Текст книги "И полвека в придачу"

Эпизод 13. Legio Patria Nostra

Уже несколько часов Билл расхаживал вокруг здания фешенебельной частной клиники и раздумывал, за что зацепиться.

– Эй, парень, чего здесь ошиваешься? – послышался грозный оклик.

Билл оглянулся – на него, нахмурившись, смотрел чернокожий детина, похожий на грубо высеченную из скалы скульптуру титана.

– Кто, я?

– Ты, ты. Чего выискиваешь?

– У меня здесь отец, – не растерялся Билл.

Внезапно в хмуром взгляде охранника мелькнуло удивление.

– Что у тебя там? – показал он на руку Билла.

– Чего прилип, заняться нечем? Или тут ко всем клиентам так относятся?

– Я про тату. Покажи.

Здоровяк ткнул пальцем на выглядывающий из-под футболки рисунок на плече.

– Да на здоровье.

Билл задрал рукав, открыв изображение парашюта с надписью «2e REP»[9]9
  Le 2^e régiment ét ranger de parachutistes (фр.) – второй парашютно-десантный полк.


[Закрыть].

– Legio Patria Nostra[10]10
  Легион – наше отечество (лат.) (лозунг легионеров).


[Закрыть]. – Губы охранника расплылись в улыбке. – Из второго репа, значит?

– Ага, третья рота, – ответил опешивший Билл.

– Лихое подразделение. Давно уволился?

– Третий день. Ты тоже из бывших легионеров?

Билл знал, что его коллег после увольнения частенько приглашают в охранные структуры, но никак не ожидал встретить сослуживца именно здесь и сейчас.

– Бывших? Однажды став легионером, остаешься им навсегда, – с пафосом ответил охранник и, расстегнув куртку, ткнул в вытатуированный на груди герб легиона – стилизованную гранату с семью языками пламени. – Я Жозеф, – протянул он руку.

– Билл, – представился Дайсон-младший и, козырнув, добавил: – Сержант Уильям Дэвис.

Фамилию Дэвис ему дали в легионе, когда он, решив стать «призраком», попросил скрыть настоящую.

– Сержант? Круто! Послушай, братишка, я через час закругляюсь. Давай посидим где-нибудь, поболтаем, поностальгируем. Выпивка за мой счет.

Билл окинул нового знакомого изучающим взглядом. С этим парнем стоило познакомиться, глядишь, поможет пробраться внутрь.

– Легко, – кивнул он.

– Отлично! – Охранник оторвал от сигаретной пачки кусочек картона, что-то нацарапал на нем и протянул Биллу. – Вот адрес одного достойного паба. Тебе понравится.

– Знаешь, я ведь из Сенегала. Если б ты только видел, какая там нищета! Вот и пошел в легион. Семью нужно было из дерьма вытаскивать, – откровенничал Жозеф, вытирая с губ пивную пену.

На улице заметно стемнело, было выпито уже по пять больших кружек, а они все продолжали вспоминать о легионерских буднях, пытались вычислить общих знакомых и делились забавными историями.

– …Потом командировки в Гвиану и Каледонию. Сам знаешь, за заморские департаменты больше платят. В Косово был, ходили там в бронежилетах, народ распугивали. – Жозеф говорил, а его глаза блестели, как у пылкого юноши, рассказывающего о возлюбленной. – Особо тяжко в Афгане пришлось. Если один на улицу выйдешь, дольше пяти минут не проживешь. Это они днем крестьяне, улыбаются тебе, а как стемнеет – все воинами Аллаха становятся. Столько страха натерпелся… Меня там ранили даже. Так что теперь я настоящий француз, не по рождению, конечно, а по пролитой крови. А тебе в тех местах не довелось служить?

– Афганистан закрыли давно.

– Точно, ты ж еще совсем зеленый. Ну а в настоящих боях участвовал?

– Бывало.

Билл задумчиво потер шрам на щеке. Вспомнилось, как он впервые встретился с врагами.

* * *

…Это случилось в песках Сахары. Тогда штурмовой отряд Билла забросили в тыл к исламистам, где, по сведениям разведки, террористы устроили кровавую резню мирных жителей. Как потом выяснилось, все это оказалось хорошо спланированной ловушкой: вместо плачущих детишек и женщин, легионеров встретили вооруженные до зубов боевики.

Схватка задалась жаркая – дошло до рукопашной. Но исламистов было в несколько раз больше, и пришлось отступать. Отстреливаясь, солдаты перебежками двигались к каким-то постройкам, чтобы за ними укрыться от огня противника. Оглянувшись, Билл увидел, что один из легионеров отстал. А потом, держась за ногу, и вовсе повалился на землю. Это был его друг Люк Рахис, с которым они познакомились еще в учебном полку. Люк успел перекатиться и спрятаться за торчащим из песка валуном.

– Чтоб их разорвало! – процедил Билл.

Один, да еще и с ранением, Люк долго бы не продержался. На чем свет стоит кляня врагов, Билл рванул на выручку.

– А ну стой, идиот! – прозвучал возглас сержанта.

Он схватил Билла за рукав и дернул на себя.

– Там Люк!

– Да вижу я. У него хорошая позиция, несколько минут выдюжит, мы подстрахуем. А там и вертолеты с подкреплением прибудут, по рации сообщили.

– Тут всего-то метров двести, я помогу… – пробурчал Билл и кинулся к другу.

– Вот кретин безбашенный! – послышалось за спиной. – Прикроем его огнем, ребята!

Билл перекатился по выжженной земле и, прячась за камнем, сел рядом с Люком.

– О, а ты здесь, откуда?! – воскликнул тот, перекрикивая шум боя.

– Легионеры своих не бросают, – тяжело дыша от бега и раскаленного воздуха, прохрипел Билл. – Как ты?

Просвистевшая совсем рядом пуля врезалась в землю и подняла облачко пыли.

– Как на шикарной вечеринке с петардами. – Люк облизал пересохшие губы и плюнул. – Правда, проклятый песок в каждую клеточку въелся и на зубах скрипит.

– Есть такое, – сказал Билл, перетягивая вену над кровоточащей раной товарища.

– М-м-м, – простонал тот. – Зря ты сюда сунулся. Сейчас эти ублюдки отправят бандерольку из гранатомета, и нам обоим кранты.

– Хотели б, уже давно отправили. Мы им живыми нужны.

– Похоже, иначе бы ты до меня хрен добрался. Но в гости к этим как-то не хочется. Распотрошат, как рыбешек, и не посмотрят, что во мне тоже берберская кровь течет. – Люк вытер струящийся по лицу пот и сменил опустевший магазин своего фамаса[11]11
  FAMAS – автоматическая штурмовая винтовка, стоящая на вооружении французской армии.


[Закрыть]. – Так что поборемся еще.

Билл прекрасно понимал, о чем думает друг. Каждый легионер знал истории из марокканских и алжирских кампаний прошлых веков. Попасть тогда в плен к арабам означало неминуемую мучительную смерть. Сначала чужака терзали женщины. Они отпиливали ему тупыми ножами все, что возможно: уши, нос, гениталии… А когда кровавая вакханалия заканчивалась, один из мужчин рассекал несчастному горло, как жертвенному барану на празднике Ид аль-Адха[12]12
  Идаль-Адха – арабское название мусульманского праздника жертвоприношения.


[Закрыть], и отрезанное зашивали в распоротый живот уже мертвого легионера.

– Оставим себе по патрону на всякий…

Грохот разорвавшейся рядом мины заглушил слова. Бил почувствовал, как острая боль обожгла лицо.

– Жив?! – испуганно гаркнул Люк.

– Вот зараза! – прорычал Билл, вытирая кровь. – Ну, гады, так просто нас не возьмешь!

Он вскинул ружье и выстрелил в тюрбан цвета индиго, мелькнувший среди развалин хижины. Послышался вопль, и тут же ответный шквал выстрелов накрыл легионеров. Словно из ниоткуда появились боевики, наверное, десятка два, и рванулись вперед.

– В атаку пошли, суки! – выкрикнул Люк. – Не выстоим!

Билл кивнул другу и снова прицелился.

– Прихватим с собой побольше этих уродов!

…Билл снова потер шрам. Как же все странно устроено, как зависит от случая! Задержись тогда вертолеты на какие-нибудь полминуты, и его бы уже не было. Не сидел бы он сейчас в этом пабе, не разыскивал отца…

– Всякое бывало, – повторил Билл, тряхнув головой, словно пытался избавиться от воспоминаний. – Ирак, Мали…

– Уж не «Сервал»[13]13
  «Сервал» – операция французских вооруженных сил против радикальных исламистских группировок на севере Мали.


[Закрыть] ли? Наслышан, славная была операция. Да и Ирак – то еще адское пекло. Награды есть?

– Имеются.

– Honneur et Fidélité![14]14
  Честь и верность! (фр.) (девиз легиона).


[Закрыть] – поднял кружку заметно охмелевший Жозеф.

– Honneur et Fidélité! – откликнулся Билл.

– Нравишься ты мне, парень. Вот скажи, что ты у больницы делал? Может, подсоблю чем?

– Может. – Разгоряченный спиртным Билл решил частично раскрыться перед товарищем. – Знаешь, у меня подозрение, что эти ваши доктора убили моего отца. Хочу проверить. Поможешь?

– Тебе – помогу. Легионеры своих не бросают. Мне самому не много известно, но вот чувствую – не так что-то в этой богадельне. Сегодня у меня переночуешь, жена с дочкой только рады будут, а утром возьму с собой на дежурство. Лады?

– Заметано, – хлопнул по ладони нового друга Билл.

Жозеф заказал еще кружку пива и пьяным голосом затянул старую легионерскую песню, написанную кем-то давным-давно еще в Алжире:

 
Куда идешь, легионер?
Куда твой путь лежит?
Иду туда, где счастье ждет,
Там, где ручей бежит.
 
 
Где небо чистое всегда,
Где месяц ярко светит.
Где тихо плещется вода
В желанном Бель-Аббесе[15]15
  Сиди-Бель-Аббес – алжирский город, в котором до 1962 года располагался штаб французского Иностранного легиона.


[Закрыть].
 
 
Там ждут меня бутыль вина,
Прелестная красотка.
Мои мечтания она
В ночи исполнит кротко.
 

К удивлению Билла, наутро ничто во внешнем виде Жозефа не напоминало о вчерашней гулянке. Свеж как огурчик, будто бы и не было выпито больше десятка кружек на брата.

– Может, к нам в охрану? Я похлопочу. Платят неплохо, заодно и сомнения свои развеешь, – неожиданно предложил он.

– Не, не мое, – покачал головой Билл.

– Ну что ж… – Жозеф вздохнул с сожалением и показал рукой в сторону подходящего к зданию института мужчины. – Видишь того красномордого толстяка? Это наш директор, профессор Клаус Келер.

Билл внимательно посмотрел на упитанного господина в дорогом костюме. Тот, зажав под мышкой потертый кожаный портфель, быстро семенил короткими ножками ко входу и вытирал платком вспотевшую лысину.

– Одна просьба: если что – мы незнакомы, хорошо? Жалко будет такую работу потерять. Семья и все такое… Ты ж понимаешь? – извиняющимся тоном произнес охранник.

– Конечно, дружище, ты и так много сделал. Спасибо.

– Удачи. Может, еще свидимся, мой адрес ты знаешь.

Жозеф улыбнулся и крепко пожал руку нового друга.

Тяжело дыша, Клаус Келер забрался в автомобиль. Ну и духотища! Даже к вечеру не отпустило.

Чтобы машина не нагрелась под палящими лучами солнца, он поставил ее на самом краю парковки под ветвями раскидистого дерева, но воздух в салоне все равно раскалился. Келер вставил ключ в замок зажигания и включил кондиционер.

– Не торопитесь, профессор, – послышался за спиной голос со стальными нотками.

В зеркало заднего вида Келер увидел неизвестно откуда взявшегося крепкого молодого мужчину со шрамом на щеке. От неожиданности сердце чуть не выпрыгнуло. Келер раскрыл рот и замер в оцепенении. В руках мужчины блеснуло широкое лезвие армейского ножа.

– Кричать не советую.

В подтверждение серьезности слов Келер почувствовал на шее неприятный холод металла.

– Я… я… У меня сейчас нет наличных, но мы можем подъехать к любому банкомату и снять сколько нужно. Только не убивайте и не делайте мне больно, – взмолился Келер.

– Сейчас вы расскажете о том, что сделали с Робертом Дайсоном, или никто не даст за вашу жизнь и пенса, – ледяным тоном произнес незнакомец.

Келера бросило в дрожь.

– Какой еще Бальсон? Простите, но за день я встречаюсь с таким количеством пациентов…

– Дайсон, сэр Роберт Дайсон! Очень прошу, постарайтесь вспомнить.

Острие ножа еще сильнее вдавилось в кожу. Келер жалобно пискнул. Он хотел выложить все, что знает, но воспоминание о недавней истории с Карлом Блюмингом заставило отвергнуть эту мысль. Блюминг – начальник одного из отделов института – бесследно исчез на следующий же день после слишком откровенного пьяного рассказа о клинике на какой-то вечеринке.

– Дайсон, Дайсон… Это, случайно, не тот миллиардер, о котором гудит вся пресса?

Келер тянул время, пытаясь сообразить, как выкрутиться.

– Рад, что память к вам возвращается.

– Позвольте, я всего лишь врач. Откуда мне знать о каких-то похищениях?

– Его видели в вашей клинике. Будет лучше для всех, если вы перестанете юлить, – злобно сверкнул глазами незнакомец.

Келеру было понятно, что, если он прямо сейчас не накормит этого безумца порцией важной информации, тот его точно прирежет.

– Наверное, вы правы… Мне тоже иногда кажутся подозрительными разные делишки в институте: то пациент пропадет бесследно, то эксперименты на грани закона. Это владельцы! Я действительно ничего не знаю. Обычный наемный работник. Хотя… Возможно, вам пригодится это. – Келер открыл портфель, делая вид, будто что-то там ищет. – Вы позволите? – попросил он, показывая, что нож мешает ему достать нужную бумагу.

Келер почувствовал, что нажим клинка ослаб. Тот самый момент, когда стоит рискнуть, потом будет поздно! Он резко вскинул портфель, оттолкнув руку с ножом, и бумаги посыпалась на голову незнакомца. Тот на секунду опешил, а Келер в мгновение ока выскочил из автомобиля и с воплями понесся к стоящим неподалеку охранникам.

Эпизод 14. Романтик

– Не убивать же мне его было, в самом деле. – Билл поморщился. – Может, я этого человека и вовсе зря перепугал – вдруг он ни в чем не виновен? Я тогда еле ноги унес от охраны, но несколько бумаг все же прихватить успел. В основном это ничего не значащие отчеты о хозяйственной деятельности, но один из документов показался интересным – это был титульный лист инструкции. После устроенного переполоха мне нужно было затаиться и не появляться в Институте глобального здоровья…

– Где-где? – перебил Трекер.

– В Институте глобального здоровья – так эта клиника называется.

Трекер с удивлением посмотрел на Билла. Неужели та самая, из ролика, в которую он писал письмо?

– Может, ваш отец, узнав о болезни, подался туда за эвтаназией? – предположил Алан.

– Нет, – уверенно произнес Билл. – Любой, кто хорошо знал отца, скажет, что он слишком любил жизнь. Отец боролся бы до самого конца.

– И что там, в инструкции? – нетерпеливо спросила Джессика.

– Описана работа какой-то компьютерной системы, я в этом не спец. Автором значился некий Рональд Джей Ллойд. Это была моя единственная зацепка, и я решил все разузнать об этом человеке. Как выяснилось, он тоже погиб. А вот обстоятельства его смерти показались мне подозрительными, и я захотел побывать у него дома. Так я и оказался в этой квартире на Итон-Плейс.

– На Итон-Плейс?! – теперь удивилась Джессика.

– А что не так? – в недоумении спросил Трекер. – Рон там лет десять жил.

– Именно на этой улице полицейские подобрали Тима Картера! – воскликнула Джессика.

– Что еще за Картер?

– Мой коллега, он сейчас в больнице. Вы бы только видели, что с ним сделали!

Джессика всхлипнула. Перед глазами снова сидел Тим, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Ну, ну, успокойся. – Трекер погладил ее по голове. – Что там у тебя стряслось?

Она еще пару раз шмыгнула носом и взяла себя в руки, а затем подробно рассказала о задании редактора, о «розовой мечте», о деле, над которым работал Тим, о походе в больницу и к нему на квартиру. Джессика достала смартфон и показала сфотографированную схему:

– Вот, посмотрите.

– А расследование твоего друга крепко переплетается с нашим, – пробормотал Трекер. – Здесь и Ронни, и этот Келер, и, взгляните, Билл, даже ваш отец есть.

– Ни за что не поверю, что отец хоть как-то связан с наркотиками!

– Да, много непонятного…

– А этот Бернс. – Билл ткнул в фамилию из списка. – Случайно, не он расследует исчезновение отца?

– Он самый, – подтвердила Джессика.

– Я должен с ним встретиться.

– Не выйдет – он тоже уже покойник.

– Сколько трупов вокруг этого дела, – скривил губы Билл. – Сейчас расследованием занимается та же контора? Мне в любом случае нужно там побывать.

– А почему вы думаете, что вам все выложат? – засомневалась Джессика. – Знаете, я, пожалуй, смогу помочь. Попробую замаскировать наш интерес под интервью.

– Отличная мысль! – поддержал ее Трекер. – Правда, дело довольно опасное. Билл, вы уж приглядите за моей девочкой.

– Даже не сомневайтесь. При малейшем намеке на проблему Джессика сразу же окажется в надежном месте. Не могу же я рисковать жизнью такой красавицы, – улыбнулся Билл.

Джессика от смущения зарделась.

– А ты, пап? Хотя да, тебе лучше отдохнуть. Вон уже светает, – кивнула она на окно. – Всю ночь проболтали.

– Обо мне не беспокойтесь, – усмехнулся Трекер. – Я пока со стола уберу и пару идеек проверю. Идите.

– Еще рано. Если только через часок – зачем топтаться перед закрытыми дверями? – Джессика повернулась к Биллу: – Мистер Дайсон, пока есть время, можно вас немного порасспрашивать?

– Журналистская привычка не дает покоя?

– Я по-дружески. Никак не пойму: почему вы с такими-то возможностями, выбрали столь непростой путь поиска себя? Почему легион? С удовольствием бы послушала вашу историю.

Билл задумался, а потом кинул быстрый взгляд на девушку. Она слегка улыбнулась ему, и он ощутил приятное тепло. Любопытство, интерес, сочувствие… За несколько лет в легионе волей-неволей научишься читать чужие лица. Иначе – смерть. Раскрываться самому… Кредо белых кепи – профессионализм для врага, приветливость для своих. А боль, кровь, сомнения – это все внутри. Для личного пользования. Политика, чтоб ее!

Вопрос Джессики разбередил уже много лет ноющую в груди Билла рану. Каким же надо было быть идиотом, чтобы разрушить семью! А теперь отца уже нет. Ничего не вернуть. Отец…

Билл прикрыл глаза. В голове пронесся целый вихрь разрозненных воспоминаний. Ярких, будто все произошло только вчера…

…Они за ужином с отцом в очередной раз поссорились.

– Бросай свою гуманитарную дребедень, парень. Пора уже за ум браться. Я помогу.

Отец уже не в первый раз затевал подобный разговор.

– А я что, дурака валяю? По мне, так мои дела посерьезнее твоего бизнеса! – огрызнулся Билл.

Ему тогда только исполнилось восемнадцать, и он активно готовился к поступлению в университет. Как же он обожал историю! В мечтах Билл видел, как, выучившись, станет путешествовать по миру, заниматься археологией и заглядывать в глубины веков. Верил, что обязательно разгадает тайну неведомой древней цивилизации, сделает что-нибудь похлеще самого Шлимана!

– Мало ли что тебе нравится. В твоем возрасте я тоже не хотел грузчиком работать, но так было нужно. И ведь все поборол. Тебе попроще будет – не надо с нуля начинать. Продолжишь дело и добьешься даже большего, чем я. Во всем должен быть прогресс.

– Как ты не поймешь? Я – это я, ты – это ты. Мы совсем разные.

– И в какой заднице окажется твоя романтическая блажь без таких, как я? Только и можешь, что клянчить!

– Обойдусь и без твоих денег! – вспылил Билл.

– Я бы посмотрел на это, – хмыкнул Дайсон. – Оставлю все какой-нибудь благотворительной шарашке. И то толку больше!

– Ага! И машину, которую подарил на день рождения, не забудь им отписать, – ядовито отозвался Билл. – Деньги – не единственное, что важно в жизни.

– Договорились! Считай, новое завещание готово!

Дайсон пару секунд жевал губами, а потом яростно захлопнул дверь комнаты сына. Вот же щенок слюнявый! И где только нахватался этого розового дерьма?

Стычки происходили постоянно. Взаимоотношения напоминали вялотекущую войну с регулярными противостояниями.

«Не стоит дружить с Мэтью, ни к чему хорошему это не приведет».

«Зря ты связался с этой девочкой – она же пустышка. Сам разве не видишь?»

«Какая еще экспедиция? Хватит ерундой заниматься. Летом будешь проходить практику в одной из моих компаний».

Казалось, требованиям и поучениям не будет конца. Отношения с каждым днем накалялись все сильнее…

Пытаясь отдышаться после разучивания трюка, Билл сидел на бордюре тротуара в обнимку со скейтом и лениво крутил колесико.

– Вот скажи, я что, на бревно похож? – неожиданно спросил Мэтью, поправляя пятерней взъерошенные волосы.

– Не понял. – Билл поднял глаза на друга.

– Да матушка уже задрала – пилит и пилит каждый божий день. Я тут подумал, а не слинять ли из дома? Даже планчик набросал. Одному, правда, стремновато, но, если составишь компанию, я хоть завтра – с таким друганом и веселее, и сподручнее. – Мэтью достал сигарету и хитро прищурился. – Ты ведь тоже не прочь рвануть от своего предка подальше?

За пару часов до этого разговора Билл отхватил очередную порцию нравоучений, и идея друга показалась ему не самой глупой. Может, он и дружил с Мэтью только из-за того, что тот так не нравился отцу. Биллу еще в раннем детстве в голову крепко засел упрек одного из приятелей, брошенный в пылу ссоры: «Без своего папочки ты никто, нуль без палочки. Только за счет его и красуешься». Билл, как мог, старался доказать всем и в первую очередь себе, что он и сам личность. Отказывался от дорогих подарков, брал только минимум денег и многое делал наперекор.

– Что за план? Выкладывай. Если опять о каком-нибудь… гм… нестандартном способе срубить бабла, то я, как всегда, пас.

– Да не… Ладно, слушай. Не хочешь податься во французский Иностранный легион? Слышал о таком?

– Видел о нем боевичок по телику, – усмехнулся Билл. – Не прокатит – папашка быстренько меня оттуда выдернет.

– Если найдет. Там при зачислении всем имена меняют. Даже когда другие страны запросы делают, отвечают: не знаем, мол, таких. Раньше в легионе и преступники от закона прятались. В общем, будешь для старых знакомых невидимым, как призрак. Место самое подходящее: и мир посмотреть можно, и геройство свое показать. Главное – от какого-нибудь моджахеда пулю не словить, но ведь ты же не из трусливых?

Билл задумчиво посмотрел на друга.

– Франция, говоришь… Заманчиво…

Биллу вспомнилось, как они с Мэтью на перекладных добирались до маленького городка Обань под Марселем, где располагалась штаб-квартира легиона. Как проходили череду испытаний и тестов на отборочном пункте. Как прыгали от радости, узнав, что оба приняты. В голове снова звучали напутственные слова бритоголового сержанта-шефа, выстроившего счастливчиков на плацу.

– А вот теперь все только начинается, – ехидно улыбаясь, картавил он. – В легион попасть просто, но не просто стать легионером. На четыре месяца вас отправят в учебный полк. Кому-то тамошние правила покажутся глупыми, как религиозные обряды, но знайте, они формируют волю. Многие поначалу разочаруются, но кто выдержит, станет настоящим солдатом. Вам вручат белые кепи и отправят в войска. Это значит, если не повезет, могут и убить в какой-нибудь передряге. А если не повезет еще больше, то покалечат так, что всю свою оставшуюся убогую жизнь проведете, мыкаясь по больницам. И то прошлое, от которого вы сейчас отказываетесь, будет вспоминаться как лучшие годы жизни. Готовы к такому?

Мэтью, взвесив все за и против, решил вернуться домой. Новость очень омрачила радость Билла, но от приема в легион отступать он не собирался. Как он посмотрит в глаза отцу? Раз уж сделал шаг, то должен добиться таких результатов, которые вызвали бы гордость и восхищение даже у папы.

За пятилетним контрактом последовал трехлетний. Все складывалось как нельзя лучше. Билл получил несколько наград за боевые действия на «заморских территориях» – так в легионе еще с колониального прошлого называли земли за пределами Франции. Он привык, вжился в новую роль, но время от времени на него накатывала хандра, и он метался, как загнанная дичь под ружьями охотников, пытаясь понять, правильный ли выбор сделал.

После очередного приступа уныния Билл поехал в отпуск на родину. Показаться отцу он тогда не решился. Зато увиделся с Мэтью. Встреча была похожа на возвращение из долгого космического путешествия, когда вдруг обнаруживаешь, что все твои приятели постарели и обросли жирком, а ты остался все таким же мальчишкой-идеалистом. Разговор не клеился, старые словечки и шутки стали неинтересны. Между друзьями будто выросла непробиваемая стена. Мэтью говорил о каких-то очень важных вещах, о политике, о своей работе, о двух прелестных дочках. А потом оказалось, что у него неотложные дела, и Билл остался один.

Он долго бродил по вроде бы знакомому, но совершенно чужому городу и пытался найти объяснения такой перемене. Да, у Мэтью абсолютно нет духа авантюризма, не зря же он уехал из легиона. А может, женитьба так все поменяла? Если так, то Билл в гробу видал и эту свадьбу, и тот домик с цветочками в саду, который с придыханием описывал бывший друг.

Сам же Билл над женитьбой как-то не задумывался. Нет, любовных приключений было много, даже весьма экзотических и разноцветных, но вот найти ту единственную? Не то чтобы он был против – вовсе нет. Просто, раз за разом наблюдая, как очередная хищная лапка с аккуратными красными ноготками лезет в его бумажник, Билл старательно отдирал новую пассию от сердца и опять шел дальше. Один.

Если душу разъедает разочарование, то лучшего места для излечения, чем легион, не найти. Да и возвращаться, кроме как в него, было уже некуда. Легион стал его единственным домом.

* * *

Но никакие треволнения не мешали Биллу внимательно отслеживать информацию об отце. Как-то в Интернете он наткнулся на видеоинтервью. Журналист посетил дом отца, тот самый, где Билл провел детство. Разговор проходил в кабинете. Как обычно, ничего интересного: финансовые прогнозы, планы на будущее и еще какая-то ерунда.

Билл обратил внимание, что время от времени отец бросает грустные взгляды на изображение в рамке, стоящей в самом центре письменного стола. Каково же было его удивление, когда он увидел, что это его, Билла, фотография, сделанная еще в средних классах школы! Так, значит, отец его не забыл! Глаза невольно увлажнились, а сердце тоскливо сжалось. Впервые за последние несколько лет он подумал, что ошибся. Может быть, ему все же есть куда возвращаться? А на следующий день после этого открытия как гром среди ясного неба обрушилась новость о странном исчезновении…

Мысли о прошлом, об отце окутали сознание Билла, словно желали вытолкнуть все, что происходило в настоящем и могло случиться в будущем. Он тяжело вздохнул и, подняв голову, посмотрел на Джессику. Все это время она сидела, не шелохнувшись, точно боялась ему помешать. Какая же она понимающая! Глядя в теплые карие глаза, Билл вдруг осознал, что этой девушке он расскажет все. И о том, почему богатенький наследник выбрал легион вместо кипящей финансовыми операциями жизни, и об ужасах чужих войн, и даже о том, как ему сейчас не хватает тех постоянных перепалок с отцом…

– Печальная исповедь, – покачала головой Джессика, когда Билл закончил свою историю.

– Простите, не знаю, что на меня нашло. Вы, наверное, совсем не этого рассказа ожидали.

Джессика заметила, как Билл опустил глаза. Настоящий, искренний…

Она улыбнулась и взяла его ладонь в свою руку.