Текст книги "Чертова школа! Как перестать мучиться из-за учебы"

Два мощных направления, две мощные стратегии в психике сталкиваются. Для детей вы – боги. Для подростков вы уже не являетесь ресурсом. Но при этом в стрессовой ситуации даже вы – все равно ресурс.

Фактическая связь становится сильнее, а стремление отстрелиться, как ракета-носитель, никуда не делось. Подростки не дураки, понимают, что сейчас воевать с вами получится только по мелочам – вредничать, закатывать глаза и рассказывать, какие вы плохие. Из дома уйти нельзя. И это порождает очень мощный внутренний конфликт. Они и в привычной жизни часто ощущают себя заложниками, зависимыми и бесправными, а тут совсем караул. «Вы мне жизнь испортили, перевезли без моего желания!» – даже если до этого 300 раз все обсуждалось.

Когда нам плохо, хочется и другим сделать плохо, поделиться ядом, который нас травит. Подросток и делится. Взрослым полегче, потому что взрослые принимают решения, несут ответственность и могут влиять. Подросток не может повлиять, даже если ему не нравится все это. Хоть изнудись по родине, но решение принимает не он.

Поймите, наши взрослеющие дети не могут рационально переиграть приоритеты своей психики. Сделать важнейшее неважным, переключиться. В любых обстоятельствах подросткам требуется общаться, разобраться в своей идентификации и самоопределиться. Они умом понимают все, но психофизиология побеждает.

Я точно так же себя вел, тоже говорил: «Надо же понимать!», – от чего теперь предостерегаю вас.

В эмиграции у подростков проявляется или кратно возрастает тревога за будущее. Там, где вы раньше жили, он о будущем не думал. Все понятно, все знакомо, где-то да окажусь. Переехали в новую страну – и теперь непонятно, что произойдет.

И наконец, нервную систему истощает то, что после переезда мы постоянно находимся в ситуации принятия решения. Оказывается, миллион вещей в прошлой жизни мы делали автоматически: платили по счетам, выбирали продукты, ездили на работу, с работы. Теперь минимум полгода приходится любую мелочь будто бы заново изобретать. Научиться воспринимать новую квартиру своей территорией. Выстраивать контакты с людьми, чьих реакций мы не понимаем (особенно если дело происходит в Азии).

Весь комплекс изменений нам надо освоить и адаптироваться.

Что такое адаптация, я рассказал в предыдущем разделе, а сейчас обсудим, какие стадии адаптации можно четко отследить, в том числе по своим подросткам.

1. Отрицание, тайное или явное. Возможно, бунт и даже истерика, возможно – угрюмый уход в себя.

2. Сопротивление, когда уже есть осознание, что мир вокруг изменился, но при этом все идет со скрипом.

У подростков сопротивление чаще всего идет через демотивацию: нет сил, нет желания, не хочу, не могу. Иногда это бессознательно – забывают, пропускают, теряются, пошли к репетитору и заблудились. Семья их тащит куда-то, а они на каждом шагу вставляют палки в колеса.

3. Освоение, когда подросток все-таки начинает пользоваться тем, что есть вокруг. Подучивает язык, налаживает контакты, идет в местную секцию, левой задней пяткой даже делает какие-то уроки, вяло листает проспекты местных колледжей.

4. Адаптация, когда, собственно, все освоились и уже полностью живут на новом месте.

Состояние родителей, конечно, тоже очень важно. В эмиграции оно, как бы это выразиться… напоминает задницу. Если конкретнее, то у всех растет тревога, эмоциональная напряженность. Мы хуже спим, нормально не едим, все время какие-то плохие сценарии прокручиваем в сознании, начинаем переживать больше за детей и за то, что с ними происходит. Кто-то очень много неприятностей пережил до переезда. Требуется справляться, эмоции приходится держать и контролировать.

Нам тревожно идти в миграционную службу с документами на непонятном языке, в которых мы не уверены. А что выкинет подросток, пока нас нет? Вдруг разругается с полицейским, и что дальше? Вот мы и звеним, как натянутая струна, очень быстро начинаем раздражаться или повышать голос. Мы постоянно заняты, загружены.

У многих наступает гиперкомпенсация: хочется защитить страдающих детей, облегчить им жизнь, отдавать все больше и больше. Подростки на это реагируют достаточно остро, потому что мы 30 раз в день спрашиваем, как они себя чувствуют, 20 раз – что у них там в школе и так далее.

Когда дети ноют «Давай уедем обратно», мы мучимся, дергаемся, нервничаем, как будто каждый раз снова и снова принимаем какое-то микрорешение, уезжать или остаться.

Если вы собираетесь строить жизнь в другой стране, очень важно хотя бы внутри себя установить согласие. Вы уже тут, решение принято, дело сделано. Дальше все ваши действия будут направлены на то, чтобы тут закрепиться, развиваться – или прыгать куда-то дальше. Раз и навсегда отрезав колебания, вы свою душу, нервы, психику разгрузите от непрерывного «решания».

Вы – взрослые, вы – родители и отвечаете за всех несовершеннолетних здесь. Вы имеете абсолютное, полное право принимать решение. И никто не знает, хорошее оно или не очень и какое было бы лучше. У нас никогда не будет возможности сравнить. Но обычно мы принимаем решение, наилучшее в тех обстоятельствах, которые есть, с теми ресурсами, которые имеем. Все.

У решения есть последствия, и я, принимая его, подписываю внутри себя оферту о том, что готов справляться с последствиями. И состояние подростка вследствие эмиграции тоже к ним относится. Все трудности, с которыми мы сталкиваемся, из-за которых мы устаем, раздражаемся, срываемся, – тоже.

Подросток, в свою очередь, имеет право на чувство и несогласие с вашим решением. Вы можете привести тысячу аргументов и можете быть стопроцентно правы, но это не имеет значения. Ребенок имеет право на реакцию, эмоции и несогласие. Он имеет право не вникать во все это. Когда вы согласитесь с этим пунктом, внутри что-то щелкнет и встанет на свои места. Вы когда-нибудь увозили кота на дачу? Даже животное будет проявлять свое несогласие – драть обои, орать, пытаться сбежать, и ведь оно имеет право.

Также мы очень часто представляем, что мы – супергерои и живем в голливудском боевике, а это не так. Адаптация не мгновенна, она занимает кучу времени. В штатном режиме привыкание к новой школе может длиться 6–9 месяцев, а при эмиграции – и того больше.

Но это время у нас есть, и адаптация все равно пройдет – через год, два или пять. Это один из самых сложных пунктов, потому что нам кажется, что когда уже есть работа, квартира, школа, даже секции и репетитор, то подросток бесится с жиру, иначе почему он до сих пор в сопротивлении? Дайте ему время.

Если вы приняли такое серьезное, большое, важное решение, значит, было что-то очень и очень значимое. Назовите это. Сделайте своим девизом. «Мы спасали свою жизнь и потому переехали в более безопасное место». Или: «Мы уважаем себя и свои принципы, поэтому хотим жить, сохраняя определенную свободу». И просто повторяйте чаще.

Почему адаптация затягивается и что можно с этим сделать?

• Если есть такая возможность, отведите, пожалуйста, себя и ребенка к психологу. Можно по отдельности. В тяжелые времена лучше двигаться с проводником.

Работая с подростками, я все равно общаюсь с родителями для того, чтобы прояснять ситуацию. И если вижу, что взрослые не вывозят, обязательно уточняю, есть ли у них возможность получить психологическую поддержку. У эмигрантов часто очень ограниченное количество денег, направо-налево их раскидывать нельзя, но совершенно точно есть недорогая и даже бесплатная помощь. Сейчас куча специалистов ведут всякие проекты, связанные с адаптацией.

• Постарайтесь обрести внутреннюю уверенность и согласие. Я взрослый, я принял решение, я справляюсь с последствиями – помните?

Это три пункта, в которые нам важно поверить или которые нам важно ощутить. И тогда будет больше внутренних ресурсов, потому что куча энергии уходит на сопротивление, непрерывное принятие решений, которые уже сто лет, как приняты, обвинение себя, посыпание головы пеплом, тревогу.

• Позаботиться о себе. Внутренних ресурсов не хватает, и очень часто это связано с тем, что мы пытаемся поймать все сразу, как волк с корзинкой в старой электронной игре. Возможно, часть вещей сейчас ловить не надо, а вот кукуху – стоило бы.

Все, что можно провалить без угрозы депортации, можно провалить, дать себе время прийти в норму. Потом вы все нагоните, все сделаете, все решите, всех утешите, поддержите, накормите, все документы оформите. А если кукуха отлетит, то рухнет все разом.

Снизить планку требований сложнее всего дается мамам. На поддержание всего на прежнем, доэмиграционном, уровне женщины вбухивают колоссальное количество энергии. Не надо гладить белье, спите на мятом – это я утрирую, но общий посыл понятен. Плохо учится? Лишь бы не выгоняли. Бардак у него в комнате? Прикройте дверь.

При этом есть одна парадоксальную вещь: иногда психическому здоровью как раз помогает контроль над какой-то мелочью. Воют сирены, надо бежать, но в сумке полнейший порядок и обувь начищена, что-то вроде того. Нужно очень хорошо себя знать, чтобы видеть, какие ритуалы психику берегут, а какие – истощают. Тем не менее на все-все-все нас не хватит.

Я вам как психолог прямо сейчас разрешаю меньше требовать от себя и подростка на период прохождения адаптации.

Снижая планку требований, повышаем планку принятия и поддержки. Хвалим себя в первую очередь, любим, лелеем, жалеем и все на свете. Детям тоже нужно больше любви, даже если отбиваются руками и ногами. «Солнышко, милый ты мой, я очень тебя люблю. Не знаю, как помочь, нам всем трудно, но люблю нежно. Понимаю, что тяжело, грустно, обидно и все бесит. Очень тебя поддерживаю».

А когда уже будет про учебу? Прямо сейчас, потому что школа и ее проблемы непременно и органично вплетены в весь тот хаос, который творится с подростком после переезда. Учеба фоново присутствует во всем, и потому давайте сосредоточимся на важном:

«Как мы можем помочь подростку? Что самое главное для его адаптации?»

Для подавляющего большинства это – сверстники. Если мы можем повлиять на то, чтобы ребенок после переезда начал общаться с новым окружением, то находим тусовки, лагеря, кружки, концерты и все что угодно. Самый банальный пример: почти все подростки любят, смотрят и читают мангу. Может, у вас в районе есть анимешный магазин, куда ходят местные ребята. Иногда лучше начать с родной диаспоры, если она есть, но присутствует риск в итоге на ней замкнуться.

Уход от общения – частая история. В основе могут лежать неуверенность, тревога, отрицание и сопротивление. Какое бы ни было общение, даже пусть ребенок с кем-то здоровается – хорошее начало. С кем-то переписывается? Пусть хоть так. Если совсем отказ, ничего с точки зрения общения не делает, то с высокой вероятностью не накопился ресурс. Опять же, психолог тут может помочь.

Язык – в списке самых высоких приоритетов. Учиться без него невозможно. Если вы требуете от детей 10 вещей и одна из них – язык, то остальные 9 можете перестать требовать. При этом очень часто именно изучению языка подростки сопротивляются, потому что для них это переход со стадии сопротивления на стадию освоения, как бы сигнал о том, что они согласны с переездом.

– Надо адаптироваться, учи язык.

– Не хочу адаптироваться, не буду учить.

Можно попробовать встать на сторону подростка.

– Хорошо, я не заставляю тебя адаптироваться, может быть, ты выберешь вообще жизнь в другом месте. Мы в Испании – давай тогда не испанский, а английский, чтобы потом свалить, куда захочешь?

Язык часто, очень часто подростки размещают на флаге своего сопротивления. Вы здесь можете шантажировать, подкупать, спорить, как угодно – все методы хороши. Когда что-то у него начнет с языком получаться, сразу легче станет выстраивать контакты, меньше страха.

Чем еще можно облегчить жизнь подростку? Создавать какие-то привязки. В тревожном состоянии важно на что-то опираться. Вы можете сделать расписание на неделю. Можете придумать совместные ритуалы – три раза в день я ловлю тебя и целую в нос, а ты фыркаешь и вытираешь лицо. Прикольно, если удастся увязать ритуалы с окружающей обстановкой: каждую субботу утром всей семьей выходим встречать молочника в пижамах. Также закрепите новые любимые места, куда будете ходить: парк, бургерная или пиццерия – пока что оставим ЗОЖ в стороне, просто снижаем уровень тревоги.

У многих подростков есть начальные знания языка, но при этом им все равно сложно общаться с местными. Дело в том, что подростки видят общение категорично: я нашел человека, и мы с ним стали друзьями. Встретила парня – за него и выйду замуж. Они каждый контакт рассматривают как потенциального друга, и, соответственно, у них очень высокие ставки. Им совсем нельзя ошибиться.

Предлагаю объяснить детям, что существует воронка общения, примерно как в маркетинге – воронка продаж. В самой широкой ее части – все люди вокруг. С некоторыми мы познакомились, и у них теперь есть имена, они переходят на следующий этап воронки – а те, кто отказался, уже за бортом нашего круга общения. С кем мы регулярно видимся, перекинулись парой слов и в принципе рады друг друга видеть, не деремся и не ругаемся, мы переходим на стадию условных приятелей, этап третий. С некоторыми приятелями мы общаемся чаще, чем с другими, потому что нашлись общие интересы – четвертый этап. Из них кто-то настолько нам нравится, что мы проявляем инициативу и сами ищем встречи. Кто-то из этих людей спустя время может перейти на стадию близкого друга.

Не каждая коммуникация должна закончиться дружбой. За бортом воронки много людей, и мы тоже не попали в чью-то воронку, такова жизнь, это абсолютно нормально. «Цена» одного контакта очень низкая, на него можно идти абсолютно спокойно.

Чтобы коммуницировать в самой широкой части воронки, достаточно знать Hi! What’s your name? – и все. Выучить приветствие и «Как тебя зовут?» можно на любом языке. И тогда у ребенка будет много знакомых, потому что он будет знать имена. Чтобы периодически спрашивать, как дела, надо выучить еще пару вопросов.

До стадии близких друзей не нужен крутой уровень знания языка, достаточно самых простых фраз! Дальше разговоры становятся сложнее, но, если человек перешел на стадию друга, разве будет он негативно реагировать на твои ошибки? Нет, конечно! Так что с этого момента уже можно не бояться за свой неидеальный язык. Такое объяснение может очень упростить начало общения для части подростков.

Что можно сделать до переезда (но не поздно делать и после него)?

1. Наращивать внешнюю и внутреннюю уверенность.

2. Подробно рассказывать, что будет происходить. Мы переедем, в первое время будем жить в гостинице, потом снимем небольшую квартиру, папа будет ходить на работу, а я – работать дома, мы будем искать школу, пойдем все их отсмотрим, познакомимся с соседями.

3. По возможности забрать с собой часть привычной реальности. Любимого мишку, любимые наушники, такие же плакаты на стены, устроить такую же берлогу. Рассыпьте пачку чипсов ему под подушку, если дома так было.

4. Изучить местность. Гуляйте, ходите, смотрите карту, ищите, что там прикольного или необычного. Подросток может говорить: «Фу!», – но потом пойдет по улице, увидит музей, о котором вы ему твердили, и узнает его. Или статую кота на ките. Или странный дом. И на миг почувствует себя увереннее – он что-то здесь уже знает.

Как бороться с сопротивлением? Как минимум соглашаться с чувствами подростка – помните, он имеет на них право? Нам так страшно за ребенка и так больно, что ему плохо, что мы сразу с ним спорим: здесь классно, такие возможности, пляж, океан, любые вузы мира, все для тебя, а ты сопротивляешься и упрямишься как осёл. Лучше так: «Понимаю, ты злишься, ты имеешь право злиться. Это действительно расстраивает. Я тоже иногда испытываю отчаяние. Расскажи подробнее, если можешь, что ты сейчас чувствуешь».

В теории привязанности есть такое понятие, как «слезы тщетности». Мы выставляем ребенку границы, он злится, бьется о них, а потом начинает плакать навзрыд, но границу сдвигать нельзя. Он просто оплакивает, горюет, что не удалось ее проломить, следующим этапом будет принятие. Здесь похожая история – отвоевать, погоревать, принять.

Можете подростку показать очень интересный мультфильм про жирафа «Пять стадий принятия». Короткий забавный ролик, свободно найдете на YouTube.

Много аргументов и доказательств использовать не надо. Родителям достаточно в режиме тезисов транслировать только ключевое: мы здесь, мы тут строим жизнь, я ужасно тебя люблю, это действительно непросто, это может занять время. И повторять как попугай, пока не дойдет.

Если у вас есть ресурсы упорно искать для подростка что-то интересное, увлекательное – это отлично. Скейт-парк, кружок, секцию, сообщество по пусканию мыльных пузырей – неважно, главное, чтобы это его увлекло и отвлекло.

Вопрос:

Дочь двенадцати лет, готовимся к переезду, отказывается ходить в школу в новой стране. Стоит ли настоять? И как при этом не испортить отношения?

Ответ:

Если вы еще не переехали, а она уже отказывается, то пока просто снимите этот вопрос с повестки. Зачем вам сейчас получать от нее согласие, если решение может измениться в тот момент, когда вы переедете? Сейчас просто не нагнетайте и не порождайте это сопротивление.

Я искренне верю, что вы крутые, дети ваши тоже и у вас все получится. Даже если ваш подросток полтора года лежит на диване и ругается матом, вы там и вы справляетесь. Процессы идут. Держитесь.

Ни с чего, вдруг. Исследование, что произошло

Если учеба рухнула вроде бы на ровном месте, это означает, что мы просто не замечаем, что происходит. Здесь стоит провести исследование.

Возможно, ваш ребенок за лето вырос на 20 сантиметров, а сердце пока не выросло, у него анемия и осенью нет сил на учебу? Буквально как только он встает с кровати, организм хуже прокачивает кровь, и мозгу просто не достается кислорода.

Может, у подростка давно и тихо зрело сопротивление вам? Вы на него все давили, а сил на отпор ему никак не хватало. И вот одним прекрасным утром он ощутил, что теперь может что-то сделать. Не послать прямым текстом, потому что получит, а саботировать, избегать, не поднимать руку в школе, плохо делать домашнее задание.

Изменения всегда есть, но далеко не всегда яркие, заметные и внешние. Могут быть и внутренние, точечные изменения. А может, у вас произошел какой-то конфликт с подростком, и теперь его плохая учеба – «ответка» вам. Или он услышал, как вы с мужем ругаетесь вечером и говорите о разводе, – и впал в состояние фрустрации и стресса.

Далеко не всегда до причин можно докопаться, работая только с родителями. Иногда мы обсуждаем это с детьми, и я тоже задаю вопрос, когда и почему стало хуже.

Старшие подростки вполне способны вычислить момент, после которого все покатилось вниз, младшие – не очень. Тогда мы с ними просто рассказываем истории: как жилось, что было, что тревожит, что пугает. Например: «Знаешь, порой люди делают что-то необязательное, но полезное, потому что сами этого хотят. Как тебе кажется, что с ними может произойти, чтобы они перестали этого хотеть? Вот кто-то помогает животным или воду бережет. Всю жизнь это делал – и внезапно перестал. Как думаешь?»

Старшие подростки могут прямым текстом отвечать: «Задолбали про эту учебу говорить. Они про учебу – у меня сразу мотивация пропадает. Непрерывно меня контролируют, бесят, я назло им ничего не делаю».

Дети могут пояснить – другое дело, что нам не все объяснения нравятся. Родители подсознательно саботируют такие раскопки, чтобы во многих вещах не признаваться даже самим себе. Иногда это избегание принимает очень хитрые формы. Взрослые начинают посыпать голову пеплом – «Я так на него орала, в этом все дело» – и как будто бы во всем признались, но эта завеса не позволяет обратить внимание на важное.

Ну поорали. А сейчас-то что происходит? Сейчас как вы говорите про учебу? О чем-нибудь вообще говорите, кроме учебы? Вот это важно, а не то, что вы на него орали пять лет назад.

Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Ни одна проблема не может быть решена на том же уровне сознания, на котором она была создана». Если мы разбираемся с мотивацией, то в 90 % случаев надо заниматься тем, что лежит в ее основе. Мотивация – особенно к учебе – очень сложная деятельность, почти как бортовой компьютер. Колеса, подвеска, какие-то реле ломаются гораздо чаще, но компьютер – почти никогда. Точно так же обстоит дело с мотивацией. Она зачастую основана на более простых вещах, и «чинить» надо их.