. К базовым системным признакам относятся:

• общее биологическое происхождение (его члены верят, что произошли от общих предков);

• общая территория, на которой протекает хозяйственная и социокультурная деятельность этноса (с течением времени в силу различных исторических метаморфоз территория первоначального этногенеза может не совпадать с территорией последующего проживания этнического сообщества, что может являться источником многочисленных конфликтов). Общность территории (ее ландшафт, климат) определяют специфический физический тип человека, психический склад этноса, отчасти его самоидентификацию;

• психологические черты, архетипы восприятия, верования, стереотипы поведения, системы родства, социальные отношения и взаимодействия формируют чувство этничности на глубинном, коллективно-бессознательном уровне;

• культура (материальная, социальная и духовная);

• язык (предпосылка и способ осознанного существования этноса).

Способность этноса выделять и противопоставлять себя другим этническим сообществам, различать «своих» и «чужих» является маркером (этноопределяющим признаком) сформировавшегося этнического самосознания. Внешне оно выражается в самоназвании. Совокупность всех вышеназванных признаков этноса, так или иначе проявляющихся в поведении этнофоров, т. е. носителей основных этнических черт, лежит в основе его самоидентификации. Только специфическое сочетание вышеназванных признаков, а также выделение ведущих среди них (у одних этносов это может быть язык, у других – быт, у третьих – черты поведения и т. д.) позволяет выявить и понять своеобразие этноса как явления биосоциального.

На высшем уровне своего развития этнос (если удается) создает собственную государственность и превращается в нацию (этнонацию). Вместе с тем этническое меньшинство, живущее в составе доминирующего национального государства, также может превратиться в нацию, если достигнет достойного политического статуса и удовлетворения своих особых прав[6]6
  Налчаджян, А.А. Этнопсихология / А.А. Налчаджян. СПб., 2004. С. 20.


[Закрыть].

В этом случае этногенез приобретает новое качество. В донациональных сообществах этническая идентичность формировалась в основном стихийно и закреплялась в традиционных формах и способах жизнедеятельности социальной группы. С обретением же государственности эти формы и способы, а также содержание сознания, самосознание этноса начинают целенаправленно конструироваться и изменяться. В этнологии XX в. возникло даже примечательное направление – конструктивизм, сторонники которого полагают, что нация создается в соответствии с определенными целями, ценностями и интересами, а акторами данного процесса являются социальные элиты и интеллигенция.

«Веком национализма» традиционно считается XIX в. Импульс к строительству современных наций-государств в Европе был дан Великой французской революцией. Ее идеологи наделили понятие «нация» принципиально новым содержанием и тем самым осуществили замену самого субъекта нации. Не менее интенсивно процесс нациообразования шел и в XX в. В результате распада мировой колониальной системы и масштабной национально-государственной «перестройки» социалистического лагеря в мире появилось около сотни новых государств, в том числе 23 в Европе и экс-советской Евразии. Этнополитические процессы, которые наблюдаются в современном мире, дают все основания предполагать, что «топлива в националистическом реакторе хватит еще не на одно десятилетие нового столетия»[7]7
  Буховец, О. Эра национализма и особенности образования наций в Европе (Часть первая) / О. Буховец // Современная Европа. 2008. № 4. С. 33.


[Закрыть].

Термин «нация» (от фр. nassi – рожден) в средневековой традиции употреблялся достаточно широко и означал родовую общность. Однако критерии отнесения индивидом себя к той или иной «нации» были достаточно произвольными. Так, ученые мужи Сорбонны XIII в. полагали, что итальянцы, испанцы и греки принадлежат к «галльской» нации, а немецкие, польские и скандинавские студенты, учившиеся в университетах Англии, входят в состав английской нации[8]8
  Алыперматт, У. Этнонационализм в Европе / У Альтерматт. М., 2000. С. 33.


[Закрыть]. Согласно документам Констанцкого церковного собора (1414–1417), к «германской нации» наряду с немецкоязычными духовными иерархами относилось духовенство Англии, Венгрии, Польши, а в состав «итальянской нации» были включены представители Греции, Славонии и Кипра[9]9
  Там же.


[Закрыть].

Самым главным было то, что в эпоху Средневековья право называть себя «нацией» принадлежало лишь высшим сословиям. Подавляющее же большинство населения, т. е. массы «простых подданных», подобным правом не обладало. Вот почему эпохальным событием европейской истории стало то, что в 1789 г. французское «третье сословие» (в лице своих идеологов) объявило себя нацией, а Французская академия дала принципиально новое определение, послужившее впоследствии основой для утверждения концепта гражданской политической нации. Согласно этому определению, нация – это совокупность всех жителей «одного и того же государства, одной и той же страны, которые живут по одним и тем же законам и используют один и тот же язык»[10]10
  Альтерматт, У. Этнонационализм в Европе. С. 33–34.


[Закрыть].

Данной идее с течением времени было суждено превратиться в фундамент социокультурной связанности и групповой идентичности, стать реальной основой продуцирования многочисленных образов «мы» и «других» – этносов, культур, конфессий. Идея нации открыла перед модернизирующейся Европой перспективу социального творчества и инновационных социальных преобразований.

Однако важно подчеркнуть, что в первоначальный период лишь либерально настроенное меньшинство интеллектуалов оказалось в состоянии исповедовать новые ценности. Чтобы их стало разделять большинство, понадобилось более столетия. Укоренение в массовом сознании идеи «народа-нации» требовало системных изменений в менталитете, самосознании народов и прежде всего формирования в общественном сознании народа коллективного образа и имени собственного («мы французы», «мы немцы», «мы чехи» т. д.). О том, насколько это было непросто, свидетельствует, например, тот факт, что даже в середине XIX в. во Франции с ее многовековой централизованной государственностью «всякий новопоселенец, прибывший из соседней округи, был чем-то вроде «иностранца» и вызывал подозрение и враждебность»[11]11
  Weber, Е. Peasant into Franchmen / Е. Weber // The modernization of Rural France. 1870–1914. Stanford, 1976. P. 90.


[Закрыть]. В Италии (и Германии) после создания государства национальная идея формулировалась вообще парадоксально: «Мы создали Италию, теперь нам нужно создать итальянцев»[12]12
  Хобсбаум, Э.Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в Европе / Э.Дж. Хобсбаум // Нации и национализм. М., 2002. С. 335.


[Закрыть], (применительно к Германии – «немцев»). Еще более сложной была аналогичная задача для народов России, Австро-Венгрии, Османской империи, не имевших своих государств вплоть до конца Первой мировой войны. В XIX в. усилиями политиков, правоведов, ученых, деятелей культуры были созданы национальные «мифосимволические комплексы». Будучи специфическими для каждой страны, они тем не менее содержали и общие типологические черты. Во-первых, нации изображались в них как существующие с незапамятных времен, а не как недавние политические оформления социокультурных различий. Во-вторых, они содержали в себе идею «пробуждения» нации, неизбежно наступающего после длительного исторического «сна». В-третьих, предполагалось наличие внутренних и внешних врагов, не заинтересованных в таком «пробуждении»[13]13
  Бройи, Дж. Подходы к исследованию национализма / Дж. Бройи // Нации и национализм. М., 2002. С. 206; Геллнер, Э. Пришествие национализма / Э. Геллнер. М., 2002. С. 173.


[Закрыть].

Важнейшее место в созданных «мифосимволических комплексах» принадлежало «национальным традициям». Решающую роль в их конструировании сыграла националистическая «колонизация истории, исходящая из современности»[14]14
  Смит, Э.Д. Национализм и историки / Э.Д. Смит // Нации и национализм. М., 2002. С. 256.


[Закрыть]. Заинтересованный подход к историческому материалу, в зависимости от конкретных задач социального мифотворчества, позволял либо «вспоминать» то, чего в истории не было, либо «забывать» в ней то, что было»[15]15
  Геллнер, Э. Пришествие национализма. С. 192.


[Закрыть]. Еще одним компонентом таких комплексов являлся пантеон выдающихся деятелей национальной истории. Это «грамматисты» – исторические персонажи, которые выпестовали язык, зафиксировали на нем отеческое предание; «отцы нации» – создатели государства; герои-победители; борцы за свободу; личности, внесшие значимый вклад в развитие общества и культуры. Важное воспитательное значение отводилось также знаменательным историческим датам и событиям, священным местам, государственным и культурным символам[16]16
  Тульчинский, С.Л. Нация или охлос? / С. Л. Тульчинский // Философские науки. 2011. № 5. С. 38–39.


[Закрыть].

Сконструированный национальный «мифосимволический комплекс» надлежало превратить в «факт» общественного сознания, используя систему образования, потенциал искусства, средства массовой информации, церковь, науку, праздники и церемонии. Практической реализацией этой задачи были заняты интеллектуалы, а весь процесс в целом направлялся и контролировался властью. Итогом должно было стать формирование нового типа личности и специфического (национального) самосознания.

Необходимым условием успеха проекта «народ – нация» стали программы всеобщего обучении. Они преследовали двоякую цель – подготовку квалифицированных кадров для развернувшейся в странах Европы модернизации и патриотическое воспитание молодежи. Достойное место отводилось формированию в массовом сознании образа Родины, появлению в менталитете народа чувства общенациональной солидарности. Важнейшая роль в этом процессе отводилась государственному языку, т. е. нормированному литературному языку.

В доиндустриальный период с характерным для него преобладанием замкнутых мирков сельского неграмотного населения эти задачи были неосуществимы. Так, во Франции централизация в языковой политике началась еще в XVI в. Однако и в середине XIX в. «для половины граждан страны французский оставался иностранным языком»[17]17
  Альтерматт, У Этнонационализм в Европе. С. 166.


[Закрыть].

С большими проблемами в последовательном продвижении «в народ» литературного немецкого языка через систему образования и средства массовой коммуникации сталкивалась и Германия. Язык сыграл важнейшую унифицирующую роль в выработке общенемецкого сознания, однако его диалекты (берлинский, баварский, саксонский и др.) сохранились и по сей день. Отметим, что политика национального строительства нередко принимала там жесткие формы, особенно когда речь шла об ассимиляции нетитульных этносов, т. е. национальных меньшинств. Например, в начале XX в. на польском языке (поляки – самое многочисленное из меньшинств Германии) было запрещено преподавание в народных школах и даже богослужение в костелах. Это делалось на немецком.

Рассмотренные выше аспекты национального строительства были связаны с политикой целенаправленного формирования либеральных ценностей в менталитете формирующихся новых социально-политических общностей. Подчеркнем, что практическая реализация идеалов Французской революции осуществлялась в контексте фундаментальных социально-экономических преобразований, вызванных к жизни промышленным переворотом и научно-технической революцией. Город и индустрия кардинальным образом изменили характер хозяйствования, систему социальных отношений, механизмы формирования власти, систему законодательства, способы коммуникации, характер внутренней миграции. Обусловленные этими процессами социальная мобильность и социальная динамика, свобода личности и установка на инновации стали характерной особенностью появившейся новой – техногенной – цивилизации. Принцип «народ – нация» законодательно был провозглашен главным источником власти в конституциях демократических стран Европы.

Современный исследователь У. Альтерматт процесс национального строительства в Европе подразделил на три временные зоны. К первой он отнес Англию, Францию, Швецию, Данию, Нидерланды, ко второй – Германию и Италию, а к третьей – Австро-Венрию, Россию и Османскую империю.

Естественно, что в силу специфических для каждой страны «стартовых условий» рассматриваемые процессы протекали по-разному в различных временных зонах национального строительства. Так, в странах первой временной зоны заметно уменьшились не только субэтнические, но и межэтнические культурно-ментальные различия. Например, в Великобритании была реализована модель создания политической нации британцев, а не этнокультурной нации англичан, ведь последняя предполагала бы «англизацию» шотландцев, ирландцев и валлийцев. Задача явно нереализуемая и сегодня. Одним из результатов этой модели явилось существенное потепление отношений между англичанами, с одной стороны, и шотландцами и валлийцами – с другой. Во Франции действовала этнокультурная ассимиляционная модель, которая требовала включения в общность «французов» также иноэтничных эльзасцев, бретонцев и корсиканцев не только в политическом, но и культурном смысле.