Текст книги "Хроники Транквила: Артефакт"

В этом месте под неусыпной защитой стражей произрастает очень старое древо. Говорят, корнями оно достигает подземного кровавого озера, откуда и питается, поэтому в его жилах вместо сока течёт кровь тех, кто погиб в честном бою. Многие в предсмертную минуту берут оружие в руку и просят сразиться с ним, лишь бы напитать в своём посмертии великое древо рубинового погоста.

Место поединка Корин выбрал неспроста. Это обо было посвящено Идее крови, и перед смертью он хотел просить прощения у своей богини.

Помолившись о том, что останется только между ним и Кровью, он встал, отряхнул колени и огляделся. В безответной беседе он провёл столько времени, что не заметил, как сумерки сменились мраком.

Вокруг ждала и требовала толпа. Кто-то всё ещё презирал Корина и потому желал скорее подраться с ненавистным ярлом. Были здесь и те, кто считал его поступок жертвой во благо королевства. Посмотреть на битву пришли и все Щиты в полном составе.

Один из них, Хемминг Фронгиз, немного потоптавшись на месте, подошёл к Инепте Кирслав, которая, умываясь слезами, пыталась успокоить дочку, прекрасно всё понимавшую.

– Соболезную вашей утрате. От имени Совета трёх щитов я готов оказать вам любую посильную помощь.

– Спасибо, но Корина мне никто не возвратит. А больше мне и не нужно, – всхлипывая, говорила она.

– Вы знаете, что начнётся, когда ваш муж погибнет? Все кланы захотят забрать себе его богатства. А сделать это они смогут, уж поверьте. Кто-то обязательно вспомнит выдуманное обещание Корина женить вас на ком-то при его смерти. И вся ваша свобода и ваше состояние перейдёт чужому мужлану. Я не пугаю вас, просто предостерегаю.

– И вы хотите что-то с этим сделать?

– Я могу предложить небольшую махинацию. У меня есть младший сын. По нездоровью своему он не может быть с женщиной и продолжать род. Я не возлагаю на него никаких надежд, но выдать его за кого-то надо. Вы можете сделаться его женой, и за эту формальность семейство Фронгизов оставит всё ваше имущество при вас. Такой скорый брак защитит вас от нападок всех этих дикарей. А затем, если пожелаете или найдёте себе кого-то, сможете просить развода.

– Вашу выгоду я понимаю, но почему вы просите это именно у меня? На улице полно знатных женщин, желающих стать частью вашего рода.

– Как бы вам сказать… Дело в том, что я чувствую некую вину за происходящее с Корином, – он взглянул на своего ярла, – ведь это я во главе Щитов благословлял его на поход в дальние земли. Останься он в родном Анспранде, всё, возможно, было бы иначе.

– Я хочу просить вас дать мне время, чтобы подумать. В конце концов, мой любимый муж ещё жив, и я до последнего надеюсь, что он передумает.

– К сожалению, этому не бывать. Вы и сами знаете, что он не отступит. Кай и Кнут с болью в сердце желают вам сил и трезвости ума. Если вдруг вам неприятно моё семейство, я мог бы попросить Сварона. Он с детства дружил с Фредером, и не откажет его снохе.

– Полно, не хочу об этом.

Хемминг учтиво поклонился и отошёл к своим, а бедняжка Инепта наклонилась к своей дочери и крепко-крепко её обняла.

Действо было готово начаться, а картрадцы задерживались. Чтобы скрыть позорную историю с тайным отходом, они с наущений Нарока подвесили щит, который должен был служить хитроумной дверцей. Не дождавшись всего пары деталей, мастер-инженер повелел просто прибить его к стене четырьмя гвоздями, чтобы закрыть прокопанную дыру.

– По-хорошему, и её бы засыпать или затопить, но мы и так сделали достаточно.

Кунцит с серьёзным лицом кивнул Виралию, и все вместе они поспешили к погосту. Благо, сейчас туда можно было добраться с нулевым знанием улиц города, ведь все люди стремились в одно и то же место – туда, где Корин готовился отпустить всё, что у него было.

Когда они пришли, поединок уже во всю шёл. Корин, облачённый в длинный свободный кафтан с высоким воротником, подпоясанный широким кушаком, дрался сразу с двумя.

Отказ от брони полностью лишал его шанса выдержать долгий натиск. К тому же, в такие одежды обычно наряжались знатные воеводы, отошедшие от военного ремесла, но сохранившие титул и богатства. Он больше не был воином. Сейчас он сражался, чтобы дать хоть какой-то отпор, а не стать жалким блаженным мучеником, которых он всем сердцем презирал.

Выходили против него самые разные противники. Чаще всего это были зазнавшиеся мужчины, но и пара-тройка девушек тоже изъявляла свои претензии на трон. Все они сейчас лежали у его ног.

Сам же ярл твёрдыми руками держал свой любимый меч и какой-то безымянный топор, отобранный у одного из недостойных претендентов.

Против него снова кто-то вышел. Это были двое близнецов, которых он помнил по последнему походу. Он часто путал их, и не раз случалось так, что приказ он отдавал одному, а требовал потом с другого.

– Корону вам мою что, тоже пополам порвать? Слабаки, которые не могли постоять за себя!

С резвостью выпущенной стрелы он бросился на одного из них и проломил ключицу, другого же ударил несколько раз, после чего пал и он. После такой быстрой победы очередь желающих подраться быстро сократилась.

– Трусы! Я знаю, чем кончится эта ночь, но всё равно стою здесь! Имейте хоть каплю уважения к нашей богине! Лишь поединком мы выявим того, кто будет после меня!

Те, кто считал себя таковыми, с завидной регулярностью выходили на импровизированную арену и так же быстро её покидали. Обычно, на руках плачущих родственников.

Корин был хорош. Хорош, но не идеален. В первых же стычках ему повредили ногу, и потому уворачиваться у него удавалось через раз.

Когда ярла ранили, все ликовали, когда убивал он – тоже. Казалось, будто наблюдающим было плевать на исход, они собрались здесь просто ради бессмысленного насилия, однако такие мысли сразу развеивались после того, как перед каждым сражением в Корина горстями бросали семена разных культур – обряд благословления народом своего правителя на бой.

– Я пришёл за карой, – вдруг громко заявил один из участников боя.

Это был совершенно обычный солдат, примечательный разве что тем, что ему хватало смелости стоять здесь.

– Кто ты такой?

– Я был в том походе. Это я совершил преступление, за которое наказывают весь наш народ.

Все вдруг замолкли и направили на него свои недоумевающие взгляды.

– После того, как ты заключил мир с тем чудовищем, мы возвращались по землям Картрада как гости, но некоторые местные были с этим несогласны. Недалеко от столицы наш отряд столкнулся с какой-то группой людей, которые ничего не слышали о мире и хотели на нас напасть.

– И что вы сделали?

– Мы не стали ничего им объяснять и напали. Они оказывали нам сопротивление, но все как на подбор были калеками, и потому мы их перебили, всех до единого. После этого со всеми моими товарищами случались несчастья, и только недавно я понял, почему. Напав на врага во время мира, мы навлекли на Анспрад гнев Идей. Я прошу тебя о казни. Я повинен в наших бедах.

Корин безучастно посмотрел на него, будто бы и не слушал вовсе его исповедь.

– За казнью ты пришёл не к тому. Я сам жду достойного палача.

– В эту секунды ты всё ещё мой ярл, и я требую ярлового правосудия.

Он упал на колени и склонил голову.

– Ты зря коришь себя, солдат. Но если только так ты восстановишь свою честь в глазах других, то я казню тебя. Но только в бою.

Подойдя к чьей-то булаве, он толкнул её в сторону парня.

– Сражайся. Родился в крови – в крови и умри.

Юноша повиновался и встал в защитную стойку. Корин замахнулся своим мечом и начал придвигаться к нему. Замахнувшись, он направил свой удар на рукоять оппонента и приготовился к контратаке. Но вместо лязга и сопротивления он получил лишь кровью в лицо. Открыв глаза и в мгновение отойдя от боевого неистовства, он понял, что парень бросил оружие на землю и ждал смертельного удара. Он получил то, зачем пришёл сюда.

Он заметил, что Сварон и Фронгиз вышли поближе. Где-то сзади них он увидел и макушку Инепты, от которой Щиты закрывали кровавый ужас. Его сердце закололо от боли. Представив, что где-то там за ними стоит ещё и его дочь, он захотел прекратить это всё и согласиться с предложением жены уехать куда подальше. Но повернуть назад он уже не мог. Боги сказали своё слово.

Сердце сжалось ещё раз, и его рука в миг ослабла, выронив меч. Мелкие раны стали рваться всё глубже и кровоточить всё сильнее. Кто-то с другой стороны арены подозвал его.

– А вы что тут делаете? – гневно и удивлённо сказал он.

Там стояли трое картрадцев. Виралий протягивал ему какую-то фляжку.

– Это отвар. Для успокоения крови и снятия боли. Поможет хоть немного.

– Почему вдруг?

– В последнее время я увидел многое, что поменяло мои взгляды на некоторые вещи. И… на некоторых людей.

– Твой поступок, – добавил Кунцит Мазус, – многие назовут подвигом. Прощай, Корин Кирслав.

Ярл поклонился своим пленникам и попрощался. Сзади уже стояли новые противники. Он замахнулся, но не так далеко, как планировал. Ударил, но не так сильно, как хотел. Потихоньку даже его выносливость истощалась.

Последующие бои воспринимались им как один. Без начала, конца и перерыва. Кто-то постоянно приходил, кто-то постоянно погибал. Бравада Корина потихоньку сменялась инстинктом самосохранения. Казалось, он уже давным-давно сдался, и продолжало сражаться только лишь его тело.

Ранений становилось всё больше, второе оружие он уже не удерживал, а первым махал словно палкой перед волком. Всем было понятно, что следующий противник, каким бы слабым он ни был, станет ярлом. Корин плевался кровью и хищно оглядывался по сторонам.

– Где ты… смерть… моя?

Многие рванули вперёд, перепрыгивая ограждение, но в гуще желающих кто-то закричал.

– А ну всем живо стоять! Я первый наступил!

Все разошлись. С расставленными руками там стоял Хемминг Фронгиз.

– Достойных среди вас нет. Вы как крысы ждали последнего момента, когда Корин падёт. Я не дам никому из вас сделать ещё хоть шаг в его сторону.

Он медленно придвигался к несчастному, потихоньку разводя людей в стороны.

– Он был первым! – указал товарищу Кнут Сварон на какого-то бугая рядом с ним, – он наступил на песок раньше!

– Тогда я как член Совета трёх щитов накладываю вето на его перемещение. Именем Анспранда я запрещаю ему приближаться к Корину и прочим Кирславам. А последний удар нанесу я.

Корин с затёкшими глазами и ссадинами на лице смотрел на него с жалостью, надеждой.

– Давно ждал этого момента, Хемминг? – шутливо и из последних сил спросил он.

– Это правда, мы никогда не были с тобой друзьями, Корин, но и врагом я тебе никогда не был. Вокруг тебя столпились те, кого ты всю жизнь презирал. Трусы, лжецы и предатели. Думаешь, хоть кто-то из них сегодня поднял на тебя руку с той же целью, с которой и ты пришёл сюда? Нет. Все они жаждут лишь трона! Мой товарищ и наставник, самый надёжный из Щитов, Кай Скидд ушёл отсюда, не в силах больше смотреть на смертоубийства. Перед уходом он взял с меня клятву, что если Корин Кирслав сегодня и умрёт, то только от руки честного человека, который знает, зачем тот отдаёт свою жизнь. Он искренне верил в тебя и твою жертву. Ни для кого не секрет, что я состою в Совете, и никто из нашего рода не сможет стать ярлом. Поэтому я прошу тебя принять мой бой.

Корин вонзил свой меч в землю и, оперевшись на рукоять, встал.

– Кого-кого, а своих советников я ещё не убивал!

– Как и от моей руки не погибал ярл.

Корин не ответил, потому что его повело в сторону, и он еле стоял на ногах. Он уже чувствовал холодок приближающейся смерти. Сердце отлегло, но пальцы всё так же плохо слушались его, не позволяя даже вытащить меч из земли.

Фронгиз достал кинжал, но, увидев, что его противник безоружен, убрал его обратно на пояс. В конце концов, они не в кабаке дерутся за кружку эля, и преимущество не имеет здесь никакого значения.

Корин уже почти не видел Хемминга и бил наугад, туда, где тот скорее всего мог стоять. Руки были ватными, даже успешные атаки не приносили особого результата. Ярл понимал, что истратил все свои запасы сил и стремления жить.

Но именно в этот момент он почувствовал, как его руки словно налились сталью, удары стали точнее, быстрее и, что главное, в разы сильнее. Несколько раз он даже слышал, как его противник падал с ног.

От этого наплыва энергии кровь в нём вскипела и забегала как бешеная. Раны, уже успевшие покрыться тоненькой коркой, снова вскрылись и растеклись тонкими ручейками вниз по телу. Мозг и вовсе отключался. Похоже, отвар Виралия перестал действовать, и скоро ему крышка.

В последний раз он открыл глаза, чтобы посмотреть на своего убийцу. Запыхавшийся Хемминг Фронгиз стоял, сгорбившись, и двигал рукой, пытаясь вправить её в сустав.

Ноги сами задвигались в его сторону. Ярл бесстрашно приблизился и занёс руку для удара, который должен был окончить этот бой.

В один миг картинка заплыла, все силуэты наслоились друг на друга, мир потерял цвет. От всего этого Корин дезориентировался и упал вперёд, в последний момент оперевшись руками на плечи своего Щита.

– Убей меня, Хемминг, – шёпотом умолял он его, – ради памяти моего отца, убей.

Фронгиз знал, что делать, но некоторое время не решался. Наконец, он оттолкнул Кирслава от себя и с разворотом ударил того прямо по голове.

Описать то, что происходило в этот миг внутри Корина, может только он, в крайнем случае, что-то подобное можно испытать, если тебя изобьют, обескровят и сбросят со скалы в бездонное море, кишащее хищными рыбами с иголками.

Он упал навзничь и больше не встал.

Первым к телу подбежал второй Щит, Кнут Сварон. Он прильнул к груди убиенного, поднёс руку к ноздрям. Спустя несколько минут он встал, отряхнул колени и рукава и во всеуслышание произнёс:

– Ярл Корин из рода Кирслав, сын Фредера и меч Анспранда, мёртв! Все желающие убедиться в этом могут подойти к убиенному. Проклятье Идеи крови снято с нашего королевства!

Народ засуетился, начал радоваться, но все возгласы и ликование перебивал истошный крик Инепты. От испуга стоявшие вокруг неё разошлись по сторонам. Она стояла на коленях, ревела и крепко-крепко прижимала к себе Кассандру. Никто не смел подойти к ней. Крик этот был настолько истошным, будто вся боль и все раны, что за сегодня претерпел Корин, после его смерти в одно мгновение передались ей.

Кое-как дочка вырвалась из рук матери и бросилась к своему отцу, Инепта побежала за ней и села рядом у головы мужа. Все те, кто стоял здесь, чтобы лично удостовериться в смерти ярла, разбрелись прочь. Никто не смел мешать вдове страдать о смерти мужа.

Трое картрадцев не стали подходить к женщине и лишь скорбно глянули ей вслед, когда спускались с холма.

Еще несколько часов вся округа слышала крики и всхлипы Инепты. Она плакала, умоляла Корина очнуться, проклинала род каждого, кто посмел поднять на него сегодня руку. Она била землю вокруг и всем сердцем ненавидела проклятый картрадский поход.

Гвардейцы, лишившиеся ярла и слоняющиеся без дела, вскоре подошли к ней и помогли дотащить тело до длинного дома, чтобы подготовить Корина к погребению.

Она убрала прядь его волос, прилипшую к вспотевшему лбу, и провела рукой по шее. Он уже остывал. Казалось, на щеках даже был румянец, но на деле это были разводы от крови поверженных врагов, а сам он был бледным, словно снежноягодник на морозе.

На утро длинный дом ярла опустел, все его недавние жители будто испарились, и тоскливое деревянное здание замерло в ожидании своих новых хозяев.

Глава VIII. Отмычка

– И когда ты собирался нам об этом рассказать?

Десимус, Морк и Адриан сидели в городском парке в тени молодых деревьев. Из-за холода часть листвы уже опала, и потускневшую траву тут и там прикрывали жёлтые листочки.

– Никогда. Зачем вам это знать?

– Как? Ничего, что мы друзья и члены Круга?

– Проспер стал Бездомным лордом ещё даже до моего назначения. Этот секрет относится к ведению царя. Я узнал об этом после суда над Десимусом. Карниф Юдус сам решился мне рассказать.

– Да уж, – вздохнул Паупер, перебирая в руке свою брошь, – кто бы мог подумать…

Адриан усмехнулся.

– Действительно. Человек, который первым узнаёт все секреты, занимается взятками и шантажом в высшем свете, а также владеет рудниками с каторгой на западе, точно никак не связан с тёмными делами.

– А как это случилось? – поинтересовался Морк.

– Что именно? Назначение Проспера или появление «БЛ»?

– А это разве не одно и то же?

– Я же тебе говорил, – перебил его Десимус, – про название есть целая история, она уходит корнями на полтора века в прошлое. Рассказать?

– Давай.

– А ты точно знаешь все подробности? – усмехнулся Адриан.

– Если что, поправишь, – сказал он холодно, даже не поворачиваясь к своему приятелю, так как всё ещё держал в себе чувство обиды.

Молодой учёный уселся поудобнее и устремил свой взгляд наверх.

– Первым Бездомным лордом стал один из обедневших, но знатных баронов Картрада. Истратив всё до медяка, он обратился в последнее место, откуда его ещё не гнали – к царю. Тот, уважая его родовое имя и прошлые заслуги, дал ему крупную сумму. Барон же был человеком не самым ответственным и потому спустил все деньги на выплаты долгов. Все его старые друзья были довольны, но возвращать деньги царя было нечем.

– Я уточню один момент, – вмешался Адриан, – царю он не задолжал определённое количество золота. Они условились, что тот откроет прибыльное дело и будет отдавать треть своих доходов. Это важно, так как дальнейший ход барона будет опираться на эту деталь.

– Спасибо, да, совсем забыл. В этом и была проблема. Барон не открыл даже самой захолустной лавки, а в кошельке не осталось ни монеты. В связи с этим он вспомнил свой уговор и успокоился. Он ведь должен был часть своего дохода, а если тот нулевой, то и возвращать ничего не надо. Это чрезвычайно разозлило царя, он посчитал, что его обманули, и лишил барона всех земель, имущества и права их получать, но в насмешку оставил титул и родовое имя. Он стал лордом без клочка земли и какого-либо влияния.

Десимус немного отдохнул от беспрерывной речи, облизнул ссохшиеся губы и продолжил.

– Но этим всё не закончилось. Теперь уже барон решил, что его осудили ни за что. В ответ на эту несправедливость обманутый обманщик собрал верных ему друзей, а из-за возвращённых долгов их было много, и организовал что-то вроде гильдии, но для людей не самых чистых моральных принципов. Вскоре туда стеклись и прочие мрачные личности со всей столицы. Вместе они проворачивали такие контракты, о которых поодиночке не могли и мечтать.

Далее продолжил Адриан, так как он особо любил эту часть рассказа.

– Когда вся преступность в городе стала организованной и контролируемой одним человеком, ими заинтересовался царь и его Тайный советник. Вскоре главаря поймали. Прямо на суде государь выставил к тому счёт на треть от всего награбленного, ведь фактически тот организовал доходное дело. Забрать долг он решил не златом, а золотым умом барона. В этот же день бедняге отрубили голову и пронесли её по всем бедняцким районам. Но и это не стало завершением той древней истории, ты представляешь? Оставшиеся воры и убийцы не испугались, даже наоборот. Они выбрали нового короля преступности и продолжили тихо бесчинствовать за спинами у надзорников. Так тянется из поколения в поколение. Конечно, последующие Бездомные лорды не были бездомными, да и лордами вряд ли являлись, но традиция именовать так лидера ховерстадских бандитов сохранилась. Для каждого важного соучастника у «БЛ» имеется свой пароль, чтобы анонимно и безопасно общаться с ними.

Морк сидел и слушал эту историю так, словно ему рассказывали захватывающую сказку, в которой нет ни одного доброго героя, а не череду фактов, имевших место в картрадской истории.

– И как это всё пришло к тому, что Бездомным лордом стал наш друг, и об этом знают все, кроме нас двоих?

– Скажешь тоже, Паупер. Сегодня в тронном зале были почти все люди, знающие об этом. А произошло это около десяти лет назад с согласия его отца, Поркия Дивуса. Он согласился посвятить жизнь сына такой судьбе в обмен на место советника по денежным делам, и теперь их семейство обогащается всеми разными путями, а Корона взамен на это через марионеточного «БЛ» всегда в курсе, что происходит на преступной сцене города. Тем, кто играет по правилам короля воров, порой могут простить мелкие прегрешения, а вот с противниками такого режима тихо и незаметно расправляются.

– Как могло прийти в голову отдать собственного сына в… даже не знаю, как это назвать?

– Наш советник по судебным делам, Карниф Юдус, однажды поделился со мной своей точкой зрения. Он считает, что для эффективной борьбы с преступностью нужно дозированно допускать беззаконие, и я с ним крайне согласен. В конце концов, тебя, Морк, не было бы, не укради я «вирус контроля» у собственного отца, Кассандра вообще изначально прибыла сюда как вражеская шпионка, а Десимус… ну, ты сам знаешь. Так получается, что в Круге был только один человек с чистой совестью – Лукреций. Такова правда политической жизни.

При упоминании своего имени в негативном ключе Десимус отвернулся и прекратил слушать их разговор. Когда беседа подошла к концу, он первым попрощался со всеми и пошёл в Отдел, чтобы нагрузить себя работой и забыться.

После обеда вымотанный разговорами Адриан шёл в замок Рэгемов. По пути заглянув в Храм, чтобы повидаться с матерью и сестрой, он не стал задерживаться там и быстро поднялся в свой кабинет. Встав у двери, он снял с пояса свою любимую связку ключей Тайного советника от каждого помещения в замке и начал искать нужный.

Потихоньку, перебирая разнообразные ключи пальцами, он успокаивался. Негромкий металлический звон внушал ему чувство контроля над ситуацией, чего он не испытывал уже очень долго.

Он нащупал какой-то знакомый тяжёлый ключ и решил прочитать надпись на нём.

«Вик Гвард. Спальня».

В одно мгновение он замер и от резкого укола в сердце выронил всю связку на пол. Ключи рухнули и перепутались между собой, словно клубок маленьких змеек.

То, что он пытался отогнать несколько последних дней, словно вернулось к нему. Конечно, с каждым наплывом воспоминаний они становились всё бледнее и слабее, но боль от их источника каждый раз наступала как в первый.

Он опустился за ключами и прямо на полу отыскал нужный. «Адриан Рэгем. Кабинет №2». Быстро ввалившись в комнату, он рухнулся на стул и глубоко вдохнул, задержав дыхание.

Спустя пару минут ему удалось успокоить бешенный ритм своего сердца, и он обратил внимание на записку, лежащую на столе. Казалось, она появилась там в эту секунду, так как до этого он даже не замечал её. Она была небольшой и хранила всего пару строк: «Сын, я со всем разберусь. Отдыхай».

* * *

На данный момент территориальные вопросы были относительно успешно улажены, и потому у царя не было нужды в дальних перелётах. «Иглу», названный так корабль Эмилиуса, спрятали за городом, и она дожидалась очередного перелёта.

Ещё ни разу за всё время найма трое убийц не разочаровывали Галактиона и не давали повода усомниться в их компетентности. Конечно, верность их была величиной количественной, и мерой её были баснословные деньги. К тому же, каждые из двоих имели активный контракт на третьего, если он оступится или выдаст своего хозяина, потому наёмники пристально следили за товарищами и сами старались не оплошать.

По этим причинам вопрос Бездомного лорда он также собрался решить через них. Конечно, в его руках были ресурсы всего царства: и надзорники, и гвардейцы, и служащие Тайного совета, но проблему подпольной борьбы за власть Галактион захотел искоренить её же инструментами.

Собрание он решил провести под покровом ночи, чтобы лишние глаза не заметили подозрительных гостей в замке. Встретив наёмников в зале собраний Совета, он поприветствовал их и сел во главе стола.

Перед ним расположились трое самых опасных людей Картрада. По левую руку сидели два человека: Аконит, прославившаяся своим отравленным поединком в Пурпуре, и Коготь, следивший вчера за Десимусом и Морком. Справа от царя сел третий участник их организации, Гость. В отличие от своих коллег, он не был в первую очередь убийцей. Он был хладнокровным и рассудительным, что позволило ему стать стратегическим лидером группы. Будучи скрытным и нелюдимым, он с лёгкостью мог проникнуть в тыл врага и выкрасть оттуда ценную информацию, ничем себя не выдав и не оставив никаких улик. В вопросах разведки он мог потягаться с целым армейским отрядом, что делало его крайне эффективным шпионом.

Галактион не любил их привычку общаться друг с другом кличками, и потому порой называл их настоящими именами.

– Спасибо, что пришли в этот поздний час. Вы лучше меня знаете, что сейчас происходит с городом и кто тому виной. Наш агент, владеющий всеми паролями, сейчас физически не может выйти на контакт, и потому проблему нужно решать иначе и в кратчайшие сроки. Нужно оттянуть или остановить прямую конфронтацию городских банд. У кого-нибудь есть информация или предложения?

Коготь, не привыкший действовать самостоятельно, молчал, так как знал только то, что ему нужно для успешного выполнения задания, а всё, что было ему известно, он уже направлял царю.

Аконит задумалась над вопросом и пыталась вспомнить что-то важное, а затем, словно столкнувшись плечами с кем-то в её голове, она опомнилась и заговорила.

– Насколько мне известно, «подданные» лорда разделились на две части: спокойных и радикальных. Первые так и сидят на чёрном рынке и ждут новостей, а вот остальные решили творить бесчинства.

– Спасибо, Асския, – похвалил Галактион, – тебе известен их предводитель?

– Имена я не знаю, но эта группа неоднородна, внутри неё есть около трёх крупных банд с разными целями. Первые, самые децентрализованные, просто ушли в неорганизованный грабёж и насилие. Они отказались от принципов «БЛ» и просто хотят нажиться на горожанах перед похолоданием. Вторые хотят прославиться и заслужить титул Бездомного лорда, совершив какое-то крупное ограбление. Третьи же, наиболее интересные, просто хотят устранить всех несогласных и захватить прибыльное место лидера.

– Надо узнать их главарей и всех прирезать, – предложил жадный до крови Коготь.

– Согласна. На данный момент нового Бездомного лорда признает только часть преступности, и это не остановит противостояние. Необходимо полное устранение радикалов.

Гость дождался, когда его коллеги договорят, и уточнил эту информацию Галактиону.

– Мы могли бы втереться к ним в доверие, но такой вариант недоступен. Дело в том, что речь идёт об уже сформированных группировках. Все бандиты сделали свой выбор и не потерпят новых членов у себя, узнать их сообщников и тем более лидеров будет крайне затруднительно.

Галактион задумался. Стоило отыскать какой-то выход, как коварная судьба тут же перекрывала его. Но не для того он правил огромной страной на протяжении трёх десятков лет, чтобы сейчас ему было нечем ответить.

– Я сейчас просмотрел разные варианты. Чтобы не привлекать сюда надзор, мы можем прибегнуть к одной хитрости. Если вы не можете вступить в их банды, то создадите свою собственную, четвёртую, которая и станет палачом для остальных. Мы предоставим вам всё необходимое.

На следующий день полупустой чёрный рынок Ховерстада преобразился. С самого утра он больше напоминал потревоженный муравейник, где туда-сюда слонялись головорезы и просто нечистые на руку люди.

Причиной всплеска внимания стал Гость, который заявлял, что сумел умыкнуть из царского монетного двора настоящие штемпели для чеканки картрадских галактов, серебряных монет, выпущенных при нынешнем правителе. Когда внимание к объявлению достигло максимума, настало время доказательства. У всех на глазах наёмник достал металлическую заготовку из сплава олова и свинца и положил её в круглое отверстие на нижней форме. Накрыв её верхним штемпелем, он закрепил их и один раз сильно ударил молотком. Раскрутив заготовку, он достал получившуюся монету и показал всем зевакам. Монета была точь-в-точь как настоящая, но цвет немного выдавал в ней дешевизну. Чтобы избавиться от этого изъяна, Гость достал какую-то миску с загадочным зельем, которое было любезно предоставлено Аконитом, и обмакнул туда монету. Облепивший со всех сторон монету амальгам, раствор серебра и ртути, начал шипеть и пузыриться, и вскоре ртуть отступила, испарившись и посеребрив монету так, что она выглядела как произведение искусства царских ювелиров. Она блестела ярче картрадской короны, и сияние это словно гипнотический сигнал разлетелось между обступивших Гостя зрителей.

– И таких мы сделаем столько, сколько есть металлов в царстве. В казне не останется ни единой настоящей монеты. Те, кто пойдут за мной, станут единственными носителями драгоценных металлов, а не подделок.

Сзади него к нему вышли Коготь и Аконит. Никого из заворожённых зевак даже не смутило присутствие убийц на чёрном рынке.

– Мы, – громко объявлял Гость, приглашая своих коллег поближе, – объявляем о создании своей организации. Нам известно, что многие из вас уже сделали свой выбор. Но чего вы достигнете с ними? Будете убивать друг друга, грабить друг друга? Зачем вам эта грызня, если все ваши таланты можно направить на тех, у кого карманы лопаются от галактов?

Многие заликовали, объявляя тем самым солидарность их кампании.

– Но мы не примем абы кого, – вступила Аконит, – нам не нужны слабаки или трусы. Вы должны будете доказать свою верность и лояльность нашим планам.

Тут же тёмную троицу захлестнула волна перебежчиков. Почти все, оставшись под впечатлением от грядущих возможностей, с радостью и рвением были готовы променять своих союзников на возможность стать богаче царя.

Условия отбора были жёсткими. Коготь лично рекрутировал каждого добровольца и, если были сомнения, довольно ясно давал понять, что ему лучше не вставать у них на пути. Если же человек устраивал наёмника, то он направлял его к Акониту. Хладнокровная отравительница не любила долгих разговоров и потому просто требовала от бандитов имена их бывших хозяев, их планы и цели. Кандидатом это объяснялось тем, что данная информация нужна для успеха их операции, так как кражей сырья для заготовок они будут заниматься в те дни, когда основные силы надзорников будут брошены на борьбу с другими бандами.

Самая большая часть их группировки, как и ожидалось, была сформирована из тех, кто не имел особо крупных планов на будущее, и потому идея обогащения без особых усилий так сильно их зацепила. Реже всего приходили те, чей лидер планировал ограбить что-то достаточное впечатляющее, чтобы одного дела им хватило на всю оставшуюся жизнь.

Информацию об их главе приходилось собирать по крупицам, однако больше всего Аконит вытянула из достаточно хилого старика с выбитым глазом. То ли в силу возраста, то ли из-за достаточно наивного взгляда на жизнь он выложил девушке всё, что знал. Их планом была довольно крупная кража, что-то вроде святынь Храма или части царской казны. На подобную дерзость их надоумил некий Отмычка, один из лучших взломщиков города, который в войне банд увидел прекрасную возможность сыграть по-крупному.