Текст книги "Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа"

«Какие женихи, я ухожу к тиграм! Кстати, о Чайковском. В октябре в Москву приезжает Дебарг. С меня взяли клятву сводить на концерт. Ты пойдешь?»

И тут Дуня подумала о бумеранге. Судьба отплатила ей за вчерашнее безобразное поведение с Львицей. Кто такой Дебарг?! Звезда гольфа?! Исполнитель Чайковского?!

«Ну что, получила?» – насмешливо поинтересовался внутренний голос, пока она спешно забивала имя в строку поиска на планшете. Но интернет висел намертво.

Положение спас сам Иван-фотограф-немузыкант, прислав вдогонку второе сообщение:

«И ты неправильно написала. Не „Я не играю. Я в номере“, а „Я не играю, я в домике!“ Зачем поехала тогда, если не играешь? Ты там ногу не повредила случайно? А это поле только на вид ровное, ногу там подвернуть – раз плюнуть».

Дуня мысленно прибавила к царской увертюре Дебарга и написала:

«Все в порядке с ногой. Я поехала за компанию и сразу предупредила, что играть не пойду на поле. Думала, здесь интернет хороший, а вот… подвел».

«Поехать в гольф-клуб с целью посидеть в интернете… Дульсинея, марш на свежий воздух и зеленую травку! Клюшки и лунки ждут тебя».

И Дуня не смогла удержаться от улыбки. Она почему-то в этот момент очень легко представила себе не только автостопщика, но и то, как он, окажись рядом, погнал бы ее на поле и даже показал бы правильные удары по мячику. Да, пожалуй, нет ничего странного в его умении играть в гольф. Почему она так удивилась?

«Я не понимаю прелести этой игры. И красоту таких полей не понимаю тоже. И мне нужен юрист. Я хотела, пока все на полях, погуглить. А тут ничего не грузится. Ладно, уговорил, пойду гулять по дорожкам мимо кафе».

«Зачем тебе юрист?»

«Он нужен не мне, а одному замечательному человеку. Умный юрист и хороший человек, который может позволить себе не взять очень дорого за услугу».

Дуня не собиралась больше ничего объяснять, но почему-то через несколько минут все же набрала:

«Есть такие договора, в которых оговаривается график свиданий с ребенком, если родители в разводе. Бывшая жена одного моего друга шантажирует его встречами с сыном. И я хочу помочь. Но у меня, как назло, нет таких знакомых(((ведь это надо не просто составить договор, но и как следует напугать судебным разбирательством бывшую в случае отказа дать разрешение на общение с отцом. За такое мало кто возьмется. За разумное вознаграждение».

* * *

Как это могло сочетаться в одном человеке – вот ведь загадка. И что общего у Дульсинеи, которая с таким энтузиазмом грузится чужими проблемам, с Ильей Безупречным, который совершенно точно знает цену каждой вещи в поле его зрения. Не складывается пасьянс. Или у Вани, словами Тиныча, неполная информированность. Уж больно факты разрозненные. Если не сказать – противоречивые.

«Умный юрист и хороший человек – это несочетаемое сочетание, Дульсинея».

А потом вдруг по какому-то наитию дописал:

«У меня есть друг, он очень грамотный юрист. И я могу убедить его обуздать его волчью натуру и пару часов побыть хорошим человеком для другого хорошего человека. Поговорить с ним?»

Пауза в ответе была ощутимой. Иван успел обругать себя снова дураком, напомнил о намерении удалить ее номер и вспомнил, каким занятым и замотанным выглядел Славка при последней встрече. А еще убеждал себя, что в задержке ответа виновата плохая связь.

«Правда есть?»

Иван помахал логике и здравому смыслу рукой и окончательно пустил события на самотек.

«Ракитянский Ростислав Игоревич. Когда вернешься из гольф-клуба в гостеприимные объятья быстрого интернета – погугли. Он довольно успешный адвокат по гражданским делам. Правда, ломит за свои услуги космический ценник, но это я возьму на себя».

«Поговори с ним, я буду должна. И спасибо».

Да неужели? Тобольцев дожил до этого светлого часа?

«Не верю своим глазам, что читаю это))) Напиши еще раз, а лучше два. А я пока наберу Славу».

Следующее сообщение Иван прочел уже после переговоров с Ракитянским. Завершившихся, к огромному изумлению Ивана, предложением встретиться и обсудить вопрос.

«Все-таки наглый автостопщик в тебе неискореним, несмотря на маму – учителя музыки. Царицы два раза не повторяют. Но ты можешь перечитать!»

Тобольцев вспомнил растерянный взгляд и редкие веснушки на светлой коже. Ничего в той девушке от ехидной царицы не было. Эх, надо было ее тогда поцеловать. Чисто на реакцию посмотреть. Сейчас бы так нос не задирала. Хотя в этом случае могло бы уже и не быть никакого «сейчас». Есть такие девушки, с которым один поцелуй может поменять все. А есть те, с которыми ничего не значит и сотня. Несмотря на какие-то странные псевдофилософские мысли в голове Иван поймал себя на том, что улыбается. Все-таки – улыбается.

«Я смотрю, ты окончательно вжилась в роль царицы. Чего ты там мне должна, уточни? А на Славу напал необъяснимый приступ благотворительности, и он согласился меня выслушать. Вечером переговорю с ним лично. Он даже про деньги спрашивать не стал. Прямо не узнаю Славика)»

«Я должна тебя отблагодарить. И раз вошла в роль, то, видимо, по-царски. Раньше одаривали кольцом с царской руки, но на дворе двадцать первый век. Так что решай сам. Могу пригласить на красный торт».

И пока Иван одну за одной отбрасывал версии ответов, в которых фигурировали различные кольца, включая кольцо в нос и кольцо Всевластья, пришло еще сообщение:

«Какие интересные у тебя друзья. Не перестаю удивляться».

Тобольцев улыбнулся еще шире, вспомнив сетующего на первые морщинки Фила.

«Уверяю тебя, самых интересных ты еще не видела. Вообще я бы предпочел кольцо. Торт в виде кольца. Бывает такой?»

«Не знаю))) это можно спросить у Тихона Аристарховича».

Смайлик. Сегодня день чудес. Царица расщедрилась на правую скобочку.

«У него с тортами слабовато. Не тот ассортимент. В общем, дерзай, Дульсинея. С тебя торт, с меня Слава».

«Договорились. Хороших выходных, автостопщик. Я на лужок – дышать воздухом подальше от полей».

«Наберись смелости и возьми в руки клюшку, Дуня. По итогу разговора со Славой я тебе позвоню. До связи».

Только попрощавшись, Иван осознал, что улыбка по ширине добралась до ушей.

И ничто не предвещало такого финала этого запланированного Иваном как последний их разговора. Вчера вечером он собирался удалить ее номер из адресной книги телефона. Сегодня он планирует озаботить своего друга решением проблем Дуниного друга. Где логика? А нету ее. Зато двухгодичной давности международный турнир по гольфу, куда Тобольцева по нечаянности занесло, пригодился. Кто бы мог подумать.

* * *

С Ракитянским они встретились у Славы в офисе. Хозяин кабинета выглядел серьезно задолбанным. Что в применении к перманентно жизнерадостному Ракете выглядело смерти подобно.

– Как жизнь?

– Как бы тебе ответить, чтобы не обидеть… – дежурно отшутился Рося. – Как ты думаешь, какая у меня может быть жизнь, если я в субботу вечером не с друзьями в баре, не с красивой девушкой в постели и даже не с мамой в театре. А НА РАБОТЕ! Так что вывод очевиден.

– Слав, если у тебя нет времени, тогда я…

– А ну сел на место! Если у меня нет времени для тебя – это значит только то, что Тиныч мне давно подзатыльников не давал. Для прочищения мозгов. Давай, рассказывай, что там у тебя случилось.

– Да это не у меня, собственно… – неловко начал Тобольцев. Теперь проблемы Дульсинеи казались пустяковыми – на фоне явно задерганного Славки.

– Слушай, Тобольцев, за все время, что мы дружим, ты НИ РАЗУ не спрашивал у меня совета и не просил о помощи. И теперь, когда я дождался момента своего триумфа, ты собираешься идти на попятную? Хрен тебе! Если тебе наконец-то приспичило посекретничать со мной – значит, это для тебя важно. Прекращай ломаться и рассказывай.

Рассказывать было особо нечего, но все, что Иван узнал от Дуни, послушно пересказал. Ракета выглядел разочарованным.

– Что – и это все?

– Все, что мне известно, – осторожно ответил Ваня. – А что – не так что-то?

– Да судя по всему, там делать нечего, вопрос пустяковый, – Слава крутил в руках телефон. – Ну, ты тогда дай этому гаврику мой номер, пусть он меня наберет, скажет, что от тебя. Я сам с ним все утрясу.

– Ага. Спасибо. Только, Слав, по поводу денег… Ты цену за свои услуги назначь… разумную. А разницу я доплачу.

Ракитянский отложил в сторону телефон и с веселым изумлением уставился на друга. Поцокал языком. Покачал головой.

– Тебе, как я погляжу, тоже давно волшебных Тинычевых подзатыльников не доставалось? В мозгах какая-то хрень завелась. Ваня, ау! Ты соображаешь, какую ахинею несешь?

Иван вспомнил свой недавний разговор с Тихим по поводу фотосессии ресторана и неловко кивнул.

– Был неправ. Осознал. Прошу дать возможность искупить свою вину.

– Посредством вина? – оживился Слава.

– На ваш выбор, сударь.

Рося улыбнулся, широко раскинул руки и потянулся.

– Хорошо-то как, Маша!

– Да не Маша я!

– А все равно хорошо! – хрестоматийно ответил Ракета и расхохотался. – Пошли? Наработался я на сегодня.

* * *

Ноги принесли друзей в модный ресторан в двух шагах от офиса Ростислава. Негромкая музыка, предупредительные официанты, радующее разнообразием меню на самый взыскательный вкус. Даже фуа-гра в наличии. Впрочем, от нее Рося отказался после небрежных реплик Тобольцева о прошлогоднем совместном проекте с ребятами из общества защиты прав животных. И вообще развратил их Тихий своими кулебяками.

Главное, не попалиться теперь, что изменили Тину с другим рестораном.

В итоге друзья дружно остановили выбор на телятине на кости и розовом вине, которое Слава обозвал девчачьим.

– Ну, Ракета, колись, какие у тебя проблемы, – забросил Тобольцев пробный шар.

– Нет у меня никаких проблем, – предсказуемо ответил Рося. – Решительно никаких. Кроме огромного воза работы. Но это оборотная сторона успешности. Все хотят Ракитянского в адвокаты.

Иван внимательно смотрел на друга. И почему-то вспомнил, как в прошлую встречу Слава торопился снять галстук. Сейчас галантерейное изделие находилось на месте. И прекрасно дополняло отлично сидящий темно-серый костюм и рубашку сложного зеленоватого оттенка. Все в тон глазам. У Ракеты серые глаза – как и у Тина. Только, в отличие от Тихого, у Славки глаза-хамелеоны. Безмятежно светлые и серые, они иногда основательно зеленели. Это значило, что в данный момент от Ракеты лучше держаться подальше. Это значило, что Ракитянский всерьез зол.

Сейчас глаза у сидящего напротив Тобольцева мужчины идеально оттеняли цвет костюма. Вообще, из них троих Ракета всегда пользовался наибольшей популярностью у противоположного пола. И дело было не только в приятных чертах лица, высоком росте и подтянутой фигуре – у Вани было почти все то же самое. Но Ракета излучал просто мегаватты обаяния. Поставь троих друзей рядом – десять из десяти девушек первым делом обратят внимание на Ракету. Потом – на Тина, просто потому, что человека таких габаритов трудно игнорировать. На Тобольцева обратят внимание последним. И, положа руку на камеру, Ивана это нисколько не задевало. С самого детства, когда он был просто до дрожи в коленях счастлив, что такие крутые ребята, как Тин и Рося, приняли его в свою компанию. Его, маменькиного сыночка, с хором, фортепиано и бальными танцами за плечами.

Официально музыкальную школу Иван не окончил – он в ней и не учился, сказать по совести. Занималась с ним мать. А вот в хор его заставляли ходить – потому что у Ванечки Тобольцева обнаружился голос как раз недостающего тембра. Хор Иван не любил. Но занятия по вокалу оказались пустяком по сравнению с бальными танцами.

Занесло туда Ванечку, разумеется, с легкой маминой руки. А потом он уже не смог вырваться. Мальчики в бальных танцах – в дефиците. Девочек, которые хотят в красивых платьях танцевать под восхищенными взглядами взрослых, пруд пруди. А мальчиков – еще поискать. А тут Ванечка Тобольцев – ну чистой воды подарок. Из семьи творческой интеллигенции, спокойный, послушный, музыкальный, пластичный. В него вцепились мертвой хваткой – родители его партнерши, в принципе, хорошей и не вредной девочки Лизы. Они очень даже успешно выступали, почти ни один концерт в школах, где учились Лиза и Ваня, не обходился без их номеров. А еще они ездили на соревнования в Москву, в Санкт-Петербург и там тоже довольно приличные результаты показывали. Лиза всем этим наслаждалась, а Ваня чем старше становился, тем больше сатанел – от откровенных насмешек и тыканья пальцами со стороны мальчишек-сверстников. В скольких школах и на скольких праздниках они выступали… Лизке – кайф, ему – тоска. В двенадцать у него появился реальный шанс от всего этого избавиться – умер дед, с деньгами в семье стало совсем худо, а поездки, а также концертные костюмы и обувь для растущего как на дрожжах Вани стоили весьма недешево. Невозможность оплачивать все это со вздохом признала даже Ида Ивановна. Но едва Иван воспрянул духом, как все его надежды рухнули. Лизины родители заявили, что готовы взять на себя все расходы – лишь бы Ванечка танцевал с Лизой. Ивана вынудили остаться в танцах. Ощущение того, что его просто купили, было невероятно отчетливым и страшно горьким. Но тогда Иван еще был не готов к открытому бунту. Время для него пришло спустя два с половиной года.

– Слушай, – словно угадав его мысли, подал голос Слава, расправившись с половиной порции телятины. – Я все время хотел тебя спросить, как ты умудрился от своего бально-кабального рабства избавиться? Помнится, Ида Ивановна была настроена решительно. И девчонка твоя – не помню, как ее звали.

– Лиза, – ответил Тобольцев, покачивая вино в бокале. – А как избавился… Да достали меня в конце концов. На святое покусились.

– Это на что?

– На что, на что… Грудь пытались заставить побрить!

Славка раскатисто расхохотался, вспугнув церемонную тишину полупустого зала.

– Вот ты зря ржешь. У меня, помню, такая гордость – волосы начали расти на груди. Ни у кого еще нет в классе, а у меня появились, представляешь? А у меня рубашка для латино с вырезом до пупа. И Лизкина мать мне заявляет: «Ваня, сбрей эту гадость!» И бритву мне вручает. Розовую. Женскую. Ну и все… Тут я и сорвался.

– Как ты не убил никого, я удивляюсь, – Ракета перестал смеяться, но улыбка еще не сошла с его лица. – Это ты тогда из дома ушел, да? Из-за этого?

– Да разве это ушел? – хмыкнул Тобольцев. – На один этаж спустился, к Александру Борисовичу. У него переждал пару дней, пока мать утихнет. На большее меня не хватило.

– Все равно хорошее дело, – не согласился Ракитянский. – Мы после этого с Тинычем тебя прямо зауважали. А Борисыч мировой дед был. Как и твой.

Иван выразил согласие кивком и отпил еще вина. Пусть девчачье. Вкусное. И Дульсинее наверняка бы понравилось.

Тобольцев мотнул головой, отгоняя от себя эти мысли, – он и так сегодня отдал царице и ее делам кучу своего времени, хватит с нее. И вместо этого Ивана снова подхватила волна памяти. Просто вечер воспоминаний у них с Росей получается какой-то.

Александр Борисович, сосед с первого этажа, был другом Ивана Степановича Тобольцева. Теперь, с высоты своих трех десятков лет, Иван понимал – в том, что он вырос все-таки мужиком, а не тряпкой с материнского подола, была немалая заслуга Александра Борисовича. Дед тоже приложил свою руку к Ваниному воспитанию, но слишком рано умер. И до кончины долго и трудно болел. А отца своего Иван никогда не видел. И даже не знал, как его зовут. Единственное, что вынес из своих расспросов, – что похож на отца сильно. И все. На все вопросы об отце Ида Ивановна поджимала губы и говорила, что у Вани есть она, мама, и бабушка с дедушкой. И что все будет хорошо. Иногда, редко, – плакала.

Вот поэтому Ваня часами мог пропадать в квартире на первом этаже, сразу направо, как поднимешься по лестнице. В которой жили трубочных дел мастер Александр Борисович Барков и его жена, добродушная и тихая женщина. Детей у них не было, так что Ваня был всегда желанным гостем и пользовался этим. Его завораживала работа дяди Саши над трубками – молчаливая или под какой-нибудь увлекательный рассказ. Оказывается, скромный мастер из Коломны когда-то делал трубку по заказу самого Жоржа Сименона. И даже сейчас, когда трубочных дел мэтр был уже очень немолод и работал мало, желающих сделать у него заказ по-прежнему находилось в избытке. А запах бриара и розовое кружево опилок навсегда остались самыми приятными воспоминаниями детства Ивана Тобольцева-младшего. Хотя трубку курить так и не научился – несмотря на оставленные ему по завещанию три шедевра от мастера Александра Баркова. Их Иван хранил как благодарную память. И ни разу не пользовался.

– А знаешь, Ванич, я тебе все-таки завидовал, – снова вклинился в его вспоминания голос Ракеты.

– Чему? – изумился Тобольцев.

– Да вот как раз танцам твоим. Ну, в смысле, не самим танцам, а как оно потом… По-моему, на выпускном все пацаны тебе завидовали. Ты же двигаешься как бог.

– Скажешь тоже, – хмыкнул Иван. Но похвала все равно по-детски приятно согрела. Ну надо же…

– Да-да, – с самым серьезным видом закивал Слава. – Всех девчонок охмурил. И даже по этому случаю невинности лишился, если я ничего не путаю. Классика жанра – первый раз на выпускном.

– Да я, как лох, из нас троих самый последний… сделал ЭТО.

– Ну… хм… – Рося встряхнул салфетку. – Не совсем. Не ты последний.

– Тиныч? – недоверчиво нахмурился Иван. А потом охнул недоверчиво. – Ты?! Ты же столько рассказывал! Как ты… в таких подробностях…

– Ой, привирать я всегда мастер был, – рассмеялся Слава. – Кассету одну у бати нашел, ну а дальше – вольный пересказ. Сделал себе репутацию, а потом просто струхнул, что облажаюсь. После таких-то описаний. В общем, я уже только в университете…

– Ну ты и врун! – с чувством произнес Иван. – А рассказов-то было, рассказов! Да так, что и сомнений не было! Ни малейших!

– Это я и сейчас могу – убедительно рассказывать о том, о чем имею весьма смутное понятие, – довольно ухмыльнулся Рося. – Я этим себе на жизнь зарабатываю, можно сказать.

Так что можешь себе поставить плюсик, Ваня, – ты ЭТО сделал раньше меня.

– У меня сейчас самооценка взлетела просто до небес!

– Да обращайся, – хохотнул Слава.

Хороший вышел вечер. Иван совместил приятное с полезным – и проблему Дульсинеи решил, и с другом пообщался. Вот только на откровенность Росю так и не удалось вытянуть, и вопрос о том, что же так беспокоит Славку, снова откатился скользким шаром в сторону. Это жаль.

Шестое ЕЕ правило: «Не допускай перехода личных отношений в разряд товарно-денежных».

Глава 7

Седьмое ЕГО правило: «Никогда не делай ставку только на один вид транспорта».

В гольф она так и не сыграла. И хотя Илюша предлагал попробовать, Дуня отказалась. Не хотелось показывать себя абсолютной неумехой перед совершенно незнакомыми людьми. Одно дело, когда в компании друзей, и совсем другое – на глазах партнеров по бизнесу. Впрочем, сами выходные прошли на удивление приятно и непринужденно. Интернет лучше не стал, зато было изумительное вино и неплохая компания.

– Евдокия, как насчет партии в боулинг перед ужином?

– Не откажусь.

– Мы против мальчиков. Проигравшая сторона…

– Выполняет желание.

– Точно!

Ей определенно нравилась эта невеста.

– Вот видишь, все не так плохо, – сказал Илья сутки спустя, паркуя поздним вечером машину перед домом Дуняши.

– Положение спас боулинг, – ответила она.

– Дуня, я даже не догадывался, что ты так мастерски выбиваешь страйки.

– Если твоя девушка не играет в гольф, то это вовсе не означает, что она чайник в боулинге, – нравоучительным тоном заметила Дуняша.

– Да уж, – Илья откинул голову на спинку сиденья и улыбнулся. – Вы разделали нас под орех.

Она засмеялась.

– И я еще легко отделался. Эта невеста играет по-крупному.

– Я тоже не ожидала, что за свой выигрыш она потребует такой приз.

– Бриллиантовый браслет? – Илюша повернул голову и посмотрел на Дуню.

– Да. В общем, тебе крупно повезло. Хотя в моей голове бродили очень коварные планы.

– Например?

– Ну… я боролась с собой до последнего, очень хотелось попросить тебя пропрыгать вокруг нашего столика в ресторане сначала на одной ноге, а потом в другую сторону на другой.

– Это было бы очень жестоко, – согласился Илья, – я был бы в бешенстве.

– Я знаю. Но ты всегда такой невозмутимый…

– Это плохо?

– Не знаю… нет, не плохо, наверное… но иногда хочется… похулиганить и посмотреть, что дальше.

Двигатель был выключен, фары не освещали улицу, они сидели в темной машине, и Дуне не хотелось выбираться наружу. За прошедшие выходные, очень хорошие выходные, они мало времени провели наедине. Так получилось. Он, кажется, тоже не торопился.

– Так что же тебя остановило?

– Милосердие.

Вместо того чтобы высказать вслух свою безумную идею, Дуня попросила угостить бутылкой шампанского пару за соседним столиком. Пара была удивлена, когда к ним приблизился официант, и собралась было отказаться от столь щедрого дара, но вмешалась Дуняша, все объяснила, и возникшая было неловкость исчезла.

– Мне кажется, ты продешевила с шампанским.

– Неправда, продешевила невеста.

– Докажи.

– Скажи, что, по-твоему, ценнее в жизни: получить очередной браслет, а я уверена, что у нее таких уже пара-тройка имеется, или подарить счастливый вечер двум людям?

– А с чего ты взяла, что подарила им счастливый вечер? – Илюша не скрывал своей заинтересованности. Он смотрел на Дуню, ожидая разъяснений.

– Ты видел, как они одеты? Ты видел, что они заказали? Могу побиться об заклад, что это не любители гольфа и не те, кто может снять номер на выходные. Ведь ресторан доступен не только живущим в комплексе, правда? Просто парень решил пригласить девушку в хорошее место, и у него точно не было денег на шампанское.

– Не понимаю, зачем приглашать девушку в то место, которое не можешь оплатить.

– Илюша, – Дуня села прямо и стала возбужденно говорить, – это просто оттого, что ты всегда мог пойти во все места, совершенно не думая о своей платежеспособности. А ведь вокруг живут и другие люди, и их много! И им тоже хочется сказки! Помнишь, как в фильме «Завтрак у Тиффани», когда героиня желала хоть что-то от «Тиффани»? Хоть что-то! Мимо тебя каждый день проходят люди, толпы людей, которые могут оплатить только фаст-фуд, но тоже хотят немного красоты и сказки. И им тоже хочется сводить любимую девушку в ресторан. Не в забегаловку, а в настоящий ресторан! И пусть у Него в кошельке денег будет только на салат и мороженое, зато Он приведет Ее в красивое место, туда, где по вечерам играет живая музыка, и Она запомнит это на всю жизнь – что ее пригласили, понимаешь? И она наденет самое красивое платье и будет чувствовать себя желанной и любимой! Это же так просто!

– И все это ты увидела за тем столиком?

– Да, – просто ответила Дуняша. – Это было очень заметно.

– Одежда и заказанные блюда? – уточнил Илья.

– Да. Еще ее горящие глаза, и то, как она осматривалась по сторонам, и его слишком внимательное изучение меню.

– Ты права, – Илюша потянулся к Дуне и поцеловал ее в губы. – Твоя бутылка шампанского дороже браслета. И ты заставила меня почувствовать себя злым и черствым буржуем.

Дуняша засмеялась.

Илья вышел из машины, вынул из багажника сумку Дуни, и они вдвоем поднялись в ее квартиру.

– Закоренелому капиталисту предложат чаю?

Ему предложили. И не только чаю.

Илья покинул дом Дуняши глубокой ночью. Она закрыла за ним дверь и, добравшись до кровати, сразу же провалилась в глубокий сон.

* * *

В понедельник утром Тобольцев очень порадовался тому, что воскресенье накануне было выходным только номинально. И Иван обработал весь материал для Тина. Остались лишь чисто технические детали, и это оказалось очень кстати – потому что на следующий день, как раз в понедельник, позвонил Фил. Тот самый конкурс красоты вдруг случился раньше запланированного срока. Или Иван в прошлый раз что-то не так понял. Зато теперь, вслушиваясь в темпераментное лебедевское: «Ванечка, там серьезные люди, и оплата соответствующая, а тебя они очень даже рады будут взять. Пресса… девчонки… да ты сам все знаешь… звони быстро… номер скину», Тобольцев размышлял.

Фил был сто процентов прав. Отличная работа. По целой совокупности факторов. Во-первых, на это дело у Ивана рука до автоматизма набита. Во-вторых, стабильный заработок на месяц, а то и два. Ну и – да, куча красивых девушек. Давно Иван коллекцию не обновлял, а тут как раз повод и возможность.

– Ну, ты решился? – раздался из трубки настойчивый голос Лебедева.

Да чего тут думать? Конкурс красоты – это надежно и удобно. Это вам не фотосессии жен и детей олигархов, которыми Иван перебивался в худые времена. И если жены, среди которых часто попадались бывшие фотомодели, были вполне себе рабочим материалом, то избалованные минигархи пару раз доводили Тобольцева до той черты, когда он был готов сорваться на дикий ор. Каким-то чудом в последний момент закрывал себе рот. Нет, конкурс красоты однозначно лучше!

– Да. Спасибо, Фил. Уже бегу в сторону прекрасного.

Лебедев в ответ лишь фыркнул.

* * *

Понедельник начался с Дебарга и увертюры к «Царской невесте». В офис Дуня приехала поздно, к одиннадцати утра, но готовая полностью посвятить себя работе. Однако прежде хотелось все-таки узнать, о чем говорил автостопщик. Загрузив компьютер, Дуняша ввела в строку поиска «Дебарг» и выяснила, что он пианист.

«И ты, о Иван, ты все это знаешь? – думала она, слушая Шопена в виртуозном исполнении. – Мама-педагог еще ничего не значит. Я встречала много необразованных детей образованных родителей».

А потом она уже ни о чем не думала, уносимая музыкой, похожей на капли дождя, – такой же прозрачной, звонкой, спешащей. И еще кружевной. Так водные горошины падают на зелень деревьев, прочерчивают дорожки к самому краю, чтобы упасть на следующий лист, образуя каскад и умывая собой все вокруг.

И да, Дуня хотела бы, очень хотела бы сходить на концерт, чтобы услышать это вживую! Когда музыка звучит ТАК, она просто не оставляет места для мыслей о бизнес-проектах. Она каким-то немыслимым образом заполняет собой все пространство и дарит чудо.

Увертюру Дуня прослушала два раза, потом еще два и еще два. Потому что… потому что «Царская невеста» оказалась просто идеальна и для Кощеева царства, и для русской кухни, и…

– Господи, откуда же ты взялся, автостопщик? – пробормотала она вслух, опять нажимая на повтор. Увертюра звучала и выводила в ее воображении расписные терема, яркие цветочные орнаменты, оконца со ставнями, девушек в кокошниках, ларцы, Настенек и Машенек, заливные луга, скатерти-самобранки, дудочки и гусли, стольные города, витязей, Жар-птиц, царя Салтана, Варвару-красу, караваи, ковши для меда и расшитые полотенца…

Мысль бежала вперед, Дуня не поспевала и лишь перебирала в сети репродукции картин Васнецова, Маковского, Билибина, Рябушкина, печатала наиболее, по ее мнению, подходящие, искала образцы орнаментов.

Работа началась.

Сказка оживала…

* * *

Все оказалось правдой. Организация вполне пристойная, люди явно не первое мероприятие такого масштаба проводят.

И оплата на уровне. И девушки. Единственный минус – Тобольцева впрягли сразу так, что не продохнуть. Его поставили старшим над целым коллективом фотографов и осветителей. Опыт для Ивана был новый, но вызовы собственным способностям Тобольцев любил. Однако часам к трем у него уже голова шла кругом. Тем не менее дело двигалось вперед весьма активно, и Иван позволил себе десятиминутный перерыв и стаканчик кофе из «Старбакса». Кстати вспомнил, что обещал перезвонить Дульсинее. В воскресенье он волевым решением не стал ни писать, ни звонить ей. Просто заставил себя – потому что воскресенье. Личная жизнь. Ромео. И Тобольцеву даже думать не хотелось, в какой момент ее может застать телефонный звонок. Ну в пень. Понедельник – надежнее. А понедельник взял – и закружил карнавалом красоты.

Привалившись плечом к краю подиума, Тобольцев поднес к уху смартфон, дождался царского «Да?», отхлебнул из бумажного стаканчика и произнес:

– Привет. Я сейчас сброшу тебе номер юриста для твоего друга. Если он не решит его проблемы – вряд ли их решит кто-то другой.

Вместо ответа ударили бодреньким мотивом динамики – звукорежиссер решил именно в этот момент проверить что-то в своем хозяйстве.

– Я очень плохо слышу. Привет. Можешь повторить еще раз?

Еще бы не слышать плохо. Тобольцев сам чуть не оглох. Он сердито оглянулся в сторону пульта, и в этот момент, как по заказу, все стихло. На секунду. А потом на сцену выпорхнула стайка девушек. Очередная репетиция. Иван вздохнул и отвернулся.

– Это Тобольцев. Благородный идальго который. Ты просила номер юриста. Лови номер в ватсапе. Пусть твой друг скажет, что от Тобольцева. Дальше все должно быть в порядке.

– Поняла. Буду ждать сообщение. Спасибо! Он согласился?

Ее спокойный и ровный голос резко контрастировал с двигающейся мимо лица Тобольцева шеренгой идеальных одинаковых ног. Что-то резко выкрикивал режиссер шоу, корректируя проход красавиц.

– Да. Даже не знаю, в чем причина. Наверное, Нептун в Козероге.

– А может, просто потому, что друг? – прозвучал негромкий и серьезный ответ.

На это Иван не знал, как реагировать. Женские ноги, мелькающие перед глазами, совершенно не давали сосредоточиться. Именно поэтому Ваня вдруг задал не очень-то уместный и не совсем корректный вопрос:

– Как у тебя дела с Тихим? Он вроде воодушевленным вернулся с вашей встречи.

– Просто я надела самые высокие шпильки, какие у меня есть. Теперь поразить его смогу только проектом.

Шпильки. Перед мысленным взглядом мелькнули ноги в красных лодочках, голые колени под серым платьем, бежевые… да, шпильки. Перед реальным взглядом продолжали маршировать разнообразные шпильки. Бежевых среди них, кажется, не было.

– Не хочу тебя расстраивать, но период шпилек Тихий уже прошел, и вряд ли они произвели впечатление. Так что бери интеллектом. Тут тебе есть где развернуться. А шпильки – непрактично. У меня как раз перед носом крутится пара шпилек, с блестками. Не представляю, как в этом можно передвигаться.

– Это шпильки так шумят? Мне показалось, что ты на вокзале.

Режиссер надрывался примерно как продавщица пирожков на вокзале. А вот у Дульсинеи голос ровный-ровный. Он вспомнил сузившиеся от негодования глаза и ее возмущенное, на выдохе: «Ты вор!» Что, все эмоции, которые Иван мог у царицы вызвать, остались в прошлом? И теперь у них будет все вот так – чинно, ровно и благопристойно?

Тобольцев понял, что пауза в его ответе стала уже совсем неприличной. И тут Дуня снова заговорила:

– Но вообще с твоей стороны было неправильно так резко ставить крест на моих надеждах. Нельзя дать сомневаться Дульсинеям в своей красоте.

Ивану захотелось то ли тряхнуть головой, будто ему попала вода в ухо. То ли попросить ее повторить. То ли крикнуть режиссеру, чтобы заткнулся. Потому что ее слова, тон… Она что – кокетничает с ним?!