Текст книги "Наваждение"

Санта-Крус, Калифорния

В Санта-Крус приезжают, чтобы побыть в тиши и спокойствии, ощутить близость с природой. Или же чтобы спрятаться: узкие извилистые дороги, десятки скромных, безымянных улочек – затеряться тут легче легкого. Здесь селятся уставшие от шума и суеты главы компьютерных корпораций, постаревшие хиппи, которые так и не смирились с тем, что их время ушло, а правительству, от которого они так тщательно скрываются, давно нет до них дела, и – ведьмы.

На самой вершине Саммит-роуд в сторону уходит неприметная грунтовая дорога. Петляя между деревьями, она поднимается все выше и выше, к самой последней делянке, засаженной новогодними елками, и заканчивается подъездной аллеей, которую бдительно охраняют две гигантские статуи длинношеих кошек, похожих на египетские статуэтки.

А в конце аллеи, охраняемый кошками, заклинаниями и самой Богиней, стоит дом.

Путник, случайно забредший в эту глушь, поразился бы царящему здесь покою. Но покой этот полон жизни: духи лесов и ручьев избрали здешние холмы своей обителью, и даже деревья здесь как будто бы дышат, окутывая землю в серебристый туман.

Если бы не дом, тишина казалась бы сверхъестественной. Однако страдания его обитателей были более чем реальны. То, что творилось в этих стенах, напоминало военно-полевой лазарет. Владел и управлял им Материнский ковен, и оправляющиеся здесь от ран сестры сделали все возможное, чтобы спасти Холли Катерс и ее друзей от Майкла Деверо.

Анну Луизу, находившуюся сейчас в спальне верхнего этажа, спасло от смерти только чудо, и то же самое можно было сказать о десятках ее сестер. Тем не менее, лежа пластом в ожидании, пока срастутся ее тридцать переломов, Анна Луиза не благодарила судьбу, а тихо злилась. Целительницы сбивались с ног, выхаживая и ее, и других таких же страдалиц, однако пройдет не одна неделя, прежде чем их подопечные встанут на ноги.

Анна Луиза сверкнула глазами на стоявшую у изножья верховную жрицу Материнского ковена. Странное дело – похоже, той было не по себе. В битве она не участвовала, как, впрочем, и большинство членов ковена. Если подумать, в тот день на месте оказалась только горстка ведьм, причем далеко не самых сильных.

Теперь же верховная жрица стояла перед Анной Луизой и слабо оправдывалась:

– Мы сделали все, что могли…

– Неужели? – просипела Анна Луиза. Обожженные голосовые связки не слушались, и даже ведьмы-целительницы не могли сказать, восстановятся ли они когда-нибудь.

– Враги, объединившиеся против нас, слишком могущественны. Нужно беречь наши силы, готовиться к битве…

– В то время, как зло с каждым днем укрепляет свои позиции?

Верховная жрица промолчала, покосилась на дверь, затем снова устремила взгляд на Анну Луизу.

– Мне кажется, – сипло начала та, – Материнский ковен и не думает спасать этих девочек. По-моему, вы только обрадуетесь, если Майкл Деверо их всех перебьет. Потому что тогда можно забыть эту историю и жить как раньше. Если мы действительно враждуем с Верховным ковеном, то почему давным-давно не выступили против этих колдунов?

Похоже, выпад попал в цель.

– Материнский ковен всегда с ними боролся, – прошипела верховная жрица.

– Неужели? Так почему же они живут и здравствуют? Как получилось, что оба ковена до сих пор существуют, если спят и видят, как бы уничтожить друг друга? Нет, думаю, обеим сторонам гораздо удобнее иметь под рукой противника, на которого можно в случае чего показать пальцем. Иначе мы передрались бы между собой и, глядишь, усомнились в непогрешимости своих лидеров.

Верховная жрица побледнела. Показалось или в ее глазах и правда мелькнул страх?

– Иначе зачем, – продолжала напирать Анна Луиза, – вы послали на битву слабейших – и тех, кто испытывает к этим девочкам хоть каплю симпатии? А может, вы выбрали тех, кто однажды уже поставил ваши действия под вопрос?

В комнате воцарилась тишина, глухая, как безлунная ночь. Анна Луиза не сводила глаз со своей повелительницы. Похоже, та не ожидала столь откровенного бунта. Анна Луиза попала в ковен совсем малюткой. Сестры заменили ей погибших родителей, и юная ведьмочка слушалась их во всем: делала, что скажут, шла, куда пошлют, и даже изучала только те разделы магии, которые ей велено было изучить.

Но теперь ей уже все равно. Может, виной тому боль или потрясение, пережитое при виде убийства ее друзей и сестер, а может, копившиеся с детства сомнения вдруг разом выплеснулись наружу. Как бы то ни было, Анна Луиза знала, что наступила собеседнице на больную мозоль. Положение верховной жрицы и впрямь оказалось шатким: после этой битвы в мудрости ее решений усомнились многие, не только Анна Луиза.

Изувеченная ведьма продолжала буравить свою повелительницу взглядом, хотя еще на прошлой неделе не осмелилась бы и глаз поднять в ее присутствии. Но с тех пор все изменилось.

«Я изменилась».

Сколько Анна Луиза себя помнила, верховная жрица, наместница Богини на земле, и сама казалась ей чуть ли не божеством. А сейчас перед ней стояла усталая женщина, испуганная гораздо больше, чем те молодые ведьмы, что позапрошлой ночью встретились лицом к лицу со смертью.

Анна Луиза знала, что первой глаза отведет не она. Главная жрица вздернула подбородок, очевидно пытаясь вернуть себе ореол таинственности. В потемневших глазах полыхнул гнев. И сила – огромная сила.

Дверь приоткрылась, и в спальню скользнули три ведьмы. Чары развеялись. Верховная жрица повернулась к вошедшим и церемонно их поприветствовала. Те склонили головы в ответ.

– Немедленно займитесь Анной Луизой, – распорядилась жрица. Целительницы кивнули и направились к кровати.

– Оставляю тебя на их попечении, – проинформировала глава ковена Анну Луизу и, холодно улыбнувшись, вышла сквозь закрытую дверь.

«Обычная демонстрация силы, – поняла Анна Луиза. – Но весьма впечатляющая».

Она закрыла глаза и отдалась в руки целительниц. От их прикосновений по израненному телу прокатывались волны нестерпимого жара. Засевшие в мышцах осколки костей вставали на свои места, разрывая плоть. Вскоре они начнут срастаться. Но не сегодня: сначала нужно отыскать все фрагменты до последнего.

Анна Луиза лежала не шевелясь. Целительницы ушли, напоследок постаравшись хоть на время облегчить ее страдания. И все равно каждое движение, каждый вздох отзывались болью.

«Мяу!»

Ведьма открыла глаза в тот самый миг, когда на кровать вспрыгнула серая кошка. Круглые немигающие глаза уставились на Анну Луизу.

– Откуда ты взялась? – с трудом прошептала она.

Кошка заурчала, продолжая ее разглядывать.

– А как звать-то тебя, знаешь?

«Шептунья».

– Шептунья… Да, это имя тебе подходит… – сказала Анна Луиза, чувствуя, что уплывает в сон.

Кошка свернулась калачиком у нее под боком, согревая своим теплом, и мало-помалу Анну Луизу охватило умиротворение.

Заснула она с безмятежной улыбкой на губах.

Сиэтл

Аманда проснулась от яркого света, слепившего даже сквозь закрытые веки. Застонала и перекатилась на бок, но в следующий миг рывком села на кровати. Сломанные ребра протестующе заныли, да так, что на глаза навернулись слезы. Рядом пошевелился во сне Томми. Аманда глянула на часы: девять утра. Значит, они продрыхли чуть ли не сутки.

На соседней кровати сидел Пабло с исказившимся, словно от боли, лицом. Сердце Аманды тревожно забилось.

– Что с тобой?

Пабло поднял пустые глаза.

– Я чувствую кого-то из наших. Совсем близко. Вот только… – Он запнулся. – Никак не пойму, кого именно. Этот человек какой-то… странный.

– А с чего ты взял, что это свои? – спросила Аманда. Сердце заколотилось еще сильнее.

Пабло покачал головой.

– Это единственное, что я уловил совершенно ясно.

Аманда кивнула. Сама она даром видения не обладала, поэтому, как ни досадно, придется положиться на слово Пабло. По крайней мере, он уверен, что «странный» незнакомец – друг.

В душе затеплилась надежда. Вдруг это отец? Или Николь – сбежала из плена и вернулась? А может, и Холли… Аманда вздрогнула и тут же устыдилась своей реакции. Конечно же, она не желает Холли зла, но встретиться с сестрой в теперешнем ее состоянии она не готова. Пока не готова.

– Так ты говоришь, они близко? – спросила она, молясь в душе, чтобы Пабло сказал «да». Чем сидеть тут, теряясь в догадках, пусть уж все выяснится сразу, без проволочек.

– Sí[5]5
  Да (исп.).


[Закрыть]. Примерно в миле отсюда. – Пабло встал. – Схожу проверю.

Аманда тоже вскочила, стараясь не думать о раскаленных иголках, тут же вонзившихся в бок.

– Я с тобой, – заявила она и, посмотрев на Томми, добавила: – Пусть спит. Он заслужил право на отдых.

Пабло понимающе кивнул.

– Как и мы с вами, сеньора.

«Да нет же, я не замужем, а значит, сеньорита», – хотела поправить его Аманда, но, взглянув на Томми, вспомнила о связавшем их обряде. Обряде, священнее которого нет ни для одного ведьмака или ведьмы.

К горлу подкатил комок. Выходит, Пабло по-своему прав. В его глазах – в глазах человека, родившегося и выросшего среди магов, – Аманда и вправду была сеньорой.

Она черкнула пару строчек на листке с логотипом гостиницы – на случай, если Томми проснется и начнет их искать, – и вышла вместе с Пабло из номера, заперев за собой дверь. Вдобавок Аманда наложила еще и защитное заклинание, отругав себя за то, что забыла сделать это прошлой ночью. А потом вспомнила о демонах, ворвавшихся в их лесное убежище, и с грустью подумала: «Что толку… Заклинания нас не спасли».

Девушка содрогнулась и замерла в нерешительности. Что, если они не вернутся? Или, хуже того, вернутся и обнаружат, что Томми исчез или погиб? Вынесет ли она еще и эту потерю? По щекам заструились слезы. Раздираемая сомнениями, Аманда потянулась к двери.

Пабло мягко перехватил ее руку.

– Твое присутствие ничего не изменит. Быть может, один он даже в большей безопасности, чем с тобой.

Аманда посмотрела ему в глаза и поразилась светившейся в них мудрости. Странно, ведь Пабло среди них самый младший. Но конечно же, он прав.

Выйдя из мотеля, друзья направились к лесу, откуда с таким трудом выбрались накануне. На опушке они остановились.

– Где именно их искать, знаешь?

Пабло на мгновение зажмурился, затем открыл глаза и кивнул.

– Теперь уже близко. Ярдов пятьсот.

По спине Аманды пробежал холодок. Она попыталась не обращать на него внимания – тщетно. Пабло шагнул вперед и исчез в чаще. Прищурившись, Аманда всмотрелась в сплошную стену деревьев, но ничего не увидела и с бьющимся сердцем вошла в лес.

Следуя за своим спутником, который уверенно шагал вперед, время от времени замирая – ни дать ни взять гончая, взявшая след, – девушка невольно залюбовалась. Каждая линия его тела, каждое движение выдавали собранность и расчет – такого доверия своим инстинктам Аманда ни в ком никогда не видела.

Внезапно Пабло застыл, настороженно вскинув голову, и поднял руку.

«Тихо!»

Аманда напрягла слух, но ничего не услышала. Тогда она закрыла глаза и включила все свои чувства. Ничего.

– Где? – прошептала она наконец.

Пабло покачал головой.

– Где-то здесь.

Аманда похолодела.

– Где же?

– Да тут, – объявил кто-то чуть ли не у самого уха.

Аманда с визгом отпрыгнула к Пабло, развернувшись в воздухе.

Перед ними стояло чудовище с горящими глазами. Ростом оно было больше шести футов, под тусклой черной кожей бугрились мускулы, а на спине виднелся горб. Из одежды на нем была только набедренная повязка.

Страшилище снова открыло рот и произнесло:

– Привет, мое солнышко.

Аманда растерянно заморгала.

– Папа?

Чудовище кивнуло. Приглядевшись, Аманда поняла, что перед ней действительно отец – только весь в саже и с какой-то ношей на плечах.

Девушку захлестнуло неимоверное облегчение.

– Папочка! – закричала она, бросаясь ему на шею.

Отец обнял ее свободной рукой и крепко прижал к груди. На мгновение Аманда словно вернулась в детство. Папочка рядом, а значит, теперь все уладится. Он защитит ее от всего на свете.

– Принцесса, пора двигать дальше, – сказал наконец Ричард, возвращая ее с небес на землю.

Аманда нехотя отстранилась и только теперь поняла, что – а вернее, кто – висит у отца на плече.

– А она?.. – прошептала Аманда, с ужасом глядя на отца.

– Жива, жива, не волнуйся.

– Пойдемте. Мы тут нашли одно место, – позвал Пабло и зашагал назад, к мотелю.

Остальные потянулись за ним. Аманда шла рядом с отцом и время от времени дотрагивалась до его руки – удостовериться, что он и вправду здесь, живой и невредимый. Через десять минут они стояли у дверей номера.

Томми не спал. Увидев их, он расплылся в улыбке.

Ричард осторожно опустил свою ношу на кровать. Выпрямившись, он посмотрел на Томми долгим взглядом, а затем раскрыл объятия.

– Рад видеть тебя, сынок.

У Аманды защипало в носу. Она шагнула вперед, и вскоре обнимались и плакали уже все трое, привыкая к мысли о том, что теперь они – одна семья.

«Я знаю, это твой дар, Богиня, – мысленно поклонилась Аманда. – Спасибо!»

Наконец Ричард отступил назад, а Аманда с Томми опустились на кровать рядом с бездыханной Барбарой Дэвис-Чин.

Пабло деловито осматривал больную. Остальные молча наблюдали за его действиями.

– С душой у нее все в порядке.

Ричард кивнул.

– Она пару раз приходила в себя, а потом, часа три тому назад, снова потеряла сознание. По-моему, ей немного полегчало.

– Ей нужен отдых, – сказал Пабло и выразительно посмотрел на Ричарда: – Вам, между прочим, тоже.

– Душ мне нужен куда больше, – возразил тот и на полпути к ванной добавил: – С вашего позволения.

Следующие двадцать минут Аманда сидела, прислушиваясь к доносившимся из ванной звукам. Шум дважды стихал, затем раздавался снова. Наконец воду выключили и больше уже не включали, а еще через минуту в дверях появился отец с полотенцем вокруг бедер.

На груди Ричарда белели шрамы: одни маленькие и едва различимые, другие размером с двадцатипятицентовик. Аманда задержалась взглядом на одном из них – длинный, рваный, он начинался чуть выше сердца и заканчивался в середине живота. И вдруг с удивлением поняла, что никогда раньше не видела отца без одежды – даже в детстве, когда они всей семьей ездили на море. Он и плавал-то всегда в майке.

Словно уловив ее мысли, Ричард невесело усмехнулся, сел на незанятую кровать и набросил на плечи второе полотенце – так, чтобы оно прикрывало грудь.

– Военные трофеи, солнышко. Память о той части моего прошлого, о которой я очень долго пытался забыть. – Он опустил глаза, а когда снова посмотрел на Аманду, в них появилось отстраненное выражение. – Может, не будь я таким дураком, твоя мама не…

Мотнув головой, Ричард резко умолк и натянуто улыбнулся. Аманда скривилась. Она прекрасно понимала, что отец думает о романе ее матери с Майклом Деверо, ставшим впоследствии главным виновником ее смерти. В те дни отца нельзя было назвать иначе как занудой, и веселая, темпераментная Мари Клер решила развеять скуку в другой компании. Аманда и сама частенько задавалась вопросом: будь Ричард не таким сухарем – или хотя бы ревнивее, – вдруг мама и сейчас была бы жива?

Дочь помотала головой вслед за отцом. Прошлого не изменишь. Быть может, это судьба, и мама все равно умерла бы – как десятки недавно погибших друзей.

Аманда покосилась на Пабло. Филипп, Арман, Алонзо и многие другие из его ковена пропали без вести. Интересно, чувствует ли он с ними некую связь? Если они мертвы, выходит, что теперь он один-одинешенек.

«По крайней мере, у него останемся мы. – Аманда поморщилась. – Если всех нас не перебьют в ближайшее время».

Тут ее мысли плавно переключились на других пропавших. Саша, Сильвана, Кари, Холли, Дэн, tante Сесиль…

«Нет, – поправила она себя, – tante Сесиль убита вселившимися в Холли демонами».

Осознание утраты навалилось тяжким грузом; но Аманда знала, что если не горевать о близких, она станет ничем не лучше Майкла Деверо.

А еще двое тоже пропали, но не без вести. Первый, Жеро Деверо, так и не вернулся из времени сновидений, куда они с Холли отправились выручать Барбару, и одной Богине известно, жив он еще или нет. Вторую – Николь – похитили перед самым началом сражения Илай Деверо и Джеймс Мур. Аманда стиснула кулаки.

«Клянусь, я вырву тебя из лап этих чудовищ!»

Голос отца прервал ее горькие размышления:

– Давайте-ка позаботимся для начала о самом насущном.

Достав из кармана Барбары свой бумажник, он вытащил оттуда несколько купюр.

– Томми, среди нас ты выглядишь приличнее всех. Сходи купи какой-нибудь одежды. И хорошо бы запастись лекарствами и едой.

Томми взял деньги и отдал честь.

– Нет проблем, – сказал он уже с порога.

Дверь за ним закрылась, и не прошло и минуты, как Аманда начала впадать в панику. Голос отца вернул ее в реальность.

– Аманда, посмотри, не сможешь ли ты что-нибудь сделать для Барбары – ну там, заклинание какое прочесть… Надо поставить ее на ноги, и в буквальном и в переносном смысле. Да, и попробуй состряпать нечто вроде магической сигнализации – этакий датчик движения, который оповещал бы нас о гостях. Сможешь?

– Думаю, да, – кивнула Аманда, хотя душа у нее ушла в пятки. Справится ли она? Это у Холли все выходит само собой… И все же попытаться надо.

– Вот и хорошо. Приступай, – велел Ричард.

Он видел страх, мелькнувший в глазах дочери, но в них светилась и решимость. Отлично. Чем сходить с ума от тревоги за Томми, пусть лучше поломает голову над трудной задачкой.

Ричард повернулся к Пабло и пристально на него посмотрел.

– Так, значит, ты умеешь чувствовать людей.

Юноша пожал плечами.

– Именно так я вас и нашел.

– Я понял. И если верить Николь, ты можешь помешать тому, чтобы нашли нас?

Пабло кивнул.

– С помощью магии не найдут, а вот обычным способом…

– Да, ты прав, – кивнул Ричард. – В том-то и была наша ошибка. Тот дом в лесу – где еще нас было искать? Что ж, по крайней мере, сейчас наше местопребывание не столь очевидно. В окрестностях много разных убежищ, мы могли набрести на любое. Полагаю, в ближайшее время нам ничто не грозит.

– По-моему, охота еще не началась.

– Отлично. А теперь скажи… Ты больше никого из наших не чувствуешь?

Пабло хмуро покачал головой. Ричард протянул руку и сжал его плечо.

– Прошу тебя. Постарайся как следует.

О том, что одного из братьев Пабло по ковену убили, Ричард решил молчать – до тех пор, пока не выяснит имя погибшего. К чему зря тревожить паренька?

Однако не успел он додумать свою мысль, как Пабло вскинул глаза и прищурился. Ричард почувствовал тяжесть в висках – будто кто-то давил на них, пытаясь забраться в голову, – и с усилием оттолкнул незваного гостя.

«Даже не пытайся, мой мальчик».

Пабло виновато потупился. Сжав еще раз его плечо, Ричард встал и отошел от всех так далеко, насколько позволяло ограниченное пространство номера.

Томми вернулся неожиданно быстро. Аманда объявила о сигнале тревоги, а через минуту раздался стук в дверь.

«М-да, – подумал Ричард, впуская Томми, – надо бы, чтобы эти ее датчики срабатывали пораньше – на тот случай, если у следующего нашего гостя окажутся не столь дружественные намерения».

Юноша сгрузил свою добычу на свободную кровать: несколько спортивных костюмов с надписью «Вашингтон», носки, газета, небольшая аптечка и полный пакет провизии.

– Тут за углом супермаркет, – объяснил он.

Ричард кивнул, подхватил спортивные штаны и пару носков и скрылся в ванной, откуда вышел через пару минут, наконец-то чувствуя себя человеком. Следующей в ванную отправилась Аманда. Воспользовавшись ее отсутствием, Пабло и Томми тоже переоделись в чистое.

Вернувшись, Аманда стиснула Томми в объятиях. Ричард старательно делал вид, что ничего не замечает. Аманда всегда была его любимицей – решительная, уравновешенная, она была ему ближе, чем Николь, унаследовавшая неуемный характер своей матери. Долгие годы они были союзниками – отец и дочь, – и хотя он радовался ее счастью, но при мысли о том, что его девочка превратилась во взрослую женщину, у Ричарда заныло сердце.

– Есть! – ворвался в его мысли возбужденный голос Пабло. – Я кого-то чувствую!

– Сколько их? – спросила Аманда.

– Двое. Арман и Кари.

Кари брела, опираясь на сильную руку Армана. Происшедшее за последние тридцать шесть часов слилось в ее памяти в один сплошной кошмар. Она даже не помнила, как выбралась из хижины. Начался пожар, Арман вынес ее из огня, а все остальные, вероятно, погибли. За все это время ее спаситель едва ли произнес десяток слов. Несколько раз она падала и думала, что уже не встанет, но он неизменно с парой ободряющих слов поднимал ее на ноги.

И вот она топает вперед, не зная, что ждет ее в будущем и есть ли оно у нее. Надо ж было так вляпаться! Жила себе, училась в своей аспирантуре, штудировала оккультные науки, хотя сама к ним никакого отношения не имела, пока Жеро Деверо не ввел ее в свой полный опасностей мир. По ее же, между прочим, просьбе, и весьма настоятельной.

Знает ли Арман, что сталось с телом Жеро, Кари спросить не осмеливалась. Пленница времени сновидений, душа его пребывала в астральной плоскости. По крайней мере, Кари очень надеялась, что душа Жеро где-то там «пребывает» и, значит, еще жива. Однако, если его тело сгорело вместе с хижиной, дело швах. Без тела душе будет некуда вернуться, и она так и будет бродить, неприкаянная, до скончания дней.

«А может, просто исчезнет. Раз – и нету», – подумала Кари.

Она гнала от себя эти мысли, но они упорно возвращались. Любовь была адом, а она, Кари, – главной в нем грешницей.