Текст книги "Всеми частями тела. Визуальная поэзия"

«Всё как и прежде: за окном – акации…»

 
Всё как и прежде: за окном – акации,
Всё тот же крепкий и здоровый сон,
Твоя постель и комнаты локации…
Что изменилось? Изменилось всё.
И всё такое ж сердца замирание,
Знакомый запах улицы и сел…
И ты – такой же, в зеркале, как ранее.
Что изменилось? Изменилось всё.
Звонит будильник, стрелки ходят – ровно так.
И слов порядок… и березы сок…
Всё как и было, всё стоит нетронуто.
Что изменилось? Изменилось всё.
Всё, что для нас когда-то много значило…
И ничего, что порван мир, как нить.
Мир не придет к тому, с чего мы начали,
Чтоб вновь обнять… и вновь соединить.
 

Герои

 
Когда-нибудь герои моих фантазий
Соберутся за большим столом,
Как пазл.
И будут друг другу секреты рассказывать,
Смеяться, шутить, обсуждать за трапезой
Мой стокгольмский синдром.
Код будет реальности взломан, как прога.
Их можно будет обнять и потрогать.
И мир будет вовсе не черный, как деготь,
И светом наполнен дом.
Стол без углов острых, круглый, как остров.
Все гости – друзья, сердца – без следов оспы.
Кого-то не существовало вовсе:
Придуманы даже их кисти из ворса,
Вопросы их, возглас, какой длины волосы,
Их жизнь и семейный альбом.
А кто-то на самом был деле, без трипа,
В реальности есть у них прототипы, но
Общение наше закончено, титры,
И каждый своим путем.
Мы будет галдеть, искать клад, достав компас.
И вспомним, как дружно летали мы в космос,
Как ленты вплетали волшебные в косы,
Шли в грязь, не боялись запачкать кроссы,
И волосы – серебром,
Как на небоскребах катались на скейте,
Как кто-то, вступившись, сказал вдруг: «не смейте».
Возможно, в какой-то из дней моей смерти,
Когда деревья в цвету,
В какую-то «из незначительных» дату,
Когда не смогу я сбежать, как когда-то,
В мечты, развернув в своих снах циферблаты, —
Так будет невмоготу.
 

«Вначале – ты нежен, похож на ангела…»

 
Вначале – ты нежен, похож на ангела,
Кожа розовая, гладкая и без мыла.
Можно рожицы корчить, побриться наголо,
Все равно останешься милым.
Лица – как карты.
Вначале – пеленки, потом – парты,
После становишься мужем/женой,
А потом – как ты
Себя проявляешь, то на лице и изображено.
Мысли твои задают вектор,
Притащат мешки и опущенные веки,
С твоей подачи и с легкой руки
Чертят на лицах морщинки-реки,
Отметины-материки.
И вот ты не так уж и свят на фото,
Рассержен, не слишком мил,
Нужны усилия, чтобы кто-то
Так же тебя полюбил.
Нам всем даются лица-раскраски,
Лист чистый для карты, мы сами их чертим.
Нельзя утаить ничего, все огласке
Лицо придает, проступают, как маски,
И ангелы наши, и черти.
 

«Когда я приду к тебе скромно… чинно…»

 
Когда я приду к тебе скромно… чинно,
Рассмотри во мне не женщину, не мужчину,
Не ноги, не грудь, не лицо, не веко…
Рассмотри во мне человека.
Слышишь – не признаки половые,
Рассмотри в руках цветы полевые.
Не красоту, не цвет кожи, не возраст.
Рассмотри в глазах моих звезды.
Не счет в банке и не одежду,
Рассмотри в сердце моем надежду.
Не дом с фасада мой и с торца,
Рассмотри же во мне творца.
Не худобу, не длину скелета.
Я же уйду и всё выброшу это.
 

Индеец

 
Индеец готовится к решительной битве.
Его острые зубы подобны бритве.
Он точит кинжал свой движениями смелыми.
В руках – томагавк, за спиной – лук со стрелами.
Лицо – решительное, очерченное,
Красные и белые полосы на нем.
Глаза-черти,
Пылают огнем.
Вот так и я: стою и смотрю на себя в зеркало.
В моих руках стрелы становятся стрелками.
Решительно провожу по губам красную полосу.
Вместо перьев на голове – брошь в волосы.
Лишние в хвост убрав,
Чтобы в глаза смотрел.
Сумочка – мой томагавк.
Духи, как яд кураре для стрел, —
Немного на шею и в складки одежды.
Действуют так же не сразу, но так же
не оставляют надежды.
Амулет из когтей гризли, нож в ножнах…
А у меня невинный взгляд, игривая улыбка,
педикюр на ножках,
Темные тени по векам.
Я сегодня иду завоевывать человека.
Сломлю сопротивление. Выбью из-под него стул я.
Повергну, завоюю еще одного!
Только припудрю чуть скулы.
В отношения подсыплю специи.
Скальп не сниму, но вырву сердце.
Тропа войны ведет меня в кафе.
И там в озорстве
Сломлю его стержень —
Противник будет повержен.
Страсть и в груди жжение
Пробудят в нем мои речи.
Горечь давнего поражения
Лишает меня жалости в нынешних встречах.
 

«Бывшие звери, пришедшие на водопой…»

 
Бывшие звери, пришедшие на водопой,
Толпой, тайной тропой (допой,
Ветер, тему звериной песни)
В поисках воды пресной.
Но она оказалась морской, тоской,
Соленой, наполненной сном и треской —
И они поросли мхом, камелией —
Окаменели.
У одной горы – шкурка в складочку.
У подножия плавает лодочка.
Две другие – как детка с мамочкой:
Чуб торчком, конопатая мордочка.
У четвертой бока упитанные,
Упирается в берег копытами.
Ну, а пятая – шерстью покрыта
Черной, как шоколадными плитками.
Есть та, что наклонила голову.
Та, что в небо смотрит в отчаянии.
Есть – бесшерстная, кошка голая,
Корабли от которой отчаливают.
И с рогами есть, в профиль, грозная,
Чья вершина встречается с грозами.
И ещё – пучеглазая, с гротами,
И с клыками, пологими, ровными.
Затерялась я без следа.
И ко мне не привозят сюда
Самолеты тебя и суда.
И вокруг меня – гор стада.
 

«Сижу в кафе. Что-то стряслось…»

 
Сижу в кафе. Что-то стряслось:
Я вижу людей насквозь.
Все, что в мыслях у каждого пронеслось,
Мой мозг пробивает, как гвоздь.
Вот эти два человека, что врозь
Сидят, каждый на своем месте, —
Хотели бы быть вместе.
Но каждый, зайдя в зал,
Вид сделал, что чувств нет,
И бегло сказал:
«Привет».
И голос его был сух.
Я слышу, что люди чувствуют, но не хотят сказать вслух.
По коже пошли трещины.
Мужчина говорит своей женщине:
«Люблю, как и прежде, тебя, конечно,
Мне не важно, какая ты внешне».
А сам думает: «Надоела.
Хочу вон ту – молодую».
Официант без дела.
Кондиционер дует.
А та вон, «подружке», заботясь о выгоде,
Говорит: «Как ты прекрасно выглядишь.
Подниму же за тебя тост я».
А мысли читаю: «Дура ты толстая».
За соседним столиком шепот:
«Ты поправишься, все будет хорошо.
Полоса пройдет черная и невзгоды».
Но этот человек не протянет и года.
Слышу каждого так, что с ума сойдешь.
Не слушать чтоб, песню насвистываю.
Как страшно жить, когда ложь
Перестала скрывать истину.
 

Кафе «Чашка»

 
Шаль электризуется.
Сижу у окошка в кафе и смотрю на улицу:
Вот прошел человек, нахохлившийся от ветра,
С портфелем в руке, поскользнулся, взмахнул руками-ветками
И чуть не упал нелепо.
Прошла пара: парень с девушкой, вспоминая лето,
Им холодно, но счастья край непочатый,
И они держатся за руки без перчаток.
Вот парень без шапки в расстегнутой куртке
Мимо урны бросил окурки,
Увидел меня, зыркнул глазами и ускорил шаг.
Бабушка прошла с авоськой, медленно ногами шаркая.
И земля такая мерзлая и шаткая.
И косынка, уютно чтоб было ушам.
Молодая мама, чтобы закатить коляску в горку,
Воспоминания спрятав горькие,
Разбежалась – и с разгону ее закатывает.
Кто-то промчался – уши закладывает.
Ноги скользят. В куртке, как черная клякса.
Она сама всего в два раза выше, чем коляска.
Маленькая девочка остановилась у окошка:
Волосы вьются, нос картошкой.
Кто-то – папа, наверное, – позвал: «Жанна».
Слизнула снежинку с губ и убежала.
Куда идут все эти люди, что их ждет?
Кто кого любит, кто кому руку жмет?
Такой пребольшой и людный земной шар.
Вот и я сейчас встану, закутаюсь в шарф,
Выйду из кафе, чашка замрет на столе…
И затеряюсь в снежной мгле.
 

Убийство

 
Сны в полушариях плавают,
Приходят в голову мысли:
Что если бы у каждого человека было право
На одно безнаказанное убийство?
Ты живешь и осознаешь,
Что в каждый момент тебя может убить кто-то:
Воткнуть в спину нож
За каким-нибудь поворотом
За грех твой, в шкафу скелеты,
За какую-нибудь оплошность…
И ты не знаешь, совершил ли этот
Человек убийство в прошлом.
И ты убить можешь кого-то.
Какого-нибудь идиота.
Но стоит ли спешить так?
Вдруг что тебя злит – пустяк?
И шанс этот приберечь
Стоит для будущих встреч?
Как не лишиться всего?
Как совладать с судьбой?
Ты можешь убить одного,
А тебя – почти любой.
Возможно, забыт патрон.
Возможно, не в этот раз.
А про кого-то будут говорить: «Он
Так и не использовал свой шанс».
Можешь однажды, сев в автобус,
Выпустить пар, бесов пару.
Если ты никого не убил до сих пор,
У тебя есть приятный бонус —
Продать свое «право».
Какие-то вещи, которые защищены
Деньгами, должностями, положением —
Возмездия были б не запрещены, —
Имели бы продолжение?
Происходили бы реже?
Наверное, люди были бы подчеркнуто вежливы.
Хотя было бы много и нелепостей,
Сцен бурных, волос всклокоченных:
Вот ты преподаватель, поставил
двойку – и что?
Жизнь окончена.
Заправился вне очереди – и что?
Смертью пойман, как в сеть.
Не позвонил девушке, как обещал… и что?
Ранняя смерть.
Наступил дедушке в метро на ногу, не уступил место…
Смерть – в качестве мести.
Кого ты достойным видишь
Смерти и пустоты?
Кого бы убил ты?
Кого пощадил из тех, кого ненавидишь?
В таком непривычном мире
Как бы вели себя мы —
Ситхи или джедаи?
И не факт, что в этом мире я все еще была бы живая.
 

«У музыкантов внутри арпеджио…»

 
У музыкантов внутри арпеджио,
Отношения душат прежние,
Модуляции бесконечные,
И сердца успокоить нечем им.
Вдруг надежда, как трепет паруса,
А потом неожиданно – пауза.
Вдруг сверкнет диссонанс, как молния,
А потом вдруг в душе – гармония.
На мелизмы уходит столько сил.
И вибрато срывает голос им.
Лейтмотив беспощаден, тембр зол.
Иногда – большой слишком диапазон.
Ажитато и ожидания.
Как, скажи мне, унять желания?
Как такую, чтоб в легких не зудело,
Жизни аранжировку сделать?
 

Прекрати

 
Подозревать, беспокоиться, колебаться,
Недоумевать, раздумывать, затрудняться,
Комплексовать, утрачивать суть,
Быть на распутье,
Бояться рискнуть,
Не верить, брать под сомнение,
Стесняться, бояться сравнений,
Не решаться, всё рушить, не нарушать,
Не давать себе шанс, за других решать,
Бояться, что откажут,
Что скажут,
Как посмотрят, как поступят,
Что засмеют, что подумают, не уступят,
Что не так поймут, что не в этот раз,
Бояться получить отказ.
Прекрати
Медлить, оттягивать, тянуть резину,
Промаргивать, рот разинув,
Упускать, прохлопывать, откладывать в ящик,
Ждать момента подходящего.
Прекрати
Заморачиваться, замалчивать, омрачать,
Залечивать, загоняться, не замечать,
Быть самим собой себе запрещать,
Забивать, забывать и за подлость прощать,
Выйти за рамки себе не дать,
Прекрати страдать,
Терпеть, терять, стенать,
Изнывать, стонать,
Сдерживаться, когда гнев копится,
Болеть, белеть, беспокоиться,
Переживать, жизнь прожигать,
Змей к груди прижимать,
Мечты выключать, как прожектор,
Быть жертвой,
Вздыхать, засыхать, проигрывать,
Носить маски, врать, переигрывать,
Без сил падать в кровать,
Мучиться, но скрывать,
Опустошая стаканы,
Держать в голове тараканов,
Неровно дышать, быть без памяти,
Душить, что душа жаждет, париться.
Прекрати
Претить, за любовь платить,
Тешиться иллюзиями, стоять на ложном пути.
Прекрати
Бранить, возбранять, не дозволять,
Закрываться, бичевать себя, не доверять,
Обманываться, одурманиваться, обольщаться,
Когда-нибудь все изменить обещать себе,
Темнить, надумывать, морочить,
Кидать, сохнуть молча, любя что есть мочи,
Обесцвечивать, очернять, подозревать,
Говорить одно, но другое подразумевать,
Держать лицо, быть угрюмым,
Бояться шуток, штурма, шума,
Прослыть глупым, свежего грунта.
Прекрати думать!
Пока не сгнил весь плод спелый.
Просто возьми и СДЕЛАЙ.
 

Преодолеть

 
…недовольство, визги и возгласы,
Слёз комизм, кризис среднего возраста,
Предел Хейфлика, седые волосы,
Жизнь вполсилы, вполсна, вполголоса.
Игры правила и нормативы.
Преодолеть гнев от рекламы нативной,
Диссонанс когнитивный,
Ощущение негатива.
Любопытство… любовь соседа,
Шопинг по средам,
Хандру, когда съеду,
И, заглянешь когда в комментарии,
Ощущение того, что живешь в серпентарии.
Омерзение преодолеть… мир не рухнет.
Увлечение среднеазиатской кухней.
К справедливости влечение, к светлому/лучшему,
К экономическому благополучию.
Преодолеть ящик «Джим Бима»
Под песни Жобима.
Страхи: в драке не встать за щитом,
Страх симптома беременности щенком.
И, подключив алгоритмы логические,
Преодолеть страхи эсхатологические.
Желания: есть, спать, идти на поводу,
Кем-то стать, быть у всех на виду,
Подчиняться, общаться, чтить выси —
Все программы, которые в нас зашиты.
Преодолеть гиперстимулы игровой зависимости,
Перед которой нет эволюционной защиты,
Интерактивное рабство, пляски в рясах,
Родство, расы, клопов в матрасах,
Маразм навынос, людей на выброс,
Простуду, СПИД и коронавирус,
Занавесы, заборы, засовы,
Будущее на честном слове.
Социальную референтность,
Которая иногда заменяет совесть.
Преодолеть все пятьдесят шлюзов на Темзе,
Интриги в местном ДЕЗе,
Жизни тезис.
Не нажимать белые в фа-диезе.
Ощущение своей миссии,
Дурные мысли:
Что корм из миски
Дают не боги.
В конечном итоге —
Преодолеть здравый смысл.
 

Комплексы

 
Лица похожи на комиксы.
У каждого свои комплексы:
Чьи-то нарушит цельности
Комплекс неполноценности,
Комплекс голоса, личика,
Мученика, отличника,
Комплекс веса, вины,
Комплекс к себе нелюбви,
Комплекс власти и плена,
Комплекс Питера Пена.
А у меня как мантры:
Комплекс мажорной доминанты,
Кварта-квинтового круга,
Комплекс предавшего друга,
Аккомпанемента трезвучиями,
Чувств к тебе, что замучили.
Вместо комплекса полного
Комплексов у красотки,
Комплекса Наполеона
И отношений коротких —
Комплекс виски паленого
И третьей бутылки водки.
 

«Время заполненных витрин и пустых складов…»

 
Время заполненных витрин и пустых складов.
Время таблеток, которые избавят от жировых складок,
Возбуждают нас, убивают нас, погружают в сон.
Время таблеток, которые делают за нас всё.
Время дешевых людей и дорогих игрушек.
Время красивых домов и домашних очагов разрушенных.
Время по лицам, как от слез разводы.
Время роста семейных доходов и роста числа разводов.
Время разовой морали и одноразовых подгузников.
Время картинок веселых и душ грустных.
Время снимать со всех мерки и ставить метки.
Время больших людей и душ мелких.
Время, когда технологии позволяют этим словам
За одно мгновение попасть к вам,
Поделиться ими, вдруг кого вдохновит…
И в то же время нажать «Delete».
 

Из подслушанного

 
Когда мы еще себе позволяли
Бокал шампанского, торта кусочек…
В коротком платьице попой виляли
И из-под кружев виднелся сосочек.
Ай, даже не думали, помнишь, что вредно, —
Да всё подряд ели, дурехи, в то время.
Когда женихом был еще он и верным.
«Не знаю, – ему отвечала, – наверно…»
Ты помнишь, подруга, как из дому с другом
Сбежала ты… И дурака как валяли…
Красавчик был…. статный… взгляд черный, как уголь.
Когда мы еще себе позволяли.
Ты помнишь, поссорились – чей. Да не очень
И нужен он был мне. Так… вредность… Со зла ли?
Мы раз… целовались. Плясали до ночи.
Сейчас вон – чуть что, то тревожный звоночек.
А помнишь, когда мы еще позволяли…
 

«Женщина устает…»

 
Женщина устает
Не от работы и от забот,
Не когда целый день цейтнот,
А когда пелена спадет.
Не когда не хватает ног,
Не когда не хватает рук,
А когда не хватает нот
И тепла угасает звук.
И тихонько играет Шуберт
Так, что сердце аккорды глушит.
От жестокого равнодушия
Тех, кого она любит.
 

«Пускай будет больно. Только не ври…»

 
Пускай будет больно. Только не ври.
Я привыкла болеть: усталость, неврит,
Мигрень, пролапс клапана,
Судороги тела…
Сама ж всё наплакала.
Сама наревела.
Пускай нестерпимо. Всё же – не лги.
Я найду объяснение: кармические долги,
За преданность кара,
Характер, как вата…
Сама ж нарыдала.
Сама виновата.
 

«Если я злюсь – значит, слаба я…»

 
Если я злюсь – значит, слаба я.
Вижу в других лишь изъяны – слепая.
Если твержу, что он грешен, тогда,
Значит, сама я не без греха.
И если слушаю чьи-то слова я
Злые о ком-то, кто желчь в них сливает, —
Значит, глуха.
И если спорю я, не понимая, —
Лучше б была немая.
 

Черновик

 
Иногда хотелось бы, чтобы жизнь была
Наподобие черновика:
Сначала – эскиз чтоб, потом – добела.
Сначала – в аренду, потом – на века.
Мечтать – неважно о ком,
Жить – неважно с кем,
Если жизнь является черновиком
И ты набросок в черновике.
А потом не поздно зачеркнуть всё,
Улыбнуться,
Сказав: «Жил прежде не наяву я —
На черновую».
 

«Чтобы узнать человека…»

 
Чтобы узнать человека,
Вовсе не нужно полвека.
Нужно один раз, как тонущий,
Его попросить о помощи.
Нужно один раз поссориться,
Что будет в междоусобице?
Будет ли добр, как прежде, он,
Если ты стал успешнее?
Как поведет приятель твой
В сложных себя обстоятельствах?
Вовсе не нужно полвека —
Чтобы узнать человека.
 

«Знай, что и темный опьяняет, и светлый ром…»

 
Знай, что и темный опьяняет, и светлый ром,
Задерет и белый медведь, и бурый.
Главное – определиться, с кем ты: со злом или с добром,
Чтобы не было сумбура.
Черные чернила кляксой по белой бумаге —
Песни новой завязь.
И вроде нет разницы, какого цвета магия,
Какого – зависть.
Но есть лишь две стороны у монет.
И нужно понять, с кем здороваться, а с кем – нет.
Взять и выбрать, взвесив душу и серебро.
Только б не на ребро…
Только б не на ребро…
 

Таракан

 
Очередной кошмар подтверждает, что я не в своем уме,
Что панацея – в утраченном смысле…
Я обнаруживаю себя тараканом на линоле-уме…
С внешностью прусака и с человеческой способностью мыслить.
Раздавите меня, счастливцы-вельможи,
Развалившиеся в креслах удобных…
Потому что рожденный чертом спастись не может.
Потому что я ненавижу себе подобных.
Отвергнув призвание ползать, крылья взвалив на спину, как атрофированный груз,
Я намереваюсь прыгнуть, нерв шатая.
Потому что в таких, как я, видят лишь носителей потенциальных угроз,
А не приятелей, а уж тем более – глашатаев.
И когда наконец-то чья-то рука
С тапком замахивается на божий замысел, безысходность купируя,
Просыпаюсь. Из плафона, как из зеркала, таракан
Смотрит язвительно, тщательно меня копируя.
Сачок. Плотно прижатый к земле.
Бабочка. Пытающаяся вырваться наружу.
Во взгляде наблюдателей – восхищение мле-ет.
Во взгляде насекомого – ужас.
Вздыхают: «Боже, какая пре-лесть.
Сплошная изысканность. Правда звучит как лесть.
Повезло ж незаслуженно… Почему у меня нет, а у нее есть?»
И никто не приподнимет сачок.…
На брюшке образуется множество рубцов-насечек.
Лапки надламываются, путь к избавлению роя.
Зрители расходятся, чтобы поймать следующего героя.
 

Бабочка
Черногория

«Полдень. Кофе. Сижу на балкончике…»

 
Полдень. Кофе. Сижу на балкончике.
Мир вокруг разукрашен баллончиками.
Зеленое…
Холм, мхом поросший, вкрапление кленов, подошвы,
Пальмы (растения), тени оставшихся в прошлом.
Зонтик на пляже, и лодка, и кузов газели.
Маквис (фисташка, маслина и прочая зелень).
Кружка, ограда, дверь. Гроздь винограда и киви.
Кольца влюбленных, что рядом (не стать нам такими).
Ариведерчи. Ложь вечна. Не будь так доверчив.
Зависть зеленая к той, что с тобой в этот вечер,
К той, публикует что фото и пишет за завтраком,
Что, мол, ты – автор.
Красное…
Мака бутоны, бидон и гранат под балконом.
Паприка, перец (особенно вкусный с беконом).
Простынь, что сушится, майки и прочие тряпки.
Красный горшок в форме божьей коровки и тапки.
Крыши, пакеты под мусор, кирпич, ковшик старый.
Стыд – когда вспомню, как быть все могло, но не стало,
И как хотелось мне, встретив тебя, быть храбрее,
Но, растерявшись, какую несла ахинею.
Шлепки, защелка, две щетки зубные, стул в щелке.
Красные щеки.
Белое…
Полосы в небе – следы самолетов и парус.
Пандус, терраса гостиницы, столиков пара.
И облака, зацепились за трубы что. Пенка.
Мирт, олеандр, магнолия. Мелом пометка.
Нежность, которая переполняла и крыла.
Белые крылья.
Синее…
Небо. От грусти плацебо. Нечаянность. Невод.
Море. (Бесцветно?) Но в нем отражается небо.
Платье в горошек. Прищепки. Вновь – неба скриншоты.
Что-то прощелкали. И не прощупали что-то.
Шорты. Обида, которая может быть синей.
Ну почему нас никто с ожидания не снимет,
А обязательно горше как, невыносимей?
Как тут быть сильной?
Серое…
Цвета такого в округе немного, пожалуй.
Мокрый асфальт и крепления, взгляд до чувств жадный.
Камни. Ковер, на который задумчиво села.
Да. Но внутри зато – серо.
И я, чтоб выжить, вписаться в пейзаж, снизить распри,
Пью залпом краски.
 

«Старого города улочка. Кварты…»

 
Старого города улочка. Кварты.
Уличные музыканты.
Звезды, бокалы, ночь с привкусом кьянти.
Тихое место на карте.
Кружат под бит в свете лампочек мошки.
Кахон, гитара, губная гармошка.
Блюз. Запах кедра. Желтые кеды.
Змеи на худи. Счастливые люди
Слушать расселись вокруг на ступенях.
Просто сидеть не хватает терпения.
Хочется нежно тебя целовать
И танцевать, танцевать.
 

«Сидим на краешке…»

 
Сидим на краешке
Камушка.
Впереди – солнышка катышки.
Позади – тьма кромешная.
И на камушке
Между – мы.
Время ужина. Без пяти.
Размышляем: куда б пойти.
Крутим глобус.
Вертим компас.
Ты за гордость,
А я – пас.
Не упасть чтоб, пустились в пляс.
Вышел, горбясь,
Контент годный.
Ты притих:
Куда б пойти?
Тычем в карту мы Google Maps:
Куча мест.
Пойдем на рынок
Вдоль марины.
Купим рыбок,
Вино, маслины,
Из муслина
Пиджак синий.
Вспорхнем вороньем.
Главное – вдвоем.
Или на площадь —
Там, куда проще
И нет пробок.
Главное – бок о бок.
Или в кафешку на берегу.
Я тебя, как могу, берегу,
Нервный мой, нежный мой балагур.
Сядем там на козырном месте.
Главное – вместе.
Разошлись.
Прерван след.
Ты – во тьму.
Я – на свет.