Текст книги "Грязная кровь"

– Эти Знаменские те еще типы, – продолжал он с нехорошей усмешкой, – такие все из себя с виду вежливые, а как с соседями ругаться – Даша всех забивает матюгами. Ей-богу, ругается как мужик. А ведь приличная с виду дама! Тьфу, даже вспоминать противно, прям как нелюди какие. И соседями брезгуют, в грош не ставят. Когда бабку мою залили – труба у них потекла – бабка пошла ругаться, так Даша ее на порог не пустила.

– Ну хоть заплатила?

– Отдала денег сколько попросили и дверью хлопнула перед носом. Но бабка уж разглядела, какая люстра у них в зале висит. Э, да что там говорить – богатые всегда жадные и на простых людей как на таракашек смотрят, хотя мы на них и работаем. А куда деваться? Вот Валька сбежала – так у них уже новая домработница со вчерашнего дня, на тебя чем-то похожа.

«Может быть, Ольга? – мелькнула у меня шальная мысль. – Да нет, не может быть! Невозможно ожидать такой активности от моей сестры!»

– А место вообще там нехорошее, – покачал головой Зуй. – Хоть воздух и свежий, да балуют там время от времени. Вот недавно бабу какую-то убили?

– Недавно?

– Ну за два дня как я тут у вас появился, – уточнил Зуй. – Ну и здорово же ты мне тогда врезала, до сих пор затылок болит…

Но я его уже не слушала. За два дня до того, как здесь появился Зуй в квартире Ольги поселилась Валя. Связаны ли между собой эти события?

4. ОЛЬГА

Мой первый рабочий день (вчера ведь был, можно сказать, рабочий вечер), начался со скандала. Дарья, наверное, встала не с той ноги и сразу принялась кричать – кухня, видите, не выдраена до блеска, и как же теперь ей, бедняжке, пить свой утренний кофе?

Можно подумать, она пьет его на кухне! Да я потом даже не видела, чтобы она туда хоть раз за день заглянула – и завтраки, и обеды, и ужины – исключительно в специальном помещении, отделенном под столовую. Так что имели ли ее претензии под собой какую-либо почву, я сказать не берусь, но орала она здорово.

Первое желание мое было – швырнуть ей в лицо фартук и откланяться. Но я все время помнила о цели своего присутствия и решила смириться.

После того, как я отмыла добела в общем-то чистую кухню, мне выделили полчаса свободного времени и я использовала его не самым лучшим образом – валялась на кровати в своей комнате. Кстати говоря, мне удалось узнать, что именно здесь раньше жила Валя.

Сначала я обрадовалась этому обстоятельству, но вскоре обнаружила, что радоваться, в общем-то, нечему – никаких Валиных вещей в комнате не было. Путем осторожных расспросов, мне удалось выяснить, что после побега Вали Дарья в припадке бешенства сожгла ее «тряпье», как выразилась моя хозяйка, в мусорном баке.

Ну, каковы же итоги на утро? Узнать мне удалось немного почти что ничего, но некоторые факты показались мне очень подозрительными.

Например, когда я протирала пыль в зале, то украдкой заглянула в паспорта Заславских. И знаете, что я обнаружила? На надлежащей страничке отсутствовал штамп о браке. Хотя фамилия у супругов была одна. Как такое может быть – я не понимала.

Очень заинтересовал меня и книжный шкаф. Помимо детективов (американских, преимущественно) здесь присутствовала солидная коллекция книг по психиатрии. Причем, не научно-популярные издания, а толстенные тома, рассчитанные на специалистов. Может быть, Володя был по образованию психологом или психиатром, а судьба уготовала ему заниматься бизнесом и он забросил работу по специальности? Это мне еще предстояло выяснить.

Наконец, я сунула нос и в визитницу. Там много чего было интересного, но я отметила для себя одну карточку – уж очень она была красивая – мраморный фон с прожилками как на банкнотах и выведена красивым шрифтом надпись: «Клиника профессора Хейфица».

Отдых был кратким и потом я трудилась до обеда. Какие уж тут поиски клада! Дарья буквально ходила за мной по пятам – каждые пять минут интересовалась, чем я занята и вникала во всякие мелочи.

А ведь я ненавижу заниматься домашним хозяйством! Те, кто меня знает, не поверили бы, что я способна отдривать полы и ухаживать за мебелью. Единственное, на что меня хватало дома – смахнуть пыль с книг.

Теперь же я трудилась, как Золушка, а Дарья вполне сошла бы за всех сестер с мачехой вместе взятых. Но вот что интересно – уж поверьте мне, как психологу, Дарья была вовсе не стервой – просто что-то у нее в башке было устроено таким образом, что Знаменской приходилось срывать свой напряг на окружающих. Я замечала, что после очередного приступа брани Дарья, если ей не возражать, значительно мягче и принимается уже по-отечески тебя воспитывать, только что по плечу не хлопает, хотя перед этим орала так, что стекла в окнах дребезжали.

Я, разумеется, позволяла ей это делать, надеясь установить более-менее приемлемый контакт именно во время таких недолгих периодов «просветления». Сначала-то я по-глупости попробовала возражать, но поняла, что Дарью это бесит еще больше, а вот если она поймет, что человек подавлен, что ей уже не нужно доказывать свое превосходство, то может расслабиться.

В общем, моя тактика увенчалась успехом. Хотите знать, как мы проводили время между обедом и полдником? Сидели в столовой и пили ликер!

Дарья предпочитала «шартрез», но пила его какими-то лошадиными дозами вместо того, чтобы по капельке подливать в кофе. Я тоже не упускала случая приложиться к вязкому напитку предельной терпкости, но рассчитывала дозу так, чтобы сохранять ясность сознания.

Моя хозяйка, напротив, захмелела очень быстро и я еще не знала, как Знаменская обычно ведет себя в этом состоянии. Судя по ее взбалмошному характеру, тут можно было ожидать как приступов беспричинной ярости, так и предельно откровенного общения.

Разговор был довольно беспредметным – дом, город, окрестности. Я сказала, что, вроде бы, скоро в этом микрорайоне должны открыть отделение банка, чтобы жильцам не ездить за пять остановок и даже обещают выстроить суперкомплекс, в котором будут размещены сеть супермаркетов, автомагазин, прачечная, школа и детский сад

– Вот заведете ребеночка, – продолжала я, – будет рядом с домом в садик ходить.

– Ребеночка? – оскалилась Даша в улыбке. – Как же, как же, сейчас! Двойню!

– Но я же вижу, как в вас умирает педагогический талант! – пошутила я.

Дарья скривилась так, что я подумала: сейчас ударит или запустит пепельницей. Но вместо этого моя хозяйка уронила лицо в ладони и начала рыдать.

Плакала она долго, без остановок и уже начала рыдать в голос. «Черт, вот ведь как неудобно получилось, – подумала я, – надо впредь быть поаккуратней и избегать опасных тем. Хотя, кто знает, какие темы в этом доме могут считаться опасными!»

– Похоже, уже поздно, – наконец отняла она лицо от ладоней. – Уже все слишком поздно. Полжизни решаешь, кто же ты на самом деле, а когда все-таки решишь, оказывается, что нужны деньги, а их нет.

– Разве нет? – машинально спросила я, обводя руками роскошную обстановку столовой.

– А когда деньги найдутся, – с пьяной улыбкой проговорила Даша, оказывается, что уже слишком поздно. Такой вот юмор…

– Что тут происходит?! – на пороге стоял Володя и строго смотрел на нас.

Увлеченная разговором с хозяйкой, я не заметила, как приехал Знаменский, да и вошел он неслышно. Ну, теперь мне и влетит!

Володя немедленно увел спотыкающуюся Дашу в спальню и вернулся к мне через минуту. Плотно прикрыв за собой дверь, Знаменский уселся напротив меня и молча протянул пачку сигарет:

– Угощайтесь.

– Спасибо, я не курю, – пролепетала я. – С детства дыма не переношу.

– Да? Лучше бы вы спиртное не переносили, – вздохнул Володя. – В общем, на первый раз я вас прощаю, но на будущее давайте договоримся так: мою жену не спаивать! Дарья у меня нервная, ей пить нельзя ни в коем случае. Еще раз увижу – вылетишь отсюда!

– Конечно, я, право же, не знала, – бормотала я, с печалью глядя на недопитый мной вкусный ликер в пузатенькой рюмочке.

– Ты поняла меня, дура?! – вдруг закричал Володя и подскочил ко мне.

Я перепугано кивала, а сама думала – сейчас ударит! Знаменский в эту секунду был очень страшен – рот на боку, глаза вытаращены, кулак у моего носа побелел от напряжения. Я просто его не узнавала!

– Все поняла, больше такого не повторится, – скороговоркой пролепетала я.

– То-то же! А теперь говори, что она успела тебе наболтать?

– Да мы только начали, – с отчаянием проговорила я, глядя на опорожненную лишь наполовину бутылку с «шартрезом». – Про окрестности, про детей. Ей-богу, ничего особенного! Про бизнес ни слова!

– Про какой еще бизнес? – устало спросил Володя Знаменский и, не дождавшись ответа, вышел из комнаты, махнув рукой.

Я осталась сидеть в недоумении. Первым делом я быстро допила свой ликер – пока не отняли – и спрятала бутылочку в шкаф. Странно, а о чем таком могла мне проговориться Дарья, если не о бизнесе своего супруга? Ведь именно эту область состоятельные люди обычно прячут от посторонних взглядов…

Вечерняя работа была довольно спокойной – может быть, потому, что Дарья в этот день больше не показывалась, наверное, Володя дал ей успокоительного и она заснула. Я тоже не стала долго засиживаться и отправилась спать около десяти, предвкушая суматошное утро.

Так и оказалось. На этот раз Дарья, словно вчерашнего разговора и не было, принялась отчитывать меня за то, что я не мою лестницу как следует. Мне была выдана специальная щетка, ведро с теплой водой, моющая жидкость и я отправилась тереть ступени.

Пока я занималась этой нудной работой, жильцы внизу кучковались в коридоре и о чем-то переговаривались. Я поняла, что они явно куда-то собираются, причем чуть ли не все скопом. Наконец, сопоставив между собой разрозненные фразы, которые долетали до моих ушей, я поняла, что жильцы коммуналки намерены направиться в милицию. Неужели собираются судиться со Знаменскими?

Оказывается, нет. Когда я уже спустилась вниз, два слова стали повторяться наиболее часто – «убийство» и «женщина». Порядком заинтригованная, я решила вступить в контакт с кем-нибудь из жильцом первого этажа и выбрала для своей вылазки полную старушку в поношенном плаще с плохо пристегнутым воротником.

Сначала та не очень была расположена к диалогу, но вскоре лед растаял. Я представилась как домработница Знаменских и стала осторожно поругивать хозяев. Это сразу же подняло мои акции в глазах соседки и та, сказав все, что думает о Володе с Дарьей, была готова беседовать со мной на эту тему сколь угодно долго. Но я быстро перевела разговор на интересующую меня тему.

Оказалось, что неподалеку действительно на днях произошло убийство, и моя собеседница была чуть ли не самым главным свидетелем. Возвращаясь с базара (там перед закрытием можно выторговать продукты подешевле), бабуся обнаружила в кустах убитую женщину.

Больше всего мою собеседницу поразил не сам факт убийства, а то, что на запястье жертвы был широкий золотой браслет с двумя переплетенными змейками. Более того – оказалось, что убитая, как установило следствие, приезжая москвичка.

Понятно, это событие бурно обсуждались жильцами, соскучившимися по чему-то необычному – ведь в этом районе давным-давно не происходило ничего подобного и все эмоции жителей первого этажа были сосредоточены лишь на семействе Знаменских.

Тут я заметила, что к дому подъехал автомобиль, но припарковался он не возле подъезда, а метрах в пятидесяти. Из «ниссана» появилась женская фигурка, которая медленно направлялась к особняку, но старалась держаться вдалеке от асфальтовой дороги.

«А вот и Поля ко мне приехала, – и удивилась и обрадовалась я одновременно. – Интересно, как ей удалось меня вычислить?»

Я решила, что ни Знаменским, ни соседям вовсе не обязательно видеть нас вместе. Бросив ведро с тряпками возле двери, я вышла из дома и направилась вперед по дороге навстречу сестре.

Поля сразу же заметила меня и помахала рукой. Я едва кивнула ей и ткнула пальцем налево, давая понять, что подойду вон к отдаленному березнячку, где мы могла бы спокойно побеседовать, не привлекая к себе внимания. И уже через десять минут мы уж сидели рядом на поваленном стволе и рассказывали друг другу о том, что произошло за время нашей недолгой разлуки.

Оказалось, что Поля вовсе не на все сто процентов была уверена, что я нахожусь именно здесь и после разговора с Зуме просто решила съездить сюда и разведать обстановку в доме Евгении Михайловны.

Детально рассказав мне о своих действиях (даже о романе с врачом-психотерапевтом Мишей), Поля заставила меня так же подробно пересказать ей всю информацию, которую мне удалось добыть. Я честно изложила все, что успела узнать, но меня не оставляло чувство, будто я упустила что-то чрезвычайно существенное.

– Ну да! – хлопнула я себя по лбу. – Я же отчетливо помню в визитнице Володи Знаменского эту карточку – я перелистала ее, пока протирала пыль на полках. Клиника московского профессора Хейфица! Помнишь, ты только что говорила мне про свою новую клиентку, которая собиралась обратиться к Хейфицу, чтобы выправить форму своего носа? Как по-твоему, что могут означать все эти совпадения? Или они только кажутся совпадениями?

– Не знаю, – задумчиво произнесла Полина. – Похоже, придется снова обращаться Овсянникову. Не хочется, конечно, но он может оказаться полезен.

– Ну ты даешь, сестренка! – поразилась я. – Ты же на километр его к себе в последние годы не подпускала. Неужели ты так вовлечена во всю эту историю? Признайся, ты ведь чувствуешь в себе азарт?

– Еще бы! Только давай начистоту – ведь не я одна, правда? Считаешь, что я поступаюсь принципами, встречаясь с Жорой? А сама? Тебя ведь калачом из дому не выманишь, и что теперь?

– Ты права, – вынуждена была согласиться я. – Оказывается, воздух тайны опьяняет.

– Да-да, – задумчиво подтвердила Полина, – именно тайны. Дело даже не в кладе, а в том, чтобы разрешить загадку. Хотя бы для того, чтобы спать спокойно. Ведь это все равно, как не досмотреть интересный фильм или не дочитать приключенческий роман…

Возвращаясь домой, я заглянула в почтовый ящик – там что-то белело. Вместо того, чтобы сбегать наверх за ключом, я слегка отогнула дверцу и, нащупав конверт, прижала его к стенке и стала осторожно подтягивать его наверх. Когда показался белый кончик, я цепко схватила его ногтями и выудила письмо.

Если бы это была корреспонденция для Знаменских, я, наверное, не стала бы распечатывать, но у меня в руках было послание, адресованное Вале.

Поскольку передать конверт по назначению представлялось сейчас невозможным, я решила, что имею полное право прочесть письмо – в конце концов, эта девчонка всему виной. Не подбери я ее на улице, эта история ведь так и не началась бы. Тем паче, что Валя была должна мне кругленькую сумму, которую она без спроса прихватила, покидая мою квартиру через окно.

«Странно, а почему письмо шло так долго, – думала я, внимательно разглядывая конверт с пометками. – А, вот в чем дело – неправильно указан индекс! Ну-ка, посмотрим, что у нас там внутри!»

Первым делом я обратила внимание на подпись. Имя мне ничего не говорило – какая-то Зося Стаценко, обратный адрес был московским.

«Не та ли это приезжая, которую убили здесь неподалеку?» – сразу же подумала я.

Как мне стало ясно из текста письма, отношения между Валей и Зосей были довольно тесными, впрочем, деловой тон преобладал.

Так, несмотря на то, что Зося обращалась к Вале «дорогая подруга» и упрекала ее за то, что та редко пишет, общий тон письма был вполне конкретен и представлял из себя деловые указания. И касались они Знаменских – Зосю интересовало как ведет себя Даша, каков график московских поездок Володи; Зося даже упрекала Валю, что та стала реже выходить на связь и информация теперь идет скудная. Стаценко в данном случае отметить, что Валя покамест не оправдывает полученный ей аванс и усилия надо удвоить, если речь пойдет о дальнейшем сотрудничестве. Наконец, Зося сообщала, что намеревается вскоре прибыть и назначала Вале место встречи на вокзале.

Когда я спрятала конверт в карман и стала подниматься по лестнице, волоча в пустом ведре чистящие средства и тряпки, мне вдруг стало страшно. Я совершенно отчетливо поняла, что мои теперешние хозяева вполне могли бы оказаться убийцами. Ведь ясно, что Валя тайком собирала для этой московской Зоси информацию о Знаменских и я подозревала, что речь шла о шантаже. А что обычно делают с шантажистами? Правильно, их убивают.

Эта ночь обернулась для меня сущим кошмаром. Даша весь вечер не находила себе места – Володя в очередной раз уехал в Москву и Знаменская то донимала меня упреками, то намекала на то, что неплохо бы и выпить, а когда я отказывалась, принималась снова меня шпынять. Наконец, она успокоилась и долго стояла у окна, глядя на полную луну, нависшую на беззвездном небе. А потом наглоталась снотворного и отправилась почивать, не пожелав мне даже спокойной ночи. Глаза ее при этом были заплаканны.

Я легла спать сама не своя. Представляете себе – жуткая ночь, эта полная луна в окне, собаки воют где-то неподалеку, да так надрывно, что прямо сердце замирает. Поворочавшись этак с полчаса я решила, что надо себя если уж не пересилить, то уговорить – в конце концов, психолог я или неврастеничка?

Банальный аутотренинг сначала, действительно, помог. Руки и ноги словно налились свинцом, дыхание стало ровным и спокойным, я медленно уплывала в сон, но тут мой слух вдруг уловил какие-то скрипы и я снова вскочила, кутаясь в одеяло. Прислушалась – вроде показалось. Только лишь улеглась – снова то же самое.

Пришлось снова подыматься. Теперь я стояла посреди комнаты, уже одетая, и ждала, когда начнется скрип. Когда звук не замедлил появиться, я сначала вздрогнул, а потом лишь рассмеялась – оказывается, дул ветер и обои в комнате потихоньку отклеивались, издавая при этом достаточно громкий и резкий звук.

И когда уже вполне успокоенная, я собиралась снова отправиться в постель, началось самое страшное. Скрип повторился, но на этот раз уже в коридоре. Напряженно прислушавшись, я с ужасом поняла, что там кто-то ходит, ступая очень тихо и осторожно. И, что самое страшное, шаги приближались к моей двери.

Вот, они уже совсем рядом! Неужели дверь моей комнаты сейчас откроется? И что предстанет моим глазам – привидение, убийца с жуткой улыбкой, грабитель? Неизвестность – это всегда очень страшное, особенно, когда сюрприз явно не сулит тебе ничего хорошего, кроме, разве что, избавления от земных мучений.

Но что это? Я прислушалась и поняла, что человек миновал мою дверь и направился вглубь по коридору. Но ведь там нет больше комнат!

Теперь я уже окончательно ничего не понимала. На цыпочках подойдя к двери, я приложила ухо к скважине. До меня донеслись тихие и ритмичные звуки – как будто кто-то легонько постукивал по стенам.

Клад! Этот человек ищет клад! Оказывается, у меня появились конкуренты. Теперь я уже просто не могла не удовлетворить своего любопытства и немного приоткрыла дверь. Та, разумеется, заскрипела и в глубине коридоре метнулась к окну широкая тень.

– Кто здесь и чего вам надо? – сказала я очень твердо, но не слишком громко, в мои планы покамест не входило будить хозяйку.

– Я… тут… бабка оставила кое-что… – раздалось смущенное бормотание.

«Ба! Да это мой старый знакомый Зуй собственной персоной! – поразилась я. – И, похоже, он сейчас боится гораздо больше меня!»

– Ты… это… не подумай чего, – продолжал Зуй, – я вам дурного не сделаю…

– А ну-ка зайди! – грозно сказала я, пошире распахнув дверь, к которой только что припадала, трясясь поджилками от страха.

Зуй скользнул в проем и, пройдя в комнату, остановился у окна. Я присела на кровать – так, чтобы лунный свет не падал на мое лицо. Хоть я и тщательно замаскировалась, все равно была вероятность, что Зуй может меня узнать, а это в мои планы пока не входило.

– Так что ты тут потерял?

– Бабка платок свой оставила, – начал вешать мне лапшу на уши Зуй, – она тут на первой этаже живет, вы еще ее заливали, помните?

– Мы?!

– Ну, ты-то тут недавно, – поправился Зуй, – я хозяев имею в виду.

– Милицию вызвать или Дарью поднять, чтобы она с тобой и с твоей бабкой разобралась? – предложила я. – Думаешь, у меня ушей нет?

– Милицию не надо, – попросил Зуй, – вот чего не надо, так это милиции. Ни мне, ни вам. А Дарья пусть спит. Знаешь, что, я пожалуй…

Он немного замялся, словно размышляя, стоит ли со мной говорить на такие темы. Но, поскольку выбирать не приходилось, Зуй решил рискнуть.

– Тут домик особенный, – начал он вкрадчивым голосом. – Ты здесь без году неделя, а моя бабка живет давным-давно. В общем, сокровище тут похоронено, с тех еще времен. Не веришь?

– Ну отчего же, – произнесла я, слегка разочарованная тем, что тайна моей бабушки стала известна уже такому широкому кругу лиц, – очень даже может быть. И чей же это клад по-твоему?

– О, тут история запутанная. И потом, какая разница, чей? Ты же в милицию его не понесешь, правда ведь? Они как лом примут, а это копейки.

– Подожди-ка, – оборвала его я, – что значит «ты в милицию клад не понесешь»? Ты берешь меня в долю, что ли? Так тебя надо понимать?

– Ну да, – слишком быстро согласился Зуй, – много дать не смогу, меня ведь самого наняли, так что на миллионы не рассчитывай.

– Кто тебя нанял?

– Много будешь знать – скоро состаришься, если до старости дожить получиться, – Зуй начал обретать былую уверенность. – Короче, я над этим делом уже месяц работаю, когда Знаменский в командировке. Баба ведь его либо пьяная валяется, либо снотворным накачанная. Так что я уже раз пять коридорчик обследовал.

– А тебе, наверное, хочется и комнатки простукать, верно? – подсказала я.

– Вот-вот, ты правильно все усекла, – обрадовался Зуй моей догадливости. – Кухонку я уже обследовал так что теперь осталось…

– Так ты небось, не только ко мне с этим делом обращался, верно? – оборвала я его, понимая, что Зуй уже проговорился.

– Никому, вот те крест!

– Ай-яй-яй, – покачала я головой, – как нехорошо, дружочек. Да как бы ты на кухню попал без чужой помощи? Небось с Валькой снюхался, что здесь до меня работала, признавайся!

– Ты ее в расчет не бери, – стал уверять меня Зуй, – ее как бы и нет…

– И сколько ж ты ей обещал? – настаивала я. – А теперь что будет, если она еще кому-нибудь про ваши дела стукнет?

– Я тебе говорю, – убеждал меня Зуй, – о Вальке не думай, я с ней сам разберусь рано или поздно. А чтоб не вышло как ты говоришь, нам надо торопиться, усекла? В общем, действуем так…

– Ничего слушать не хочу, пока не узнаю, сколько человек в доле!

– Да трое нас сейчас, трое! Я, ты и мужик, что меня нанял. Он мне половину обещал, я тебе со своей доли отстегну… ну, процентов десять.

«Месяц назад, – думала я, пока Зуй расписывал мне, сколько денег может мне светить с десяти процентов от его половины. – Это сходно по срокам с тем временем, когда бабушка в первый раз обратилась к Михаилу, который теперь крутит роман с Полиной».

Неужели врач может пойти на такое! Это же использование предельно закрытой информации, врачебной тайны, можно сказать, в личных целях! Я должна срочно предупредить Полину, что Михаил крайне опасен!

– Пошел вон, – устало произнесла я. – Засунь свой процент знаешь куда?

– Да ты что! – возмутился Зуй. – Ты понимаешь, от чего ты отказываешься?!

– Еще раз появишься – и хозяйке скажу, и милицию вызову, – пообещала я. – А сейчас уматывай и забудь дорогу на этот этаж.