Текст книги "Наваждение"

Питер и Джинни

Сиэтл, 1904 год

Джинни стояла на платформе и плакала. Ее муж, Джордж Моррис, уже поднялся в вагон. Еще пара минут – и поезд помчит их в Лос-Анджелес, за тридевять земель от родных и близких.

Отец Джинни, Питер, крепко обнял дочь. Они столько всего пережили вместе: смерть матери, утонувшей во время наводнения в Джонстауне; долгое путешествие на запад, в Сиэтл, ставший им новым домом; слезы, горе и внезапную радость, когда отец встретил Джейн, на которой в конце концов женился. Милая, милая Джейн…

Джинни отстранилась и утерла нос тыльной стороной руки, затянутой в перчатку. Настоящие леди так, конечно, не делают, но сейчас Джинни было не до приличий. Питер погладил ее по щеке, и она зажмурилась, представив, будто ей снова пять и, что бы ни случилось, папа всегда будет рядом.

Вот и сейчас он как мог пытался ее утешить.

– В конце концов, не так уж это и далеко, – сказал он дрогнувшим голосом.

Оба знали, что это ложь, причем ложь неубедительная. От Сиэтла до Лос-Анджелеса было как до луны, и мысль о разлуке с отцом и сводной сестрой приводила Джинни в отчаяние. Словно угадав ее мысли, Вероника сказала:

– Обещаю, как только вы устроитесь, я сразу приеду к тебе в гости.

Джинни посмотрела на сестру и, словно в зеркале, увидела на ее лице собственную боль. Глаза у Вероники были еще детскими, но в остальном она выглядела совсем взрослой. Даже не верилось, что сестра на несколько лет младше ее, Джинни.

А потом Вероника кинулась ей на шею, и они обнялись так крепко, словно боялись расцепить руки. Наконец Джинни прошептала:

– Я знаю, отец считает, что тебе еще рано выходить замуж, но, помяни мое слово, он согласится, когда увидит, какой Чарльз добрый и как хорошо он к тебе относится.

Худенькие плечи Вероники затряслись от рыданий, которые она пыталась скрыть, уткнувшись в плечо сестры. Еще минуту они стояли, обнявшись, а потом раздался последний свисток кондуктора.

Джинни нехотя отстранилась, быстро чмокнула отца в щеку и шагнула на подножку. Паровоз запыхтел и медленно тронулся. Держась одной рукой за поручень, девушка яростно махала двум фигуркам, махавшим ей в ответ с перрона, пока они не растаяли вдали. С мокрым от слез лицом Джинни вошла в вагон. Джордж протянул к ней руки, она упала на сиденье рядом с ним и долго рыдала у него на груди. Муж ласково гладил ее по голове, бормоча какие-то нежности, но Джинни почти ничего не слышала.

– Я знаю, в Лос-Анджелесе нас ждет новая жизнь, и с тобой я готова хоть на край света. Но я боюсь, что никогда больше не увижу отца, – прошептала она.

– Глупости. Он может гостить у нас, когда захочет, и потом, скоро мы сами съездим с ним повидаться, – попытался успокоить ее Джордж.

Но и это обещание не умерило ее тревоги. Ибо в тот миг, когда губы Джинни коснулись щеки отца, она ясно увидела могилу, а на ней – надгробие с его именем. Сердце подсказывало: он скоро умрет.

«Не печалься, сестра! – раздался в голове шепот. Джинни узнала голос Вероники. – Все уладится, и скоро мы снова будем вместе».

«Дай-то бог!» – подумала Джинни.

На душе стало чуть легче. Читать мысли сестры Джинни научилась сразу же, с тех пор как та появилась на свет. Правда, для этого Веронике требовалось сосредоточиться, а Джинни – открыть свое сознание. К тому же связь была односторонней: читать мысли Джинни Вероника не умела.

Она вздохнула и посмотрела на мужа. Со дня свадьбы прошло всего четыре месяца, но Джинни казалось, что они всегда, всю жизнь были вместе.

«Жаль, что я не умею читать его мысли, – подосадовала она и прижала ладонь к животу. – Тогда я знала бы, что он скажет, услышав о ребенке».

– Все в порядке, милая? – спросил он вдруг.

Джинни вздрогнула и пытливо посмотрела ему в глаза. Неужто он уловил, о чем она думает? Взгляд мужа оставался ясным, никаких тайн или скрытого знания в глазах не светилось. Нет, обычное совпадение. Джинни заставила себя улыбнуться.

– Да. Потому что ты рядом.

Он сжал ее плечи, и Джинни захлестнула нежность. Любить – какое это все-таки счастье!

Материнский ковен

Санта-Крус

Луне, верховной жрице Материнского ковена, грозили большие неприятности, и она прекрасно отдавала себе в этом отчет. Женщины, чудом уцелевшие в ужасной бойне, начинали задаваться ненужными вопросами – кто в мыслях, а кто и вслух. Громче всех возмущалась Анна Луиза, но и остальные, поразмыслив над случившимся, заподозрили свою предводительницу в нечестной игре.

«И как ни прискорбно, они правы, – подумала она. – Холли Катерс с ее ковеном сидит у меня в печенках, и это еще мягко сказано. Хотя, если подумать, Каоры славятся тем, что плюют на любые правила, кроме своих собственных. И все же… Пожалуй, я была к ним слишком строга. Взять хотя бы Аманду – эта девушка явно пошла не в их породу. Доброе дитя, она всегда готова на все, чтобы угодить и Богине, и всем вокруг».

Луна вздохнула. Придется что-нибудь предпринять – хотя бы ради Аманды. К тому же сестры маются от безделья, а сие не есть хорошо.

Вот поэтому она и сидела сейчас одна в своей спальне, в кругу из пурпурных свечей, и жгла горькую полынь. Требовалось разыскать Холли Катерс, и помочь в этом могла только магия.

Застыв в неподвижности перед миской с водой, на краях которой тоже горели пурпурные свечи, Луна тихонько напевала. Затем она кольнула иголкой указательный палец и выдавила три капли крови, приговаривая:

– Для Холли одна, вторая для меня и третья – для Богини.

С минуту жрица разглядывала расплывающееся по воде красное пятнышко, затем закрыла глаза и глубоко вдохнула.

– Ведьма пропала из клана Каор, прошу тебя, очисти мой взор, пошли мне виденье, Богиня-мать, где мне пропажу искать.

Перед мысленным взором возникло лицо. Луна ахнула: то была не Холли.

3
Дехтире

 
В огне танцуем и поем,
В угоду Богу кровь мы льем.
Костер и колокольный звон,
Сзывайте бесов легион!
 
 
Нам ночь милее света дня.
Укрой же, темнота, меня!
Мы – смерть, и смерть несем врагам,
Молясь в Кругу своим богам.
 

Вероника Катерс-Коуви

Лос-Анджелес,

21 сентября 1905 года, 23.00

– А тебе обязательно утром уезжать? – спросила Джинни, обнимая сестру.

Размеры вестибюля отеля «Коронадо» поражали воображение, а перед входом в гостиницу был настоящий мощеный тротуар. Сестрам, выросшим в скромном районе дождливого Сиэтла, где и дощатых-то тротуаров было мало, зато грязи – хоть отбавляй, все это казалось верхом роскоши.

Вероника хотела рассмеяться, легко и непринужденно, но вместо этого из груди ее вырвался всхлип.

– Ты же знаешь: если бы не Чарльз с малышом, я с радостью погостила бы еще.

– Но Сиэтл так далеко!

Слезы Вероники закапали на темные локоны сестры. Как же долго они не виделись – целую вечность! И неизвестно, когда судьба сведет их снова.

– Я скоро приеду опять. Обещаю.

Джинни кивнула и, выпустив сестру из объятий, понуро побрела к дверям. На пороге она на мгновение задержалась, бросила на нее прощальный взгляд, а затем села в свой экипаж.

Вероника махала, пока экипаж не исчез из виду, затем устало повернулась к гостиничной стойке.

«По крайней мере, скоро я буду дома, с Чарльзом и маленьким Джошуа».

Она улыбнулась, ободренная этой мыслью, и зашагала к лестнице.

– Мэм!

Вероника обернулась и увидела догонявшего ее ночного портье. Озадаченно нахмурившись, она взяла протянутую им телеграмму. Портье коротко поклонился и вернулся к своим обязанностям, а Вероника поспешила к себе.

Поднявшись в свой номер, она села на кушетку перед умывальником. Взгляд упал на зажатый в руке листок. Телеграмма была от Эми, сестры Чарльза. Сердце Вероники сжалось.

Дрожащими руками она развернула листок и начала читать вслух:

ДОРОГАЯ ВЕРОНИКА ТЧК НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ ТЧК ЧАРЛЬЗ УТОНУЛ СЕГОДНЯ УТРОМ ТЧК ДЖОШУА У МЕНЯ ТЧК МОЛЮСЬ ЗА ТЕБЯ ТЧК ЭМИ

Из самой глубины ее души вырвался вопль. Вскочив, Вероника отшвырнула телеграмму – та покружилась в воздухе, будто смятый бумажный кораблик, и опустилась на паркет.

– Не может быть, – прошептала Вероника.

В дверь тихо постучали, и мужской голос спросил:

– Мэм, с вами все в порядке?

Двигаясь словно сомнамбула, она открыла дверь. Посмотрела невидящим взглядом на стоявшего за порогом мужчину. Несколько секунд губы ее шевелились, но с них не слетало ни звука.

– Нет, – выговорила она наконец и упала без чувств.

В глазах и в носу щипало. Вероника рывком села и обнаружила, что полулежит на кушетке. Вокруг собралась небольшая толпа. Какой-то седовласый усач похлопывал ее по запястью, рядом с ним стояла полная женщина. Обнаружив, что их подопечная очнулась, женщина убрала флакон нюхательных солей от ее носа.

– Мой муж, – с трудом произнесла Вероника.

Женщина участливо кивнула.

– Я прочла телеграмму. Надеюсь, вы не возражаете.

«Умер? Не может быть! Ведь нам столько всего еще нужно сделать, столько пережить и перечувствовать. И потом, мы же собирались завести второго ребенка…»

– Пейте. Это настойка опия. Она поможет вам заснуть, – сказал усач не терпящим возражения тоном, протягивая Веронике стакан с молочного цвета жидкостью. И прибавил, уже мягче: – Я доктор. А это моя жена, миссис Келли.

В глазах миссис Келли блестели слезы.

– Бедное дитя! – сказала она. – Пейте, милочка. Отдохните. Я посижу тут, пока вы не уснете.

Скорее от шока, чем по какой-то другой причине, Вероника проглотила питье, бессильно откинулась на подушку и закрыла глаза.

Проснулась она глубокой ночью. Мистер и миссис Келли ушли. Вероника с трудом села, спустила ноги с кровати. Нащупав тапки, сунула в них ноги и встала.

Комната поплыла перед глазами – пришлось ухватиться за столбик кровати. Вероника набросила пеньюар и тихо скользнула к двери.

Какой-то голос нашептывал ей открыть дверь. Вероника нахмурилась: бродить по коридорам гостиницы среди ночи в одном халатике не слишком разумно. Однако голос не унимался, и прежде чем Вероника успела осознать, что делает, она толкнула дверь и побежала по пустым коридорам. Казалось, с ней рядом шагает кто-то невидимый, шепотом подсказывая, куда идти.

Через какое-то время Вероника обнаружила, что, сама того не заметив, поднялась на четвертый этаж. По спине пробежал холодок. Поежившись, она двинулась назад, к лестнице, и вдруг заметила блеснувшую в конце коридора дверь. Больше всего Веронике хотелось повернуться и бежать, однако ноги уже несли ее туда.

Наконец она очутилась перед странной дверью. Там, с другой стороны, кто-то был. Кто-то или что-то. И опять ее рука сама потянулась к ручке. Вероника попыталась ее остановить, но та не слушалась. Душной волной накатил ужас. Под ложечкой засосало, мелко задрожали коленки.

«Прикоснись к двери», – повелительно произнес в голове какой-то голос.

– Нет, – прошептала Вероника.

Однако выбора ей не оставили. Стоило ее пальцам коснуться двери, как по руке побежал ток. Вероника прижала ладонь к дереву и на секунду почувствовала нечто, притаившееся внутри. Ощутила его ярость, его ненависть и… любопытство.

Внезапно она снова обрела контроль над своим телом. Вскрикнув, Вероника отдернула руку, развернулась и, подобрав юбки, припустила по коридору. На лестнице она услышала скрип открываемой двери и побежала с удвоенной прытью.

Охваченная слепым ужасом, Вероника спустилась на первый этаж, посмотрела на входную дверь и сказала себе: «Нет, ни за что». Выходить среди ночи на улицу слишком опасно.

Нужно где-то спрятаться. Она напугана и едва соображает, что делает. Вероника на мгновение задумалась, уж не в опии ли дело, но тут же отмела эту мысль. Проснувшаяся в ней интуиция Катерсов подсказывала, что опасность вполне реальна.

Тут ее взгляд упал на какую-то дверь, и Вероника метнулась к ней. Распахнула – еще одна лестница. Подтянув юбки повыше, Вероника с бьющимся сердцем сбежала по ступенькам и влетела в какое-то подвальное помещение. Единственный горевший здесь светильник пытался разогнать темноту – упорно, но безуспешно. Вероника остановилась, перевела дух и огляделась.

«Наверняка здесь найдется где спрятаться».

«От чего?»

Тихий, неотвязный голос, преследовавший ее в коридорах гостиницы, теперь звучал так громко, что она расслышала наконец тембр. Голос принадлежал женщине.

– Кто вы? – испуганно прошептала Вероника. – Ангел или демон?

«Я Изабо».

– Изабо? – повторила Вероника, словно пробуя имя на вкус. В нем было нечто очень знакомое, хотя она готова была поклясться, что никогда его прежде не слышала. – А… вы кто?

Ответить загадочная Изабо не успела: наверху скрипнула дверь. Послышались шаги – разносимый эхом, звук их был подобен грому.

На полу валялась груда тряпья. Спрятаться в ней? Но Вероника не успела сделать и шагу.

– Стой! – прогремел голос, от которого у Вероники зашевелились волосы.

Она обернулась. Пронзительный, горящий взгляд пригвоздил ее к месту. Пламя светильника отражалось от темных волос незнакомца, бросая на его черты зловещие тени. И в то же время в этом волевом, мрачном лице было нечто странно притягательное…

– Подумать только, – сказал он. – Похоже, я случайно набрел на ведьму из рода Каор. Коих, если не ошибаюсь, осталось всего две. Не считая их папаши, конечно.

– Сэр… Вы… вы ошибаетесь, – пробормотала она. – Моя фамилия – Катерс, Вероника Катерс. И никакая я не ведьма. Как и мой… как и все, кого я знаю.

По лицу незнакомца пробежала тень сомнения, однако, поразмыслив, он покачал головой и сказал:

– Чепуха. Как тебя ни назови, сущности твоей это не меняет. Вы, моя дорогая мисс, – ведьма, и никто иная.

– Да нет же! – вскричала Вероника, попятившись.

«Всего лишь вдова, – прорыдал внутренний голос. – Вдова… О боже, мой любимый мертв! Моя единственная любовь… Мой суженый… Жан…»

Импозантный незнакомец улыбнулся и вскинул правую руку. В ладони блеснул огненный шар. Странный господин тряхнул ладонью, и шар медленно полетел на Веронику. Она открыла рот, готовясь завизжать, но вместо крика с ее губ слетели непонятные слова. Шар зашипел и растаял в воздухе.

От изумления у нее подогнулись ноги. Хватая ртом воздух, Вероника ухватилась за стул. На лбу выступил холодный пот, и ей стало нестерпимо жарко, хотя на ней была всего лишь ночная рубашка и пеньюар.

Незнакомец злорадно расхохотался.

– Ну вот, видишь? Ты ведьма.

В голове все смешалось. Вероника попятилась еще дальше.

– Уходите. Пожалуйста, – взмолилась она.

Незнакомец усмехнулся.

– Ну нет, дорогуша. Ни за что! Разрешите представиться: Марк Деверо, из рода Деверо. Колдун. А также твой кровный враг.

– Мой… враг? – медленно повторила она.

«А вдруг он как-то связан с тем, что случилось с Чарльзом? Вдруг это он убил… утопил…»

«Non[6]6
  Нет (фр.).


[Закрыть]. Это Жан. Возлюбленный мой, враг мой, мой муж, – прошептал голос. – Жан вернулся ко мне в облике этого человека. Ты останешься. Позволишь ему тебя ласкать, целовать, любить тебя. А потом… ты убьешь его. Ради меня».

Марк Деверо склонил голову к плечу, и в его глазах появилось странное выражение, словно он тоже слышал некий голос.

– Изабо… – прошептал он.

– Жан, – отозвалась Вероника.

Его лицо смягчилось. Он протянул руку.

– Любовь моя. Mon amour, ma femme, tu est ici, avec moi[7]7
  Любовь моя, жена моя, ты здесь, со мной… (фр.)


[Закрыть]…

– Oui. Я здесь… Je suis ici, mon homme, mon seigneur[8]8
  Я здесь, мой муж, мой господин… (фр.)


[Закрыть]…

Будто во сне, Вероника протянула руки и шагнула к нему.

– Нет… – прошептала она. И повторила, на этот раз яростно: – Нет!

Ее крик разорвал тишину и стер мечтательное выражение с лица Марка.

– Так умри же! – вскричал он и, вскинув руку, швырнул еще один огненный шар – на этот раз со всей силы.

Вероника взвизгнула и метнулась в сторону. Шар упал на груду тряпья, в которой она собиралась спрятаться и которая теперь превратилась в пылающий костер.

Откуда-то из глубины, из тумана детских воспоминаний, всплыл зыбкий образ: красавица с распущенными волосами, бормочущая на непонятном языке. Вероника раскрыла рот, и с ее губ полились те же слова, подсказанные стремительно проясняющейся памятью. В воздухе материализовался огненный шар. Силой мысли Вероника толкнула его вперед.

Марк отпрыгнул. Шар чиркнул его по плечу и поджег рукав. Изрыгая проклятия на французском, незнакомец, отрекомендовавшийся заклятым врагом Вероники, поспешно стянул с себя куртку.

Они долго кружили друг перед другом, примеряясь к противнику. Пламя расползалось по подвалу, Вероника чувствовала его жар. Вскоре огонь лизал потолок в дальнем углу. Бочком, незаметно, она пыталась подобраться к спасительной лестнице. И вдруг раздался треск, а за ним далекие крики.

«Может, кто-нибудь заглянет сюда», – с надеждой подумала Вероника.

Внезапно Марк вскрикнул. Стены, потолок – весь подвал начал как будто бы складываться. Вокруг вихрем кружились какие-то инструменты, пустые канистры, обломки горящего дерева. Вероника пригнулась, уворачиваясь от летящего в голову фонаря.

Шагнула назад – щиколотки уперлись в ступеньку. Наверху снова закричали. Марк Деверо приближался.

В углу обрушилась часть потолка, рассыпав дождь искр. Дверь подвала распахнулась, и мужской голос крикнул: «Горим!»

Вероника развернулась и, не чуя под собой ног, понеслась по ступенькам. Марк следовал за ней по пятам. Протянув руку, он ухватил ее за подол. Послышался треск, тонкая ткань пеньюара порвалась, и Вероника вылетела из подвала, чуть не столкнувшись с мужчиной, чей крик она слышала раньше.

Тот чертыхнулся и заорал:

– Эй, дамочка! Что тут происходит?

Не обращая на него внимания, Вероника помчалась дальше. С разбегу толкнула входную дверь и вылетела на свежий воздух. Легкие горели, сердце рвалось из груди. Позади слышались крики, но Вероника не оборачивалась.

Она бежала, не останавливаясь, пока ночь не укрыла ее своим пологом.

Марк Деверо рвался из рук непрошеных спасителей, наперебой расспрашивающих его о пожаре. В душе кипела ярость: ведьма ускользнула! Он взглянул на лоскут, оставшийся у него в руке, и медленно потер ткань между большим и указательным пальцами.

В душе его разгорался огонь, не имевший ничего общего с бушующим вокруг пожаром.

«Вероника Катерс! Мы найдем тебя, Изабо! – прорыдал голос у него в голове. – Вернись, любовь моя! Вернись!»

Тройственный ковен

Сиэтл

Оставив Барбару в мотеле, друзья отправились взглянуть на то, что осталось от их лесного убежища. Слабая надежда отыскать и других уцелевших таяла с каждым шагом: казалось, над этим выжженным краем витает дух смерти. В сумерках поблекли последние краски, и маленький отряд брел по мертвой пустыне, которая в точности соответствовала представлениям Аманды о чистилище.

Сильвану она увидела сразу же за границей леса: та лежала, устремив широко раскрытые глаза в небо. На восковом лице застыла печать ужаса. Аманда упала на колени возле той, что многие годы была ее лучшей подругой, а когда начался весь этот кошмар, поспешила на помощь вместе с тетей. А теперь обе погибли.

«Из-за меня».

Аманда сжала кулаки. Нет, Майкл Деверо – вот кто виновен в их смерти. Это он сеет в мире зло и горе!

Но отчего же погибла Сильвана? Аманда осторожно переложила ее голову себе на колени. Ладони стали липкими. И тут ее чуть не вырвало: на затылке мертвой подруги зияла огромная дыра.

Аманду захлестнул гнев. Сильвана не заслуживала смерти! Проникший сквозь пелену боли крик Томми заставил ее вскочить на ноги.

Томми стоял на дымящемся пепелище и неотрывно смотрел в одну точку. Что именно привлекло его внимание, издалека было не разглядеть. Пробираясь меж груд обломков, Аманда подошла поближе и увидела, что Томми застыл перед книжной полкой. Рассеченная пополам, она сложилась наподобие вигвама, а под ней, зажатый между двумя половинками, лежал человек. Аманда потянулась к полке. Руку словно ударило током. Этот пятачок земли окружала сильная защита.

– Оно… он жив? – спросила она.

Человек перед ней или зверь, было не понять, а уж определить, какого «оно» пола, – и подавно.

– Не знаю, – тихо ответил Томми. – Я не могу к нему прикоснуться. Без помощи тут не обойтись.

– А еще кого-нибудь ты видел?

Томми покачал головой.

– А ты?

– Сильвану – то, что от нее осталось.

Он схватил ее руку и крепко, до боли, стиснул.

– А что остальные? Нашли они кого-нибудь?

– Не знаю. Давай…

Договорить ему помешал протяжный, полный нечеловеческой муки вопль. Томми бросил на Аманду мрачный взгляд, и они побежали на звук.

Пабло они обнаружили чуть в стороне: паренек стоял на коленях перед холмиком, у основания которого виднелось подобие креста – две скрещенные палки, связанные обрывком ткани. На свеженасыпанной земле была начертана пентаграмма и какие-то неизвестные Аманде символы.

– Кто? – прошептала она, сжав плечо Пабло.

– Алонзо.

Слезы обожгли ей глаза. Старейший член испанского ковена. Еще одна потеря. Пабло уронил голову и зарыдал.

«Кто же его похоронил? – сверкнула внезапная мысль, и в душе Аманды затеплилась надежда. – Филипп, больше некому. Только он мог поставить на могиле и христианский, и викканский символы».

– Пабло!

Паренек вскинул глаза.

– А ты не чувствуешь Филиппа? По-моему, это он похоронил Алонзо.

Пабло зажмурился, но через мгновение на его лице отразилась досада. Рука юноши потянулась к начертанным на могиле символам. Стоило ему коснуться земли, как глаза его широко распахнулись.

– Да! – закивал он. – И он где-то близко!

Словно в ответ на эти слова позади треснул сучок. Они резко обернулись и увидели, что из-за деревьев с опаской выходит Филипп. Пабло вскочил и бросился ему навстречу. Филипп стиснул его в объятиях. Увидев подошедшую Аманду, он повернулся к ней.

– До чего же я рад тебя видеть, – сказал он, обнимая ее тоже.

– И я, – ответила она.

– Что с Арманом?

– Жив и здоров. Он спас Кари.

Филипп глубоко вздохнул, словно с его плеч упал тяжкий груз.

– А что остальные?

– О Дэне, Холли и Саше нет никаких вестей. Сильвана и Алонзо погибли. Остальные выжили.

– А о Николь что-нибудь известно?

Аманда покачала головой.

– Ничего.

– Зато мы нашли кого-то – или что-то – в развалинах дома, – вмешался Томми. – Вот только добраться до него невозможно. Там защита.

– Ну-ка, покажи.

Вскоре все, включая подошедших Армана, Кари и Ричарда, стояли перед рухнувшей полкой, заглядывая по очереди в щель.

– Нехилая, однако, защита, – заметил Филипп, прерывая всеобщее молчание. – Тут иначе как объединенными усилиями не пробиться…

Аманда согласно кивнула, остальные – все, кроме Ричарда, – выстроились в цепочку, на одном конце которой встал Томми, а на другом Филипп, и сосредоточенно зашептали. Каждый произносил свои слова, но общий смысл был тот же.

Филипп положил руку на одно плечо Аманды, Томми – на другое. Через девушку потекла объединенная энергия Круга. Ведьма набрала полную грудь воздуха и, протянув руку сквозь ослабленную молитвами защиту, ухватила непонятное существо за плечи и дернула. Оно едва сдвинулось с места. Тогда она рванула что есть сил, и тело вылетело из защитного кольца прямо ей в объятия.

Аманда пошатнулась и, если бы не поддержавшие ее друзья, упала бы навзничь. Томми подхватил странное существо, осторожно опустил его на землю – и только теперь они узнали Сашу.

Столпившись вокруг нее, друзья уставились на спасенную. Внезапно глаза ее распахнулись, заставив их отпрянуть от неожиданности. Саша посмотрела на Аманду и будничным тоном спросила:

– Что здесь происходит?

Не в силах сдержаться, Аманда захохотала. А в следующее мгновение – когда прямо перед ней открылся портал, из которого выступили четыре огромных силуэта, – пронзительно закричала.

Филипп метнул огненный шар, попав в одно из существ, однако то не повело и глазом. Он швырнул второй шар, потом третий – с тем же эффектом. Увидев, что друзья попятились, Аманда быстро сплела барьер. Первое чудище налетело на невидимую преграду, а потом открыло портал по ту сторону.

– Что это за твари? – в панике закричала Аманда.

– Не знаю! Пора уносить ноги! – отозвался Филипп.

– В лес! Быстро! – взревел Ричард.

Развернувшись, они кинулись прочь, преследуемые неведомым противником. Внезапно перед Амандой открылся новый портал, отрезав ей путь.

– Им нужна Аманда! – крикнул Томми и рванул ее на себя, подальше от руки, которая тянулась к ней из портала.

– Арман! Сделай что-нибудь! – закричал Филипп.

Тот кивнул и поднял руки. В то же мгновение преследователи застыли как вкопанные, а тот из них, что был ближе всех к Аманде, завертел головой, словно пытаясь учуять потерянный след.

– Что… что с ними? – шепотом спросила она.

– Арман скрыл твое энергетическое поле, и теперь они не чувствуют твоего присутствия.

– Они же видят, что здесь люди!

– Да, – шепнул Томми. – Но по-моему, им нужна только ты.

– Так и есть, – процедил Арман сквозь стиснутые зубы. – Отходите потихоньку. Постарайтесь не привлекать к себе лишнего внимания. И не отвлекайте!

Они послушались и осторожно попятились к лесу. Сердце Аманды стучало как бешеное.

«Почему я? Зачем я им понадобилась?»

Она украдкой обернулась и увидела, что чудовища так и стоят, растерянные и сконфуженные.

– В мотеле нас окружала защита, поэтому там они нас не чувствовали. А когда мы вышли на открытое место, они взяли твой след, – сказал Филипп, коротко посовещавшись с Пабло.

Аманда поежилась.

– Понятно. Придется мне теперь ходить за Арманом как привязанной.

Томми сделал большие глаза.

– Всегда-всегда? – спросил он тоскливо.

Аманда взяла его за руку и легонько пожала, в который раз порадовавшись, что он рядом.

– Думаю, Арман вполне способен гасить мои флюиды из соседней комнаты.

– Ну, это я уж как-нибудь стерплю, – улыбнулся Томми.

– А кошки никому из вас не попадались? – спросила Аманда.

– Мне – нет, – ответил Филипп. – Зато я видел их следы. Думаю, они спаслись.

«Не оставь их, Богиня, – мысленно попросила Аманда. – Укажи им путь туда, где их мудрость и сила нужнее всего».

В глубине души Аманда знала, что вряд ли увидит их снова, однако что-то подсказывало: кошки живы и здоровы, и эта мысль ее немного утешила.

Внезапно в затылок ей дохнуло холодом. Аманда резко повернулась и ахнула. Чуть в стороне, прислонившись спиной к дереву, стоял Дэн, весь в запекшейся крови. Вокруг роились мухи.

Ричард быстро подошел и, даже не прикоснувшись к телу, объявил:

– Убит.

На глаза Аманды навернулись слезы.

– И он тоже… – прошептала она.

– Похоже, он дорого продал свою жизнь, – заметил ее отец.

– Как будто это что-то меняет…

– Пошли, Аманда. Не стоит здесь задерживаться, – мягко напомнил Томми, обнимая ее за плечи.

«Когда же это кончится? – подумала она с тоской. – И скольким из нас суждено еще погибнуть?»