Текст книги "Вельяминовы. За горизонт. Книга третья"

– Негры в ботинках здесь либо министры сепаратного правительства, либо военные, либо те, кто ловит рыбку, то есть алмазы, в мутной воде… – впервые Света сняла обувь в Луанде, на пляже белого песка. Теплая вода ласкала ноги, она нахмурилась:

– Я шлепала по мелководью, только море было холодным… – трещал костер, большая, черная собака утробно лаяла:

– Пират, его звали Пират… – подоткнув юбку, Странница стояла по колено в воде, – еще был рыжий мальчик, его хозяин. Его звали похоже, тоже с буквой «П». Или я думаю о Павле… – Света не успела вырезать на дереве, в парке интерната, свои инициалы:

– Мы так сделали с мальчиком… – в голове шумел океан, – только где все случилось? Наверное, на отдыхе, с папой и мамой… – больше она ничего не помнила. На военную базу ей привезли комсомольский билет со снимком в школьной форме, с каллиграфической записью:

– Мозес, Светлана Абрамовна… – местом рождения Странницы значилась Москва:

– Так у всех, – хмыкнула она, – близняшки помнят, что Павел родился на Дальнем Востоке, но по документам он тоже москвич… – подойдя к ведущей вниз двери, Света едва успела отскочить в угол. Низкий голос сказал:

– Ни о чем не беспокойтесь, месье премьер-министр. Я проберусь в канцелярию и позвоню Джо. Вы его знаете, он свой парень и не подведет. У нас есть машина, а португальская территория всего в паре часов пути отсюда… – заскрежетал замок.

Света, затаив дыхание, вжалась в стену. Мощный белый парень в затрепанном пиджаке аккуратно вывел из подвала бывшего премьера Конго, Патриса Лумумбу. Темные глаза заплыли синяками, старую рубашку покрывали подсохшие пятна крови:

– Садитесь на ступеньку, ждите меня… – наскочив на оставленное Странницей ведро, парень, чертыхнувшись, исчез в полутемном коридоре.

Номера в пансионе, где обычно останавливались Виллем и Джо, не снабдили электрическими плитками. В ободранном вестибюле хозяин держал стальную урну с кипящей водой. Рядом валялись затрепанные газеты двухнедельной давности. Новости в провинцию Катанга доходили медленно.

Насыпая в картонный стаканчик дешевый порошок, Джо скосил глаза на заголовки:

– Президент Эйзенхауэр разрывает дипломатические и торговые отношения с Кубой. Инаугурация избранного президента Джона Кеннеди состоится двадцатого января… – сегодня было семнадцатое:

– Шмуэль едет на инаугурацию, освещать торжества для ватиканской прессы, – вспомнил Джо, – Кеннеди католик… – он взглянул в сторону чернокожего паренька, мывшего лестницу:

– Америке понадобилось двести лет, чтобы избрать католика президентом. Негра они никогда не изберут, можно не сомневаться. Шмуэль, наверное, сейчас по дороге в Америку… – отец Симон, по его словам, неоднократно подавал прошения о переводе в Польшу или Африку:

– Туда, где нужна пастырская помощь, – хмуро сказал он кузенам, когда Виллем и Джо пересаживались в Риме, – но его святейшество считает, что я пока должен остаться на своем месте, и мой духовник с ним соглашается… – духовником Шмуэля был отец Кароль Войтыла. В келье кузена стояли учебники русского языка:

– В СССР я могу поехать легально, – заметил кузен, – они поддерживают с Ватиканом дипломатические связи… – Виллем вздохнул:

– Но представителю Ватикана не скажут, что случилось с дядей Джоном или девочками дяди Эмиля… – Шмуэль помолчал:

– Ты, в отличие от меня, говоришь по-русски без акцента, повадки у тебя подходящие… – барон затянулся дешевой сигаретой:

– Для зоны, ты имеешь в виду… – он кивнул:

– В Караганде мы жили в окружении зэка, да и тетей Мартой мы тоже не в хоромах обретались. Но мне визы никто не поставит. Я уверен, что на Лубянке есть мое досье. Перебираться через границу тайком опасно, сейчас не послевоенное время… – Джо прервал его:

– Ты еще не женат. Ты наследник компании, никто не ожидает от тебя вояжей в СССР… – Виллем ткнул окурком в жестяную пепельницу:

– Дядя Джон мой ближайший родственник, дядя Эмиль меня вырастил. По крайней мере, я могу отдать долг семье… – Джо налил кипятка в два стаканчика:

– Больше Виллем ни о чем таком не упоминал. Ладно, сначала надо выяснить, где он сейчас. Может быть, военным удалось наткнуться на Шумана и его отряд… – вернувшись к резному столику местной работы, он передал месье Вербье стакан:

– Держите. Кофе никуда не годится, но сахар тростниковый, вкусный… – журналист рассматривал снимок Шумана в эсэсовской форме:

– Пока не надо ни о чем писать, – предупредил его Джо по дороге из «Моей Италии» в пансион, – это слухи, но его несколько раз видели в городе. Один из инженеров бельгийской компании опознал его. Он бывший партизан, сидел в Аушвице… – беглые нацисты интересовали Скорпиона меньше всего. Он едва скрыл зевок:

– Незачем гоняться за этим Шуманом. Даже если он действительно здесь, он командует отрядом наемников, авантюристов, как и он сам. Советский Союз в нем не заинтересован… – Советский Союз был очень заинтересован в сыне Поэта. Пока молодой человек не упоминал об отце:

– Он только сказал, что он наполовину японец, – Саша отхлебнул горького кофе, – но это и так видно… – граф Дате сдержанно заметил, что его отец умер во время войны:

– Он не признается новому знакомцу, что его отец, агент СССР, закончил свои дни на эшафоте, а я пока не могу раскрыть мое истинное лицо… – он понятия не имел о слабых сторонах нынешнего графа Дате:

– Его мать и сводный брат живут в Париже, младшая сестра по отцу актриса и певица… – Саша вспомнил гамбургское кабаре:

– Хана Дате, я видел ее на сцене. Но его сестра далеко отсюда, к ней никак не подобраться… – ему не хотелось покидать Африку, не воспользовавшись возможностью склонить сына Поэта на сторону СССР:

– Он пригодится нам, как и Аарон Майер. Но Майер человек искусства с левыми симпатиями, а господин граф не интересуется политикой. Во всяком случае, разговор о Лумумбе он не поддержал… – Джо, как себя называл молодой человек, не распространялся и о женщинах. Увидев фото предполагаемой подружки Скорпиона, он только кивнул:

– Он не говорил, есть ли у него девушка, помолвлен ли он… – вздохнул Скорпион, – но, наверное, нет. В здешних краях мало белых женщин… – Саше казалось, что время течет отчаянно медленно:

– Странница и Франсуа час назад отправились в особняк, – напомнил он себе, – но здание может быть торговой компанией, представительством колониальных властей… – он отдал графу снимок Шумана:

– Очень интересно, месье Жозеф, но, как вы правильно заметили, слухи о присутствии в Катанге нацистов, только слухи, как и новости, что сюда якобы привезли бывшего премьера Лумумбу… – на стойке затрещал телефон. Бельгиец, портье, крикнул:

– Месье Жозеф, вас! Вроде бы месье Виллем… – Саша проводил глазами изящную спину в потрепанном пиджаке:

– Он не военный, но держится отлично. У его сестры тоже аристократические повадки… – разговор закончился быстро. Вернувшись к столику, месье Жозеф допил кофе:

– Вы хотели взять интервью у Лумумбы, – небрежно поинтересовался граф, – сейчас у вас появится такая возможность… – Скорпион поймал себя на том, что сидит с открытым ртом. Граф вытащил из кармана ключи от машины:

– Поехали, месье Александр, – он потрепал Скорпиона по плечу, – вашу газету ожидает сенсация.

Странница не знала, что ей делать.

Лумумба сидел спиной к ней, на ступеньках подвальной лестницы. Пропотевшая рубашка была разорвана, девушка увидела кровавые ссадины на лопатках. В интернате на уроках литературы они читали «Молодую гвардию», товарища Фадеева:

– Все считали, что Аня похожа на Ульяну Громову, – вспомнила девушка, – а Надя на Любу Шевцову, только Люба была блондинка… – Надя однажды заметила:

– Наша мама, коммунистка, оставила буржуазную жизнь ради борьбы с нацизмом. Она была еврейкой из Франции, они с папой встретились в подполье… – отец близняшек выполнял особые задания правительства:

– Все так говорят, – хмыкнула Света, – но скорее всего родителей воспитанников нашего интерната расстреляли во время сталинских беззаконий. Родителей Софии убили бандиты-националисты, мои папа и мама погибли от рук американцев, на корейской войне… – Света не сомневалась, что премьер-министра Конго тоже пытали американцы:

– Или здешние колонизаторы, бельгийцы, союзники США по Североатлантическому Альянсу… – в интернате Свету всегда просили выступать с политинформациями. Надя такими вещами не интересовалась, Аня больше любила историю. Старшая Левина колебалась, стать ли ей архивистом, или реставратором. Надя фыркала:

– С нашей внешностью… – младшая сестра вертелась у зеркала, – нельзя сидеть среди пыльных папок… – Надя мечтала о театральном институте:

– Балериной мне не быть, – замечала девочка, – я слишком высокая, но я могу танцевать в ансамбле Моисеева… – в интернате стояли телевизоры, им показывали записи концертов и спектаклей:

– Павел решил поступать на восточный факультет… – младший Левин надеялся встретить своего друга Пенга:

– Я буду изучать китайский язык, – заявлял парень, – то есть продолжу… – китайцы из интерната уехали, но Павел не бросал уроки языка и каллиграфии. Света еще не решила, кем ей стать. Девушка неслышно двинулась к лестнице:

– Я закончу школу заочно, меня возьмут в академию госбезопасности, где учится Скорпион… – руководитель группы обмолвился, что в Москве он посещал лекции для сотрудников Комитета:

– Нас тоже готовят для работы в Комитете, – поняла Света, – Софию увезли, а теперь забрали меня. Вряд ли близняшкам удастся стать актрисами, по крайней мере Наде… – Света предполагала, что рано или поздно она попадет в Америку:

– Мои родители, коммунисты, оставили капиталистический строй, они выбрали свободу, – девочка выпрямила спину, – мне надо быть достойной их памяти… – об этом ей говорил куратор в интернате. То же самое повторяла воспитательница, с которой Света делила коттедж.

Девушка понятия не имела, что живет под одной крышей с сотрудницей Института Сербского, когда-то учившейся в Сорбонне. Пожилую женщину, кандидата наук, выбрали для задания из-за ее отменного французского языка и диссертации по расстройствам психики у подростков:

– Ведите себя осторожно, – напутствовали ее на Лубянке, – гипноз создал у вашей подопечной ложную память и ложную личность. Мы не хотим, чтобы она закончила свои дни в клинике для душевнобольных… – отправке Странницы на задание предшествовало долгое согласование:

– Она подросток, пусть и взросло выглядящий, – замечали на совещаниях, – мы не имеем права подвергать ее жизнь риску… – в конце концов было решено, как выразился Шелепин, пойти ва-банк:

– У нас почти нет чернокожих агентов, – резонно заметил председатель Комитета, – тем более, уроженцев СССР…

Об истинном происхождении Странницы в стране знало едва ли пять человек. Папка с настоящими сведениями о нынешней Светлане Мозес покоилась в закрытом архиве Комитета, по соседству со сведениями о Герое Советского Союза, Матвее Абрамовиче Гурвиче. Скорпион был уверен, что его отец, выходец из бедной еврейской семьи, родился в черте оседлости:

– Об остальном ему знать не надо, – подытожил Шелепин, – Саша советский человек, он сын трудовой родины, потомок героев войны и революции…

Затаив дыхание, Света отчаянно подумала:

– Скорпион знает, что мы с Франсуа в особняке. Он не мог не увидеть ленточку на велосипеде. Но его сюда не пустят, у него только журналистское удостоверение… – собираясь в имение, Странница и Франсуа оставили оружие в тайнике, оборудованном в полу их номера в пансионе:

– Вернее, не номера, а каморки в трущобах, – зло поправила себя Странница, – негры здесь живут хуже скота. Впрочем, в Америке происходит то же самое… – она видела фотографии разрушенных домов в Гарлеме:

– Надо что-то делать, только что… – Света сжала кулаки, – и кто был тот парень? Может быть, это ловушка для нас, но, кажется, он действительно знает Лумумбу… – бывший премьер уронил голову в ладони. Света, наконец, решила открыть рот:

– Я скажу, что мы приехали его спасти, что мы посланцы коммунизма… – ведро в коридоре загремело. Света услышала раздраженный голос с американским акцентом:

– Какого черта вы пускаете посторонних людей в здание? Неграм нельзя доверять! Хотя, как выяснилось, нельзя доверять и белым… – невысокого старика сопровождал с десяток здоровых парней с военной выправкой. Выбрав самый темный угол, Странница едва успела вжаться в стену:

– Он сюда даже не смотрит, он идет к Лумумбе… – старик носил простое пенсне в стальной оправе:

– Далеко сбежать он не успел, – резко сказал американец, – хорошо, что с ним поработали, и он еле двигается… – бывший премьер даже не пошевелился. Подняв его на ноги, встряхнув, один из парней щелкнул застежкой стального браслета:

– Все в порядке, – сообщил он, – наручники на месте. Наш бельгийский друг решил не терять времени… – старик усмехнулся:

– Наш бельгийский враг. Посмотрим, что на самом деле представляет из себя старший лейтенант… – он махнул рукой:

– В подвал его, до вечера, потом мы с ним разберемся… – Лумумбу толкнули вниз, он покатился по узкой лестнице. Дверь подвала захлопнулась, Света справилась с отчаянно бьющимся сердцем:

– Надо немедленно уходить отсюда… – дождавшись, пока стихнут шаги, она ринулась прочь по коридору.

Джо загнал виллис в самое сердце бидонвиля, на пустырь, окруженный покосившимся фанерными хижинами, крытыми проржавевшей жестью. В грязной луже валялась спущенная автомобильная шина. Внутри сидел худенький ребенок. Его сестра, лет шести, притулилась на ободе. Девочка ловко вязала веревочную авоську, изо рта младенца торчала самодельная соска. Пробираясь узкими проулками, машина натыкалась на развешанное поперек проходов белье, объезжала завалы досок, старой мебели, тюки грязных тряпок. На окраине поселения высилась городская свалка. Над хижинами каркали птицы, надоедливо жужжали мухи. Раскаленное солнце стояло в зените.

Джо вытер пот со лба:

– Сюда точно никто не сунется. Впрочем, нас, кажется, и не видели… – они с месье Александром увидели достаточно, чтобы француз тихо велел:

– Заводите машину, Жозеф. Надо убираться отсюда как можно быстрее… – виллис они припарковали на пыльной улице, напротив особняка. По телефону Виллем только упомянул адрес:

– Здесь Лумумба, – тихо добавил он, – надо его вывезти на португальскую территорию. Оружие у тебя при себе?

Кольт лежал во внутреннем кармане пиджака Джо:

– Очень хорошо, – шепотом добавил кузен, – мой пистолет забрали, а нам может понадобиться… – он замялся, – поддержка… – на первый взгляд, в богатом особняке могло сидеть представительство торговой компании:

– Или здесь размещается колониальная контора… – Джо бросил взгляд в сторону кованых ворот, – но тогда зачем нужна охрана…

В неприметной будочке он заметил силуэты каких-то парней. Двор пустовал, металлически, неприятно шелестели острые листья пальм. Ветер гонял по улице вихри мусора, песок лез в глаза и рот:

– Звонил мой кузен, барон де ла Марк… – сказал Джо месье Александру по пути, – он случайно оказался рядом с арестованным Лумумбой и хочет ему помочь… – будь Джо на месте Виллема, он бы сделал то же самое. Приезжая в Леопольдвиль, они с кузеном и Маргаритой обедали в резиденции премьера:

– Лумумба не коммунист, – вздохнул Джо, – он хочет видеть Конго свободной страной, не зависящей от западных корпораций… – они, тем не менее, понимали, что мечты премьера остаются мечтами. На все Конго набиралась едва сотня чернокожих инженеров или врачей:

– Виллем и Маргарита учредили стипендию, но это капля в море… – преподавая в классах на карьере, Джо встречал очень способных парней. Ребята, раскрыв рот, слушали его рассказы о Горной Школе в Париже, о том, как поставлена работа на европейских предприятиях:

– Все равно, месье инженер, – горько сказал кто-то из парней, – африканцы никогда не поднимутся выше… – он поднял палец к шиферной крыше барака, – мы не станем инженерами, не будем управлять компаниями. Мой дед говорил, что белые сначала торговали нами, как скотом, а теперь они принялись расхищать наши богатства… – Виллем пожимал плечами:

– Не думай, что если «Де Бирс» и другие компании покинут Африку, то местные жители немедленно разбогатеют. Корпорации вывезут технику и специалистов. Конголезцам останется промывать речную глину самодельными ситами, как в прошлом веке. Много они от такой добычи алмазов не заработают…

Кузен был прав, но Джо все равно было неудобно:

– Деньги от разработки полезных ископаемых тратятся на личные самолеты и лондонские костюмы правительств, законного и сепаратистского, – зло подумал он, – а в это время в стране гуляет черная оспа, почти все дети больны рахитом, бедняки не доживают до сорока лет… – личико девочки с авоськами испещрили хорошо знакомые Джо шрамы. Некоторые парни, шахтеры, тоже перенесли черную оспу:

– Какие прививки, – отмахнулся кто-то в разговоре с Джо, – я впервые увидел врача только на карьере… – Джо волновался за Маргариту. Девушка терпеливо объясняла, что оспа ей не страшна:

– Я привита, как и ты… – ласково говорила Маргарита, – опасности подхватить болезнь нет…

Джо подумал:

– От сонной болезни или тропических лихорадок защиты не существует. Но Маргарита очень аккуратна, осторожна… – ожидая кузена, они тоже вели себя осмотрительно. Виллем объяснил:

– Я появлюсь у главного входа, дам знак, что все идет хорошо. Увидев меня, поворачивайте в переулок, объезжайте здание, я выведу премьера через двор… – судя по всему, кузена никто не подслушивал. Заглушив мотор виллиса, Джо отмахнулся от назойливой мухи:

– Но вместо Виллема на крыльцо вышел старикашка… – едва завидев старикашку, Александр прошипел:

– Заводи машину, надо убираться восвояси… – Джо пробормотал:

– Но мой кузен… – месье Вербье сам повернул ключ:

– Твоего кузена… – он перешел на «ты», – сейчас будут допрашивать все работники ЦРУ, скопившиеся в провинции Катанга… – Джо понятия не имел, какое отношение старикашка имел к американской разведке. Пожилой человек в пенсне выглядел мирно. Он носил неожиданно теплый, профессорского вида пиджак с заплатками на локтях и имел при себе трубку:

– Александр прав, когда он вышел во двор, все вокруг забегали… – охранники выскочили из будки, ворота перекрыли стальным брусом:

– Еще немного, и они бы достали пулеметы. Они бы точно поинтересовались нашей машиной… – виллис остановился, не доехав до лужи. Младенец что-то пропищал, девочка без интереса взглянула на автомобиль. Мелко заплетенные косички были стянуты в промасленный узел, на шее она носила местный амулет. Похлопав себя по карманам, вытащив портсигар, Джо поинтересовался:

– Ты не сказал, что это за старик… – Александр тоже закурил:

– Аллен Даллес, глава ЦРУ. Ему идет седьмой десяток, а он болтается по тропической Африке. Он обычно избегает фотографий, но я видел его снимки военных времен… – снимки Даллеса Скорпион видел в Москве, но об этом графу Дате знать было не обязательно:

– Лумумбу мы потеряли, – с сожалением подумал Саша, – с американцами мы не справимся. Бельгийцы пляшут под их дудку. Но у нас появился шанс сойтись с сыном Поэта… – он не сомневался, что Джо захочет выручить кузена:

– Мы узнаем друг друга в деле, а остальное просто… – граф поскреб смуглый подбородок:

– Вот оно как. Но я уверен, что Виллему ничего не грозит. Он объяснит, что хотел помочь человеку в беде… – Саша, сдержавшись, ничего не ответил:

– Господин граф никогда не имел дела с разведкой. Хотя нет, они каким-то образом получили фотографию Шумана… – снимок, вытащенный на свет вместе с портсигаром, валялся на сиденье виллиса. Ветер, подхватив фото, закрутил картонный квадратик. Портрет эсэсовца упал в лужу. Девчонка встрепенулась:

– Я его знаю… – сообщила малышка, – он вчера приходил к нам. Папа называл его доктором. Мой папа работает на шахтах, он сейчас в отпуске. Он спит, – девочка махнула в сторону хибарки, – он вчера пьяным напился, а мама на свалку пошла. Она ищет старье, чтобы продать вещи на базаре. Папа сказал, что больше такого не нужно, у нас теперь есть деньги, но мама ответила, что он все деньги пропивает… – выплюнув соску, младенец потянулся к фотографии, – они подрались, – девчонка погрустнела, – мне тоже досталось… – Джо заметил заплывший синяком глаз девчонки. Малышка отложила авоську:

– Что такое доктор, месье… – схватив фото Шумана, скомкав картон, младенец радостно швырнул снимок обратно в лужу.

Глядя на хмурое лицо юноши перед ним, Даллес решил, что будь на его месте бессменный глава ФБР, Эдгар Гувер, месье барон давно бы отправился в подвал вслед за Лумумбой:

– Виллем мог вывернуться наизнанку, доказывая, что он не агент русских, но факты говорят сами за себя. Гувер бы не поверил ни единому его слову…

В запертой на ключ маленькой комнатке без окон слоями плавал сизый дым от трубки Даллеса. На столе, кроме давно остывшего кофейника, больше ничего не было. Кофе Даллесу принес лично заведующий хозяйством, суетливый бельгиец, офицер в отставке:

– Интендантская крыса, – вздохнул Даллес, – он покрывает свою задницу… – попытавшись отыскать негров, уборщиков, Даллес услышал торопливые извинения бельгийца:

– Мы нанимаем людей поденно, – объяснил заведующий, – оплата происходит за наличный расчет… – Даллес кисло заметил:

– Разумеется. Ни одного лишнего сантима налогов не попадет в бюджет страны… – бельгиец покраснел, – но кажется в Катанге и не платят налогов… – напечатанные на самой паршивой бумаге местные удостоверения личности снабжались только мутными снимками:

– На таком фото даже родная мать не узнает своего ребенка, – заметил Даллес на быстром совещании, – а ваш работник… – он махнул в сторону бельгийца, – не удосужился записать имена негров… – по словам интенданта, как называл его Даллес, поденщики, парень и девушка, жили в бидонвиле. Даллес видел городские трущобы только из окна машины, однако понимал, что в тамошних закоулках можно спрятать хоть все алмазы Конго:

– Но еще там могут затаиться советские агенты… – отхлебнув холодного кофе, он поморщился:

– Еще те помои. Но здесь не офис «Донован, Лежер, Ньютон и Ирвин», итальянской кофейной машины ждать не стоит… – Даллес подумал, что покойный Дикий Билл наверняка поверил бы парню:

– Как он верил тоже покойному Ягненку и оказался прав. Но нам нельзя рисковать… – памятуя, что барон Виллем дальний родственник миссис Анны, Даллес сначала хотел позвонить на остров в заливе Пьюджет-Саунд:

– Пусть она с ним поговорит. Ее дочь вытащила Виллема из СССР, спасла его… – на большой руке парня виднелась почти не стершаяся, синеватая русская буква «В»:

– Он утверждает, что татуировку сделал в детском доме в Казахстане, по глупости, – вспомнил Даллес, – он тогда был ребенком. Вряд ли Лубянка завербовала бы мальчишку, тем более сына власовца, перебежчика… – в ушах загремел голос Гувера:

– Ерунда, Аллен. В таком возрасте все парни бредят секретными миссиями. Он мог согласиться работать на СССР из желания спасти свою шкуру… – Даллес несколько раз порывался поднять телефонную трубку, но останавливал себя:

– Безопасной линии здесь нет, на проводах могут сидеть русские. Нельзя ставить под угрозу жизнь нашего работника, жизнь миссис Марты… – пропавшие бесследно негры очень беспокоили Даллеса. Лумумба, разумеется, утверждал, что понятия не имеет ни о каком советском десанте:

– Но где советскому десанту было взять негров… – Даллес напомнил себе:

– Где угодно, вся Африка к их услугам. Дай им волю, они немедленно лягут под Москву и начнут снабжать Хрущева местным ураном. Хотя у него и своего урана хватает… – после кубинской революции Вашингтон чувствовал себя, как на пороховой бочке:

– Из Восточной Германии советские ракеты не долетят до Америки, но если базы русских появятся на Кубе, нам придется несладко… – Даллес, в общем, и не хотел терять время на переговоры с миссис Анной или ее дочерью:

– Понятно, что парень наивный дурак. В его годы его отец воевал в Испании, а у этого едва молоко на губах обсохло, хотя он головой подпирает потолок… – барона застали в канцелярии, за телефонным звонком:

– Он так и не признался, кому звонил… – Даллес вспомнил досье де ла Марка, – но он приехал в город с кузеном, сыном разоблаченного советского агента… – как выразился бы любитель шахмат, президент Эйзенхауэр, партия складывалась не в пользу юноши:

– Но этому Джо негде было встретить русских… – Даллес отставил чашку, – надо ковать железо, пока оно горячо… – разрешение на акцию они получили непосредственно от президента:

– Через несколько дней у нас появится новый глава страны, – Даллес прошелся по комнате, – если мы протянем время, неизвестно, даст ли Кеннеди добро на проведение мероприятия. Он вообще либерал. Нельзя оставлять Лумумбу в живых, стране не нужно знамя красных. Бельгийцы выдали нам карт-бланш, они тоже не заинтересованы в бывшем премьере… – Даллес не сомневался, что освобожденный Лумумба немедленно уйдет в подполье:

– Его семья пропала из Леопольдвиля. Наверняка он организовал их побег за границу или в джунгли. Его ничто не связывает, отпусти мы его восвояси, страна вспыхнет, словно факел. Идет гражданская война, он подольет масла в огонь. Ладно, остается один путь… – выбив трубку, Даллес присел напротив юноши:

– Я вам верю, Виллем, – почти ласково сказал он, – хотя обстоятельства и складываются не в вашу пользу. Я вам верю, – повторил Даллес, – вы хотели выручить человека из беды. Но поймите и вы нас… – он взглянул в серые глаза юноши, – вы пытались похитить осужденного преступника… – барон буркнул:

– Насколько я помню, его никто не судил… – Даллес успокаивающе добавил:

– Неважно. Вы можете помочь нам, Виллем, снять с себя подозрения в измене… – юноша затянулся дешевой папиросой:

– И что я должен сделать… – Даллес сверился с часами:

– Здесь недалеко, мы быстро обернемся… – он протянул барону его кольт:

– Держите. Впрочем, вам не понадобится это оружие…. – захлопнув дверь комнаты, он повел Виллема к заднему двору особняка, где стояли машины военных.

От негра разило спиртным, он протирал сонные глаза. В каморке пахло кислятиной, мочой. Джо и Александр задевали головой развешанное под шиферным потолком белье. За лоскутной занавеской притулилась покосившаяся кровать. Девочка, судя по всему, спала на матрасике, брошенном на земляной пол. С улицы, вернее, пустыря за фанерной дверью доносился смех младенца.

Джо отыскал в машине завалявшуюся ручку и блокнот. Девчонка немедленно уцепилась за неожиданные подарки:

– Я люблю рисовать, месье, – оживилась она, – только я рисую угольком, больше у нас ничего нет… – на двери поднимались ввысь башни диснеевского замка. Пропуская их в каморку, девочка объяснила:

– Мама принесла с помойки порванную книжку. Читать я не умею, я рассматриваю картинки… – бережно подклеенный детский журнал малышка хранила под матрасиком:

– Можно я сделаю самолеты из бумаги, – робко спросила девочка у Джо, – я видела, как их складывают… – Джо усмехнулся:

– Давай блокнот… – граф Дате помнил уроки оригами в приюте Нагасаки:

– У Ханы тоже ловкие пальцы, наставница ее всегда хвалила… – он сложил хризантему, прыгающую лягушку и журавля:

– Я тебе покажу, как это делать, – пообещал Джо, – но сначала нам надо поговорить с твоим папой… – девочка вздохнула:

– Он без пива не проснется. То есть проснется, но будет злой… – пиво они купили в грязной лавке, неподалеку от пустыря. Бутылки были горячими, никакого рефрижератора здесь не завели:

– Здесь нет электричества… – Джо окинул взглядом каморку, – нет канализации, нет проточной воды… – за водой бидонвиль ходил к реке или колодцам:

– Им негде кипятить воду, – вспомнил он голос Маргариты, – население трущоб заражено паразитами, в стране встречается холера, дизентерией болеют все младенцы, и многие не выживают… – по дороге из лавки Джо повернулся к Александру:

– Нельзя упускать шанс найти Шумана и призвать его к ответу, – твердо сказал граф Дате, – я уверен, что Виллему ничего не грозит. Если Даллес его и допрашивает, его скоро отпустят. Шуман наверняка обосновался в джунглях, а этот парень… – он кивнул на бутылки, – один из его кротов на шахтах. У нас процветает воровство, – добавил граф, – рабочих постоянно застают с алмазами, в карманах… – Александр кивнул:

– Это тоже станет сенсацией. Но в одиночку мы с беглым нацистом не справимся… – Джо признавал правоту знакомца, – надо найти надежных ребят… – Саша не собирался тащить в саванну всю группу:

– Тем более, нельзя показывать графу Странницу. Негры пусть сидят в городе… – он не сомневался, что Франсуа и девушке удалось покинуть особняк, – я возьму белых ребят, то есть наших, советских… – все члены группы отлично говорили по-французски и обладали безукоризненными документами:

– Пока я не раскрою мое истинное лицо, – решил Саша, – придет время и сын Поэта узнает, кто я такой… – погоня за Шуманом была чрезвычайно на руку Скорпиону:

– Надо дождаться момента, пока господин граф проявит слабость. Может быть, подставить его нацистам, а потом спасти… – табуретов в каморке не завели, на поломанном стуле громоздились тряпки. Негр в рваных шортах хаки жадно пил пиво, не поднимаясь с кровати:

– Это вы вовремя, месье… – рыгнув, он отер рукой рот, – папироски у вас не найдется… – Джо вытащил из кармана купленные в той же лавке дешевые сигареты. Щелкнув зажигалкой, он показал негру выуженное из лужи фото Шумана:

– Зачем к вам приходил месье Доктор… – негр хмыкнул:

– Значит, он вам известен… – Александр, как ни в чем ни бывало, отозвался:

– Да. Мы из его отряда, но разминулись на севере. Мы опоздали в точку рандеву, нам надо воссоединиться с ребятами. Мы знали, что он сюда приходит, а теперь нашли вас… – Джо уважительно подумал:

– Врет он лихо. Впрочем, он газетчик, у него хорошо подвешен язык… – месье Вербье все больше ему нравился. Джо, словно ненароком, вытащил из кармана кольт. Негр испуганно забормотал:

– Я говорю правду, месье… – граф Дате резонно заметил:

– Вы еще ничего не сказали. Не бойтесь… – он повертел оружие, – это доказательство наших серьезных намерений… – как и предполагал Джо, речь шла о контрабанде алмазов:

– Упоминая о севере, Александр блефовал, – подумал юноша, – но Шуман действительно недавно вернулся оттуда… – выяснилось, что старший брат шахтера, известный в Катанге командир боевого отряда сепаратистов, некий Мбвана:

– Ходили разговоры, что он может стать министром обороны в незаконном правительстве, – вспомнил Джо, – но он предпочитает подвизаться на побегушках у нациста… – шахтер осушил вторую бутылку пива:

– Мбвана велел мне устроиться на шахты, обещал, что мы вырвемся из этого дерьма… – он обвел рукой каморку, – мы выросли на пустыре, играли в луже… – Джо не мог винить парня: