Текст книги "Ловкач. Том 1"

Причём этим загадочным «он» вполне мог оказаться и я сам. Да-да.

Короче, достаточно уже защищаться, пора наступать. Я провёл тут достаточно времени. Хватит тыкаться слепым щенком да таскаться по грязным притонам, куда меня вели ноги да остатки памяти моего реципиента.

То, что я не знаю – пока – своей задачи здесь, не беда. Значит, она должна раскрыться постепенно. Значит, я так её себе поставил. И секрет тут прост: частичная потеря памяти могла послужить сохранению тайны, чтобы враги – любые! – не узнали бы моих планов и намерений. Враги эти, значит, весьма серьёзны, если скрыть от них нечто можно лишь собственным незнанием.

…И вот тут остановился бы кто-то иной, но не я. Я стал тем, кем стал, не потому, что бездумно выполнял приказы – а потому что сам их отдавал, даже и самому себе; и это были правильные приказы. Воин – лишь тот, кто умеет принять решение мгновенно, без сомнений и колебаний, и дальше твёрдо того держаться.

А если не можешь – то тебе нет места средь воинов великого начала, вселенского Лигуора.

Думай быстро, решай стремительно, действуй молниеносно.

Лигуор – это не благотворительность. Это именно решительность и действенность. Стал ли я более действенным в нынешнем своём виде?.. Нет. Разве не был бы я более эффективен, обладая всей полнотой знаний? Почему я не вооружён всей своей силой?.. Разве это меня не сдерживает?

Что ж, всё нуждается в проверке. Я дознаюсь, я добьюсь истины. А для этого мне нужен Астрал. То, что я нынешний помню и знаю во всех подробностях.

Я иду.

Мгновенная мантра, жест, послушно погасшие на миг мысли, шаг…

Через Астрал, увы, нельзя ходить. Ты исчезаешь в своей реальности, появляешься в Астрале, в самом верхнем его слое, и возвращаешься в то же самое место.

Но я не шагнул в Астрал. Меня словно что-то очень сильно толкнуло в грудь, так, что я спиной врезался в стену. Стена сотряслась; хорошо ещё, что устояла. Да и вообще – сотряслось всё здание, от подвалов до чердака и крыши. Грохот раздался такой, словно на пол рухнул пятипудовый сундук, окованный железом.

Народ всполошился, само собой. Каморка моего реципиента ближних соседей не имела – он стремился к понятному при его профессии уединению, но примчались соседи дальние, затарабанили в дверь.

Только этого мне и не хватало.

– Эй! Эгей! Что тут творится?! – раздались голоса.

Тьфу на них. Но лучше успокоить сейчас, чем возиться потом с последствиями.

– Ничего тут не творится! – рыкнул я, распахивая дверь. – Чего лезете?!

Сбежалось их, наверное, с десяток, заполнили весь узкий коридорчик.

– Ничего, гришь? – дюжий бородач, кого я запомнил по «чайной» Марфы, бросил взгляд мне за спину.

На такой мякине меня не купишь. Прежде, чем обернуться, я отступил на шаг, разворачиваясь вполоборота.

Так, интересные дела – на стене, там, где я впечатался в неё спиной, стена обгорела. Здоровенное пятно гари в форме человеческого силуэта. Вот как выглядит “ничего не творится”…

Глава 5. Память и сила

Астрал отбросил меня с такой силой, что от кого иного, послабее, не осталось бы даже пепла. Но – не от меня.

– Ничего. А ты что думаешь? – я надвинулся на бородача и тот попятился. – Давай-давай, не мешай!.. И на стену нечего пялиться – было так. Чего смотришь? – пахнет тут гарью? Нет! Ну так и ступай, добрый человек.

Уф. Вытолкал, наконец. Захлопнул дверь, задвинул засов. Перевёл дыхание.

Да, интересно. Я должен был легко скользнуть в верхние слои Астрала, а вместо этого стою тут, перед обожжённой стеной.

Что за чепуха? Почему мне не прорваться? Кто ставит мне преграды, кому я оторву башку, кого сожгу и чей пепел развею на семи астральных ветрах?

Ведь я-прежний входил в тонкий мир играючи, почти не замечая. Правила? – это не для меня.

– Ну, давай же, – прошептал я, едва шевеля губами.

Я вновь попробовал войти, как встарь: шагнул, и уже там. Когда-то это было так же легко, как вдохнуть воздух. Но теперь дверь захлопнулась. Лишь тупая боль в висках и злой стук крови в ушах, вот и весь результат.

Короткий путь, мой коронный, не сработал. Это тело не знало их. Или не помнило какой-то мелочи —

Стоп!

Оно не помнило, да. Я ощутил это вдруг с особенной, режущей ясностью, словно по глазам ударил слепящий луч. Не помнило какую-то малость.

Тот, кто избирательно почистил мне память, позаботился обо всём.

– Бред, – прошипел я сквозь зубы. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Впрочем, Ловкач никогда не отступает.

Честное слово, это имя мне нравилось.

Я задержал дыхание. Попробовал снова – тьма, пустота. Словно весь мир стал глухим и мёртвым.

Ладно, если гора не идет к Магомеду, значит, Магомед идет к горе, как говорят местные.

Да, я этого терпеть не мог – первые практики, те, ещё из ученической поры. Те, что казались тогда скучными, как сидение в келье при монастыре.

Проклятье, это я помню, а то, что нужно – нет!

Но сейчас старое должно сработать.

Три вдоха.

Три выдоха.

Тридцать три удара сердца.

Руки сложены в старую мудру, глаза закрыты.

Я – пуст.

Я – никто.

Прямо сейчас я старался повторить всё то, с чего начинал когда-то свой путь.

Приходилось тогда сидеть неподвижно – буквально часами, пока ноги не немели, а в позвоночнике до предела не нарастала тупая боль.

– Смотри в темноту под веками, – говорили нам. – Там твоя дверь.

Мы считали удары сердца и слушали собственное дыхание, пока не начинало казаться, что вдыхаешь не воздух, а свет, холодный и безжалостный.

Я тогда ненавидел это. Другие уже умели вызывать низшие астральные сущности, составлять простейшие конструкты или формировать огненные стрелы, нам же приходилось повторять всё то же: погружение, счёт, растворение в ничто.

Я считал это пустой тратой времени.

Я хотел силы, не пустоты.

Но именно эти шаги привели меня в Астрал, я вступил в него, прошёл куда глубже других, увидал его сияние, услыхал музыку, которой ещё не существовало. Впервые ощутил мощь Лигуора.

Мир изменился. Вот оно. Старые пути оказались вернее новых.

Я усмехнулся, озираясь.

Так, что у нас тут – Верхний Астрал, самый легкодоступный, залит вечным светом, он не солнечный и не огненный – скорее, поток прозрачной воли, хрустальной и холодной. Цвета и формы здесь колеблются, меняются, перетекают одно в другое, словно ряженые на деревенской ярмарке, прячущие за яркими масками бледные бескровные лица.

Они ждут того, кто взнуздает свободно текущую силу, кто подчинит её себе.

Я сделал шаг, другой. Глубже, мне надо глубже – сила здесь разрежена, собирать её у самой поверхности – всё равно, что воду решетом таскать. Глубже – туда, где Астрал становится куда плотнее, где каждый вдох – словно глоток холодной ключевой воды в жару.

Здесь, наверху, спокойно и безопасно. Но погрузись в глубь Астрала, и свет начинает меркнуть, формы становятся жидки, текучи, неопределённы. Там уже охотятся астральные твари, и иные из них весьма кусачи.

Появление их означает, что близится Граница. Она – словно кипящая поверхность зеркала, вздувающаяся исполинскими пузырями. Будь осторожен, путник, лопающиеся пузыри эти способны вышвырнуть тебя обратно в «реальный мир», и хорошо, если только туда.

У Границы есть свои стражи, большие и малые, иные огромны, иных почти невозможно разглядеть. Мало кто из астралоходцев бросает им вызов, большинство довольствуется тем, что найдёт в верхних слоях.

Большинство, но не я.

Я иду дальше.

Граница, а за ней – Астрал Срединный, ещё дальше – Глубокий, и, наконец, страшное Чрево, где сходит с ума даже бывалый менталист – путешественник по тонким мирам.

Но сейчас мне так таких глубин не требуется. Мне бы набрать достаточно силы, чтобы…

Сила сгущается, я делаю глубокий вдох, с наслаждением ощущая, как заветная прохлада течёт по жилам, тотчас оборачиваясь своей противоположностью, жарким незримым огнём.

Как же хорошо!.. Так мучимый жаждой путник припадает к лесному ключу.

Я пью – но там, в глубине, где рассеивается холодный свет Астрала, рождается стремительное движение. От границы поднимается какое-то существо, форму не определить, оно постоянно меняется, словно в калейдоскопе, угловатые грани каждый раз складываются по-новому, рождая иные очертания.

Я не знаю, как это называют, память вновь подводит. Но инстинкт не обмануть – это опасно. Очень.

…Оно поднимается быстро, слишком быстро. Сначала кажется, будто волна, потом – будто жгут, потом вдруг вырастает в зубастую пасть, затем вновь оборачивается волной, составленной из бесчисленных изломов с росчерками, только уже нависающей прямо над головой. Грани складываются и вновь распадаются, словно бесконечный калейдоскоп, но все эти превращения направлены только на одно: сбить меня с толку, а самому подобраться поближе, ухватить меня, впиться в самую мою суть, в незримую суть мага.

Я чувствую, как оно тянется – не к телу, не к оболочке, а прямо к душе. К тому, что делает меня мной. Оно хочет не просто ударить или разорвать – оно хочет вырвать моё астральное сердце, оставить меня пустым сосудом.

– Не выйдет, – сквозь зубы произношу я.

Я знаю, что делать – с такими тварями не шутят, и сложные построения здесь не проходят.

Я делаю резкий шаг вперёд, собирая воедино всё, что уже втянул в себя. Сила стекает в руки, обжигает ладони невидимым пламенем. Я бросаю её, как копьё, и оно бьёт в сущность.

Тварь взрывается на миг десятками форм – глаза, щупальца, клыки, рога, чешуя. Каждая чешуйка – это зеркало. И в каждом отражение – моё, искажённое. Она копирует меня, чтобы отнять ещё.

В груди усиливается огненная боль. Я знаю это ощущение: тварь сомкнула на мне незримые челюсти, впилась в мою искру, в то, что делает меня магом. Секунду – и она перетянет меня в пустоту.

Потому что я никогда не отпущу свою искру.

Я рычу. Силы мало, но я не слабак. Никогда не был. Я выворачиваюсь из её захвата, пинком отбрасываю фантомное зеркало, заставляю зверя сожрать собственное отражение. Оно завывает, бьётся, словно в падучей, но приём сработал. Подраненная моим пламенным лезвием, тварь пожирает самое себя и сама себя разлагает.

Вспышка. И всё кончено.

Я остаюсь стоять один. Но и силы – нет. Всё, что я успел втянуть в себя, ушло в этот бой. Победа досталась ценой полного опустошения.

Я дышу тяжело, меня будто выжгли изнутри.

И вдруг понимаю. Это не случайность. Это не безымянная тварь из глубины. Это ограничитель, проверка и предупреждение. Кто-то поставил мне предел, провёл красную черту: «Не больше этого. Сюда можно, дальше – нельзя».

Я сжал кулаки.

– Пределы? Мне? – хрипло усмехнулся я. – Да чтоб вас…

Даже дрожь пробрала – не от страха, от ярости. Кто-то дерзнул указать мне, что дозволено, а что нет. Ставить мне границы, как мальчишке-ученику!

Что ж. Если это и вправду так – я найду руку, что держит накинутый на меня поводок. Найду и отрублю по самое плечо.

Сейчас надо вернуться. Я уже понимаю – обрести полную силу мне не дадут. Что ж, значит, воспользуемся тем самым решетом.

Я делаю одно движение, словно подныривающий под волну пловец – и вновь оказываюсь в каморке своего реципиента.

Если не работает Астрал, значит, надо посмотреть, не сыщутся ли подручные средства в этом простецком мире.

Я не забываю о Мигеле, держу под контролем дверь и ведущий к ней коридор. Только разбираться с громилами этого типуса мне сейчас и не хватало.

Я вставил ключ в замочную скважину сундучка…

Но…

Астрал пытается не отпустить меня. Тянет ко мне незримые щупальца и пытается дотянуться если не до моей души, то хотя бы до воспоминаний.

Башни над зелёной долиной.

И она…

Девушка с тёмными глазами, полными презрения.

Да, всё так оно и было – я готовился к бою, к решающему натиску.

Я таки нащупал их – последние воспоминания перед тем, как оказался в ином мире и в ином теле. Что-то очень важное случилось сразу после этого, и я дознаюсь, я обязательно докопаюсь до истины. Что же это было? Мой собственный хитрый план, чья-то помощь или, напротив, чьи-то происки?..

В сознании послушно выстраивались вереницы образов, зародыши моей будущей армии. Каждая посланная мною мысль, каждый импульс моей воли врывались в просторы Астрала, и я чувствовал, как плотная ткань его слоёв изгибается, повинуясь моим приказам.

Решающая стадия. Мне нужны те, что пойдут на штурм, это во-первых. Во-вторых, хороший астральный щит, живой, естественно. Подойдёт сфера, собранная из пятиугольных глифов, удерживающих и перенаправляющих волю, как мою, так и вражескую; она неплоха, универсальна и достаточно крепка. В-третьих, Пожиратель Сигнатур, это мой перехватчик, его задача – рассеять вражеские формулы до того, как они воплотятся во что-то серьёзное.

Затем Скакун Логоса, это моя связь и управление полем боя. Наконец – Арбитр Излома, он двинется, когда Пожиратель нейтрализует первую контратаку.

Пожиратель, что вынырнул из пустоты, подобно змеиной твари – гибкий, безликий, гладкий, сплошной мрак. Он – идея пустоты и утраты, лишающий смысла и рассеивающий сконцентрированные намерения.

Его работа проста, но и смертельно опасна: разрушать вражеские формулы до того, как прописанные в них сущности достигнут критической фазы роста.

Я окинул взглядом свою армию – небольшую числом, но от этого не менее грозную. Вот моя истинная мощь, моё могущество, сокрытое от меня до времени. Я или сам отказался от неё – временно, конечно же! – или же меня попытались этого лишить. Думают, что я не смогу этого восстановить, пустоголовы!.. Да помогут им в этом случае все те высшие сущности, в кои они по скудоумию веруют; впрочем, нет, не помогут.

Если, конечно, это действительно враги.

А там, в моих воспоминаниях, я-прежний протянул руку – не человек, но творец, архитектор, созидатель. Конструкты мои ожили, они не задавали вопросов и не требовали особых команд, ведь все они – часть меня.

Я не швырялся огнешарами, не лупил молниями, я создавал себе иные инструменты, и они исполняли мою волю – так же, как расставленные в должном порядке буквы исполняют сами собою волю писца, нанёсшего их на пергамент.

Я ослабил короткий поводок, на котором держал Пожирателя, дал ему немного воли – и он рванулся вперед. Стоит отпустить его совсем, и Пожиратель с тем же удовольствием сожрет и моих конструктов. Но в опытной руке этот безликий зверь – незаменимый инструмент.

Впереди лежал город. А в нем – ключ, ниточка, которая вела к воспоминаниям, мной утраченным.

Ну наконец-то…

Я сделал медленный вдох, так же медленно выдохнул – пора вернуть то, что принадлежит мне по праву.

Город раскинулся над цветущей долиной, словно хищник, готовый рычать и скалить зубы, но не способный защищаться. Раненый лев, вдруг подумалось мне. Над зеленью джунглей в небо вздымаются башни, стройные, узорчатые, облицованные светло-серым камнем с вкраплениями лазурита; произведения искусства, а не укрепления. Даже магические печати, вплетённые в резьбу, больше походили на дар богине любви и красоты, чем на защиту от разрушения.

Я тогда не помнил, как его называли, этот город, кто его защищал и во имя чего. Они были против прогресса. Так мне было сказано. Я знал лишь, что моя операция – блистательный финал, завершение. До меня тут поработало множество иных – кто-то внёс зерно нового, прогрессивного, кто-то заложил медленно растущие узлы, посеял в умах должные идеи.

Однако это был не более чем труд землекопов – необходимый, чтобы пришёл истинный творец и воздвиг бы свой шедевр.

И я пришёл – поставить точку, сыграть последний аккорд.

Я выпустил пару тонких щупов-наблюдателей – невесомых, как лунные лучи, и столь же холодных. Они скользнули вдоль резьбы на башнях, проверяя на прочность вырезанные там печати, считывая ритм поддерживающих их чар.

Скакун Логоса сделал круг над стеной, рассыпал на лету казавшиеся угловатыми воздушными змеями маркеры-маячки – от них на миг вспыхнули контуры скрытых узлов, и теперь город сам выдавал мне план своей защиты. Сделано неплохо, архитектура хороша: ни излишеств, ни слабых мест. Поэтому и работать придётся аккуратно – тут нужен не лом, а скальпель.

Именно мне выпала честь довести трансформацию этого мира до конца. Открыть дорогу новому.

Но… что именно они внедрили тут, мои предшественники? Что за «новое»? Нет, не вспомнить. Видно, это было очень, очень важно…

…Я заметил их, уже приближаясь к воротам. Город был пуст, и я лишь мельком подумал, что попытка к бегству совершенно бессмысленна – от Лигуора не убежишь.

Но перед запертыми каменными створками меня встретили двое. Оба молодые. Гордо выпрямившись и преградив мне путь, застыла девушка, невысокая, хрупкая, в тунике, исписанной защитными рунами. Рядом с ней на земле, прямо в пыли, лежал молодой маг – скорее всего, тяжело раненый: пальцы его ходили ходуном, почти не слушаясь, из последних сил он удерживал остатки личного щита. Девушка же замерла меж ним и моими сущностями, раскинув руки – и не для заклинания. Она просто стояла.

Мои штурмовые конструкты по инерции всё ещё приближались, пока я резко не дал им команду «стоп». Они встали, как влитые, и вокруг них клубилась пыль. Пожиратель Сигнатур уже ткнулся в остатки щита раненого – я оттащил его назад, прежде чем он начал бы сжирать всё подряд.

Девушка не поднимала рук, и всё же воздух вокруг неё был натянут, как струна. Руна на воротничке мигнула, и по моей защитной сфере прошла тонкая волна, словно она хотела просто дотянуться, понять, кто я такой.

Я позволил волне скользнуть, не отвечая. Пусть запомнит меня «пустым». И – да, остановил атаку окончательно. Решение было принято в ту же секунду, как её взгляд вонзился мне в лицо. В глазах застыло отвращение, будто это и не честная война, а какая-то гнусная измена – с моей стороны.

Словно я её соблазнил, обманул и бросил.

Она молчала, но я услышал: «Ты бы мог поступить иначе».

Забавная девчонка…

Она не представляла угрозы. Я чувствовал, насколько она выложилась – наверное, ныряла в Астрал в отчаянной попытке вызвать могущественных, как ей казалось, защитников.

Но я знал тогда – в этот момент она не вызовет даже облачного котёнка.

Моя победа близка.

Ещё чуть-чуть, и я всё вспомню – или мне так кажется; надо лишь прорваться дальше, за эти ворота.

– Уходи, – сказал я, обращаясь напрямую, голосом, который разносил Астрал. – Это твой шанс. Я не убиваю слабых и беззащитных.

Глаза её были тёмными и ясными, без всякого страха. Взгляд не сломленный, но осуждающий, полный бесконечного презрения.

Как будто я не просто разрушал город, а предавал что-то, во что мы верили с ней вместе.

Глава 6. Фигуры и тени

– Я не враг тебе, – добавил я. – Ты не понимаешь – мы очищаем, как лекарь очищает рану. Мы готовим почву. Это необходимо, чтобы…

– Я же говорила тебе, что ты не пройдёшь, – вдруг услыхал я её скрежещущие слова.

Это не было воспоминанием. Часть моей памяти заговорила иным, собственным голосом.

Врата! Ворота города, сквозь которые я пробивался тогда – и теперь они точно так же манят меня, манят памятью о моей победе.

– И теперь ты не пройдёшь.

Она смотрит мне прямо в глаза, и во взгляде её к презрению примешивается вызов.

Я смотрю ей в глаза и не двигаюсь с места. Мои конструкты застоялись, ждут команды, но последнего приказа я не отдаю. Что-то кроется в этом взгляде… за тем презрением, что я помню. Презрение – оно настоящее; а вот голод, прячущийся за ним – уже совсем иное.

Я его видел, этот голод. Совсем недавно, там, в Астрале.

Как видел тварь, что поднималась из глубины, от границы Срединных слоёв.

Девушка шагнула мне навстречу.

– Ты боишься? Меня и моего раненого брата?.. Ты пятишься, трус?..

А! Ловушка!..

Пространство начинает ломаться множеством острых граней.

Западня!.. Но нет, я вам не достанусь, рано радуетесь!..

Оно жадно тянулось к моей искре, я бы сказал – как мошкара на свет, не будь оно так сильно и опасно.

А я потратил набранное в Астрале, отражая первую атаку.

Нет!.. Меня они не получат!..

И теперь я выныривал из глубины воспоминаний, отталкиваясь от памяти, что обернулась предательством. Подделкой. Вслед мне нёсся разочарованный голодный вой.

Нет, хватит, я сильнее этого, я сильнее всего! Пусть сил осталось – даже не крохи, а исчезающе малое, почти ничто, но я ступил в Астрал, я смог!.. И, к тому же, я узнал, что память мою охраняют не просто сторожевые чары, но убийственные заклятия.

И это, скорее всего, значило, что очистил мои воспоминания кто-то другой, не я.

Тяжело дыша, я приходил в себя. После дивных красот и чудес Астрала дико было оказаться вновь в убогой каморке, над сундучком Ловкача, того, чьим телом и – жаль, частично – памятью я завладел.

– Что же у тебя в этом сундучке, приятель? – прошептал я. – На какой крайний случай берёг?

Замок негромко щёлкнул. Хорошо смазан, Ловкач о нём заботился, хотя ключ хранил в чужих руках.

Но прежде, чем открыть крышку, я невольно подумал о Сергии Леонтьевиче, странном чиновнике со значком на лацкане. Он ещё нёс какой-то вздор про «фибрильные загрязнения», про «кафедры экспериментального богословия»…

И носил на пальце перстень, заряженный силой до такой степени, что меня просто отбросило.

И ещё я вспомнил того «монаха» с жутким агрегатом за плечами. И его спутника, явно не человека, или человека очень, очень сильно изменённого.

Тут, в этом мире, шла игра по-крупному. И я уже почти не сомневался, что я в этой игре отнюдь не ферзь, как я привык, но, в лучшем случае – проходная пешка. Ой ли?

Так, неважно! – пресек я поток размышлений.

Ловкач, забирай то, за чем ты сюда пожаловал, и уходим, выполнять следующую часть плана, великого плана, доверенного мне великим же Лигуором.

Это были не мои мысли. Но кто-то очень хотел, чтобы я думал, что именно мои.

Ах вы, мелькнуло у меня. Вы постарались, вы кастрировали мне память, чтобы я поменьше размышлял, а только выполнял приказы. Но это мы ещё посмотрим, кто чьи приказы выполнять станет!..

Крышка сундучка распахнулась. Ну, да, запас правильного вора на чёрный день. Стопки золотых монет, пачки ассигнаций, довольно много. Какие-то вполне официально выглядящие бумаги, паспорта, на скверных чёрно-белых фотокарточках хмурится мой носитель. Оказался тут и тяжёлый воронёный револьвер, патроны к нему, но ничто из этого не заинтересовало ни меня, ни подсознание реципиента. Он небрежно отложил деньги и документы в сторону, не глядя, сунул куда-то вбок мешавший револьвер. Остановился.

Там лежала одежда. Одежда, которую я узнал тотчас же.

Долгополое одеяние, где ткань переливалась тусклым металлом, а капюшон падал так низко, что лицо полностью уходило в тень. На рукавах – кожаные пластины, прошитые узорами, больше напоминающими тайные знаки, чем швы. Облачение для тени, для того, кто умеет скрываться и наносить удар первым. Перчатки без пальцев, тончайшей кожи, на них закреплены странной формы металлические детали, не то руны, не то символы. На самом плаще – назовём его так – тоже навешаны амулеты, талисманы, даже настоящая цепь.

Мы одевались так, выходя на первые задания, когда дело ещё только в самом начале, когда приходится более-менее незамеченными скользить по чужим улицам.

Все эти вещицы были почти пусты. Именно почти. Силы в них оставалось по капле и… было что-то ещё, я не мог точно определить, что именно. Словно… у всех у них незримо огранили астральные отражения, сделав их там совершенно одинаковыми.

Всё интереснее и интереснее.

Но даже одеяние это померкло перед тем, что руки мои – точнее, руки реципиента – выудили что-то, аккуратно завёрнутое в белую тряпицу, с самого дна сундучка.

Да. Вот оно. Вот зачем меня привела сюда память Ловкача-изначального.

Пальцы коснулись свёртка – и ощутили знакомое биение.

Завязь.

Завязь Узла.

Я узнал её тотчас, мне даже не требовалось разматывать тряпицу. И это не просто Завязь, но Завязь замкнутая, запертая хитрыми замками, замками этого мира, непривычными мне.

Я ощутил её, ещё не распустившуюся, но уже готовую к росту. Как будто держал в ладони семечко, из которого поднимется не одинокое древо, но целый лес.

Знал ли сам реципиент, что именно он хранит на дне своего заветного сундучка?.. Я покосился на кольцо, что так и носил на левом безымянном пальце. Очень возможно, что и знал. Непрост он был, куда как непрост… Именно поэтому он и был здесь нужен.

Да, всё складывалось слишком правильно. Мой реципиент – словно ключ без замка. Не ученик, не маг, не воин, а именно взломщик.

Его руки привыкли к запорам и хитрым механизмам. Именно к этому его готовили – чтобы в нужный момент вскрыть то, что прикажут.

Хотел бы я знать, как он её заполучил – вкупе с боевым одеянием магов?

У взломщика сейфов, пусть умелого и незаурядного вора? Кто вручил её ему? Кто объяснил, что надо бережно хранить?..

Или всё не так? И судьба его отнюдь не сводилась к роли отмычки? Он должен был открыть ладанку с Завязью.

Пусть так. Хороший замысел. Хитрый план, построенный на годы вперед. Талантливый вор, не без сродства с Астралом, превращён в хранителя. Его личность, привычки и навыки – всё это не случайность, а часть задуманного.

И теперь всё встало на места.

Да, я здесь и я таков, как есть, потому что так задумано. Не неведомая магическая катастрофа, не проклятие той магички в её безумной ярости и обиде за свой город, а план Лигуора. Лигуор не ошибается. Лигуор расставляет фигуры.

Мой реципиент был подготовлен, чтобы хранить Завязь до нужного часа.

А я – чтобы завершить операцию.

Да, теперь всё ясно: вскрыть Завязь, распахнуть её, поместить в назначенное место – вот моё предназначение. Это вам не сейф с жалкими ассигнациями, а замок на целой реальности. Это большой план, с которым я спустился в этот мир.

Красиво.

Я поскреб щетину, задумавшись. Меня, словно осиным жалом, кольнула мысль: если всё так, то я поистине не игрок, не ферзь и даже не проходная пешка. Не я управляю событиями, а мною управляют… по крайней мере, тот, кто это все подстроил, думал так.

Наивные.

Я не для того учился, боролся, шёл вверх и побеждал!

Что же… пусть пока что думают, что я исполняю то, что необходимо для прогресса. Для движения вперёд, через тернии – к звёздам.

Реальность станет для них сюрпризом…

Я держал Завязь в руках, сжал свёрток крепче – и она откликнулась. Миг спустя она уже билась в унисон с моим сердцем, в точности в таком же ритме; и я перестал видеть убогую каморку, перестал слышать хриплый и пьяный гул ночных трущоб.

Перед глазами распахнулся мир – тот, каким он будет, если Завязь вырастет в Узел. Как всё начнёт меняться, сперва исподволь, незаметно – а потом всё быстрее и быстрее. Люди начнут замечать странное, то, что они привыкли звать «чудесами». Всё больше станет появляться таких, кто оставит Узлу всю свою волю, начнёт слепо исполнять его приказы, оберегать и защищать – ибо, пока не пришли мы, я и мне подобные, в полных силах, Узел уязвим.

И он приведёт их к себе, получая защиту.

Я видел, как Узел тянет к себе силу Астрала, и всё вокруг начинает подчиняться новому ритму. Любой замок раскрывался, спадала любая печать – сама реальность готова была подчиниться, стоит лишь приказать.

Это было величественно. Это было страшно.

Завязь пульсировала, и мне на миг показалось, что в её биении слышатся слова. Не мои. Не человеческие. «Открой, когда настанет час. Ты – ключ. Ты всегда был ключом».

Я едва не улыбнулся.

Да, Лигуор не ошибается. Мой реципиент не зря носил настроенное на силу Астрала кольцо. Его готовили для этого мгновения, а ремесло взломщика было всего лишь одним из необходимых умений.

Но он не смог, не сумел, или вообще, может, не должен был это закончить. Довести начатое до конца выпало мне. И для этого, для того, чтобы сделать меня послушным инструментом, моя память обратилась в решето с тщательно выверенными отверстиями.

Я аккуратно спрятал Завязь в её вместилище за пазуху. Ей больше нельзя здесь оставаться. Мне – истинному Ловкачу – требовался новый дом, об этом прибежище знало уж слишком много народу. Действовать начнём уже оттуда.

Да и старые мои пути, старые способы входа в Астрал не были защищены, я ничем не мог их прикрыть. От тех, например, кто вручил Сергию Леонтьевичу его перстень с зелёным камнем.

Я опустил Завязь обратно в сундучок, крышка щёлкнула, и всё вновь сделалось привычным, обыденным, «реальным» – вот монеты, паспорта, револьвер. Но биение всё ещё слышалось во мне, в груди, в висках. Оно не утихало.

И тогда я заметил – воздух в каморке стал плотнее. Тонкая дрожь, едва различимая, будто кто-то провёл ногтём по стеклу, издавая тот мерзкий звук, что отдаётся у нас в сердцевине костей.

Я замер. Астрал всегда отвечает на касание. Но сейчас это был не мой ответ. Это явился кто-то чужой.

Я вспомнил свои «короткие пути» – как легко было раньше входить в слои, не оставляя следа. Теперь же, когда я прошёл старым ученическим методом, тропка осталась. И кто-то её уловил.

Внутри пронеслась мысль: «Ты – ключ в связке, а связка всегда звенит, стоит встряхнуть лишь один из них».

Я тихо выругался. Значит, теперь за мной могут идти.

Астралоходцы умеют чувствовать такие резонансы. Кто-то достаточно искусный может встать на мой след, словно охотник на красного зверя. А я ещё не готов к настоящему бою.

Так что же, всё-таки Сергий Леонтьевич с его перстнем?

Или чёрный «монах» с ранцем и алым сиянием?

Может, именно такие и почуют, что здесь, в «Вяземской лавре», кто-то дерзнул вступить в Верхний Астрал без защиты.

Звериное чутьё подсказало – время уходить.

Я закрыл сундучок, вытер ладонь о колено, как будто мог стереть ощущение чужого пульса. Но оно, конечно, осталось. Оно билось в такт моему сердцу, и теперь я не мог понять – это Завязь слушает меня или уже я слушаю её.

Я поднялся. В каморке было тихо. Слишком тихо.

Пора. Ты привык играть с судьбой, Ловкач, но всегда знал, когда останавливаться.

Держа сундучок в руках, я двинулся к выходу. Разумеется, не к тому, которым сюда пришёл.

Стук. Не реальный, не в дверь. Где-то куда глубже, прямо в ткани Астрала. Будто в мою тень бросили камешек, и отражение моё заколебалось, пошло кругами – а я почувствовал.

Мы всегда ощущаем свои астральные отражения.

Понятно стало сразу: чужое касание. Кто-то уже пустился в погоню, осторожно, но неумолимо, как охотник по кровавому следу подранка.

Сначала лёгкий толчок – проверка. Потом второй – твёрже, увереннее. Я ощутил холодный укол в затылке: чужой взгляд. Сгусток враждебной воли, скользящий вдоль моего астрального следа.

Я стиснул зубы. Старые пути открыты, но они же и уязвимы. Когда-то я гордился тем, что хожу по Астралу, а он расступается и тотчас бесшумно смыкается за мной. А теперь – вот он я, с ярко зажженным фонарём в руках, заметный за версту.

Стук повторился, уже прямо в груди. Они торопятся. Они потеряли осторожность. Провоцируют, хотят понять, на что я способен; но нет, этой радости я не доставлю. Защиту поднимать не стану. И бить в ответ – тоже; до поры, разумеется. Этак я только подтвержу, что направление они взяли правильное…