Текст книги "1922: Эпизоды бурного года"

Смерть отца писателя

28 марта Владимир Дмитриевич Набоков, либеральный политический деятель и журналист, живший в эмиграции в Берлине, явился на конференцию в филармонию послушать выступление другого эмигранта, Павла Милюкова, основателя конституционно-демократической партии. Во время мероприятия к сцене подошли двое, громко распевающие монархический гимн. Это были крайне правые активисты-антисемиты Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий. «Мщу за царскую семью и за Россию!» – крикнул Шабельский-Борк и выстрелил в Милюкова, но промахнулся. Набоков, сидевший рядом с Милюковым, спрыгнул со сцены и попытался вырвать оружие у неудавшегося убийцы. Он повалил Шабельского-Борка на пол, но в эту секунду второй стрелок, Таборицкий, решил освободить своего сообщника и трижды в упор выстрелил в Набокова. Две пули угодили в позвоночник, одна прошла через легкое и сердце, и Набоков почти мгновенно скончался. В поднявшемся переполохе Таборицкому почти удалось скрыться, смешавшись с толпой, но какая-то женщина увидела его и храбро крикнула: «Вот убийца!» Таборицкого схватили, через некоторое время был пойман и Шабельский-Борк, но ни тот, ни другой не хотели сдаваться без боя: еще семь зрителей оказались ранены.

У погибшего был сын – будущий писатель Владимир Набоков, автор «Лолиты», и в его произведениях можно найти некоторое количество туманных отсылок к убийству отца. В то время Набоков-младший учился в кембриджском Тринити-колледже, но о смерти отца он узнал, находясь в семейном доме в Берлине. Вместе с матерью он отправился в филармонию, и об этом горестном пути он позже напишет в дневнике: «Мимо меня проплывали огни и беловатые ленты тротуаров. Я смотрел, и мне казалось, что я отрезан от всего этого в какой-то судьбоносной манере… Одно было ясно, живо во мне, одно имело значение: горе, сильное, душащее горе сжимало мне сердце. “Отца больше нет”. Три этих слова стучали в мозгу…»

Когда убийцы предстали перед судом, стало предельно ясно: они даже не знали, кто такой Набоков, они хотели убить только Милюкова. Набоков просто оказался не в том месте не в то время, и его мужественный поступок стоил ему жизни. Двух стрелков признали виновными и приговорили к четырнадцати годам заключения, но уже через несколько месяцев их отпустили по амнистии для политических преступников. Позже оба сотрудничали с нацистами.

Апрель

Авиакатастрофа в небе над Францией тревожит читателей газет, но никто не замечает другого события, более важного для истории авиации. – Пенальти решает исход последнего матча Кубка Англии, который состоялся на предшественнике стадиона «Уэмбли». – Последний император Австрии умирает в ссылке на Мадейре. – В Америке Уоррен Г. Гардинг второй год занимает пост президента. Он популярен в народе, но вскоре его ждет скоропостижная кончина в июле 1923 года, а после — дурная слава, связанная с Типот-доумским скандалом. – В Китае за власть борются военно-полевые командиры. – Создатель Шерлока Холмса сэр Артур Конан Дойл прибывает в Нью-Йорк агитировать за спиритуализм. – Возможный прототип Индианы Джонса отправляется в экспедицию в пустыню Гоби.

Авиакатастрофа в Пикардии

Несмотря на то, что в первые годы десятилетия путешествия по воздуху начали входить в обыденность, люди все же осознавали, насколько они опасны. В январе 1922 года потерпел крушение самолет Handley Page на подлете к аэродрому Ле-Бурже близ Парижа, погибли пятеро человек, находившихся на борту. Через три месяца впервые в истории произошло столкновение в воздухе двух пассажирских самолетов. Седьмого апреля британский биплан de Havilland DH.18a, на борту которого находились только пилот и мальчик-стюард, вылетел из аэропорта Кройдон в сторону Парижа – он перевозил почту. За сто или около того километров от французской столицы самолет попал в туман. А в это время из аэропорта Ле-Бурже по своему обычному расписанию стартовал другой самолет, отправляясь в ежедневный рейс Париж–Лондон. Воздушное судно принадлежало авиакомпании-пионеру, Compagnie des Grands Express Aeriens. На борту находились пилот, механик и трое пассажиров, среди которых были молодожены-американцы, мистер и миссис Кристофер Йоль, совершавшие свадебное путешествие. Видимость была чудовищно низкая, и два самолета столкнулись в небе над пикардийскими полями, упали на землю и разбились. Шестеро человек мгновенно погибли. Седьмого нашли спасатели, он был тяжело ранен: по одним источникам, это был молодой английский летчик, по другим – юный стюард. Кто бы это ни был, он скончался до того, как попал в больницу.

Авиакатастрофа в Пикардии стала трагическим эпизодом в ранней истории гражданской авиации. О ней писали все газеты и в Англии, и во Франции. В Штатах New York Times сообщила о смерти молодоженов-американцев. Однако за два дня до трагедии произошло событие, которое было еще важнее для истории авиации, но никто его не заметил. Произошло оно в небе над городом Линкольн, штат Небраска. Молодой человек по имени Чарльз Линдберг впервые сел за штурвал самолета. Он был вне себя от счастья. «Мы поднимаемся в воздух, и вот уже деревья как кустарники, амбары словно игрушечные, а коровы больше похожи на кроликов! – писал он позже в своей автобиографии. – Я уже не могу вспомнить, что было со мной в прошлом. Я живу лишь в настоящем моменте – в этом огромном пространстве, полном жизни, красоты и насквозь пронизанном опасностью. Горизонт все дальше и дальше – и вот он уже пропадает в легкой дымке. Огромные квадратные поля Небраски – теперь всего лишь лоскутки на земной поверхности». Пройдет пять лет, и восторженный пилот Чарльз Линдберг совершит первый беспосадочный перелет из Америки в Европу. Он станет самым знаменитым человеком своего времени, и сегодняшние трансатлантические лайнеры полетят за ним вслед.

Последний Кубок Англии на старом стадионе

Финал Кубка Англии по футболу 1922 года стал последним перед тем, как был открыт стадион «Уэмбли». Состоялся он 29 апреля на стадионе «Стэмфорд Бридж», домашней арене «Челси». За первое место боролись две команды с Севера: «Хаддерсфилд Таун» и «Престон Норт-Энд». Более 50 000 болельщиков собрались на стадионе. Сохранилась плохонького качества документальная запись этого грандиозного события. Снимали в то время уже и другие спортивные мероприятия, но в условиях современной журналистики легко забыть, что в двадцатые годы большинство болельщиков следили за успехом любимой команды с помощью газет. Ни телевидения, ни Интернета, радио – в зачаточном состоянии – печатная пресса была главным источником информации. Именно пресса делала спортсменов звездами. Daily Mirror, Daily Mail, все их конкуренты с Флит-стрит и даже маленькие региональные издания вроде Huddersfield Examiner или Lancashire Evening Post – вот кто сообщал болельщикам, что происходит на «Стэмфорд Бридж».

Последняя финальная игра, состоявшаяся в эпоху до «Уэмбли», к тому же еще и стала последним финалом, судьбу которого решило пенальти. Если верить очевидцам, игра выдалась так себе, да и играли одни идиоты. «Это был футбол, на который не стоит тратить время, – отметил спортивный журналист из Examiner. – Ни одна сторона не продемонстрировала ни капли футбольного искусства. Зато они показали удивительную выносливость». Решающий момент наступил на 67-й минуте, когда рефери принял неоднозначное решение, назначив игрокам «Хаддерсфилда» пенальти. Нетрудно догадаться, что репортер из Examiner счел его «справедливым», но старенькая зернистая запись матча свидетельствует, что с престонцами действительно поступили сурово. Нарушение, повлекшее пенальти, было явно совершено вне штрафной. Билли Смит приготовился бить по мячу, у ворот ему противостоял престонский вратарь Джим Митчелл, носивший очки. (Митчелл, выигравший один английский кубок, был, вероятно, единственным человеком, кто появился в очках и на Кубке Англии, и на международном матче.) Он предпринял «мужественную, но бесплодную» попытку спасти ворота, и «Хаддерсфилд» победил со счетом 1:0. Победителей тренировал Герберт Чепмен, ныне легендарная фигура в истории футбола. Чепмен работал с «Хаддерсфилдом» с прошлого года, и этот кубок стал первым триумфом в его карьере. С Чепменом «Хаддерсфилд» еще выиграет два чемпионата страны, таких же результатов под его началом добьется «Арсенал», который также возьмет Кубок Англии. Герберт Чепмен считается самым изобретательным тренером-новатором своего времени. В будущем, 1923 году финал состоялся уже на стадионе «Уэмбли». Там царил полный хаос. Стадион не мог уместить всех болельщиков, и десятки тысяч человек высыпали на футбольное поле. Прославился полицейский на белой лошади, который бросился в толпу, стараясь очистить поле, чтобы матч смог состояться.

Смерть бывшего императора

Карл Франц Йозеф Людвиг Хуберт Георг Отто Мария, последний император Австрии, последний король Венгрии и последний Габсбург, умер 1 апреля в ссылке на португальском острове Мадейра. После убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда в 1914 году в Сараево Карл стал предполагаемым престолонаследником своего двоюродного деда, императора Франца-Иосифа. Старик скончался в 1916 году, и Карл вступил на престол. Правление его продлилось чуть меньше двух лет. Карл пытался вывести страну из войны, предлагая членам Антанты секретный мир, но попытки не увенчались успехом: главным образом потому, что Карл не желал уступать никакие территории. Упрямые отказы оказались крайне недальновидными. Когда война окончилась, его империя умерла в конвульсиях.

В 1918 году был заключен мир, и Карл отстранился от государственных дел, хотя и не отрекался от престола. Была провозглашена Австрийская республика. В апреле 1919 года новый австрийский парламент официально лишил Карла престола, и тот уехал в Швейцарию в сопровождении небольшого английского конвоя. Карл не мог больше вернуться в Австрию, и после двух неудачных попыток вернуть себе венгерский трон он вынужден был принять дальнюю ссылку на Мадейру в Атлантике. Там он простудился в марте 1922 года, и простуда развилась в воспаление легких. Страдая от жестокой болезни, бывший император пережил два сердечных приступа, прежде чем скончаться от легочной недостаточности. Ему было тридцать четыре года. Вдова Карла Цита Бурбон-Пармская не вышла замуж вторично: всю оставшуюся жизнь она носила траур и умерла в 1989 году в возрасте девяноста шести лет.

Уоррен Гардинг и Типот-доумский скандал

В 1922 году Уоррен Гардинг уже второй год занимал пост президента Соединенных Штатов Америки. Кандидат от республиканцев, он ворвался в Овальный кабинет, словно лавина, набрав 61% голосов избирателей. 37 из 48 тогдашних американских штатов поддержали его кандидатуру. Женщины тогда впервые голосовали за президента, и республиканец получил ошеломляющее количество голосов. Уоррен Гамалиел Гардинг (необыкновенное второе имя он получил в честь малоизвестного персонажа из «Деяний апостолов») родился в 1865 году Блуминг-Гров, штат Огайо. Его отец, врач, позже владел газетой, а мать работала акушеркой. Гардинг закончил Центральный колледж Огайо и пошел по стопам отца: он купил местную газету под названием The Marion Star. Местами ему везло, местами сказались качества хорошего управленца: газета пошла в гору и из «подыхающей газетенки», как выразился один биограф, превратилась в «солидное региональное СМИ». Амбиции Гардинга же только росли. Он пошел в политику и быстро сделал карьеру в родном штате. В 1900 году его выбрали сенатором, а в 1904 году он стал вице-губернатором штата, фактически заместителем губернатора. А еще через одиннадцать лет Гардинг отправился в Вашингтон: он был в числе двух сенаторов от Огайо, избранных в Конгресс.

Внешностью Гардинг вполне годился в президенты США. Он был хорош собой и фотогеничен. На публике он держал себя с тем достоинством, которое американцы хотели видеть в своем лидере. Гардинг был приветлив и дружелюбен. Слоган его президентской кампании гласил: «Назад к норме». Для страны, переживающей огромные перемены, во многом пугающие, возвратиться к чему угодно нормальному казалось очень привлекательным. Многочисленные недостатки Гардинга не были особенно заметны, хотя его политические оппоненты не стеснялись говорить о них вслух. Демократа Уильяма Макэду, например, не впечатлили ораторские способности нового президента, и это неудивительно. Как отмечал Макэду: «Когда президент говорит, кажется, что целая армия пышных фраз движется по полю в поисках главной мысли. Порой этим бродячим словам все-таки удается поймать строптивую мысль, и они триумфально хватают ее, берут в плен и тащат за собой, пока та не умрет от тяжкого труда и лишений». Даже журналист Уильям Аллен Уайт, известный поклонник Гардинга, писал, что президент «глубоко невежественен» и «говорит избитыми истинами, которые ничего не значат, потому что оратор ничего и не знает». Гардинг слишком часто принимал на веру последнее, что слышал. Также по сведениям Уайта, однажды Гардинг признался своему секретарю после экономических дебатов на тему налогов: «Не знаю, где хвост, а где голова у этих проклятых налогов! Вот одна сторона выступает – и вроде как они правы. А потом – Боже мой! – выступает вторая, и они ведь тоже правы! И вот я не представляю, как быть».

Каждый, кто хоть раз слышал выступление нового президента, мог убедиться, насколько банальные риторические приемы он использовал. Известно было и то, что особенным умом Гардинг не блещет. Однако публике были незнакомы другие стороны его жизни. Например, то, что Гардинг был безудержным волокитой. Пока шла предвыборная кампания, многим его любовницам заплатили, чтобы те молчали. Однако выиграв президентскую гонку, Гардинг вовсе не намеревался ограничивать свои похождения. В ночь перед инаугурацией сторонникам Гардинга пришлось отговаривать его от тайной ранней встречи с подругой. Нэн Бриттон, мать незаконной дочери Гардинга, зачатой во время его сенаторства, через пять лет после смерти любовника выпустила сенсационную автобиографию, где рассказывала, что их отношения длились на протяжении всего президентского срока. Однажды, писала она, они занимались любовью в кладовой Белого дома.

Интимная жизнь президента, возможно, и портила его репутацию, но она приносила вред только непосредственно вовлеченным в нее людям. Совсем другое дело – привычка Гардинга ставить на важные посты своих приятелей, честность и моральный облик которых оставляли желать лучшего. Коррупция во время его президентства достигла неслыханных масштабов. Разумеется, не все назначенные им чиновники были нечестными бездарями: например, его министр финансов Эндрю Меллон послужит еще двум президентам. И все же Гардинг питал пагубную слабость к своим старым товарищам, так называемой «банде из Огайо», из которых получались хорошие взяточники, но никак не компетентные должностные лица. Гарри М. Догерти, который знал Гардинга не один десяток лет, занял пост генерального прокурора. Догерти брал взятки у бутлегеров и был снисходителен к тем, кто был готов заплатить. Также он переводил государственные деньги на свои собственные банковские счета. Он привез с собой в Вашингтон своего помощника Джесса Смита, чьи буйные гулянки с выступлением нью-йоркских танцовщиц стали притчей во языцех. На его вечеринках крутились порнофильмы, в некоторых из них мелькали актрисы, которые в дальнейшем появлялись в голливудских картинах, только уже более одетые. На одной из вечеринок случайно была убита секс-работница: ей в голову попала брошенная бутылка из-под спиртного. Брат погибшей девушки принял роковое решение шантажировать президента. Его посадили за решетку.

Самая грязная спекуляция всплыла только после смерти Гардинга в 1923 году – а в 1922 году она была в полном разгаре. Произошедшее назовут «Типот-доумский скандал» – самый громкий политический скандал в американской истории, который потеснит лишь Уотергейт в 1970-х. Назван он в честь нефтяного промысла Типот-Доум в Вайоминге. Это месторождение нефти и еще два таких же Уильям Тафт, будучи президентом США, специальным законом отрядил для нужд военно-морских сил. По замыслу Тафта, в случае нужды ВМС всегда имели бы доступ к нефтяному топливу. В 1921 году Гардинг выпустил специальное постановление и передал Типот-Доум под контроль министерства внутренних дел, которое возглавлял один из самых закадычных его дружков, сенатор из Нью-Мексико Альберт Фолл. Фолл попытался незаконно сдать в аренду Типот-Доум и другие запасы нефти в Калифорнии, ведя переговоры с частными компаниями. Те, в свою очередь, отвалили ему почти полмиллиона долларов и несколько ценных объектов собственности.

Махинации Фолла вышли на свет в апреле 1922 года. Четырнадцатого числа об аренде Типот-Доум написала The Wall Street Journal: до того времени детали этой истории держали в секрете. Гардинг встал на защиту Фолла, заявив: «Его решения и все последующие действия всегда имели полное мое одобрение». Но через два дня после сенсационной статьи сенатор-демократ из Вайоминга Джон Б. Кендрик призвал расследовать действия главы министерства иностранных дел. Дальше всплывало только больше и больше скандальной информации об использовании Типот-Доум и других месторождений, расследование растянулось на годы. В 1927 году Верховный суд постановил, что месторождения сдавались в аренду незаконно. Фолла наконец признали виновным в получении взятки и заговоре. Он был заключен в тюрьму – первым из членов президентского кабинета, которого приговорили к тюремному сроку за преступления, совершенные в то время, пока он занимал свой пост. Гардинг занял незавидное место в американской истории.

Эра милитаристов в Китае

1920-е годы в Китае, самой многонаселенной стране, пошли в почти постоянных конфликтах. Военно-полевые командиры сражались друг с другом за господство на разнообразных территориях огромного государства. В 1920 году две группы, известные как Чжилийская клика и Фэнтяньская клика, захватили власть в Пекине и номинально возглавили страну. Их союз просуществовал недолго. Обе клики поддерживали иностранные силы: Чжилийскую – англичане и американцы, Фэнтяньскую – японцы. Разлад в уже и так нестабильном союзе начался в декабре 1921 года, когда Фэнтяньская клика самовольно сменила премьер-министра. Сторонникам Чжилийской клики, и так недовольным, что их войска не финансируются, это пришлось совсем не по душе. Они заставили нового премьер-министра Ляна Шии уйти в отставку всего через месяц после назначения. У каждой клики был свой военно-полевой командир: У Пэйфу у чжилийцев, Чжан Цзолинь у фэнтяньцев, и политические разногласия быстро вылились в вооруженное столкновение. 10 апреля обе клики дислоцировали свои войска на позициях, и к концу месяца начались боевые действия. Продлились они чуть дольше двух недель. У Пэйфу проявил себя более искусным генералом, чем его противник, и после нескольких боев Фэнтяньская клика была побеждена. Потеряв более 20 000 человек убитыми и 40 000 пленными, Чжан Цзолинь уступил и попросил о мире. Представители обеих сторон встретились на английском корабле, бросившем якорь неподалеку от китайских берегов. Было подписано мирное соглашение. Оставшиеся силы фэнтяньцев отступили на север, в Маньчжурию, оставив Пекин во власти Чжилийской клики. Но миру не суждено было продлиться долго. В сентябре 1924 года началась Вторая Чжили-Фэнтяньская война, из которой уже Фэнтяньская клика, ведомая новыми генералами, вышла победительницей.

Конан Дойл выступает в Карнеги-Холле

Миллионы людей погибли в Первой мировой войне, еще больше жизней унесла пандемия испанки. Люди, осиротевшие и напуганные, нередко искали утешения в религии. И не только традиционные конфессии пополнялись новыми последователями в те годы. Все больше и больше людей искали ответы на свои вопросы в неконвенциональных духовных практиках. Возрос интерес к спиритуализму, который не только обещал жизнь после смерти, но и давал живым шанс пообщаться с дорогими людьми, что ушли в мир иной. Спиритуализм поддерживал такой важный и популярный его поклонник, как сэр Артур Конан Дойл, создатель Шерлока Холмса, всеми любимого вымышленного детектива. Дойл сам недавно пережил горькие утраты: друзья и родные его погибли на войне. Любимый сын писателя Кингсли был тяжело ранен в битве на Сомме, но оправился от ран и прослужил вплоть до 1918 года. Но в октябре Кингсли заразился испанкой и умер в больнице Святого Фомы в Лондоне – еще одна жертва пандемии. Ему как раз должно было исполниться двадцать шесть лет.

Дойла и прежде интересовал спиритуализм: еще в 1890-х годах он вступил в Британское общество психических исследований. Но теперь вера сэра Артура в спиритуализм и в жизнь после смерти окрепла еще больше. Его привлекали и другие аспекты сверхъестественного: порой он поддерживал такие заявления, которые вызывали у публики разве что насмешку. В марте 1922 года Дойл доводил до ума свою книгу «Явление фей», увидевшую свет через несколько месяцев. В ней описывалась любопытная история о двух школьницах из Йоркшира, которые несколько лет назад сделали ряд снимков, изображавших, по их словам, фей, живших у них в саду. Скептики посмеялись над девочками, да и по сей день мало кто сомневается, что «феи» были просто фигурками, вырезанными из журналов и усаженными на траву. Но Конан Дойл не сомневался, что в их истории что-то есть. Непонятно каким образом он поверил в мистификацию: даже беглого взгляда на фотографии достаточно, чтобы убедиться в их постановочности.

К тому времени Дойл уже давно проповедовал спиритуализм. С благой вестью он посетил Австралию и Новую Зеландию – и этого ему казалось недостаточно. В 1922 году он решил воспользоваться своим туром лекций, чтобы приобрести последователей в Америке. 2 апреля писатель с женой отправились на пароходе в Нью-Йорк и прибыли туда через неделю. Дойла встретила орда журналистов, и он прямо на месте устроил пресс-конференцию. New York Times передавала, как он говорил о своей абсолютной вере в загробную жизнь: «Я видел двадцать дорогих мне людей, которые покинули этот свет, и говорил с ними, – заявил он, – включая моего сына. Это происходило в присутствии жены и других свидетелей… Спиритуализм – это решающее противоядие от материализма, который виной всем нашим недавним бедам». Некоторые репортеры были настроены на игривый лад, и они донимали писателя вопросами, будут ли в загробной жизни доступны такие земные удовольствия, как секс и алкоголь. Дойл ответил, что, по его мнению, «некоторые знакомые нам удовольствия» в самом деле будут доступны. На следующий день заголовок таблоида кричал: «ДОЙЛ: В ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ РАЗРЕШАЮТ ПЛОТСКУЮ БЛИЗОСТЬ!»

12 апреля улицы вокруг Карнеги-холла запрудили толпы людей. Все ждали лекцию Конан Дойла – первую из предстоящей серии лекций о спиритуализме. Сидячих мест не было предусмотрено. На первой лекции среди тысяч зрителей присутствовали много женщин, которые носили золотую звезду в знак того, что война отняла у них сына. Многих поразило слайд-шоу из волшебного фонаря, которое показывало якобы снимки призраков. Многих также тронула та искренность, с которой Дойл рассказывал о своем спиритическом опыте. Особенный энтузиазм вызвал его рассказ о встрече с покойной матерью: «Клянусь всем святым, – говорил писатель, – я смотрел ей прямо в глаза».

Однако газеты, описывая события последующих дней, были далеко не в восторге. Закаленные американские журналисты не были склонны верить в существование загробного мира. Один репортер писал: «Жалость – вот единственное чувство, которое вызывает этот человек, рассказывая о видимых и слышимых мертвецах, что у него гостили». Другой замечал: «Чем больше интервью он дает, тем сложнее сохранять терпение».

В следующем месяце Дойл снова выступал в Карнеги-холл и снова иллюстрировал свою лекцию «фотографиями духов». На одной был якобы изображен редактор и журналист-активист У. Т. Стид, которой погиб на «Титанике» десять лет назад. Дойл утверждал, что портрет Стида попал к нему в руки «спиритическим путем» – и не один, а с посланием, написанным почерком журналиста. «Я постараюсь держать вас в курсе», – обещал покойный Стид. Всего Дойл прочел в Карнеги-холле семь лекций, и после каждой его осаждали доброжелатели и охотники до автографов. Несмотря на саркастические статьи в прессе, он посчитал свой «спиритический» тур успехом.

Именно во время американского тура Дойл рассорился с одним из самых известных своих друзей. Легендарный фокусник и эскейполог Гарри Гудини впервые познакомился с Дойлом два года назад во время тура по Британии, и завязалась неожиданная дружба. В июне 1922 года Дойл организовал спиритический сеанс, во время которого его жена Джин, имевшая дар к автоматическому письму, попыталась было вызвать дух покойной матери Гудини. Фокусник отнюдь не верил в спиритизм, но согласился. Сеанс произошел в номере отеля, который снимал Дойл в Атлантик-Сити. В Джин, по словам ее мужа, «вселился дух» – и предполагалось, что то была любимая мать Гудини Цецилия Вайс, умершая в 1913 году. «Вот как все происходило, – вспоминал Дойл. – Моя жена бешено стучала по столу одной рукой, а другой строчила по бумаге с ужасающей скоростью. Я сидел напротив и вырывал из стопки лист за листом, по мере того как она их заполняла. Каждый лист я бросал Гудини, который сидел молча и с каждой минутой только больше мрачнел и бледнел». Неудивительно, что Гудини выглядел мрачным. Он совершенно не верил, что получает сообщения от матери: главным образом потому, что они были на английском языке, а Цецилия, родившаяся и выросшая в Венгрии, едва говорила по-английски. Гудини так и не смог преодолеть свой скептицизм, и между ним и Дойлом пробежала черная кошка. В 1926 году Гудини умер. Они так и не успели помириться.