Текст книги "Ози"

– Потому, что мне нужно кое-что забрать из твоей сумки.

Глава 6

– Лиза! Открой дверь, это я. Слышишь, открой!

Она стояла посреди кухни: руки мелко тряслись, губы дрожали. Сначала показалось, что это Женя. Возможно, устав ее дожидаться, он разлепил уродливую нить вместо рта и наконец-то заговорил в полную силу. От этой мысли Лиза едва не подавилась. Но нет – голос был женский и доносился с обратной стороны двери.

– Это я, Кристи! Я знаю, что ты дома. Можешь не притворяться!

По обтянутому дешевым дерматином полотну замолотили кулачки. Лиза в панике заметалась по кухне, не зная, что делать.

Все эти дни ей казалось, что общение с сестрой закончено, ведь она ни разу не позвонила, не поинтересовалась как дела. Что совсем не удивительно. Разве она не решила жить своей жизнью, выбрав Кирилла? Чертов Кирилл! Голова буквально разбухла от мыслей о нем, а тело ныло и разрывалось на две половины – она сама не знала, чего ей больше хочется, быть гордой жертвой, или разлучницей?

Ноги сами прошли по коридору, а пальцы открыли замок. Сестра стояла на пороге – бледная, с насквозь промокшими и прилипшими к щекам волосами, и сжимала в руке сотовый телефон.

– Хотела позвонить. – Она потрясла рукой перед лицом и нервно сглотнула. – Дождь внезапно пошел. Да еще такой холодный.

– А где твой будущий муж? – Лиза мысленно содрогнулась, но все-таки отступила в сторону, пропуская ее внутрь.

– Уехал в командировку три дня назад. Завтра уже вернется. А что? – сестра скинула туфли на шпильке и остановилась перед зеркалом: длинные волосы вились мокрыми кольцами, и она недовольно скривилась, взбивая их руками.

– Просто удивилась, что так поздно, а ты без сопровождения. Что-то случилось?

– Мне позвонила мама… она была так взволнована. Ты почему даже не сказала, что собиралась ее навестить? Я бы тоже приехала.

Кристина прошла по коридору, и машинально окинув взглядом захламленный зал, присела на подлокотник дивана. Тонкая прядь волос взметнулась в воздухе и прилепилась к нижней губе.

– У тебя так пыльно.

Лиза повела плечами – единственное, что ее беспокоило, это журнальный столик с разводами на столешнице.

– Я привыкла, что тебе всегда некогда, потому и не позвонила. Да, и у тебя номер недоступен. Кофе будешь? Или, может, вино? У меня есть, как ты любишь, красное.

В глазах сестры отразилась знакомая гамма чувств – так она смотрела каждый раз, когда речь заходила о чем-то непонятном, например об Ози: недоверчиво, и с легкой примесью страха. В последнее время Лиза серьезно обдумывала сложный вопрос – что, если Кристина вовсе не ее родная сестра? Ведь они буквально во всем отличаются друг от друга, не говоря уже о внешности.

– Что с тобой происходит? Ты очень странно себя ведешь.

– Да неужели? Сейчас, погоди.

Сохраняя непринужденный вид, она быстрым шагом вернулась на кухню. Забытая ярко-красная сумка лежала на полу – молния расстегнута, и из черных внутренностей выглядывал кончик галстука. Лиза с ужасом уставилась на синий ромб – он, как маленький глаз подсматривал за ней из темноты.

– Почему, ну почему все это происходит со мной? – перед тем как рассеяться, полный страдания шепот на пару секунд завис в воздухе. Из гостиной тут же донесся удивленный голос сестры:

– Что? Ты что-то сказала?

– Нет, все в порядке, я сейчас приду. – Быстро застегнув молнию, Лиза задвинула сумку как можно дальше под стол.

Самое главное правило одиночества – тишина. Тишина, от которой мерещатся подозрительные звуки, начисто пропадает голос, и мороз идет по коже. Тот, кто во всеуслышание заявляет, что любит оставаться один – нагло врет. Он просто никогда не ощущал, как отчаяние сдавливает горло в смертельные тиски, не чувствовал, как с каждым разом объятия становятся все крепче. Сложно. Слишком сложно бороться, когда тебя уже взяли в плен.

Запрокинув голову, Лиза жадно присосалась к горлышку бутылки: вино тонкой струйкой потекло по подбородку, несколько капель упало на блузку, но она остановилась только тогда, когда перехватило дыхание.

За окном фонарные столбы заливали белым светом оживленный проспект: под вечер машин стало вдвое меньше, но все равно сквозь стекло долетал протяжный рев моторов и визг тормозов. По обочинам вдоль проезжей части тянулись бесчисленные плакаты, мигали разноцветные лампочки и огоньки реклам. В доме напротив почти во всех окнах горели желтые лампы, а за неплотно прикрытыми шторами, изредка пересекаясь друг с другом, расходились по углам безликие человеческие тени. Кто-то пришел с работы, кто-то наоборот только выбрался из постели и пьет чай. Чтобы стать наблюдателем и с головой погрузиться в чужие жизни, достаточно как следует сосредоточиться и забыть о том, что тебя окружает. В идеале, нужно самой превратиться в тень. Или в ее подобие.

Но только не сегодня. Годами отлаженный механизм дал осечку: сердце барабанит слишком громко, вспотели ладони, и участилось дыхание – от любого шороха она готова кричать и биться в истерике. При каждом взгляде на сестру все внутри сжималось от боли, и она вспоминала Кирилла. Его глаза и руки, резкие движения, когда в номере он нависал над ее телом – огромный как каменная глыба и исходящий жаром.

Она вспоминала как при каждом новом толчке, его руки судорожно стискивали дужку кровати, а пылающее лицо было так близко, что Лиза видела поблескивающие в темноте глаза и задыхающийся, слегка приоткрытый рот – дыхание вырывалось из него с хрипящим полу-стоном. Она навсегда запомнила его беззащитным, каким можно быть только наедине с близким человеком. И никогда на людях. А теперь Кристи ворвалась в ее дом, сидит как школьница перед скособоченной партой, аккуратно сложив холеные ручки на коленях – всегда невозмутимая и слишком манерная.

И что с этим делать?

– Лиза? – сестра выглянула из-за угла и в нерешительности приостановилась. Ее глаза в недоумении расширились, заметив бутылку, крепко зажатую в пальцах. – Ты что, пьешь?

– Ну да. А что тебя смущает?

– Ничего, просто могла бы хоть в бокал налить. Мама сказала, что ты рассталась с Женей. Это правда? – в ожидании ответа она затаила дыхание – на мгновение мелькнули и исчезли в подобии улыбки белоснежные зубы: изобразить сочувствие не получилось, и она тупо хлопала глазами, холодная и равнодушная как рыба.

– Да. Он сбежал в Америку. Предложили хорошее место. Но не удивлюсь, если в этом замешана женщина. Будешь? – Лиза протянула бутылку, но Кристи отрицательно качнула головой.

– Ясно. Ты окончательно перешла на шампанское?

– Ты прекрасно знаешь, что нет.

– Тогда откуда взялось столько осуждения?

– Прости. Я просто не совсем понимаю, что происходит. Почему ты ничего не рассказала? Мы же всегда друг друга поддерживали. – На этот раз улыбка удалась ей еще хуже.

– Потому что у тебя своя жизнь, свои проблемы. Кирилл появился. Зачем мне вмешиваться в ваши отношения?

– Причем тут отношения? Ты никоим боком их не заденешь. Никакой катастрофы не случится, если мы будем иногда встречаться. Так делают все нормальные люди, и не видят в этом ничего страшного. Неужели ты думала, что я не помогу тебе, если понадобится? – Кристина тяжело вздохнула и вдруг потерла виски, – ерунда какая-то. Как не приду, сразу голова болит. Просто зверски.

– Таблетки закончились. Есть только вино. Неплохо помогает, между прочим. Ты вообще, зачем приехала?

– То есть, как это, зачем? – сестра изумленно приоткрыла рот, – ты что, не хочешь меня видеть?

– Хочу, но только не сейчас. У меня куча неприятностей, которые придется решать только мне. Или тебе легче становится, когда мне плохо? Где-то я уже слышала о таких смешных случаях.

Лицо сестры огорченно вытянулось.

– Пожалуйста, ничего не говори. Мы же взрослые люди, в конце концов. Меня бросил парень, у тебя появился без пяти минут муж. Меня уволили с работы, а у тебя повышение в банке. Мне скоро придется жить на улице, а ты счастливо устраиваешь семейное гнездышко…

– У меня нет никакого повышения в банке.

– Не перебивай меня. Все это нормальное явление. Как там говорят? Черные и белые полосы? Сначала белая полоса, а потом черная. У тебя сейчас белая, вот и все. – Лиза хмыкнула и отхлебнула вина, – вот только мне-то что делать? Хотя бы вот с этим? – она небрежным жестом обвела кухню и невольно вспомнила журнальный столик, буквы на котором успела затереть: кажется, остались только две последние «л».

– Платить за жилье нечем. Я же не знала, что меня уволят. К матери я не поеду. Ты же понимаешь, что с ней я просто не смогу?

Кристина сидела за столом, в напряжении выпрямив спину и сцепив пальцы на коленях в замок: ни дать ни взять невинная прислужница в церкви.

– Интересно, что она наговорила, если ты прибежала сюда, забыв обо всем?

– Ничего особенного. Я собиралась приехать гораздо раньше, сразу после встречи в ресторане, но не смогла.

– Не ври. Когда ты врешь, у тебя лицо перекашивается, как у паралитика. Ты не собиралась приходить, и я догадываюсь почему. Это ведь твой «почти муж» запрещал? Я ему не понравилась, рожей не вышла?

– Лиза, ну что такое ты говоришь? – от возмущения голос Кристи опустился до хриплого шепота. – Кирилл ни слова о тебе не сказал, хоть ты и вела себя как пьяная малолетка. И это еще одна причина, по которой я здесь.

Она резко поднялась с места и умоляюще протянула руки: в мгновение ока взрослая женщина превратилась в маленькую девочку. Лиза отступила в сторону и грустно покачала головой:

– Не надо. Эти детские объятия ничего не изменят. Каждый сам по себе.

– Как-то ты странно рассуждаешь. У каждого в жизни случаются трудности, понимаешь? Все что нужно, это немного подождать, и все наладится.

– Ну да. Кому-то больше, кому-то меньше.

– Что?

– Ты никогда не думала, что где-то есть существо, которое раздает людям счастье?

За считанные секунды лицо Кристины преобразилось и стало непроницаемым, словно маска.

– Представь, что оно реально. Существо сидит за письменным столом и записывает в толстый журнал фамилии, а рядом карандашиком отмечает дозу счастья. Ни один человек не знает, за какие заслуги кто-то получает одни радости, или наоборот, одни несчастья. А подойти и спросить все боятся – потому что у этого существа нет ни рта, ни носа. Оно дышит жабрами на шее, которые прячет за воротничком рубашки, а вместо глаз вставлены бильярдные шары.

– О Боже, ну ты и фантазерка! – Кристи не выдержала и засмеялась. Живой, такой естественный смех разнесся по кухне. – Как же это существо видит? Впрочем, это хоть как-то объясняет, почему оно делает такие несправедливые подсчеты.

– Видит оно легко и просто. На его теле спрятаны тысячи крошечных глазок. Но дело не в этом. Я всерьез думаю, что это существо обозлилось и лишило меня всего, что я имела, высыпав в придачу на голову мешок отборного дерьма. Вот так.

– Не выдумывай глупости. Все не так уж и плохо. У тебя появилась возможность отдохнуть и подумать о будущем. Если честно, то я всегда считала, что работа в отеле не для тебя. Вся эта грязь, мятые простыни, недовольство и жалобы клиентов… все это рано или поздно привьет хроническое состояние унижения.

– Какими словами ты заговорила! Сразу ощущается великая разница между банковским служащим и прислугой! И твой Кирилл, наверное, не чета моему Женьке, да? Вы птицы высокого полета. Подобное притягивает подобное, не так ли?

– Прекрати немедленно. В первую очередь ты моя сестра, и мне плевать, кем ты работаешь. – Кристина раздраженно дернула подбородком, – что с тобой вообще творится? Если причина в этой чертовой квартире, то нет ничего проще: первое время можешь пожить у нас, пока не найдешь новое место. Платить ничего не надо, никто тебя не выгонит.

– В смысле? Хочешь сказать, я буду жить с вами в маленькой квартирке, есть за одним столом и спать в зале, уткнувшись взглядом в дверь супружеской спальни? Ни одна женщина на такое не согласится!

Лиза горько засмеялась, представив, как Кирилл каждое утро будет маячить перед глазами, выходить из ванной почти голый, распространяя вокруг запах одеколона Sun Moon Stars. По крайней мере, именно такой аромат витал в номере после его ухода.

– Ты не какая-то другая женщина, а моя родная сестра! Если бы я знала, то не сдала бы ключи от квартиры, и не было бы никаких проблем. Ты ведь знаешь, что мама решила окончательно осесть в деревне? Неужели она ничего не сказала? Дело даже не в этом. Кирилл наотрез отказался жить в съемном жилье, если есть свое. И я его понимаю. Ютиться в тесноте не придется, потому что у него не квартира, а свой загородный дом, в два этажа. Так что, тебе не о чем переживать – он очень хорошо зарабатывает.

Кристи неловко замялась, от смущения порозовели щеки. Лиза с деланным равнодушием уставилась на свои ногти. Она снова стала их грызть: перламутровый лак облез, обкусанные по краям заусенцы покраснели и воспалились.

– Я не хочу, чтобы ты решила, что я хвастаюсь, просто говорю как есть. Если ты поживешь с нами какое-то время, ничего страшного не произойдет. Мы ведь должны помогать друг другу?

– Хм. Наверное. Но не думаю, что это хорошая идея. Да и Женя…

– А что Женя?

Ровненькие бровки сестры поползли вверх от негодования, и Лиза едва не скривилась от запоздалой догадки: наверняка сестренке захотелось как можно скорее притащить ее в дом богатенького мужика, чтобы она своими глазами увидела великолепие и достаток, которого ей никогда в жизни не получить.

Сестра, будто ребенок, который на радостях тычет новую игрушку в лицо каждому встречному малышу, отбивая чечетку от счастья.

Ну да, возможно ей повезло наткнуться на дурака, у которого все имеется для хорошей жизни, но разве это что-то значит? Любой мужчина рано или поздно пресыщается и ищет новых ощущений. И когда ее выкинут за ворота как надоевшую куклу, загородный дом вновь превратится в недосягаемую мечту.

– Если честно, то Женя никогда мне не нравился. Странный он какой-то был. И мама его тоже. Как ты с ними уживалась, не понимаю. Даже хорошо, что все так получилось.

В глазах Кристины вспыхнул знакомый с детства дьявольский огонек. Взмахнув ресницами, она поднесла ладонь к глазам и довольно зажмурилась – на пальце сверкнуло бриллиантовое сердечко. Легко ей сидеть и рассуждать, когда на носу свадьба!

– Лиз. Не обижайся, но… не знаю даже как сказать. Мама волновалась о твоем психическом состоянии, и просила позаботиться, если что. Она просто испугалась, что ты не до конца оправилась после расставания. Зачем ты вообще задавала эти странные вопросы о детях? Да и поведение, мягко говоря… не знаю, она решила, что ты ведешь себя, как потерянная и убитая горем маленькая девочка. После этого я сразу же вспомнила про кое-кого, ты понимаешь, да?

– Про Ози?

Лиза улыбнулась: единственный, кто всегда находился рядом, это он. Ведь только Ози скрашивал утонувшие во мраке дни, и не давал сойти с ума от одиночества.

– Прошло столько лет, но стоит сказать о нем лишь слово, и я чувствую себя так глупо. Будто потерялась в трех соснах.

– Ты так и не веришь, что он существует?

– А ты?

Лиза молча опустила глаза. Как долго она ждала этого момента, не смотря на то, что тема была под запретом. Она лично сложила все воспоминания в коробку, повесила на них железные замки и задвинула под кровать. Конечно же, они периодически выбирались наружу, но принадлежали ей одной, и никому другому.

– Не знаю. Честное слово, не знаю. – Кристи, наконец, сдалась. Тяжело вздохнув, достала из навесного шкафчика чистый бокал и наполнила вином. Лиза усмехнулась, и, прикурив тонкую сигарету, сделала затяжку.

– Ты жаловалась, что Ози постоянно приходил, но я его никогда больше не видела. Это правда, врать мне незачем. Сейчас можно не умалчивать, ведь так? Ози – это выдумка?

– Понятия не имею.

– Так значит, ничего не было? Значит, он не мучил тебя все эти годы? Я думала, что из-за него с тобой иногда происходят… эти странности.

– Хм. Не понимаю, о чем ты говоришь. Уточни, пожалуйста.

Злость была уже на подходе. Она проснулась и подняла скользкую голову, как накачанная отравой ящерица, и вот-вот побежит по венам. Все началось с детства. Вот уж точно! Если бы она не была такой доверчивой и не раскрывала свои тайны кому ни попадя, то не было бы поводов считать ее сумасшедшей. Прошли годы, а в ее жизни все осталось по-старому.

В отличие от Кристи – она выросла и превратилась в самодостаточную женщину, ее везде ждут и безмерно уважают. А как же? Именно к этому сестренка всегда стремилась: прилежно делала уроки и зубрила правила, вместо того, чтобы как все, до ночи гулять на улице с парнями, и потягивать алкогольные коктейли, после которых во рту еще долго оставался привкус горького железа.

– Я не говорю что ты сумасшедшая. Наоборот. Я понимаю тебя, как никто другой. Просто… – Кристи неуверенно пожала плечами, подыскивая нужное слово, – просто некоторые люди, соседи, например… они иногда спрашивают все ли у нас хорошо. И, кажется, ты сама рассказывала про психолога, помнишь?

– Которого посоветовала старая грымза? Ну да, конечно. Она мечтала сделать из меня больную калеку, которую терпят из-за жалости. Как видишь, она своего все-таки добилась: Женька собрал вещи и сбежал. Кому хочется связываться с неадекватной, если куда не глянь, всюду резвятся здоровые молодухи? Все это уже не меняет дела. Для всех вас я навсегда останусь девочкой со странностями. Вот и все.

– Ты не права.

Лиза с изумлением увидела, как на глазах сестры выступили слезы. Кристина подалась вперед и с чувством сжала в ладонях обмякшую руку, которую она не успела убрать. Любое прикосновение воспринималось как ток, пущенный по проводам: ведь к ней прикасался он! Предатель, обманщик и трус. Он, так же как и Женя сбежал, ничего не сказав напоследок, лживый до мозга костей, он притворялся галантным, умело пряча гнилое нутро. Умело и нагло. Умело и с удовольствием.

– Ты абсолютно нормальная. Ясно?

Лицо сестры находилось в опасной близости: гладкий розовый лоб, прямой нос, карие глаза с ярко-желтыми крапинками поблескивают из-под густых черных ресниц.

– Женька просто идиот, другого слова для него нет. А насчет Ози… ну был и сплыл. Я ведь тоже боялась спать по ночам. А знаешь что? – она наконец-то отпустила пальцы и отодвинулась, – я кое-что придумала! Через три дня у меня отпуск на две недели. Мы можем вместе слетать в Тунис, а прямо оттуда всей толпой завалимся к матери на день рожденье. Твоя поддержка будет очень кстати. Тем более, вы с Кириллом уже знакомы, не так ли? Не поверишь, он совсем недавно предлагал выбрать тур, а я отказалась. Вот глупая, да? Завтра же с ним поговорю, и закажем билеты на троих.

– Заказывайте, но только без меня. Мне за квартиру платить нечем, если ты не забыла. Да и повода для веселья нет.

– Лиз, ну перестань, а? Какие деньги? Все будет оплачено. Тебе совершенно не о чем беспокоиться: отдохнешь, приведешь себя в порядок, вернешься с новыми силами и с прекрасным загаром. Тут и думать нечего. Считай, что я дарю тебе шанс бесплатно восстановить душевное равновесие. Вернешься, устроишься на новую работу, а там и мужчина найдется. А?

– Не знаю.

От волнения охрип голос, и Лиза замолчала, боясь, что сестра заподозрит неладное. В голове творилось что-то ужасное: она разрывалась от сомнений. Тунис. Тунис и Кирилл. Если в городе можно затеряться, то на курорте он будет как жалкая собачонка, запертая в клетке. Непослушная, сбежавшая собачонка, которая уже никуда не денется от разговора. Не так ли? Она еще не до конца понимала, зачем все это нужно, но улыбка бледной тенью проступила на лице.

Кристина вошла в раж: целый час, с горящими от возбуждения глазами, она расписывала красоты Туниса и потягивала вино: щеки порозовели, а в губы въелись темно-красные полосы, которые почернеют через некоторое время, если их не смазать кремом.

Лиза пристально разглядывала лицо сестры, так, словно перед ней сидела совершенно незнакомая женщина. Слова, вылетающие из ее рта, больше не имели значения: она часто кивала головой, безоговорочно соглашаясь со всем, что слышала.

– Женя, прошу тебя, не буди.

Он сидел на журнальном столике и улыбался. Засохшая грязь на плечах слилась с темнотой комнаты, а серебристые лунные блики, красиво очертив профиль, смешались с ворсом ковра и растеклись вширь по дощатому полу. Лиза молча разглядывала длинные темные руки и широкую мускулистую грудь: на долю секунды, она почти поверила в то, что видит перед собой Женю. Настоящего, живого. Вот только ничего не дрогнуло внутри – на этот раз он был просто бывшим парнем, почти другом, таким родным и хорошим. Ведь так тоже бывает – редко, но бывает.

Луна медленно сдвинулась с места и заглянула круглым боком в окно. Мутный белый свет выхватил из центра гостиной квадрат журнального стола, поднялся чуть выше, и осветил равнодушное, почти восковое лицо. Лиза с жадностью впилась в него глазами, одновременно боясь, и ища знакомые черты.

– Спи. Тебе больше не о чем беспокоиться, я все сделаю сам.

Женя улыбнулся уродливой ниточкой несуществующих губ. Розовая и воспаленная по краям, она, казалось, была готова в любой момент лопнуть и разойтись в стороны.

– Хорошая девочка Лиза. Хорошая, но глубоко несчастная. Отчасти, я тоже в этом виноват. Я это знаю, не отрицай.

Он сделал неловкое движение и едва не завалился набок. Как кукла-марионетка.

Испугавшись, Лиза беспокойно замерла на диване – слишком горячий воздух жаром окатил легкие, и, не смотря на раскрытое окно, тело покрылось липким потом.

На стене, на самой верхней полке уютно отсвечивал круглый циферблат часов – 3:45 – время, когда даже трамваи ездят медленно, боясь потревожить безмятежный и по-своему хрупкий сон. Насчет безмятежности Лиза была не согласна: не каждому в жизни везет на сказочные сны с выводком волшебных единорогов и розовых пузатых кроликов. А Женя (или, все-таки Ози?) скорее всего вообще не знает что такое сон. Хотя, кто его поймет, ведь он наполовину существо. Или нет?

– Зачем ты приходишь? Разве я сумасшедшая? У нас с этим все в порядке. Я узнавала. Узнавала, черт тебя возьми!

В ответ он лишь покачал головой и, неожиданно растопырив пальцы, приподнялся на руках. Бицепсы вздулись буграми: совсем недавно слабый и дрожащий, сейчас он буквально на глазах наливался мощью – вот только…

– Где твои ноги?!

Лиза вытаращила глаза и судорожно вцепилась в простынь: темно-бордовый шелк противно съежился между мгновенно вспотевших пальцев – она зажмурилась, слабо надеясь, что все исчезнет, но все осталось по-прежнему.

Из-под резинки Жениных семейных трусов выступали вперед острые тазобедренные косточки. Трусы она лично покупала в дорогом магазине нижнего белья – выбрала на день Валентина черные, с маленьким красным сердечком на правом бедре. Сейчас они тряпкой висели на талии, а там, где должны быть ноги, зияла пустота. Черная, беспросветная пустота в озере булькающей грязи.

– Что это, какая-то дикая авария?! О Боже, боже, боже…

– Нет. Просто Ози не хватило энергии закончить образ. Я – двойник твоего бывшего парня. Его темная часть, ну, или вторая сущность. Как тебе будет угодно. – Женя выжидательно наклонил голову, но, так и не дождавшись ответа, коротко кивнул сам себе. – Понимаю. Не стоило об этом говорить. В конце концов, я всего лишь выполняю свою работу, а все остальное меня не касается.

– Какую еще работу?!

– Самую ответственную в мире. Разве ты не знала, что у Потусторонних свой перечень особо важных дел?

– Потусторонний это – ты?

Что-то внутри подсказывало, что она попала в ловушку, из которой нет выхода, а время автоматически дало обратный ход, лишь для того, чтобы навсегда остановиться. Остановиться и оборвать чью-то жизнь. Чью-то?

Несколько месяцев назад Лиза и не подозревала, что будет разговаривать с Ози как с реальным человеком – ведь в первую очередь он – вымышленное существо, субстанция, принявшая человеческую форму и идеально скопировавшая чужие повадки и язык. Другого объяснения ему просто нет.

Женя медленно осел на поверхность стола, вытянул вперед левую руку и замер. Сквозь стиснутые в кулак пальцы проглядывал темный шнурок ткани. Тряхнув рукой, он выпустил его наружу, и Лиза отчетливо увидела пятно синего ромба на заостренном кончике. Галстук. Галстук из сумки. От ужаса охватившего тело, язык прилип к нёбу. Галстук-шнурок вяло покачивался в воздухе чуть ли не перед самым носом.

– Зачем ты его взял?

– Затем, чтобы завершить начатое. Ведь ты же хочешь быть счастливой, мечтаешь об этом каждый день. Но просто мечтать недостаточно. Для достижения цели нужно выполнить ряд простых правил. Настолько простых, что справится даже ребенок.

– Да неужели?

Женя поднес галстук к лицу, и повел носом, принюхиваясь как собака:

– Пахнет дорогим одеколоном. Ты пропиталась им насквозь, когда вернулась из отеля. Вернулась, не подозревая, что оторвала от себя частичку сердца, но не получила ничего взамен. Несправедливо, правда? В отличие от тебя, Кристи всегда успевала вовремя.

– Что?!

– Т-сс. Просто скажи, что хочешь его получить. Хочешь?

– Хочу!

Слова вырвались изо рта с мучительным всхлипом, и Лиза не заметила, как затряслась в ознобе: она колотилась, обхватив руками плечи, и не попадала зубом на зуб.

– Вот и славно. Для получения желаемого, необходимо выполнить всего три условия. Первое выполню я, а остальное полностью зависит от твоей воли. Впрочем, поговорим об этом чуть позже.

Почему-то казалось, что нет ничего важнее клочка черной ткани, и это сбивало с толку. Что могут значить слова, брошенные посреди ночи в пустоту? Ничего. Но Женя считал иначе.

Задвигалась, заходила волнами уродливая полоска под его носом: что-то живое пульсировало внутри, напирало и растягивало кожу. Когда давление стало невыносимым, нить натянулась до предела и лопнула, как перегнивший помидор.

Лиза свесилась с дивана и выпустила прямо на пол остатки вина. Едва не перевалившись через край, она вцепилась ногтями в обивку дивана и попыталась прийти в себя. Звук разрываемой на части кожи все еще звенел в ушах, такой правдоподобный, что мутилось сознание. К этому звуку добавилось громкое, жадное сглатывание.

Женя ел. Заталкивал галстук маленькими частями в образовавшуюся дыру вместо рта и конвульсивно дергал горлом, проталкивая его все дальше в глотку. По подбородку текла вязкая коричневая жижа и медленно уходила вниз, собираясь внутри пупка. Ему должно быть больно, вот только никакой боли в глазах не было: разорванные губы висели бесформенной массой и глухо бились о подбородок при малейшем движении. Женя тупо смотрел в потолок, остекленевшим, совершенно мертвым взглядом.

Его лицо разгладилось и покрылось желто-коричневыми пятнами: бледнея, оно меняло структуру кожи, стирая и заменяя знакомые черты на другие. И она знала на чьи. Перед глазами все поплыло. Последний кусочек галстука исчез в черном тоннеле рта и губы беззвучно сомкнулись. Теперь на нее смотрел другой человек. Если не считать окровавленной раны под носом, Кирилл оказался точно таким же, каким она его запомнила в ресторане. И ноги были на месте. Что, несомненно, было огромным плюсом, не смотря на ситуацию.