Текст книги "Операция «КЛОНдайк»"

Выйдя из здания на улицу, освещенную фонарями, она подняла повыше воротник дубленки и быстро пошла домой, где ее ждал Лёня.

Открывая дверь на своей половине коттеджа, она еще с порога услышала шум и громкую музыку, доносившиеся из комнаты сына. На вешалке висело несколько пальто.

Сняв дубленку и меховые сапожки, Есения постучала к Лёне.

Он высунул нос из-за двери:

– Ой, мам, ты уже пришла! А у меня ребята в гостях, ничего?

– В общем-то ничего, – улыбнулась она, – но уже почти десять вечера, не пора ли им по домам?

Заметив раздосадованный взгляд Лёни, Есения неожиданно обняла сына, с ужасом думая о том, что скоро ей предстоит расстаться с ним, отправив неизвестно куда.

Лёня возмущенно затрепыхался и, оглянувшись за дверь, прошептал:

– Мам, да ты что! Ребята увидят – засмеют… Что за телячьи нежности!

– Ладно уж, даю вам еще полчаса, но потом – все, а то родители твоих друзей будут их искать, – сказала она, отпуская сына, и пошла на кухню.

Разогревая ужин, она напряженно думала о том, что ей предстоит сделать. Она не была уверена, что Круглову можно доверять, вдруг он просто получил приказ перевезти Лёню на другой объект и, чтобы не вызывать у нее возражений, придумал весь этот боевик? Хотя, с другой стороны, зачем тогда Лёню вывозить из Озёрного с соблюдением такой конспирации? Его ведь могут просто посадить в вертолет и увезти куда угодно…

«Нет, нужно сейчас, не откладывая на после Нового года, поговорить с Лёней, подготовить его», – решила она.

Погруженная в свои мысли, Есения даже не заметила, как отпущенные сыну полчаса пролетели, и вздрогнула, когда он вошел на кухню, окликнув ее:

– Мам, ты чего? У тебя что-нибудь случилось?

– Да нет, сынок, просто устала, – сказала она, грустно улыбнувшись ему.

– Мам, ты на меня не обижаешься? – спросил Лёня, виновато подходя к ней. – Просто ты не знаешь, как мальчишки к этому относятся! А я не хочу, чтобы меня прозвали маменькиным сынком или лизуном… – Он обнял Есению и поцеловал ее в щеку. – Не обижаешься?

– Не обижаюсь, – успокоила его Есения и погладила по голове. – Ты у меня уже скоро будешь совсем взрослым…

– Что-то не нравится мне твое настроение, – тихо сказал Лёня. – У тебя правда все хорошо?

Есения кивнула и вдруг заплакала. Лёня испуганно воззрился на нее, глядя, как по щекам никогда не плакавшей при нем матери текут слезы. Правда, он не раз замечал, что по утрам она выходила из своей комнаты с припухшими явно от слез глазами, но они никогда об этом не говорили.

– Мам! Ты что?!

Есения, приложив к губам палец, показала ему на стенку, за которой была кухня соседей.

Лёня, махнув рукой, возразил:

– Да им не слышно, не волнуйся!

На что Есения, вытирая рукой слезы, покачала головой и, притянув к себе сына, прошептала ему на ухо:

– Дело не в них, нас вообще прослушивают…

Лёня удивленно уставился на мать, и она еще раз предупреждающе поднесла палец к губам, а потом поманила его к нему комнату.

Включив компьютер, на котором он обычно делал уроки, она, порхая пальцами над клавиатурой, быстро набрала: «Лёня, нам нужно поговорить, но нашу квартиру, как и другие, прослушивают, поэтому дома не говори ничего лишнего. Завтра мы с тобой пойдем на лыжную прогулку, и я тебе скажу кое-что важное…»

У Лёни, когда он прочитал эти строки, загорелись глаза, и он, чуть подвинув мать, набрал: «Ух ты, как все таинственно! Что происходит?»

«Долго печатать, я тебе завтра все расскажу, – написала Есения. – А сейчас иди мыться и спать, утром встанем пораньше».

– Есть, мой командир! – воскликнул Лёня, прикладывая руку к виску, и тут же виновато прикрыл рот ладонью.

«Э-э-эх!..» – укоризненно посмотрела на него Есения, покачав головой, а потом, выделив набранный ими текст, нажала клавишу «Delete», удаляя написанное.

Глава шестая

Алма-Ата, конец января 1998 года

Самолет приземлился в Алма-Ате по расписанию.

Леонид поднялся, разминая затекшее за почти пятичасовой перелет тело. Он успел хорошо выспаться и был готов к дальнейшим действиям, но к нему подбежала стюардесса, попросив по-английски, чтобы он оставался на месте, пока самолет не остановится.

– Хорошо-хорошо, – автоматически ответил по-русски Леонид, садясь обратно в кресло, и, мельком заметив удивленный взгляд стюардессы, вынужден был быстро пояснить: – Изучаю русский язык – язык будущих международных отношений…

Стюардесса, умело спрятав скептическую улыбку, кивнула ему и, когда Леонид уже покидал самолет, подчеркнуто попрощалась с ним на русском языке. На что Леонид, прочитав имя стюардессы, указанное на ее бейдже, ответил словами из песни Киркорова:

– ¡Viva, Victoria!  – и послал ей ослепительную улыбку.

У выхода из аэропорта стояли таксисты и частники, предлагавшие свои транспортные услуги.

К Леониду подскочил плюгавенький кривоногий казах и на ломаном английском языке пригласил следовать за ним, почему-то при этом постоянно повторяя:

– Гранд-отель, гранд-отель…

– О’кей, – приосанившись, согласился Леонид и, отдав казаху свой чемодан, степенно последовал за ним к его транспортному средству.

Но когда водитель остановился рядом со старым облезлым «фиатом», Леонид оторопел. Он подобную развалюху видел только однажды у станции техобслуживания в Питере, стоявшую там на возвышении как символ вечной поломки.

– А кони где? – спросил он, не допуская, что сие «чудо техники» сможет двигаться самостоятельно.

– Кони? Какие кони? – не понял казах и подозрительно посмотрел на Леонида.

– Понятно… Коней нет, кони в степи… – задумчиво кивнув, заключил Леонид. – Ну, иди их лови, а я поймаю себе другую тачку, не обессудь. – И, забрав из рук растерявшегося казаха свой чемодан, отошел на обочину дороги.

Видимо, за ними наблюдали, потому что к Леониду тут же подлетело такси.

– Problems? – спросил молодой парень, выскакивая из-за руля.

– Ноу проблемс, – ответил ему Леонид. – Открывай багажник.

– А я думал вы иностранец… – разочарованно протянул парень, направляясь к багажнику и ожидая, пока Леонид положит туда чемодан и сумку.

– А что, своих заподло возить? – усмехнулся Леонид. – Ничего! Можешь считать меня иностранцем: я из России… слыхал о такой великой державе?

– Казахстан тоже не маленький, – пробурчал парень, садясь за руль. – На конях скачи – за месяц не проскачешь…

– То-то вам космодром «Байконур» оставили – чтобы в гости побыстрее летать… из аула в аул… – рассмеялся Леонид.

– Да ладно вам, чего накинулись-то? – воскликнул парень. – Куда ехать?

– На железнодорожный вокзал, – ответил Леонид. – Проведем инспекцию местных транспортных артерий…

– Я же серьезно спрашиваю…

– А никто и не шутит, – сказал Леонид. – Поехали на вокзал.

На вокзале Леонид прямиком направился в кассу брони, где его, благодаря Уно, должен был дожидаться билет на имя Веселова Александра Васильевича – так теперь звали Леонида согласно российскому загранпаспорту, лежащему у него в нагрудном кармане…

Молоденькая симпатичная казашка за окошечком кассы мило улыбнулась Леониду, выдавая ему билет на поезд до Новосибирска, который отправлялся через три с половиной часа.

В течение этого времени Леонид должен был расстаться со своим иностранным прикидом и превратиться в обычного рядового российского командировочного, направлявшегося в Новосибирск.

Оставив вещи на вокзале в камере хранения, Леонид отправился на переговорный пункт, чтобы доложиться Сергею, что он уже в Алма-Ате.

– Отлично! Как доберешься до Фёдора, сразу позвони, – попросил тот.

– Хорошо! Ну как там у вас? – спросил Леонид.

– Не волнуйся, все тихо, никто больше не звонил, – успокоил его Сергей. – У твоей мамы тоже все нормально. К ней, естественно, еще раз приходили, допытывались, где ты можешь скрываться, но она сделала большие глаза и стояла на том, что ты уехал в командировку. А когда они спросили про Лёню, заявила, что ни про какого «хлопчика» слыхом не слыхивала и ты, вообще, интересуешься только женщинами.

– А это-то при чем? – не понял Леонид.

– О, наша Серафима Васильевна еще та актриса оказалась, я бы с ней в разведку пошел! – рассмеялся Сергей. – Она когда мне рассказывала об их разговоре, я просто уржался, представляя себе лица «товарищей»… Она, видишь ли, сделала вид, будто оскорбилась, посчитав, что те намекают на то, что ты якобы интересуешься мальчиками, и устроила им скандал! Сейчас, погоди, дай припомнить, как она это сказала, а вот: «Подивитеся на них, люды добры, ци жополюбы зовсим показылыся! Сами у говне вошкаются, так ще и нормальну людыну цим говном обмазать хочють».

– «Жополюбы – женоненавистники» – это хорошо! Ну, мама… – тоже рассмеялся Леонид. – Ладно, Сергей, пока! Я позвоню тебе из Новосибирска.

Попрощавшись, Леонид положил трубку и решил сходить перед дорогой пообедать. Вокзальный ресторан его не привлек, и он вышел на улицу, чтобы найти что-нибудь более приличное.

Запахнув поплотнее пальто – дул холодный резкий ветер, хотя температура была около нуля, – он отправился вдоль улицы. Замечая, как люди обращают на него внимание, особенно женщины, он чувствовал себя польщенным. Только один раз он испытал дискомфорт и даже немного напрягся, когда идущие навстречу ему двое местных милиционеров вдруг начали настороженно к нему присматриваться, замедляя шаг.

«Какой паспорт показать, если остановят? Панамский или российский? – начал соображать Леонид, вспоминая, где, в каком кармане, какой паспорт лежит. – Хорошо, что в них фотки одинаковые…»

Но милиционеры останавливать его не стали и только медленно прошли мимо, изучающе его разглядывая.

Леонид бросил взгляд на свое отражение в витрине: может быть, у него что-то не так с одеждой?.. Да нет, все вроде в порядке – черноволосый, смуглый мужчина в дорогом элегантном пальто… Немножко на «хачика» похож, ну и что?..

Решив не искушать судьбу, Леонид зашел в первый попавшийся по пути ресторан.

Плотно пообедав, он вернулся на вокзал.

До поезда еще оставалось много времени. Взяв вещи из камеры хранения, Леонид отправился искать зал для VIP-пассажиров, поскольку в вокзальном туалете был такой гадюшник, что туда не то что переодеваться, а заходить противно было.

Купив в местном баре большущую коробку конфет и бутылку коньяка, Леонид поинтересовался у бармена, где здесь находится бывшая депутатская комната, которая обычно и теперь продолжает существовать в том же качестве, хотя и под другим названием. Бармен показал ему, куда пройти.

Поблагодарив его, Леонид подошел к указанной двери и нажал кнопку звонка.

Широко улыбаясь, он уставился в «глазок» камеры, встроенный в середине двери.

Через несколько секунд дверь приоткрылась и из-за нее выглянула администратор – очень красивая казашка примерно сорока лет. Леонид даже слегка растерялся, настолько она была хороша.

– Добрый день! – поздоровался он, окидывая ее восхищенным взглядом. – А я к вам… – Леонид задержал взгляд на ее груди, где был прикреплен бейдж с именем, – …уважаемая Айгуль.

Женщина удивленно посмотрела на него и, оглядев его модный дорогой наряд, отступила в сторону, приглашая войти.

– А я вас сразу узнал! – входя в холл, выложенный коврами, сказал Леонид. – Вам большой привет от Потапова, и вот это тоже. – Опустив вещи на пол, он достал из сумки предварительно положенную туда коробку конфет и протянул ей. – Я тут проездом, ненадолго. Потапов просил обязательно зайти к вам, узнать, как вы поживаете…

– Кто такой Потапов? – спокойно спросила администратор.

– Ну как же! – Леонид изобразил удивление, поднимая на нее честные глаза. – Он же у вас останавливался полгода назад, высокий такой, из Барнаула… Не помните?

Женщина отрицательно покачала головой.

– А вы на него произвели неизгладимое впечатление! И я теперь его понимаю… – протянул Леонид, снова восхищенно окидывая взглядом ее стройную фигуру. – А можно я ему скажу, что вы его помните и передаете привет? А то он расстроится…

– А замуж звать не будет? – спросила она насмешливо.

– А что! Все может быть, он мне про вас все уши прожужжал! – воскликнул Леонид.

– Ну тогда лучше ничего ему не говорите, я уже замужем и у меня очень ревнивый муж, – сказала она. – Так чем могу служить?

– Да, собственно, мне ничего не надо, я скоро уезжаю. Вот только привет передать и зашел, – сказал Леонид.

– Ну что же, за привет вам большое спасибо, хотя, я думаю, никакого Потапова в природе не существует, – сказала женщина, открывая дверь в небольшую гостиную.

– Ну почему же не существует? Где-нибудь, наверное, все-таки есть… – улыбнулся Леонид. – Виноват, уважаемая Айгуль. Просто услышал, что здесь работает потрясающей красоты женщина, и захотелось самому поглядеть…

– Опять врете! – укоризненно покачала она головой и, не выдержав, рассмеялась. – Хотя не скрою, приятно слышать такие речи. Снимайте, пожалуйста, пальто и проходите – я вас чаем угощу… за изобретательность.

– А у меня коньячок есть, – сказал Леонид, заходя вслед за ней в гостиную.

– Нет, я на работе не пью, – отказалась она. – А вы, если хотите, можете выпить. Садитесь, пожалуйста.

Леонид сел на мягкий диван, перед которым стоял длинный полированный журнальный столик.

Женщина включила электрический самовар и достала из серванта две роскошные пиалы с красными цветами и золотыми листьями.

Поставив их на столик, она села на стул напротив Леонида и спросила, разглядывая его:

– Так все-таки, что вам от меня понадобилось?

– Клянусь вам, ничего такого! – воскликнул Леонид, преданно глядя ей в глаза. – Ну разве что привести себя в порядок и переодеться, если позволите…

– По-моему, вы и так в полном порядке, – насмешливо возразила она.

– Спасибо, приятно слышать! – сказал Леонид, почувствовав настоящее смущение. – Там, куда я еду, холодно, и в этом… – он показал на свою одежду, – …ехать нельзя. Я только что из-за границы, здесь проездом, ну не в туалете же переодеваться, честное слово…

– Понятно, – сказала Айгуль и поднялась к закипевшему самовару. – И откуда вы?

– Из Пи… Москвы, – запнувшись, ответил Леонид.

– Опять врете, пимосквич… – усмехнулась Айгуль. – Ну ладно, не хотите – не отвечайте, я не любопытна.

– Редкое качество для женщины, – уважительно заметил Леонид, переводя разговор с себя на нее в соответствии с утверждением Карнеги, что любимая тема человека – он сам. – А вы давно здесь работаете?

– Прилично, уже седьмой год, – ответила она, наливая ему чай. – А что?

– Просто спросил. Спасибо… – сказал Леонид, принимая у нее пиалу. – А вы позволите вас иногда навещать?

– В каком смысле? – не поняла она.

– Я часто бываю в разъездах… – пояснил Леонид и спохватился: «Что я несу? Какие теперь у меня разъезды! Вдруг это и правда мой последний хадж по нашей бывшей стране?..»

– Ну, если вам еще когда-нибудь понадобится привести себя в порядок и переодеться, то милости просим! – усмехнулась Айгуль.

– А вы обиделись… – заметил Леонид, внимательно посмотрев на нее. – Но скажу вам честно: я очень рад, что мне это все понадобилось, ведь благодаря этому я познакомился с вами…

– Вы меня соблазняете? – спросила она, подняв на него изучающий взгляд.

– Ни в коем случае! – воскликнул Леонид, испугавшись, что вдруг она действительно серьезно воспримет его флирт.

Нет, она, конечно же, женщина, несомненно, красивая… И раньше бы он не задумываясь приударил за ней, но сейчас, направляясь к Есении, Леонид чувствовал потребность в соблюдении чистоты и целомудрия.

– Ну что вы так испугались! – усмехнулась Айгуль. – Вас как зовут?

– Александр Васильевич, – постарался без запинки представиться Леонид и встал. – Рад познакомиться…

– Айгуль Аслановна, – в тон ему ответила администратор и протянула руку. – Рада не меньше…

Пожав ее мягкую теплую ладонь, Леонид сел.

– А вы куда едете? – спросила она.

– На Север, – честно ответил Леонид, отхлебывая чай.

– В Новосибирск, значит, – догадалась Айгуль. – Тогда у вас есть еще полтора часа. Можете даже душ принять, если хотите…

Леонид чуть не поперхнулся, так интимно прозвучало это предложение. Но администратор рассмеялась:

– Надо же, какой вы пугливый, прямо как мальчик… Ну да меня вам нечего бояться, я не очень падка на мужчин, мне больше нравятся девушки…

Леонид от такой откровенности все-таки поперхнулся и зашелся в кашле.

Айгуль встала и, потянувшись через стол, похлопала его по спине.

– А как же ревнивый муж? – спросил Леонид, откашлявшись и во все глаза рассматривая незнакомую для него породу женщин, о которых он был наслышан, но вот так близко никогда не видел.

– А он действительно ревнивый, вернее, она…

– Ваш муж – женщина? – недоверчиво уточнил Леонид, чувствуя, как у него в мозгах что-то заклинивает.

– Да…

«Высокие отношения! – всплыла у него в голове фраза из кинофильма «Покровские ворота». – Мне их не понять…»

– И дети есть? – спросил он, тут же почувствовав глупость этого вопроса: какие могут быть дети у лесбиянок!

– Есть, – кивнула Айгуль. – У меня – дочь… от первого брака, а у нее – сын…

– Угу… – переваривая информацию, сказал Леонид и отхлебнул еще чая, пытаясь разобраться со своими мыслями и множеством вопросов, которые тут же завертелись у него в голове.

Как интересно получается! Только что они с Сергеем обсуждали тему любителей однополой любви – и на тебе, он тут же натыкается на другого представителя секс-меньшинств. Вот уж правда: не поминай черта, если не хочешь, чтоб он к тебе пришел…

– И неужели вы никогда не жалели о том, что отошли от мужчин, неужели у вас нет к ним влечения? – спросил Леонид, ожидая ее ответа с любопытством исследователя, абстрагировавшегося от своего пола.

– Нет, не жалею… С женщинами все по-другому – гораздо тоньше…

– Да?.. – изумился Леонид. – Интересно, чем же?

Так, вопрос за вопросом они и проговорили с ней все то время, что оставалось у него до поезда. Иногда он ловил себя на мысли, что солидарен со многими вещами, о которых говорила Айгуль по отношению к женщинам, хотя он эти вещи знал с мужской стороны, а она со своей – полуженской… Но было и то, чего он никак принять не мог, подспудно чувствуя, что все эти нетрадиционные сексуальные ориентации – это все-таки какие-то неполадки, поломки где-то на генетическом уровне. Хотя можно ли винить больного человека за то, что он болен?.. Одно несомненно: он узнал для себя много нового и такого, что ему раньше и в голову не могло прийти…

– Александр Васильевич, вам пора бежать, если вы не хотите опоздать на поезд! – спохватилась Айгуль Аслановна, глянув на часы.

– Ах ты черт, совсем заговорились! – всполошился Леонид, вскакивая. – Где тут у вас можно переодеться?

Она быстро открыла ему дверь в одну из комнат:

– Можете здесь.

Переодевшись впопыхах в синтепоновые брюки, фланелевую рубаху, куртку и теплые меховые сапоги, Леонид быстро скрутил свою «заграничную» одежду в узел и, запихав ее в сумку, выскочил из комнаты.

– Спасибо вам, Айгуль Аслановна, за чай и за… содержательную беседу, – торопливо поблагодарил он стоящую у двери Айгуль. – Мне пора.

– Приезжайте еще, – пригласила та, бросив удивленный взгляд на его новое облачение. – Вы мне понравились как один из немногих мужчин, с кем можно посидеть, поговорить без всяких там глупостей…

– Спасибо, – на всякий случай поблагодарил ее озадаченный Леонид, не понявший, комплимент ли это для него или наоборот, и поспешил к выходу.

Выбежав на перрон, он помчался к своему вагону.

«Вот идиот! – ругал он себя. – Развесил уши и чуть не опоздал на поезд! Лесбиян хренов!..»

В вагон он вскочил как всегда – когда поезд уже трогался.

Объект «Озёрный», декабрь 1997 года

Лыжную прогулку пришлось отложить из-за сильного мороза, неожиданно обрушившегося на Озёрный. Озеро парило больше обычного, заволакивая туманом поселок и прилегающие к нему окрестности.

Лёня, проснувшийся рано, выглянул в окно и, увидев безрадостную картину, уныло поплелся в комнату матери.

Есения уже тоже проснулась, но еще лежала в постели, не желая вылезать из-под теплого одеяла.

– Мам, опять туман!

Увидев огорченное лицо сына, Есения развела руками – мол, ничего не поделаешь: придется и прогулку, и разговор отложить.

– Мам, а у нас сахар кончился, давай сходим в магазин, – громко сказал Лёня, подмигивая ей.

Есения, улыбнувшись, выбралась из постели и, отдернув штору, посмотрела за окно:

– Ты посмотри, что на улице творится! – сказала она. – Нормальный хозяин собаку на улицу не выпустит, какой уж тут сахар!

Она зябко поежилась, взяла со стула халат и, накинув его, пошла мыться, предложив сыну:

– Иди еще поспи, чего ты так рано вскочил! Выходной же…

– Да выспался уже… – насупился Лёня и пошел на кухню ставить чайник.

К обеду мороз спал, и Есения, глядя в нетерпеливые умоляющие глаза сына, согласилась прогуляться с ним по поселку.

Однако стоило им выйти из дома, как они тут же наткнулись на Круглова, который шел к ним навстречу своим обычным размашистым шагом.

– Здравствуйте, Есения Викторовна, – поздоровался он, подозрительно переводя взгляд с нее на сына. – Привет, Лёня. Куда это вы направились?

– У нас кончился сахар, – ответил за Есению Лёня. – Идем в магазин, а что, нельзя?

– Почему же, можно… – сказал, усмехнувшись, Круглов. – Только чего это вы вдвоем идете, целый мешок собрались брать? До лета с варкой варенья еще далековато. – И глядя в глаза Есении, добавил: – Мне кажется, все нужно делать вовремя…

Последние слова явно содержали намек-предупреждение Есении, чтобы она не предпринимала преждевременных действий.

– А я все делаю вовремя, – сказала Есения, выдержав его взгляд. – Впереди Новый год, хотим испечь чего-нибудь вкусного. Не понимаю, чем наш поход в магазин вас заинтересовал… Может быть, вы хотите нам помочь?

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, спешу, – отказался Круглов. – Всего хорошего!

Бросив последний предупреждающий взгляд на Есению, Круглов обошел их и направился к своему коттеджу.

– Мам, чего это он к нам пристал? – спросил Лёня, с недоумением оглядываясь ему вслед.

– У него есть на это причины, – тихо сказала Есения. – Пойдем, придется теперь и правда сахар покупать.

– Проверять, что ли, будет? – удивленно уставился на нее Лёня.

– С него станется, – кивнула Есения.

Когда они, взяв в магазине пять килограммов сахара, возвращались домой, Есения тихо сказала:

– Сынок, не иди так быстро. Я хочу сказать тебе очень важную вещь, но ты, пожалуйста, не показывай вида, даже если она тебя сильно удивит.

– Хорошо, мама, – ответил Лёня, с любопытством глядя на нее.

– Лёнечка, ты скоро отсюда уедешь…

– Куда? – Лёня удивленно остановился.

– Я же просила тебя не показывать вида, – сердито прошептала ему Есения. – Я не хочу, чтобы кто-то заподозрил, что мы говорим о чем-то серьезном. Идем… Ты уедешь отсюда тайно к своему отцу в Петербург.

Лёня опять начал замедлять шаги.

– А ты, мама? – спросил он.

– А я пока останусь здесь, – коротко ответила она. – Не перебивай, у нас не так много времени, чтобы все обсудить… Тебя отсюда тайно вывезет один охранник на поезде в ящике из-под оборудования.

– Когда?

– В первых числах января…

Лёня побледнел:

– Так скоро?..

– Сынок, тянуть нельзя, другой возможности может и не представится. Тебя должны будут довезти до Новосибирска, а там посадить на поезд, идущий в Петербург. Но я хочу, чтобы ты сам туда добирался, и хочу быть уверенной, что ты останешься на свободе. Тебе придется постараться выбраться из ящика на первой же крупной станции, еще до приезда в Новосибирск, слышишь? Тот, кто предложил мне вывезти тебя отсюда, вызывает у меня очень сильное недоверие. Возможно, тебя просто пытаются увезти от меня куда-то в другое место. Мы ведь с тобой, сынок, поднадзорные… Со мной в любой момент может что-нибудь случиться, вот уже и эксперимент начали, а без меня ты тут пропадешь. А там, в Петербурге, твой папа не даст тебя в обиду. Поэтому ты, как только поезд остановится на большой станции – ты поймешь это по шуму, – тихонько выберешься из ящика и спрячешься до тех пор, пока поезд, на котором тебя отсюда вывезут, не уедет. Когда придем домой, мы с тобой подробно разберем твой дальнейший маршрут по атласу, и ты его выучишь. Это будет твоим единственным подспорьем, потому что я ничем отсюда помочь не смогу, так что придется тебе самому постараться. Ты у меня уже большой и очень умный мальчик… – У Есении навернулись слезы на глаза.

– Мама! – дернув ее за рукав, укоризненно покачал головой Лёня. – Ты же говорила, не подавать вида, а сама плачешь. Вон идет наш сосед, то-то он удивится…

– Да-да. – Есения постаралась быстро сморгнуть слезы и нарочито бодрым голосом обратилась к сыну: – Ну вот, а белочка ему и говорит: «Не пойду я за тебя замуж! У тебя хвоста нет!» Представляешь! Здравствуйте, Володя… – на ходу поздоровалась она с соседом.

– Добрый день! Помочь? – спросил тот, указывая на тяжелую сумку, которую они с сыном несли вместе.

– Нет, спасибо, мы сами! – ответил за Есению Лёня и, когда сосед прошел мимо, тихо спросил со смехом: – Что еще за белочка?

– Да бог ее знает! – отмахнулась Есения. – Я тебе нарисую, как добраться до дома твоего папы, Леонида Ярославовича, телефон я не забыла, но он за эти годы мог измениться. Запомни, Лёнечка, ты должен быть очень осторожным. Когда поезд, на котором ты выберешься отсюда, уйдет, ты постараешься уговорить какого-нибудь машиниста довезти тебя до соседней станции и так будешь пробираться от станции до станции. Денег я тебе дать в дорогу, к сожалению, не смогу, у нас они здесь не в ходу, дам тебе свои сережки, может, кто-нибудь их купит.

За разговором они не заметили, как подошли к своему дому.

– Все, – тихо прошептала Есения сыну на ухо. – Дома ни слова об этом, иначе все провалится. Веди себя как ни в чем не бывало.

Лёня серьезно кивнул и погладил мать по руке, чтобы та успокоилась.

Есения почувствовала, как к ее горлу снова подкатывает ком непролитых слез. Но, сдержавшись, она поднялась на крыльцо, полная решимости как можно лучше подготовить своего сына к опасному путешествию. Времени у нее для этого было еще достаточно…