Текст книги "Золото Каддафи"

Как бы то ни было, стало понятно, что даже самыми «умными» авиационными бомбами и управляемыми ракетами лидера Джамахирии достать не удается. И тогда руководство «миротворческой операции» приняло решение об уничтожении Муаммара Каддафи силами спецназа стран НАТО. Диверсионные команды для этой цели готовились сразу несколькими государствами западного альянса, и Группа вмешательства французской жандармерии была как раз одной из них…

– Здравствуйте, мой дорогой друг!

– Добрый день, полковник!

Каждому боевому офицеру известно – появление высокого начальства редко связано с чем-то хорошим. Наверное, подумал руководитель операции, политиканы из Парижа опять начнут торопить. Им плевать, что не до конца отработано взаимодействие между снайперами, есть проблемы со связью и с выходом из зоны огневого контакта, и еще с целой тысячью мелочей, которые вполне могут стоить жизни его людям.

Или – наоборот. От агентуры в ливийской столице вполне могла поступить информация о том, что Каддафи опять покинул свою резиденцию «Баб эль-Азизия» и переместился на запасной командный пункт в окрестностях Триполи. Тогда все тактические занятия придется фактически начинать с нуля…

– Прошу, полковник, проходите.

В командирской палатке высокий гость опустился на парусиновый складной стул, который любезно придвинул ему хозяин.

– У вас тут не жарко.

Официально полковник занимал должность военного атташе при посольстве в Судане. Фактически он осуществлял руководство французской разведкой и координировал в регионе действия всех сил, оппозиционных правящему ливийскому режиму.

– Как настроение ваших людей?

– Готовимся.

Собеседники были знакомы достаточно долго и хорошо, чтобы не утруждать друг друга бессмысленными разговорами:

– Операция по устранению Каддафи откладывается на неопределенное время.

– Откладывается?

– Но не отменяется, – уточнил военный атташе. – А сейчас объединенное командование сил НАТО ставит перед нами другую задачу. Не менее важную…

Прежде чем дать дальнейшие пояснения, полковник попросил очистить стол и развернул на нем топографическую карту:

– Это Ливия. Юго-восток. Узнаете?

– Узнаю, – почти сразу сориентировался в арабских названиях хозяин.

– Вот тут… да, вот тут… находится авиабаза Маатен-ас-Сарра. Вы, наверное, слышали про нее?

– Приходилось. Еще в военной Академии.

Авиабаза Маатен-ас-Сарра была одной из тринадцати баз военно-воздушных сил Ливии и располагалась на крайнем юге страны, в пустыне Сахара, на территории муниципалитета Куфра. Примерно в сотне километров к северу от границы с Чадом. Во время ливийско-чадского конфликта она считалась основной авиабазой в этом регионе, имела три современные взлетно-посадочные полосы и места для стоянки более чем ста боевых самолетов. Когда в восемьдесят седьмом году чадская армия впервые атаковала ливийские позиции, ее наступление захлебнулось, во многом благодаря эффективной боевой работе летчиков с авиабазы Маатен-ас-Сарра. Поэтому перед новым наступлением чадское командование решило устранить угрозу со стороны ливийских военно-воздушных сил. С этой целью был разработан план неожиданной атаки на авиабазу. Атака принесла ошеломляющие результаты: более полутора тысяч ливийцев были убиты и триста захвачено в плен, уничтожено большое количество боевой техники… Потерпев почти невосполнимые потери, деморализованная Джамахирия согласилась на прекращение огня, а затем была вынуждена заключить перемирие.

– Посмотрите.

Фотографии, которые выложил на ливийскую карту полковник, выглядели более четкими и подробными, чем данные спутниковой космической съемки. Очевидно, они были сделаны с самолета-разведчика.

– Посмотрите внимательнее…

Ни одного летательного аппарата на территории авиабазы не наблюдалось. Правда, в самом дальнем конце бетонного поля можно было разглядеть останки нескольких истребителей. Но они были основательно занесены песком, а значит, стояли здесь уже довольно долго. Однако имелись все основания не считать базу заброшенной. Перед зданием контрольно-диспетчерского пункта стояло несколько армейских грузовиков, легковые машины, танк советского производства и два бронетранспортера. Еще один танк перекрывал въезд на базу со стороны метеостанции, а напротив закрытых ангаров угадывалась замаскированная позиция зенитной артиллерийской установки. По всему охраняемому периметру, от солдатской казармы до взлетно-посадочной полосы, были оборудованы капониры.

Разрешение аэрофотоснимков не позволяло разглядеть людей, но, судя по количеству боевой техники, численность их доходила до батальона.

– Видите грузовики?

– Да, конечно… – ответил хозяин палатки.

– Ваша задача – захватить эти грузовики и вывести их на территорию Судана.

– Мы ведь, кажется, пока не воюем с ливийцами? – уточнил на всякий случай командир группы специального назначения. – Во всяком случае, на земле…

– А вам и не надо ни с кем воевать. Воевать будет суданская армия. Ну, и эти… повстанцы.

– Если можно, хотелось бы поподробнее.

– Вот, посмотрите… – склонился над картой полковник. – Основные правительственные силы в Ливии сконцентрированы к настоящему моменту на двух фронтах – в районе побережья у Бреги и города Мисурата, а также в пределах нагорий на границе с Тунисом. Завтра ночью суданская армия здесь… и здесь… углубится на территорию Ливии, чтобы захватить оазис Куфра и установить контроль над Джауфом, а также шоссейной дорогой к центру нефтяных полей Сарир и Мисла. Как известно, эти месторождения с самого начала ливийских событий стали объектом борьбы между правительственными войсками и оппозицией. В итоге повстанцы практически потеряли контроль над месторождениями, хотя периодически пытались его вернуть. И вот теперь президент аль-Башир решил воспользоваться ситуацией в своих интересах.

– От Судана до Эль-Куфры почти восемьсот километров, – прикинул по карте командир спецназа.

– Суданская армия давно уже действует в Ливии. Еще в начале мая они начали переброску дополнительных сил на северо-запад страны якобы для подавления сепаратистов в Дарфуре. На самом деле часть этих войск, под предлогом преследования дарфурских вооруженных формирований и перекрытия каналов их снабжения прошла по чужой территории ровно столько, сколько считала необходимым.

– Без боевых действий?

– Вы представляете себе, что такое пустыня? – улыбнулся полковник. – Здесь не то что ливийские войска – человека встретить порой невозможно. К тому же президента аль-Башира вполне можно понять и простить. После провозглашения независимости Южного Судана он лишается почти всех своих нефтяных ресурсов. Поневоле придется искать что-то новое…

В общем-то, все это было делом политиков. Поэтому офицеры склонились над картой:

– Одновременно отряд примерно из трех сотен сторонников оппозиции на внедорожниках атакует пограничный пункт Тумма на границе с Нигером. Затем, продвигаясь на север, они должны будут овладеть заброшенной военной базой и аэродромом «Аль-Вих», деревней Аль-Катрун и селением Тарагин – родиной многих приближенных Муаммара Каддафи, включая главу его секретариата. После этого под угрозой окажется стратегически важный город Сабха, через который правительство получает топливо, продовольствие и вооружение с территории Нигера, Чада и Алжира.

– А у них сил-то хватит? – усомнился спецназовец в боевом опыте и подготовке ополченцев.

– В любом случае для восстановления путей снабжения ливийское правительство будет вынуждено отрывать с других фронтов силы на конвоирование грузов, – военный атташе аккуратно сложил фотоснимки: – Ваших людей оденут, как местных жителей, снабдят соответствующей атрибутикой и автотранспортом. Будете изображать повстанцев из Бенгази.

В такой ситуации это было вполне разумным решением.

– Главное, ни при каких обстоятельствах не допустить, чтобы грузовики попали в чужие руки.

– А что в них? Я могу это знать?

– Золото. Золотой запас полковника Муаммара Каддафи…

Глава 4

Золото полковника Каддафи…

«Да, конечно, – подумал капитан Хусейн, – ради такого военного приза стоило покинуть насиженный хартумский кабинет и оказаться в утробе вертолета, несущегося над пустыней со скоростью двести пятьдесят километров в час».

Потому что всем известно – хотя счета ливийского лидера заморожены международным сообществом, он, в прямом смысле слова, сидит на мешках с драгоценным металлом. Если поверить последним данным Международного валютного фонда, в Центробанке Ливии, который находится под полным контролем Каддафи, хранится примерно сто сорок пять тонн золота, стоимость которого сейчас составляет более шести с половиной миллиардов долларов. Этой суммы вполне достаточно, например, чтобы оплачивать услуги небольшой армии наемников на протяжении нескольких лет.

Причем, если большинство Центральных государственных банков предпочитают держать свои золотовалютные резервы в Лондоне, Нью-Йорке или Швейцарии, – золото Ливии находится внутри страны. До начала гражданской войны оно хранилось в Триполи, однако потом прошла довольно противоречивая информация о том, что золотой запас перевезли куда-то на юг, в пустыню, в секретные хранилища недалеко от границы с Чадом и Нигером.

Санкции США и Евросоюза коснулись Центробанка Ливии, ее так называемого «фонда суверенного богатства» и нефтяной госкомпании. Но золотой запас страны вполне может стать для полковника Каддафи спасательным кругом, если только он сумеет его продать. А это не так уж и просто. Считается, что ни один международный банк или торговая фирма, скорее всего, не купят золото, если заподозрят, что оно принадлежит ливийскому режиму. Но полковник Каддафи вполне может обменять золото в Чаде или Нигере на валюту и перевести ее в любую точку мира, в какой-нибудь филиал или отделение Libyan Foreign Bank.

Последние события только спровоцировали рекордное подорожание драгоценного металла.

Давно замечено – золото нравится преступникам, инвесторам и диктаторам. Например, в египетских газетах, которые капитан Али Мохаммед Хусейн читал по долгу службы, неоднократно сообщали, что Иран в последние годы накапливает золотые запасы – видимо, стараясь оградить свои резервы от конфискации. Много золота покупают также Китай, Россия и Индия…

Транспортно-боевой вертолет Ми-24, летевший сейчас в направлении ливийской границы, был одним из двадцати семи, состоявших на вооружении Судана. Вертолет принадлежал внутренней безопасности, но имел опознавательные знаки военно-воздушных сил. Вместе с самим капитаном на его борту, в грузовом отсеке, находилось шестеро десантников, специально отобранных для проведения операции.

Советские специалисты, как слышал Хусейн, называли такие вертолеты «крокодилами». А что, похоже. Бронированное чудовище – быстрое, сильное, беспощадное… Перед вылетом командир экипажа любезно объяснил пассажирам, что именно эта модификация, помимо скорострельной пушки, оснащена управляемыми ракетами, противозенитным комплексом, самыми современными системами наведения, электроникой и еще множеством самых различных приспособлений, делающими вертолет практически неуязвимым.

И все равно трястись в душной и тесной железной коробке на высоте, как говорится, птичьего полета было несколько неуютно…

Капитан Али Мохаммед Хусейн повернулся на узкой и неудобной скамейке, чтобы в очередной раз посмотреть вниз – через прямоугольное окно, оборудованное для установки ручного пулемета.

Внизу, как и прежде, была пустыня Сахара.

Впрочем, сейчас она вовсе не выглядела такой уж пустынной.

Прямо под брюхом у летящего на север «крокодила», в том же направлении, пыльной медленной гусеницей тянулась колонна бронетанковой бригады. В основном она состояла из старых танков Т-62, произведенных по лицензии советских БМП-1 и бронетранспортеров БТР-80А, а также самоходных артиллерийских установок Abu Fatma, которые в сущности представляли собой лицензионные САУ «Гвоздика». Во главе колонны шли два танка Al Bashier суданского производства…

Как это было сказано во вчерашнем обращении президента?

«Учитывая крайне нестабильную обстановку в Ливии, в Хартуме обеспокоены возможностью переброски оружия с ливийской территории в провинцию Дарфур и использования его оппозиционными силами этой провинции…»

А что еще требуется? Главное – формальный повод. А так называемое мировое сообщество, по обыкновению, услышит только тех, кого захочет услышать. К тому же Ливия сама виновата. Зачем было выдворять из страны сотрудников суданского консульства? В качестве ответного шага президент Аль-Башир объявил персонами «нон грата» нескольких ливийских дипломатов…

По данным внутренней безопасности, на территории Ливии перед началом гражданской войны находилось около полумиллиона суданцев, в том числе десятки тысяч участников вооруженных группировок, действующих в Дарфуре. До сих пор в Судан из Ливии смогло или захотело вернуться всего чуть больше сорока тысяч человек.

Вообще, с точки зрения капитана Хусейна, ситуация на севере страны, в так называемом регионе Дарфур, и до ливийских событий была ничуть не спокойнее, чем в Южном Судане, где ему довелось повоевать. Как и Южный Судан, провинцию Дарфур населяют представители различных народностей, которые в принципе можно объединить в две группы – чернокожие африканцы и арабские племена, населяющие регион примерно семь веков. И те и другие исповедуют ислам, однако отношения между двумя этими этническими группами всегда отличались напряжённостью, что приводило к регулярным вооружённым столкновениям. Вплоть до недавнего времени Дарфур представлял собой центр работорговли, причём чернокожие и арабские торговцы соперничали друг с другом при осуществлении набегов на соседний регион Бахр-эль-Газаль для захвата рабов и последующей перепродажи в прибрежные районы Африки. Возникали конфликты, конечно же, и в отношении скудных земельных и водных ресурсов, а в наше время ко всему этому добавился еще вопрос о нефти…

Любое государство, считал капитан, имеет право и просто обязано защищать свои интересы. А нынешние беспорядки в Ливии вызвали общий хаос в системе контроля приграничных районов, которая теперь позволяет мятежникам из «Движения за справедливость и равенство» свободно получать оружие, что несомненно будет использовано для очередного витка конфронтации с суданскими вооруженными силами. К тому же на ситуацию напрямую влияет свободное и бесконтрольное распространение оружия среди ливийцев. Капитан Хусейн собственными глазами видел оперативные сводки о том, что сторонники Муаммара Каддафи оказывают материально-техническую поддержку мятежникам, поставляя им вооружение, джипы и топливо через опорные пункты в провинции Куфра. Имелись также достоверные сведения о том, что разведка Каддафи готовит диверсии на суданских нефтяных месторождениях.

В общем, Али Мохаммед Хусейн, как и большинство его знакомых-офицеров, считал, что президент слишком долго пытался усидеть на двух стульях. Ведь ни для кого, например, не являлось секретом, что уроженцы Судана составляют значительную часть так называемого «африканского корпуса» Каддафи, который воюет сейчас против оппозиции. При этом большинство из них были завербованы непосредственно в Судане через ливийское консульство в этой стране, а официальный Хартум делал вид, будто ничего не замечает. Президенту хотелось, с одной стороны, не особенно злить Вашингтон с учетом обещанного снятия режима экономических санкций, а с другой стороны – постараться сохранить относительно ровные отношения с Триполи, чтобы не спровоцировать северного соседа…

Капитан Али Мохаммед Хусейн потянулся за сигаретами. Но потом вспомнил вежливое предупреждение пилота о том, что курить на борту вертолета не принято, и опять повернулся к окну.

Бронетанковая колонна суданской армии осталась далеко позади. Теперь внизу можно было увидеть отряд бедуинов, передвигавшихся в северном направлении на лошадях и верблюдах.

«Джанджавид».

И правительственные войска, и мятежники постоянно обвиняют друг друга в зверствах. При этом в Дарфуре, как и на Юге Судана, большая часть обвинений касается именно «ополченцев» из арабских кочевых племен. Считается, что от их рук погибло до 30 тысяч чернокожих, но капитан относился к подобным цифрам скептически. Так же, как и к утверждениям врагов суданской государственности о том, что этнические чистки якобы привели к бегству на территорию Чада едва ли не миллиона мирных жителей…

Капитан насчитал уже около сотни всадников, когда один из них, гарцевавший на сером, породистом скакуне, вдруг поднял к небу ствол автомата и выпустил в сторону пролетающей винтокрылой машины короткую очередь. Ясно было, что делает он это не из каких-то дурных побуждений, а просто так – по традиции или же от избытка патронов.

Тем не менее капитан непроизвольно отпрянул от окна и вернулся к размышлениям о полученной миссии.

Европейцы и американцы считают себя умнее всех остальных.

Ливия занимает восьмое место в мире по запасам нефти. А Муаммар Каддафи вместе со своими детьми получал доходы не только от энергетики, но и в различных сферах национальной экономики. И ни для кого не секрет, что средства семьи Каддафи находятся в основном на счетах в банках Великобритании и Швейцарии, а также вложены в недвижимость в Лондоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Поэтому британские и швейцарские власти уже заморозили счета ливийского диктатора. Самого же Каддафи обозвали военным преступником и объявили в международный розыск.

Ну, так и что же?

Последний мировой экономический кризис заставил весь мир заговорить о введении межгосударственных расчетов в золоте. О чеканке золотого юаня объявил Китай, заговорили о золотом стандарте и на Ближнем Востоке. Причем главным инициатором отказа от расчетов в долларах и евро стал не кто иной, как полковник Муаммар Каддафи, призвавший арабский и африканский мир к переходу к расчётам в единой валюте – золотом динаре. На этой финансовой базе он, – ни много ни мало, – предлагал создать единое африканское государство с арабо-негритянским населением численностью в двести миллионов человек. И эта идея нашла довольно влиятельных последователей, от Индонезии до Ирана…

Западные страны перепугались. Незадолго до начала военного вторжения в Ливию по этому поводу пришлось высказаться даже французскому президенту Саркози, заявившему, что «ливийцы замахнулись на финансовую безопасность человечества». Хотя, в сущности, Муаммар Каддафи всего лишь попытался повторить попытку генерала де Голля – выйти из зоны сомнительных бумажных денег и вернуться к золотому стандарту. То есть замахнулся на главную ценность современного либерального мира – банковскую систему.

Европейцы и американцы как-то сразу забыли, что именно золото, например, позволило Великобритании покупать оружие и продовольствие у Соединенных Штатов на начальном этапе Второй мировой войны. Судьба фунта стерлингов тогда была очень туманна, а вот золотой запас американцами принимался к расчетам охотно.

Именно золото помогало когда-то существовать режиму апартеида в ЮАР. И сегодня жители Вьетнама прячут золото, чтобы попытаться пережить беспрерывные девальвации донга, проводимые коммунистическим режимом…

Недели две назад Хусейн присутствовал на пресс-конференции, которую перед вылетом из Хартума прямо в международном аэропорту дал один из чиновников НАТО.

– Сохранение Каддафи у руля послужит дестабилизирующим и деструктивным фактором для всего арабского мира, – говорил тогда этот чиновник. – Каддафи накопил огромные подпольные золотые резервы и будет использовать эти деньги, чтобы творить безобразия и мешать не только своим непосредственным соседям, но и в более отдаленных регионах…

А ведь золото, усмехнулся тогда про себя капитан, не выбирает победителей и не знает, кто прав, а кто виноват. Владение им освобождает вас от внешнего контроля, будь то инфляция или санкции Организации Объединенных Наций. Золото не делает ваше «дело» правым, но определенно и не налагает на вас какую-либо вину. По крайней мере пока…

Полет над пустыней продолжался недолго, но от постоянной вибрации, тряски и грохота вертолетного двигателя у капитана Хусейна уже начала болеть голова.

В детстве он никак не мог понять, отчего в небе время от времени сталкиваются самолеты. Небо ведь такое большое, всем должно хватать места…

А теперь догадался. Пустыня – она ведь тоже огромная, словно небо, только проторенных человеком путей в ней не так уж и много.

Вот и сейчас внизу, почти прямо по курсу показалось несколько белых «тойот». Автомобили на большой скорости направлялись туда же, куда летел вертолет, и над каждым из них развевался трехцветный флаг ливийской оппозиции. Союзники…

Они тоже не прочь были бы завладеть легендарным золотом Каддафи.

Так же, как и страны западной коалиции. Которые ни за что не упустили бы такой возможности компенсировать себе за счет самого ливийского диктатора все, до последнего цента, расходы, понесенные ими в процессе его устранения…

Достоверная информация о том, что какая-то часть золотого запаса Муаммара Каддафи, предназначенная на продажу, вывезена из специального хранилища на авиабазу Маатен-ас-Сарра, поступила в Хартум от агента суданской разведки. И делиться этой информацией президент Аль-Башир пока ни с кем не собирался. Если золото ливийского диктатора достанется ему, то Судан вполне может превратиться из второстепенной фигуры локального вооруженного конфликта в полноправного участника переговоров с Западом о будущем военно-политическом устройстве региона.

И капитан Али Мохаммед Хусейн выполнит порученную миссию во что бы то ни стало.

Ради будущего своей страны. Ради собственного светлого будущего, в конце концов…

Капитан попытался представить себе новый дом с застекленной верандой, большим гаражом и открытым бассейном, представительский «мерседес», повышение в звании, должность начальника управления – и у него даже перестала болеть голова.

А еще через несколько минут командир экипажа сообщил по внутренней связи, что они приближаются к точке высадки, где вертолета уже дожидается отдельная рота спецназа.

* * *

Аварийный судовой маяк был разворочен прикладами и выведен из строя в первую очередь.

Однако военные корабли НАТО, скорее всего, успели перехватить его сигнал, так что времени терять не следовало. В любой момент на экране локатора могла появиться светящаяся отметка, обозначающая приближение какого-нибудь «охотника за пиратами» из состава международных военно-морских сил.

– Асад, я нашел! – доложил, забегая на мостик «Профессора Пименова», чернокожий худой паренек из абордажной команды.

– Слава Аллаху… – Сомалиец взял у него из рук портативную рацию, оставленную в каюте кем-то из членов экипажа.

Судя по всему, эвакуация моряков происходила хотя и поспешно, но вполне организованно. На «Пименове», как и почти на каждом судне, оказавшемся в этих водах, существовало специально оборудованное помещение, куда экипаж должен прятаться в случае нападения. Переборки туда открываются с обеих сторон, но если изнутри задраить люки, то есть, например, вставить наглухо болт, вход снаружи блокируется. И открыть его можно будет только самим запершимся морякам. А если к тому же задраить все люки и краны, то помещение вообще станет герметичным. Тогда экипаж даже выкурить из него нельзя. Учитывая запас провианта и воды, который делается заранее, в таком укрытии вполне можно продержаться пару суток.

Узнав от своих людей, высадившихся на сухогруз, что команда «Профессора Пименова» именно так и поступила, командир сомалийских пиратов решил лично прибыть на борт захваченного судна.

– Установите мне связь с экипажем, – распорядился он в первую очередь.

Обычно, когда пираты атакуют судно, им удается взять команду в заложники. И дальше уже остается только под дулами автоматов указывать его капитану, каким курсом вести судно.

Теперь требовалось придумывать что-то другое. И, по возможности, быстро.

Двери в машинный отсек были сварены из металлического листа, и, на то чтобы вскрыть их при помощи автогена или электропилы, понадобилось бы несколько часов. От ручных гранат толку тоже было не много. Конечно, противотанковые мины советского производства, которые остались сомалийцам еще со времен войны с Эфиопией, решили бы эту проблему за считанные минуты. Однако Асад оставил этот вариант на самый крайний случай: во-первых, он не имел никакого желания возиться с размазанными по переборкам человеческими останками, а во-вторых, уничтожение экипажа все равно не помогло бы запустить двигатели и вернуть судно к жизни.

О том, чтобы три сотни миль тащить захваченный сухогруз на буксире до побережья, в данном случае не могло идти речи – пиратская «Barcelona» имела слишком маленькое водоизмещение и не предназначенные для такого выполнения задачи двигатели. К тому же рули «Профессора Пименова», загруженного почти по ватерлинию, были повернуты на циркуляцию…

– Господин капитан, вы меня слышите? – нажал сомалиец на кнопку портативной рации.

Вопрос был задан по-английски, на международном морском языке, понятном любому судоводителю. Кстати, Асад знал и несколько русских выражений, которым когда-то его научили советские военные советники, долгие годы постоянно находившиеся в Сомали. Впрочем, почти все русские слова, которые остались в его памяти, были не слишком приличными или же относились к торжественному ритуалу употребления технического спирта.

– Господин Любертас?

Фамилия и имя капитана значились в нескольких судовых бумагах, обнаруженных людьми Асада при осмотре кают и помещений сухогруза.

– Господин Генрикас Любертас, вы меня слышите?

Рация молчала, и в этом не было ничего удивительного. Осмотрев следы пуль в металлической переборке машинного отделения, Асад уже понял, что абордажная команда успела основательно пошуметь и перепугать несчастных моряков до полусмерти. Поэтому переговоры с капитаном сухогруза приходилось начинать не в самой лучшей психологической атмосфере.

– Отвечайте, пожалуйста.

В паре кабельтовых от «Профессора Пименова» мирно переваливался с борта на борт пиратский траулер. А вот на мостике сухогруза, стоявшего лагом к волне, качка практически не ощущалась.

Не считая самого Асада, здесь находилось всего два или три человека. Командир абордажной команды с отборными головорезами ждал перед входом в машинное отделение, а остальные пираты распределились по палубе судна…

– Кто это говорит? – несмотря на помехи, голос в динамике рации звучал вполне отчетливо.

– Меня зовут Асад. Сомалийская береговая охрана. Имею ли я честь говорить с капитаном судна?

– Да, вы имеете такую честь.

– Очень приятно, господин капитан. Я хотел бы принести свои извинения за те неудобства, которые сейчас испытывает команда судна. Также я предлагаю вам и вашим людям добровольно выйти из убежища, чтобы начать с нами конструктивное сотрудничество. Гарантирую всем морякам неприкосновенность и хорошее отношение.

– Предупреждаю, господин Асад, что я успел сообщить о нападении, и скоро здесь будут военные корабли.

– Вполне возможно. – Сомалиец свободной рукой достал из пачки дорогую сигарету. – У нас действительно мало времени. Но и у вас его тоже не много.

– Почему же? Мы располагаем запасом воды и продовольствия, которого хватит на несколько суток.

– К сожалению, этот запас не понадобится вам в любом случае, – кто-то из сомалийских пиратов поднес зажигалку, чтобы Асад прикурил от нее. – Встреча с военными кораблями не входит в наши планы. Поэтому, если мое предложение не принимается, я буду вынужден затопить ваше судно.

– Простите? – Капитану сухогруза показалось, что он не совсем понял последнюю фразу.

– Повторяю. Я буду вынужден затопить ваше судно. Вместе с грузом и, как это ни печально, вместе с его командой. Поверьте, у меня есть для этого все технические возможности. Вы ведь понимаете, что вход в машинное отделение можно заблокировать не только изнутри, но и снаружи?

– Допустим, – после некоторой паузы ответил капитан.

– У нас есть четыре противотанковые мины, а на судне имеется несколько газовых баллонов. Этого вполне достаточно, чтобы взорвать, например, танки с топливом и повредить обшивку ниже ватерлинии. После этого огонь и вода отправят ваш сухогруз на дно за считанные минуты.

– Зачем вам это нужно?

– Мне это совершенно не нужно, – заверил сомалиец.

Больше всего он рассчитывал сейчас на то, что этот разговор слышат не только его люди на мостике, но и судовая команда, томящаяся вместе с капитаном в душном и тесном металлическом ящике.

– Но я вынужден буду это сделать. Хотя бы для того, чтобы не оставлять свидетелей. Вы меня слышите, господин капитан?

– Да, я вас слышу.

– Господин капитан, какой смысл в том, чтобы умереть за чужое имущество? Мне кажется, что деньги ваших судовладельцев не стоят даже одной человеческой жизни…

Асад докурил сигарету до фильтра и поискал глазами что-нибудь вроде пепельницы. Выкидывать окурок за борт, в Индийский океан, не хотелось – для настоящего моряка это был дурной тон и плохая примета:

– Надеюсь, что ваш экипаж придерживается такого же мнения.

– Я думаю, что вы блефуете!

– А вы проверьте, – предложил сомалиец.

– Нам надо посовещаться.

– Разумеется. Я даю вам на это… – Асад посмотрел на судовые часы, – ровно пять минут. После этого мои люди начинают минировать судно.

* * *

В закрытом ангаре, который раньше использовался ливийцами для ремонта авиационной техники, было душно и сухо. Конечно, не так, как в герметически запертом машинном отделении теплохода, но нагретая за день металлическая крыша ангара создавала внутри него температуру, которая больше всего подходила бы для общественной сауны. Только вместо приятного запаха чистого дерева здесь воняло резиной, машинным маслом и электросваркой.

Самолетов в ангаре давно уже не было.

Вместо них рядом с тяжелыми раздвижными воротами сейчас одиноко стоял десятитонный армейский грузовик, разукрашенный для маскировки серо-песочными пятнами.

– Осторожнее с огнем, ребята… – напомнил Иванов. – А то черт его знает, что и где у них тут разливали.

– Понятно, командир, – отозвался Проскурин.

Он был занят ответственным делом – готовил еду на походной бензиновой плитке. Рядом с плиткой, на ящике из-под снарядов, теснились сухие лепешки и зелень, добытые Сулейманом, а также несколько банок консервов. Посередине импровизированного стола красовался трехлитровый чайник с водой. Чайник был закопченный, без крышки, с отбитой местами эмалью, и никто так и не понял, откуда он появился.

– Извините, Сулейман, – Иванов повернулся к ливийцу. – Продолжайте, пожалуйста.