Текст книги "Как работать над собой. И создать будущее, которое отличается от настоящего"

Обусловливание из детства

Роль родительской фигуры заключается в том, чтобы быть проводником. Полные любви отношения с родителями обеспечивают ребенку надежную опору, к которой он сможет вернуться, отправляясь в самостоятельную жизнь со всеми ее взлетами и падениями. Проводник не осуждает ребенка, позволяя ему быть таким, какой он есть. Проводник чаще наблюдает и действует, исходя из осознанности и мудрости. Это позволяет ребенку столкнуться с естественными последствиями своих действий без всякого вмешательства и закладывает фундамент, на котором зиждется доверие к себе. Проводника можно вообразить мудрым учителем, который верит в заложенные им основы и убежден, что его ученик сможет претерпеть все, что бы ни случилось в жизни. Затем ребенок перенимает эту веру. Это не означает, что он будет избегать боли, потерь, гнева или горя – широкого спектра человеческих эмоций. Напротив, проводник, или родительская фигура, готовит опорный пункт безопасности и жизнестойкости, к которому можно вернуться в сложные времена.

Если родители сами не исцелились или даже не признали наличие своих непроработанных травм, они не могут сознательно ориентироваться на собственном жизненном пути, не говоря уже о том, чтобы направлять кого-то другого. Очень часто родители проецируют свои травмы на детей. Можно желать ребенку всего самого лучшего и при этом действовать под влиянием собственных неосознаваемых ран; тогда вместо наставничества появляются попытки контролировать, управлять и принуждать детей к действиям, противоречащим их воле. Некоторые из этих действий могут казаться поступками из благих побуждений. Родители могут осознанно или подсознательно стремиться оградить ребенка от мира и защитить от той боли, с которой столкнулись сами. В процессе желаниями и потребностями ребенка могут поступиться. Несмотря на внешнее намерение, часто эти реакции проистекают из глубоко закрепившейся боли, не заметной на первый взгляд. Многих из нас растили родители, которые с трудом разбирались в собственных чувствах из-за пережитой, но не прожитой детской травмы. Они проецировали эту боль на нас прямо, когда заставляли вытереть слезы, или косвенно, когда отстранялись в ответ на наши проявления эмоций. По словам Линдси Гибсон, психотерапевта и автора книги «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей»[36]36
  На русском языке книга вышла в «Издательстве Елены Терещенковой» в 2018 году. – Прим. перев.


[Закрыть], этот недостаток эмоциональной связи в детстве оставляет «зияющую пустоту там, где могло бы сформироваться чувство истинной безопасности. Боль, которую испытывает человек, когда его не замечают другие, столь же реальна, как боль из-за физической травмы»[37]37
  Гибсон, Линдси. «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей. Как научиться ценить себя и наладить отношения с родителями». Издательство Елены Терещенковой, 2018.


[Закрыть]. Это эмоциональное одиночество переходит и во взрослую жизнь, где мы действуем по знакомым шаблонам избегания, апатии и стыда.

Мне кажется, становится все легче понять, как именно травма передается из поколения в поколение – от одной родительской фигуры к следующей, и к следующей, и к следующей, пока не доходит до нас. Центральное место в этом процессе отведено концепции обусловливания, при которой убеждения и паттерны поведения запечатлеваются в нас неосознанно. Каждый, кто когда-либо проводил время с маленькими детьми, знает, что они часто копируют чужое поведение: под влиянием друга, одноклассника или мультяшного персонажа они делают то, что видят. Именно так работает обусловливание. Мы учимся тому, что демонстрируют другие люди, особенно главенствующие родительские фигуры. Наши привязанности в ранние годы жизни закладывают основу для подсознательных убеждений. Мы узнаем, как должны выглядеть отношения, наблюдая за близкими нам людьми. Мы узнаем, как нужно относиться к своему телу, наблюдая за тем, как к своим телам относятся родители. Мы узнаем, нужно или нет тратить время на заботу о себе. Мы учимся обращению с деньгами, перенимаем мировоззрение и убеждения о себе и мире в целом. Все это и многое другое хранится в нашем подсознании.

Мы постоянно обращаемся к родителям за советом и словно зеркалим их; то, как они взаимодействуют со своей реальностью, с высокой степенью вероятности будет похоже на то, как мы взаимодействуем со своей. Мы наследуем их видение мира, их привычки, убеждения и даже копинг-стратегии.

Параллельно с тем, как вы учитесь осознанно наблюдать за собой, вам придется осознанно наблюдать за своими близкими и вашей связью с ними. Мне понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что у меня есть неразрешенная детская травма. Я долгое время не желала признаваться в этом даже самой себе. Я бы спорила до последнего, скажи мне кто-нибудь, что у меня было неидеальное детство. Это не только из-за идеализации прошлого, но и из-за того, что в нашей культуре укоренилось стремление защищать свою семейную ячейку. Публично признать, что не все было так радужно, значит проявить глубокое неуважение. Мы были одной большой и счастливой итальянской семьей! Как ты смеешь заикаться о чем-то ином?

Я продолжала сопротивляться в течение многих лет. Я так долго отрицала реальность, что мне пришлось упорно потрудиться, чтобы изменить свою точку зрения и посмотреть на свое прошлое через призму детской боли. Я так долго отвергала свои потребности, что вообще перестала осознавать их. Как и большинство людей, многие из выученных в детстве привычек я перенесла во взрослую жизнь и повторяла их раз за разом. Многие так и не задумываются: а это точно я? Какое количество людей отмечает праздники так же, как в детстве? И им даже не приходит в голову вообразить, что можно провести день как-то иначе. Сколько аспектов своей жизни вы на самом деле выбрали – а сколько унаследовали?

Идентифицировать свои травмы – это основополагающий шаг на пути к исцелению, и он редко бывает простым. Это признание часто обнажает глубочайшие пропасти боли, печали и даже гнева, которые так долго подавлялись, чтобы вы могли функционировать и жить дальше – хотя бы внешне. Погружаясь в работу все дальше, важно помнить о том, что иногда старые раны вскрываются, а вместе с процессом исцеления детских травм придет излияние чувств. Помните: это тоже точка наблюдения. Начните практиковать доброту по отношению к себе и своим близким, вне зависимости от того, что происходит. То, как к вам в детстве относился кто-то из родителей, не отражает то, кем вы являетесь на самом деле. Или то, кем являются они. Нет никакой необходимости быть отражением их непроработанной травмы.

За этим следуют новые принципы понимания детских психотравм. Архетипы я разработала на основе общих тенденций, наблюдаемых в моей обширной клинической практике и в целом в сообществе SelfHealers. Это ни в коем случае не жесткие категории. Вы можете отнести себя четко к одному типу или заметить черты нескольких сразу. Вы не обязаны вписываться в рамки; я просто хочу помочь вам задуматься над тем, как выглядят ваши главные отношения и с каким обусловливанием вы столкнулись. Первый шаг к исцелению – это познание.

Архетипы детских травм

Наличие родителя, который отрицает вашу реальность

Типичный пример отрицания реальности – когда ребенок, чувствующий себя некомфортно от какого-то взаимодействия с родственницей, сообщает об этом матери и слышит в ответ: «Ой, да она просто пытается быть милой. Будь повежливее». (Крайнее проявление такого поведения мы наблюдали на примере Кристины и отношения ее семьи к мужчине, который насиловал ее.)

Когда родитель отвергает реальность ребенка, тот неосознанно учится отворачиваться от своей интуиции, своего «чутья». Чем больше мы перестаем доверять себе, тем глубже прячется голос интуиции и тем сложнее становится его услышать. В результате мы теряем свое чутье и сталкиваемся с внутренним конфликтом. Мы узнаем, что не можем доверять своим суждениям, и обращаемся к другим людям, чтобы они помогли нам сформировать реальность.

Отрицание реальности может принимать разные формы. Ребенок может рассказать родителю по секрету, что друзья не хотят сидеть с ним за одним столом во время обеда в школе. Для ребенка это чрезвычайно неприятная ситуация, из-за которой он чувствует себя отверженным в тот момент времени, когда потребность в одобрении со стороны сверстников является важной частью развития. Благонамеренный родитель может ответить с некоторой долей отстраненности: «Не переживай ты так, найдешь новых друзей. Ничего страшного, все наладится. Это всего лишь первый день!» Любой человек, со своим багажом неразрешенных чувств, как правило, будет чувствовать себя некомфортно при выражении ребенком своих эмоций и попробует справиться с ними, попросту сбросив их со счетов. Переживания ребенка могут вытащить на поверхность столь же болезненные (часто подсознательные) воспоминания из прошлого родителя, и тот с удвоенной силой примется подавлять или игнорировать их.

Проблема заключается в том, что ребенок имеет право на свои собственные чувства и ищет поддержки и утешения; вместо этого ему говорят, что все это несущественно. Через аналогичный повторяющийся опыт он учится тому, что его восприятие реальности и связанных с ней эмоциональных переживаний не заслуживает доверия.

Реальность также может отвергаться, когда семья отмахивается от объективных проблем. Однажды у меня был клиент, чей отец был функциональным алкоголиком. У него была работа, он финансово обеспечивал семью, но каждый вечер, возвращаясь домой, открывал банку пива и пил всю ночь, пока либо не скатывался в агрессию и не начинал кричать, либо не засыпал. Когда мой клиент стал достаточно взрослым, чтобы замечать подобное поведение отца и комментировать его, мать проигнорировала эти опасения и оправдала действия мужа тем, что у него «тяжелая работа». Подобное отрицание стало выученным поведением, перенятым от матери, которая сама выросла в семье, где все отрицали факт употребления одним из родственников наркотических веществ. Со временем мой клиент унаследовал манеру своей матери оправдывать поведение отца, говоря себе, что тот просто очень много работает. И так до тех пор, пока он не приоткрыл завесу правды, не признал, что ночные пьянки и ряды пустых бутылок реально существуют, и не начал воспринимать происходящее так, как оно было на самом деле.

Наличие родителя, который вас не видит или не слышит

Есть такая фраза: «Детей нужно видеть, а не слышать». Это своего рода слоган, емко суммирующий взгляды старших поколений на воспитание. Этот образ мышления родился из понимания того, что у детей могут быть только базовые потребности: еда и кров. Нехватка ресурсов была реальностью для многих представителей этих поколений, которые работали в режиме выживания. Эти взрослые часто определяли успешное воспитание как способность удовлетворить базовые потребности, при этом на эмоциональные оставалось мало времени и внимания. Последствия этого основанного на желании выжить стиля родительства передались через унаследованные травмы, и мы живем с их долгосрочными последствиями.

Опыт, при котором тебя не видят или не слышат, словно отрезает тебя эмоционально от родителя. Иногда он связан с серьезным пренебрежением, хотя часто предстает в форме куда менее заметных переживаний. Например, родитель перегружен собственными чувствами и отвлечен из-за хронического стресса; или, наоборот, родитель находится в состоянии полной эмоциональной отключки и не способен слушать и поддерживать эмоциональные излияния ребенка. В другой версии этого примера родитель, функционирующий на автопилоте, мечется от задачи к задаче, отвлекается на собственные мысли и не может по-настоящему увидеть стоящего перед собой ребенка. Это ставит преграду на пути формирования глубокой эмоциональной связи, потому что ментально родитель просто «не здесь».

Очень больно, когда тебя не слышат. Очень грустно, когда тебя игнорируют. Очень сбивает с толку, когда приходится прятать свое истинное Я, чтобы быть любимым. Признание – одна из базовых человеческих потребностей. И если ваши детские мысли и идеи не были «услышаны», разум чувствует себя отвергнутым. Если ваши детские способы выразить себя остались «неувиденными», душа чувствует свое значение преуменьшенным. Отсутствие признания также может проявляться следующим образом: ваше будущее решается не вами и предопределяется до того, как вы разберетесь в том, от чего у вас загораются глаза и каким вы представляете себе свой жизненный путь. Подобные переживания затрудняют научение тому, как доверять своему чутью и следовать интуитивным потребностям.

Обращаюсь ко всем родителям, читающим это: важно напомнить себе, что дети превосходят нас по своей связи с интуицией и со своим истинным Я. Будучи взрослыми, мы легко можем затеряться в собственном непрекращающемся потоке мыслей. Дети же во многом полагаются на интуицию, их мир подвижен, он все еще формируется. Обеспечивая безопасное, но открытое поле для исследований детьми, вы также узнаете что-то о себе и возможностях, скрытых в каждом из нас, когда свободно выражаете свое подлинное Я.

Наличие родителя, который косвенно проживает вашу жизнь – либо «лепит» под себя

Таких родителей иногда называют «сценическими» – это человек, который прикладывает невероятные усилия и всячески подталкивает ребенка стать актером или певцом, чтобы удовлетворить собственные амбиции в славе, достижении высот и внимании. Несмотря на то что этот архетип чаще всего связан с разного рода выступлениями (и совершенно несправедливо – с матерями), подобный тип поведения не всегда ограничивается сценой.

«Сценических» родителей легко выставить злодеями, так как в популярной культуре они часто изображаются откровенно жестокими. Порой стремление привести ребенка к успеху тянется из вполне естественного родительского инстинкта – гордости. К сожалению, гордость не заканчивается ничем хорошим, если мотивация берется из непроработанной травмы. Родители, проживающие свои жизни через детей, носят в себе глубоко укоренившееся болезненное убеждение, что они «неудачники» или в чем-то так или иначе непригодны, и часто переносят его на ребенка. Допустим, отец хотел быть баскетболистом, но неудачно сломал ногу и не попал в сборную университета; или мама хотела быть врачом, но не сложилось, и она стала медсестрой. В результате на ребенка давит тяжкий груз ответственности: от него требуют успеха, и он отказывается от части своей личности в угоду родителю. В итоге попытка утвердить собственную значимость через успешность другого человека ведет к разочарованию со стороны родителя и неприязни со стороны ребенка, который пожертвовал своими собственными потребностями, чтобы претворить в жизнь неудовлетворенные потребности другого. За отвержением внутренних нужд всегда следует обида.

Во взрослом возрасте эта потеря личности может проявляться по-разному; мне чаще всего встречались запущенная нерешительность, прокрастинация и навязчивое желание преуспеть. Стоит прояснить, что порой «сценический» родитель действует с конкретным намерением (чаще всего на ум приходит ассоциация с коварными голливудскими родителями, которые проталкивают ребенка на сцену ради денег), хотя во многих других случаях он и правда желает детям только добра. «Лепка» и воспитание по образу и подобию также принимают различные формы; это случается, когда родитель последовательно проецирует собственные желания, потребности и устремления на ребенка – говорит ему не дружить с определенными детьми или заставляет сосредоточиться на конкретных предметах в школе. Это может быть что-то совсем малозаметное, вроде: «Когда-нибудь ты станешь замечательной матерью». Часто это совершенно бессознательный процесс. Родители, которые так поступают, чаще всего не замечают своего потенциально проблемного поведения. Кто-то даже воспринимает это как акт любви (и для многих это им и является). В некоторых случаях результаты могут быть катастрофическими: те, кто становится представителем одной из традиционно почитаемых профессий (юристы и врачи, к примеру)[38]38
  Dutheil, F., Aubert, C., Pereira, B., Dambrun, M., Moustafa, F., Mermillod, M., Baker, J. S., Trousselard, M., Lesage, F. X., & Navel, V. (2019). Suicide among physicians and health-care workers: a systematic review and meta-analysis. PLOS ONE, 14(12), e0226361. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0226361.


[Закрыть], в попытках справиться с рассогласованием интересов начинают употреблять психоактивные вещества, испытывают проблемы с ментальным здоровьем, а в самых бескомпромиссных ситуациях совершают самоубийства[39]39
  Krill, P. R., Johnson, R., Albert, L. The prevalence of substance use and other mental health concerns among American attorneys. Journal of Addiction Medicine 10(1), January/February 2016, 46–52, doi: 10.1097 /ADM.0000000000000182.


[Закрыть][40]40
  Dutheil, F., Aubert, C., Pereira, B., Dambrun, M., Moustafa, F., Mermillod, M., Baker, J. S., Trousselard, M., Lesage, F. X., & Navel, V. (2019). Suicide among physicians and health-care workers: a systematic review and meta-analysis. PLOS ONE, 14(12), e0226361. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0226361.


[Закрыть].

Наличие родителя, который не признает границ

Границы – это четкие определения наших личных лимитов. Дети понимают их инстинктивно. Они реагируют на них, могут четко очертить собственные границы и упорно их придерживаться вне зависимости от того, как будут реагировать окружающие (посмотрите на любого малыша, который почти что инстинктивно качает головой в ответ на действие, которое ему не нравится). У некоторых взрослых, однако же, с этим проблемы, и им, как правило, труднее держаться в рамках уже существующих границ. Многие из нас выросли в семьях, где родители не до конца понимали, как использовать или удерживать свои личные границы, а потому не смогли привить этот навык нам.

В своей практике я часто слышу истории о том, как родители нашли и прочитали личный дневник. Это нарушение личного пространства часто приводило к высмеиванию ребенка и конфликту, а иногда даже наказанию – в зависимости от прочитанного (так случилось со мной). Будучи детьми, с этим опытом мы усваиваем, что близкие могут нарушать границы и делают это. В случае, когда такое происходит часто, ребенок может перенять убеждение, что это один из аспектов «близости» и даже «любви», а потом перенести подобное поведение в свои будущие отношения. При этом ребенок может поступить и наоборот: стать очень скрытным и тщательно заботящимся обо всем, что касается личного.

Еще один распространенный случай нарушения границ – когда один родитель жалуется своему ребенку на другого. Сразу несколько клиентов рассказали мне, что в детстве для них не были тайной личные подробности о родительских отношениях (например, измены или финансовые трудности). Родитель, неспособный понять, что ребенок – не товарищ, может искать в ребенке эмоционального утешения. В таких случаях вероятно, что ребенок почувствует себя перегруженным такими интимными подробностями и испытает противоречивые чувства из-за того, что слышит негатив в сторону одной из своих родительских фигур.

Наличие родителя, который чрезмерно зациклен на внешности

Как нам известно, потребность во внешнем одобрении не исчезает автоматически, как только мы «вырастаем». Наоборот, желание нравиться и вызывать восхищение преследует на протяжении всей жизни. Родители могут проецировать эту потребность на детей самыми разными способами. Иногда все максимально очевидно: родитель комментирует вес ребенка, или зацикливается на том, чтобы тот всегда выглядел «презентабельно», или чрезмерно беспокоится из-за незначительных вещей, например того, с какой прической ходит ребенок. Дети быстро усваивают, что какие-то детали их внешности «приемлемы», а какие-то нет. Так зарождается тянущаяся всю жизнь убежденность в том, что ответная любовь зависит от внешнего вида человека.

Такое же запечатление случается, когда родители чересчур зацикливаются на собственной внешности; это моделирует такое поведение, как навязчивое следование диетам, повышенное внимание к уходу за собой и чрезмерные физические нагрузки. Некоторые продукты начинают считаться «плохими» или «толстящими». Иногда могут звучать затрагивающие внешность и тело комментарии друзей, родственников или публичных персон. Необязательно прямо высказываться в адрес ребенка – он, как губка, и сам заметит, если основополагающие убеждения человека будут чрезмерно сфокусированы на внешнем виде.

Это проявляется и в более широком масштабе, когда родители ведут себя определенным образом вне дома, приучая ребенка к тому, что у человека может быть «псевдоличность». В качестве примера можно привести членов семьи, которые постоянно ругаются и кричат дома, но на людях их голос сочится любовью или хотя бы вежливостью. По сути, эта личность становится маской. Дети быстро запоминают, что нужно менять свою сущность в зависимости от того, где находишься, – они увидели на примере, что это поможет им выжить и быть любимыми.

Наличие родителя, который не умеет управлять своими эмоциями

Эмоциональная регуляция – процесс переживания эмоций, когда вы позволяете чувствам пройти через все тело (а не пытаетесь отвлечься с помощью, скажем, наркотических веществ, алкоголя, телефона или еды), признаете их («Я сейчас злюсь» или «Мне грустно») и дышите, пока они не сойдут на нет. Практика эмоциональной регуляции позволяет нам оставаться сосредоточенными и спокойными в стрессовой ситуации и возвращаться к физиологическому исходному уровню.

Не всем повезло иметь родителей, способных признавать свои чувства, не говоря уже о том, чтобы разбираться с ними. Чаще всего они были эмоционально переполнены или испытывали множество сильных чувств одновременно и не знали, что с этим делать. Некоторые выплескивали эту внутреннюю энергию: кричали, хлопали дверьми, бросали вещи и уходили. Другие проецировали ее «внутрь» себя, что приводило к некоторой замкнутости и холодности. Такое холодное отношение проявляется, когда родитель отдаляется эмоционально или отстраняется от ребенка, обычно в результате эмоционального перегруза. Не умея контролировать свои чувства в отношении определенной ситуации, родитель замыкается в себе и отгораживается от детей. Многим селфхилерам знакома эта ситуация; некоторые также рассказывают о том, как родители использовали в качестве наказания «молчанку». Есть родители, которые перестали вовлекаться в жизнь детей; есть те, кто перестал с ними разговаривать; есть те, кто подговорил других членов семьи устроить совместный бойкот. Когда наши близкие люди отгораживаются вместо того, чтобы разобраться в своих чувствах, у нас формируется общий недостаток эмоциональной регуляции, и часто мы не развиваем в себе навыки, которые позволяют выстроить собственную эмоциональную устойчивость.