Текст книги "Экспедиция в страну вулканов семейных кризисов. Как помочь семье выйти из кризисной ситуации"

Глава 3
До школы все было хорошо…

В центр «Альянс» на семейную консультацию приходят с разными проблемами и, естественно, по-разному излагают суть проблемы. Но при изложении одной проблемы чаще, нежели при других, проявляются максималистские настроения, когда переходят к использованию слов «всегда или никогда», «все или никто», «все вполне ясно или невозможно понять», вместо того, чтобы выражаться менее категорично. А в заключение изложения в той или иной форме звучит вывод: «Раньше все было хорошо, а стало совсем плохо, раньше думали только о будущих удачах, а теперь совершенно не видно благоприятной перспективы». Можно было бы поспорить, что не многие угадают, о какой проблеме идет речь, потому что со стороны незаинтересованному человеку проблема вряд ли покажется самой тяжелой и непреодолимой из всех тех, с которыми сталкивается семья. Зато без колебаний угадают озабоченные родители и родители родителей ребенка, поступившего в первый класс обычной школы. На приеме у семейного консультанта выясняется, что семья готовилась к школе. Все члены семьи принимали посильное участие в сборах, не жалели наставлений друг другу. На время утихли внутрисемейные конфликты, отравлявшие семейную обстановку. Каждый член семьи, вспоминая свои школьные годы, вопреки установленному закону о том, что запоминаются только отрицательные эмоции, а положительные невозможно записать в памяти, почему-то обращался к радостным событиям, даже если далеко не блистал своими учебными успехами. Да и сам будущий школьник во время сборов чувствовал себя скорее «виновником» торжества, а не «заложником» печальных семейных событий. Почему же не получилось торжества? Почему же и родители, и родители родителей на приеме у семейного консультанта хором говорят о том, что до школы «все было хорошо», а теперь «все перессорились» и «никто ничего не понимает»?

Обращаясь в консультацию, родственники неудачливого школьника, как правило, не заблуждаются по поводу проблем, которые придется решать. Они не ожидают педагогических рекомендаций. В настоящее время в школах нет единой методики обучения и воспитания. Иногда несовпадение требований дошкольного учреждения и школы усугубляют неприятности первого класса. Семейный консультант слышит много удивительного о порядках разных школ и манерах педагогов и воспитателей. Но он не имеет право ни высказывать своего удивления, ни призывать к революции в области школьного образования. Дело не в том, что он не имеет своего мнения, а в том, что его мнение не имеет никакого значения, семья самостоятельно будет решать, подаваться в школьные революционеры, добиваясь реализации прав «порабощенных» учащихся, или ограничится приведением в порядок семейных отношений, пострадавших из-за школьных неудач своего младшего соплеменника.

Здесь предлагаем посмотреть, что происходит в семейной консультации, когда в нее обращаются родители, пройдя вместе с ребенком несколько «кругов Ада» через медицинские учреждения и через педагогические эксперименты.

Обычно посетители, договариваясь с семейным консультантом о приеме, не требуют немедленной встречи. Понятно почему они не торопятся – семейная неприятность может быть посильнее зубной боли, но она возникла не вдруг и ее не преодолеть, как зубную боль, одномоментным вмешательством. Но позвонившая консультанту женщина просила немедленной помощи и не хотела откладывать встречу ни на один день. На первый прием в семейную психологическую консультацию женщина пришла одна. Представилась, её имя А., возраст 31 год. Около года назад развелась с мужем. Имеет собственную квартиру, но переехала с дочерью к своим родителям в предвидении будущего поступления дочери в школу. Отцу 60 лет, матери 56 лет.

Обратилась в семейную консультацию, следуя советам врача-невролога, который осматривал ее дочь вместе со специалистом нефрологом. Поводом для обращения стало расстройство поведения дочери. Дочь не могла присутствовать на школьных занятиях, потому что ее постоянно преследовали позывы к мочеиспусканию. Кроме того, она стала жаловаться на ночные страхи. Врачи детской поликлиники не обнаружили у девочки ни патологии мочевыделительной системы, ни органических нарушений нервной системы. Они отметили, что девочка не внушает опасений, она здорова и достаточно развита физически, чтобы ходить в школу. Конечно, дело пришло к тому, чтобы отправить девочку к психиатру. Но детский психиатр не сможет самостоятельно решить проблемы девочки, не привлекая взрослых членов семьи. Целесообразно, не травмируя ребенка посещением психиатрического учреждения, сразу обратиться к семейному консультанту психологу или психотерапевту. Судя по впечатлению матери, врачи обладали опытом, и она последовала их совету.

Для того чтобы выявить причину фобий и определить способы помощи девочке, семейный консультант приступил к выяснению обстоятельств, спровоцировавших расстройство поведения у девочки. Для того чтобы установить, в какой мере семья способна гарантировать поддержку ребенку, требовалось подвергнуть анализу семью девочки. Надо было, во-первых, выяснить степень кризисного состояния семейной системы и, во-вторых, дать оценку функциональному ресурсу, опираясь на который семья будет преодолевать кризис. Кроме того, важно было установить, как поведут себя отдельные члены семьи в создавшейся ситуации, каково их состояние и мотивы поведения.

Из рассказа матери следовало, что у нее с дочерью сложились тесные эмоциональные отношения. Девочка скучает без матери и допекает бабушку вопросами, когда мать вернется домой. Однако мать вынуждена много времени проводить на службе, потому что не может доверить дела другому сотруднику. В рабочие дни дочь и мать видятся утром в течение часа за общим завтраком. Мать понимает, как ребенок нуждается в физическом контакте с нею. Но времени хватает только на быстрые объятья и короткий поцелуй. Вечером, когда мать приходит домой, девочка, обычно, спит. Выходные дни мать проводит с друзьями и коллегами. Мать признала, что девочка очень чувствительна. Девочка своей добротой завоевала сердце бабушки, и та в ней души не чает. Опека, осуществляемая бабушкой по отношению к внучке, по мнению матери, переросла разумные пределы. Возникла гиперпротекция, которая никак не способствует развитию самостоятельности у девочки.

Семейный консультант задал «наводящий» вопрос об отце, и мать рассказала, что девочка грустит без отца. Развод явился следствием постоянных ссор, возникавших между супругами из-за их непримиримости и соперничества во всех областях. Бывшие супруги соревновались в успехах в служебной деятельности и «прямо-таки сражались», стремясь завоевать чувства дочери. В один, не самый благоприятный момент, в ссоры вмешалась подруга жены, пожелавшая защитить его от несправедливых нападок в семье. В настоящее время бывший муж живет один, о его любовных связях ходят легенды. Время от времени он звонит, иногда ему удается поговорить с дочерью, когда она берет трубку.

После выяснения семейных обстоятельств обратились к событиям, вызвавшим расстройства состояния девочки. Мать рассказала, что в семье тщательно готовились к школе. Девочка умела бегло читать, считала в пределах ста, знала много стихотворений. Плохо давалось рисование и не получалось ровно выводить буквы. Она умела танцевать, потому что посещала занятия в платной группе, организованной в Доме детского творчества. Она умела легко войти в контакт и со взрослым и со сверстником, поэтому мать и бабушка были уверены в будущих школьных успехах. Однако школьные будни не оправдали надежд. Учительница крайне редко хвалила девочку, но зато все недостатки обязательно выделяла. Мать рассорилась с учительницей, когда та сказала про дочь: «Девочка, конечно, не плохая, но звезд с неба не хватает». По-видимому, ссора с матерью стала причиной холодного отношения учительницы к девочке, которая воспринимала отсутствие одобрения как порицание.

Непосредственным поводом, спровоцировавшим расстройство поведения у девочки, стал случай с одноклассником. Он во время обеда, проходившего в школьной столовой, опрокинул на себя чашку с компотом. Мальчик очень расстроился, горько расплакался. Никто его не пожалел. Учительница сделала замечание мальчику за неаккуратность и заставила вытереть стол и пол. Дети смеялись над ним и кричали: «Описался, описался… Неужели не мог потерпеть? Мы все терпим – и ничего». Девочка присутствовала при этом событии. Ей было жалко мальчика, но она не решилась открыто посочувствовать ему. И только дома пожаловалась бабушке, как ей самой было бы тяжело, если бы ее обвинили, что не может терпеть. На следующий день утром, когда надо было выходить из дома в школу, девочка боялась выйти из туалета. У нее впервые возникли не прекращающиеся позывы к мочеиспусканию. Бабушка позвонила матери. Договорились, что девочка в школу не пойдет. Девочка осталась дома с бабушкой, которая окружила ее заботой и вниманием. На следующий день и последующие дни позывы не исчезли. Перед началом занятий и на первом уроке девочка боялась быть неаккуратной и испытывала страх обмочиться. Девочка не могла находиться в классе, просила учительницу отпустить ее в туалет, когда возвращалась в класс, вновь возникали позывы и страх. Дома в выходные дни симптомы фобии отсутствовали.

Рассказав о своей семье и о неприятных обстоятельствах, встревоживших ее, женщина несколько успокоилась. Но не на столько, чтобы смириться с обстоятельствами. Ее, естественно, продолжал волновать вопрос, как найти выход из создавшегося положения, надо ли что-то делать или лучше ничего не делать и только ждать. Она признала, что состояние дочери вызвано с одной стороны, школьными обстоятельствами, но с другой – семейными неурядицами. У девочки есть мать, есть бабушка, есть отец, есть иные родственники, каждый из которых по-своему любит девочку. Но никто в семье не удовлетворен возникшей ситуацией, и в первую очередь девочка, потому что все родственники не соответствуют ожиданиям ребенка. Девочке нужна мать, но одновременно она ждет своего отца. Ей нужна бабушка и родной дедушка, но они не заменят родителей. Пожилые бабушка и дедушка лишены жизненного задора, им нужен покой.

Семейный консультант и мать девочки заключили соглашение о взаимодействии. Вначале необходимо оказать содействие девочке в преодолении расстройства и страха. Затем, как договорились, вместе с семейным консультантом подвергнут анализу состояние семьи и будут искать оптимальный вариант изменения семейных отношений, устраивающий, прежде всего, ребенка. После короткого раздумья женщина признала, что необходимо учесть интересы ее, как матери, а также бабушки, отца девочки и других родственников.

Мобилизация девочки на преодоление фобического симптома и утверждение в позитивной мотивации на учебную деятельность, должно опираться на психоэмоциональный ресурс. Для его поддержания требовался эмоциональный подъем. А он обеспечивался удачами в учебе и в общении со сверстниками в школе, а также семейными событиями. Мать отметила, что девочке нравится смотреть мультфильмы про Винни-Пуха, играть и гулять с любимой собакой. Семейный консультант сформулировал домашнее задание для матери. Она должна поговорить с дочерью о силе воли, убедить девочку, что она сама сможет справиться позывами, если хорошо вспомнит, как раньше терпела и сколько раз ходила в туалет. Поскольку девочке понадобятся силы, чтобы терпеть, сколько надо, то надо выбрать игрушку дома или купить новую, которая будет помогать ребенку, брать на себя часть неприятных переживаний.

На следующем приеме присутствовали девочка, мать и бабушка. Выяснилось, что девочка выбрала мягкого плюшевого медвежонка в качестве помощника для выработки терпения. Мягкая игрушка символизировала, как это показал опыт работы с детьми, восполнение теплых родственных чувств. Выбор девочки свидетельствовал о дефиците этих чувств, бабушка не обеспечивала потребностей ребенка в ласке и родительской заботе. Состояние девочки улучшилось, и она смогла посещать занятия в школе, убедив себя терпеть и не подавать вида, что ей хочется в туалет. В портфеле у нее лежал медвежонок, только он знал, как сильно девочке хотелось попросить учительницу отпустить ее. Обо всем этом девочка поведала семейному консультанту и заверила мать, что будет стараться преодолеть ночные страхи. У консультанта были заготовлены игры для ребенка, пока девочка занималась играми, мать и бабушка анализировали состояние семьи, оценивали эмоциональные связи между членами семьи и составляли графическую схему семьи – генограмму.

Метод графического изображения состояния семьи называется генограмма и широко используется во всем мире, потому что в сжатом и удобном для демонстрации виде представлены сведения, для изложения которых потребовалось бы много времени. Полнота картины семейной истории, достигнутой стадии в развития семьи, характера семейного кризиса, особенностей (так называемых «паттернов») взаимоотношений, переходящих из старого поколения в новые поколения, события, предшествующие кризису, создается двумя взаимодополняющими методиками. Первая – метод генограммы, введенный М. Боуэном в практику терапии, и вторая – изображение исторической семейной «линии времени». На линии, служащей осью времени, отображаются события семейной истории в соответствии с их временем возникновения. Генограмма, по сути, представляет собой видоизменение семейной родословной, она содержит информацию о членах семьи, по крайней мере, трех поколений. С помощью генограммы удается отчетливо проследить и выявить закономерности семейных паттернов. Одного взгляда на генограмму для специалиста семейного консультанта достаточно, чтобы разглядеть эти закономерности и их временные параметры.

Впитывая в себя большой объем семейных сведений, генограмма помогает оценивать состояние семьи. Она действует, как увеличительное стекло, если требуется рассмотреть причины семейного кризиса и перспективы его развития. Для удобства на генограмме, в соответствии с оригинальными разработками авторов, принято изображать наличие кризиса и его степень. В отличие от родословной, генограмма позволяет постоянно вносить добавления и корректировать семейную схему по результатам каждой встречи с семьей. Она дает возможность терапевту держать в поле зрения большое количество членов семьи, их взаимоотношения и ключевые события семейной истории. Для того чтобы не причинить вреда кому-то из членов семьи, генограмма, составленная по данным одного члена семьи, держится в секрете от остальных членов семьи. Тем самым обеспечивается конфиденциальность сведений. Никто не узнает о болезни, правонарушении или ином неприятном событии, если этого не захочет сам член семьи. Генограмма, отразившая результаты опроса девочки, ее матери и бабушки, выглядела следующим образом (см. рис. 3.1). Для того чтобы понять, какие применяются условные обозначения, их привели под генограммой: 1 – так изображается женщина, указан ее возраст (56 лет); 2 – мужчина, указан его возраст (34 года); 3 – таким образом отмечается брак и дата его заключения (2003 год); 4 – изображение очень тесных взаимоотношений между членами семьи; 5 – расторгнутый брак, даты заключения и расторжения брака (1995–2001 годы); 6 – таким образом отмечаются конфликтные отношения членов семьи; 7 – наличие семейного кризиса отмечено рамкой: прерывистая линия для слабого кризиса, сплошная для среднего, утолщенная для сильного, римские цифры в правом нижнем углу рамки отмечают номер кризиса по классификации авторов.

Рис. 3.1. Генограмма системных семейных связей девочки, поступившей в первый класс, вначале консультативной работы с семьей

На приведенной генограмме особого внимания достойны тесные связи девочки с бабушкой, соответствовавшие гиперпротекции со стороны бабушки. Отец девочки, несмотря на развод, отдельное проживание и связи с женщинами, продолжал интересоваться делами матери девочки и конкурировать с бывшей женой в служебной деятельности и в отношениях с девочкой.

После того как было установлено, что семья девочки, включающая, кроме неё, мать и бабушку с дедушкой, находится в кризисе, вызванном поступления ребенка в школу, потребовалось установить степень выраженности кризиса. Консультант предложил матери и бабушке последовательность следующих процедур. Вначале производится анализ состояния всех членов семьи, а затем осуществляется оценка степени кризиса. Кроме того, он предложил включить в консультативную работу отца девочки, поскольку тот продолжал оказывать влияние не нее. Мать девочки связалась с бывшим супругом и пригласила его на консультацию. Хотя отец девочки не проживал вместе с дочерью, он продолжал ощущать себя ее отцом и не исключил себя из своей семейной системы. Более того, он огорчился из-за неприятностей у дочери и проявил готовность содействовать консультативной работе.

Первоначальная оценка степени кризиса основывалась на опросе членов семьи, которые выражали свое мнение об отсутствии в их семье кризиса или о наличии в слабой, средней, сильной степени. Для того, чтобы сделать оценку как можно более объективной, обратились к показателям психоэмоционального и соматического состояния членов семьи. Измерение уровня тревожности производили с помощью интегративного теста тревожности (Бизюк), разработанного группой соавторов под руководством Л.И. Вассермана в 1997 году. Ввиду того, что бабушка и дедушка девочки предъявляли жалобы, касавшиеся своей сердечнососудистой системы, привлекли данные клинических обследований, так как надо было выделить возникновение психосоматических расстройств. Всю накопленную информацию о состоянии членов семьи оценивали в баллах, ориентируясь на разработанную шкалу, приведенную ниже.

Полученные баллы, как это предусмотрено методом, складывали, и после деления на 3 получали оценку кризиса на основе данных одного из членов семьи. Затем вычислили среднюю оценку кризиса по всей семье. Для этого суммировали оценки отдельных челнов семьи и делили на число, соответствующее количеству обследованных. Если полученная конечная оценка была меньше 0,5 баллов, то считали, что кризисное состояние отсутствует, если оценка находилась в пределах от 0,5 до 1,5, то это слабый кризис, если в пределах от 1,5 до 2,5, то это средний кризис, и если более 2,5 – то это сильный кризис.

Как было установлено специалистами детской поликлиники, девочка соматически здорова, но у нее повышенная тревожность, постоянное эмоциональное напряжение, ночью при спонтанном просыпании возникает страх, на занятиях в школе – императивные позывы к мочеиспусканию. Состояние матери: отсутствуют жалобы на соматические расстройства, несколько раз в течение дня возникают сильно выраженные ощущения беспокойства, плохой сон ночью, отмечены периоды тахикардии, высокий уровень тревожности. Состояние бабушки: гипертоническая болезнь второй степени, высокий уровень тревожности. Состояние дедушки (по сведениям, переданным бабушкой девочки): обострение ишемической болезни сердца спровоцировано недостаточным уходом, вследствие того, что жена сконцентрировала внимание на внучке. Состояние отца девочки: жалоб на здоровье нет, уровень тревожности – высокий. Таким образом, окончательная оценка кризиса, равная (2,33 + 2,66 + 2,33 + 1,33) / 4 = 2,14, указывала на средний уровень (больше 1,5 и меньше 2,5).

На третьем приеме присутствовали девочка, ее мать, бабушка и ее отец. Завершили анализ кризисного состояния и перешли к выяснению путей выхода из кризиса. Родителям девочки предложили посещать групповую психотерапию. Бывшие супруги выразили согласие.

После того как был завершена комплектация психотерапевтической группы, приступили к терапии. Число участников группы составило 12 человек. В группу, кроме отца и матери девочки, вошли представители еще 3 кризисных семей (первая семья испытывала кризис формирования внутрисемейного контракта, вторая – смерти супруга, а третья – идентификации подростка в качестве полноправной личности). Возраст пациентов от 16 до 58 лет.

Формат занятий: 10 дней по 2–4 часа в день вечером после работы. Занятия проходили в помещении, имевшем площадь порядка 30 квадратных метров. Одежда – спортивные костюмы. Всю мебель из помещения убирали. Двое ведущих и участники располагалась на полу на небольших ковриках, которые были приготовлены сотрудниками центра. Отсутствие стульев объяснялось тем, что именно сидя на полу, участник достигает наибольших эмоциональных и когнитивных изменений, по сравнению с теми, кто сидит на стуле.

Первый день занятий. Ведущие объявили правила поведения участников в группе. Никто не имеет права нарушать эти правила. Обращение на «ты», независимо от возраста и социального положения участников. Все обязаны строго соблюдать правило конфиденциальности «все, что происходит в группе, все полученные сведения не должны разглашаться за пределами группы». Нельзя «присоединяться» к мнению другого, каждый должен иметь собственное мнение. Это мнение надо выражать искренне и открыто перед всей группой (не допустима келейность и кулуарность обсуждений). Все проблемы группы решаются общим мнением. Например, кто-то хочет прекратить посещение занятий. Для того чтобы выйти из группы, надо получить разрешение всей группы (впрочем, редко кто-либо бросает посещение групповых занятий, потому что глубоко заинтересован в их продолжении). После усвоения правил группы проводятся упражнения для консолидации группы. Атмосфера сплоченности создавалась в ходе двух игровых упражнений. Первое – «Горная тропа» состояло в следующем. На полу вычерчиваются две параллельные линии, между которыми выстраиваются группа. Одна линия изображает вертикальную скалу, а вторая – обрыв перед пропастью. Каждый из участников группы по очереди должен пройти по воображаемой тропе между скалой и пропастью, стараясь не свалиться и не столкнуть кого-либо. Для проведения второго упражнения «Вождение слепого» группы разбивается на пары. Сначала один, а потом другой представитель пары играет попеременно роль слепого, повязав на глаза платок, и роль поводыря. Задача поводыря водить слепого и помочь ему получить «опыт» об окружающей обстановке. Далее, для того чтобы скорректировать эмоциональное состояние участников, проводили упражнение по телесно-ориентированной методике. Члены группы распределялись по парам и и массировали друг другу «зажатые» мышечные структуры. Имелось в виду, что у каждого участника были эмоции, которые он не мог выразить. Неотработанные эмоции вызывали напряжение в мышцах. Массаж позволял снять напряжение и тем самым отработать эмоцию и снять отрицательное эмоциональное воздействие.

В течение второго – девятого дней занятий выслушивали выступления членов кризисной семьи, а затем обсуждали выступления. Каждый излагал свои переживания и формулировал свои чувства. Происходило осознание истинной сути эмоций, которые привели к расстройству внутрисемейных отношений и возникновению кризиса. Мнение группы служило ориентиром, пользуясь которым члены конкретной семьи вырабатывали совместное решение по преодолению кризиса. Участники формулировали индивидуальные цели и определяли степень допустимых изменений во взаимоотношениях с членами своих семей. Происходило уточнение деталей будущего поведения и определялся характер эмоциональных контактов между членами семьи для гарантии эмоционального комфорта и снижения вероятности срывов, члены группы узнавали о своих ресурсах для выхода из кризиса.

Во время десятого, последнего дня занятий участники закрепляли полученный опыт. Они вновь возвращались к своему запросу, который был сформулирован на первом занятии и принятые решения, а также новый тип поведения и подкрепляли их последующим упражнением в виде сессии интенсивного форсированного дыхания. Критерием завершенности терапевтического процесса служили позитивные эмоции, утвердившиеся у всех участников и достижение результата в виде реализации индивидуального запроса. Измерение тревожности показало, что она держится на уровне ниже среднего. В завершение (это было не обязательно) участники консолидированной группы устроили совместное чаепитие.

Взаимосогласованное решение, достигнутое отцом и матерью девочки, отражено на генограмме на расположенном ниже рис. Это решение, подтвержденное по так называемому «каналу обратной связи» (участники заключают контракт о том, чтобы сообщить семейному консультанту о результатах групповой терапии), было реализовано. Отец девочки повторно заключил брак с матерью девочки. У него укрепились существовавшие доверительные отношения с дочерью. У нее исчезли расстройства поведения, пропали необоснованные позывы к мочеиспусканию, нет ночных страхов. Девочка успешно учится. Бабушка сблизилась с дедушкой, между ними установились теплые отношения, улучшились отношения бабушки с сыном (братом матери девочки).

Рис. 3.2. Генограмма системных семейных связей после трансформации под воздействием групповой психотерапии

В практике центра «Альянс» наблюдалось 14 семей с V семейным кризисом, вызванных поступлением ребенка в первый класс. До школы все дети ходили в детский сад. Только в одной семье было двое детей, у школьника была младшая сестренка, так что можно полагать, что неопытность родителей способствовала развитию кризиса. Тот факт, что многодетные семьи не обращались в консультацию, свидетельствовал о положительном влиянии климата таких семей на адаптацию ребенка к школе. В половине случаев ребенок воспитывался в неполной семье, причем в одном случае воспитанием занимался отец. Мать ушла к другому мужчине, но через некоторое время новая связь распалась, и она попыталась вернуться. Отец не возражал, но дочь попросила отца не пускать мать, и он выполнил просьбу дочери. Сначала девочка не вполне поняла глубину и драматичность событий, а когда однажды утром по дороге в школу мать подкараулила дочь и объяснила ей, как сожалеет об ошибке и как ей дорога дочь, то пережила потрясение и у нее возникло заикание.

В неполных семьях, где ребенок остался матерью, в воспитании принимали участие бабушки, и зачастую бабушкино влияние доминировало и бабушки выполняли роль «функциональной матери».

Несмотря на различие семей по структуре, материальному положению, полу ребенка и способностям ребенка, все семьи отличались одной общей особенностью. С первых дней поступления в школу к ребенку предъявляли строгие требования. Он должен был хорошо учиться, получать положительные отзывы преподавателя и завоевывать уважение коллектива. В разных семьях по-разному стимулировали ребенка на достижение успехов. В большинстве семей ребенка подвергали наказаниям. Обычно ребенок не подвергался физическому насилию, но его лишали тех удовольствий, к которым он привык. В двух семьях не прибегали к наказаниям. Но независимо от того, наказывался ребенок или нет, во всех семьях взрослые, сталкиваясь с неудачей ребенка, открыто спорили и ссорились, пытаясь найти выход из трудной ситуации. Все дети испытывали острые отрицательные эмоции, когда видели переживания членов семьи. Острый эмоциональный стресс вызывал расстройства неокрепшей детской психики. Способные от природы дети теряли мотивацию на получение знаний. Родители видели, что ребенок, поступив в школу, хуже запоминает материал, чем до поступления в школу.

В ходе сеансов семейный консультант добивался устойчивой адаптации ребенка к школьным условиям. Ребенок преодолел страх перед учителем и начинал адекватно оценивать его требования. Дружеские контакты, которые удавалось установить ребенку в совместных занятиях и играх с товарищами, были одновременно и причиной и следствием адаптации. Преодоление кризисного семейного состояния было принципиально важным результатом консультативной работы, положительно повлиявшей на адаптацию ребенка.

Созданная атмосфера благожелательности и сопереживания была необходима ребенку для преодоления кризиса. Можно полагать, что фактор высокой мотивации семьи на достижение успеха во всех сферах деятельности играл временную отрицательную роль на первом этапе адаптации ребенка к школе. В последующем, пройдя период адаптации, ребенок уже не так остро нуждался в повышенном внимании и благожелательной атмосфере, и можно было ужесточать требования без риска нарушить мотивацию обучения. Вывод об отрицательном влиянии высокой мотивации на достижение успеха указывал на необходимость осторожного подхода к неокрепшей психике ребенка. По всей видимости, обратившиеся за помощью семьи переоценили способность ребенка противостоять стрессу, вызванному новой обстановкой школы. В последующие этапы обучения, семейные системы направляли мотивацию достижения успеха в русло трудолюбия, а не превосходства над сверстниками любой ценой.

Наблюдения семейной консультации показывают, что расстройства и у детей, и у взрослых членов семьи зависят друг от друга, провоцируют одно другое и отражают системные процессы в семейной системе. Страхи родителей отражаются в состоянии детей, служат своеобразным подкреплением детских расстройств. В свою очередь, детские болезни, неудачи в школе вызывают беспокойство, которое у родителей перерастает в повышенную тревожность. Если такая тревожность долго не проходит, вслед за ней появляются признаки депрессивного расстройства.

Для того чтобы выбрать стиль поведения, каждый отец и мать должны помнить, что их ребенок экспериментирует с родителями, выбирая поведение, которые позволят ему манипулировать родственниками. Иногда экспериментирует сознательно, а иногда – нет. Он быстро убеждается, что его здоровье задевает самое чувствительное место в душе родителей. А дальше всего один шаг до того, чтобы играть на чувствах родителей. Причем ребенок может перепробовать несколько видов так называемого симптоматического поведения: то зуб болит, то живот, то в глазах темно…

В данной главе рассмотрели несколько примеров проявления V семейного кризиса – «поступления ребенка в школу» в семьях, отправивших детей в первый класс. Не стоит удивляться, что основное внимание уделили взрослым, а не детям. Имели в виду семьи со здоровыми детьми, демонстрировавшими тот или иной симптом расстройств и добивавшимися повышения внимания к своей личности. И в такой ситуации главная проблема заключалась в изменении семейных взаимоотношений и создании климата, благоприятного для ребенка и для семейной системы в целом. Если бы существовало подозрение, что у ребенка есть реальное расстройство, семейный консультант сделал бы все от него зависящее, чтобы ребенок попал в руки детского медицинского специалиста – педиатра, невролога или детского психиатра.