Текст книги "Черника в масле"

***

Клаус стремительно, прямо-таки невероятными темпами вспоминал русский язык. Если поначалу он мучительно пытался отыскать в памяти, что значат слова, которые ему повторяли снова и снова, а потом складывал их вместе и соображал, какой смысл даёт это сочетание, то к окончанию поездки он не только узнавал сказанное с первого раза, но и начал уже что-то мямлить в ответ. И что характерно, его мычание понимали! Так что как-то само получилось, что он оказался в роли общего представителя, переговорщика между пассажирами и их спасителями. К нему каждые пять минут кто-то подходил, о чём-то говорил, спрашивал, объяснял, показывал. Из-за этого же ему так и не удалось толком поесть. Не успела в руках пастора очутиться миска макарон с тушёным мясом в густой ароматной подливке, как кто-то затеребил его за рукав. Он оглянулся – прямо на него смотрела девушка лет шестнадцати, кареглазая, с густыми бровями и тёмными волосами, заплетёнными в две тугие косы.

– Э-э-э, – начала она, не зная, видимо, как правильно к нему обратиться.

Пастор Майер не смог сразу прийти к ней на выручку без риска подавиться. Ему пришлось совершить несколько особо интенсивных жевательных движений и мучительно больших глотков, прежде чем рот освободился настолько, что он смог выдавить:

– Клаус. Просто Клаус.

– Ага. – Девушка кивнула. – Клаус, там вас Марина зовёт. Ей надо с ранеными помочь, а то они ничего не понимают.

– Аська, ну что ж ты человеку поесть не даёшь, – с укоризной в голосе вмешалась женщина, раскладывающая рядом с ними еду по тарелкам. – Он же тока-тока ложку в руки взял!

– А я что? – девушка немедля приняла оборонительную стойку. – Меня Марина послала, вот я и зову!

Клаус допроглотил остатки еды, примирительно закивал головой:

– Страшно… нет. Ничего. Пойдём, девочка. Покажешь… дорога.

– Дорогу, – как бы про себя поправила его девушка и зашагала вперёд по деревянному тротуару.

– Иди, – напутствовала Клауса в спину женщина с половником. – Я тебе тут еды отложу, не бойся, голодным не останешься!

Раненых разместили в одном из двух больших домов. Майер почему-то сразу вспомнил санчасть базы группировки ISAF в Мазари-Шарифе. Всё просто, аскетично, по-деловому. Пострадавшие кто сидит, кто лежит на лавках и кушетках вдоль стен. Вокруг них суетятся две женщины в белых халатах. Из-за двери доносятся стоны. Приведшая Клауса девушка приоткрыла её, сунула туда голову:

– Марин, привела.

В ответ донеслось приглушённое:

– Спасибо. Давай его сюда, а сама иди переодевайся. Мне помощь нужна.

Девушка приглашающе махнула Майеру рукой, скользнула в сторону. Он шагнул в приоткрытую дверь. Там было чисто, светло, пахло спиртом, эфиром, йодом, нашатырём и болью. На узком столе лежала пассажирка из салона первого класса, укрытая по грудь простынёй. На её белом фоне левое плечо и рука пострадавшей выделялись жуткой смесью цветов: землисто-чёрного, жёлтого, багрового, сине-лилового. Рядом склонилась женщина в светло-салатовой медицинской униформе – брюки плюс жакет. Она коротко стрельнула в сторону пастора серыми глазами из щели между марлевой маской и разноцветным колпаком, закрывавшим лоб.

– Стоп. Дальше пока не надо. Как мне к вам обращаться?

– Клаус. Просто Клаус.

– Хорошо. Клаус, вы боитесь крови?

– Нет. Не помню. Нет. Точно.

– Отлично. Клаус, мне нужно, чтобы вы стояли в сторонке и переводили пациентам мои просьбы. Ася вам сейчас даст маску и халат. Только, пожалуйста – не кидайтесь помогать, если я не попрошу. Руки, кстати, можете помыть вон там. Так, на всякий случай. Ты готова? – это она уже обратилась к вошедшей и упакованной в такую же униформу девушке, узнать которую теперь можно было только по бровям и карим глазам между шапочкой и маской. – Тазик убери для начала.

Женщина коротким пинком выбила из-под стола в направлении двери простой эмалированный таз, наполненный лоскутами окровавленной одежды, обрывками бинтов, ватными тампонами, кусками марли. У Клауса легонько закружилось голова, и он поспешил отвернуться к раковине в дальнем углу комнаты. Ничего. Вряд ли это от вида крови. В конце концов, он повидал и не такое. В той же санчасти Мазари-Шарифа, например. Так что это, скорее всего, просто от голода.

***

Спустя примерно минут пятнадцать-двадцать дверь снова приоткрылась и в щели возникла половина лица очень крупного человека.

– Марин, а, Марин…

– Тебе чего? Я занята.

– Вижу. Прерваться сможешь? Нам с шефом поговорить с тобой надо.

– Угу. Потопчитесь пока пару минут, подышите воздухом.

Дверь закрылась. Немного погодя Марина обратилась к девушке:

– Так, здесь мы закончили. Давай соорудим фиксирующий бандаж на плечо и руку. Помнишь, как делается колосовидная повязка?

Та кивнула.

– Без меня справишься?

Снова кивок.

– Если что, попроси Клауса помочь. Поможете, Клаус?

– Да. Конечно.

– Хорошо, я ненадолго.

Она быстро прошла к двери, на ходу стаскивая перчатки, маску и шапочку. Под шапочкой обнаружилось густое каштановое каре, а под маской – круглое, но худощавое лицо с тонкими чертами. Выйдя на крыльцо, Марина попросила:

– Парни, дайте кто-нибудь закурить. Быстренько.

Сергей Новиков вытряхнул из пачки сигарету, протянул ей. Другой рукой щёлкнул зажигалкой. Маленький металлический прямоугольник настолько потерялся в его огромной лапище, что казалось, будто Серёга высек тоненький язычок пламени прямо из пальцев. Марина глубоко затянулась, выпустила вверх плотную струю дыма.

– Ну, давайте, что там у вас.

– Расскажи нам для начала, что с ранеными. – Андрей смотрел на неё внимательно, слегка наклонив голову. Она в ответ помолчала несколько секунд, изучая, как поднимается от кончика сигареты прозрачная ленточка дыма. Затянулась ещё раз.

– Хреново, парни. Довольно-таки хреново.

– А подробнее?

– Подробнее дела обстоят так. У нас куча ссадин, ушибов и мелких порезов. Но это, как вы понимаете, мелочи. Несколько переломов – предплечье, ключица, подозрение на пару рёбер. Это тоже фигня, дело житейское. А вот дальше всё плохо. Несколько очень нехороших рваных ран, особенно женщина, которой распахало бедро. Девочка с травматической ампутацией стопы. Ещё одна женщина с обширной тупой травмой плеча и руки, которую сейчас бинтует твоя дочь, Рустам. – Марина кивнула четвёртому участнику беседы, худощавому мужчине с рыжеватой бородой и короткой, жёсткой шевелюрой. – Кстати, она молодец. Далеко пойдёт.

Затянулась ещё раз, не спеша выпустила струю дыма, посмотрела прищуренными глазами, как та расплывается завитками в воздухе.

– Так вот, всем этим пациентам нужен хирург. Настоящий. Хороший. Потому что там работы для него – во! – Марина чиркнула ладонью себе по горлу. – И чем скорее он за неё примется, тем лучше. Иначе потом придётся работать исключительно пилой или топором.

Мужчины переглянулись.

– Тогда надо ехать. Прямо сейчас.

– Анатольич?

– А кто ж ещё?

– Лады, пошёл собираться.

– Нет, Сергей, не ты. Вы там с ним о чём-то повздорили прошлый раз, а Анатольич – мужик злопамятный. Ещё упрётся, чего доброго, а нам время дорого. Я сам съезжу.

– Один?

– Зачем один? Лёшу возьму.

– А-а, ну тогда ладно. Нам-то что пока делать?

– То, о чём мы с тобой говорили – список писать. Чтобы к моему возвращению была готова полная картина. Рустам, с тебя перечень и организация всего технического обеспечения – дополнительные туалеты, умывальники, душевые, спальные места. Проверь сарай, там вроде бы целый угол завален старыми койками. Если нет, сочиняйте нары какие-нибудь. Двух, трёхярусные, если потребуется. Сразу пишешь отдельно список всего того, что израсходуешь из нашего обычного запаса, чтоб мы с этой суетой без гвоздей и шурупов не остались. Дальше. Марина занята ранеными, так что попроси свою Гузель организованно собрать у народа, кому чем не жалко поделиться из одежды, белья и прочего. И тоже пусть сразу пишет список недостающего. Одежда, средства гигиены, всё остальное. Марин, у тебя с фармацией как?

Та, затягиваясь остатком сигареты, закивала головой.

– Пока нормально, но такими темпами мы здорово осушим мои запасы. А с учётом предстоящих операций – тем более. Дайте мне полчаса. Я сейчас посмотрю ещё одного пациента, а потом пробегусь по сусекам. Список будет.

– Сергей, тогда давай сразу планируй, что с утра ты едешь к Попу. Неважно, успею я вернуться или нет. Суммируешь списки и – вперёд. Загони только пару человек спать заранее, чтобы было кому баранку вертеть. И смотри, веди себя естественно! Вова и так удивится, что мы к нему второй день подряд являемся. Так что разыгрывай карту, будто мы помозговали над его предложением о медицинских штуках, которые он нам сегодня сватал, да и решили не откладывать дело в долгий ящик. Понял? Только не старайся сильно, врать ты всё равно не умеешь. Вова ещё чего доброго в лишние подозрения впадёт и начнёт трепать на всю округу, что мы тут оптовыми закупками развлекаемся. Ладненько?

Андрей обвёл глазами собравшихся.

– Всем всё ясно? Всё обсудили?

Рустам и Сергей кивнули, Марина затушила окурок об нижнюю сторону перил, швырнула его в прибитую к столбику консервную банку, немного замялась.

– Вот что ещё, ребята. Похоже, одна из моих пациенток не жилец. Я не могу ничего утверждать без рентгена и всего остального, но почти уверена, что у неё сильное внутреннее кровотечение. Давление низкое, живот твёрдый, как накачанный мяч. Ну и так далее. Вам эти подробности ни к чему, мы тут всё равно сделать ничего не можем. Это я просто так, чтобы вы морально готовы были.

И ушла внутрь дома.

***

Коби вздрогнула, когда кто-то коснулся её плеча. Вскинулась, завертела головой. Рядом стоял Лукас.

– Ты как себя чувствуешь?

Она порылась в своих ощущениях – и правда, как? Вроде бы пока ничего не поменялось: усталость, короста из грязи на одежде и в волосах. Только горячий ужин смягчил, притупил все ощущения, да выплаканные слёзы вывели из организма немалую дозу боли и горечи. Она даже не заметила, как почти задремала.

– Нормально. Жить буду.

– Там, в палатке, – Кауфман указал рукой: – Сейчас душ запустят. Можно будет помыться.

– Хорошо, – Коби слабо кивнула.

– Только до этого, – он казался немного растерянным, мялся на месте, подбирал слова: – Ты не сходишь со мной? Пастор Майер передал… ну, что там… короче, у Марси Уильямс… всё плохо. Совсем.

Она уставилась на него, медленно осознавая услышанное. Марси. Плохо. Совсем. Совсем?

– А остальные наши знают?

– Рамона уже там. Каре Купер вкололи успокоительное, она спит. Мэнди…

Где Мэнди – и так ясно.

– Помоги мне встать, пожалуйста.

Лукас дал ей руку, потянул наверх. А потом, всё так же держа за запястье, повёл по деревянным тротуарам.

Марси лежала в маленькой комнате большого двухэтажного дома, украшенного резными деревянными панелями вокруг входной двери, окон и по краю крыши над широким крыльцом. Через единственное окно вливался молочно-серый свет бесконечных северных сумерек, предвещающих наступающий сезон белых ночей. Небольшой светильник на стене добавлял в гамму жёлтый оттенок электрического света. Там, куда он не доставал, в тенях возле дверного косяка притаилась Рамона Брукнер. В полумраке её смуглая кожа казалась темнее обычного. С правой стороны кровати на крашенном белой краской деревянном табурете сидел пастор Майер, держал правую руку Марси в коконе своих сложенных ладоней, что-то шептал, склонившись к её уху. Услышав звук шагов, оглянулся, и Коби поразилась страшным тёмным кругам вокруг его уставших глаз, полных воспалившихся красных сосудов. Или это была всего лишь игра света и тени?

Пастор сделал приглашающий жест рукой, указывая на такой же табурет по другую сторону кровати. Коби осторожными шагами, почему-то отчаянно стараясь не шуметь, подошла, опустилась на край жёсткого сиденья.

– Ей сделали укол. Она не страдает.

Лицо у Марси не просто бледное – парафиновое, губы серые, с голубоватым оттенком. Между ними чуть поблёскивают белые жемчужные зубы, и тонкой струйкой сочится слабое, с хрипотцой дыхание. Под тонкими опущеными веками двигаются бугорки глаз, роскошная густая чёлка прячется под прикрывающим лоб полотенцем. Коби осторожно потянулась своими не до конца отмытыми руками к ладони Марси, лежащей поверх грубого колючего одеяла. Легонько погладила по складке между указательным и большим пальцами. Те шевельнулась в ответ, Марси качнула головой влево, приоткрыла глаза. Серые губы зашевелились, складываясь в имя:

– Коби…

– Привет, Марси, – она взяла её руку в ладони, погладила большими пальцами. – Как ты?

Губы в ответ сделали несколько попыток, прежде чем удалось расслышать:

– Я не знаю…

И почти сразу:

– Мы… сели? Всё… в порядке?

– Всё хорошо. Нас спасли.

Марси легонько кивнула, бархатные ресницы прикрыли на минуту восхитительные глаза. Коби потупилась, сосредоточила взгляд на руке в своих ладонях, чувствуя, как позади глаз снова собирается щекочущий сгусток.

– Коби…

Она вскинула голову. На этот раз глаза старшей стюардессы распахнуты и смотрят прямо на неё.

– Я… похоже, отлеталась. Так что ты теперь за меня, ладно?

– Хорошо, Марси. Только ты…

– Не надо… Я понимаю… чувствую. Вы тут… без меня… не скучайте.

И перевела взгляд куда-то наверх.

Коби снова уставилась на свои грязные руки, которые плыли и искажались перед её глазами, растекались в ручейках, снова бегущих из неиссякаемого источника позади переносицы. На жёстком ворсе одеяла под ладонями то тут, то там появлялись округлые тёмные пятнышки, блестящие искорки брызг веером разлетались от них в разные стороны. Потом в комнате что-то скрипнуло, пробежала тень, кто-то подошёл и встал рядом с ней. На плечо мягко легла ладонь.

– Всё.

Коби подняла голову, сморгнула слёзы, основанием ладони снизу вверх вытерла нос. Рядом стоял пастор Майер. Позади него, уткнувшись в плечо Лукаса, ревела Рамона Брукнер, а он сам часто-часто шмыгал носом. Марси Уильямс лежала перед ними, вытянувшись в струнку на кровати, широко раскрытыми глазами смотрела на потемневшие доски потолка.

У неё действительно были красивые глаза. Очень редкого цвета. Зелёные.

Глава 12

О предполагаемом месте предстоящей работы почти всегда можно догадаться по экипировке, которую тебе подготовили на базе. Если в комплекте есть термобельё и утеплённый комбинезон – готовься к визиту в северные широты. Если панама и шемаг «арафатка» – значит, путь наверняка приведёт на юг.

В этот раз тёмно-зелёные пиксели камуфляжа, противоклещевое бельё с плотными манжетами и горловинами, а также солидный запас репеллентов недвусмысленно намекали на поездку в лесные чащи. Вот пока и всё, что известно наверняка. Ну ладно, придёт время – будут и подробности. Сейчас важно проверить всё остальное: рюкзаки, подсумки, разгрузочные жилеты. Состояние ремней, пряжек, приборов ночного видения, прицелов, коммуникаторов, фонарей. Потом оружие. Разобрать, осмотреть, как всё почищено, смазано, собрать снова, нацепить необходимую обвеску, выставить её по планкам Пикатинни на удобное именно для тебя место.

Подполковник Михайлов скосил глаза в сторону от разложенного перед ним личного комплекта снаряжения. Вся его группа готовилась к заданию в одном помещении, за длиннющим столом. Спокойно, привычно, с дежурными шуточками и нарочитым ропотом на неподходящее время. Несколько новичков, заменяющих отпускников, выглядят вполне профессионально, только стараются чуть больше, чем следует. Волнуются. Или хотят произвести впечатление своим рвением. Ничего. Скоро всех нас засунут в одну коробочку задания, там мы покатаемся, потрёмся друг о друга, сровняем все шероховатости. Обычное дело.

– Товарищ подполковник! – голос из-за спины.

Александр оглянулся. Там тянулся по стойке «смирно» дежурный офицер, слишком взволнованный для звания капитана.

– Вам приказано явится на инструктаж. Только вам.

Надо, так надо. Михайлов пошёл вслед за капитаном, на ходу натягивая берет – мало ли кто будет инструктировать, вдруг козырять придётся.

Не ошибся.

– Здравия желаю, товарищ генерал армии! – вот почему дежурный офицер на взводе! Не каждый день начальник Генштаба приезжает.

– Потише, подполковник. Закройте дверь и проходите.

Александр аккуратно прикрыл дверь, шагнул к столу. Кроме генерала в комнате были ещё двое: румяный и ухоженный полковник моложе самого Михайлова, явно штабной, и ещё какой-то штатский, неприметный и бесцветный. Таких он узнавал на раз и никогда не ошибался – гэбэшник. Действующий или бывший – неважно.

– Для начала вот что, – генерал армии Нефёдов выглядел уставшим и раздражённым. Будто и не суббота сегодня. – Всё, что будет сказано в этой комнате – абсолютно, совершенно секретно. Оно никак не будет закреплено на бумаге, по крайней мере, пока. Для соблюдения формальностей вы получите приказ, текст которого сейчас сочиняют и на который вам не нужно обращать внимание. Я же обрисую вкратце реальную ситуацию. Сегодня около одиннадцати утра в наше воздушное пространство вторгся самолёт-нарушитель. С северо-запада, по стыку границ между Норвегией и Финляндией. Когда он проходил вдоль западной оконечности Белого моря, наши силы ПВО подняли на перехват истребители. Те отработали свою задачу, нашли нарушителя, пытались принудить к посадке, но в итоге сбили. Подробности сейчас не важны, важно то, что после атаки самолёт пошёл на снижение и больше нигде на радарах не засветился. То есть, либо разбился, либо совершил вынужденную посадку. Военно-космическая оборона сейчас обрабатывает данные с радаров, спутников, а также рапорты пилотов, вылетавших на перехват. Как только они подготовят отчёт, вы его получите. Сейчас мы знаем следующее. Нарушителем был крупный двухмоторный самолёт неизвестной принадлежности. Мы не знаем, был ли это управляемый борт или беспилотник. Нам также не известна цель его полёта. Траектория проходила над такой глухоманью, что можно гадать очень долго. Может, он вёз десант. Или сбрасывал по пути какое-то оборудование, снаряжение. Или преднамеренно шёл над слабозаселёнными районами, чтобы зайти с тыла на центральные области. Ни черта из этого мы не знаем.

Начальник генштаба схватился рукой за лицо, раздражённо помял пальцами щёки.

– В связи с этим критически важной становится задача скорейшего обнаружения места падения или посадки нарушителя. Тогда мы сможем хотя бы приблизительно определить его тип и назначение. К сожалению, засечь это место сразу не удалось. У нас есть лишь координаты точки, над которой он был сбит и откуда пошёл вниз. С учётом того, что нарушитель не падал, как кирпич, а совершал управляемое снижение, он мог в итоге оказаться на довольно значительном расстоянии от начальной точки. Так что радиус поисков получается весьма обширным.

Нефёдов остановился снова, уставился на Александра тяжёлым взглядом.

– Вот это и будет вашей настоящей задачей, подполковник. Найдите мне этот чёртов самолёт. Я хочу знать, что это за ублюдок, и какого лешего он здесь делал. Хочу знать как можно скорее. Об инциденте пока никак не сообщалось, поэтому вы будете придерживаться режима полной секретности, как я сказал в начале. По крайней мере, до тех пор, пока вы его не найдёте и не выясните, что он из себя представляет. В официальном приказе, который вам вручит командир базы сразу после нашего разговора, будет написано, что вас отправляют искать разбившийся опытный образец беспилотника с секретным оборудованием. Все же данные по вашему настоящему заданию вам лично в руки вручит непосредственно перед вылетом полковник Нуралиев, мой помощник, – генерал указал на румяного. – Там будет всё, что удастся выяснить к тому моменту, плюс контакты, по которым вы будете докладывать о ходе операции.

Он покосился на гэбэшника, который с невозмутимой физиономией разглядывал свои ногти.

– Есть ещё кое-что, что вам необходимо знать о предстоящем задании. В этом районе, я бы даже сказал – регионе – мы, Вооружённые силы, располагаем весьма ограниченными ресурсами. Если вы посмотрите на карту, то сообразите почему. Нам там делать практически нечего. Крупных городов нет, стратегических объектов – тоже. Сплошные леса да болота. Глухомань, одним словом. Только эта глушь размером с Польшу. Короче говоря, рассчитывать на поддержку военных вам не приходится. Будете взаимодействовать с местными структурами. В первую очередь с охранными силами «Транснефти». Не кривитесь. Мы не можем быстро перебросить в район поисков свои ресурсы, а у «Транснефти» там есть всё – вертолёты, вездеходы, беспилотники, люди, знание местной обстановки. С самого верху им дана чёткая команда оказать вам полную поддержку. Так что сложите гонор в задний карман штанов и работайте. А у наших товарищей из ФСБ есть свои пять копеек рекомендаций по тамошней обстановке.

В голосе начальника генштаба ощущалась явная шпилька, но безымянный представитель спецслужб её проигнорировал. Не спеша оторвался от созерцания своих рук, повернулся к Михайлову.

– Подполковник, то, что я скажу сейчас, также считается абсолютно секретным. Правда, за пределами Москвы, Питера и прочих крупных городов об этом знает каждая собака, но мы будем очень признательны, если вы и ваши люди после задания не разболтаете об этом всем направо и налево. Так вот, дело в том, что на территории вашей операции центральные власти – неважно, федеральные или региональные – имеют крайне ограниченное влияние. Конечно, там есть местные органы на уровне районов и поселений, даже полиция вроде бы числится какая-то и на содержание всего этого как бы положено выделять деньги из бюджета. Более того, эти смешные средства иногда выделяют и куда-то отсылают. На этом наше участие в делах тамошнего, да и, пожалуй, большинства других регионов за пределами административных и индустриальных центров заканчивается. Вы не хуже меня знаете, с какими трудностями столкнулось государство в последние годы. Нам пришлось выстраивать свою систему приоритетов. – Почему-то слово «нам» неприятно резануло слух Александра. – В первую очередь – безопасность границ, во вторую – внутренняя безопасность. Некоторые предпочитают менять эту последовательность местами, но я не считаю, что это так уж принципиально.

Неизвестно, намеревался ли гэбэшник подлизаться этой фразой к военным или нет. По его непроницаемому лицу определить что-либо не представлялось возможным.

– Так вот, если на уровне границ мы пока ещё достаточно надёжно защищены ядерным оружием и тем, что было достигнуто в рамках предыдущей модернизации и реорганизации войск, то внутри страны всё не столь однозначно. К счастью, нам удалось нейтрализовать или выдавить за рубеж большую часть дестабилизирующих элементов. Но покрыть всю территорию – гигантскую территорию! – единой системой управления и правопорядка оказалось физически невозможно. Выбор был жёстким, но предельно простым. Либо мы размазываем имевшиеся на тот момент ресурсы равномерно по всей площади России и получаем тоненькую марлю, которую при желании можно без труда проткнуть пальцем, либо концентрируем усилия на стратегических точках, опорных узлах государства. И создаём там достаточный уровень зарплат для силовых структур, органов государственной власти, поддерживаем необходимый уровень жизни, инфраструктуры и прочего. Это в первую очередь столицы, промышленные центры, города-миллионники, основные ресурсодобывающие и сельскохозяйственные районы. Обратите внимание на мою оговорку про «основные». Увы, но удержать контроль над всеми важными территориями не удалось. Это не афишируется, иногда по телевидению даже проходят репортажи о якобы происходящих там событиях – новых дорогах, предприятиях и прочем. Только на самом деле ничего подобного там нет. К счастью, эти регионы оказались потеряны не до конца. Остатки местного населения довольно быстро сообразили: если они не хотят отбросить коньки с голоду или вернуться в средневековье, то им нужно делиться с городами и подконтрольными центральным властям территориями чем-то полезным. Так что мы сейчас имеем оттуда некий постоянный приток ценных ресурсов, которые обмениваются на промышленные товары, лекарства и всё остальное, в чём есть нужда. Знаете, это немного напоминает древнюю историю освоения Сибири, когда в определённых местах ставились фактории, а местные аборигены и всякий сброд, удравший в леса, тащили туда шкурки пушных зверей, золото и кедровый орех в обмен на соль, табак и порох. До такой примитивщины сейчас, конечно, не доходит. Но что-то похожее есть. Наверху, – спецслужбист неопределённо махнул куда-то в сторону предположительного местонахождения Кремля, – Надеются, что когда-нибудь центральная власть накопит достаточно жирка и силёнок, чтобы восстановить полный контроль над страной. Кто знает, может быть, так оно и будет. Однако сейчас вам придётся работать в текущих условиях. Поэтому зарубите себе на носу, подполковник: этот регион – один из самых сложных. Там нет природных ресурсов, кроме леса, который сейчас не сильно пользуется спросом. Поэтому федеральные власти никогда им особо не интересовались. Там десятки и сотни брошенных поселений – деревень, хуторов, турбаз. Всё это разбросано по огромной площади тайги – тайги, полковник, настоящей тайги! Озёра, реки, протоки, болота. Практически полное отсутствие железных и шоссейных дорог, в основном укрытые в лесу грунтовки, большинства из которых нет на картах. Немногочисленное, но крайне своеобразное местное население, плюс те, кто не прижился в новых центрах цивилизации. О, я уверен, тамошние люди произведут на вас впечатление! В былые-то годы, при Советской власти и участковом в каждом селе там никогда не было проблемой разобраться с несимпатичным тебе человеком. Был человек – и нету. Ушёл в лес и заблудился. Или медведь задрал. Так что, несмотря на то, что они говорят по-русски и выглядят почти как мы с вами, я бы советовал вам и вашим людям быть предельно внимательными. И крайне осторожными. Максимально плотно взаимодействуйте с охранными структурами «Транснефти», у них большой опыт по части местной специфики. Поверьте, большая удача, что в интересующем вас районе проходят несколько ниток их трубопроводов. Они сами, правда, с этим не согласятся, но тут уж ничего не поделаешь – головная боль одного часто становится удачей для другого. И ещё раз повторю: не забывайте, что вам придётся работать на территории не совсем дружественной. Можно даже сказать, что это уже и не Россия вовсе. Хотя некоторые считают наоборот: мол, вот там и есть настоящая Россия, а мы тут так, непонятно кто. Мы этих некоторых обычно берём на карандаш и пристально за ними наблюдаем.

Губы сотрудника спецслужб тронула тонкая усмешка и он, крайне довольный своим остроумием, откинулся назад на спинку стула, сплёл перед собой на краю стола тонкие, ухоженные пальцы.

– Ну что, подполковник, вам всё понятно? – начальник Генштаба оторвал от лица руку, которой прикрывал глаза, глянул на Михайлова испытующе.

– Так точно, товарищ генерал армии.

– Тогда свободны. Идите, готовьтесь. Вертолёт будет в течение часа. И помните, подполковник, главное – найдите мне этого летуна! Как можно скорее!