Текст книги "История философской мысли Беларуси"

В СССР начинается свертывание политики либерализации (НЭП, практика партийных дискуссий, право на инакомыслие, критика власти, свобода самовыражения, контакты с заграницей и т. д.) уже к концу 1920-х гг. Социальная и духовная синергия переводятся в режим одновекторного командно-волюнтаристского функционирования. Разрушаются механизмы социальной самоорганизации. Вся духовная жизнь общества берется под жесткий партийно-идеологический контроль и направляется на «правильную дорогу». Главными задачами провозглашаются индустриализация, коллективизация и воспитание трудящихся в духе пролетарского интернационализма. Это повлекло за собой смещение акцентов в национальной политике, а также в отношении к ориентированной на национально-демократические ценности интеллигенции. Последняя объявляется препятствием на пути советизации.

В 1930 г. инспирируется первый процесс над деятелями белорусской культуры по отработанному на Украине сценарию: они обвиняются в участии в некоем «Союзе освобождения Белоруссии». Среди арестованных – наркомы, ученые, писатели – всего более ста человек. Фабрикуется дело против Я. Купалы, которое он «закрывает» попыткой самоубийства. Тем не менее и его, и Я. Коласа вынуждают выступить в партийной печати с осуждением своей прошлой литературной деятельности и критикой национально-демократического движения[80]80
  Звязда. 1931. 14 снежня.


[Закрыть]. Подвергся преследованиям и вынужден был застрелиться первый президент Академии наук Белоруссии В. Игнатовский. Собственно, это и была идеологическая «точка» в процессе белорусизации.

В 1933 г. в борьбу с «нацдемовщиной» в Беларуси включается Москва. Газета «Правда» уже своим заголовком ставит перед республиканским руководством прямую задачу «очистить наркомат Наркомпроса Белоруссии от классового врага»[81]81
  Правда. 1933. 2 марта.


[Закрыть]. В результате тотальной «чистки» из партии было исключено около 10 тыс. человек – в основном интеллигенция. В следующем году «раскрывается» террористическая организация «Белорусский национальный центр». Репрессиям подвергся 161 человек. «Врагов» отыскивали всюду. К. Пономаренко, первый секретарь ЦК КП(б)Б, в письме к Сталину называет республиканский союз писателей «центральным штабом нацфашистской пропаганды». Были репрессированы 238 литераторов. «Национально-фашистскими элементами» оказался «замусорен» и белорусский театр.

Волна репрессий прокатилась также по научным учреждениям республики. Были расстреляны президент АН БССР П. Горин (Коляда), вице-президент В. Щербаков, 26 академиков и 6 членов-корреспондентов. Целые научные подразделения – Институт философии и советского строительства, Физико-технический институт, Институт экономики были закрыты из-за отсутствия сотрудников[82]82
  Возвращенные имена. Сотрудники АН Белоруссии, пострадавшие в период сталинских репрессий. Минск, 1992. С. 12–14.


[Закрыть]. В итоге тонкий, еще только формирующийся культурный слой национальной элиты, образовавшийся в годы «национализации», понес колоссальные потери.

В соответствии с генеральной линией партии на слияние наций и воспитание нового – «советского» человека, формирование новой исторической общности – «советского народа» начинается процесс дебелорусизации. Принципиальное значение в этом плане имели два события. Первое – реформа белорусского правописания (1933), целью которой было «воспитание трудящихся масс в духе пролетарского интернационализма» путем приближения лексических и грамматических норм белорусского языка к русскому. Этот, по существу политический, акт по отношению к языку явился одним из оснований набравшего с течением времени силу национального нигилизма. Второе – перевод обучения в школе на русский язык. К 1940 г. в большинстве белорусских школ обучение в V–X классах велось на русском. Полностью русскоязычными были все 25 вузов.

В республике высшая школа ежегодно готовила тысячи высококвалифицированных специалистов для всех областей народного хозяйства, что вело к существенному повышению общего интеллектуального потенциала народа. По численности студентов на 100 тыс. населения – 24 человека – Беларусь в предвоенные годы опережала Германию, Италию, Францию[83]83
  Белорусская ССР. Краткая энциклопедия: в 5 т. Т. 3. Минск, 1980. С. 26.


[Закрыть]. Абсолютное большинство студентов в вузах были белорусы. Это обстоятельство важно подчеркнуть в связи с возможностью получения образования белорусской молодежью в «усходніх крэсах» Польши. В Виленском университете процент студентов-белорусов в период 1919–1937 гг. составлял 0,9–2,8 % от общего числа обучающихся[84]84
  Беларусь!. Вытокі і этнічнае развіццё: у 6 т. Т. 4. С. 297.


[Закрыть].

В Западной Беларуси продолжалась политика тотальной полонизации белорусского населения. К 1938 г. были закрыты все белорусскоязычные средние школы. Польские власти по отношению к белорусам с зеркальной точностью копировали политику «второго рейха», в котором, напомним, полякам (а они были самым многочисленным этническим меньшинством в Германии) запрещалось обучать детей на родном языке и даже вести богослужение в костелах. В этом смысле для советских властей идеологически выигрышной была демонстрация своей национальной политики, что в определенной мере содействовало продолжению процесса белорусизации. Ее своеобразный «ренессанс» пришелся на время воссоединия белорусских земель. В западных регионах обучение в большинстве школ переводится на белорусский язык. До войны там был открыт целый ряд высших и средних учебных заведений, учреждений культуры.

Однако главным в гуманитарном образовании и воспитании рядовых граждан и национальной интеллигенции были отнюдь не гуманистические и национально-демократические ценности и идеалы, а большевистская идеология, основанная на догматизме, культе личности и классовой нетерпимости. Еще более воинственной и реакционной она стала в послевоенные годы.

Жестко контролировалась и направлялась не только деятельность ученых-обществоведов, но и художников. Социалистический реализм, героика борьбы и труда, руководящая роль партии – вот круг дозволенных тем. Табу было наложено на обращение деятелей культуры к национально-исторической проблематике, на лирику и просто реалистическое отображение действительности. Показательны в этом отношении идеологические процессы над А. Ахматовой и М. Зощенко.

Продолжением этой политики в Беларуси явилось изъятие из первого послевоенного издания сочинений Я. Купалы 160 его лучших произведений, в которых он воспевал национально-освободительные устремления народа[85]85
  Запісы. Беларускі інстытут навукі й мастацтва: у 25 т. Т. 17. Нью-Йорк, 1983. С. 40.


[Закрыть]. Вынуждена была писать покаянное письмо в ЦК КП(б)Б старейшая поэтесса Беларуси К. Буйло в связи с обвинением ее партийным руководством республики в «неправильном» понимании любви к Родине, выраженном в сборнике стихов «Світанне». Насильственное отлучение высокой (профессиональной) культуры, в том числе философии, от глубинных истоков и превращение ее в инструмент идеологического воздействия вело к деградации самой культуры и деформации национального самосознания.

Данный процесс усилился в связи с вымыванием белорусского языка из школьного (на всех уровнях обучения) и профессионального образования. К началу 1950-х гг. этот процесс зашел так далеко, что стал предметом специального рассмотрения на пленуме ЦК КПБ (июнь 1953 г.). Были даны соответствующие поручения Министерству образования, советским органам на местах. Однако практических последствий эта директива почти не имела. В отношении вузов из-за отсутствия соответствующих кадров преподавателей этот вопрос даже не обсуждался. Беспредельное господство русского языка привело к тому, что значительная часть населения стала воспринимать его уже не только как средство повседневного общения, но и как родной.

В по еле сталинский период ситуация в культуре начинает меняться. Процессы духовной синергии становятся сложнее и разнообразнее. Но политика русификации продолжалась. Дополнительный импульс ей сообщил приезд в Минск на празднование 40-летия БССР Н. Хрущева в 1959 г. В своей речи он сформулировал программный тезис политики партии в языковом вопросе: «Чем раньше мы будем говорить по-русски, тем быстрее построим коммунизм»[86]86
  Правда. 1959. 6 марта.


[Закрыть]. Должным образом оценив рвение местного партийно-государственного аппарата, он пообещал, что «Белоруссия первой придет к коммунизму». Для белорусского языка это означало превращение его в элемент декора на национальном портрете Беларуси.

Было бы, однако, неверно экстраполировать ситуацию в лингвистической сфере на процессы развития духовной культуры и формирование национального самосознания в целом, так как в это время намечается (особенно в искусстве, научно-гуманитарных исследованиях) поворот к национальной проблематике, реалистическому осмыслению и репрезентации белорусской социальной и духовной синергии. Литература, театр, кинематограф, музыка, изобразительное искусство, эстрадный жанр (особо следует выделить феномен «Песня-роў») в некоторой степени восстанавливают нарушенную традицию синергизма высокой культуры и народного творчества и выводят белорусскую культуру на уровень международного признания.

Большую работу в области исследований отечественной философской мысли, языка, истории, права, культуры, этнического самосознания осуществили белорусские философы, историки, этнографы, искусствоведы, правоведы, что также можно рассматривать как продолжение той традиции, которая была заложена деятелями белорусского национального возрождения начала века, учеными Инбелкульта. Вопрос в том, насколько органично достижения отечественной высокой культуры рассматриваемого периода стали достоянием массового сознания и маркером самоидентификации белорусского социума?

В 1992 г. Независимым институтом социально-экономических и политических исследований было проведено комплексное исследование «Развитие белорусской нации»[87]87
  См.: Ермолаев, Ю.С. Развитие белорусской нации: Анкета республиканского опроса / Ю.С. Ермолаев [и др.]. Минск, 1992.


[Закрыть]. Опрашиваемым по методу стандартизированного интервью задавалось множество вопросов, в том числе об их отношении к России и русским. Результаты исследования свидетельствуют, что представители титульной нации независимой уже в то время Беларуси не рассматривали русских как «других». Они включали их в «МЫ»-общность. А вот украинцы и поляки воспринимались как самые близкие, но «другие». В данном исследовании изучались и иные аспекты темы «Россия и русские». Так, отвечая на вопрос о ментально-культурной близости и предпочтительных для Беларуси партнерах по сотрудничеству, респонденты на первое место ставили Россию и русских. А на вопрос «Представляет ли опасность для белорусской нации то обстоятельство, что значительная часть белорусов разговаривает на русском языке?» в общей сложности 77 % опрошенных ответили «нет»[88]88
  Там же. С. 11, 12, 15.


[Закрыть].

Результаты данного социологического исследования следует оценивать диалектически, т. е. с пониманием конкретно-исторических обстоятельств подобного положения вещей и без излишнего алармизма. Дело в том, что в рамках советской национальной политики делалась ставка, с одной стороны, на безусловное развитие каждой советской нации и народности, а с другой – на модернизацию нерусских республик, стремление поднять их экономику до уровня самой России. Реализуя эти задачи, советский режим, как пишет английский русист Д. Дивен, на окраинах страны «сам создал нации из в большинстве неграмотных клановых и племенных обществ»[89]89
  Ливен, Д. Российская империя и Советский Союз как имперские государства / Д. Ливен // Европейский опыт и преподавание истории в постсоветской России. М., 1999. С. 191.


[Закрыть]. Модернизационные трансформации, в том числе индустриализация, урбанизация и культурная революция, осуществлялись в контексте политики русификации. Это был естественный процесс в том смысле, что реализовать столь масштабный проект можно было лишь на основе развитых форм культуры и средств коммуникации. Важнейшим среди них был русский язык.

Следуя догмам «ленинской национальной политики», советская власть, однако, не допустила полной ассимиляции белорусов (и украинцев) в русском народе. Хотя это вполне могло бы произойти, о чем свидетельствует факт «перехода в русские» белорусов Смоленщины и Псковщины, оказавшихся по итогам «нарезки» территорий союзных республик в РСФСР. И такая ассимиляция, как подчеркивают Д. Фурман и О. Буховец, была бы не более «неестественным и преступным актом этноцида», чем «растворение» провансальцев во французской нации, сицилийцев и сардинцев – в итальянской, баварцев – в немецкой[90]90
  Фурман, Д.Е. Белорусское самосознание и белорусская политика / Д.Е. Фурман, О.Г. Буховец // Свободная мысль. 1996. № 1. С. 60.


[Закрыть]. Реальные же факты таковы: белорусы в XX в. обрели статус титульной нации, собственную государственность (de jure), БССР стала одной из равноправных республик Союза, страной – учредительницей ООН (пусть и чисто формально). Так что идея «белорусская нация – государство» в ее гражданско-государственной версии состоялась, даже если не все вполне это осознают, а вот культурно-лингвистический аспект этого процесса оказался деформированным. Белорусский язык был почти полностью вытесненен из системы образования, государственного делопроизводства, СМИ и живого общения. По результатам опросов, в начале 1990-х гг. в качестве разговорного его использовали всего 1,5–2 % горожан[91]91
  Літаратура і мастацтва. 1991. 20 снежня.


[Закрыть]. Естественно, что и потребителем продукции национального духовного производства оставалась лишь незначительная часть населения страны.

В целом итог «национализации по-советски» выглядит несколько парадоксально. Белорусское общество начала XX в. (в основной массе это крестьяне) было носителем традиционной народной культуры и «беларускамоўным». Но при этом оно весьма смутно осознавало свою «самость», хотя и не идентифицировало себя ни с русскими, ни с поляками. Высокие формы культуры создавались немногочисленной национальной интеллигенцией на формирующемся литературном белорусском языке. Синтез этих культур носил эволюционный характер, а становление нации шло в рамках этнокультурной модели. После провозглашения БССР в результате административно-командных действий государства (через институты управления, судопроизводства, систему образования, Академию наук, учреждения культуры, средства массовой информации и т. д.), а также спонтанной активности патриотически настроенной интеллигенции были заложены основы для масштабной белорусизации национальной жизни и формирования многомерной национальной духовной синергии. Принципиальное значение в этом смысле имело первое десятилетие советской истории. Однако смещение идеологических акцентов в национальной политике советской власти привело к существенному вымыванию корневых основ самоидентификации белорусского социума и его замещению «интернациональным» содержанием. В результате белорусские советские горожане общались по-русски, плохо или совсем не говорили на белорусском литературном языке, но четко осознавали, что они белорусы, а их родной язык – белорусский. Подобного рода противоречие в национальном самосознании означает, что процесс национального строительства в рамках советской модели «самоопределения наций» остался незавершенным.

Подытожим изложенное в предыдущих параграфах и эксплицируем содержание глубинных пластов этнического самосознания белорусов. Национальное самосознание любого народа обладает сложной многоуровневой структурой, в которой, в частности, можно выделить формы высокой культуры, зафиксированные в произведениях искусства, этических концепциях, научных теориях, философских учениях, теологических воззрениях, идеологических и правовых доктринах. По этим формам можно судить об уровне развития национальной культуры, ее месте в интеллектуальной и духовной истории человечества. Они динамичны, изменчивы, но достаточно очевидны и наглядны. Осваивая их, подрастающее поколение входит в мир высоких достижений, идей и ценностей своего народа.

Вместе с тем в структуре национального самосознания присутствует еще один пласт, который формируется в течение многовековой жизни этноса и закрепляется в установках его коллективного бессознательного. Эти установки определяют социальный характер народа, его восприятие и отношение к природе, к власти, регулируют ролевое поведение человека и социальных групп (пан и мужик), определяют проявление эмоциональных реакций человека (экспрессия, сдержанность), а также содержат его оценку (балбатун, маўчальнік, шалёнец). Можно сказать, что они в конечном счете определяют тип личности (американец, немец, поляк, итальянец, белорус) с отличающими ее особенностями мировосприятия, общения и поведения. Архетипы (установки) коллективного бессознательного являются устойчивыми и инертными структурами сознания. Всем известны примеры диаспор (китайцев, вьетнамцев, турок, армян, русских и т. д.), которые, оказавшись в другой стране, среди другого народа, воспроизводят микромодель своего отечества. Сказанное справедливо и по отношению к внутренней миграции. Переезжая в город, крестьяне «везут с собой» и свое мировосприятие, и ценности, и ментальные установки. Их трансформация – процесс достаточно длительный и зависит как от детерминант общественного бытия, так и от целерациональных действий социальных институтов.

Общий исторический контент формирования национального самосознания белорусов и его основные черты тезисно можно представить в следующем виде.

• Белорусская идентичность складывалась почти исключительно как крестьянская или производная от крестьянской.

• Крестьянский уклад жизни сформировал экоцентричный (природоориентированный) менталитет с установками на сохранение существующего в мире (природном и социальном) порядка.

• Пограничное, межцивилизационное геополитическое положение белорусских земель, пересечение, взаимодействие и взаимовлияние культур Запада и Востока в отечественной истории привили общественному сознанию психологию терпимости, толерантности, стремления к поиску компромиссов.

• Разделение на «верхи» и «мужицкий народ» было обусловлено, во-первых, отсутствием в общественном сознании белорусов ценностей социальной или индивидуальной исключительности; во-вторых, социально-историческим опытом идентификации себя с целым – государством, Родиной (определяющее значение для крестьянина имел свой «край», «кут», «родная старонка); в-третьих, тем, что развитие национального самосознания шло в разных языковых формах и имело дивергентный характер.

• Многовековой опыт угнетения, потерь и страданий привел к накоплению в менталитете белорусов интенций приспособления к изменяющимся социально-политическим и духовным обстоятельствам. В основе тактики выживания были не отказ от собственной идентичности, не борьба за ее защиту, а уход от конфликта, самосохранение через дистанцирование. Отсюда – «памяркоўнасць», пассивность, безынициативность.

• Вера и конфессиональная принадлежность не стали для белорусов основой для духовной самоидентификации; напротив, в начале этого процесса присутствовала конфессиональная разобщенность, затем насильственная «униатизация», следом пришли «православизация по-русски» и «деправославизация по-большевистски», которые хаотизировали духовную синергию.

• Общинная жизнь со свойственными ей установками воз-лагания ответственности за бытие индивида на коллектив, пана, государство сформировала такую характерную черту этнического самосознания, как патернализм.

• Образ жизни народа и коллизии отечественной истории не содействовали пробуждению личности, ее выходу за пределы повседневности, отпадению от абсолютов и авторитетов.

• Белорус – это бытовой человек. Он ориентирован на мир повседневности, у него развито прежде всего чувство ответственности перед свояками и близкими («тутэйшасць») и очень слабо развито чувство личности, интереса к публичным делам и проблемам.

• Советский период обеспечил становление и институализацию форм высокой (профессиональной) культуры. Фактом стало укоренение в массовом сознании белорусов идеологии (и психологии) некоторого этнического своеобразия. Вместе с тем оно закрепило в ментальности белорусов комплекс пиетета, некритического отношения к государственной власти и чиновно-бюрократическому аппарату.

Следует выделить и такие черты национального самосознания, как острое чувство социальной справедливости, трудолюбие, героизм, готовность к самопожертвованию во имя «общего блага»[92]92
  Современные глобальные трансформации и проблема исторического самоопределения восточнославянских народов. Гродно, 2009. С. 354–360. См. также: Фурман, Д. Парадоксы белорусского самосознания / Д. Фурман, О. Буховец // Дружба народов. 1996. № 6. С. 81–87.


[Закрыть].

Сегодня развитие белорусской нации связано с комплексом новых социально-исторических реалий, в том числе экономических, политических и культурных. Важнейшим среди них является факт суверенного существования Республики Беларусь. Новые исторические условия ставят перед белорусским обществом задачу понять, что из структур национального самосознания нужно взять с собой в «иную современность» (У. Бек), что продолжать культивировать, от чего следует отказаться и какие установки должны быть сформированы заново. Очевидно, что в ситуации «иной современности», ее вызовов на передний план выдвигается креативный, деятельностноинициативный потенциал социума. Он проявляет себя и реализуется на практике в лоне определенной культурной традиции, которая является не только сокровищницей накопленного социального и духовного опыта, но и источником актуального творчества, питающего жизненной энергией современность и обеспечивающего связь между прошлым и будущим.

В историко-культурном наследии Беларуси значительное место принадлежит творчеству интеллектуальной элиты. Однако в силу исторических обстоятельств «в свое время» встреча двух потоков национального самосознания – народной культуры и культуры элитарной, в том числе философской, носила лишь спорадический характер. В условиях строительства суверенного белорусского государства, формирования нации с четкой системой маркеров национальной идентичности такого рода «встреча» необходима на постоянной основе. Результатом ее должно стать конструирование новых образов Беларуси и белоруса.