Текст книги "Небо славян. Велесова Русь"

Есть народы, словно рожденные для торговли. Никто не может отрицать, что таковы, например, арабы. Араб на рынке как рыба в воде – неизвестно, от чего получает больше удовольствия – от дохода или самого процесса торговли. Именно они водили караваны по самым труднопроходимым местам, доставляя диковинные вещицы с одного края Земли в другой. Но арабы даже в караване единоличники.

Иное дело скандинавы, они тоже прирожденные торговцы, но не в сидении на рынке (они явно предпочитали сбывать добытое оптом), а в организации разведки новых рынков, сбора и доставки товаров. Именно сбор и защита при доставке товаров к месту торга составляли конек скандинавов. Они грабили побережье ради продажи награбленного на своих торгах, а не из особой жестокости своих характеров.

Но побережье Финского залива и Ладожского озера таких возможностей не предоставляло, некого грабить и нечего брать. Леса подступали вплотную к берегу, население легко могло спрятаться при приближении, к тому же не обладало большими богатствами и не было многочисленным. Не без того, конечно, но грабеж побережья дохода не приносил. Основой дохода скандинавов на Руси была все же торговля.

И вот здесь проявляется то, в чем и чем они изменили жизнь на территории Руси.

От арабов везли серебро (его скандинавы ценили даже больше, чем золото), пряности, всякие дорогие штучки… А арабам продавали что? Прежде всего, меха. Ну какой же уважающий себя перс обойдется без собольей или куньей накидки? А как без беличьего покрывала можно спать в жару? Или без седых чернобурок день прожить? Жарко? Ради престижа можно и попариться.

Меха (мягкое золото) были первейшей статьей торговли севера с югом.

Скандинавия тогда мехами еще была богата, но!.. Больше всего ценился соболь. А соболь – это тайга, соболек никогда не водился ни в лесостепи, ни даже немного северней. Во времена призвания варягов соболя еще было много в северных лесах нынешней европейской части России, то есть в северо-восточной Руси, через которую практически и пролегал путь из варяг в персы.

Даже если и были свои меха в Скандинавии, то к чему их там закупать и по морю тащить, если лучшие скачут по деревьям на Руси? Вот здесь и началось вмешательство скандинавов в жизнь на территории будущей Руси. Чтобы меха отвезти, их нужно купить у местного населения, собрать в одном месте, охранять, пока не наберется достаточно для каравана, потом доставить в тот же Булгар и продать местным купцам, которые повезут дальше на юг. А у них купить пряности, поделки, в конце концов, просто получить серебряные кружочки с чужим ликом на аверсе, неважно чьим, главное, чтобы серебро без примесей было.

Вот и вставали новые скандинавские поселения близко к пути из варяг в персы, строились по одному принципу: торговая часть, ремесленная и воинская. Тем, кто в поселении жил, необходимы самые простые вещи – замки и бочки, котлы и плошки, посуда, одежда, обувь, топоры, самая разная хозяйственная мелочь. А еще нужно пропитание, охота хоть и достаточно проста, но одной охотой не проживешь, хлеб нужен, и медку бы… и овощей неплохо… и молочка хоть детишкам – не одни же воины и торговцы в поселениях жили… Вот и рос вокруг полувоенного поселения посад из местных, тех, кто мог и травы накосить, и меду добыть, и овощи вырастить, но главное – эти самые дорогие меха добыть.

Несли шкурки охотники, например округи Белого озера, а взамен получали бусы стеклянные, арабами литые, или ленты шелковые для дочки или жены любимой…

Нечестно – за пяток шкурок соболя бусы? Или даже не соболя, а белочки? Или не за пяток, а всего лишь за одну? Так кто мешал самому набрать этих соболей и в Булгар, или, того лучше, сразу к арабам? Там дорого продать можно, за пару шкурок с головы до ног бусами увешаться. Только вот беда – опасное это дело к арабам мотаться, всякий норовит содрать вместе с собольей шкурой и твою собственную или в рабство продать. Какие уж тут бусы и ленты?

К тому же пока в Булгар плавал с опасностью для здоровья и даже жизни, сотня-другая собольков соседу досталась, он у скандинавов не меньше бус выменял, никуда от дома не отлучаясь и жизнью не рискуя. Как лучше? Скребли затылки местные и отправлялись в лес охотиться. Каждому свое.

Но это одна сторона дела. Была и другая, не менее существенная.

Язвительная шутка, что в России не дороги, а просто направления, не сегодня родилась, только во времена Древней Руси она шуткой не была. Дорог действительно не было, а направления были.

Что такое дорога? Сейчас это сложное инженерное сооружение, когда прорубается просека, выкапывается канава, которая постепенно заполняется… ой, много чем, это зависит от сознательности строителей, но сейчас не о ней. Если асфальт не укладывать и отсыпку не делать, то дорога – это то, что наезжено многими и многими колесами. То, что только нахожено, – тропинка.

Чтобы дорога состоялась, по ней должны с завидной регулярностью проезжать колеса, иначе зарастет, затянется сначала травой, потом подлеском, а через десяток-другой лет и не вспомнят, что здесь дорога была. Снова лес вырубать? К тому же наезженной бывает обычно колея, по которой передвигаться в непогоду крайне проблематично.

На Руси предпочитали делать это по рекам. Плюсов тьма: лес рубить то и дело не надо, никаких ям-канав, разве что речные изгибы да отмели, ну, изредка пороги встречались, к тому же река сама плавсредство несет, если не против течения, то можно даже не грести, лежи себе, пейзаж изучай (семечек, чтобы грызть, тогда еще не было). Речки, правда, петляют страшно, но все равно же в нужном направлении тебя везут.

Вот оно: в нужном направлении. А уж по какой из речек – той или соседней, петляющей или не очень – ты двинешься, не столь важно, главное – в нужном направлении.

Водный путь самый удобный, даже если через пороги и против течения плыть. Но пройти от одного моря до другого только по рекам невозможно, на водоразделах суда обязательно придется перетаскивать волоком. Европейская часть России горами небогата, реки равнинные, не быстрые (а для купеческих судов это хорошо), и водоразделы преодолимы.

Но волок все равно очень серьезное мероприятие. Ладьи нужно вытащить на берег, значит, он не должен быть очень топким, мало того, таким, чтобы, вытаскивая и двадцатую по счету ладью, не приходилось стоять по колено в грязи. Прорубить просеку достаточной ширины и поддерживать ее в рабочем состоянии (не рубить же каждый год новую!); заготовить катки, на которые встанут ладьи (хотя летописные картинки частенько показывают, как веселая толпа легонько этак, почти вприпрыжку несет ладью на плечах); привести достаточное количество сильных лошадей (иначе придется впрягаться в постромки самим, уподобляясь древнеегипетским рабам); всю эту ораву (и людей, и лошадей) кормить-поить и даже развлекать (потому что предоставленные сами себе люди норовят найти приключения на свои пятые точки, причем чаще всего аморальные и крайне опасные)… А еще охранять, потому что желающим поживиться совершенно наплевать на национальную принадлежность тех, кого можно обобрать. Это не советские времена, когда к иностранцам относились с почтением, на Руси их грабили, как и во всех остальных местах, чужака обобрать и вовсе не грех.

Это именно то (организация волока, а не грабеж, хотя одно другому не мешало), чем занимались скандинавы на Руси. Они собирали товар, который можно продать булгарам, организовывали его перевозку и охрану, а также жизнь на волоках. Вырастали скандинавские полувоенные поселения, обрастали посадом из местных, так же рождались и города на волоках. Некоторые из них, например Смоленск и Вышний Волочек, и поныне процветают.

Так кто эти пришлые скандинавы – завоеватели, покорители, кровопийцы или просто организаторы новой жизни? Не будь Сарского городища на Ростовском озере (считающегося исконно мерянским, но имеющего сплошь скандинавские предметы в раскопе), где явно шел сбор пушнины для продажи, стали бы мерянские поселения расти неподалеку? Зачем, если ты никак не завязан на жизнь этого городища или волока?

А если завязан, как, например, в Гнездове (будущем Смоленске), куда не грех прийти зимой, чтобы подработать на заготовке катков или расчистке просеки, а то и летом травы для лошадей накосить или со своей лошадкой в волоке поучаствовать…

Конечно, все эти поселения держали округу, но не силой оружия, а силой экономической выгоды. Потому что заработать на заморские безделки или даже очень полезные вещи, которые невозможно изготовить самому, можно, только продав ту же пушнину или свой труд. Конечно, ничего из того совершенно необходимого, что тот же мерянин не мог сделать бы сам для себя, у скандинавов не было. Разве не соткет полотно жена и не сошьет рубаху? Или дочь не наденет венок из цветов вместо сложного украшения? Соткет, сошьет и наденет, только чтобы отличиться от других, показать, что ты можешь больше, хорошо бы по праздникам рубаху-то из тонкого-тонкого полотна, какую жене вовек не сделать, да и дочери перстенек с камешком, какие в мерянском лесу под ногами не валяются… И местный кузнец вполне способен выковать охотничий нож… да только привезет скандинав из дамасской стали, чтоб блестел и острым был, как бритва, а что мороза не выдерживает, так не круглый же год холода стоят?

Вот и впрягались мужики в жизнь скандинавского поселения или в беспокойную жизнь волока…

Не все так просто и гладко, были и обиды, и разорения, недаром же часть поселения отдавалась воинам, но факт остается фактом – организацией своих поселений, в которых они собирали не дань, а скупленный (пусть и дешево) товар (в Тимерево, например, железо упавшего в его окрестностях огромного метеорита) или организацией волоков скандинавы незаметно меняли привычный уклад жизни местного населения.

Хорошо это или плохо?

Если считать, что вполне можно прожить и без арабских стеклянных бус или прочей ерунды, то плохо, в жизнь вторгался чужеродный элемент.

Если понимать, что в своем медвежьем углу, спрятавшись за лесами и болотами, все равно не проживешь, что мир меняется и лучше меняться вместе с ним, то хорошо.

Волоки существовали давным-давно, как только люди научились передвигаться по рекам на большие расстояния с переходом из одной речной системы в другую, но по-настоящему они «встали» в IX – Х веках, когда оба пути от Балтийского моря заработали в полную силу и вдоль самих волоков поднялись населенные пункты для их обслуживания.

Прошло больше тысячи лет, на местах волоков давно прорыты каналы или, наоборот, растет лес, а деревни, стоявшие в этих местах, до сих пор носят «волоковые» названия. Географические названия – зачастую самая крепкая память, ведь летописи можно исправить, предания переиначить или выдумать, а вот старинные названия рек, гор, населенных пунктов – подскажут.

Зачем Рюрику Новгород?

Зачем Рюрику Новгород?

Почему он посадил братьев в Изборске и на Белом озере?

Считается, что Рюриково городище поставил, чтобы держать под собой Волховский путь, а братьев посадил на границах расселения тех, кто его призвал. Не мешало бы еще одного посадить в Гнездово (Смоленске), чтобы и юг держал, да вот братьев больше не нашлось, и руси тоже.

Но так ли все просто – расставил фигуры по углам и ладно, или в такой расстановке нечто большее, чем простые границы расселения (кстати, это не совсем так)?

Мне кажется, ответив на этот вопрос, можно будет понять, зачем вообще Рюрик призван. Не именно он, но варяги.

И почему Рюрик вынужден был практически все семнадцать лет непрерывно воевать? С кем? Удивительно, но с окружающими племенами – той же карелой.

Итак, что же творилось в Приильменье в середине IX века, что понадобилось звать кого-то сильного со стороны?

Летопись сообщает, что прогнали варягов за море и не дали им дани.

Значит, варяги все же были, но какие-то нехорошие, не наши, не русь, которым дань платить не стоило. Второе: дань все же была, нельзя перестать платить то, чего не платили. Третье: как ни сильны эти заморские бандиты, а их прогнали, следовательно, было их не так и много.

Но как всегда бывает, если есть те, кто против, обязательно найдутся те, кто за. Эти согласные возмутились, потом возмутились несогласные, и пошла свара хуже той, что была из-за дани. Летописец твердит, что просто не могли решить, кто в песочнице главный и чьи игрушки лучше. Это названо «и всташа род на род».

Все согласны. То, что вставать друг против друга мы умеем, сомнению не подлежит, бьемся так, что чужие в ужасе разбегаются (или скоренько прибирают к рукам то, о чем в пылу драчки забыли).

А теперь возьмите карту и посмотрите. Огромнейшая территория от Ладоги до Смоленска, от Изборска до Белого озера. Из-за чего люди бьются? За землю, за ресурсы, из-за обиды, из-за выгоды. Племена сидели отнюдь не плотно, землицы вполне хватало, меховых богатств тогда еще тоже. Да всего хватало! Из-за опустошенного чужого капкана или умыкнутой девицы могли поссориться между собой две соседние веси или даже два соседних рода, те, которые плотно граничили.

Но что делить кривичам Полоцка с весью у Онежского озера? Заволочской чуди и словенам Руссы? Словенам, живущим по Мсте и кривичам у Гнездова? Взаимной территориальной обиды из-за охотничьих угодий быть не могло, слишком далеко друг от друга.

Остается выгода.

Но какая может быть выгода у столь далеко сидящих людей? Только торговая, вернее, выгода, которую приносили торговые пути, те самые, ради которых ставились поселения на волоках. Конечно, сидящему в какой-нибудь веси в глухом лесу словену или весину, чудину или кривичу этот волок без надобности, и выгоды он никакой не имел, поскольку жил натуральным хозяйством. А вот племенной знати, что разживалась серебряными кружочками с изображениями арабских правителей или византийских императоров на аверсах, было не все равно, в чьих руках окажется волок или вообще весь путь.

Где бились меж собой, какие города и крепостицы горели? Альдейгьюборг, то бишь Ладога, и стоявшая напротив нее Любша. Ладога та хоть скандинавской была, а Любша так и вовсе кривичской, но погублена своими – словенами. Это крепости, контролирующие торговый путь.

Вообще-то такие пути легче всего контролировать на волоках или местах своеобразной пересадки и перегрузки товаров. Я не открыла Америку в данном вопросе, без меня понятно, что это так. Но если помнить об этом, становится более понятным поведение того же князя Олега Вещего, променявшего Новгород на Киев.

Кстати, здесь упомянуты два волока – Гнездово и Вышний Волочек.

Это принципиальные места для понимания того, что сложилось и что не получилось на Руси.

Гнездово (будущий Смоленск), городище совсем рядом со Смоленском, почти в черте нынешнего города. Поселение явно довлело над округой и было поставлено ради волока из озера Каспля, связанного с Западной Двиной, в речку Катынку, впадающую в Днепр, и наоборот. В этом месте Днепр и Западная Двина (Даугава) ближе всего сходятся. О Днепре напоминать не стоит, а Западная Двина впадает в Рижский залив, откуда до тех же скандинавов рукой подать. Вот он, вполне реальный путь из варяг в греки безо всяких Невских порогов, капризного и сурового Ладожского озера и необходимости делать крюк в лишнюю тысячу километров.

Судя по тому, что Гнездово процветало, волок работал весь сезон без выходных. То есть суда из Днепра в Западную Двину или обратно таскали регулярно, этот путь был налажен. Но только с Х века, то есть после прихода варягов-руси. До того времени и люди в этих местах селились, и даже суда перетаскивали, но с Рюриковыми товарищами словно прорвало. Не было ли это основной задачей прихода варягов – наладить работу всего пути, даже нескольких?

Но Гнездово варяги под собой не держали, там прочно сидели скандинавы (мы ведь договорились, что это не одно и то же?).

Информация к размышлению: не это ли позже заставило князя Олега Вещего, забрав маленького княжича Игоря, отправиться из Новгорода сначала в Смоленск, а потом в Киев? Если скандинавы плотно сели на гнездовском волоке (у Смоленска), то они легко перекрывали целых два пути – на Константинополь и второй, хотя и не так развитый, с волоками в сторону Волги прямо из верховьев Западной Двины или из верховьев Днепра.

Но даже взяв под контроль Смоленск, путь на юг к Константинополю не перекрыть, помните, что от Киева можно уйти на Вислу или Неман?

И вот здесь, я думаю, князю Олегу пришлось выбирать между волжским путем и путем в Византию. Он выбрал второй, то есть решил сесть в Киеве (даже убив Аскольда и Дира или только Аскольда) и объявил Киев «матерью городов русских».

Почему он ушел из Новгорода? Столько бились вместе с Рюриком, столько старались, Новгород поставили (или только Рюриково городище?), а Олег вдруг взял и все бросил. Можно было бы понять почему, знай мы, на каких условиях позвали варягов. Летопись сообщает, что пригласили «собой владети». Не очень верится, Рюрик хоть и наводил порядок, да хозяином, видно, себя не чувствовал, во всяком случае, в наследство новгородские земли своему сыну не оставил.

Но если он был просто приглашенным князем, то почему пришел с родами своими? Может, приильменцы пригласили пожить, а потом и пожалели, почувствовав жесткую руку князя?

Олег, так легко взявший чуть позже под свою руку Киев, с Новгородом почему-то справиться не смог.

Мне кажется, суть в том, о чем говорил академик Янин: в новгородских землях правление было и еще очень долго оставалось выборным, князя могли позвать, но могли и прогнать, эта формула «показать путь», то есть дорогу прочь из города, испортила жизнь многим князьям, в том числе и Александру Невскому. Дважды победителя, конечно, не выгнали прямо с такой формулировкой, но создали условия для ухода.

При выборном правлении «прокатить» могли в любой момент, ненадежно. В Киеве Аскольд сидел безо всяких выборов, Олег сел также, и все последующие князья в «матери городов русских» тоже располагались почти с удобствами, пока не встали другие центры Руси и не оттянули на себя власть, а потом пришли ордынцы…

Итак, придя сначала в Смоленск, а потом в Киев, князь Олег попытался взять под свою руку путь на юг.

Но восточный путь от этого не пострадал, не прекратил своего существования, его крепко держали под собой новгородцы. Не скандинавы, обращаю внимание, а именно новгородцы. Но что твердит летопись о новгородцах?

«Новгородцы же – те люди варяжского рода, а прежде были славяне».

То есть Новгород все же был под варягами. Почему же Олег не поладил с родственниками?

Сменив «отца городов русских» – Новгород на «матерь…», Олег сделал выбор в пользу южной Руси. Но северная от этого существовать не перестала.

Второй упомянутый волок – Вышний Волочек. Это волок из Мсты (озера Мстино) в озеро Вышневолоцкое, из которого вытекает Тверца. Мста впадает в озеро Ильмень, а Тверца – в Волгу. То есть путь Волго-Ильменский, а куда от Ильменя – неясно, то ли по Волхову в Ладогу, то ли… И здесь можно обойти Ладогу и Неву, поднявшись по реке Шелонь и от нее либо в Великую по системе небольших рек, а оттуда в Псковское озеро, Чудское и в Нарву, либо от Шелони по речке Кубе до волоков на Лугу и по ней прямо в Финский залив в месте, где сейчас строится новый порт Усть-Луга. О месте Лужского волока говорят названия сел Большой Волок, Малый Волочек, Ожогин Волок…

Конечно, такие пути не встают за десять лет, они утверждаются столетиями, но присутствие сначала скандинавов, а потом варягов не только заметно всколыхнуло жизнь местных жителей, но и подтолкнуло движение по торговым путям.

На мой взгляд, что произошло? Сидели на своих землях кривичи и словене, чудь и весь, меря, мурома и иже с ними, существовал уже знакомый нам путь из варяг в греки, который шел по Днепру, Ловати, Ильменю, Волхову и Ладожскому озеру (Нево) куда-то там (потом договорим куда), проторенный, но не очень активный, был известен и путь «в персы», то есть на Волгу в Булгар, уже поднимавшийся на торговле, как тесто на дрожжах. Где-то там на юге Аскольд и Дир (или только один из них) держали путь по Днепру, но все это еще не было столь развито, чтобы горло друг другу перерезать.

Но вот в Приладожье появились скандинавы, наверное, шведы, потому что норманнам (норвежцам) далековато и не с руки, у данов и без Ладоги дел хватало. Скандинавы довольно быстро уловили выгоду от расположения той же Ладоги (озера) – на перекрестье путей и не преминули этим воспользоваться.

Просто пограбить и смыться не получалось, видно силушка у местных-то была (многих ли вы знаете, кто сумел бы выгнать морских бандитов, ничего не заплатив?), пришлось применять другой метод, тот самый – освоение территории. Сначала поставили Альдейгьюборг как опорный пункт.

Почему-то никого не удивляет тот факт, что словене, кривичи, чудь, весь вообще платили дань скандинавам (варягам, которые не русь). Летописец может сколько угодно рассказывать сказки о том, как Вещий Олег, сурово сдвинув брови, советовал одному племени за другим: «Не платите дань хазарам, платите мне!» – если бы за его спиной не бряцали оружием рослые дяденьки из дружины, даже Вещего никто слушать не стал бы. Дань платят только тем, кому не платить слишком дорого обойдется. То есть, чтобы требовать свой кусок, да пожирней, эти самые варяги-нерусь должны были иметь веские доводы в виде немалой силы (малой просто не получилось бы), а эти «доводы» должны были где-то базироваться, не станешь же каждый год ради демонстрации силушку из той же Упсалы таскать?

Скорее всего, продемонстрировали один раз, решив, что пока хватит, но не на тех напали: как только выяснилось, что дяденьки с оружием уплыли за море и быстро не вернутся, было решено дань не платить. Однако стоило изгнать тех, кто попытался древний торговый путь взять под себя, тут же встал вопрос: и кто теперь главный? Сколько боевых братств у человечества разваливалось из-за этого проклятого вопроса? Победить еще не все, важно суметь этой победой толково распорядиться.

Кроме того, было понятно, что эти варяги-нерусь были не последними, найдутся новые, которые захотят всем владеть, то бишь взять под себя торговые пути, ну и данников заодно. Получалось: либо курятник охраняй, либо яйца неси, тем и другим заниматься одновременно неудобно.

Вот тогда и понадобились варяги, которые русь.

О том, как выбирали Рюрика с братьями, пока говорить не будем (и выбирали ли вообще), ясно, что не в Швеции и не среди ободритов, где-то поближе. Сейчас важней другое: что изменилось с приходом Рюрика и его братьев? Что было и что стало, стоило ли призывать?

Историки утверждают, что организовалось государство.

Оставим пока варягов русь и нерусь в покое, посмотрим, что вообще имелось и чего не хватало. Словене, кривичи, чудь и весь сказали, что наряду (переводится для понимания как «порядка», Русь, она такая, в ней, мол, порядка никогда не бывало, свой не произрастает, приходится импортным пользоваться).

А что такое вообще государство?

До сих пор единой формулы, как ни странно, создать так и не удалось, но все сходятся в одном: это некий властный аппарат, призванный принудительно (даже при полнейшей демократии, при которой тоже водятся разные отщепенцы, не желающие жить демократично) организовывать жизнь в обществе на некоей территории.

Что необходимо, чтобы государство считалось существующим?

Прежде всего, все-таки территория и живущее на ней население. История не знала примера реальных государств без земли и людей, даже Ватикан имеет свои четыре тысячи четыреста сорок квадратных метров и восемьсот человек населения.

Во-вторых, вероятно, тот самый аппарат принуждения, то есть властный, хорошо бы разветвленный, повсеместный и четко организованный, чтоб охватывал все сверху донизу и от одной границы до другой, все учитывал, подсчитывал и обо всем знал. Причем неважно, будут ли это избранные чиновники, назначенные или даже самозванцы (и такое бывало). Наиважнейшую роль в этом аппарате принуждения играют армия и полиция (в древности обычно обходились одной дружиной, которая работала по совместительству и тем, и этим).

В-третьих, законы, писаные и неписаные, по которым данное общество на данной территории под приглядом данного аппарата должно жить. Правила существуют даже у анархистов, которых всегда укоряли в отсутствии оных.

Чего еще не хватает? Пожалуй, немногого.

Аппарат принуждения должен иметь определенное место для базирования, проще сказать, столицу. У кочевников, вообще редко имевших постоянное место проживания, и то были ставки или хотя бы места общего сбора. Нужно знать, где того князя или его чиновников застать можно, не станешь же за его справедливым судом по русским просторам гоняться?

Да, еще монета своя не помешала бы. Светлый образ правителя на аверсе серебряного кружочка весьма полезен, трудно забыть, что таковой имеется, если его физиономию ежедневно лицезреть приходится. К тому же в те времена качество чеканки хромало на обе ноги, то бишь руки, потому вместо светлых образов чаще страшилки получались, что тоже не без пользы – посмотришь пару раз – и желание бунтовать само собой пропадет. Правда, на Руси без этих самых серебряных кружочков долго обходились, их меха заменяли – столько-то шкурок за топор, столько-то за живого козла, а столько за то, что хозяина козлом обозвал…

А еще не хватает согласия. Да-да, именно согласия в этом государстве проживать и считать себя к нему причастными.

Это сейчас невозможно быть вообще вне государства, даже не имея гражданства, человек живет на чьей-то территории и невольно местным законам подчиняется. А что во времена Рюрика? Кто мешал уйти подальше от этого чертова варяга, если лично тебе неприемлем оказался? Уходить было куда, несогласные так и поступали, осваивая новые территории.

Итак, у продукта Рюриковых со товарищи трудов должны иметься определенные признаки: некая территория, желательно с разумными пределами и таким же народом, толковый (и немаленький) аппарат принуждения, свод неких правил и требований, столица и согласие на все это местного населения. Отсутствие любого из требований превращало Рюриково государство в мыльный пузырь.

Государство, как известно, состоялось, значит, условия выполнил? Посмотрим…

Начнем с самого простого – территории.

Теоретически та, на которой Рюрик что-то организовал, простиралась от Изборска на западе до Белоозера на востоке, от Ладожского озера (тогда Нево) на севере до Смоленска на юге. Это как минимум, в действительности куда больше.

Для сравнения: примерно столько же от Киева до Варшавы или, кому ближе родные просторы, от Москвы до Казани «по горизонтали» и от Москвы до Петербурга «по вертикали». А по пути все леса да болота большей частью малопроходимые, дорог никаких – ни железных, ни шоссейных, ни даже гравийных. Темнота и глушь, ни заправок, ни мотелей по пути, ни даже постов ГИБДД (тут, я думаю, многие не против). Из всех транспортных коммуникаций одни реки, из транспортных средств – лодки (драккар по мелким речушкам не пройдет, и от одной до другой на руках по болотцу не перетащишь, у него киль тяжеленный) да собственные ноги. Негусто…

Территория, сопоставимая с территорией нынешних Австрии и Чехии, вместе взятых, да еще можно пару Швейцарий добавить. Из конца в конец полгода болота месить…

Много не мало, справились.

Все требования соблюдены: территория есть, население хоть и строптивое и по лесам да болотам, но имеется, аппарат принуждения тоже, столица (Рюриково городище) в наличии, правила, видно, выработаны (или усвоены) местные, согласие населения в наличии (не изгнали же), в качестве разменной монеты беличий хвост сгодится, если купюра покрупней, то куница или соболек…

Есть государство? Пожалуй, есть.

А раньше чего не хватало?

Вооруженная интервенция в виде тотального захвата всей территории скандинавами Руси не грозила, это не земли ободритов, масштаб не тот. Захватить могли только торговые пути и дань брать с тех, кто по ним двигался.

Вот это и были призваны сделать варяги-русь: защитить торговые пути, прежде всего Приильменья.

Летопись сообщает (забудем пока о выдумках с предусмотрительным дедом), что Рюрик сел сначала в Ладоге, то есть Альдейгьюборге и только через четыре года поставил Рюриково городище на Ильмене. Но позвали его в Новгород. Странный какой-то Рюрик, если принимать во внимание данные археологии. А она однозначно утверждает, что никакого Новгорода у Ильменя при Рюрике не было! Во-вторых, как раз во время прибытия в Ладогу первого русского князя там случился катастрофический пожар, напрочь уничтоживший город. Может, конечно, местные фейерверк в честь его визита устраивали, а пиротехника некачественная оказалась, но, вероятней, князь начал с того, что Ладогу попросту сжег! Тем более была она Альдейгьюборгом и населена почти исключительно скандинавами, а стала после неудачного фейерверка славянской Ладогой. А головешки разбирали четыре года.

По истечении этих четырех лет, убедившись, что с запада армада драккаров за своих мстить не движется, и укрепив Ладогу уже под своим руководством, Рюрик двинулся к Ильменю ставить… нет, не Новгород, до него еще далеко, а Рюриково городище.

Те, кто бывал на раскопе этого городища или просто смотрел карту окрестностей Великого Новгорода (туристам городище не показывают), согласятся, что худшее место найти трудно. Полгода раскоп стоит по колено в воде, любой дождь превращает его в грязь непролазную. Едва ли у Рюрика условия были лучше. Это почти устье реки Мсты, впадающей в Ильмень с северо-востока, ее устье – сплошное болото, а если учесть, что раньше Ильмень был немного больше, то это болото вообще подступало под стены городища.

Зато «через дорожку», то есть чуть ниже по течению и на другом берегу, – высокий песчаный холм, на котором Детинец Новгорода. У Рюрика с головой плохо или с перепоя пальцем в карту тыкал, показывая, где будущую столицу поставить?

Столица там не состоялась, и карт в Рюриковы времена не было (может, и были, но не у него), на местности князь диспозицию выбирал и если за последующие тринадцать лет никуда не перенес, значит, выбрал осмысленно.

Что заставило Рюрика поставить свою резиденцию практически на болоте вместо песчаного холма чуть подальше? Объяснение может быть только одно: устье Мсты. И что в нем хорошего? Ничего, кроме возможности приплыть со стороны Вышнего Волочка или уплыть туда же, будучи незамеченными с холма. Не столицу ставил Рюрик, а форпост, который позволил бы контролировать обе реки – и Волхов, и Мсту, столица была впереди.

Контроль Волхова понятен, мы привыкли к мысли о варяжском пути из Ильменя в Ладогу, но почему Мсту?