Текст книги "Дом будущего. Под Берлинской стеной и обратно"

– Я быстренько.

Она только рассерженно засопела, а Ричард улыбнулся. Ему нравилось, когда Ева возмущалась.

Замок оказался простым – отмычки, с самым невинным видом висевшие среди его домашних ключей, справились со своей задачей как раз вовремя. Ричард услышал отдаленный шум поезда в тоннеле, разомкнул замок, нажал на дверь и нырнул в комнату, утянув Еву за собой.

Они оказались одни в темноте. Пахло пылью и старой масляной краской. Ричард аккуратно развернулся, чтобы ничего ненароком не уронить, и принялся обшаривать стену в поисках выключателя. Снаружи уже слышались шаги новых пассажиров.

Внезапно в комнате вспыхнул свет – это Ева нашла, где включается лампочка. Они огляделись.

Здесь действительно стоял огнетушитель, а также ведро и деревянная швабра с истерзанной серой тряпкой. В углу возвышался тяжелый письменный стол, на котором лежал трудовой журнал, пара вырванных из тетради листков и шариковая ручка. На стене висел маленький шкафчик с красным крестом – там, очевидно, хранились средства первой помощи. Больше в комнате ничего не было.

Ричард шагнул к шкафчику и распахнул его. Внутри, разумеется, обнаружились не только бинты, но и связка ключей.

– Хорош бы я был сейчас без пластилина… – пробормотал он.

Ева только подняла брови.

Он высыпал из портсигара папиросы и спрятал их в карман куртки. Потом быстро размял в ладони кусок пластилина, специально припрятанный на такой случай, и распределил его по дну. Осмотрел связку ключей, выбрал один и сделал отпечаток.

– Откуда ты знаешь, какой нам нужен? – шепотом спросила Ева.

– Скважина узкая. Он должен быть тонким.

Закончив, Ричард закрыл портсигар, тщательно очистил ключ и вернул связку на место, пристроив ее на полочке так же, как было.

– Тут повсюду наши пальчики, – заметила Ева.

Они переглянулись и молча принялись вытирать носовыми платками все, до чего успели дотронуться. Потом Ричард попросил:

– Погаси свет.

Он прижался к холодной дверной створке, прислушиваясь, что творится на перроне. Ничего не было слышно, поэтому Ричард аккуратно приоткрыл дверь и выглянул наружу.

На станции было пусто – новый поезд еще не подошел. Он нашел в темноте ладонь Евы, и они выскользнули из подсобки.

Сердце бешено колотилось: Ричард еще ни разу не использовал свои отмычки по назначению – только для тренировки. Он вновь засунул их в замочную скважину, чтобы запереть дверь.

Ева стояла рядом, отчаянно дергая шерстяную нитку на рукаве свитера. В конце концов она оторвала ее и зашипела сквозь зубы, потому что случайно поцарапала себя ногтем. В тот же момент в замке что-то щелкнуло, и дверь закрылась.

Ричард шумно выдохнул. Они торопливо поднялись по лестнице на улицу. Давно стемнело, моросил мелкий холодный дождь, и вокруг было черным-черно – город экономил на электричестве. Тротуар поблескивал, как река, ночь затопила улицы – населенная секретами, ближе ко дну, глубже в тени под фонарными столбами.

Все невидимое, казалось, сейчас было на самом виду.

– Ты чокнутый, – проговорила Ева.

– Абсолютно.

– Я тебя когда-нибудь убью.

Ричард улыбнулся.

– Мне нравится тебя сердить.

– Идиот, – сказала Ева. Потом взяла его за руку и потянула за собой.

Вернувшись в Западный Берлин, Ричард сразу отнес отпечаток в мастерскую и сделал дубликат. Дитриху пока незачем было знать об этой маленькой эскападе, так что он просто прицепил новый ключ на кольцо вместе с остальными.

Теперь Ричард хотел узнать, куда ведет люк, располагавшийся в будке. Брать с собой Еву он на этот раз не собирался – затея была слишком опасной. За такие дела людей сажали в следственный изолятор «Штази» даже с западными паспортами. В тоннеле метро к западу от «Тельманнплатц» наверняка имелись сигнальные пластины, размещенные прямо на земле, – наступишь на такую, и у пограничников включается лампочка и сирена. Однако контактный рельс, по идее, был обесточен, и Ричард всерьез подумывал пройти по нему.

В этом тоннеле следовало искать двери, которые могли вести в бункер, или старые дверные проемы, заложенные кирпичом. Ричард знал, что подобные вещи люди могут не замечать годами: какой-то вход, какая-то лестница… Никто не стал бы обращать на них внимание, если бы не знал, что скрывается внутри.

Он соврал Еве, что поедет на репетицию, но бросил машину у вокзала и вновь отправился в Восточный Берлин. Пройдя границу, Ричард зашел в туристический магазин и купил карманный фонарик, а после направился к станции.

В подземке было совсем немного народа: рабочий день еще не кончился, и сотрудники многочисленных органов госуправления, располагавшихся возле «Тельманнплатц», сидели по кабинетам. Свет в будке, как и в прошлый раз, не горел, поэтому, дождавшись, когда перрон опустеет, Ричард вставил ключ в скважину. Замок поддался, он нажал на ручку, скользнул в будку и запер за собой дверь.

Включать фонарик пока не стоило, но сквозь занавешенные окна со станции все же проникало немного света. Ричард огляделся. Здесь был еще один огнетушитель, электрический щиток и закрытый на задвижку металлический шкаф, в котором, очевидно, хранили противопожарное оборудование – рукав с брандспойтом, топорик, лопату. В полу, действительно, обнаружился широкий люк, и Ричард склонился над ним, чтобы осмотреть.

Он был не заперт, но одна из ножек шкафа упиралась прямо в крышку. Пришлось изрядно попотеть, чтобы ее освободить. Не хотелось, конечно, каждый раз так делать, однако выхода не было – иначе служащие могли заметить, что кто-то лазает в будку.

Покончив со шкафом, Ричард открыл люк и заглянул внутрь. Темный ход вел под платформу, в стене были закреплены простые металлические скобы – лестница. На всякий случай Ричард проверил, нет ли на крышке автоматической защелки, потом включил фонарик, зажал его в зубах, запрыгнул в шахту и закрыл люк.

Долго спускаться не пришлось – через пару секунд он нащупал пол. Здесь пахло бетоном и было очень грязно – похоже, внизу давно никто не бывал. Два коридора уходили вправо и влево, но на полу, покрытом вездесущей серо-коричневой копотью от поездов, не было никаких следов. Мельком Ричард подумал, что в следующий раз все нужно будет протереть тряпкой, чтобы никто ничего не заподозрил, если откроет крышку. Потом перехватил фонарик поудобнее и, пригнувшись, двинулся на запад.

Коридор оказался довольно длинным. Он был построен исключительно неудобно, вровень с основанием тоннеля – слишком высокий для того, чтобы ползти на четвереньках, но слишком низкий, чтобы выпрямиться во весь рост.

– Ну кто так строит! – в сердцах пробормотал Ричард. От неудобного положения у него начала затекать шея.

Он настолько погрузился в собственное раздражение, что едва не разбил нос, споткнувшись о не пойми откуда возникшую ступеньку. Фонарик, дрогнув, выхватил из темноты дверь, которой оканчивался ход. Ричард тихонько выругался про себя – он совсем забыл, что нужно смотреть под ноги.

Дверь оказалась закрыта на засов и подалась без труда. Снаружи ощущался характерный запах подземки – камень, сырость, пыль. А вот электричеством и техникой тут не пахло. Это был хороший знак.

Ричард замер и внимательно оглядел уходившие вниз бетонные ступени. Зазоров по бокам не наблюдалось, но на всякий случай он решил туда не наступать и вместо этого с порога шагнул прямо на бордюр, уцепившись за металлические перила. Потом перемахнул через них и спрыгнул на камни. Он точно не знал, как выглядят сигнальные пластины, но подозревал, что они могут быть замаскированы под шпалу или ступеньку, либо засыпаны щебнем, и не хотел рисковать.

Длинная бетонная пристройка, из которой вышел Ричард, была продолжением платформы и торчала ровно посередине тоннеля. С двух сторон от нее уходили в темноту ряды старых шпал, оставшиеся после того, как демонтировали пути, и темный контактный рельс. Ричард мигом вспотел, глядя на него.

Он с надеждой оглядел тоннель. Тишину здесь нельзя было назвать абсолютной – то и дело слышалось шуршание и едва различимый свист. На секунду Ричарду показалось, что вдалеке он увидел, что хотел, – крысу, сидевшую на контактном рельсе. Если бы тот был под напряжением, ее бы убило током. Но стоило направить на зверька фонарик, его и след простыл.

Ричард вздохнул, ухватился за каменную стену, чтобы не держаться за металл, сделал широкий шаг и осторожно коснулся ступней рельса. Ничего не произошло. Тогда он перенес туда вес, как будто хотел пройти по канату. «Способности канатоходца передаются по наследству», – мелькнуло в голове.

Теперь дело было в шляпе. Он медленно двинулся вперед, осматривая тоннель: пол, стены, потолок. Очень скоро внимание привлекла одна из шпал – судя по цвету, новее остальных. Ричард остановился и посветил. Шпала оказалась немного приподнятой, камни вокруг нее будто бы лежали не на месте. Ухмыльнувшись, он нагнулся, поднял один из булыжников и положил на рельс, чтобы отметить место. Видимо, это и была та самая пластина – хотя она могла оказаться не единственной.

Он некоторое время шел вперед и почти отчаялся. Вдалеке уже маячила кирпичная стенка, преграждавшая тоннель. Никаких дверей не было и в помине, но внимание Ричарда внезапно привлекло углубление у стены – нечто вроде узкого колодца.

Осторожно пройдя между шпалами, он заглянул туда и в полумраке разглядел металлические скобы, – но не такие, как под платформой, а поновее. Внизу виднелась небольшая дверь – судя по виду, бронированная. Ричард спустился, поковырял ее отмычкой, но не преуспел. Здесь, видимо, требовался специалист.

Времени прошло уже довольно много, следовало возвращаться. Он без труда преодолел обратный путь: тоннель, лестницу, коридор и шахту. Ладони и ботинки почернели от грязи, поэтому пришлось замешкаться в будке, вытирая их.

В этот момент Ричард услышал, как в замок снаружи вставили ключ.

Он метнулся к шкафу, который от его манипуляций с крышкой успел раскрыться, и распластался внутри. Пришлось придерживать дверцу – места было совсем немного. Закрепленный на скобах топорик больно упирался в бок, и Ричард молился, чтобы он не упал.

В будке зажегся свет. Мелькнула форменная женская куртка, звякнуло ведро, потом послышался скрип вентиля и звук льющейся воды. Ричард сообразил, что если в будке располагался щиток, значит, тут же должна была находиться и труба. Но кому, черт возьми, потребовалось мыть пол в шесть часов вечера!

Уборщица набрала воды, попыхтела немного, закрывая неподатливый кран. Подошел новый состав – по платформе зашаркали ступни, квакающий голос диктора в вагонах неразборчиво объявил, что станция конечная. Затем в щелке вновь показалась казенная куртка, и свет выключили.

Судя по звуку, женщина не стала запирать дверь, так что, постояв немного без движения, Ричард осмелился высунуться из шкафа.

В будке никого не было, но на полу лежало прямоугольное пятно света, проникавшего с перрона. Ричард осторожно вылез, подкрался к двери и выглянул. Уборщица, похоже, ушла на другой конец станции – слышно было, как она позвякивает там своим ведром. Переставлять шкаф назад на крышку люка теперь было поздно; Ричард лишь слегка подвинул его, закрыл на задвижку и обтер ручки носовым платком. Потом удостоверился, что платформа все еще пуста, и метнулся вон из будки.

Выходить со станции сейчас не следовало – прохожих, среди которых наверняка имелись сотрудники располагавшихся по соседству кабинетов прослушки «Штази», могло насторожить, что кто-то поднимается по лестнице, хотя поезд не приходил. Поэтому Ричард устроился на скамье и вытянул ноги, прикинувшись пьяным. После путешествия по грязному тоннелю вид у него, очевидно, был подходящий.

Вскоре послышались шаги – это вернулась уборщица.

– Эй, ты! – услышал Ричард и похолодел. – Ты что, спать тут собрался?

Он приоткрыл один глаз и издал неопределенный звук, показывая, что в целом находится в сознании, но к коммуникации не готов. Женщина угрожающе махнула в его сторону шваброй.

– Вставай давай!

Ричард заворошился, намереваясь подняться. Он ждал, когда подъедет новый состав.

– И не вздумай мне тут тошнить на платформу! – пригрозила уборщица.

– Из… изините… – промямлил он.

Вновь послышался шум поезда. Ричард, пошатываясь, поднялся, втащился в вагон и рухнул на сидение.

– Совсем стыд потерял! – проговорила женщина ему вслед.

Двери закрылись, состав поехал. В вагоне никого не было, поэтому на следующей станции Ричард вышел, поднялся на улицу и выкурил сразу две сигареты подряд.

Он долго томился в очереди на границе – на выезде осмотры были суровее, чем на въезде. Когда его наконец пропустили к электричкам, стрелка часов в главном зале уже подползла к восьми.

«Ева мне влепит», – мельком подумал Ричард.

Он доехал до дома за полчаса, но, отперев входную дверь, увидел, что внутри темно.

Ричард зажег свет в коридоре, разулся, повесил куртку на крючок. Ужасно хотелось пить. Он собрался налить себе воды из графина на кухне, но обнаружил, что фонарь во дворе, обычно освещавший их маленькую квартиру не хуже ночника, перегорел. Ричард не глядя протянул руку и нажал на выключатель.

Ева сидела за столом и молча смотрела на него.

Он так испугался, что отшатнулся от нее, врезавшись плечом в кухонный шкафчик. Посуда внутри жалобно звякнула, и в сознании Ричарда на долю секунды вспыхнула картина разрушений – развороченные полки, черепки, семейная ссора…

Но Ева не проронила ни слова, и это было намного хуже.

– Я сейчас все объясню… – начал он.

– Не трудись, – процедила она.

Ричард поднял брови.

– Ты что, думаешь, я к любовнице ездил?

– Лучше бы к любовнице!

Ева поднялась с места, скрестив руки на груди. Она, должно быть, уже давно вот так тут сидела.

– Тебя могло убить током! Тебя могли арестовать!

– Я…

– Я места себе не находила!

– Прости.

– Я полтора часа тебя жду! – Ева стиснула кулаки. Нос у нее покраснел. – Я даже не знаю чертов номер Дитриха! Куда мне звонить, если тебя… если ты…

– Тише, – Ричард шагнул к ней, но Ева отвернулась, вытирая щеки.

– Не трогай меня.

Он опустил руки.

Она какое-то время стояла, стараясь справиться с собой. Потом оглянулась.

– Ты должен был мне сказать! – Ева негодующе выставила указательный палец. – Ты думаешь, я дурочка? Одна из твоих девчонок?

– Не думаю, – тихо ответил Ричард.

Она уже набрала в грудь воздуха для очередного запальчивого ответа, но, не встретив сопротивления, просто выдохнула, не зная, как продолжить.

– Мне жаль, – добавил он. – Я виноват.

– Ты меня не ценишь.

– Очень ценю.

– Ты думаешь, меня можно обманывать.

– Нет, Ева, – Ричард оперся на кухонный стол. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим. – Если бы я тебе сказал, ты бы поехала со мной.

Она заморгала.

– Ведь поехала бы.

Ева с неохотой кивнула.

– Я даже мысли не могу допустить, – сказал Ричард, – что ты окажешься в этой тюрьме. Это кошмарное место. Я не позволю тебе участвовать в том, что поставит тебя под угрозу.

– Какой же ты упрямый дурак!

– Можешь влепить мне пощечину, если хочешь.

– Не хочу, – Ева протиснулась мимо него. – Оставь меня в покое.

Она ушла в спальню и заперлась там. Ричард налил себе воды, потом пошел за ней и сел у двери.

– Уйди, – услышал он.

– Мне удобно и тут.

– Немедленно встань с пола! – судя по звукам, Ева поднялась с кровати и подошла. – Ты простудишься. Ты меня слышал?

– Ева… – улыбнулся Ричард.

Она отодвинула защелку, и дверь открылась.

– Я не простужусь, – сказал он. Затем наклонился и поцеловал Еву в коленку.

Она вздохнула, взяла его за волосы и дернула несильно пару раз. Было чертовски приятно, но Ричард постарался этого не показывать.

– Ты больше так делать не будешь, – назидательно проговорила Ева, и он кивнул. – Твои возможности не безграничны.

Ричард приподнял бровь.

– Не безграничны, Ричард! Я, например, свои возможности оцениваю трезво.

– Но ты бы со мной поехала.

– Конечно, – ответила Ева. – Потому что я тебя люблю.

Следующим вечером Харди вскрыл вентиляционную шахту. Сделать это оказалось несложно – старый бетон крошился под инструментами, как папье-маше. Все, конечно, волновались о шуме, поэтому в зале Ричард на полную зарядил звуковую дорожку, которая должна была сопровождать представление.

Он репетировал вместе со всеми и не застал исторический момент. Оценить проделанную Харди дыру удалось только ближе к полуночи: артисты разошлись, а Ричард и Ева спустились в подземелье.

Теперь к горам земли в углу прибавились еще и куски бетона. Зрелище было сюрреалистическое – Харди и Джек успели извлечь довольно много материала и прогрызли в стене шахты внушительных размеров отверстие. В него пролез бы даже широкоплечий Дитрих.

– Хвалю, – сказал Ричард. – Сходим туда сегодня?

– Лестница старая, – с сомнением предупредил Джек.

– Ерунда.

– Забыл, ты же у нас летающий человек.

Ричард просто не готов был ехать домой и ложиться спать в такую ночь. Он принес сверху страховочный трос, чтобы можно было спуститься, и надежно привязал его к стальной балке под крышей подвала. До самого дна, конечно, могло не хватить, но других вариантов пока не было.

Когда он закончил, то увидел, что Ева тоже готова к спуску.

– Нет, – сказал Ричард.

– Мы это уже обсудили, – отрезала она.

– Там могут быть постовые.

– Вряд ли.

– Ты бы еще пистолет у меня попросила!

– Стрелять в кроликов – это твоя работа.

Ричард невольно усмехнулся. Обычно он стрелял в ассистенток, но перестал, когда его ассистенткой стала Ева.

– Ну что мне с тобой делать? – спросил он.

Ева только пожала плечиком.

Они спустились в вентиляционную шахту друг за другом. Металлическая лестница, установленная здесь для технического обслуживания, оказалась довольно крепкой. Опасность представляла разве что арматура, торчавшая из бетона там, где они вскрыли стену. Нужно было согнуть или спилить ее, чтобы пассажиры не поранились.

Ричард дико волновался. Оказавшись на дне, он сразу увидел под ногами большой грязный люк – судя по характерному запаху, за ним и впрямь находилось метро, в которое они так рвались. Он подал сигнал фонариком, и, когда Ева спустилась, они вместе вскрыли эту последнюю дверь.

Сперва показалось, что до земли далеко. Эти тоннели строили давно, и они были ниже обычных, но трос все равно остался болтаться в воздухе, не достав до пола.

– Ты меня подсадишь, – одними губами проговорила Ева.

Ричард вздохнул, но возражать не стал – заставить эту женщину вернуться теперь все равно не представлялось возможным. Проще было сдвинуть с места кельнский собор.

Он спустился первым и осмотрел колею. Пути здесь тоже оказались демонтированы – власти ГДР постарались вывести тоннель из строя, чтобы не было побегов на поездах. Кирпичной стенки также пока нигде не наблюдалось, и Ричард от души надеялся, что они не наткнутся на нее по дороге.

Внезапно что-то легонько коснулось его уха. Ричард вздрогнул всем телом и развернулся, но увидел, что это Ева трогает его кончиком ботинка. Она уже успела спуститься, насколько позволяла веревка, и теперь хотела, чтобы Ричард ее поймал. Он картинно схватился за сердце, и Ева ухмыльнулась в темноте.

Когда она оказалась внизу, Ричард приложил палец к губам и указал на землю.

– Пластины? – беззвучно спросила Ева.

Он кивнул.

Они двинулись вперед по шпалам, внимательно осматривая пол и ступая след в след. Идти так было тяжеловато, но под щебенкой вполне могло скрываться что-то, а еще не хотелось шуметь.

Теперь было заметно, насколько неглубоко на самом деле залегало метро в этом районе – метров десять под поверхностью, не больше. Не зря же станцию пришлось построить прямо в подвале отеля, на радость работникам и гостям.

– Гляди! – вдруг прошептала Ева.

Ричард посветил, куда она показывала, и обомлел. Это было похоже на подземную аллею – только вместо деревьев тут были стальные колонны. Десятки их светло-серых тел подпирали низкий тяжелый свод. Они указывали направление, однако без рельсов пространство теряло смысл и превращалось во что-то совершенно сюрреалистическое. Ричард сразу вспомнил другое подземелье, которое видел недавно, – подвал Академии искусств у Бранденбургских ворот, где сохранилась настенная живопись, созданная студентами в конце пятидесятых. Белые тотемные фигуры на черном, кубистические ню в духе Пикассо… Вот только здесь масштабы были внушительнее.

Было, однако, вполне понятно, что в глубине есть что-то еще. Как будто в подтверждение этого ощущения по тоннелю внезапно раскатился гул, и Ричард почти увидел, как под бетонным основанием метро, на один ярус ниже, сверкнула слепящая вспышка – огни электрички, ворвавшейся на вторую станцию. Вооруженные солдаты смотрели на нее сквозь прорези в своей будке, и Ричард не смог сдержать улыбки при мысли, что стоит сейчас прямо над ними.

Он и Ева не двигались, пока состав не проехал. Затем она подняла палец и указала вперед. Совсем рядом, по всей видимости, начинался перрон.

Ричард погасил фонарик, вытащил пистолет и дал знак Еве оставаться на месте. Формально станция уже находились на территории пограничной полосы, между внешней и внутренней Стеной. Там разрешалось стрелять на поражение.

Света впереди не было, но Ричард все равно двинулся к платформе крадучись и, приблизившись, спрятался за краем. Когда глаза немного привыкли к темноте, он осторожно осмотрел перрон. Сломанные лампы безжизненно свисали с потолка, на полу валялся мусор – полуистлевшие билеты, осколки плитки, куски бетона. Никаких признаков поста – похоже, на станцию почти никто не спускался с тех пор, как входы запечатали в шестьдесят первом году.

Он постоял немного, прислушиваясь. Потом на всякий случай высунулся и заглянул в коридор, но и там не было признаков жизни. Тогда Ричард выпрямился и по шпалам вернулся к Еве.

Они прошли по колее вдоль перрона. Это было печальное зрелище – станция, которую строили и запускали с такой гордостью и с таким трудом, теперь лежала заброшенная и пустая. Невозможно было представить, что здесь когда-нибудь вновь будут пассажиры – шаги, голоса, звук прибывающих поездов.

Когда перрон закончился, Ричард замедлил шаг. Власти рассчитывали, что беглецы будут двигаться с востока на запад, а не наоборот, и все препятствия размещали согласно этой идее. Его команда нарушила алгоритм, но необходимость быть внимательным это не отменяло.

Вскоре они увидели еще одну сигнальную пластину. Между шпалами возвышался небольшой холмик, к которому из стены тянулся электрический провод, прикрытый камнями. Ева остановилась, перехватила у Ричарда фонарик и присела на корточки, разглядывая его. Она аккуратно прощупала пол возле кабеля, потом указала на него и кивнула. Пластина казалась довольно длинной, и безопасно обойти ее получилось бы только здесь. А вот пропустить нечто подобное в темноте было проще простого – особенно, если ты никогда не слышал о таких ловушках.

После станции тоннель стал узким и низким, всего на две колеи. Ричард знал, что в этой части города долго не было подземного транспорта – только в начале двадцатого века власти после долгих препирательств с владельцами расположенных наверху домов прорыли новую ветку. Состоятельные рантье не хотели, чтобы их недвижимость пострадала из-за работ, и именно так станция в конечном итоге оказалась в подвале «Фюрстендорфа».

Стены тут были были глухими, без дверей и лестниц. На них еще висели кабели метро – по цвету неотличимые от бетона из-за многолетней грязи и копоти. Однако затем луч фонарика вдруг выхватил из темноты нечто неожиданное: несколько панелей с обеих сторон оказались покрыты квадратными отверстиями. Это была скорее бетонная сетка, а не стена.

Ева подошла к ней и оглядела ячейки, потом покачала головой.

– Задел для трамвая, – едва слышно произнесла она. – Здесь его планировали убрать под землю.

– Что это значит? – спросил Ричард.

– Мы сейчас прямо под Октагоном.

Он невольно вздрогнул. Октагоном, или попросту Восьмиугольником в Берлине называли Лейпцигер Платц, и теперь это была самая мрачная и самая величественная часть Стены. Когда-то она, как и площадь у Потсдамского вокзала, выглядела очень помпезно – пышные здания, дорогие кафе, ухоженные газоны. Но теперь всю территорию Октагона занимала полоса смерти с наблюдательными вышками и рядами противотанковых ежей. От прошлого остался лишь отпечаток на земле – исполинская восьмиугольная тень смыкающихся улиц.

А под землей, прямо в середине пограничной полосы, стояли двое нарушителей.

– Мороз по коже, – пробормотала Ева.

Они двинулись дальше. Вскоре Ричард заметил, что тоннель повернул – это означало, что они вышли с территории Октагона и попали под Восс-штрассе. Именно на этой улице располагалась следующая станция – «Тельманнплатц».

Внезапно что-то привлекло внимание Ричарда. Он обернулся, осветил стену и увидел знакомую конструкцию – узкий колодец с металлическими скобами для спуска, у самой стены. Ричард быстро подошел, наклонился. Внизу была железная дверь.

Он передал Еве фонарик и быстро спустился туда. У этой створки, в отличие от той, которую Ричард нашел в тоннеле с другой стороны, имелась массивная ручка. Он извлек из кармана отмычки и принялся ковырять замок.

Ева молча стояла и ждала, но Ричард лопатками чувствовал, как она нервничает.

Неожиданно замок звонко щелкнул.

– Господи… – выдохнула Ева.

Ричард принялся давить на ручку, невзирая на утробный скрежет, который издавала дверь. Затем послышался лязг, створка отлипла от косяка и с шорохом подалась, открыв темную щель. Ричард всунулся туда и торопливо огляделся.

Стены этого помещения ослепили его. Они были покрыты, по всей видимости, флюоресцентной краской – чтобы те, кто укрывался здесь, не потерялись в темноте.

Ричард открыл дверь еще шире, шагнул вперед и обернулся к Еве.

– Это бункер!

Ева быстро спустилась к нему. По пути она подобрала несколько крупных булыжников и положила их на пороге, чтобы дверь случайно не закрылась под собственной тяжестью.

Место соединения бункера с метро, по всей видимости, располагалось на углу, чтобы добежать сюда или отсюда можно было из разных частей здания. Один коридор уходил на север, перпендикулярно подземке, а другой шел на восток, к «Тельманнплатц».

Ричард и Ева зашагали в ту сторону, по-прежнему стараясь ступать потише. В бункере было душно, воздух тут словно бы не обновлялся годами.

– Мы не задохнемся? – тревожно спросила Ева.

– Нет, не бойся, – ответил Ричард.

Какое-то время ничего не менялось – длинный бетонный коридор, светящаяся краска. Этот свет был призрачным, загробным – но в то же время неожиданно ярким. При таком освещении не составило бы труда читать книгу. Затем на стене внезапно возник новый элемент – большая черная стрелка, обозначавшая поворот. Она указывала на арку и узкий темный проход за ней.

Ричард хотел пройти мимо, но Ева его удержала. Затем перехватила фонарик и шагнула вперед. Ему ничего не осталось, кроме как последовать за ней.

Новый ход привел их в подземный зал. Высокий свод терялся в полумраке, но дышать тут было легче. Бомбоубежища в Берлине часто строили таким образом, чтобы всем хватало кислорода – во всяком случае, если речь шла о правительственном здании. Даже сейчас, когда все постройки наверху были разрушены, а вентиляционные шахты – засыпаны, воздух каким-то образом просачивался сюда.

Ева развернулась, осветила стены, и Ричарду стало не по себе. Все они, от пола и насколько хватало света фонаря, были покрыты фресками. Здесь были солдаты в нацистской форме, с длинными черными щитами в руках, гротескные сцены сельской жизни и, конечно, аллегорическая дева Германия, изображенная почему-то без одежды. Это место напоминало гробницу – могилу времени, которую они случайно потревожили.

– Уйдем отсюда! – попросила Ева.

Они нырнули назад в тоннель и двинулись дальше едва ли не бегом. Очень скоро впереди показалось то, что Ричард так надеялся увидеть, – вторая бронированная дверь. Он сразу склонился над ней, осматривая, потом нажал на ручку. Механизм со скрипом поддался, разомкнув замок. В бункер хлынул воздух, и они оба, не сговариваясь, высунулись в открывшуюся щель, чтобы подышать.

Затем Ричард вышел, опустился на корточки и принялся вновь колдовать над замком. Необходимо было, чтобы он начал открываться снаружи при помощи отмычки – иначе спасательная операция попросту не имела смысла. Ева держала фонарик, пока он работал. Она вся дрожала как осиновый листочек, так что пятно света тоже слегка вибрировало.

Ричард очень хотел поскорее справиться со своей задачей. В конце концов замок издал долгожданный щелчок – закрылся. Тогда Ричард сделал еще пару движений, и язычок вновь спрятался в паз.

– Просто он очень старый, – улыбнулась Ева.

Он аккуратно закрыл дверь, повернулся и сказал:

– Ну все!

Ева покачала головой.

– Нам еще назад идти.

Обратный путь, как и в прошлый раз, показался короче и легче, чем путь туда. Они аккуратно закрыли западную дверь бункера, чтобы та не лязгала на все подземелье, и Ричард подумал, что нужно принести сюда масленку – смазать механизм. Затем Ева задержалась возле сигнальной пластины и сложила небольшую горку камней, чтобы пассажиры не попали в ловушку.

Возникла только одна сложность – увлеченные своим триумфом, они пропустили вентиляционную шахту. Ричард заволновался, когда увидел впереди вторую кирпичную перегородку: заблудиться он не боялся, но угодить в какой-нибудь еще хитроумный капкан совершенно не хотел. Однако пол под ногами был «чистым», и никто не прибежал ловить их двоих.

Вернувшись к шахте, Ричард подсадил Еву, которая не доставала до веревки. Она вскарабкалась наверх, как обезьянка, а потом повисла на металлической лестнице, дожидаясь Ричарда. Бесшумно закрыть люк в одиночку не мог даже он.

Вдвоем они кое-как справились с задачей. После этого Ева забралась наверх, и Ричард последовал за ней.

Возле выхода из земляного хода стоял Джек – белый, как полотно. В руках он держал измятую сигаретную пачку.

– Где вас черти носили, Ричард? – спросил он. – Я уж решил…

Джек сделал неопределенный жест рукой, но подходящих слов не нашел.

– В нацистском склепе, – отозвался Ричард. – Дай закурить?

Его друг поперхнулся.

– Мы нашли проход через старый бункер, – объяснила Ева. – Сквозной.

– Насколько старый?

– Под Рейхсканцелярией, – сказал Ричард.

– Ненормальные, – проговорил Джек.

– Я все тебе покажу.

– Ты считаешь, пора собирать пассажиров?

– Нет, – Ричард покачал головой. – Надо почистить шахту, тут полно арматуры. Еще ручки к решетке приделаем. И смажем замки.

Он решил назначить премьеру на день первой эвакуации. На старый театр «глядели» сразу две пограничные вышки, так что вывезти оттуда десяток людей в состоянии стресса представлялось возможным только под шумок.

Ричард заранее устроил в здании страшный кипеж: выволок во двор старые кресла, чтобы почистить их и снова расставить в зале, а после отобрал испорченные и свалил в кучу у выхода из подвала, накрыв брезентом. Все это происходило на глазах у пограничников – средь бела дня и в темноте. Ричард рассчитывал, что спецслужбы уже знают о грядущем выступлении, и хотел сбить их с толку.