Текст книги "История Древней Греции"

Как правило, крушение царской власти происходило не насильственным путем, а в результате концентрации власти в руках следующего слоя – аристократии в лице родовых вождей, издавна составлявших царский совет и царский двор. Титул царя обычно сохранялся; в Аргосе, Афинах и Коринфе царь являлся высшим должностным лицом, а в Эфесе, Милете и Наксосе – жрецом, но теперь он подчинялся совету старейшин как archon basileus, один из нескольких верховных правителей. Власть аристократического совета была укоренена в социальной структуре полиса прочнее, чем власть царя, так как аристократы являлись вождями племенных групп – фил, фратрий и родов, – которые, слившись, и образовали полис. В менее развитых областях, таких, как Элида, где небольшие общины (damoi) еще не слились воедино, царей сменила аристократия узкого круга вождей фратрий и родов (patriai и geneai). В вопросах религии, правосудия и политики их авторитет был непоколебим, так как за ними стояли многовековые традиции.

Центральным органом аристократического правления в полисах являлся совет (boule или gerousia); его члены, избиравшиеся по достижении зрелого возраста, который, например, в Спарте составлял 60 лет, а в Халкиде – 50, пожизненно сохраняли свою должность и были ни перед кем не подотчетны. Совет опирался на структуру фратрий и родов, которые действовали по прежней системе и соблюдали прежние принципы. Должностные лица как исполнительный орган совета находились под его жестким контролем. Скажем, в некоторых государствах высшие должности могли занимать лишь представители определенных семей; в других совет имел право проверки (dokimasia) и мог отклонить выставленную кандидатуру. Срок нахождения в должности обычно ограничивался одним годом, после чего поведение должностного лица рассматривалось советом. Во многих случаях исполнительная власть была разделена между несколькими должностными лицами, которые составляли коллегию, принимавшую решения большинством голосов.

Все аристократии являлись олигархиями, когда политическая власть находилась в руках узкого круга людей, но степень олигархии была разной. При наиболее узких формах аристократии монополию на высшие должности удерживало семейство, по наследству владевшее царским титулом. Например, коринфские Бакхиады происходили от царского дома Гераклидов, точнее, от выдающегося коринфского царя Бакха. Его непосредственные наследники также были царями, но примерно с 747 г. Бакхиады правят уже как группировка, выбирающая из своих рядов высшее должностное лицо, видимо носившее титул basileus, по имени которого называется год; браки они заключали лишь в пределах своего рода. В таком клане число мужчин старше 50 лет могло достигать 200. Аналогичной монополией на высшую должность обладали Пенфилиды в Митилене и Басилиды в Эритрах и Эфесе. При менее узкой форме аристократии должности удерживались несколькими фратриями, – например, в городах Крита и в Локриде властью обладали члены 100 семейств – или определенными группами, чьи привилегии первоначально восходили к временам завоевания и основания государств; такими группами являлись, скажем, гиппоботы в Халкиде и гаморы на Самосе и в Сиракузах.

Власть аристократии основывалась не только на религиозных и социальных традициях, но также на экономической и военной мощи. Как можно заключить из названий гиппоботов («лошадники») и гаморов («землевладельцы»), аристократы владели лучшими землями; их наследственные поместья (kleroi) приносили им большие доходы в эпоху, когда морская торговля находилась в зачаточном состоянии и коммерческая прибыль была невелика. Кроме того, лишь аристократы могли содержать конницу, которая являлась основной боевой силой ведущих полисов до 700 г., а в менее развитых областях и позже. Престиж и власть обеспечивали аристократам бесспорное лидерство и в колониальных предприятиях; они организовывали экспедиции, которые основывали колонии, и из их рядов выходили основатели колоний – например, Архий из Сиракуз и Херсикрат с Керкиры были членами клана Бакхиадов. Нельзя отрицать того, что аристократы ревностно служили своим государствам. Именно им следует приписать великие достижения архаического периода: создание полисов, расцвет греческого искусства и колониальную экспансию.

В большинстве государств аристократическое правление отличалось стабильностью. Оно покоилось на согласии гражданской общины, которая сама строилась на племенной основе и придерживалось единых социальных и религиозных принципов. Хотя политическое лидерство и исполнительная власть находились в руках аристократии, нам неизвестны какие-либо случаи, чтобы народное собрание лишалось своих прав. Собрание, вероятно, могло лишь выражать свое мнение по важнейшим вопросам, касающимся внешних сношений, колониальной политики, землевладения и так далее, и избирать кандидатов, выдвинутых правящим классом. Но в этих вопросах серьезное противостояние было маловероятно: в дорийских государствах народное собрание было не меньше аристократов заинтересовано в сохранении привилегий граждан перед сервами и периэками, а в заморских государствах – перед рабами и варварами. Там, где аристократия была сплоченной и адаптировалась к медленно меняющимся условиям, она оставалась у власти до V–IV вв.

Тогдашним законодателям нередко удавалось создать стабильные условия для долговечного аристократического правления. Коринфские законодатели Фидон и Филолай установили пределы численности привилегированного класса и систему земельных владений в Коринфе и Фивах, изменив законы о наследовании и усыновлении. В Эпизефирийских Локрах Залевк около 660 г. четко определил наказания за проступки и упорядочил судебную процедуру; возможно, ему же принадлежит закон, запрещавший продажу наследственных поместий и препятствовавший продаже вторичных поместий. В Катане Харонд провел реформу судебной системы, а в Халкидике Андродам Регийский, возможно вдохновленный примером Харонда, изменил порядок рассмотрения дел об убийстве и о наследстве. Эти законодатели решали три основные проблемы. Поскольку гражданами являлись лишь владельцы земельных участков (kleros), отчуждение последних в результате продажи или передачи по наследству уменьшало число граждан и увеличивало земельную собственность богатых горожан. Чтобы предотвратить эту тенденцию, было зафиксировано число землевладений и приняты законы, разрешающие усыновление и защищающие права наследниц. Вторая проблема вытекала из отправления правосудия в судах фратрий и родов. Вследствие массового недовольства «нечестными вердиктами продажных царей», то есть аристократов, возглавлявших суды, эта система нуждалась в изменении. В-третьих, убийства вели к вендеттам со стороны родственников жертвы, ослаблявшим государство; бороться с этим можно было, лишь учредив государственный суд. Там, где законодатели решали эти вопросы, опасность революции оказывалась устранена.

Многие государства с аристократическим правлением реформировали свои институты мирным путем. Например, в Гераклее Понтийской и в Массилии было принято, что старший сын члена совета не мог сам стать членом совета, и аналогично в совет не мог войти младший брат, если членом совета был старший брат. Позднее эти запреты были отменены, и число членов совета в Гераклее Понтийской возросло до 600 и в Массилии, вероятно, также. В других случаях запрещалось членство в высшем государственном органе по праву рождения; теперь условиями для этого были богатство или военная служба. Такие реформы превратили аристократию в олигархию, если нам нужен формальный термин, чтобы избегать наименований типа «аристократическая олигархия» или «плутократическая олигархия». Скажем, в Регии правящий класс представлял собой наследников мессенийских поселенцев; вероятно, их избирали для службы по принципу рождения, но позже основой для избрания стал имущественный ценз. Совет Регия насчитывал тысячу членов, как и советы Эпизефирийских Локр, Катаны, Кротона и Опунта в Эпикнемидийской Локриде. В этих городах, вероятно, имелось и народное собрание, права которого были столь же ограниченными, как и при аристократиии. В эолийской Киме и ионийском Колофоне, где правящий орган также насчитывал тысячу членов, народного собрания, по-видимому, вовсе не имелось. В других государствах правление узкой олигархической прослойки не было ограничено ни законами, ни гражданским собранием. Подобная олигархия (dynasteia) находилась у власти в Фивах, а также в Ларисе, Фарсале и Кранноне, где богатство было сосредоточено в руках немногочисленных семей высшей знати.

В государствах, где решить эти проблемы не удавалось, власть нередко оказывалась в руках одного лица. Его незаконное правление называлось «единоличной властью» (monarchia) или лидийским словом tyrannis, вошедшим в широкое употребление. В силу ряда факторов происхождение тирании выяснить затруднительно. Сами тираны стремились обелить себя, а их противники, наоборот, представляли захват власти тираном в самых черных цветах. Действия тиранов, когда они находились у власти, лишь усугубляли поляризацию общества, деля его на убежденных сторонников тирании и столь же убежденных ее противников. В IV в. различные причины привели к новому всплеску тирании, и политические мыслители этого столетия пытались теми же причинами объяснить и тиранию VI в., причем особенно распространенной была гипотеза, будто тиранами становились профессиональные демагоги (demagogos), вожди демократической фракции. Поэтому для понимания этого явления важно опираться на опыт тех государств, которые избежали тирании в VII и VI вв., и на взгляды таких ранних авторов, как Солон, Феогнид, Геродот и Фукидид.

«В целом, – пишел Фукидид, – тирании возникали в полисах, когда увеличивались их доходы одновременно с ростом могущества Греции и накоплением в ней крупных богатств». Его мнение подтверждается тем фактом, что самые первые тирании возникли в Сикионе, Коринфе и Мегаре, которые являлись центрами коммерческой экспансии. Ускоренный приток богатств обострил проблемы, стоявшие перед многими государствами в VII в. Конкуренция мобильного капитала и земельной собственности, возможно, подрывала систему клеров, от которых зависели аристократы и простые граждане дорийских полисов. Углублялся раскол между богатыми и бедными, между гражданами и негражданами, а в политике появился новый фактор – авторитет, основанный на деньгах, а не на знатности рода. На этот фактор ссылаются Алкей и Феогнид в своих эпиграммах: «Деньги делают человека, не бывает знатных или уважаемых бедняков»; «Родовитость отступает перед богатством». Более того, мобильный капитал являлся новым средством приобретения власти: на деньги можно было купить политическую поддержку и отряды наемников. И конечно, среди жителей всегда были недовольные элементы, рассчитывавшие поддержкой кандидата в тираны улучшить свое положение: обедневшие граждане, непривилегированные граждане, периэки, сервы и рабы. Однако эти элементы не были организованы и не могли победить сплоченную аристократию. Как заметил Аристотель и как доказали аристократические законодатели, «гармоничная олигархия редко становится причиной собственной гибели». Условия для установления тирании обычно возникали при расколе аристократической олигархии и использовании новых инструментов власти. Геродот, рассказывая об интригах и столкновениях, раздиравших олигархический класс, лаконично добавляет: «Так появились фракции, фракции привели к кровопролитию, а итогом кровопролития стало единоличное правление». Солон и Феогнид описывают происхождение современной им тирании аналогичным образом: «Великие люди принесли гибель государству, и народ в своем невежестве оказался в рабстве у самодержца»; «От продажных судей пошли фракции, гражданские войны и единовластие».

В Коринфе около 657 г. Кипсел лишил власти Бакхиадов. Кипсел, сам Бакхиад по матери (она вышла замуж за отпрыска другого знатного рода Коринфа), вероятно, стал командиром армии граждан (polemarchos), изгнал Бакхиадов, убив их вождя, а их земли раздал своим сторонникам. Он правил Коринфом около тридцати лет и делал крупные пожертвования Дельфам и Олимпии, чтобы заручиться благословением богов. Вполне вероятно, что дельфийский оракул признавал его как царя Коринфа – этот титул ранее принадлежал вождю Бакхиадов. О внутренней политике Кипсела нам известно лишь то, что он перевел коринфскую монету на стандарт, родственный самосскому, но отличающийся от аргосского и эгинского. Во внешней политике он старался подорвать позиции Бакхиадов, нашедших убежище на Керкире, основав три важные колонии на Левкасе, Анактории и в Амбракии во главе с тремя его незаконными сыновьями. Возможно, его влияние привело в Сиракузах к изгнанию правящего клана Милетидов. Под конец своего правления он, вероятно, помирился с керкирскими Бакхиадами.

Кипселу наследовал его законный сын Периандр, который прибегал к услугам телохранителей. Он старался подчеркнуть благочестие своего режима богатыми дарами Дельфам и Олимпии, внедрением культа Диониса, строительством храмов и организацией грандиозных Истмийских игр. Доходы ему приносили пошлины на товары, транспортировавшиеся через преуспевающие порты и рынки Коринфа. Он издавал законы, препятствовавшие переселению жителей в города, старался контролировать местные расходы, ограничить роскошь, распущенность и покупку рабов. Во время его тирании, около 627–586 гг., Коринф достиг зенита процветания и могущества. Периандр проложил дорогу (известную как diolkos) для перевозки кораблей через Истм и предлагал прорыть через перешеек канал. Флоты Коринфа бороздили два моря. Покорением Керкиры и созданием колоний Аполлонии Иллирийской и Потидеи завершилось создание коринфской колониальной империи. Периандр посредством брака вступил в союз с Проклом, тираном Эпидавра, заключил политический альянс с Трасибулом, тираном Милета, и дружил с Афинами, Лидией и, вероятно, с Египтом. Украшением его двора был поэт Арион, а художественные изделия Коринфа широко расходились по всему греческому миру. Но Периандр был настоящим тираном в современном смысле этого слова. Он убил свою жену и изгнал своего сына Ликофрона. Когда Ликофрона убили керкиряне, он решил им отмстить, намереваясь отправить 300 сыновей знатных семейств в качестве евнухов Алиятту Лидийскому.

Его племянник и наследник Псамметих был убит около 582 г. Труп и кости его предков выбросили за границы Коринфа, а дома Кипселидов сровняли с землей. От ненавистной тирании, подавлявшей личные права и политические свободы, постарались не оставить ни единого следа. Даже дельфийские жрецы распространили сделанное задним числом предсказание, будто бы оракул предупреждал еще Бакхиадов относительно родителей Кипсела, что любой родившийся у них сын принесет несчастье. В Амбракии, где у власти находился брат Псамметиха, восставший народ установил демократию. В Коринфе власть перешла к олигархии. Подробности ее устройства практически неизвестны. Вероятно, ее основу составляла коллегия высших должностных лиц, обладавших значительной властью (probouloi), совет (возможно, Gerousia) и народное собрание (halia); восемь областей государства имели представительство в коллегии и в совете, причем, возможно, право избирать членов коллегии переходило по очереди к одной из областей, а остальные семь избирали членов совета. Интересно, что тирания в Коринфе не сменилась демократией. Коринфские тираны не поощряли переселения граждан в города и предоставления периэкам равных прав. Ремеслом и розничной торговлей, скорее всего, занимались иностранцы, которых привлекали процветающие порты и рынки Коринфа. Богатые граждане, разумеется, владели кораблями, а коринфские моряки составляли экипажи как торговых, так и военных кораблей, но большинство граждан в основном жили за счет своих земельных владений и охраняли традиционную исключительность Дорийского государства с его предпочтением к упорядоченной олигархии. Позже Пиндар воспевал славу Коринфа, как государства, в котором обитают Порядок, Справедливость и Мир вместе со сладкоголосыми музами, а копья молодых воинов несут в себе силу бога войны.

В соседнем с Коринфом Сикионе тираном в 655 г. стал Ортагор. Он и его наследники правили государством в течение века. Тираны Сикиона стремились к религиозному оправданию своего режима, для чего делали богатые пожертвования святилищу в Олимпии и поддерживали Дельфийскую амфиктионию в 1-й Священной войне. Но после свержения тирании дельфийские жрецы огласили оракул, в котором бог предупреждал сикионцев, что их ожидает «столетняя кара»; подробность о том, что отец Ортагора был поваром, придумана жрецами, и ее не стоит принимать всерьез. Ортагор пришел к власти после того, как прославился в пограничной войне и был назначен полководцем. Сперва тирания была умеренной, но при Мироне II, которого убил его брат Исодам, Клисфене (ок. 600–570 гг.) и Эсхине приобрела репрессивный характер. Тираны занимали должность верховного жреца (basileus) и совершали жертвоприношения от имени государства. Мирон I, выигравший гонки колесниц в Олимпии в 648 г., посвятил Олимпии сокровища от имени «Мирона и народа Сикиона». Таким образом тираны пытались придать видимость законности своему режиму. Они не собирались менять социальную систему государства, судя по тому, что во время их правления один из классов сервов (katonokophoroi) был изгнан из города, где жили господа-дорийцы. Клисфен приглашал к своему двору художников. В частности, Дипоэн и Скиллий, прибывшие с Крита, основали в Сикионе ведущую школу ваяния из паросского мрамора, а с сикионскими живописцами и скульпторами в первой половине VI в. могли соперничать лишь коринфские мастера. Клисфен воздвиг названный в его честь портик и основал Сикионские игры, посвященные Аполлону Пифийскому, которые прибавили блеска его дому и еще больше прославили его государство.

Во внешней политике Клисфен был самым выдающимся из всех сикионских тиранов. Располагая значительной армией, он приобретал союзников, обещая им военную помощь, и играл заметную роль в Священной войне. Он славился своей щедростью, основал собственные Пифийские игры, выигрывал гонки на колесницах в Олимпии и Дельфах и организовал состязания претендентов на руку своей дочери Агаристы: на закрытие Олимпийских празднеств 576 г. он пригласил женихов из всех областей Греции в Сикион, чтобы состязаться за право стать ее мужем. Претенденты прибыли не только из материковой Греции, но и из Италии. После упорной борьбы Агариста досталась Мегаклу, который позже возглавил клан Алкмеонидов в Афинах; их сыном был афинский государственный деятель Клисфен, а их внучка Агариста приходилась матерью Периклу. Единственным государством, с которым Клисфен воевал, был Аргос. Не ограничившись нанесением ущерба, Клисфен вдобавок оскорбил врага, загубив в Сикионе культ аргосского героя Адраста: он привез в Сикион останки фиванского героя Меланиппа, соперничавшего с Адрастом, а торжественные танцы перенес на новый праздник Диониса. Вероятно, именно с пережитками культа Адраста, а не с политической борьбой связано то, что Клисфен переименовал традиционные филы гиллейцев, диманцев и памфилов в «людей-свиней, людей-ослов и людей-боровов». Эти прозвища просуществовали еще шестьдесят лет после смерти Клисфена; их долговечность свидетельствует, что политические группировки в Сикионе больше не совпадали с делением на три старые филы, к которым еще прибавилась недорийская фила эгиалийцев; их Клисфен переименовал в «правителей».

Несмотря на всю помпезность своего правления, Клисфен недолго пользовался расположением дельфийских жрецов. Обратившись к богу с просьбой благословить гонения на культ Адраста, он получил резкий ответ, что Адраст был царем Сикиона, а Клисфен – всего лишь пращником. Дни тиранов в дорийских государствах уже были сочтены. Периандр сверг тиранию в Эпидавре, а наследника Периандра изгнали из Коринфа. К 555 г. были изгнаны тиран Эсхин и другие члены семьи Клисфена. Сикион восстановил свою свободу, а в Дельфах племя тиранов заклеймили как язву на политическом теле.

Судя по тому, что Прокл, тиран Эпидавра, был тестем Периандра, его режим существовал где-то около 625 г. Имеющиеся у нас сведения о государственном устройстве Эпидавра, вероятно, относятся ко времени после, а не до этой ранней тирании. Исполнительная власть была сосредоточена в руках узкой олигархии из 180 человек. Очевидно, они составляли совет, из рядов которого граждане выбирали руководителей (artynoi), то есть высших должностных лиц, аналогичных аргосским (artynai). Большинство простых людей жили вне города и назывались пыльноногими (konipodes). Возможно, они являлись непривилегированными потомками периэков или сервов, аналогичных периэкам и gymnesioi в Аргосе. Судя по всему, в Эпидавре тирания не затронула общественную структуру.

В Мегаре, северном соседе Коринфа, в последней половине VII в. в качестве тирана возвысился Феаген. Он сумел обзавестись телохранителями, резал скот богачей (очевидно, лишь своих противников, потому что повальное уничтожение скота было бы абсурдом), построил знаменитый акведук и выдал свою дочь замуж за влиятельного аристократа Килона из Афин, который с помощью мегарийского войска безуспешно пытался стать тираном в своем государстве. В течение продолжительных смут в Афинах мегаряне оккупировали Саламин, а затем изгнали Феагена. Однако вернувшуюся к власти аристократическую олигархию свергли беднейшие классы государства. При демократическом режиме был принят закон, по которому кредиторы должны были вернуть должникам проценты, уже выплаченные по займам; несомненно, этот закон сопутствовал аннулированию долгов и отмене законодательства, охраняющего кредиторов. Демократы запятнали себя в глазах Совета амфиктионии, не сумев наказать мегарян, напавших на группу паломников по пути в Дельфы. Затем амфиктионы добились казни некоторых преступников и наказания остальных.

Вполне вероятно, что гражданская война между аристократами и демократами в середине столетия переросла в борьбу между богатыми и бедными, закончившуюся около 555 г. На этот период внутренних смут некоторый свет проливает собрание стихов, приписываемых Феогниду из Мегары, но на самом деле принадлежащих нескольким авторам. Направленность стихотворений откровенно аристократическая и олигархическая. Они оплакивают поражение благородной партии на политической арене; ненависть к богатым выскочкам в них так же сильна, как и к получившим равные права сервам, которые в прошлом батрачили за стенами города, а ныне распахивали земли аристократов. Тот факт, что в стихотворениях не упоминается тирания Феагена, свидетельствует, что тот не отменял аристократических привилегий дорийской общины. Революция свершилась на волне демократического подъема. В этих стихотворениях впервые показываются все гибельные последствия гражданской войны между богатыми и бедными. «Мы лишились Веры, великая богиня, Умеренность отвернулась от людей, и Грации покинули нашу землю, мой друг. Люди больше не верят ничьим клятвам, и никто не поклоняется бессмертным богам. Поколение религиозных людей погибло; ныне забыты и законы, и благочестие». Воцарились ненависть, измены и нищета; жизнь человека зависит от милости богов, чьей воли он не может предвидеть.

Правление тиранов в Коринфе, Сикионе, Мегаре и Эпидавре совпало со столетием великого торгового подъема. Тираны были талантливыми людьми, на первое место ставившими безопасность своего дома, но придерживавшимися политики просвещенного эгоизма. Разорвав узкий круг аристократии, они не подвергали общество радикальным реформам, а, наоборот, старались умиротворить дорийские общины, на которых держалась их военная мощь. Они пестовали искусства и коммерцию, служившую им источником доходов; Кипселиды продолжили расширение колониальной системы Бакхиадов. Они действовали аристократическими методами: защищали религию, проводили спортивные праздники и сами участвовали в состязаниях и старались породниться со знатными домами. Демократами их назвать никак нельзя: они не освобождали периэков и рабов и не желали допускать народ к власти. Их режим скорее был интерлюдией при переходе от аристократии к олигархии, которая действительно установилась после их свержения в Коринфе, Сикионе, Мегаре и Эпидавре. Их достижения трудно отделить от сопутствовавшего им коммерческого процветания, не созданного тиранами, но и не разрушенного ими. Тиранами становились в процессе естественного отбора наиболее способные и наименее щепетильные аристократы. Тирания в Коринфе и Сикионе представляла собой более чем столетний период стабильного правления, сопровождавшегося мирной передачей власти и внешней экспансией. Но на этом их заслуги кончались. Нанесенный ими вред был существенно больше: они подавляли свободу народа, который лелеял свободу; это подавление раскалывало государство на две партии – коллаборационистов и борцов за свободу – и способствовало возникновению подпольных политических клубов, готовых к революции. Все последствия тирании видны нам на примере Мегары, откуда Килон перенес в Аттику обычай создавать политические общества (hetaireia). В конечном счете само слово «тирания» приобрело в греческом мире оскорбительный характер.