Текст книги "Русская философия. Анализ истории. Том 5"

Но тогда где гарантия, что то, что мы несём людям, действительно Истина есть? Истину не спутаешь ни с чем, оная несёт в себе влияние воскрешающее дух и настрой к жизни и миролюбивость. Вновь приведу пример с костром в зимнем лесу для наглядности. Людям не надо доказывать необходимость поддержания огня и преимущества быть вместе, ибо все и так всё понимают в условиях холода. И человеку в каком-то ином ракурсе проявления Истина раскрыться не может. Другое дело, если вместо огня – хорошо оформленная картинка в стиле какого-нибудь возвышенного искусства или высоко реалистичное скульптурное изваяние языков пламени. Всё как бы теоретически схоже, но эффекта тепла нет, как самого важного свойства для данного общества и вообще любого народа. Здесь опять имеет место смешение. Ведь то, что несёт утверждение жизни в одной ситуации, в другой уже имеет диаметральное действие. Например, каменный кирпич в стене служит защитой от холода. Но каменная фигура пламени – это уже просто схожесть с огнём, от которого толку нет. В одном случае, камень оберегает семейный очаг от стихии, в другом нет этого единящего всех качества. Поэтому самопроизвольно люди будут искать единящего всех в чём-то ином, порождая расколы, революции, причём, постоянно. Иными словами, опыт обработки камня лишь в одном случае нужен, если нет смешения в цели. Учение, не толкающее человека к подвижничеству самопожертвования, не может нести в себе Истину, то есть это только правильное изображение в скульптуре, эстетическая ценность, ласкающая глаз.

Скажем иначе, свойственное духовному деланию подменили разумным и получили разумную необходимость сдерживать беспредел насилием, репрессиями. Поэтому, надо сказать, западная христианская ересь в разной подоплёке или обёртке, внедрившись в умы на русской земле, породила те же самые еретические принципы борьбы за государственность и порядок – инквизицию. Иван Грозный, Пётр Первый, Екатерина Вторая (годы правления перед Первой французской революцией), коммунистическая партия СССР (кроме периода 1942 – 1953 гг.). Всё это есть порождение на католическо-протестантской почве и является инородным естеством самому принципу не только русского общества, но и американского, германского, французского и английского. Таким образом, их образ мышления пораждает много ненужного напряжения сил для поддержания естественного порядка, не соразмерного с возможностями народа. По этой причине столько всяких революций испытали эти страны на себе, как плохой способ реализации всех граней Божественной природы человека, ущемлённой еретическим представлением о Боге. И надо сказать, что процессы деградации продолжаются, и вместе с этим противным движением меняются формы поддержания стабильности, но, так как в любом случае нет фундамента для миротворческой бескровной жертвы, то кровь и убийство так и остаются самым важным аргументом утверждения Истины. Поэтому появились ещё и другие способы сбрасывать напряжённость в обществе. То есть, появилась необходимость узаконивания некоторых моментов, дающих право личности на пребывание в извращенном состоянии своей сущности – в убийстве самого себя. Если так продолжится дальше, то предвижу время, когда вдоль дорог будут стоять виселицы, возле которых надпись: «Каждый имеет право на самоубийство, защищённое Конституцией». Вряд ли такая постановка вопроса утешит европейцев.

Естеству жизни данный порядок неприемлем, ведь, несмотря на видимую логичность его, нет толчка жизни, обуславливающего саму причину бытия человека – деторождение. То есть, нет толчка жизни, вместо него – гуманный закон, защищающий живое даже в таком проявлении, которое мы называем извращением. Например, если вы купили себе вещь из одежды, то при правильном ухаживании за ней, соблюдении её в чистоте, аккуратном ношении этой вещью можно пользоваться очень долго. Тут всё верно покупка и аккуратное обращение. Казалось бы, что человек должен жить по закону и ему служить (ведь тогда наступает мир), а на самом деле нужна жертвенность, нужен подвиг и только потом уже дать возможность проявиться тому, что утверждает продолжительность жизни. Рациональное толкает к соблюдению закона ради вечности явленных форм, иррациональное утверждает, что нужна самоотдача, то есть рожать, давать толчок новой жизни. Вот в чем разница, хотя обе составляющих имеют гармоничное дополнение друг другу в полной зависимости от ситуации, сложившейся вокруг. Не осознание этого привело в течение большого промежутка времени к медленному убийству европейских народов самыми различными проявлениями этого действа. (В русских сказках Кощей изображён дряхлым стариком, даже скелетом в одеждах. Да он уже как бы давным-давно умер, но он жив благодаря тому, что исполнял закон. Вопрос лишь в ином – для чего он жив? Мы жертвуем собой, чтобы дать новый толчок жизни, а он живёт благодаря тому, что ставит целью жизни жить всегда, а потому эту жертву крадёт). Таким образом, европейский мир утратив жизненную потенцию, всё более и более утверждался благодаря привносимой жертве, в виде толчка жизни народами из их колоний. Сначала просто материальные блага, потом возникла необходимость неизбежного простого переселения из Азии и Африки в Европу. И мы это наблюдаем в данный момент, как видимый итог раскола Церкви. Будущее, основанное на общем отмирании народов, не может быть миронесущим. Бессмысленно заключать самые твёрдые международные договорённости, ибо они будут всегда разрушены, также неизбежны вспышки озверелого национализма, как поиска выхода из убийственной ситуации. Трудно понять тут позицию Ватикана в течение стольких веков до 2000 года.

Вернёмся к семье. Чтобы жена была верной супругой, следует возбуждать в её естестве своё подобие – высшую природу (а не утверждать семейное физической расправой). Это предполагает многое в поведении мужа, в степени его патриархальности, а именно в том, насколько муж пребывает в Боге. Например, нельзя воровать, брать мзду, бить, пьянствовать и так далее, ибо говорят в народе «жена по мужу честна», то есть женщина в духе всегда производное мужа. Хочешь видеть свою жену умницей тут надо быть на порядок выше, то есть исихастом, дающимся только строгим аскетам и праведникам. Так жила Россия и будет жить.

С другой стороны, всякое смешение – некая новая жизнь, только ещё более временная, чем та жизнь, которую мы воспринимаем, как норму. Сам человек – тоже смешение двух природ. Сделаем предварительные обоснования для более доходчивого разъяснения. Вспомним исходную установку: чтобы выделить другую важную грань человеческой природы. Всякий из нас стоял на берегу реки. Воды её текут вдоль береговой линии. Если бы земля под нами (и мы, стоя на ней) двигалась тоже с такой же скоростью, то нам не распознать перемен в воде, река для нас была бы лужей. То есть, первым условием, которое позволяет человеку видеть изменения в реке – постоянство берега, как недвижимая точка отсчёта. Теперь всякий из нас помнит все перемены в организме, от раннего возраста до этих минут, когда вы читаете эти строки. Помнит все биологические изменения в процессе взросления организма. То есть, каждый из нас несёт в себе двоичность природы, в которой есть некоторый берег, относительно коего, или стоя на коем, мы можем замечать перемены в себе от раннего детства до этих мгновений. Это та самая часть человеческой природы, которая останется жить после смерти. Мы все должны выйти на этот берег после биологической смерти, восстановить прежний мир, бывший до того, как мы оказались в этих водах, до того как произошло смешение, чем является сама наша биологическая жизнь, как проявление двоичности природы. В этом есть самое важное действо для каждого человека и, значит, для целых народов. Сие не только самое важное (вернуться туда, откуда мы сошли в воду), но и самое тяжёлое. Что есть борьба? Борьба – это есть противостояние всему тому, что умоляет в нас хоть какое-то постоянство в сути и в форме, доставшееся от влияния «берега», сталкивает нас и быть увлечённым потоками вод. Это противление соблазну расслабиться и оставить борьбу, неизбежно приносящую боль и страдание, то есть поплыть по течению этой реки. Наш организм постоянно борется за жизнь. Это можно сравнить с шариком на вершине гладкого бугра, который постоянно скатывается. Так вот, всё в этом мире покушается на наше здоровье и устойчивость в таком состоянии: холод, зной опасности, эпидемии. Всё сталкивает нас с нашего равновесия, но, в отличие от шарика, организм вновь возвращает на исходное – на нашу вершинку. Так мы постоянно выздоравливаем после воздействия плохой погоды, болезней и так далее. То же самое происходит с нашим бытием в этой Вселенной – мы выводим наше состояние равновесия и выздоравливаем в момент смерти, оказавшись на суше берега. Мир полон зла и горя оттого, что мы не можем вместить в себя всю безграничную полноту Божественного и приходится постоянно перестраиваться, ломая устаревающее, ибо приобщаемся к вечно новому – к Богу, к Его вечно молодой полноте постепенно в строгой очерёдности Божественной субординации. Трагедии по этой причине нет, но есть смена приоритетов к различным свойствам Божественного. Трагедия всегда от того, что ввиду своей греховности видим своё подобие, отстаем от приоритетов. Для нас страшно уничижение значимости всего того, что давало нам плотское удовлетворение и радость и мы в печали из-за этого. Всё временно (сильно влияние близости ада, разрушающего всякое свойство берега, что есть стабильность, постоянство, то есть живое и красивое), и, чтобы выйти из этой воды, нужны скорби, вызванные этим противостоянием, борьбой с бурливым током вод, нужна борьба с этим течением, стимулирующая напряжение всех сил, нужна победа в этом противостоянии, через жертву только из самого себя. Так же, как труднее и тяжелее всего подниматься к этой Вершине (в древней греческой мифологии это названо трудом Сизифа). Те, кто смог пройти через это, прославлены в Лоне Православия как святые и оные также являются нам родными, ибо стоят за нашу жизнь и возрождение. Эти люди стали частью нашей семьи и каждого дома. Так как смогли сохранить себе жизнь благодаря своей жертвенности, то не могут изменить своему естеству, благодаря которому они пребывают во Царствии Небесном – они помогают всем, кто их просит. Понятно, чтобы просить их, надо стать заметными для них, то есть, они нас должны видеть, ибо каждый замечает только того, кто имеет сходство с самим собой. Так, подобное стремится к подобному, животные группируются в стада по подобию своему, рыбы – в косяки, газы собираются с газами, вода течёт к воде, а живой стремится к живому. Иными словами, праведник, отживший уже на Земле, слышит среди живых только подобного самому себе в жертвенности, по сущности и чистоте духа. Таким образом, на берегу оказываются только те, кто сам любит жертвовать собой, то есть, помогать и служить ближнему здесь, на грешной Земле. И наоборот, очень часто наши родные становятся нашими врагами, ибо уводят нас от жизни вечной. Пребывая в семьях, оные не могут быть родственными членами. Вот такой парадокс.

Святой Иоан Дамаскин дает следующее интересное определение о душе: «Душа есть сущность живая, простая и бестелесная, невидимая по своей природе телесными очами, бессмертная, одарённая разумом и умом, не имеющая определённой фигуры (формы). Она действует при помощи органического тела и сообщает ему жизнь, возрастание, чувство и силу рождения. Ум или дух, принадлежит душе не как что-либо другое, отличное от неё самой, но как чистейшая часть её. что глаз в теле, то и ум в душе. Душа есть существо свободное, обладающее способностью хотения и действования. Она доступна изменению со стороны воли.» Или вот ещё: «Душа соединяется с телом, а не часть с частью, и не содержится им, а его содержит, как огонь железо, и, пребывая в нём, производит свойственные ей действа.» Таким образом, тело – это лишь некоторая из многих грань души или «кожаные одежды» согласно Священному Писанию.

Эту двойственную природу можно «нащупать» в самом себе каждому из нас. По себе скажу, что нет более высокой радости, чем жить в постоянном воздержании. Каждая самая малая победа над собой, даже малое ограничение в потребностях, усиление своего воздержания в иных аспектах, усилие над собой в смирении дарует такую радость жизни, от которой уже никогда нет обратного хода, ибо сказано, что «Несть человек, увидевший Лице Мое, и жив будет». Появляется острое желание ограничить себя ещё в чем-то, чтобы жить так всегда, ведь нет большего счастья для человека, чем торжество над самим собой в Боге. Иными словами, настоящая жизнь, на самом деле, есть восхождение к полному самоотречению от своего я во Славу Его, тем самым стать не противником Его промысла, а соучастником в творчестве красоты и гармонии Вселенной. Ведь это счастье жить, ощущая близость берега, дарующее власть над Вселенной. Именно это качество, при котором человек, победив себя, подпускает к себе смерть-берег, позволило человечеству овладеть всем тем, что несло некогда ему смерть: огонь, дикие животные (лошадь, собака, корова и так далее). Воздержание во всём, строгость в постах – это те свойства, через которые мы пытаемся уподобиться первобытным людям. Ведь это то, благодаря чему человечество обрело самого себя. (Надо сказать важное, что самоограничение не может быть целью жизни – совсем нет. Оное даже совсем не обязательно, если нет самой этой потребности так жить в самоограничении. Тут есть опасность смешать то, что нельзя смешивать в принципе, из-за чего можно сильно подорвать здоровье. Есть очень простая молитва: «Господи, даждь мне дар видения грехов моих». После частых таких обращений приходит печаль о своей немощи – вот именно это качество даст возможность без всякого физического насилия над собой удерживать себя всё от большего и от большего. Много ныне школ по снижению веса, диетам и так далее, что есть на самом деле разные формы насилия самой себя, причём, не нужные никому. Нужна печаль о слабостях своих, и всё остальное приложится). Сие очевидно из жизни любого из нас, ибо всякий предпочитает лежбищу на диване высотный полёт на дельтаплане, быструю езду, изнурительное восхождение к вершине горы и так далее. Плоть хочет быть сытой и в тепле, а душа рвётся туда, где ей по подобию свойственно и естественно быть, где оная раскрывается и чувствует себя хоть в какой-то полноте своей, находится в своей естественной для себя стихии. Хотя этот подвиг для своего личного удовлетворения, не ведущий к вечной жизни, то есть, ещё не выход на берег вечной жизни. Мы обретаем высоту над миром в той мере, в какой уподобляемся Христу. Людям надо было просто показать этот путь к будущему воскресению, а поэтому первым на этом берегу оказался Сын Божий, и Он повлёк за собой человечество, жившее до Его Пришествия и после. Это важно, ибо святые люди, воскресшие благодаря христианской жертве, благоволят своим народам и берегут их. Так формируется история человечества, как рассказ о Божественном Промысле на судьбах народов. Ничего более история как наука нести не может и не имеет смысла, как набор фактов.

Суша-вода – то самое смешение есть самый этот Страшный Суд, в процессе которого одни могут выбраться на берег, а другие так и остаются в водах вечно. Ради своего спасения, пребывая в этом смешении, как образе Страшного Суда, женщина жертвует и рискует жизнью, когда носит в себе плод. То же самое должен делать муж, также рисковать жизнью и жертвовать собой, а не идти на хитрости и не объединяться в сообщества ради спасения собственной шкуры. Смерть нужно побеждать не ради наград и привилегий, но, чтобы воскреснуть, и, если Бог даёт годы жизни здесь, то быть нормальным отцом и растить нормального ребёнка. И если бороться за свою жизнь, то только для того, чтобы сказать нужные слова своему ребёнку. По этой причине есть смысл сказать о духовенстве.

Священник – это машинист паровоза, разгоняющегося. Паровоз – это народ, принимающий образ мышления и представление о Боге, назидаемое священником. Если эти представления ошибочны, то, чтобы остановить поезд, приходится на его пути вставать монархам, генсекам, теперь уже президентам. Так свершались все эти революции, сминавшие всё на своём пути. Можно обратиться теперь к ревнителям веры с вопросом: сколько можно уже подставлять под удар действующую власть? Всякое историческое событие есть совпадение трёх воль: Божественной, народа и личности. То есть, для того, чтобы не противопоставлять волю народа и личности против Воли Божественной, нужна работа, которая, к сожалению, отсутствует или проходит с малой интенсивностью, раз так складываются дела. С другой стороны, почему проповедь не доходит до людей? Почему у нас такие наука и искусство?

И хочу закончить эту главу важным выводом. Если Бог и угодники Божьи не являются частью семьи, то и самой семьи нет, даже если оная есть. Семья – это Бог и святые проводники Его, муж, жена и дети и родители. Степень приобщения к семье или степень родства между собой зависит от степени святости человека. Родители счастливы в детях своих. А потому как важно для женщины-матери иметь образ Богородицы в буквальном смысле слова. Не в делах похожим быть, а в рождении детей, наделённых богатырской силой духа, уверенно идущих по стопам Христа. Поэтому всё остальное теряет какую-то особую значимость. Не важно то, кем она была, родившая такого сына или дочь, но важно, что она смогла достать это семя, чтобы родить от него. Ибо оное всегда там высоко в горах, на полях сражений и просто у людей много трудящихся, жертвующих собой. Такой человек, зачатый от героя, не опустится нигде, будет сам себя воспитывать, сам поднимается, как благородное древо без какой-либо помощи, но по Промыслу Божьему. Женщина должна верить своему сердцу, ибо враг рода человеческого всегда не дремлет, всегда творит клевету, ибо высота ему не под силу.

После сказанного в этой главе.

Женщина рожает детей. Тем самым оная делится с миром либо своим счастьем, либо своим горем. Всё зависит от того, насколько оная счастлива. Если она делится с миром своим счастьем, то этот ребёнок будет править Вселенной, даже если он будет лесным жителем. Если она делится своим горем, то её ребёнок будет в прислугах у тех, кто рожден от счастья, даже если он стоит во власти. Счастье жен зависит от того, кого она любит, от степени его приобщения к Божественному. В этом весь Ветхий Завет и Евангелие. «Я раба Господня» как просто и в то же время много здесь сказано Девой Марией Богородицей. Это есть золотая Истина матриархата Иудаизма, имеющая значимость для всего человечества.

2.1.Борьба с ассимиляцией

Борьба с ассимиляцией – еще одно следствие деградировавших нравов, еще одна из многих граней в основе ошибочного прагматизма Европы. Всякий страх исходит от отсутствия любви, без которой вообще ничего нет. Так как это ещё одна грань падшей природы, то, чтобы ответить на этот вопрос вновь придётся делать изначальные установки о Божественном.

Сначала ясно себе представлять основные условия возможности жизни. Опять же речь идёт о победе нал самим собой. В каждом из нас как бы два человека. Один требует исполнить честно свой долг. Другой – исповедует пристрастия природы, толкающей к лени, отдыху, сытости. Эта борьба, происходящая в каждом из нас и есть священное дело, в котором если побеждает похоть и слабость, то сие становится изменой семье, общественному долгу и Родине вообще. Именно победа в этой священной брани становится определяющим началом всего вокруг. Как рухнул СССР? Представьте себе, что вы влюблены в красивую девушку, а она сильно любит другого. Вы без неё жить не можете, а она без другого. И вот вам подворачивается случай, благодаря которому вы можете избавиться от соперника. Ангел Божий говорит вам через совесть: «Не делай этого». Но некто сидящий в вас, ищет оправдания своему намерению и его обязательно находит – национальное происхождение в том же числе, если оное есть. Казалось бы ничего существенного в этом мире не произошло и Вы достиг своей цели, но на самом же деле все гораздо сложнее. Нет победы над собой – её нигде нет. То есть если вы достиг своей цели таким вот образом однажды, Вы так будете вести себя везде. Например, Вы получил доступ к деньгам, привилегиям и так далее и также, как в тот раз не сможете победить самого себя и начнёте искать возможность законным способом эти деньги украсть. Также Вы будете преследовать свои цели, карабкаясь вверх по служебной лестнице. И вот достиг своей цели и там наверху власти надо встать на защиту Родины, и слабость вновь становится причиной иных уже преступлений и даже предательства, ибо там надо жертвовать и рисковать самим собой, а как раз об этом-то с карьеристом не договаривались. Пользоваться благами – пожалуйста, но подставлять себя под удар – извините, кто-нибудь другой. Вспоминаю последние годы СССР. Я работал на заводе в очень вредном цехе. Со мной рядом трудились золотые, деревенские парни, отличавшиеся простотой, добрым нравом, высоким трудолюбием. Мне тогда было интересно слушать их странную речь, не свойственную местному жаргону. Ужас меня охватил, когда я узнал, что все они осужденные. А настоящий зверь, как раз, был вот этот наш мастер производства, начитанный, голубоглазый ариец. Как я узнал, что они осуждены? Однажды нам раздавали «расшифровки» и я спросил о размере заработка за отработанный месяц. Один говорит мне 15 рублей, другой 2 рубля, третий тоже где-то так. Я думал, что они шутят и тогда мне показали свои «расшифровки»… У меня сжалось сердце до такой степени, что я не выдержал, прости меня Бог, и наподдавал этому мастеру. Тут сразу собрание начальства, на которое вызвали и меня. Но так как свидетелей не было, то ничего вообще не было. Единственное, уволили по собственному желанию. Тяжёлые условия производства, на котором люди зарабатывали силикоз за 4-6 месяцев и такое отношение к работяге… бесправные они были. Хоть одна жалоба наверх и в колонию. Говорят, что этот мастер уехал в Москву потом. Этот случай к ассимиляции имеет косвенное отношение. Просто в случае необходимости сокрытия преступлений, национальный вопрос становится во главе угла, где преступники более всего доверяют своякам соплеменникам. Подвиг же самопожертвования стимулирован на иных сферах духа человека, а потому оный рад любому, кто подставит своё плечо в трудную минуту. Подвиг – зримое проявление победы над собой, стимулирующее союз дееспособных героев. И понятно, что ассимиляция тут просто неизбежна. Вот так рухнул СССР, где люди подвига сидели в тюрьме, а преступники были кланом во власти. Вот такое «Мимино»

Подвиг имеет множественные специализации. Врачи должны быть с пациентами, полиция – среди народа, пожарные тоже должны быть на пожаре и так далее. Если каждый будет рядом только с подобными себе по специализации службы, то мир рухнет. (То есть, как бы здесь смешение утверждено самим Богом, либо попущено Им). Ведь сама жизнь есть золотая середина между Небом и Землёй (то самое место, где происходит смешение двух стихий). И отсутствие хотя бы одной из двух составляющих делает невозможной жизнь в данном её земном проявлении. Подобное всегда стремится к подобному, и каждая стихия жаждет быть там, где ей естественно быть по сути (тело любит лежать, душа понуждает тело жить по своим законам). Но именно этого нельзя допускать ради жизни на Земле. Много народов живёт в России, и каждый представляющий свою национальность, думает о её величии. Но сердцу не прикажешь, и любовь приходит, не спрашивая происхождения возлюбленного или возлюбленной. А любит сердце, как мы сказали вначале главы, только то, что явно выражает Божественное, то русский, несший в себе полноту Православия, просто давил сим все соседние народы, благодаря чему шла ассимиляция. Ныне очень сложно или невозможно различить чисто уникальные черты национальностей многих народов (хотя язык остался от тех предков). Иными словами, так как на земле только любовь имеет власть и абсолютную силу, то противопоставлять этой Божественной Сути какие-то принципы есть преступление против самих себя и жизни. Тут подобает принять жизнь такой, какова она есть. Если тут есть смешение народов, то и слава Богу. Просто жизненным оказывается только то, что имеет потенцию, то есть побеждает всегда сильнейшее. Иными словами, национальное семя набирает силу в силе любви, то есть может успешно иметь бытие в противостоянии, а не в его изолированности или в чистоте от смешения. Жизнь всегда берет самое лучшее от ее родителей, ибо в этом условие ее возрождения и становления, ибо лучшим его можно назвать, если способствует выживанию. Тогда получается, что, если бы ребёнок унаследовал бы худшие признаки, то он просто был бы обречён на погибель, так же, как и всё человечество бы погибло даже не зарождаясь. Жизнь постоянно меняет условия, в которых оная терпит развитие. И если это лучшее просто не развито в предках, то и проявиться в новой жизни этой живительной грани Божественного в природе людей не будет возможностей. Так человек всё более и более обретает какую-то однобокость в процессе эволюции. Да и молитва, как общение с Богом, требует иметь Его подобие, в противном случае теряет смысл бытие храмов и вообще всяких вероучений, то есть, автоматически человек обретает уникальные признаки, а эволюция начинает совершенствовать именно эти уникальные признаки, ибо оные уже востребованы для успешной борьбы в естественном отборе, что свойственно зверю. Таким образом, в среде националистов опять имеет место смешения, когда Божественное противопоставляется Его же следствию, многочисленным производным, в том числе национальности. То есть Сущность и форма Её в виде национальности не могут противостоять, но являются порождением одного другим. Так как Любовь есть Бог, то называющие ассимиляцию бедствием на самом деле смешивают иное, называют бедствием Самого Бога. Вот именно это смешение несет в себе настоящую погибель, ибо допускается ассимиляция ценностей, то есть, преступно ставить ценности плоти в уровень со святынями духовной жизни. Это есть одно из проявлений содомского греха. По этой причине идеология чистоты наций – очередная идиллия, исповедующая самоубийство всего народа.

2.2.Романовы

Крен в понимании о Божественному порядке вещей стал стимулятором противоестественных брожений в самом обществе. Самый этот образ жизни монарха (при котором имело место невоздержание пусть даже в рамках дозволенного Православной Веры) автоматически никак не мирил его окружение, но также самопроизвольно приводил в движение в подчинённой среде разного рода негативных брожений иногда ещё с большим уклоном. Подобное всегда порождает подобие себе, то есть неизбежно появилось проникновение к престолу иноземных людей, с инородным образом мышления вообще, с трансформированным в стройные философско-богословские системы, которые легко адаптировались в самом этом русском крене, узаконивая их бытие в Царском Дворе. Они одной природы, а потому, не смотря на всю свою красоту, наделены качеством логичности – печатью смерти. А, как мы помним, жизнь противна логике, ибо её надо принимать такой, какая оная есть, иными словами за неё надо просто стоять, а логика исповедует принципы отмирания (шарик на вершине по логике вещей должен скатываться, в то время как жизнь противостоит всякому отпадению от верхней точки, закатывает оный опять наверх – организм постоянно восстанавливает своё здоровье не смотря на все посягательства извне: природные явления, случайности, нападение зверя или болезни), при этом в самом учении о самоубийстве ничего не сказано (так коварен дьявол). Так во власть вкралось то, что сделало её инородной в течение веков до убийства царя Павла Первого. Тут следует быть адекватным в понимании вещей, то есть данное положение в государстве неизбежно приведёт к революции.

Всё это можно было предсказать уже тогда, ибо власть исповедовала крен в богословии, что автоматически оказывало влияние на все остальное, и могло закончится вырождением народа. Просто в те времена имела место быть сильная искупительная жертва, омывавшая противоестественное положение дел в государственности и в образе мышления, заимствованным из Европы. Искупительная жертва обусловлена суровыми природными условиями, стимулирующим тяжести быта с исихазмом в народе. Это с одной стороны, а с другой крен пребывал ещё в каком-то зачаточном состоянии, что не давало возможности простолюдину очевидно разглядеть явное еретическое отклонение от реальности. То, что являлось для богослова очевидным и абсолютным, то для светской власти стало камнем преткновения и безумным. Видимое всегда родит двоякое отношение: либо пугает, либо радует в зависимости от состояния духовного совершенства. Разум по природе своей является статистическим отражением окружающего бытия, но любовь наделяет данный накопленный материал свойством анализировать, насколько видимое вокруг, поддающееся созерцанию в виде статистики, вписывается в гармонию; насколько сильно любовь выразилась в данной системе знаний. Поэтому, в зависимости от того, что имеет в себе человек, то есть, в своей душе, то и родится в его уме и, следовательно, в поступках. Credo ut intelligam – верю, чтобы уразуметь (Ансельм Кентерберийский (1033-1109)) Иными словами, если человек созерцает Вселенную с той стороны, где находится Бог, то

приходит ясность об Его Замысле. Разум ограничен возможностями природы организма, но, если оный пребывает в естественном своем положении, то есть, именно там, где единство Вселенной оказывается наглядно обозримым, адаптированным под возможности разума человека, ограниченного физиологией и, следовательно, способностью видеть мир во всей полноте (то есть возле Самого Творца, в ближайших к Нему сферах), то ограниченная природа познания получает возможность воспринимать мир в гармонии, как единое целое. Если что-то иное, то мир не воспринимается или обозрим частично в рамках открывающегося ему сектора обозрения на окружающую природу, а так как вид не вмещает в себя всего, то отпугивает человека, ввергает его в уныние. Почему? Потому что это неполнота Правды. Только полнота правды, дарующее радость пребывания в Раю уже в земных условиях, имеет животворящее начало на всё и на самого человека, делает его сотруженником Бога. Например, вы идёте по улице и видите руку давнего вашего друга, она отрублена. Вот вы начинаете радоваться встрече и пытаетесь её пожать, как делали это всегда. Ну так ведь быть не может. Просто рука другого человека в таком состоянии повергнет в ужас любого, даже бывалого. Почему? Потому что это не человек, а лишь обозримая его часть. Только весь он и при этом живой дарует нам при встрече мир и радость общения. Только полнота, свойственная только Царствию Небесному, может утверждать в человеке счастье от жизни. Таким образом, вопрос единения народов состоит в том, каким должен быть общий знаменатель, чтобы стало возможным слаживать эти «дроби», в которых «числитель», как бы многогранен. Понятно, что всякое единство людей может строиться только на единой точке созерцания для всех, где каждому открывается общая гармония Вселенной, отчего человек счастлив по-настоящему. Понятно, что все должны стоять на самой высокой общей для всех вершине, с которой открывается один и тот же вид на Вселенную. Люди разных религиозных конфессий мирно будут уживаться, ибо понимают друг друга. Поэтому разные подходы предполагали разные высоты духа людей, думающих на эти темы, то есть, отсутствие примирения в этом аспекте привносило неприятие во всех остальных сферах жизни. Таким образом, жизнь в трудных условиях могло обуславливать именно такую живительную высоту обозрения, которая даровала радость жизни, радость созерцания единства. Всякая радость неизбежно наделяет человека добродушием. Хотя без догматики Православия, это качество разума совсем иначе формирует правила общественных отношений, о которых замечательно сказал Николай Карамзин в своей «Истории Государства Российского»