Текст книги "Рубин Карашэхра"

Глава шестнадцатая
Невинные шутки

День был солнечный, ясный. Как раз такого Мёдвик дожидался, чтобы собирать травы. Мальчик-ведун взял свой холщовый мешочек и стал спускаться вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он прошел по крытой галерее, спустился по боковой лестнице на узкий балкончик, вышел через маленькую дверку и оказался в лесу.

Когда-то здесь был парк, начинающийся прямо у северной стены замка, кое-где в высокой траве еще виднелись очертания клумб, линии прямых дорожек, редкие растения Но со временем сад одичал, многие деревья и цветы погибли, клумбы заросли сорняками, а давно не стриженная живая изгородь буйно зацвела.

Мёдвику нравилось ходить в заброшенный сад. Он бродил по старым тропинкам, отыскивал местечки, где росли полезные травы, слушал голоса цветов, узнавал знакомые и пытался понять, что нашептывают ему новые.

Корзинка постепенно наполнялась. Медник аккуратно собирал сорванные стебли один к одному, перекладывая их палочками, чтобы капризные растения не задохнулись без воздуха. Он был занят сбором трав уже довольно далеко от замка, когда услышал приближающийся стук копыт и грохот колес по камням.

Мальчик выглянул из-за кустов и увидел замечательную картину. По дороге катилась великолепная карета, запряженная четверкой белых лошадей. Ими управлял кучер в зеленом камзоле, расшитом золотыми вензелями. Из окна кареты выглядывало бледное, напряженное лицо какого-то важного господина. Солнце весело блестело на позолоченном гербе, украшавшем дверцу, сверкало на пластинках дорогой лошадиной упряжи и бросало в глаза господина разноцветные блики. Тот морщился, неприязненно поджимал губы и все время вытирал лицо маленьким кружевным платочком… Мёдвик уже понял, зачем сюда едет этот важный человек и что будет дальше. Не выпуская из рук корзины, он нырнул в густые заросли и побежал домой, заранее радуясь предстоящему развлечению.

Карета остановилась на повороте к замку. Они все здесь останавливались. Собирались с духом перед визитом к черному колдуну, думали, не повернуть ли назад, пока не поздно. И никто не поворачивал. Перехватив удобнее ручку корзинки, Мёдвик вышел из-за живой изгороди, и его тут же заметили.

– Мальчик! Эй, мальчик!

Из окна кареты высунулась рука в кружевном манжете, с разноцветными перстнями на пальцах и поманила его:

– Подойди сюда. Не бойся.

Мёдвик как раз и не боялся, а вот у господина из кареты голос чуть-чуть подрагивал сквозь высокомерные интонации. Мальчик подошел ближе, с любопытством разглядывая великолепных лошадей, золотые украшения и бахрому занавески на окошке. Кучер подозрительно покосился на кудрявого подростка в бархатном костюмчике, с корзинкой в руке и отвернулся, всем своим видом выказывая презрительное равнодушие. Его хозяин, наоборот, пытался изобразить ласковую улыбку.

– Ну же, мальчик, не бойся. Иди сюда. Как тебя зовут? Ты знаешь, как проехать к замку?

Мёдвик недоверчиво, исподлобья взглянул на вежливого господина, задающего странные вопросы.

– Зовут меня Мёдвик. А замок вон за теми деревьями. Его же видно отсюда, чего вы спрашиваете?

Кучер недовольно заерзал на козлах, услышав дерзкий ответ мальчишки. А господин покраснел под слоем пудры, покрывающим его лицо. Мёдвик увидел, что весь он какой-то ненастоящий, манерный, дерганый, с волосами, закрученными крупными локонами, в кружевах и бархате, весь такой ласковый и улыбчивый, а глаза злые. Во взгляде напудренного незнакомца снова мелькнуло раздраженное неудовольствие. Видно же, ему противно стоять на пыльной дороге и объясняться с сопливым мальчишкой, но господин снова справился с собой и заулыбался еще обворожительнее:

– Мальчик, ты ведь слуга господина колдуна?

– Я его помощник, – хмуро сказал Мёдвик. – А вы кто?

– Да-да, помощник… Мне нужно видеть господина колдуна по очень важному делу. Очень важному!

Мёдвик пожал плечами. К Эмилу все ездили по очень важным делам. Никто не появлялся просто так. Никогда бы не решился.

– Так поезжайте. Он сегодня дома.

– Ты покажешь дорогу?

Кружевной господин Мёдвику не нравился, поэтому он снова пожал плечами:

– А чего тут показывать?! Езжайте прямо.

Визитер снова нервно дернулся. «Трусит, – понял Мёдвик. – Сейчас начнет просить, чтобы я поехал с ним».

– Вот что, мальчик! – Господин решительно распахнул дверцу кареты. – Ты поедешь со мной. Думаю, тебе еще не приходилось кататься в такой великолепной карете.

Мёдвик насмешливо сморщил нос: если бы этот задавака знал, где и на чем помощнику колдуна приходилось кататься, у него от зависти кудри бы развились. И все же мальчишка залез в карету. Было интересно, как там внутри все устроено. Оказалось – очень роскошно. Кругом атлас, бледно-зеленый в цветочек, на сиденьях подушечки, под ногами мягкий ковер, на окошках покачиваются занавесочки с длинными кистями. На маленьком столике, привинченном к стенке, лежит открытая коробка конфет, а в нише над головой господина – маленькая фигурка ангела с позолоченными крылышками; пахнет духами, фиалковой водой и пудрой.

– Значит, мальчик, ты не знаешь, кто я?

Медвик только равнодушно повел плечом.

– Так вот, ты едешь в карете господина маркиза де Ла Феррайет.

Медвик не успел никак отреагировать на это заявление, подушки на сиденье зашевелились, и на колени к помощнику колдуна забралась крошечная собачка с огромными круглыми глазами, тощим тельцем и коротенькой светлой шерсткой. Маркиз тут же подхватил ее и нежно прижал к груди.

– Цезарь, дорогой, ты тоже нервничаешь, бедняжка. Потерпи еще немного. Скоро мы приедем. – Он поцеловал собачку в морду и запихнул ей в пасть конфету. Медвик отвернулся к окну. – Так что, этот ваш колдун действительно такой сильный? – Господин маркиз как будто ободрился.

– Еще какой, – многообещающе заявил мальчик.

– А он… дорого берет за свои услуги?

– Это смотря какие услуги.

Маркиз рассеянно пригладил локоны на висках и вздохнул, крепче прижимая к груди круглоглазую собачку. Карета остановилась.

– Что, уже приехали?

– Приехали.

Мёдвик открыл дверцу и выпрыгнул наружу, бережно придерживая свою корзинку.

– Вы ждите здесь. А я скажу о вас господину колдуну.

Маркиз кивнул, заметно бледнея.

Эмила Мёдвик нашел в библиотеке. Колдун сидел на полу у камина. Перед ним лежала доска, расчерченная черными и белыми квадратами. В квадратах стояли деревянные фигурки. Медвик знал эту игру. Эмил время от времени играл в нее, то ли сам с собой, то ли с невидимым противником. Во всяком случае, одни фигурки он переставлял, а другие ездили по доске самостоятельно. Вот и сейчас одна маленькая белая штучка, которая, кажется, называется пешкой, прыгнула вперед, и колдун тут же сбил ее другой, черной фигурой.

– Эмил, – тихонько позвал Мёдвик, жалея, что не сможет досмотреть интересную игру до конца. – Извини, что отвлекаю, но к тебе приехал господин маркиз. Говорит, по делу. Очень важному.

– Да, знаю, – сказал Эмил, поворачивая доску так, чтобы перед ним оказались черные фигурки.

– Ты примешь его?

Колдун поднял голову и рассеянно посмотрел на Мёдвика. Видимо, думал о чем-то своем, важном, и визит гостя был очень не вовремя.

– Сказать, что ты занят?

Эмил подумал еще немного, потом вдруг улыбнулся и перемешал все фигуры на доске.

– Ладно. Проводи его в кабинет для гостей. Я сейчас приду.

Мальчик весело кивнул и вприпрыжку побежал во двор, где томился в карете маркиз.

Оказавшись в замке, де Ла Феррайет побледнел еще сильнее, старался, чтобы его каблуки не стучали по каменному полу, и все время оглядывался. И вообще, по мнению Мёдвика, он выглядел ужасно глупо. Весь в кружевах, лентах и бантах, на поясе висит шелковый кошелек, тонкий кинжал в резных ножнах и маленькая коробочка на цепочке, а на руках сидит все та же собачка с большим красным бантом, пристегнутым к ошейнику.

В кабинете, среди знакомых вещей, маркиз немного успокоился. Рассеянно пробежал взглядом по корешкам книг, стоящих в шкафу, посмотрел в окно, опустился в кресло, поглаживая собачку по голове, но потом снова вскочил; Мёдвик тихонько сидел на скамеечке и наблюдал за беспокойным господином. Те, что приезжали раньше, тоже нервно бегали по комнате и тоже боялись. Эмил говорил, что из всех человеческих страстей самая сильная и разрушительная – страх. Он парализует волю, сознание, мысли… Поэтому, повторял Эмил, Мёдвик не должен бояться. Никогда. Никого.

Колдун появился неожиданно, даже дверь не скрипнула. Маркиз вздрогнул и захлопал глазами, когда увидел приближающуюся к нему темную фигуру. Хозяин замка был в черном, только на поясе светилась багровыми камнями толстая золотая цепь с рубинами – любимое украшение Высших демонов.

Господин де Ла Феррайет явно не знал, что делать и какую роль начинать играть – робкого просителя или великосветского вельможи, чей визит должен был осчастливить деревенского знахаря. Осчастливленным Эмил не выглядел. Взгляд черных узких глаз методично обшарил фигуру маркиза. Тот и сам умел одним высокомерным виртуозным движением бровей сбить спесь с любого хама, будь это великосветский невежа или пьяный воин-наемник, но сейчас он вдруг отвел глаза в сторону, чтобы не видеть красных огоньков, вспыхивающих в зрачках колдуна. «Такое чувство, что попал под прицел заряженного арбалета. И мальчишка сидит как истукан, – мучительно соображал маркиз, – хоть бы представил, паршивец». Но, самое страшное, маркиз начинал припоминать и эти черные узковатые глаза, и давящий взгляд, и небольшой нос с хищно вырезанными ноздрями, и в особенности рубиновый пояс. А колдун-то, оказывается, демонического происхождения. Вот тебе и «деревенский знахарь»!

Это обнадеживало и пугало одновременно. Значит, действительно что-то может. Не наврал господин Сен Жюст, отправляя за помощью к отшельнику. А с другой стороны, противный страх начал покалывать кожу на затылке – кто знает, что взбредет в голову этим демонам.

Незваный гость осторожно покосился на мальчишку, пытаясь разглядеть и в его лице нечеловеческие признаки, но ничего особенного не заметил. Глаза как глаза, обычные, янтарно-карие, бархатные, на носу несколько веснушек… Бывают ли конопатые демоны, маркиз не знал, но думал, что скорее всего нет. Значит, мальчик – человек. Маркиз немного приободрился и решил, что самым достойным будет признать колдуна равным себе. Он заулыбался, широко, искренне (самое главное в игре на публику – искренность), и сделал несколько шагов навстречу колдуну.

– Господин колдун, я столько слышал о вас и бесконечно рад, что могу наконец лицезреть лично.

Учтивая фраза не произвела никакого впечатления. Эмил продолжал стоять, поблескивая алыми камнями на поясе, и смотрел на маркиза как на идиота, а мальчишка в углу тихонько хихикнул. Де Ла Феррайет снова задергался. Попытался произнести еще что-нибудь, но сбился под пристальным демоническим взглядом и замолчал.

– Ладно, – сказал колдун неожиданно звучным, низким голосом. – Приступим к делу. Что вам нужно?

– Да-да, – пробормотал маркиз, машинально вытаскивая платок из-за отворота рукава. – Конечно.

Колдун опустился в кресло, закинув ногу на ногу.

Маркиз тоже сел и, стараясь не встречаться взглядом с похожими на тлеющие угли глазами демона, начал приготовленную заранее речь. Получалось неплохо – обстоятельно, но без лишних подробностей, деликатно, с тонкими намеками и недомолвками. В общем, сказано было достаточно, чтобы колдун понял, что от него хотят, не требуя произносить вслух само тайное желание. Бесспорно, получилось совсем неплохо, маркиз запнулся всего несколько раз, да еще сбивал мальчишка, который поглядывал своими бархатными, как у жеребенка, глазами и смешливо морщил веснушчатый нос.

– Так вы хотите, чтобы я убил вашего соседа, графа де Мастильяни? – прямо спросил колдун, терпеливо дослушан до конца длинный монолог маркиза.

– Нет-нет, что вы! – воскликнул тот, вытирая лоб сложенным вчетверо платочком. – То есть не то чтобы… но в общем…

Черные брови колдуна выразительно приподнялись, и маркиз почувствовал, как краснеет.

– Ну, наведите на него какую-нибудь порчу. Посильнее.

Демон помолчал, видимо обдумывая смелое предложение гостя, и маркизу показалось, что на его лице мелькнуло выражение, очень похожее на отвращение, но тут же оно стало прежним – неподвижным, равнодушным, высокомерным.

– Это будет недешево стоить, – сказал он наконец, и в его голосе не было ничего, кроме откровенной скуки.

– Да-да, конечно, – маркиз поспешно вытащил круглый кожаный мешочек и растерянно огляделся по сторонам, не зная, что с ним делать. Совать деньги прямо в руки колдуна неприлично, положить рядом с собой на диван глупо, держать в руках еще глупее, и вообще, может быть, он спешит с оплатой. Надо было подождать, пока дело не будет сделано. Красный от смущения и раздражения на себя самого, маркиз наконец положил мешочек на низенький столик, попавшийся на глаза, и опять схватился за платок.

– Хорошо, – снова заговорил колдун, совершенно не интересуясь содержимым кошелька, как будто был уверен, что проситель не посмеет подсунуть ему медные монеты вместо золота. – Можете ехать домой.

Маркиз встрепенулся:

– Значит, вы гарантируете, что?.. – Дальше продолжать он не решился, но колдун и так все понял.

Он поднялся, сверкнув рубиновым поясом, и, глядя на Ла Феррайета сверху вниз, сказал коротко:

– Ждите.

Потом повернулся к своему маленькому помощнику и приказал:

– Медвик, проводи.

Мальчик быстро вывел гостя из замка, убедился, что бледный, молчаливый маркиз, с мучительным выражением лица массирующий виски, благополучно уселся в карету, и снова побежал к Эмилу.

Колдун все еще был в кабинете для гостей. С задумчивым видом он подбрасывал на ладони тяжелый кошелек и смотрел в окно на отъезжающую карсту, которая подпрыгивала на каменистой дороге.

– Эмил! – воскликнул запыхавшийся мальчик, и колдун поймал взгляд, полный неодобрения и явного испуга. – Ты правда убьешь его соседа?! Но за что?

Мёдвик так разволновался, что веснушки на его побледневшем носу выступили ярче.

– Убью?.. Над этим стоит подумать…

Задумчивое строгое лицо Эмила смягчилось, как будто просветлело внутренне. Мёдвик знал – когда у его господина во взгляде появляется человеческое, насмешливое, значит, он задумал какую-то каверзу. Колдун швырнул мешочек на стол и велел:

– Доставай бумагу, садись. Пиши…

Приплясывая на месте от любопытства, Мёдвик выложил на стол тонкие листы бумаги с бледным вензелем и рисунком волка в левом верхнем углу, открыл чернильницу, обмакнул перо и устремил на Эмила преданный ожидающий взгляд.

– Значит, так… Пиши: «Графу де Мастильяни… – Колдун негромко рассмеялся своим мыслям и стал диктовать: – Многоуважаемый господин граф, сообщаю вам, что сегодня (такого-то числа и месяца) по просьбе господина, пожелавшего сохранить свое имя в тайне, на вас наложено проклятие… – Эмил задумался на секунду и продолжил: …внезапной смерти, оцененное в двести золотых монет.. Освобождение от данного проклятия будет стоить четыреста… Если вам будет угодно его снять… С почтением… ну и так далее». Написал? Дай, я прочту.

Глядя на Эмила круглыми от удивления глазами, Мёдвик помахал в воздухе листком, чтобы чернила окончательно высохли, и спросил:

– Неужели правда?

Колдун фыркнул, запечатал письмо, вдавив свой перстень в мягкий кружок сургуча, и отдал его помощнику.

– Нет, конечно. Я не собираюсь тратить силы на такие пустяки!

Все еще не понимая, Мёдвик нахмурился, рассматривая оскаленную морду волка на печати.

– А как же письмо? Ты написал, что он должен заплатить, чтобы снять проклятие.

– Вот именно! – Эмил легонько щелкнул несообразительного мальчишку по веснушчатому носу. – Пусть платит. А проклятье я насылать не буду. Стоит ли колебать пространство ради глупой свары между двумя богатыми бездельниками?

Мёдвик с восхищением посмотрел на учителя, начиная понимать всю глубину задуманной им авантюры:

– Значит, ты…

– Испугавшись порчи, господин Мастильяни заплатит любые деньги, чтобы ее снять. Маркиз, не дождавшись результата, примчится ко мне выяснять, почему не сработало колдовство. Узнает, что его недруг откупился, и заплатит еще. Тот снова попытается перебить его ставку… И так до тех пор, пока у них не закончатся деньги или терпение, или пока они не поймут, что я дурачу обоих, а это вряд ли. Понял? – Эмил снова добродушно усмехнулся, но потом его глаза вдруг хищно сузились. – Ерундой занимаюсь, – пробормотал он зло и сказал, не глядя на Мёдвика: – Ладно, малыш, иди погуляй. У меня дела.

– Пойду травы сушить, – нисколько не удивившись такой быстрой смене настроения, отозвался мальчик. Выбрался из-за стола и побежал за своей корзинкой, оставшейся на улице.

Эмил положил перед собой черно-белую доску, вытряхнул из коробки фигуры и стал медленно расставлять их на клетчатом поле. К игре, которую он затеял, нужно относиться всего лишь как к очередной шахматной партии. Самое главное – правильно определить значение фигур.

Кто такая Хул? Нет, не пешка. Далеко не пешка, скорее Конь, маленькая темная лошадка, которая может неожиданно выпрыгнуть из-за соседних фигур и обрушиться на голову другой фигуре. Буллфер… Извини, отец, но в этой Игре ты всего лишь король, можешь красиво и бесполезно простоять на одном месте до самого конца, если я все сделаю правильно. А вот и я сам – тот самый крылатый Эмил из тонкого мира – тяжелая фигура, стоящая на черной клетке и не имеющая права перейти на белую. Офицер. Да, пожалуй, офицер… А это – ангелок.

Эмил взял белую пешку и с ненавистью уставился на нее. Маленькая фигурка, которая может проскакать через всю доску и выбиться в ферзи, занять почетное место рядом с королем…

Нет! Ему, черному колдуну, наполовину демону, наполовину человеку, нет смысла искать свой образ среди фигур. Он будет игроком. И сам станет управлять ими, сидя в своем неприступном замке. Никто не догадается, кто руководит игрой.

Глава семнадцатая
Больше чем ферзь

Первый «ход» колдун сделал давно, в ранней молодости, когда купил Черный замок.

– Буллфер, ну? Что ты скажешь? – нетерпеливо спрашивал Эмил, подозревая, что Хозяин недостаточно высоко оценил его приобретение. – Тебе нравится?

– Неплохой дом, – со сдержанной улыбкой ответил демон.

– Как бы я хотел, чтобы ты увидел его!

– Да видел я эти замки. Они стоят по всей стране. И разваливаются.

– Мой не развалится, – пообещал Эмил. – А ты все-таки приходи. Я бы показал тебе все.

Буллфер усмехнулся:

– Я напугаю твою мать, если буду расхаживать по замку.

– Не напугаешь.

– Но ты же перевез ее туда?

– Да.

– Тогда что…

– Она умерла, – это он произнес так, словно обвинял Буллфера в смерти матери. Не хотел, но так получилось. Отвернулся, посмотрел на огонь в камине.

– Хм… Жаль, – сказал Хозяин.

– Мне тоже, – тихо отозвался Эмил, глядя на угли сухими глазами.

…Она не хотела ехать, но не могла ему возражать. Она ему вообще больше не возражала. Боялась? Тихо ненавидела? Не могла простить смерть мужа? Или все-таки любила даже после того, как он стал демоном… почти демоном.

Каждый день Эмил приходил в ее комнату, самую светлую в замке, садился рядом, брал за руку:

– Скажи мне, что не так? Почему ты грустишь? Скажи мне, и я все сделаю.

Но она не говорила. Улыбалась, гладила его по щеке и повторяла: «Мне ничего не нужно, не беспокойся». Леди Диана отказалась от служанки и горничной («Глаза у них какие-то пустые. Смотрят и словно не видят».), не хотела выходить в сад. Она вообще больше ничего не хотела, ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Стала тихой, бледной, молчаливой. И умерла так же тихо, во сне. Эмил пришел утром в ее комнату, увидел мать спящей, но так и не смог разбудить ее…

Буллфер за спиной шумно вздохнул. Утешать он не любил, но, как ни странно, умел. Эмил знал, что демону скучны его человеческие переживания, но ничего другого предложить Хозяину пока не мог.

– Ладно, – сказал Правитель. – Боль физическая должна заглушить боль душевную. У меня есть для тебя маленький подарок. Думаю, ты уже готов его принять.

Эмил нехотя повернулся, ожидая увидеть этот самый подарок, но Хозяин по-прежнему сидел в своем кресле, и в руках у него ничего не появилось.

– Не сейчас. Ты можешь там, у себя дома, уснуть на… – Буллфер прищурился, проводя в уме какой-то сложный расчет, и добавил: – …дня на три..?

– Да. Наверное, могу.

– Тогда возвращайся и ложись спать.

– Хорошо, как скажешь… Но что это за подарок?

Хозяин довольно улыбнулся:

– Это то, о чем ты мечтал всю свою жизнь.

Мечтал Эмил о многом. Но что именно, по представлению Буллфера, могло заинтересовать его… к чему он уже готов? Колдун перебирал в уме вереницу даров, начиная от пряжки для плаща и заканчивая мировым господством.

Человеческое тело колдуна было неспособно на беспрерывный трехдневный сон, поэтому пришлось оглушить себя большой порцией дурмана. Он накурился до боли в горле и, чувствуя холодное покалывание в кончиках пальцев, свалился на кровать. Голова была ясной, но пустой, сердце билось медленно и ровно, горло пересохло. Эмил приподнялся, взял со столика, стоящего у кровати, бокал, однако не донес его до рта. Пальцы разжались, вино выплеснулось на ковер, бокал покатился по полу. Полудемон упал на кровать и отключился.

Временами Эмилу казалось, что он просыпается и видел над собой Буллфера, напряженно, внимательно рассматривающего его лицо. Пытался пошевелиться, но тело не слушалось, и он снова засыпал, так и не поняв, где находится у себя дома или в призрачном, приграничном замке Хозяина.

Замок двигался. Буллфер все время чувствовал движение тонкого мира, плавное, неторопливое, непрерывное. Здесь не было стабильности, не то что внизу, в пещерах. Там все веками стояло на своем месте, здесь даже тяжелые камни неудержимо влекло невидимым течением, чтобы бросить в глубину Хаоса или распылить на атомы в ангельском мире.

Хозяин стоял у окна и смотрел в темноту, лениво колыхающуюся за оконной нишей. Ее можно было зачерпнуть, перемешать, как следует размять и вылепить из нее парочку неплохих миров.

Правитель посмотрел на свои рыжие руки, выпустил и снова убрал когти, сжал ладони в кулаки: «Почему у меня все время возникает чувство, что я мог это делать? Лепить из бесформенной материи идеальные пространства. Откуда этот бред и почему Хозяину, Высшему демону, достигшему верховного правления, постоянно не хватает власти, силы, могущества?!»

Буллфер повернулся к кровати. На ней сломанной куклой лежал Эмил. Лицом вниз, голова неестественно повернута в сторону, руки вцепились в покрывало, черные волосы слиплись, на светлой коже спины дорожки из пота и крови. Сколько же в человеческом теле крови…

Демон равнодушно смотрел на него. Вот она – единственная материя, которой он в силах повелевать.

Эмил дернулся, когда острые когти вонзились в его спину, но Буллфер успокоил полудемона прикосновением ладони к затылку и стал медленно, по капле, вливать в человеческое тело свою силу.

Колдун очнулся не через три дня. Ему показалось, что прошло по меньшей мере две недели, прежде чем он попытался открыть глаза. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, и не мог понять, что у него болит. Болело все – даже те части тела, которые он никогда не замечал.

– Просыпайся, – его потрясли за плечо, рывком посадили на кровати. – Как себя чувствуешь?

– Физическая боль заглушила душевную, – пробормотал Эмил, поворачиваясь на голос Буллфера и с трудом разомкнув слипшиеся ресницы.

Высший демон стоял у окна и смотрел на него, загадочно улыбаясь, как будто предвкушая нечто очень приятное… или забавное.

– Ну? – угрюмо спросил Эмил, подозревая, что демона веселит он сам.

– Иди сюда, – приказал Хозяин.

Колдун поднялся и только сейчас увидел – его тело было покрыто засохшей кровью и глубокими царапинами.

– Это что? Обещанный подарок?

Буллфер фыркнул:

– Это плата за него… Подойди сюда.

Эмил встал, чувствуя под ногами каменный пол. Его плиты почему-то стали теплыми и шершавыми. И пламя в камине шелестело как-то особенно громко. И что-то служилось с освещением замка, факелы горели не ярче, не слабее… по-другому. Буллфер снова поманил его и указал на оконное стекло, в нем, словно в зеркале, Эмил увидел себя…

Как тогда, в юности, полудемон ахнул, схватился за подоконник, вглядываясь в свою фигуру с длинными тяжелыми крыльями за плечами.

Улыбаясь, Правитель смотрел, как его ученик восторженно рассматривает свои настоящие демонические крылья, ощупывает плечи, руки, лицо. Его кожа тоже изменилась – стала плотнее, грубее, утратила бледно-розовый человеческий цвет, потемнела.

Буллфер почти не менял его человеческую внешность, только слегка подправил разрез глаз, тонкие человеческие ноздри пришлось сделать пошире, чтобы улучшить обоняние, уши стали другой формы, приближенной к демонической. Жаль, пришлось переделывать руки. У Эмила были красивые тонкие пальцы, они тоже огрубели, и слабые ногти стали больше походить на когти демонов. Все прочие части тела остались без изменений.

– Буллфер! – воскликнул Эмил дрожащим голосом. Его сильные, но еще неуклюжие крылья распахнулись и опрокинули стул, стоящий у камина. – Отец… спасибо.

Демону показалось, что Эмил сейчас бросится ему на шею в порыве восторженной благодарности или расплачется, но он, к счастью, снова повернулся к окну и положил руку на свое темное отражение.

– Я стал демоном, да? Поэтому я так странно чувствую все, вижу по-новому, и эти крылья…

– Нет, Эмил… – попытался возразить Буллфер, но полудемон не слышал его.

– Ты сделал меня таким, как я мечтал, воображал. Это твой подарок? Теперь я смогу остаться здесь с тобой навсегда?

Он порывисто повернулся, и Хозяин увидел в его демонических глазах человеческое счастье и надежду.

– Эмил, послушай меня. Да, я изменил твое тело, но душу твою я переделать не могу. Ты по-прежнему будешь человеком…

– Но я…

– Не перебивай. Ты останешься здесь, в этом замке. Я дарю его тебе.

Полудемон оторвался, наконец, от восторженного созерцания собственной крылатой внешности.

– Эмил, больше я не буду сюда приходить. Теперь ты станешь прилетать ко мне…

– Но как?

– У тебя есть крылья… Нет, это еще не все. Теперь я хочу показать, для чего усовершенствовал тебя. Сейчас ты полетишь вместе со мной туда, – Буллфер показал в темноту за окном. – Я покажу тебе дорогу от мира ангелов до мира демонов. Ты запомнишь ее, потому что в следующий раз полетишь один.

– Зачем? – шепотом спросил потрясенный Эмил.

– Ты будешь посредником между нами и ангелами.

– Посредником… – повторил Эмил. – А как же ты полетишь? Ты же…

Он замолчал, потому что демон стал меняться, превращаясь в огромное, черное, крылатое существо с красными сверкающими глазами. Изображения кого-то похожего колдун видел на барельефах своего замка, но считал их не очень удачной выдумкой скульптора, чем-то вроде каменных горгулий, для устрашения посаженных у центральных ворот. Но нет, оказывается, они существовали… существуют в реальности.

– Буллфер…

Демон распахнул кожистые крылья, скрипнул когтями по полу, открыл зубастую пасть:

– Это не самый мой любимый облик, – его голос рычащим эхом прокатился по залу.

«Кажется, чудовище похоже на прежнего Буллфера только тем, что стоит на двух ногах», – подумал шокированный Эмил. Несколько минут назад колдун наслаждался собственной мощью, теперь он чувствовал себя ласточкой рядом с драконом.

Демон с трудом протиснулся сквозь оконный проем и расправил огромные крылья.

– Да-да, я сейчас, – прошептал Эмил.

Он не боялся. Он был уверен в том, что сможет полететь… Полет этот полудемон запомнил навсегда… И в тот же день он впервые увидел ангелов…

На «мосту» их с Буллфером догнали еще несколько десятков демонов. Черные крылатые фигуры одна за другой появлялись из пустоты и приземлялись на хрупкое сооружение, которое, казалось, готово развалиться под их тяжестью.

Эмил, стараясь не выдать своего любопытства, рассматривал существ, похожих на Буллфера, таких же Высших демонов, как он. «Нет, не таких, – думал колдун, чувствуя на себе настороженные взгляды подземной знати. – Они как будто меньше него… Нет, не меньше, мельче! И любой из них сожрал бы меня сразу, если бы знал, кто я на самом деле.

Демоны были явно недовольны и сердито ворчали:

– Хозяин, что за спешка?! Господам со светлой стороны срочно потребовалась аудиенция?

– Второй вызов за половину временного круга! Пусть сами летят к нам.

– Я ненавижу эти приграничные земли. Отвратное место.

Буллфер дождался, пока господа Высшие демоны успокоятся, и рявкнул:

– Высказались?!.. Отлично. Тогда сделайте одолжение, взгляните сюда.

Он положил тяжелую щетинистую лапу на плечо Эмила и вытолкнул его вперед.

– Это Посланник. Теперь он будет связным между ангелами и нами.

Любопытно-недоверчивые взгляды демонов ощупали полудемона с ног до головы.

– Это что, какой-то гибрид с ангелом? Хозяин, где ты его нашел?

– Он выдержит напряжение верхних слоев?

– А ему вообще можно доверять?

– Можете доверять ему так же, как и мне, – сказал Буллфер с неприятной усмешкой и махнул щетинистой лапой. Демоны снова распахнули крылья и полетели вперед, к светлой границе тонкого мира.