Текст книги "Девочки лета"

Глава 6

Шесть недель назад захватывающая поездка Тео на пляж Ньюпорт закончилась тем, что Клин [11]11
  Клин – это место, расположенное на конце полуострова Бальбоа в Ньюпорт-Бич, Калифорния, известное своими большими волнами. Особой популярностью Клин пользуется среди серферов и бодисерферов.


[Закрыть] швырнул его на дно моря. Итог: сильный выброс адреналина, перелом плечевой кости, а еще у него было небольшое сотрясение мозга. После рентгена врачи заверили, что операция ему не нужна, но он пролежал в больнице несколько дней, потом носил жесткий фиксатор еще месяц (как же он мог не думать о Нантакете?) и теперь повязку. Отек прошел, но он все еще принимал окси. Его врач сказал продолжать принимать окси и постепенно переходить на тайленол по мере того, как боль будет становиться терпимей.

Все мы когда-то покидаем родительский дом, так ведь? Тео сделал все, что мог, чтобы начать свою жизнь заново. Но оксикодон, который прописал ему врач, заставил его вспомнить об Аттикусе, Аттикус, в свою очередь, напомнил ему о доме на другом конце континента, мысль о котором привела его к Бэт, которую он любил всю свою жизнь и которая никогда об этом не знала.

Но какой же он был придурок, что жалел себя здесь, будучи живым, находясь всего в нескольких шагах от Тихого океана, с почти сросшимся переломом плечевой кости. А Аттикус был мертв. Был мертв уже очень много лет.

Тео был лучшим другом Аттикуса еще с детства. В детском садике «Маленькие друзья» они подружились сразу же, как только вошли туда, и продолжали дружить до средних классов. Они оба были красивы (оба это знали, как же не знать при таком внимании девушек), энергичны и умны. Тео был белокурым спортсменом. Аттикус был черноволосым буйным интеллектуалом типа Хитклиффа, из-за чего девчонки сходили по нему с ума. Они были лучшими друзьями и не особо интересовались девушками.

В восьмом классе все стало меняться. Они говорили о девочках, отпускали глупые и порой грубые шутки, которые никогда бы не смогли произнести в присутствии своих родителей, но постепенно оба стали более вежливыми. Отчасти из-за обязательного курса наук о жизни, отчасти из-за собственных бурных гормонов.

Они одновременно заметили Бэт Уитни. Ну, они, конечно, знали ее всегда, но по-настоящему заметили ее летом после девятого класса, когда все купались в Серфсайде. Казалось, за одну ночь она превратилась из маленькой девочки в красавицу. Когда она сняла футболку и побежала к воде в бикини, Тео сказал: «Вот, черт», а Аттикус ответил: «Согласен».

Это была не просто подростковая похоть – Бэт была такой милой, веселой, умной и солнечной. У них обоих были с ней общие уроки, и их средняя школа была относительно небольшой, поэтому они всегда здоровались, когда проходили мимо друг друга в коридорах. Но однажды Тео пошел за чем-то к своему шкафчику и увидел в коридоре Аттикуса и Бэт, которая стояла рядом с ним, глядя на него и улыбаясь.

Тео и Аттикус всегда ходили домой вместе. Той весной Бэт стала ходить вместе с ними. Аттикус всегда был посередине, и часто они с Бэт держались за руки. Тео пытался понять, так ли ощущалось разбитое сердце? – жгучая боль от ключиц до внутренних органов, которая овладевала им, даже когда он улыбался и шутил с ними обоими. Возможно, это была еще и бушующая ревность. Он перестал ходить с ними домой, задерживаться на игру в баскетбол или просто болтаться – перестал делать все вместе с ними, лишь бы оставить их наедине. К одиннадцатому классу Аттикус и Бэт уже были настоящей парой. Тео начал встречаться с другими девушками. Он мог закадрить любую, какую бы захотел, что было тщеславно с его стороны, и он знал об этом, но это было правдой, а еще все это было не важно, потому что единственной девушкой, которую он по-настоящему хотел, была Бэт.

Поздним субботним утром ранней весной, когда он учился в выпускном классе, мать постучала в дверь его комнаты.

– К тебе гость.

– Хорошо, – откликнулся Тео, зевая. Он валялся на кровати, глядя в потолок и жалея себя. – Пусть заходит.

Дверь открылась, и появилась Бэт.

– Привет! – вскрикнул Тео, присев в постели. На ночь он надевал только боксеры, так что он был обнажен выше пояса.

– Прости, что разбудила, – сказала Бэт. У нее были длинные светлые волосы, большие зеленые глаза, а одета она была в узкие джинсы и свободный свитер. – Мы можем быстренько поговорить?

– Эм, конечно.

Бэт присела на край его кровати.

– Об Аттикусе.

Конечно, об Аттикусе, подумал Тео.

– И что с ним?

– Ты его лучший друг. Самый близкий друг. Ты избегаешь его последнее время и, наверное, поэтому не заметил, что он стал каким-то… депрессивным.

– Думаешь, это потому, что я с ним не общаюсь?

– Я не знаю. Он говорит, что у него иногда бывает такое настроение. Его родители хотят, чтобы он пошел к психиатру, но он, понятное дело, не пойдет. Дело, может быть, и не в тебе, но я думаю, что с тобой он был бы более откровенен.

Тео было трудно просто смириться с тем фактом, что Бэт Уитни во всей своей красе сидела на краю его кровати. Он не мог думать ни о чем другом.

– Что, по-твоему, я должен сделать?

– Позвони ему. Увидься с ним. Можно даже сегодня вечером. Я собираюсь переночевать у друзей. Сегодня будет идеальным временем, чтобы с ним встретиться.

Тео прижал колени к груди, накрыв их простыней, и сложил руки.

– Ты его правда любишь?

У Бэт порозовели щеки.

– Конечно, я люблю его, я забочусь о нем, но он… не тот самый. – Она не могла смотреть на Тео. – Я имею в виду, он такой умный и забавный, но временами с ним трудно, и я чувствую себя скорее его медсестрой в психушке, чем его девушкой. – Она закрыла лицо руками. – Нельзя такое говорить, да.

– Так ты, получается, эм, хотела бы встречаться с кем-то еще?

Бэт посмотрела на Тео. Она по-прежнему была ярко-розовой.

– Я не могу, Тео, по крайней мере, пока Аттикусу так плохо.

На долгое мгновение взгляд Тео встретился со взглядом Бэт, и тепло разлилось по его груди, конечностям и лицу.

Оба отвернулись.

– Я позвоню Аттикусу и спрошу насчет сегодняшнего вечера, – пообещал Тео.

– Спасибо, Тео. – Бэт одарила его быстрой улыбкой и встала. Выйдя за дверь, она снова повернулась к нему: – Пока.

Услышав, как закрылась входная дверь, Тео встал, принял душ, оделся и пошел на кухню завтракать.

Затем он позвонил Аттикусу:

– Эй, я не видел тебя целую вечность. Могу ли я отвлечь тебя от твоей дамы и позвать погулять сегодня вечером?

Повисла пауза.

– Не знаю, Тео. Я немного не в духе.

– Будто это что-то новое! – усмехнулся Тео.

– Ладно. Давай встретимся на Джеттис-Бич.

Они встретились на детской площадке в дюнах. В рюкзаке у Тео было шесть банок пива, которые он украл из маминых запасов. Они сидели на качелях и потягивали пиво.

– Как Бэт? – спросил Тео, надеясь, что вопрос прозвучал непринужденно.

Аттикус пожал плечами.

– Да бесит.

– Чего так?

– Возможно, это не ее вина. Все меня бесят в последние дни.

– А что говорят родители?

– Хотят, чтобы я записался к психиатру.

– Звучит неплохо. – Тео перевел взгляд на воду, не желая давить на Аттикуса.

– Но у меня есть идея получше.

– Ну?

– Давай прогуляемся. – Аттикус встал и направился к повороту, за которым начинались острые темные скалы причалов.

Тео шел рядом с ним. Вода была спокойной, волны тихо плескались у берега. Вдалеке мерцал свет с какого-то парома. Была весна, но было еще холодно. Оба парня были в куртках.

– Вот хорошее место, – сказал Аттикус. Он свалился в мелкий песок между двумя дюнами. Тео сел рядом с ним.

– Хочешь еще пива?

– Да нет пока. Я хочу, чтобы ты попробовал это. – Аттикус потянулся к своему карману, вытащил из него пластиковую баночку и вытряхнул на ладонь пару белых таблеток.

– Это что такое?

– Окси.

– Да ладно, чувак. – Тео покачал головой: – Не делай этого.

– Да ну, я делаю это почти каждую ночь. И, поверь мне, это лучший кайф, который я когда-либо испытывал.

– Это вызывает привыкание, Аттикус.

– Э-тя ве-зе-вя-ет при-ве-кя-ни-е, А-те-кюс, – плаксивым голосом передразнил друга Аттикус. – На, попробуй одну. От одной не накроет. Если хочешь понять, чем я занимаюсь последнее время, то вот оно.

– Аттикус, все, прекрати.

– Ты прекрати. Не будь тряпкой.

Тео неохотно принял таблетку.

– Пожуй ее. Быстрее рассосется. Невкусно, да, запей пивом.

Тео повиновался.

– Значит, тебе больше нравится торчать здесь и заниматься этим, чем быть с Бэт? – спросил он.

– Бэт слишком консервативна. Она не будет пробовать это со мной. Та еще святоша.

– Нельзя так говорить о своей девушке, Аттикус, – сказал Тео. – А с тобой-то что случилось? Она… – Его начало накрывать. – Ого, – сказал он. – Мне нужно прилечь.

Тео откинулся на песок. Странный, легкий экстаз струился по его венам.

– Я правда люблю тебя, чувак, – сказал он Аттикусу.

– Да, брат. Я тебя тоже.

Где-то через час Тео проснулся и обнаружил, что он совершенно один в дюне. Он позвал Аттикуса, но ответа не услышал. Некоторое время он сидел, размышляя о том, что с ним было. Он и раньше напивался, а в старших классах его сестра принесла домой травку, и они вместе курили ее во дворе, пока мама была в гостях у подруги. К сожалению, они оба обнаружили, что марихуана вызывает у них тревогу, ужасную, сковывающую тревогу, из-за которой им казалось, что они задыхаются. Они сидели на улице, пытались успокоить друг друга и истерически смеялись, пока эффект не ослабел совсем. Тео поклялся, что больше никогда не будет курить марихуану.

Но окси был другим. Он точно понял это, словив настоящий кайф, но повторять опыт он бы не хотел. Ему нравилось владеть собой. Он учился серфингу, и серфинг давал естественный кайф, волнение, чувство триумфа и ощущение того, что ты действительно сливаешься с миром воедино.

Постепенно Тео пришел в себя и отправился домой. На следующее утро позвонил Аттикус.

Без каких-либо предисловий он спросил:

– Ну как, тебе понравилось это?

– Честно? Было круто. Но не для меня. Я не хочу становиться зависимым. Я лучше прокачаюсь в серфинге этим летом. Я…

Аттикус перебил его:

– Знаешь что? Ты самый скучный парень, которого я когда-либо встречал. Иди-ка ты к черту.

– Погоди, ты чего? – спросил Тео.

Но Аттикус повесил трубку.

Тео грустил все то воскресенье, раздумывая, не позвонить ли Бэт и не рассказать ли ей о том, что произошло. Потом перешел к ненависти к себе за то, что использует Аттикуса как повод позвонить Бэт, и подумал: может, просто пойти к Аттикусу домой и поговорить с ним, но тут он вспомнил моменты, когда Аттикус бывал в дурном настроении и только спустя время он отходил.

– Что-то не так? – спросила Тео мама поздно вечером.

– Ага. Переживаю за Аттикуса. Какой-то он грустный. – В последнее время Тео редко разговаривал с матерью наедине, но ему казалось, что он вот-вот взорвется, если этого не сделает.

– Да, мы все переживаем за него, – сказала мама.

Тео, развалившийся на диване перед телевизором, выпрямился.

– А ты-то чего?

– Солнышко, все знают, что у Аттикуса депрессия. И никто в этом не виноват. Наверное, ему стоит начать принимать какие-то лекарства.

Он принимает лекарства, подумал Тео. Но маме об этом он не сказал. Он не хотел выдавать своего друга.

Тео был слишком занят спортом, чтобы часто видеться с Аттикусом той весной, и в мгновение ока старшая школа закончилась. Церемония вручения дипломов в старшей школе дарила свободу и ужасала, как если бы тебя выбросили из самолета для прыжка с парашютом, когда ты еще не был к нему готов. Аттикус выпустился, но не появился ни на церемонии, ни на вечеринках и никогда не отвечал на звонки Тео. Тео хотел поскорее убраться с острова и уехать в Калифорнию, чтобы заняться серфингом и поступить в колледж, и он в основном был занят своими делами. Поэтому он прекратил все попытки связаться с Аттикусом.

Тем летом Тео устроился в магазин велосипедов Янга. Работа ему нравилась. У него хорошо получалось чинить велосипеды и ладить с людьми. В свободное время, когда волны были достаточно хороши, он занимался серфингом.

В один из жарких летних дней, когда облака окрасили небо в серый цвет и была стопроцентная влажность, но не было дождя, в день, когда все раздражались, Тео был на работе и увидел Аттикуса, бредущего в одиночестве.

– Ат! – закричал он. – Аттикус!

Было около полудня. Многие люди взяли велосипеды напрокат, и большинство не собиралось их возвращать в скором времени, да и на работе было много парней, так что Тео помчался по Саут-Бич-стрит, выкрикивая имя Аттикуса.

Он схватил друга за плечо.

– Эй, подожди!

Аттикус остановился.

Тео хорошенько его рассмотрел.

– Ты похож на Эдгара Аллана По, – сказал Тео.

– Спасибо, – ответил Аттикус, чуть ухмыльнувшись.

– Что с тобой происходит, чувак? – Тео перегородил ему дорогу, заставляя Аттикуса посмотреть другу прямо в лицо.

– Просто переживаю темные времена, – сказал Аттикус. – Я расстался с Бэт.

– Расстался? Почему?

Аттикус пожал плечами.

– Да она мне мозги выносила.

– Ответь по-нормальному.

– Ну ладно, я ей выносил. Это для ее же блага, Тео. Я не создан для отношений. Она вся в восторге от поступления в колледж. А у меня нет сил даже двух слов связать.

– Тебе стоит пойти к психотерапевту.

– Так я хожу. Сказал, спортом заняться. Вот я и занимаюсь – гуляю.

– А твои родители…

– Они делают все возможное. Мама улыбается так, что у нее вот-вот рот порвется, ей-богу. Готовит мой любимый ужин каждый вечер, и я его еле доедаю. – Аттикус посмотрел на тротуар. – Мне нужен только окси, Тео. Больше окси.

– Похоже, тебе нужен рехаб, а не больше наркоты.

– Ой, чувак, не начинай. Будь мне другом, ладно?

– Ладно, ну и что мне делать?

Аттикус поднял глаза с надеждой на лице.

– Достанешь мне окси?

– Кончай, Аттикус. Чувак, тебе надо слезть с этой фигни. Скажи мне, чем я могу помочь. Я уволюсь с работы и буду следить за тобой каждую минуту твоей жизни, рассказывать тебе приколы и брать с собой на серфинг, мы будем напиваться, и ты сможешь слезть с окси.

Аттикус улыбнулся.

– Ты лучший.

– Итак, давай… встретимся сегодня вечером и съедим по бургеру в кафешке на пляже Джеттис?

– Не могу. Я встречаюсь с дилером.

– Аттикус, хватит! – Тео схватил друга за плечи. – Ты выше всего этого.

Аттикус продолжал улыбаться странной, зловещей улыбкой с застывшим мертвым взглядом.

– Прости, Тео, но нет.

Тео опустил руки.

Аттикус ушел.

И почему Тео отпустил его? Почему Тео ничего не сделал… что помогло бы Аттикусу остаться в живых? Аттикусом завладела депрессия – или зависимость, – и он все равно позволил Аттикусу уйти.

Через несколько дней Аттикус покончил жизнь самоубийством, приняв смертельную дозу оксиконтина. Он был достаточно умен, чтобы знать, сколько таблеток нужно было для передозировки, так что любой, кто знал Аттикуса, сказал бы, что он намеренно выпил больше. Его родители сообщили полиции и друзьям, что Аттикус оставил предсмертную записку.

Тео был убит горем и зол на себя и своего друга. Он убивал гнев и свободное время, работая тем летом на двух работах и напиваясь так, чтобы отрубаться по ночам. В августе он проехал через всю страну, чтобы поступить в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Он выбрал его, потому что тот был всего в нескольких минутах езды от одного из лучших мест для серфинга в мире. Тео прошел обязательные курсы в колледже и едва сдал экзамены, слишком увлекшись серфингом. Тем не менее он сдал. Едва.

После колледжа он работал барменом по ночам, а днем занимался серфингом. У него было много друзей и куча горячих подружек, которые тоже занимались серфингом и которым не нужны были долгие, серьезные отношения. Долгое время ему казалось, что он умер и попал в рай.

Потом случилось падение. Ему казалось, что океан предал его. Ему было больно и стыдно.

И он очнулся от своих иллюзий. Снял квартиру с парой других серферов, которые были намного младше его. После падения, сидя в своих пижамных штанах с перемотанной рукой в их темной, дрянной, прокуренной квартире, где двое восемнадцатилеток выползали утром со своими досками («Привет, чувак!») и возвращались ночью, вонючие от выпивки и травки («Мир тебе, чувак!»). Они становились все менее и менее приятными Тео. Он начал праведно жалеть себя. Он посмотрел на себя в зеркало и понял, что стал полноват из-за того, что не мог заниматься спортом. Он залез в холодильник и обнаружил пару банок местного пива – Сан-Диего славился своим крафтовым пивом – и заплесневелый кусок сыра, который он все равно съел, потому что был очень голоден. Он мог бы пойти встретиться с другом или купить себе завтрак. Он не был жалким, но вел себя жалко и ненавидел себя за то, что принимал оксиконтин, который помогал унять боль, но напоминал об Аттикусе. Он поклялся больше не принимать его и перейти на тайленол. Ладно, тайленол с пивом. Он открыл дверцу морозильной камеры и не увидел ничего, кроме полупустой бутылки водки. Он отпил немного, потому что тайленол нельзя было принимать еще два часа.

Он просто очень хотел увидеть мать. Нантакет. Он хотел поехать домой.

Глава 7

В субботу днем Лиза попросила Джульетту пойти с ней на лекцию.

– Если ты не хочешь идти, милая, ничего страшного. Я найду, с кем сесть.

– Я пойду, мама. Я бы хотела пойти. – Джульетта оделась и пошла в библиотеку вместе с Лизой.

Лекция проходила в Большом зале Нантакетского атенеума. Джульетта и Лиза поднялись по изогнутой лестнице, устланной ковром, мимо кошачьего глаза и статуи в главную комнату. Почти все стулья были заняты. Джульетта и Лиза поспешили занять два свободных места сбоку. Лиза увидела Мака и его дочь Бэт в нескольких рядах от них. Как все усложнилось – Бэт вернулась домой. Но как мило, подумала Лиза, улыбаясь про себя, ведь она могла смотреть сзади на красивую шею Мака во время лекции.

Сандра Мартин, директор библиотеки, поднялась по четырем ступенькам на сцену, а затем на подиум. Значит, выступающий был важной персоной, раз его представляла сама Сандра, но Лиза пропустила мимо ушей все, что говорила Сандра, потому что думала о Маке.

– Райдер Хэйстингс – обладатель докторской степени в области наук об окружающей среде, специализируется на прибрежных направлениях. Он состоял в нескольких экологических советах, в том числе в Гарвардском совете преподавателей по науке об окружающей среде и государственной политике, в Массачусетской инициативе по управлению океанами и в Программе прибрежных исследований США. Сегодня он здесь, чтобы поговорить с нами о своей новой организации «Вопросы океана».

Лиза выпрямилась на своем месте, чтобы увидеть лектора. Он был высоким и красивым мужчиной, вероятно, лет тридцати. Разве не бывает одиноких мужчин в возрасте пятидесяти лет?

Райдер поблагодарил Сандру и начал свой разговор с обычного «спасибо, что пришли сегодня», давая Лизе время в открытую оглядеть мужчину с ног до головы. В конце концов, все на него пялились.

Он сказал:

– Я хотел бы начать свое выступление с цитаты резидента National Geographic Сильвии Эрл. Сильвия – морской биолог и легендарный океанограф, чей документальный фильм «Голубая миссия» доступен на Нетфликсе. Сильвия Эрл сказала: «Если мы не позаботимся об океане, все остальное не будет иметь никакого значения».

Райдер ждал, пока его аудитория выразит одобрение. В течение следующего получаса он страстно говорил о том, что семьдесят один процент планеты составляет океан, и о том, что слишком много живых существ и растений в океане умирают. О том, что океан – крупнейший в мире поглотитель углекислого газа. Девяносто три процента углекислого газа планеты хранится в растительности, водорослях и кораллах под водой. Но он не может сравниться с количеством углерода, которое выбрасывается в атмосферу по вине человека из-за использования ископаемого топлива. К этому добавилась проблема пластика, загрязнения и чрезмерного вылова рыбы.

Райдер проиллюстрировал свое выступление презентацией, а в конце перечислил способы, как люди могут помочь океану. Он упомянул свою организацию «Вопросы океана» и рассказал слушателям, как присоединиться к ней, как найти их веб-сайт, и перечислил названия нескольких соответствующих теме сайтов.

Аплодисменты в конце его выступления были восторженными, что не стало большим сюрпризом, потому что он говорил с людьми, которые жили на острове. После люди собрались вокруг щедрого стола, чтобы налить себе в бумажный стаканчик лимонада и съесть печенье или даже два. Другие стояли в очереди, чтобы поговорить с Райдером, в том числе Джульетта и Лиза.

Когда они подошли к лектору, Райдер сказал:

– Привет, Джульетта. Рад видеть тебя здесь.

– Привет, Райдер. – Джульетта кивнула в сторону Лизы. – Это моя мама, Лиза Холи. Она живет здесь круглый год.

– Да, – сказала Лиза, – и меня очень заинтересовали ваши идеи и ваша организация.

– Позвольте мне дать вам мою визитку, – сказал Райдер. – Я хотел бы найти кого-нибудь, кто возглавит отделение «Вопросов океана» здесь, на острове.

Лиза взяла карточку.

– Мне жаль, что я не могу этого сделать, хотя я и поддерживаю все, что вы сказали. Но у меня есть магазин на Мейн-стрит, и летний период просто сумасшедший.

Из-за ее плеча заговорила Пруденс Старбак, уроженка острова семидесяти лет:

– Буду рада помочь.

– Приятно было познакомиться, – сказала Лиза Райдеру, уходя.

– Взаимно, – ответил Райдер. – Рад снова тебя видеть, Джульетта.

Джульетта покраснела от тепла в его взгляде. Она поспешно отошла поговорить с другом. Лиза заметила Мака с чашей для пунша за круглым столом посередине. Она направилась в его сторону.

– Привет, – сказала она. – Как дела?

– Хорошо.

Наклонившись вперед, он тихо сказал:

– Ты выглядишь очень привлекательно.

Лиза усмехнулась.

– Ты тоже. Но моя дочь здесь.

– И моя тоже.

– Значит, мне не показалось, что это она сидела рядом с тобой. Когда она приехала?

– Прошлой ночью. Она закончила магистратуру, вернулась домой и теперь ищет работу.

– Скоро начнется туристический сезон. У нее не будет проблем с поиском работы. – Лиза повернулась, чтобы найти Бэт. – Я не видела ее много лет.

– Она там. В голубом платье.

– О, она прекрасна, – Лиза вздохнула, – Тео живет в Калифорнии уже седьмой год. Я не уверена, что он когда-нибудь вернется.

– Вообще-то, – с ухмылкой сказал Мак, – меня это устраивает. Я бы хотел быть единственным мужчиной в твоей жизни.

Лиза почувствовала, что краснеет.

– Мак…

Она хотела попросить его остановиться, потому что другие люди столпились рядом со столом, чтобы выпить пунш. Она почти ненавидела, когда Мак говорил соблазнительным тоном. Он напоминал ей об Эрихе, который волшебно владел словами, не хранил верность своей жене и которому было совершенно наплевать на своих детей. Она не могла сказать все это Маку, не здесь, не сейчас. У нее чуть не закружилась голова, она чувствовала такое влечение к нему и в то же время такой страх.

Лиза встретилась взглядом с дочерью в другом конце комнаты и поняла легкий кивок ее головы в сторону. Время уходить.

– Мне пора идти, – сказала Лиза Маку.

Она знала, что несколько знакомых из Нантакета наблюдают за ними, поэтому только вежливо попрощалась:

– Была рада тебя увидеть.

Она выскользнула из толпы и присоединилась к дочери.

– Хочешь еще с кем-нибудь поздороваться? – спросила Лиза.

Джульетта покачала головой.

Нет, спасибо.

Они спустились по изогнутой лестнице, вышли через высокие белые двери и спустились вниз по ступенькам к кирпичному тротуару.

– Откуда ты знаешь Райдера Хэйстингса? – спросила Лиза.

– Я встретила его на пароме, когда ехала сюда, – сказала Джульетта.

– Он кажется милым.

Джульетта пожала плечами.

– Его работа, безусловно, важна.

– Вот бы у меня было время, чтобы помочь.

Джульетта сказала:

– Я бы помогла, если бы проводила здесь больше времени.

– Ты же знаешь, что тут тебе всегда рады.

Ветер усиливался, проносясь легким шепотом и подхватывая их волосы.

– Завтра надо поехать на Серфсайд, чтобы посмотреть на волны, – сказала Джульетта.

Она тут же исправилась:

– Я имею в виду, что мне надо. Я не хочу нарушать твои планы. Вдруг ты хотела увидеться с Маком.

– О, я думаю, что мы с Маком можем не видеться день или два, – ответила Лиза со смехом в голосе.

– Хорошо, – угрюмо сказала Джульетта. – Извини, что я веду себя как ребенок.

Лиза взяла Джульетту за руки.

– Ты и есть ребенок. Ты – мой ребенок. Я люблю тебя и Тео больше всех на свете. И ты это знаешь.

Когда они свернули за угол на Фэйр-стрит, Лиза сказала:

– Давай купим пиццу и посмотрим фильм сегодня вечером.

– Отличная идея, – согласилась Джульетта.