Текст книги "Заклятие древних маори. Последний занавес"

– Ничего страшного, мистер Квестинг, – вежливо ответил Дайкон.

Мистер Квестинг неосторожно отнял от носа платок, и в ту же секунду на его рубашку одна за другой плюхнулись три крупные красные капли.

– Дьявольщина! – выругался он, поспешно зажимая нос. – Послушай, Бабс, – прогнусавил он сквозь платок, – у тебя еще есть время подумать, но поторапливайся. Я начинаю завинчивать гайки. Дам полковнику срок до конца месяца, а потом – пусть выметаются к чертовой матери! Жаль, свидетелей нет, не то я упек бы твоего драгоценного братца за решетку. Бандюга чертов! Хватит с меня! Баста. Я сыт по горло вашей семейкой. – Мистер Квестинг вытаращился поверх носового платка на Дайкона. – Еще раз извините, старина. Вот увидите: в самое ближайшее время здесь все разительно переменится. А сейчас – счастливо оставаться.

III

Много воды утекло после завершения описываемых здесь событий, но Дайкон, вспоминая первые две недели в Ваи-Ата-Тапу, вынужден был признать, что все его обитатели жили словно на пороховой бочке. В течение довольно продолжительного времени жизнь на курорте шла размеренно и спокойно, а потом, когда всем уже начинало казаться, что все изменилось к лучшему, следовал очередной взрыв – внезапно, как гром среди ясного неба. Правда, после угроз Квестинга Дайкон уже почти не верил в то, что Клэры вновь заживут по-старому. Уклончивое поведение полковника Клэра, его жалкий вид – все это неопровержимо свидетельствовало о том, что ультиматум ему предъявлен. Однажды Дайкон наткнулся на миссис Клэр в тот миг, когда она, стоя на коленях перед запыленным чемоданом, разглядывала старые фотографии Эдварда, недоуменно тряся головой и бесцельно раскладывая их по стопкам. Перехватив взгляд Дайкона, она смущенно забормотала о том, что семейный уклад нужно сохранять всегда, куда бы ты ни переезжал. Барбара, увидевшая в Дайконе союзника, поведала ему, что взяла с Саймона обет молчания по поводу случившегося, однако Квестинг, даже не поменяв рубашку, заперся в кабинете с полковником на целых полчаса и, без сомнения, изложил свою версию инцидента. Дайкон, в свою очередь, рассказал о стычке на озере Гаунту, но тут же пожалел о своем поступке. У актера разгорелись глаза.

– Дьявольски интересно, – произнес он, потирая руки. – Прав я все-таки оказался насчет этой девушки. Не такая она и простушка. Я ведь никогда не ошибаюсь. Да, верно, она ходит как бегемот, разговаривает как помешанная и гримасничает как целая стая обезьян. Но все это из-за отсутствия опыта и уверенности в себе. Но основа у нее есть. Жизненная закваска. Дайте мне закваску, пару живых глаз и свободное время – и я, подобно Пигмалиону, создам настоящую красотку. Вон как Квестинг распалился!

– Квестинга в первую очередь интересует курорт.

– Дорогой мой Дайкон, ни один здравомыслящий мужчина ради нескольких луж грязи не женится на женщине, которая его не привлекает. Нет, говорю тебе: Барбара вовсе не обычная девушка. Я ведь беседовал с ней. Наблюдал за ней. Сам знаешь: я никогда не ошибаюсь. Помнишь ту девчонку в «Единороге»? Тоже без образования и выучки, но ведь я сразу разглядел в ней недюжинный талант! С тех пор… Сам знаешь. – Чуть помолчав, Гаунт добавил: – А что, может, попытаться? Занятно будет.

– Что – попытаться? – еле слышно выдавил Дайкон, борясь с нарастающей паникой.

– Что, если я сделаю Барбаре Клэр подарок, а, Дайкон? Как назывался тот здоровенный магазин готового платья в Окленде? Возле отеля. Дурацкое название. Не помнишь?

– Нет.

– «Ай да Сара» – вот как! К концерту маори Барбара получит новое платье. Черное, разумеется. Это ведь проще простого. Только напиши им сразу. А лучше – съезди в Гарпун и позвони, чтобы доставили платье завтрашним поездом. Я видел подходящее в витрине – шерстяное с блестками. Очень славное. Оно ей пойдет. Пусть заодно подберут подходящие туфли и перчатки. И чулки, если можно. Попробуй уж как-нибудь выяснить ее размер. Да, и белье, конечно. Представить страшно, что она носит. Я лично займусь ею, Дайкон. Потом отвезем ее к парикмахеру. Я буду стоять над ним и подсказывать, что делать. Я сам наложу ей макияж. Да, если в «Саре» не поверят, что ты мой секретарь, пусть свяжутся с отелем. – Гаунт самодовольно взглянул на молодого человека. – Какой я все-таки ребенок, да, Дайкон? В том смысле, что получаю удовольствие от подобных забав.

В голосе секретаря прозвучал лед:

– Но, сэр, это невозможно!

– Почему, черт побери?

– Как можно сравнивать Барбару Клэр с девчонкой из «Единорога»?

– А что – у той малышки тоже были способности. Просто она была чересчур вульгарна.

– Барбара совсем не такая, – с волнением произнес Дайкон. Посмотрев на своего раздувшегося от гордости хозяина, он продолжил: – Да и Клэры, сэр, никогда этого не поймут. Вы же знаете, какие у них старомодные взгляды. Чтобы незнакомый человек дарил одежду их дочери…

– А что в этом дурного, черт возьми?

– Просто в их обществе так не принято.

– Что-то ты стал странно рассуждать, мой дорогой. Саймона, что ли, наслушался?

– Они нищие как церковные крысы, но гордые.

– Пф, ты имеешь в виду псевдогорделивую обидчивость обедневшей буржуазии? Хочешь сказать, что эти люди будут брезгливо воротить нос от моих подарков? Чушь!

– Я хочу сказать, что они вас поблагодарят, – произнес Дайкон, отчаянно стараясь не показаться нравоучительным, – но в глубине души почувствуют себя оскорбленными и затаят обиду. Хотя, несомненно, поймут, что вы действовали из самых лучших побуждений.

Лицо Гаунта побледнело. Дайкон, хорошо изучивший хозяина, понял, что перегнул палку. На мгновение его охватил страх – перспектива лишиться работы ему отнюдь не улыбалась. Гаунт же прошагал к двери и выглянул наружу. Затем, не поворачиваясь к своему секретарю, процедил:

– Отправляйся в Гарпун и закажи по телефону все, что я тебе сказал. Счет пусть пришлют мне, а свертки доставят мисс Клэр. Постой! – Подойдя к столу, он присел и быстро начертал что-то на листе бумаги. – Передашь им, чтобы переписали это послание и вложили в сверток. Без подписи, разумеется. И отправляйся сразу, не мешкай.

– Хорошо, сэр, – поклонился Дайкон.

Раздираемый сомнениями, он зашагал к гаражу. Там возился Саймон. Как турист, Гаунт пользовался скидкой на бензин, которым щедро делился со строптивым юнцом, а тот в благодарность вызвался ухаживать за роскошным автомобилем актера. Нужно было видеть, с какой любовью и нежностью он обходился со сверкающей игрушкой.

– И все-таки я считаю, что карбюратор нужно подрегулировать, – буркнул он, не глядя на Дайкона.

– Я собираюсь в Гарпун, – произнес Дайкон. – Поедешь со мной?

– Давайте.

Дайкон уже научился распознавать его интонации.

– Тогда запрыгивай, – сказал он. – Можешь сесть за руль.

– Не, это не мой драндулет, – покачал головой Саймон. – Сами рулите.

– Не упрямься, я же сам предлагаю. Заодно проверишь двигатель.

Видя муки парня, раздираемого на части желанием и гордостью, Дайкон мигом положил им конец, решительно усевшись на место пассажира.

– Заводи, – твердо сказал он.

Когда они, обогнув пансион, выкатили на отвратительную щербатую дорогу, Дайкон, бросив взгляд на Саймона, поразился тому, с каким благоговением он вел машину. Парень просто светился.

– Ну как? – полюбопытствовал Дайкон.

– Клевый скакун, – похвалил Саймон. По мере того как автомашина набирала скорость, разгоняясь по шоссе, мальчишеское выражение на его лице постепенно вытеснялось уверенностью и даже властностью. Дайкон, желая побыстрее выбросить из головы стычку с Гаунтом, втянул Саймона в разговор на интересующие парня темы: про поступление на службу, азбуку Морзе и войну в воздухе.

– Я уже состряпал один приемник, – похвастался Саймон. – С телескопической антенной. Классная штуковина. Передача у меня, правда, еще хромает, но зато принимать на коротких волнах я уже навострился. В основном все шлепают на морзянке, хотя бывают сообщения и на английском. Эх, вот бы меня взяли! Сколько можно находиться в подвешенном состоянии! Сдохнуть можно!

– Здесь тебя будет недоставать.

– Не волнуйтесь, мы тут и так не задержимся. Квестинг уж об этом позаботится. Я порой и сам не представляю, что станется без меня с предками, если я оставлю их на растерзание этому ублюдку.

Некоторое время после этого они ехали молча, после чего Саймон вдруг разразился потоком бессвязных на первый взгляд высказываний и обвинений. Что он только не поносил: мерзопакостность Квестинга, беспомощность полковника, добродетельность Барбары, суеверия маори, неразборчивость в средствах финансовых воротил и вред от крупного бизнеса – все переплелось в невероятную мешанину. В конце концов из всего этого винегрета вычленилась новая тема.

– Дядя Джеймс, – сказал Саймон, – полагает, что вся эта охота за сувенирами придумана только для отвода глаз. Он убежден, что Квестинг – вражеский шпион.

Дайкон хрюкнул от неожиданности.

– А что? – воинственно спросил Саймон. – Почему бы и нет? Не думаете же вы, что в Новой Зеландии нет шпионов?

– Просто на меня он такого впечатления не производит, – заметил Дайкон.

– А что, по-вашему, они должны ходить в масках и размахивать кинжалами? – ехидно осведомился Саймон.

– Нет, конечно, и все же… Просто все кругом настолько помешаны на шпионах, что любые разговоры о них начинают казаться вздором. А почему доктор Акрингтон считает…

– Я и сам не пойму. Он не любит распространяться на эту тему. Только намекает, что это еще вопрос – удастся ли Квестингу вышвырнуть нас отсюда. Вы уже были здесь, когда пустили ко дну «Ипполиту»?

– Нет. Но мы, разумеется, слышали об этом. Подводная лодка, да?

– Угу. Вышла из Гарпуна поздно ночью и затонула неподалеку от берега. Дядя Джеймс считает, что сигнал подали отсюда.

– Он подозревает Квестинга? – спросил Дайкон, пытаясь придать голосу серьезность.

– Угу. Дядя Джеймс уверен, что Квестинг решил прибрать это место к рукам уже тогда, когда ссудил отцу деньги. Дядя считает, что Квестинг – резидент со стажем, а курорт ему понадобился лишь как прикрытие – для своей подрывной деятельности.

– О Боже!

– Но ведь он и вправду ведет себя крайне подозрительно, – запальчиво заявил Саймон. – Эх, будь у наших спецов руки развязаны, он бы уже давно получил свое. В России, я слышал, с такими не цацкаются. Раз-два и к стенке! – Чуть помолчав, Саймон добавил: – Вот что я вам скажу. За ночь до того, как торпедировали «Ипполиту», с пика Ранги кто-то сигналил. Несколько парней из поселка маори – Эру, Реви Те-Каху и другие – плыли в ту ночь на лодке из Гарпуна и заметили вспышки. После того случая дядя Джеймс тоже видел, как кто-то подает с пика сигналы. Всем известно, что наш флот в самое ближайшее время должен получить подкрепление. Да и чем вообще занимается Квестинг? Куда он вечно шляется? Да и Берта Смита он ведь едва под поезд не отправил.

Дайкон попытался было заговорить, но Саймон не позволил.

– Несчастный случай, – хмыкнул он. – Черта с два! Его арестовать нужно за покушение на убийство! И чего у нас полиция такая беспомощная? Как будто еще под стол пешком ходят.

– И какие шаги ты собираешься предпринять? – учтиво поинтересовался Дайкон.

– Нечего ехидничать! – взорвался Саймон. – Впрочем, если хотите знать, я отвечу. Я собираюсь дежурить по ночам. Я буду следовать за Квестингом по пятам, не выпуская его из виду. И я буду наблюдать за пиком. Я уже достаточно поднаторел в морзянке, чтобы понять, что там творится. А потом отправлюсь в Гарпун и сообщу обо всем куда следует. Если там не примут мер, я потребую, чтобы его арестовали за покушение на убийство.

– А если и это не поможет?

– Тогда я сам им займусь, – с угрозой в голосе пообещал Саймон. – Мало ему не покажется.

Глава 6
Прибытие Септимуса Фолса

I

В пятницу накануне концерта события в Ваи-Ата-Тапу достигли высшей точки кипения. Началось все еще за завтраком. Новости из Лондона были неутешительными, и среди домочадцев воцарилось уныние. Полковник Клэр сидел мрачнее тучи. За весь завтрак он не проронил ни слова. Квестинг и Саймон пришли позже остальных, но по лицу Саймона Дайкон сразу же понял – случилось нечто его взволновавшее. Под глазами парня темнели круги, но лицо выражало мрачное удовлетворение. Мистер Квестинг, в свою очередь, выглядел так, будто провел бессонную ночь. Даже не паясничал в своей обычной назойливой манере. За два дня, прошедших после поездки в Гарпун, Дайкон так и не привык к мысли, что Квестинг может оказаться вражеским агентом. Он даже провел пару часов ночью, разглядывая темнеющую в отдалении макушку пика Ранги. Однако, несмотря на то что мистер Квестинг, как он утверждал, ночевал в Гарпуне, никаких световых сигналов в ту ночь с пика не подавали. Устав от бдения, молодой человек забылся сном. В предрассветные часы ему, правда, сквозь сон слышались звуки проезжающего под окнами автомобиля.

Было похоже, что Квестинг уже возвестил о подходе окончательного срока расплаты. Во всяком случае, Клэры сидели в пятницу за завтраком словно в воду опущенные. Они почти ничего не ели, но зато Дайкон не раз и не два перехватывал их обращенные друг на друга отчаянные взгляды.

Смит, казавшийся и впрямь потрясенным после прыжка с моста, позавтракал раньше всех и уже ковырялся по хозяйству, словно подтверждая, что честно отрабатывает харчи.

И без того мрачную и напряженную обстановку усугубляло поведение Хойи, которая, подавая доктору Акрингтону тарелку с овсяной кашей, вдруг ни с того ни с сего разразилась слезами и как угорелая вылетела из столовой, жалобно подвывая.

– Что за муха ее укусила, черт побери! – изумился доктор Акрингтон. – Я ведь ничего ей не сказал.

– Она из-за Эру Саула, – наябедничала Барбара. – Мам, он опять начал ее подкарауливать, когда она возвращается домой.

– Да, милая, я знаю. Тсс! – Нагнувшись к мужу, она произнесла своим особым голосом: – Мне кажется, милый, ты должен поговорить с Саулом. Он вконец распоясался.

– О, дьявольщина! – пробормотал полковник себе под нос.

Мистер Квестинг отодвинул стул и быстрыми шагами покинул столовую.

– Вот с кем тебе поговорить надо, отец, – назидательно сказал Саймон, кивая на дверь, за которой скрылся Квестинг. – Видел бы ты, как он…

– Не надо, прошу тебя! – взмолилась миссис Клэр, и за столом опять воцарилось молчание.

Гаунт завтракал у себя в комнате. Накануне вечером он был беспокойным и раздражительным, все у него валилось из рук. Оставив Дайкона печатать на машинке, он вдруг, неожиданно для всех, вскочил в автомобиль и помчал по чудовищной прибрежной дороге на север. Дайкону возбужденное состояние актера казалось одновременно нелепым и тревожным. За шесть лет службы у Гаунта Дайкон привык к чудачествам своего эксцентричного хозяина и находил их не только забавными, но даже милыми. Прежнее безудержное преклонение давно сменилось у Дайкона терпеливой и немного отвлеченной привязанностью, однако за десять дней в Ваи-Ата-Тапу это отношение тревожным образом изменилось. Словно Клэры – трудолюбивые, трогательные, робкие и пустоголовые – оказались путеводным и желанным маяком, к которому прибило потрепанное штормами судно Гаунта. Дайкон не мог понять, почему актер так к ним привязался. Впрочем, больше всего его беспокоила история с платьем Барбары. Однако если поначалу молодой человек корил про себя Гаунта, считая, что тому изменил вкус, то теперь все чаще и чаще задумывался: а не потому ли он так осуждает затею с подарком, что она не пришла в голову ему самому?

Почтовая машина ежедневно проезжала по прибрежному шоссе около одиннадцати утра, и все адресованные Клэрам письма почтальон бросал в жестяной ящик, установленный на верхних воротах. Бандероли и посылки, не помещавшиеся в ящике, попросту оставлялись у ворот.

В то пасмурное утро Гаунт был буквально вне себя от беспокойства: что, если Клэры замешкаются и свертки с подарками насквозь промокнут под дождем? Дайкон уже всерьез сомневался, удастся ли Гаунту сохранить инкогнито или актер соблазнится и не устоит перед искушением сыграть роль доброго крестного.

«Один лишь намек – и пиши пропало, – гневно подумал он. – А Барбара, если даже и откажется от дурацкого платья, прикипит к Гаунту пуще прежнего».

После завтрака миссис Клэр и Барбара приступили к домашним хлопотам. Саймон же, который обычно приносил почту, как на грех куда-то запропастился, потому что дождь все-таки зарядил.

– Дубина! – возмущался Гаунт. – Спохватится час спустя – и все превратится в мерзкую кашу!

– Если хотите, сэр, я сам схожу, – вызвался Дайкон. – Когда для нас есть почта, всегда звучит рожок. Я могу выйти, как только его услышу.

– Они догадаются, что мы чего-то ждем. Даже Колли… Нет, пусть сами бегают за своей дурацкой почтой. Барбара должна получить посылку из их рук. Вот только посмотреть бы… Могу ведь я сам сходить за своими письмами! Господи, похоже, сейчас хляби небесные разверзнутся и обрушат на нас второй великий потоп! Может, Дайкон, ты все-таки прогуляешься и прихватишь почту, как бы ненароком?

Дайкон задрал голову, с сомнением посмотрел на небо, с которого стеной низвергались потоки воды, и спросил, не слишком ли сумасбродным покажется человек, которому вдруг вздумалось отправиться на прогулку в такую погоду.

– Не говоря уж о том, сэр, – добавил он по зрелом размышлении, – что почтовый автомобиль может на пару часов опоздать и прогулка моя несколько затянется.

– Ты с самого начала противился моей задумке, – проворчал Гаунт. – Хорошо, пойдем тогда часик поработаем.

Проследовав за хозяином в его апартаменты, Дайкон уселся и вытащил из кармана записную книжку. Его так и подмывало разыскать Саймона и спросить, чем закончилось его ночное бдение.

Меряя шагами комнату, Гаунт принялся диктовать:

– Актеры – люди по натуре скромные и отзывчивые. Будучи, должно быть, более чувствительными, чем обычные люди, они тоньше чувствуют…

Дайкон поднял голову.

– Что опять не так? – недовольно спросил Гаунт.

– Чувствительные, чувствуют…

– Проклятие! Хорошо – они более восприимчивы, чем обычные люди, и более… Ну что еще?

– Два «более» рядом, сэр.

– Ну так вычеркни второе сам! Сколько раз я тебе твердил, чтобы ты не прерывал меня по пустякам! Итак, они более восприимчивы, чем обычные люди, к тончайшим нюансам, нежнейшим оттенкам чувств. Я всегда замечал, что и сам обладаю этим уникальным даром.

– Прошу вас, сэр, повторите последнюю фразу. Ливень так барабанит по крыше, что я почти ничего не понимаю. Я остановился на «тончайших нюансах».

Гаунт свирепо ощерился.

– Что я, по-твоему, орать во всю глотку должен?

– Нет, сэр, лучше я буду ходить за вами по пятам и ловить каждое слово.

– Чушь собачья!

– О, кажется, дождь стихает.

Дождь в самом деле прекратился с пугающей внезапностью субтропического ливня, а с земли и крыш строений Ваи-Ата-Тапу повалил густой пар. Гаунт заметно успокоился, и дальше диктовка протекала уже без эксцессов.

II

В десять утра Гаунт в сопровождении Колли отправился на источники греть свою ногу, а Дайкон поспешил на поиски Саймона. Нашел он юношу в его убежище – безукоризненно вычищенной и убранной клетушке, заставленной журналами и учебниками по связи и радиоэлектронике. Саймон беседовал с Гербертом Смитом, который при виде Дайкона проворчал что-то маловразумительное и убрался восвояси.

В противоположность Смиту Саймон встретил гостя почти радушно. Дайкон не знал, как воспринимает его этот парнишка, но надеялся, что после случая у озера и поездки в Гарпун несколько вырос в его глазах. Он подозревал, правда, что Саймон считает его отпетым бездельником и хлыщом, и утешался лишь тем, что в целом парень относился к нему без враждебности.

– Ну вот! – заявил Саймон. – Чего и следовало ожидать. Квестинг сказал Смиту, что его в отличие от всех нас он выгонять не собирается, и даже посулил назначить ему вполне приличное жалованье. Что вы на это скажете?

– Довольно неожиданная перемена.

– Еще какая! Что же он затеял?

– Может, он просто хочет, чтобы Смит набрал в рот воды? – предположил Дайкон.

– Это еще мягко сказано! Он же бешеный, этот Квестинг. Попытался укокошить Берта, но сел в лужу. Знает, что во второй раз такой номер у него не пройдет, вот и заладил: «Держи язык за зубами, а я уж о тебе позабочусь».

– Не могу поверить…

– Знаете, мистер Белл, я уже по горло сыт вашей наивностью. Вы со своими театральными хлюпиками совсем позабыли, что такое настоящий мужчина.

– Дорогой мой Клэр, – заговорил Дайкон с некоторой горячностью, – позвольте вам заметить, что способность орать во все горло и хамить всем подряд, в особенности тем, кто не ответит вам тем же, еще не делает человека настоящим мужчиной. Если же те, кого вы считаете мужчинами, занимаются подкупом и убийствами, то мне куда милее театральные, как вы изволили выразиться, «хлюпики». – Дайкон снял очки и принялся исступленно полировать и без того чистые стекла носовым платком. – И если слово «хлюпик» означает то, что я думаю, то ты – глупец и невежа. И перестань называть меня мистером Беллом. Ведешь себя как последний лицемер.

Лицо Саймона медленно приняло пунцовый оттенок.

– Я не нарочно, Дайк, – запинаясь, пояснил он. – «Мистер» – это привычная для меня форма обращения. Слово само с языка слетает.

– Неужели?

– Угу. А «хлюпик» – это просто слабак. Парень, которому некогда заниматься настоящим делом. Англичанин, одним словом.

– Например, Уинстон Черчилль?

– Ну это уж полная чушь! – взорвался Саймон, но почти сразу ухмыльнулся. – Ладно, ваша взяла! – кивнул он. – Извините.

Дайкон заморгал.

– Что ж, это очень мило с твоей стороны, – сказал он. – Я тоже прошу у тебя прощения. А теперь расскажи, каковы последние новости о Квестинге? Обещаю, что не буду больше морщиться, услышав про диверсии, убийства, шпионаж или подрывную деятельность. Итак, что тебе удалось выяснить?

Саймон встал и закрыл дверь. Потом угостил Дайкона сигаретой, закурил сам и приступил к рассказу.

– В среду, – сказал он, – я только зря потерял время. Коту под хвост. Он укатил в Гарпун и весь вечер проторчал в пабе – чаи гонял. Там его кореш заправляет. Берт Смит тоже околачивался в городе и подтвердил, что Квестинг не выходил из паба. Он даже подбросил Берта домой. Должно быть, Берт был пьян в дупель, раз согласился. Он, кстати, опять пьет как лошадь. Словом, среду вычеркиваем. А вот вчера началась настоящая потеха. Поначалу Квестинг, видимо, опять сидел в пабе, а потом прямиком помчался к пику Ранги. Около семи я прикатил на велике к переезду – семафор, кстати, работает как часы – и засел в кустах. Вот, значит, а часа через три смотрю – мистер Квестинг прет на своем драндулете. Где он только бензин берет? Ну вот, катит он себе по дороге, а я чапаю к лежке, что заранее себе приглядел. Утес там такой торчит по другую сторону заливчика, прямо напротив пика. В конце скалистой отмели. Пришлось, правда, вброд перебираться. Сам-то пик скалистую гряду венчает. Со стороны моря – крутой обрыв, а с противоположной – довольно пологий склон. Безногий младенец влезет. Там еще сохранилась тропа, по которой поднимались маори, когда тащили хоронить своих мертвецов в кратере. Примерно на полпути к вершине тропа раздваивается, и оттуда можно попасть к обрыву. Там есть небольшая расселина. Снизу-то, да и почти со всех сторон, ее не видно, но если забраться в мое орлиное гнездо, то она как на ладони. Я сразу сообразил, что у него именно там засидка. Конечно, мне пришлось здорово попотеть, чтобы поспеть вовремя. Да еще и вымок до нитки. А уж замерз, скажу я вам… Зуб на зуб не попадал. Да еще и ветер задул с моря. Словом, все тридцать три удовольствия!

– Не хочешь ли ты сказать, – вздернул брови Дайкон, – что махнул на велосипеде прямо до того мыса, что находится за Гарпуном? Это же миль семь, не меньше.

– Именно. Причем умудрился обогнать Квестинга. Зато продрог до мозга костей. Но с пика глаз не спускал. В гавани какое-то судно загружалось. Не знаю – чем. Надо Берта Смита спросить. Они с Эру Саулом закорешились с какими-то докерами. Пьянствуют вместе. Вот и вчера малость гульнули. Представляю, как Берт…

– Ты про Квестинга говорил, – нетерпеливо напомнил Дайкон.

– Ну да. Так вот, я уже начал подозревать, что меня провели, когда увидел вспышки. Причем в том самом месте, про которое я и говорил.

– Ты что-нибудь разобрал?

– Неуут, – свирепо прогнусавил Саймон. – Если это была морзянка, то зашифрованная. Впрочем, иного я и не ждал. Но сигналы подавались по определенной системе. Поначалу три длинные вспышки с интервалом в минуту. Скажем, «Выхожу на связь». Потом само послание. Допустим, пять коротких вспышек. «Корабль в порту». Повторяется трижды. Затем день отплытия. Одна длинная вспышка – «Сегодня вечером». Две короткие – «Завтра». Три короткие – «Завтра вечером». Затем продолжительное затишье – и все повторяется снова.

– И ты все это видел своими глазами?

– Шесть раз с пятнадцатиминутными интервалами. Причем всякий раз сообщение неизменно заканчивалось тремя короткими вспышками.

– Фантастика! – вырвалось у Дайкона.

– Разумеется, я не могу побожиться, что верно понял смысл. Может, он имел в виду нечто совсем другое.

– Возможно. – Молодые люди с пониманием посмотрели друг на друга.

– Как бы узнать, что грузили на это судно? – вздохнул Саймон.

– А с моря никто не отвечал? – поинтересовался Дайкон и тут же сокрушенно покачал головой: – Я, правда, в этом совсем не смыслю.

– Я не заметил. Вряд ли, конечно, вражеский рейдер подошел бы к пику с северной стороны, потому что тогда его могли бы заметить из Гарпуна. Но там одни скалы и мелкие бухточки.

– И сколько же ты там просидел?

– До конца сеанса. Прилив уже начался. Мне едва ли не вплавь пришлось перебираться. А этот прохвост меня на сей раз обставил. Шина у меня спустила – чтоб ей неладно было! – и мне пришлось трижды ее подкачивать. Когда я добрался до дома, его драндулет уже торчал в гараже. Вот ведь прохиндей! Ничего, уж я до него доберусь. Он у меня попляшет!

– Что ты замыслил?

– Поеду в город и заявлю в полицию.

– Давай я возьму машину.

– Нет, я на велике сгоняю. Кстати, вам бы лучше ничего не говорить ему…

– Кому?

Саймон мотнул головой в сторону дома.

– Гаунту? Боюсь, что этого пообещать не могу. Мы ведь постоянно обсуждаем Квестинга, да и с Колли он общается, а Колли тоже многое от тебя знает. Да и потом, с какой стати я вдруг стану что-то утаивать от него? И вообще – ты плохо знаешь Гаунта. А он – это слово стало звучать почти ругательно – настоящий патриот, между прочим. Весь гонорар за трехнедельные гастроли в Мельбурне он перечислил на военные нужды.

– Пф! – презрительно фыркнул Саймон. – Деньги – мусор.

– Но именно его-то нам и не хватает. Мне в любом случае нужно потолковать с ним по поводу прошлой ночи. Ему вдруг взбрело в голову прокатиться на машине. Кто знает – может, Гаунт тоже заметил эти вспышки. Он ведь как раз собирался в сторону мыса.

– Господи, видели бы вы, в каком состоянии он пригнал машину назад! Дорога, конечно, не идеальная, я понимаю. Но чтоб так уделать тачку! Вся в грязи, оба крыла поцарапаны. Удивительно еще, что он не сломал заднюю ось, ухнув в какую-нибудь колдобину. Горе-водила!

Дайкон решил пропустить этот выпад мимо ушей.

– А что думает доктор Акрингтон? – спросил он. – Он ведь первый его заподозрил. Может, посоветуешься с ним, прежде чем обращаться в полицию?

– Дядя Джеймс видит все иначе, чем я, – запальчиво произнес Саймон. – Мы плохо понимаем друг друга. Он обзывает меня грубияном или неандертальцем, а я считаю, что он осел и зануда.

– И все же мне кажется, что не мешало бы с ним посоветоваться.

– Он куда-то слинял.

– Но ведь завтра возвращается. Дождись его приезда, прошу тебя.

С шоссе послышался звук рожка.

– Почту привезли! – вскричал Дайкон.

– Угу, ну и что? – равнодушно хмыкнул Саймон.

Дайкон встревоженно выглянул из окна.

– Дождь опять начался.

– И что из этого?

– Ничего, ничего, – поспешно ответил Дайкон.

III

За почтой пошла Барбара. Дайкон увидел, как она выбежала из дома, набросив на голову макинтош, и услышал, как миссис Клэр крикнула ей вдогонку, как бы хлеб не промок. Точно! Сегодня должны были привезти хлеб, вспомнил Дайкон. Предчувствуя приближение неминуемой катастрофы, он проводил Барбару взглядом – она стремглав неслась вверх по косогору, потешно выбрасывая ноги в стороны.

Верный своему долгу Дайкон отправился к патрону и доложил о доставке почты.

Спеша за почтой, Барбара была готова петь от счастья. Теплые и невесомые, как туманная дымка, капли дождя нежно ласкали ее лицо. Пряный аромат влажной земли позволял хоть ненадолго забыть о тяжелом запахе серы, а легкий бриз доносил из-за гор свежее дыхание океана. День был такой чудесный, что она даже забыла на время о грядущих невзгодах. Ничто в это утро не могло омрачить ее настроения.

Коробка из Окленда лежала под почтовым ящиком, наполовину скрытая высокой травой и батонами. В первое мгновение Барбара решила, что ее оставили по ошибке, затем подумала, что посылка, видимо, адресована Гаунту или Дайкону Беллу, и вдруг прочла свое имя! В ее мозгу лихорадочно замелькали самые невероятные предположения. Незнакомая тетя Винни прислала очередную кучу тряпья, никому не нужных обносков. Да, наверняка. Но что это? Сверкающий ярлык, яркие краски, новозеландские марки и печать на упаковке…

Новехонькое, с иголочки, безукоризненно отутюженное и сложенное платье.

Неизвестно, сколько простояла бы Барбара на коленях в мокрой траве перед этим чудом, если бы на украшавшие платье стальные звездочки не упали первые капли дождя. Девушка проворно завернула платье в бумагу и положила в коробку, но встать никак не могла. В голове клубился туман, колени предательски дрожали.

– Что там у тебя? – спросил сзади грубоватый голос.

Барбара обернулась и устремила на подошедшего Саймона взгляд, в котором читались одновременно радость и недоумение.

– Это не мое, Сим, – пролепетала она. – Здесь какая-то ошибка.

Саймон спросил, что находится в посылке. Барбара уже стащила с себя макинтош и бережно завернула в него драгоценную коробку.

– Потрясное черное платье, – ответила девушка. – С тремя звездами. И еще какие-то вещи. Я даже не посмотрела. Это ведь не мое.

– Тетя Винни, что ли?

– Нет, тетя такие вещи не посылает. Платье совершенно новое. Ненадеванное. Да и прислали его из Окленда. Должно быть, здесь где-то есть другая Барбара Клэр.

– Ты, верно, спятила, – сказал Саймон. – А вдруг она денег прислала или еще чего. И зачем ты плащ-то сняла? Промокнешь.

Барбара встала, прижимая к груди огромную коробку.

– Но все-таки на ней – мое имя! И адрес наш. А внутри конверт, тоже адресованный мне.

– А в нем что?

– Я не смотрела.