Текст книги "Неудержимые демоны, или История женской войны. Книга первая"

И почему никто, даже с уважительной неприязнью, не расскажет о мужестве его защитников? Неужели их честь обязательно должна быть замарана грязным клеймом: «предатели»?

Это должно быть так, ведь веления Фолди неизменно исполняются в точности. Фолди, Фолди, Фолди, всюду только он, точно он уже не министр внутренних дел, но самостоятельный Король Авалории!

Марта обнаружила его взглядом всего за пару секунд: Фолди, видимо, в надежде украсть кусочек чужой славы, околачивался возле Виллимони. Пока под аккомпанемент труб и барабанов и дождь из цветов и ленточек второй полк, наряженный Байной Санной в блестящие синие мундиры, описывал круг по широкой площади, министр легко вспрыгнул на тонконогого вороного жеребца… того самого, на котором он въезжал в павший Кеблоно год назад. Виллимони что-то сказал ему, и угрюмое настороженное лицо Фолди осветила искусно сотворённая участливая улыбка, раскусить фальшь которой даже Марте удалось с трудом. Два её смертельных врага стояли рядом, беззащитные и спокойные – идеальные мишени для нападения. С отвратительным бессилием вздохнув, она пожалела, что на площадь нельзя было взять арбалет или хотя бы кинжал.

По площади начал маршировать третий королевский полк, также обмундированный по эскизам Байны – несомненного мастера. Казалось, что она владеет знанием, недоступным остальным смертным. Марта, ещё три года назад считавшаяся лучшей швеёй в Кеблоно, не могла понять, как же Байне удаётся из куска ткани создать шедевр.

«Если бы я только знала, на что она употребит свои таланты, я в жизни не отдала бы ей имперский пропуск», – подумала Марта, сжимая кулаки. Видимо, сегодня Магия желает наказать её, пропуская перед её глазами людей, которым не стоило давать второй шанс.

Следуя за третьим, четвёртый полк промаршировал к возвышению, на котором сидели Король, Королева и придворный штат, и одновременно резко остановился. Приподнявшись, Его Величество оглушительно крикнул:

– КРУУУГОМ!!

Четвёртый полк обернулся так быстро и слаженно, что она не уловила среди серебристого вихря даже очертаний человеческих фигур. Воины вытянулись в струнку, в последний раз звонко ударили каблуками сапог о мостовую и замерли. Трубы гортанно провыли последние звуки победного марша, барабаны торопливо стукнули, придворные и зеваки бросили на мостовую охапки цветов, ленты, шары, и вновь всё вокруг утихло.

На этот раз Король не стал подниматься: застарелая болезнь костей, мучившая его без малого двадцать три года, давала о себе знать. Но голос его остался столь же громок и силён:

– ПЯТЫЙ ПОЛК… ШАГОООМ МАРШ!!!

Словно все ожидали этого момента, площадь затаила дыхание, музыканты с особым воодушевлением заиграли марш, а триумфаторы, чувствуя сконцентрированное на них всеобщее внимание, расплылись в широких улыбках. И Марта заметила, что Ноули Виллимони выглядит не только красивее, но и счастливее своих боевых товарищей. Даже Фолди впервые улыбнулся по-настоящему.

Шум восхищённой толпы ударил ей в уши, как взрыв небывалой силы. Целостные картины перед глазами раздробились на незначительные, но красочные детали: мелькающие в воздухе руки, разбрасывающие цветочные лепестки и красные ленты, топающие в нетерпении ноги зевак, камни мостовой, почти исчезнувшие под покрывшим их разноцветным слоем, сверкающие на солнце мундиры.

Первым мимо Марты медленно, вальяжно процокал копытами вороной конь министра. Фолди, кажется, из ребяческого стремления покрасоваться перед толпой обожателей, бросил поводья и приветственно замахал рукой. Девушки, окружившие Марты, снова почувствовали к нему прилив симпатии и стыдливо прикрылись веерами, обмениваясь за ними лукавыми смешками. А покрасневшая до корней волос Кали, дотянувшись до лошади Фолди, украдкой коснулась его шпоры и быстро, как застигнутая на месте преступления воровка, метнулась назад. Краем глаза Марта видела, что она упала в обморок.

«Влюблённая идиотка», – скоропалительно осудила она Кали и тоже подошла к Фолди ближе. Тот, почувствовав себя на пике славы, нарочно пустил коня почти шагом: следующим позади солдатам приходилось двигаться очень медленно, чтобы не нарушать строй. Но, кажется, эта задержка только поднимала им настроение, ведь и они ловили на себе восхищение зевак. Вглядываясь в эти лица, которые она не могла различить с высот Дебллских укреплений, Марта испытала прилив такой бурной ненависти, что едва сумела удержать её в узде холодным осознанием своей беспомощности. Поймав на себе внимательный взгляд стражника, она дёрнулась и с усилием натянула на лицо широкую улыбку, хотя её одолевало яростное желание броситься на радостного Фолди и задушить его собственными руками.

– Ох, это же господин Виллимони! – в один голос заорали Тайла и её компания, разбрасывая цветы и ленты под ноги с такой скоростью, что Марта даже не увидела их рук, только ослепительный светлый вихрь.

Грациозный, белый, как свежевыпавший снег, конь Ноули медленно приблизился к коню Фолди и поехал с ним бок о бок. Теперь эти люди были рядом друг с другом, они приветственно махали народу руками и широко, торжествующе, радостно ухмылялись. Марта в глупом оцепенении уставилась на шитые золотом рукава Виллимони, вспоминая, как жалко висели в них его сломанные запястья всего-то год назад. Искусные королевские маги залечили перелом и прочие увечья так, что несведущий человек не догадался бы о его существовании. Впрочем, многочисленные ранения не отвратили от Виллимони толпы поклонниц, несмотря на сдобренные мрачным садизмом прогнозы давно уже мёртвого Веста. Вест мёртв и забыт, а Ноули жив, купаясь в лучах незаслуженной славы. Было в этом что-то настолько обидное и мерзкое, что Марте захотелось плакать. Но она не плакала. Сурово сжав губы, она смотрела на Фолди и Виллимони с нескрываемой злостью. Та же злость, как демонический призрак, плясала в глазах Аниссии.

Взгляд Ноули, удивлённо и радостно скользивший по толпе восторженных зевак, неожиданно замер. И, как колючий ледяной кинжал, впился в лицо Марты. Они оба застыли на какое-то мгновение: бесконечно долгое, но в то же время короткое – и с ужасом и неверием всмотрелись друг в друга. «Он узнал меня», – во вспышке шокированного озарения поняла она. Против её воли каждая мышца в её теле напряглась, приготовившись к бегству или к бою. Она была уверена: сейчас Виллимони подаст знак, и несколько здоровенных стражников, возникнув, как из бездны, оттащат её к эшафоту. К пыткам, к унижению, к мучительной смерти.

Но Виллимони ничего не предпринял. Ей показалось, или его рука самопроизвольно поднялась, выделяя её из многоликой и многоголосой толпы понятным только им двоим жестом? «Молчи», – попросил он её резким взмахом ладони и, не сбиваясь с марша, поехал к возвышению около Фолди. Марта заметила, что тот тоже с подозрением изучает её лицо. Но он никогда не видел её вблизи, ему не узнать, что она стояла год назад на страже Дебллских укреплений, если только он не вздумает с помощью магии проникать к ней в память.

Магия…

Марта схватилась за голову руками, будто это могло защитить её. Она так наивно долгие месяцы скрывалась в трущобах Кеблоно в надежде, что там её не найти и не достать никому. Но королевские шпионы-маги могли в считанные секунды выследить её лишь по неосязаемой, невидимой и неслышимой цепочке мыслей! Народная мудрость оправдывается: тайное всегда становится явным. Она пряталась целый год, не брезгуя нырять в мусорные баки и горы отходов, когда по кривым улочкам заброшенных кварталов маршировал патруль, она научилась находить убежище даже в неверной полуденной тени, но все её накопленные знания и умения оказались бесполезны здесь, на параде, когда давний секрет открылся. Ноули Виллимони узнал её. Теперь её жизнь уже не станет такой, как прежде.

«И это даже лучше, – вздохнув полной грудью, решила Марта. – Я уверена, больше я бы так не смогла».

Лошади Фолди и Виллимони, а за ними – и ровный строй воинов в одинаково красивых блестящих мундирах резко повернулись и звонко промаршировали к возвышению. Этот полк – пятый, элитный, – удостоился чести занять место в центре площади. Стоило последнему протяжному зову музыки умолкнуть, как ветераны встали плечом к плечу, недвижимые, безмолвные. Марте начинало казаться, что она смотрит не на людей, а на истуканов, каковыми они, в сущности, и являлись. Даже нетерпеливые красавцы-кони, повинуясь твёрдой руке наездника, замерли. Всеобщее внимание было приковано к двум героям войны: Гаю Фолди и Ноули Виллимони, а всё остальное будто враз потеряло своё значение. Марта, как сквозь сон, слышала приглушённое шушуканье Кали и компании, но сама не принимала в нём участия, хотя её несколько раз пытались побудить к этому. Она внимательно смотрела на Ноули, а он, не отрываясь, смотрел на неё. Когда под торжественное пение фанфар по площади замаршировал шестой, а за ним – и седьмой полки, и мелькающие стройные ряды стали мешать взору, фигура Ноули скрылась у неё из вида. Но ненадолго. В её воображении он был здесь, настолько близко, что, казалось, она может коснуться его. В памяти один за другим оживали не связанные друг с другом воспоминания: беззаботное детство среди вольных стен Кеблоно, тревожная юность и снаряд, падающий на родительский дом, а следом – знакомый ей пленник в окровавленных кандалах, и его призрачное лицо среди звёздного неба. Голова уже шла кругом, однообразные звуки перемешались в ушах, окружающий мир смазался и исказился. Ей чудилось, что сейчас на неё смотрит вся Авалория, и каждый голос из ревущей толпы слышен ей небывало отчётливо, ибо он требует: «КАЗНИТЬ! СМЕРТЬ ЕЙ, СМЕРТЬ САУНОВСКИ!!»

Восьмой и девятый полки, похожие на попугаев в своих разноцветных мундирах, прошлись по площади кругом и присоединились к общему строю. Хотя первые ряды уже скрылись от глаз стороннего наблюдателя, пятый полк, во главе которого застыли Виллимони и Фолди, ещё оставался впереди. Казалось, что парад устраивался единственно ради этих двух людей, тщеславных мерзавцев, один вид которых был Марте омерзителен. Другие части непобедимого королевского войска тоже купались в поклонении, но их популярность было не сравнить с популярностью пятого полка. Кали, Тайла и компания неизменно разражались радостными воплями, пронзительным визгом и стыдливым хихиканьем, когда бравые ветераны проходили мимо. Большинству из них не было до девушек никакого дела, хотя, конечно, им нравилось чувствовать себя в эпицентре чужого внимания. Марте стоило неимоверных усилий держать на лице широкую улыбку, неестественность которой резала взор марширующим солдатам. Стиснув кулаки до боли в костяшках пальцев, она мысленно успокаивала себя: «Скоро всё будет кончено. Мимо прошёл уже двадцатый полк. Сейчас по площади проедет военная техника, Королева скажет свою заключительную речь, и этот кошмар останется в прошлом».

Она ошибалась: худшее было только впереди.

Когда последний полк, участвовавший в «справедливой войне», занял своё место в левом крыле ветеранского войска, с громовой силой зазвучали тревожные нотки марша. Король, даже с расстояния казавшийся громадным скальным утёсом, выкрикнул во всю мощь своих неслабых лёгких:

– Сегодня, в годовщину первого победного парада, по центральной площади проедет военная техника, участвовавшая в осаде оккупированного вольнодумцами Кеблоно!

Переведя дыхание, он приподнялся, опёршись об отполированные деревянные перила, и крикнул ещё громче:

– ВОЕННАЯ ТЕХНИКА… ВПЕРЁД!!!

Услышав знакомый скрип, который ещё долгие месяцы после окончания войны преследовал её в ночных кошмарах, Марта машинально крепко зажмурилась. Не жаркое, опаляющее солнце ослепило её привыкшие к свету глаза, но сумасшедший страх, въевшийся ей в душу. Она до мельчайших деталей помнила, как выглядят осадные машины, эти громадные чудища, грозившие ей с подступов к Дебллским укреплениям. Хотя глаза её по-прежнему были закрыты, перед мысленным взором катились по камням, как живые, гигантские катапульты и тараны. Издаваемые ими звуки пугали её, вытаскивали из памяти самые страшные воспоминания.

– О, не надо жмуриться! – вдруг закричала ей в ухо низенькая дурнушка, хватая её за руку. – Ты только посмотри на это великолепие!

Марте пришлось открыть глаза самостоятельно, иначе надоедливая девчонка сделала бы это за неё. Подталкиваемые рабами, грозные машины катились всего в паре метров от неё. Она могла различить каждую трещинку на их деревянной основе, каждый призрачный кровавый след, удалить который не сумели даже часы полировки. И в эту минуту ей вновь сделалось омерзительно дурно на душе: ей показалось, что она слышит отдалённое эхо криков мёртвых жертв войны. И смотрит на их призраки, обступившие её, как свой последний оплот и свою последнюю надежду. Словно на этой площади, кроме неё, больше не осталось живых. Среди сотен незнакомых прозрачных лиц ей попадались и те, кого она знала, кого любила и кому верила. С каждым новым привидением Марта всё крепче уверялась в том, что она сходит (или уже сошла?) с ума. Подступая всё ближе, погибшие кеблонцы кричали ей в уши:

– Сауновски, мсти! Мсти за нас, Сауновски!

– Отойдите! – воскликнула она, взмахивая руками. – Отойдите, пожалуйста!

– Эй! Что с тобой?

Этот встревоженный голос снял с её глаз пелену наваждения. Призраки рассеялись, как круги на воде, вновь освободив площадь для живых. Вместо их печального плача в ушах Марты зазвучал знакомый гром парада, надоевший, зато настоящий, тот, который слышали все. Вдруг ей жгуче захотелось стать частью этого мира, ощутить своё единение хоть с кем-то ещё, кроме Бирра и Аниссии. Хотя ими движет общая цель, они совсем разные. И неизвестно, останутся ли они рядом, когда извлекут свою выгоду из их сумасшедшего дела.

– Почему ты такая мрачная? – назойливо интересовалась крошечная дурнушка. – Это же парад, это торжество, это радость!

– Я могла бы постараться объяснить тебе, но ты всё равно не поймёшь, – вздохнула Марта.

– Ох, как хочешь, – кажется, дурнушка решила обидеться. – Между прочим, я хорошо отношусь к тебе и могу тебя выслушать. Не желаешь – не надо! Тогда, надеюсь, ты согласишься посмотреть вот на этих мускулистых красавцев, которые вчетвером толкают по площади катапульту? Они такие сильные… Хотелось бы мне, чтобы у меня был такой же муж…

– Это оборотни, – сурово пресекла её словоизлияния Марта, бросив взгляд на натужно пыхтящих рабов.

Кажется, даже их нечеловеческие силы приходилось напрягать до последнего предела, чтобы толкать катапульты ровным строем. Странно, но к оборотням она не испытала того прилива горячей ненависти, который накрывал её при приближении имперских воинов. Оборотни были невольниками, они не пошли бы на войну, если бы их не заставили. Они, в отличие от свободных воинов, содержались в полку впроголодь, подвергались разнообразнейшим унижениям и издевательствам. Марта даже жалела их. И сейчас, во время торжественного парада, который должен был, по словам Королевы, считаться праздником светлой скорби и едва уловимого торжества, оборотни не могли порадоваться. Шедшие следом за ними конвоиры стегали их кнутом по спинам, когда они хоть чуть-чуть замедляли шаг. Кажется, это зрелище ничуть не шокировало зевак. Напротив, те разражались восхищённым, призывным свистом, когда тонкий хлыст с силой опускался на иссечённые тела. Марта отвернулась в надежде поймать проникнутый родственным ужасом взгляд Аниссии. Но Аниссия не видела в истязании оборотней ничего противоестественно жестокого. Казалось, она даже одобряет происходящие на площади зверства.

«И ты тоже глуха к их боли».

Зловеще скрипящая катапульта, отбрасывая на камни удлинённые тонкие тени, прокатилась мимо нестройных рядов зевак. Прищурившись под бьющими в глаза лучами солнца, Марта подняла голову. На фоне безвинно голубого неба провисшие толстые верёвки, опутывающие крепкие деревянные столбы, выглядели как готовящиеся к атаке змеи. Представив себе, как год назад из этих катапульт вылетали смертоносные камни, она вздрогнула. В памяти вновь зловещим эхом отозвался гул падающего снаряда, грохот рушащихся балок и шорох осыпающейся каменной кладки. Возможно, именно эта старая катапульта похоронила четверых Сауновски под безвременной общей могильной плитой. А сколько ещё чужих жизней она унесла? Марте не хотелось думать об этом: один лишь намёк – и она уносилась на долгие двенадцать месяцев назад. Встряхнув головой, Марта заговорила с явно скучающей Тайлой:

– Тебе нравится?

– Нет, – высокомерно процедила та. – Когда шли полки, было гораздо интереснее. Понимаешь ли… э-э… – она непонимающе уставилась на Марту, желая обратиться к ней по имени. Та поспешно выпалила:

– Белина.

– Белина, ты не знаешь, где встретишь своё счастье. Когда тебе двадцать, а у тебя до сих пор нет ни мужа, ни жениха, ни поклонника, ты начинаешь искать его везде. Здесь очень много холостых парней, причём они уже успели покрыть себя славой и завоевать снисхождение светского общества… Как раз такой муж нужен мне. А смотреть на этих противных потных оборотней мне вовсе не хочется. У них слишком острые клыки, слишком раздутое самолюбие и слишком неприятная наружность… и, ах да, в Империи их презирают.

– Конечно, – рассеянно согласилась Марта: нудные рассуждения блондинки утомили её ещё в своём зачатке.

– Хорошо, что ты понимаешь меня, – рассмеялась Тайла. – Кали в своей наивной глупости считает, что оборотни ничем не хуже нас! Интересно, где же она нахваталась этих революционных идей: может, у Аниссии? После того, как её лишили дворянства, она стала такой непредсказуемой. Представляешь, она стояла у позорного столба от рассвета до заката! Я уверена, это каким-то образом исказило её психику. Раньше она была терпимее, хотя она уже тогда раздражала меня своей надменностью. Иногда я даже думаю, что Их Величества заслуженно сделали её простолюдинкой: меньше будет нос задирать! Её отец, вор и мошенник, вообще не заслуживал милостей Его Превосходительства.

– Да-да, – кисло согласилась Марта.

– А ещё Аниссия, говорят, имела дела с ведьмами, – таинственно понизив голос до полуслышного шёпота, прибавила Тайла. – Не зря же она не спит ночами! Когда ещё общаться с ведьмами, если не после заката?

– Конечно, – кивнула Марта. Она уже начинала жалеть, что обратилась к приставучей Тайле.

Но вдруг Тайла замолчала. С круглыми от восхищения глазами она стала наблюдать за степенно проезжающими по площади таранами. Оборотни, впрягшись в открытые повозки, тащили их и тараны за толстые скручённые верёвки на своих исполосованных кнутом надсмотрщика плечах. Марте вновь захотелось выть от злости и обиды за них. Всё в этом отвратительном параде дышало дикой несправедливостью. Она не впервые пожелала, чтобы однажды зверства, чинимые Империей, обернулись против неё самой. Она пожелала этого так искренне и так страстно, что, наверное, в Небытии её услышала Магия. Марта не замечала, как слова мольбы слетают с её губ в едва различимом шёпоте, который, однако, уловили чуткие уши Тайлы. Повернувшись к ней, та убеждённо заявила:

– Ты хочешь, чтобы наши герои жили вечно. Знаешь, я склонна присоединиться к тебе. Посмотри только на эти громадные тараны: как тяжело, должно быть, было нашим кумирам, когда они подтаскивали их к стенам!

– Их тащили оборотни, как и теперь, – не удержавшись, хмыкнула Марта.

Густо подведённые сурьмой глаза Тайлы расширились:

– В королевском сообщении говорилось, что…

– Королевские историки склонны приукрашивать правду ради своей выгоды, – злобно прошипела Марта. Она уже не могла лицемерно соглашаться с бредовыми утверждениями Тайлы, основанными на фальшивых сказках Империи! Она собственными глазами видела с крепостных стен Дебллов, как оборотни таранили ворота под резкими окриками командиров. Это зрелище невозможно было забыть: потоки крови, струящиеся по голой чёрной земле, горящие предместья и тёмная масса вражеских войск, щетинящихся пиками под гордыми стенами Кеблоно. Невозможно было забыть, как рычащие оборотни, закованные в крепчайшие кандалы, с разбегу бросаются на дрожащие ворота, и, не сумев проломить их с первой попытки, получают удар кнутом.

Тайла думает, что она знает о войне! Так склонны считать все, кто слушал королевскую пропаганду и верил ей. Ведь так легко притвориться умной, чтобы обманывать случайных собеседников! Этот трюк будет работать, пока среди обманываемых не найдутся те, кто знают о настоящей осаде во всём её ужасе.

Марта знала об осаде, она видела её и пыталась снять её, но разве у неё получилось сделать это? Большинство её товарищей мертвы, Кеблоно покорён, а по центральной его площади горделиво маршируют подлые захватчики и проезжают их адские орудия. Всматриваясь в тараны, Марта вспоминала, как дрожали укрепления Дебллов у неё под ногами в ту страшную ночь, когда город пал. Она видела, как блестят в прихотливой солнечной игре металлические наконечники и ободки, слышала натужное сопение, шипение и рычание оборотней и свист понукающего их хлыста, но мысли её были обращены совсем к другим вещам. Она, не отрываясь, смотрела на довольно улыбающуюся королевскую чету и мысленно спрашивала у них в безумной надежде услышать ответ: «Неужели вы не жалеете о том, что сделали?»

Нет, они ничуть не жалеют: ни Кларк, ни Влеона, ни Ноули Виллимони, ни, тем более, Фолди. Для них эта война была оправдана и естественна, в их чёрствых сердцах нет места сожалению. Даже Королева не захотела внять отчаянным мольбам жительниц Кеблоно, когда те, стоя у её дворца на коленях, просили пощадить их мужей и сыновей. Ни один из пойманных «бандитов» не вернулся домой. Всех их: и стариков, и взрослых мужчин, и мальчишек – вздёрнули на одной Большой Виселице перед королевскими окнами и за городской чертой, на пустырях, где даже бездомные бродяги не ночуют, и только в страшные ночи полнолуния сбиваются стаи обозлённых отверженных оборотней. На секунду Марте стало интересно, а улыбалась ли тогда Влеона так, как она улыбается сейчас? Наверное, год назад грозное выражение царило на её лице, а отдаваемые ею приказы были один страшнее другого…

Чтобы не выдать себя, Марта принялась разглядывать раскалённую мостовую под носками своих туфель. Когда победный гром марша, наконец, затих в небесной дали, она заставила себя осмотреться. Как оказалось, не зря.

Взмахом руки Король подозвал к себе Ноули Виллимони. Тот спрыгнул с коня и с готовностью помчался на возвышение. Фолди медленно обернулся в его сторону, и Марта успела заметить, что лицо его исказила сдержанная злоба и подозрительность. Пока Его Величество о чём-то шептался с Ноули, Королева и весь придворный штат с интересом смотрели на них. От пришедшей в голову страшной мысли Марта даже похолодела: «Сейчас Виллимони доносит Королю на меня!» – догадалась она и мгновенно сжалась в комок. Она беззащитна и одинока – схватить или убить её не составит большого труда.

«Но я постараюсь усложнить Империи её задачу!» – решила она, настороженно приподняв плечи. Конечно, у неё ещё есть крошечный шанс сбежать с парада, постаравшись прошмыгнуть мимо стражников, но она не станет делать этого. Дедушка счёл бы её поступок проявлением трусости. А она не станет позорить его память!

Отстраняясь от Короля, Виллимони выпрямился. «Начинается», – подумала она.

Его Величество взмахнул рукой – и Марта ещё крепче сжала кулаки. Ей казалось, что Кларк отдаёт сигнал своим охранникам. Но на самом деле он лишь попытался подняться, опираясь на скользкие перила. Оторвавшись, наконец, от переносного трона, он обвёл умолкшую толпу внимательным взглядом и гулко, громко заговорил:

– Жители Кеблоно!

Сегодня, в годовщину одержанной нами великой победой, мы должны решить несколько важных вопросов. Как вы заметили, до сегодняшнего дня вами управлял Его Превосходительство Гай Фолди, – Король сделал широкий жест в сторону министра. Тот утвердительно кивнул и снова замер.

Прокашлявшись, Кларк продолжил прерванную речь:

– Я и моя супруга, Королева Влеона, хотели было назначить господина Фолди наместником Кеблоно, но он отказался в силу неких веских причин, – эти слова прозвучали со сдержанным злым упрёком, словно хлестнувшим вздрогнувшего министра кнутом. – Поскольку Его Превосходительство не может совместить обязательства наместника с обязательствами министра внутренних дел, на Тайном Совете было решено предложить эту должность господину Ноули Виллимони!

Кларк был хорошим актёром: желая нарастить напряжение, он выдержал эффектную паузу, во время которой сердца всех присутствующих вздрогнули. Марта в ужасе смотрела на широко улыбнувшегося офицера, не в силах поверить, что именно он осквернит Кеблонский дворец самоуправления своим присутствием…

Наигранная улыбка, освещавшая лицо Короля, вдруг угасла. Вновь взмахнув руками, он с истинной горечью заговорил:

– Но господин Виллимони отказался от предоставленной ему должности, сославшись на то, что он желает исполнять свой долг перед Империей как воин, а не как политик. Её Величество Влеона предложила мне выход из этой запутанной ситуации: даровать господину Виллимони звание начальника войск внутреннего охранения, а во главе города поставить Дорапа Гевалу, помощника министра иностранных дел!

Площадь взорвали крики, аплодисменты, даже радостный хохот. И Марте тоже хотелось смеяться, пусть в назначении королевского ставленника наместником не было ничего хорошего. Осознание того, что Ноули Виллимони, этот дерзкий мальчишка, не поселится во дворце самоуправления, уже отогревала душу. Она даже готова была смириться с тем, что он будет разъезжать по улицам Кеблоно в своём ярком красивом мундире как начальник войск внутреннего охранения. Она готова была обрадоваться и этому: ведь её враг, тот, кого она видела в тюрьме жалким и поверженным, сам отказался от поста наместника. Интересно, что подвигло его на этот поступок? И почему Фолди не ухватился за новую должность, ведь, как говорит Аниссия, он мечтает о власти?

Не зная ответа, она решила подождать. Год пряток от Империи научил её смирению. Не всегда ей удавалось обуздать свою яростную жажду действия, но сегодня и сейчас победа была одержана. Время, время, время – вот что нужно ей. Терпение, терпение, терпение – вот чего ей недостаёт. И, наверное, иногда это даже хорошо. Такие люди, как Бирр и Аниссия, всю жизнь собирались бы восстать против своих врагов только потому, что их армия больше и казна полнее золотыми. А Марта не боялась никого. Она делала своё дело: защищала Родину от мерзких грязных рук Фолди и его компании.

Глядя, как из толпы придворных выбивается их будущий наместник: невысокий человек средних лет с проплешиной на лбу и толстыми очками на мясистом носу, Марта напрягала всё своё внимание, чтобы как можно отчётливее запомнить его внешность. Хотя она никогда раньше не слышала о Дорапе Гевале, её сердце уже полнилось ненавистью к нему: за то, что он смел присвоить себе то, что было ему не дано. Под оглушающее ликование толпы Королева с милостивой улыбкой прикрепила наместнику на грудь отличительные знаки и что-то сказала ему: по всей видимости, лестное и приятное, так как он тотчас надулся гордостью. А Фолди, которого Марта ожидала увидеть в яростной зависти, даже пожал Дорапу руку и что-то сказал ему с самым дружественным выражением лица.

Наместник медленно спустился с возвышения, стараясь ослепить улыбкой каждого жителя или жительницу Кеблоно, с которыми он встречался взглядами. Но Марта не реагировала на его дешёвые попытки подлизаться. Она, как и Аниссия, не посмотрела на него, когда он прошёл мимо.

Следом за Гевалой пришёл черёд Ноули Виллимони вкусить плоды покрывшей его славы. Король и Королева улыбались ему, как собственному дитя, пока хлопотливо награждали знаками воинского отличия, чёрно-белой лентой командира войск внутреннего охранения и несколькими орденами сверх того. А Тайла с подружками вопили так громко от охватившего их бешеного восторга, что Виллимони, кажется, услышал их и обернулся. Но взгляд его цепко обратился к Марте, беззастенчиво стоявшей среди первых зрительских рядов с надменной улыбкой на лице. Неожиданно её захлестнула волна наглой эйфории; она подняла голову выше и помахала Ноули рукой.

«Делай со мной, что хочешь, – подумала она, – я уже ничего не боюсь».

Он в недоумении уставился на неё ещё пристальнее, словно не понимая, почему она до сих пор ещё не сбежала с площади в приступе неконтролируемого страха. Но время пугливых пряток миновало. Хватит! У неё началась новая жизнь.

Виллимони всё ещё не мог переключить внимание с неё на кого-нибудь или на что-нибудь иное. Заметив это, надоедливая Тайла подёргала Марту за рукав:

– Ты видишь, наш герой, командир войск внутреннего охранения, смотрит на тебя!

– Вижу, – согласилась Марта.

Взбудораженная Тайла радостно затараторила, проглатывая слова от волнения:

– Кажется, господин Виллимони испытывает к тебе симпатию! Любая уважающая себя девушка Империи постаралась бы воспользоваться этим! Ты не представляешь, как ценно и лестно внимание к тебе таких важных людей!

«Оно ценно лишь для тех, – подумала Марта с презрением, – кто не имеет своей жизни и своих целей. Я не такая, как Тайла! Я поклялась мстить Империи! Я не стану повторять прошлые ошибки: больше я не куплюсь ни на лесть, ни на мольбы».

Застывший на возвышении Виллимони с трудом отвёл взор только тогда, когда кто-то из придворных подтолкнул его сзади. Прижав руку к новеньким знакам отличия, он медленно спустился со ступенек и механически, как будто маятниковые часы, взобрался на своего коня. Марта видела, что он не только поражён её смелостью и наглостью, но и растерян. Словно всё вышло вовсе не так, как он ожидал. Кажется, он составил о ней некое впечатление, разрушившееся от мощного удара её поступка. Занимая своё место в авангарде войска, Виллимони всё ещё смотрел на неё, и теперь она замечала в его глазах родственное уважение: он понимал, что на её месте поступил бы точно так же.

Министр спросил Ноули о чём-то, но тот ограничился лишь коротким отрывистым ответом. Озадаченно вскинув бровь, Фолди внимательно всмотрелся в его лицо – и прочёл там всё, что было ему нужно. Марта даже на секунду испугалась за Виллимони. Несмотря на то, что он тоже имперец, к тому же отличившийся в боях под Кеблоно, она ненавидела его меньше, чем целеустремлённого гада министра. Судя по взгляду, которым тот наградил Ноули, в эту минуту они стали заклятыми врагами. Хоть Виллимони ещё не подозревает об этом.

«А какое мне дело до их вражды? – испугав Марту своим отстранённым равнодушием, просквозила в мозгу холодная мысль. – Пусть сгрызут друг друга заживо, мне всё равно».