Текст книги "Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны"

Мы считаем, что Черепанова нельзя считать мозгом дела только потому, что он предложил взорвать МК и анархисты, не предполагавшие совершить этот акт, согласились на него. Дело в том, что предложение Черепанова встретило совершенно подготовленную почву. Ведь анархисты предполагали произвести решительный удар по советской власти. Главою организации анархистов подполья Петром Соболевым, обладавшим диктаторскими полномочиями, предполагалось, как сказано выше, организовать взрыв Кремля, для чего ему необходимо было пудов 60 пироксилину, и все усилия прилагались к тому, чтобы достать это количество[237]237
  Красная книга ВЧК. С. 295.


[Закрыть]. Не все ли равно, взорвать ли Кремль, в котором находится Совнарком, или заседание МК, на котором должен присутствовать руководитель Совнаркома? Анархисты потому, вероятно, и согласились на предложение Черепанова, что намеченная цель приближалась и облегчалось ее выполнение.

Мы отнюдь не умаляем «заслуг» партии левых эсеров, но мы не желаем стушевать позорную роль анархистов. Одно то, что анархисты, «борцы за абсолютную свободу», выступавшие против большевиков при создании ВЧК, которую они сравнивали с охранкой и деникинской контрразведкой, для борьбы с большевиками создали контрразведку, боровшуюся такими методами, перед которыми методы ВЧК казались младенческими.

Чтобы лишний раз проиллюстрировать, что анархисты подполья не были «одураченными парнишками», можно указать на тот факт, что они сумели одурачить нескольких коммунистов, использовав их для своих целей. Так, например, документы архива ВЧК выясняют, что комиссар штаба одной из советских дивизий, сражавшейся на Южном фронте, коммунист, бывший анархист, выдал или продал им несколько бланков штаба дивизии с печатями. Другой коммунист поддерживал все время с ними связь. Здесь и не пахнет «одураченными парнишками».

Но анархисты добились результатов, прямо противоположных своим намерениям. Еще не зная о том, кто совершил этот акт, партия объявила, в связи с приближением Деникина к Орлу и взрывом в МК, партийную неделю, которая дала в одной лишь Москве новых 14 тыс. коммунистов. Когда же рабочий класс России узнал, кто совершил этот акт, анархисты и левые эсеры стали в глазах пролетариата союзниками Деникина. Только после прокатившейся по всей России волны негодования ЦК левых эсеров исключает Черепанова и всю группу так называемых левых эсеров-«активистов» из партии. Но было уже поздно. Истекшее после взрыва время, в течение которого партия сохраняла молчание, еще не зная результатов и надеясь на всеобщее восстание против советской власти, окончательно дискредитировало ее. Об анархистах же говорить не приходится. Арестованный в Москве Барон, будущий руководитель анархо-махновцев в 1920 г., отмежевался от этого акта. Группа, работавшая непосредственно в махновской армии, была отрезана от русских событий деникинской армией, в тылу которой она действовала. Но через полгода и эта группа разочаровывается и методах вооруженной борьбы с советской властью, отходит от махновщины и от динамитной агитации за «абсолютную свободу». Дискредитированный в глазах пролетариата и крестьянства взрывом МК, разочарованный в махновщине и других повстанческих движениях, анархизм сгнил в многочисленных авантюрах. Подавляющая часть оставила ряды анархистов, а остатки были выплеснуты за борт революции, туда, куда были выброшены все остатки старой умершей капиталистической России.

Заключение

Подведем общий итог.

1. Махновщина зародилась и развилась в районе, где структура сельскохозяйственного производства и классовых отношений в сельском хозяйстве характеризовались в основном следующими признаками.

Помещичий сектор – первое: большая величина помещичьего землевладения по сравнению с крестьянским; второе: преобладание крупных землевладельцев над средними и мелкими; третье: сохранение остатков крепостничества (хотя они быстро разрушались под давлением быстро развивавшегося в сельском хозяйстве капитализма).

Крестьянский сектор сельского хозяйства характеризовался: 1) большими размерами надельной и купчей крестьянской земли на хозяйство, 2) более быстрым, чем в других районах, темпом скупки помещичьей земли, 3) большим проникновением капитализма в крестьянское сельское хозяйство, 4) большая, чем в других районах Украины, обеспеченность живым и мертвым инвентарем, 5) экстенсивно-зерновое хозяйство, влекшее за собой стремление к расширению площади своих запашек, встречавшее препятствие в виде монопольного владения земли в лице помещичьего хозяйства, а это влекло за собой 6) более высокие цены на землю в сравнении с другими районами и необходимость вследствие этого для сельской буржуазии отдавать значительную часть своих капиталов на уплату капитализированной ренты вместо вложения в свое предприятие; 7) социальные отношения внутри крестьянства района характеризуются более глубоко, чем в других частях Украины, зашедшим расслоением; 8) большей обеспеченностью буржуазии данного района средствами производства по сравнению с буржуазией другого района; 9) большее, чем в других районах, количество бедноты, однако не влиявшее на социальные отношения деревни, так как вся она отсасывалась в местную металлическую и горную промышленность.

2. История махновского движения проделала эволюцию от бедняцкого, середняцкого бунта против буржуазно-помещичьей реакции до кулацкого движения. Эта эволюция сопровождалась троекратным колебанием махновщины между революцией и реакцией в зависимости от ряда внешних социально-экономических предпосылок.

Первый этап махновщины: период борьбы с гетманской реставрацией старых дореволюционных отношений в сельском хозяйстве. Этот период является продолжением борьбы, которую вело крестьянство этого района против помещиков и Временного правительства в 1917 г. Этот период тянется вплоть до установления соввласти на Украине и ее первых законов на Украине о земле в 1919 г. Этот период является середняцко-бедняцким движением.

Борьбою против этих законов начинается второй этап развития махновщины – период попеременной борьбы с соввластью и с контрреволюцией. Этот этап следует разбить на несколько самостоятельных периодов. Второй и часть третьего квартала 1919 г. проходят в борьбе с соввластью. В борьбе участвует большинство деревни, отчасти и беднота. Аграрная и продовольственная политика соввласти УССР не удовлетворяла ни один из «социальных слоев деревни». Сельская буржуазия была недовольна соввластью по вполне понятным соображениям. Середняки потому, что государство отымало у них часть бывшей помещичьей земли, а следовательно, и урожая с них, которые крестьяне считали только своей. Кулачество же купило этот блок ценою разгрома и захвата запасов бывших помещичьих имений, на которые претендовал голодающий пролетариат и армия. Бедноте же соввласть не смогла предоставить условия получения необходимых прожиточных средств. В последнем и лежала причина провала комбедов на Украине в 1918 г.

Хотя отказ крестьянства от помощи пролетарской революции и не сопровождался переходом махновской армии на сторону реакции, однако отход крестьянства от революции помог победе буржуазно-помещичьей реакции в лице Деникина, который оккупировал всю Украину и часть РСФСР. Но помещик, руководивший русской контрреволюцией, восстановил старые дореволюционные социальные отношения в сельском хозяйстве. Середняк и бедняк выступают против Деникина. Кулак отходит в сторону. Август – декабрь 1919 г. заполнены борьбой махновщины с Деникиным. Этот этап развития отличается исключительным интересом, поскольку в тылу Деникина полтора месяца существовала подлинно крестьянская республика, созданная середняцко-бедняцким движением. Следующий этап – с начала 1920 г., с момента прихода соввласти, махновщина вступает в новый фазис развития. Соввласть исправляет прошлогоднюю ошибку по земельному вопросу. Под непосредственным руководством Владимира Ильича устанавливается система обеспечения бедноты путем процентных отчислений с продразверстки от середняка и сельской буржуазии. Мелкобуржуазный контрреволюционный блок не мог обеспечить в прошлом (в 1919 г.) бедноту за счет урожая с бывших помещичьих полей, ибо последних нет. Беднота переходит окончательно на сторону пролетариата.

Однако продразверстка, тяжело ложившаяся на кулацкие и даже середняцкие слои деревни, вызвала соответствующую политическую реакцию у этих слоев. Происходит второй переход махновской армии из попутчиков Красной армии в стан ее врагов. Махновская армия не желает идти на польский фронт, громит тылы южных советских армий, сражавшихся с Врангелем. В этот период (вторая половина 1920 г.) махновщина представляет собою блок кулака с верхушкой середняков, направленной против советской власти. Колебания крестьянства использует Врангель, выдвигающийся из Крыма и захватывающий часть территории Екатеринославской губернии. Но внутри мелкобуржуазного контрреволюционного блока происходит новое разногласие: середняк охотнее приемлет диктатуру пролетариата и сопровождающую его в период Гражданской войны продразверстку, нежели буржуазно-помещичью контрреволюцию, реставрирующую дореволюционные социальные отношения. Кулак, наоборот, тянет в обратную сторону. Махновская армия, которая выражала в основном интересы середняка, вновь переходит на сторону соввласти для борьбы с Врангелем. После поражения Врангеля мелкий буржуа полагает, что уничтожена возможность восстановления дореволюционных социальных отношений в сельском хозяйстве, и поэтому махновская армия в третий раз рвет с соввластью, пытаясь установить свою независимость и самостоятельное политическое господство мелкого товаропроизводителя. Но введение продналога удовлетворяет середняка и тем самым разлагает махновщину. В армии остается и продолжает борьбу лишь незначительная часть армии, ее кулацкая часть.

3. Те периоды, когда середняк сражался с буржуазно-помещичьей реакцией, он имел союзника слева, в лице деревенской бедноты, в 1918 г. во время борьбы с гетманом и донскими казаками в его армию вступали даже горнорабочие, в 1919 г., во время борьбы с Деникиным – красные полки, руководимые коммунистами. Бедняцкие элементы играли руководящую роль в движении. Когда же середняк, примыкавший к махновскому движению, колебался в своем отношении к соввласти, это движение возглавлял и использовал кулак.

В период борьбы с контрреволюцией движение шло под рабоче-бедняцким руководством, в период борьбы с соввластью – под кулацким.

Объяснением этому является хвостистская тактика руководящей головки армии. Вся она, включая и того, чьим именем называлось все движение, не руководила, в подлинном смысле, движением, а лишь оформляла стремление массы, являясь ее идеологическим и техническим агентом. Меняющийся состав в различные периоды развития аграрной революции вызывал изменения политических настроений массы, а это влекло изменения как состава членов штаба, так и его политических настроений.

4. Не было руководства армией и со стороны анархистов. В махновском движении участвовала украинская организация анархистов «Набат», состоявшая из анархо-синдика-листов-коммунистов и анархистов-коммунистов. Первые являлись представителями идеологии малоквалифицированного рабочего, рабочего полуремесленных предприятий; вторые – деклассированных слоев общества. Однако обе фракции «Набата» пришли к махновщине лишь в августе 1919 г., сразу же после первого разрыва махновщины с соввластью. Разочарованные в григорьевщине, они не могли раньше примкнуть к махновщине вследствие ее советской ориентации (участие в составе Красной армии). Они пришли к махновщине после ее разрыва с соввластью в середине 1919 г., пытаясь использовать ее в целях «третьей революции». Анархо-синдикалистская фракция ушла из движения уже в следующем 1920 г., после того, когда выявилась у них невозможность построения самостоятельной и независимой коммуны силами махновской армии. Вторая же фракция, представлявшая интересы деклассированных элементов, остается в движении, выполняя функцию адвоката кулацких интересов. Деклассированные, окончательно порвавшие с своим классом элементы не ставили и не могли ставить вопроса: за что они борются, за какой новый тип производственных отношений, ибо не несут с собой новый тип производственных отношений.

Разбитые в борьбе, деклассированные элементы не могут найти себе применения в хозяйственной системе страны и должны покинуть ее, став невольными агентами мировой контрреволюции так же, как они являлись агентами русской в период гражданской войны; кулачество должно смириться перед волей пролетариата, вступив на путь мирного органического развития своего хозяйства по трудовому пути.

Нестор Махно. Махновщина и ее вчерашние союзники-большевики. Ответ на книгу М. Кубанина «Махновщина»

Вместо предисловия

На пути большевистского литературного творчества появилась книга М. Кубанина под заглавием «Махновщина». Книга эта прошла через отдел истпарта и под редакцией старого партийного работника-большевика М.Н. Покровского.

Построена же эта книга на основании документов большевистской охранки (бывшей ЧК, теперь ГПУ), письменных показаний попавшихся в лапы этой охранки махновцев и анархистов, с одной стороны; с другой стороны, якобы добровольно раскаявшихся и перешедших на сторону большевиков.

Правда, автор этой книги не ограничивается одними документами против махновщины, почерпнутыми из охранки. Будучи объективным в глубоком большевистском смысле этого слова, он пользуется о своем охаивании махновщины и меня лично еще и заметками из предыдущих большевистских изданий, направленных против махновщины, а также статейками и заметками анархистов и анархиствующих из стана набатовцев. Пользуется он также выдержками из странного для меня дневника жены Махно. Не обходит мимо и лжи против махновщины перебежавшего к большевикам известного палача украинской революционной деревни деникинско-врангелевского генерала

Слащева… И лишь изредка автор вставляет то в одном, то в другом месте своей книги им самим по заказу партии вымышленные документы, отмечая их как документы, поступившие к большевистским соответствующим органам из моего штаба через агентуру и документы от представителей махновщины.

Книга издана в Ленинграде в издательстве «Прибой», издана она без указания даты и содержит в себе 327 страниц.

Фактически эта книга является специфически большевистским документом, строго сочетающимся с большевистским изучением Октябрьской революции и своей партии, изучением, которое в силу чисто субъективных особенностей большевизма-ленинизма должно в самом основании своем закреплять себя марксовскими методами лгать на тех и то, кто и что не приемлет в их большевистских партийных целях и связанных с ними методах действия канона на пути борьбы за свободу и независимость своей жизни, за воплощение и практику своих идеалов.

С этой стороны книга Кубанина является документиком политического плутишки, отстреливающегося от того, чего сам не знает и не старается познать, но что по требованию века, времени, осознанных широкими трудовыми массами, жестоко преследует все политические плутни его партии.

Но параллельно с этой стороной этого документика в книге есть стороны, которые помимо воли автора и редактора М.Н. Покровского вскрывают перед читателем ряд положений для нас весьма ценных. Так, например, автор этой книги М. Кубанин говорит нам, что на махновщину лжет известный по известному времени бывший глава советского правительства и душа большевизма-ленинизма на Украине X. Раковский в своей брошюре «Борьба за освобождение деревни».

Или другое признание: «Махновщина являлась движением прогрессивно-революционным… оно состояло из бедняцко-середняцкого крестьянства и рабочих». Стало же «контрреволюционным и кулацким», дескать, только тогда, когда начало бороться против советской власти, против них, большевиков, и т. д.

Такое признание самих большевиков, независимо от ложных выводов, дает возможность серьезному читателю сделать совершенно безошибочные свои выводы о большевистской лжи и подлости по отношению подлинно трудового и революционно-освободительного движения украинских тружеников – движения махновщины.

Итак, не будем мы прибегать к большевистским методам и лгать на них, большевиков. Останемся теми, кем мы были всегда на своем революционном посту в обращении с делами явных и скрытых иезуитов и уличных торгашей, прикрывающихся то теми, то другими общественными идеалами; и разберемся в документах, составляющих книгу М. Кубанина «Махновщина». Разбор этой книги непосредственно мной, целиком и все годы действия махновщины отдавшим себя делу этого движения, много жертвовавшим всегда и всюду собою и людьми во имя торжества идеи этого движения, – разбор этой книги и должные на нее замечания, по-моему, очень важны. Без последних я считаю, что не только большевики, но вообще люди, искушенные изучением истории Октябрьской революции вообще и истории движения махновщины в частности по записям их врагов или по записям ренегатов, которые, как известно, всегда за счет лжи приспосабливаются к тому, во имя чего они становятся ренегатам, – эти люди всегда будут путаться в чужой лжи и подлости и выходить в результате своих трудов только с ними перед трудящимися классами, желающими или пожелающими узнать действительные факты о Великой русско-украинской революции, об основных социально-революционных движениях и их роли в ней.

Н. Махно

Глава 1
Взятие Екатеринослава и басни большевиков о их роли и роли их «вооруженных сил» при этом

Коснувшись боев повстанческих махновских отрядов с войсками Украинской Директории в декабре м. 1918 года, автор книги «Махновщина» мало что вносит в этот вопрос своего. Он говорит о нем главным образом на основании выписок из книги своего однопартийца некоего Лебедя: «Итоги и уроки трех лет анархо-махновщины» и из социалистической газеты «Наш голос» (по Кубанину, газета эта была петлюровской ориентации. – Н. М.).

Прежде чем начать охаивать повстанцев-махновцев, гражданин Кубанин приводит из книги Лебедя ряд положений, гласящих: «Екатеринославский губревком, состоявший из большевиков и имевший свои вооруженные силы, численность которых равнялась 1500 человекам…Но что все эти силы под командой Колоса находились на линии станций Просяная – Чаплино – Синельниково, где держали фронт против наступления белых».

Если бы книга Кубанина «Махновщина» не являлась, как я уже отметил в предисловии, документом изучения Октябрьской революции и истории партии ВКП(б), можно было бы обойти молчанием сугубую неверность и залихватский тон большевиков о их подпольном губревкоме и о его вооруженных силах под командой Колоса. Но раз дело касается изучения истории, то требуется правда, а потому я заявляю следующее.

В этот период подпольный губревком состоял из рабочих большевиков и левых эсеров. Имел и я от своего штаба в нем своего информатора в лице тов. Алексея Марченко.

Командир большевистского отряда Колос имел в своем распоряжении в это время отряд в 250–300 человек, с которым, до моего прибытия под Екатеринослав и выработки мною плана наступления через Днепровский мост против войск Директории, находился вне всякой линии боевого фронта, если, конечно, не считать того, что Колос силами этого отряда стягивал в г. Синельниково всю крупную и мелкую буржуазию и объявлял ей контрибуционного характера приказы о сборе с нее денег для партии.

На линии же Просяная – Чаплино – Синельниково в это время фронта против белых не было, а был он на линии Чаплино – Гришино – Очеретяная, и его занимали отряды повстанцев-махновцев под командой товарища Петра Петренко.

Недели за две до этого Колос появился было на этом боевом участке махновцев, но оказался совершенно лишним, так как махновцы и без него с успехом теснили на этом участке своего обширного фронта банды белых.

Не менее грубым искажением истины и смешением и перемещением фактов и ролей махновцев и большевиков при занятии Екатеринослава является и другое утверждение Кубанина, где он подчеркивает: «Махно со своими силами подчинялся штабу отряда (по-видимому, Колоса. – Н. М.) и Екатеринославскому губревкому… Товарищ Колос выделил Махно и часть своих сил под командой Тесленко на помощь Екатеринославу, оставив основные силы на фронте».

В своих полных записках о движении махновщины я этого коснусь подробно. Сейчас же отмечу по поводу этого места большевистской поддержки то, что от дня 27 декабря 1918 года, когда началось наступление наших объединенных сил – махновских, включая сюда и анархистские, большевистских и левоэсеровских – на Екатеринослав, у большевиков на всей Екатеринославщине и далее по направлению Крыма, Одессы, Киева и Полтавы никаких вооруженных сил не было. С этого же дня и отряд Колоса, и левоэсеровский отряд, и весь губревком подчинялись в оперативном отношении мне и моему объединенному штабу.

Бой длился четыре дня и четыре ночи. И лишь по окончании боя или, по крайней мере, под его конец губернский комитет партии большевиков рискнул было произвольным образом, что называется, нахрапом, обойдя мой штаб, наше объединение, и назначил из своих членов коменданта города, комиссара почты и телеграфа, комиссара путей сообщения, начальника милиции и другого рода начальство. Все эти большевистские партийные избранники не то накупили, не то конфисковали себе министерские портфели и под мышками с ними пришли в мой штаб, помещавшийся на втором этаже Екатеринославского вокзала.

Вот эти избранники пусть скажут для истории правду о том, что я им говорил, когда, узнавши, что они – избранное от партии губернское начальство, гнал их чуть не в шеи, не только из штаба, но вообще с вокзального этажа. Сам я об этом подробно буду говорить в своем месте. Сейчас же ограничусь тем, что входит в задачу моего ответа на книгу.

В это время большевики особенно определенно показали мне себя в том, что они хотят во что бы то ни стало сделаться политическими хозяевами в жизни трудящихся всей Екатеринославщины, но, не имея своих сил, чтобы водрузиться на этом пути, они стремились достичь этого за счет повстанцев-махновцев. Они, несмотря на то что я не допустил к власти их партийное начальство, которое они выделили из своего состава для всей губернии и дарили свою власть трудящимся, не спрашивая у них об их желании, – примут ли они ее для себя и будут ли ей подчиняться, – они прислали ко мне свою делегацию во главе с неким Гришей, сообщить мне, что они «получили депешу из Москвы от В.И. Ленина, который вас, батько Махно, припоминает по вашей информации его об отступлении красногвардейских и анархистских отрядов из Украины под натиском немецких армий. Он утверждает вас главнокомандующим всеми советскими войсками на Екатеринославщине. Что на основании этой депеши от товарища Ленина и был, дескать, в спешном порядке объявлен, подхваченный, как вам известно, меньшевистской газетой «Наш голос», список членов составленного нами губернского военно-революционного комитета с главнокомандующим всеми советскими вооруженными силами на Екатеринославщине Нестором Махно».

Анархисты, левые социалисты-революционеры, да и сами большевики помнят, что я говорил тогда об этом назначении меня главнокомандующим. Я им говорил: здесь советских войск нет. Здесь главными силами являются революционные повстанцы-махновцы, цели которых всем известны и понятны. Они борются против какой бы то ни было государственной политической власти и за свободу и независимость трудящихся в деле Революции и в ее анархических тенденциях – экспроприировать во всенародное пользование все орудия производства и средства потребления и не допускать над этими прямыми завоеваниями тружеников опеки государства. И для меня, – говорил я, – совершенно непонятно, как товарищ Ленин мог додуматься до того, чтобы назначать меня главнокомандующим, да еще над теми силами, которые не существуют в таком размере, чтобы для них нужен был главнокомандующий.

Тогда же я предложил анархистам, большевикам и левым социалистам-революционерам, вместо назначенного большевистским парткомом для трудящихся губернии начальства, организовать вместе с Екатеринославским профессиональным союзом рабочих и повстанцами временный революционный комитет на партийных началах по пять представителей от каждой из политических и профессиональных организаций, комитет, в задачу которого должны войти: организация населения города и самоохрана последнего и созыв губернского съезда крестьян и рабочих, который и наметит себе для охраны своих завоеваний и связанного с ними нового социально-общественного строительства нужные конструктивные положения.

– Нам, революционерам, – говорил я тогда товарищам, слушавшим меня, – нужно стараться только связаться организационно и полностью с трудящимися и внести на их сходы, собрания и съезды максимум своего идейного влияния исключительно в интересах расширения и углубления социального характера революции.

Большевики, выслушав меня, немного поломались, но с ними мало кто из нас считался в этом вопросе, и они, чтобы не остаться за бортом инициативных групп в развертывавшихся событиях, занялись, как и все остальные, организацией предложенного мною временного революционного комитета на паритетных началах.

Совершенно неверно и примечание гражданина Кубанина к сообщению меньшевистской газеты «Наш голос» о действиях махновцев и большевиков в Екатеринославе, которое он подчеркивает: «Был организован губернский военно-революционный комитет, куда членом и военным комиссаром вошел Махно».

Читателю уже известно, что в подпольный губревком я лично не входил, а имел в нем своего политического информатора. В революционный же временный комитет, организованный по моему предложению на паритетных началах, я не только что не вошел членом, я даже не присутствовал на его первом заседании. За 4 дня и ночи беспрерывного боя на улицах города, во время которого я в большинстве случаев находился на передней линии огня, не сменяясь и не зная ни сна, ни отдыха, я выбился из сил настолько, что никакие просьбы большевиков, левых эсеров, анархистов и повстанцев не помогли им затянуть меня на заседание этого комитета. Я почувствовал серьезный упадок физических сил и свалился на несколько часов в постель.

На второе заседание комитета большевики меня упросили зайти и хотя своим присутствием оказать влияние на повстанцев и анархистов, которые своим поведением против них, большевиков, предрешили их провал в проведении на председательский пост комитета своего представителя, и они, дескать, боятся, что при создавшемся, благодаря отрицательному отношению к ним повстанцев и анархистов, положении они могут провалиться и в выборах товарищей председателя или главного секретаря комитета.

Чувствуя себя менее уставшим, я пошел в комитет и выяснил, насколько беспокойство и плач большевиков за свое положение в Революционном комитете соответствует истине. Я выяснил, во-первых, то, что в выборах председателя комитета анархисты не принимали участия, но советами рабочим и повстанцам-крестьянам поддерживать, вместо мальчишки без всякой самостоятельной инициативы, товарища большевика, пожилого и серьезного товарища из левых социалистов-революционеров. Главный же секретарский пост собрание комитета поручило анархистам, а большевикам без всяких прений предложило занять одно место товарища председателя.

Далее в своих беседах с большевиками я убедился, что они были недовольны не только анархистами и повстанцами, но и мною за то, что я не сделал нужного в большевистском смысле давления на повстанцев и прислушивавшихся ко мне анархистов, чтобы последние поддерживали во всем их, большевиков, предложения в Комитете. Но так как я был прежде всего и в своем роде революционным полководцем, а не политиком-марионеткой, по обыкновению стремящейся лично устраиваться поудобнее и из-за этого угождать всем и вся, то я не спустился перед недовольством большевиков на колени. И это освободило меня от излишних с ними разговоров на комитетские темы.

Неверными являются и другие заимствованные Кубаниным сведения из книги Лебедя, которые Кубанин поддерживает в своей книге целиком и которые гласят: «Разговоры о конструировании власти выливались в острые и гаденькие формы торговли… Коммунисты-большевики готовы были отказаться (читай – от власти. – Н. М.) и взывали к революционной совести социалистов-революционеров и Махно».

Из вышеосвещенного мною о том, кто организовал Временный революционный комитет на паритетных началах, как большевики провалились со своим кандидатом на пост председателя и главного секретаря этого комитета, как просили меня помочь им совсем не быть выведенными из президиума Революционного комитета, – вполне достаточно понятно, что о конструировании понимаемой большевиками власти никакой речи и не было и что, кто именно торговался из-за партийного положения в комитете, как не сами большевики.

В высшей степени является наглым извращением у Кубанина та заметка скрывающегося под буквами С-в большевика, которую Кубанин подчеркивает: «За ночь Махно несколько лиц расстрелял за грабежи, однако это были случайные жертвы. Своих «сынков» Махно не трогал». Тогда как на самом деле я за грабежи, как и за насилие, вообще расстреливал всех. Конечно, среди расстрелянных в Екатеринославе за грабежи оказались, к стыду большевиков, все почти лица из вновь и наспех большевиками сколоченного Кайдацкого большевистского отряда, которых сами же большевики и арестовывали и окрещивали их махновцами. Лишь в штабе в моем присутствии выяснилось, что все эти лица не знали даже, на каких улицах махновцы занимают позиции, кто их командиры, как называются роты и т. д. Но зато эти лица хорошо знали места формирования Кайдацкого большевистского отряда, где он стоит, командира его и когда они записались в этот отряд и получили оружие.

Помню я и помнят это сами большевики, как скверно они себя чувствовали, когда убеждались, что грабители эти главным образом были их знаменосцы, только должны они были быть убитыми не на том посту и не за то дело, во имя которого их большевики без разбора, наспех стягивали и поручали нести их знамя вперед к победе над врагом. (В моих записках мир труда увидит когда-либо подробности о занятии махновцами, большевиками и левыми эсерами Екатеринослава, и он узнает правду об этом в деталях.)

Неверными являются и самого гражданина Кубанина выводы по данным его однопартийцев Лебедя и С-ва утверждения, что петлюровский полковник Самокиш воспользовался случаем торговли анархистов из-за власти и выгнал разложившиеся махновские силы из Екатеринослава. Ибо, если бы повстанцы-махновцы действительно за полдневную свою стоянку в городе разложились без боя (что может делаться, по-моему, только в кубанинской голове. – Н. М.), то что же делали, спрашивается, тогда большевики со своими вооруженными силами, которые «не разложились» и качество и количество которых Кубанин часто подчеркивает, – что они делали для того, чтобы не отдать полковнику Самокишу города, так дорого стоившего всем нам при отнятии его у войск Украинской Директории, якшавшихся с белыми формированиями?