Текст книги "Короли Жути"

Глава 9
Проклятие Отступника

На следующий день, к полудню, приятелям встретился крестьянин, у которого телега сломалась под грузом огромных копен сена. Один из сыновей крестьянина на лето присоединился к банде наемников, а другой ушел в Контов поглазеть на парад да и застрял там надолго. Клэй вручил крестьянину Келлореков медальон и объяснил по мере сил, как он работает.

– Только ими лучше пользоваться ночью, – сказал Клэй, ткнув большим пальцем за плечо, на громадных големов. – А то их кое-кто будет искать пару недель – здоровый такой урод, злой до ужаса.

Крестьянин рассыпался в благодарностях и первым делом велел големам помахать Клэю и Гэбу на прощание. Выглядело это очень странно.

– Вот и пришли. – Гэб указал на вершину лесистого холма, где на фоне белесого осеннего неба торчала полуразрушенная башня.

Клэй сначала решил, что она напоминает согнутый палец или сломанный клык, но потом вспомнил плакаты с рекламой феноменального фаллического филактерия, и башня сразу стала похожа на кое-что другое.

– Он вроде бы дома, – сказал он, кивая на столб сине-зеленого дыма, струившийся из дыры в проломленной крыше.

Починки не требовала только входная дверь из прочных дубовых досок. На ней висел бронзовый дверной молоток в виде гримасничающего сатира с медным кольцом в зубах. Гэб лениво стукнул в дверь, и сатир встрепенулся:

– Хты?

Гэб почесал в затылке:

– Прости, не понял.

– Кыкые у выш деы х-хыжяиу? – вопросил дверной молоток.

– Чего-чего?

– Чего вам надо? – медленно сказал сатир, выговаривая слова почетче, насколько позволяло кольцо в зубах.

Гэбриель посмотрел на Клэя. Тот в очередной раз изобразил пожатие плечами – одно из нескольких в его репертуаре.

– Ну… с Мугом повидаться.

– Ш Мугом повидытьшя! – шепеляво промямлил сатир. – А как выш пведштывить?

– Гэбриель. И Клэй Купер.

– Пвевошходно. Подождите здешь минутошку, хожяин выш шково пви…

Внезапно дверь распахнулась, и из башни вышел Муг, одетый в какой-то нелепый наряд, больше всего похожий на детские ползунки – темно-синие, с лунами и звездами. Сам Муг был тощим, с длинной белой, как вата, бородой, а плешивую макушку обрамлял венчик тонких серебристых волос; из-под седых кустистых бровей сверкали ярко-синие глаза.

– Гэбриель! Клэй! – Волшебник, радостно кудахтая, запрыгал на пороге, как гигантский младенец-переросток, а потом раскинул костлявые руки и обнял друзей. – Ох, да за-ради всех сисек и сонма крошечных божков! Долго же мы не виделись! – Он укоризненно взглянул на дверной молоток. – Стив, я же тебе тысячу раз говорил, не держи друзей в дверях!

– Пвошу пвощения, хожяин, но выньше двужья к вым не пвиходили. Вот шегодня певвый важ.

– Первый раз? Ну да, конечно, но… – Он строго погрозил пальцем. – Смотри у меня, Стив. Чтоб такого больше не повторялось.

Дверной молоток, невзирая на кольцо в зубах, скорчил огорченную гримасу:

– Будет ишполнено, хожяин.

– Вот и славно. Да вы входите, входите! – Муг повернулся и поманил нежданных гостей за собой; как и предполагал Клэй, на заднице Муговых ползунков красовался откидной клапан на пуговицах. – Это вы удачно ко мне заглянули!

В башне волшебника все было именно так, как и представлял себе Клэй. Зал первого этажа был заставлен столами и тумбочками, на которых красовались алхимические реторты, хрустальные шары и великое множество каких-то пузырьков без единой наклейки, что несколько настораживало. Шкафы и полки вдоль стены ломились от книг и стандартного набора подручных колдовских средств: оскаленные черепа, связки трав и банки с какими-то жидкостями, в которых плавали чьи-то глазные яблоки и много еще чего, включая молочно-белый зародыш дракона, хотя, возможно, это был окаменевший клубень батата.

У противоположной стены в клетках – их было штук десять, если не больше, – сидели какие-то звери. Клэй опознал барсука и скунса, а вот остальных никогда в жизни не видел, например слона размером с собаку или восьминогого хорька с головами с обеих концов гибкой тушки. Впрочем, определенную тревогу внушали не только незнакомые твари, но и длинный деревянный стол, озаренный тусклым светом. Под белой простыней на столешнице смутно угадывались человеческие очертания.

Волшебник направился к столу, на ходу махнув рукой в сторону очага, где висел дымящийся котел:

– Вы есть хотите?

Клэй вспомнил сине-зеленый дым над проломленной крышей башни. В котле булькало подобие супа, но варево едко воняло паленым волосом.

– Нет, спасибо, мы только отобедали. А почему удачно?

– Что удачно? – недоуменно поморщился Муг.

– Ну, что мы к тебе удачно заглянули, – подсказал Клэй.

Волшебник, обернувшись, печально улыбнулся.

– Как раз к чуду подоспели, – объявил он и вцепился в край простыни.

«Ох, лишь бы не труп, – мысленно взмолился Клэй. – Что угодно, лишь бы не труп!» Муг всю жизнь ненавидел некромантов, но если надолго оставить старого одинокого волшебника в древней башне, то рано или поздно он наверняка начнет интересоваться непостижимыми тайнами черной магии.

Муг театральным жестом сдернул простыню со стола. К счастью, под простыней оказался не труп. И вовсе даже не человек, a древей. Когда-то Клэй одного такого прикончил и распилил на дощечки, чтобы сделать из них щит. Правда, Черное Сердце был старым дубом, вдесятеро выше человеческого роста и вдобавок с легкостью разорвал бы быка напополам. А на столе лежал маленький чахлый ясень. Вполне себе живой.

И злющий-презлющий. Увидев Муга, древей отчаянно задергался, пытаясь разорвать путы, привязывавшие его к столу. Тонкие веточки – их даже конечностями не назовешь, так, прутики – упрямо тянулись к волшебнику. Положим, взрослому человеку это хлипкое создание не причинило бы вреда, а вот древеи, некогда осадившие Полый Холм, были вполне себе великанами, в полном соку, без разбора глотали людей или переламывали их, как сухие хворостины.

С древеем на столе было что-то не так. Его плоть или там кору – непонятно, как положено называть шкуру существа, которое с виду дерево, а на самом деле не дерево, – покрывали темные пятна лишайников, расползшиеся по стволу, то есть по туловищу и лицу. Досталось и хлипким отросткам конечностей: листва на них свернулась и побурела, как пергамент, спасенный из огня.

– А зачем ты… – начал Гэб.

Древей обернул к нему вроде бы лицо и дико заверещал, издавая жуткий булькающий храп.

Муг ласково коснулся ствола, а древей тут же попытался царапнуть волшебника кривыми веточками.

– Ш-ш-ш, не бойся, Тьюринг. Это мои друзья, Гэбриель и Клэй. Помнишь, я тебе про них рассказывал? Они пришли посмотреть на твое исцеление.

Тьюринг нацелил почерневший отросток Мугу в глаз, но волшебник ласково отвел сучковатую ветку в сторону.

– Исцеление от чего? – спросил Гэбриель.

Клэю тоже стало любопытно – неужели древею понадобился феноменальный фаллический филактерий?

Волшебник взглянул на друзей, теперь уже без всякой радости. Ярко-синие глаза были холодны, как замерзший пруд зимой.

– От черногнили, – сказал Муг.

Как правило, волшебникам свойственна одержимость, и Муг не был исключением. На памяти Клэя главными увлечениями Муга были две вещи.

Во-первых, совомедвед, мифическая тварь, которую никто и никогда не видел, но Муг (вместе с горсткой безумных единомышленников) искренне верил в ее существование.

Во-вторых, черногниль, уничтожившая множество искателей приключений, включая человека, которого Муг любил больше всего на свете, – его мужа Фредрика. Впрочем, Муг пытался найти чудодейственное средство от этого неизлечимого недуга еще до того, как Фредрик подцепил Проклятие Отступника, ну а затем, по вполне понятным причинам, это превратилось в навязчивую идею. Когда стало ясно, что «Сага» вот-вот распадется, волшебник без сожаления расстался с бандой и целиком посвятил себя борьбе с болезнью.

К несчастью, ни Муг, ни его муж с болезнью не совладали. Фредрик умер через несколько месяцев после того, как «Сага» распалась, а Муг, судя по всему, не оставлял надежды победить заклятого врага, который лишил волшебника всего самого дорогого в жизни.

Тьюринг умер.

Спустилась ночь. Сквозь проломленную крышу второго этажа в башню глядели звезды. Гэбриель выволок котел из очага и развел огонь пожарче. В кладовой нашелся черствый каравай, корзина переспелых помидоров и кусок твердого сыра, и Клэй настрогал бутерброды.

Муг горевал целый день: сначала у трупа древея, потом в захламленной алхимической лаборатории, затем на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. А теперь он забрался в огромное мягкое кресло, подтянул колени к подбородку и продолжал горевать.

– Безнадежно, – то и дело бормотал он.

Так продолжалось уже часа два.

Костлявыми пальцами Муг дергал длинную белую бороду и зыркал из стороны в сторону, как муж-отравитель в страхе перед появлением разгневанного призрака жены.

– Ты сделал все, что мог, – сказал Гэбриель, сознавая, что утешение звучит неубедительно.

Муг не удостоил его ответом и продолжил безостановочный шепот:

– Безнадежно, безнадежно…

Клэй долго и упорно жевал бутерброд, заодно обдумывая, что бы такого сказать. Одними соболезнованиями горю не поможешь, да Клэй не очень-то и умел, а потому избрал иной метод, не раз опробованный на Талли, когда она упрямилась, – отвлечение.

– Слушай, а вот зверюшки в клетках – у них тоже черногниль?

Муг рассеянно кивнул.

– Ты их сам наловил, что ли?

Волшебник приподнял голову, хмуро взглянул на клетки и снова кивнул:

– Ага, почти всех.

– Ты бы поберегся, – не отставал Клэй. – Все-таки Жуть – место опасное.

Муг потер глаза кулаком. Дурацкие ползунки делали его похожим на огромного младенца.

– Кое-кого, ну вот Тьюринга например, я купил у наемников. Только наемники не любят соваться в Жуть, трусят. Туда только «Ренегаты» иногда захаживают. А еще говорят, «Всадники бури» недавно из турне вернулись. Кстати, завтра в Контове будет парад в их честь…

– Так ведь он вчера был, – сказал Гэбриель.

Муг удивленно заморгал.

Клэй отряхнул крошки с рубахи и спросил:

– Ты хоть охрану берешь с собой?

Волшебник, презрительно фыркнув, обвел рукой скромную обитель:

– Где ж мне взять деньги на наемников? Алхимия – дорогое удовольствие. Вот, приторговываю филактерием, свожу концы с концами. Хорошо, в Контове вислых херов – как в промерзшей преисподней, а то б я давно разорился. И вообще, в Жуть я хожу с умом, я же все-таки настоящий волшебник, а не дешевый шарлатан, что сбывает на углу колдовские зелья за серебряную монетку. С парой-тройкой монстров я как-нибудь справлюсь.

К Мугу постепенно возвращалось хорошее настроение, но Клэя не оставляла тревога.

– Меня волнуют не монстры, – заявил он. – А вдруг ты…

Взглянув на Гэбриеля, Клэй замялся и мысленно обозвал себя дураком. Волшебник и так страдал целый день, не стоило напоминать ему о смерти Тьюринга, а заодно и о кончине Фредрика – уж слишком это было жестоко. Однако же Муг только рассмеялся – почти без горечи.

– Что вдруг, Клэй? – спросил он. – Вдруг я подцеплю черногниль?

– Ну, в общем-то, да.

– Так ведь я уже подцепил.

Глава 10
Сквозь зеркало

Слушай, ты не… – начал Клэй и осекся. – Если… – Он снова осекся. – Ты… Не может быть… Ну, это… Неправда, – тупо заявил он.

Гэбриель смотрел ошеломленно, как бедолага, неожиданно попавший на острие кентавровой пики.

Волшебник сбросил левый тапок и поднял ногу, чтобы Клэй сам увидел черную корку на мизинце и безымянном пальце.

– Не бойся, она не заразная. Проклятье Отступника настигает только тех, кто слишком долго шастает по Жути.

Клэю пришло на ум много всяких замечаний, по большей части включавших в себя слова «редкий мудак» и «обалдуй хренов», но он ограничился простым вопросом:

– Ну и ради чего?

– Ради чего я подвергаю себя опасности? – уточнил Муг, надевая тапок и снова усаживаясь в кресло. – Видишь ли, для опытов мне нужны зараженные экземпляры, вот как Тьюринг. Мне надо понять, какие зелья вообще бесполезны, а от каких есть хоть чуть-чуть пользы, и разобраться, почему это происходит.

– Так попросил бы… – Клэй едва не сказал «гнильцов», но вовремя поправился: – Тех, кто уже заразился. Мы вот в Контове одного видели.

Волшебник пожал костлявыми плечами:

– На их прокорм нужны деньги. А потом, с людьми не обойдешься без чувств. Вот я расстроился из-за Тьюринга, а ведь он – дерево! Между прочим, однажды ночью он меня едва не задушил. – Муг печально улыбнулся. – Эх, привязался я к этому стервецу!

– А если против черногнили нет лекарства? – спросил Клэй. – Вдруг ты только зря потратишь время и жизнь свою загубишь ни за что?

Печальная улыбка не сходила с лица волшебника.

– Ну, у меня все равно нет иного выбора. Я полжизни угробил на поиски средства от этой проклятой заразы, да только так ничего и не нашел. К тому же я холост и бездетен. А у тебя вот есть дочка…

– Да, но…

– У вас обоих дочери, – сказал Муг. – А у Матрика уже пять или шесть детей. Между прочим, он король Агрии! А Ганелон… ну, он Ганелон хренов, и этим все сказано. А что я? Какую я по себе память оставлю? Ни семьи, ни друзей – только вы, ребята. Что я такого особенного в этой жизни совершил?

– Ну… – Клэй в отчаянии уставился на ящики, обклеенные рекламой с подмигивающей рожей Муга.

– Ага, вот эректильную дисфункцию я прям за горло взял! – фыркнул волшебник, изобразив, как он обеими руками сжимает воображаемое… воображаемый… Клэй поспешно отогнал возникшую в уме картинку. – Нет, – сказал Муг. – Раз уж я всю жизнь положил на борьбу с этой заразой, так от нее и сдохнуть не жалко. Разумеется, если я не найду лекарства. О, а хотите горячего шоколада?

Клэй раскрыл было рот, но тут же его закрыл. Эту тему можно было обсуждать долго, возвращаясь к одним и тем же заезженным доводам, а спорить с Мугом было бесполезно. Волшебник был упрям, как бука в свой день рождения, – взять хотя бы ту же черногниль – и с горем справлялся по-своему, странным образом.

Гэбриель поднял руку и сказал:

– С удовольствием.

Муг вскочил, налил воды из кувшина в медный чайник, повесил его над огнем и вытащил из шкафчика нечто, обернутое в тряпицу, – как выяснилось, плитку черного шоколада.

– Эй, а вы зачем ко мне заявились? – спросил волшебник, оглянувшись на друзей. – Только не говорите, что Матрик вас обоих пригласил на совет Престолов, а про меня забыл.

– Чего-чего? – переспросил Клэй.

Волшебник отрезал от плитки кусок шоколада и начал толочь его в ступке.

– Ну, совет же созвали из-за того, что орда взяла в осаду Кастию. Говорят, будто всеми монстрами заправляет какой-то друин. Он пару недель назад явился в Пятипрестолье и потребовал встречи со всеми правителями Грандуаля.

– Друин? – удивился Клэй.

– А где встреча? – спросил Гэбриель.

Муг перевел взгляд с одного на другого:

– Ага, друин. Именует себя герцогом Крайнийским.

Клэй выцепил языком помидорное семечко, застрявшее в передних зубах.

– А с каких пор в республике завелись герцоги?

– Они и не заводились, – сказал Муг. – По-моему, этот друин вообще не имеет отношения к республике. Точнее, он ее терпеть не может. Скорее всего, он именует себя герцогом ради грандуальских правителей. Носитель герцогского титула – явно высокопоставленная особа благородных кровей, а потому заслуживает внимания. Это вам не какой-нибудь вульгарный Верховный Бог-Император города, в прошлом называемого Кастия.

– Ну да, – пожал плечами Клэй.

– А может, он просто мудак, – предположил Гэбриель.

– Все может быть, – рассмеялся Муг. – Так вот, совет проведут здесь, в Агрии.

– И на совет приедут все правители Грандуаля? – спросил Клэй.

Волшебник кивнул:

– Приедут те, кто сможет, а кто не сможет – пришлет своих посланников. И не важно, настоящий он герцог или нет, у него стотысячная армия монстров, и этого больше чем достаточно. Ну и потом, когда еще посмотреть на живого друина?

«Что правда, то правда», – подумал Клэй. Сам он встречал нескольких друинов, но все они таились в Жути. Друинов вообще было немного, их считали безобидными, а в человеческие поселения они не наведывались, потому что жители Грандуаля питали определенную неприязнь к бессмертным существам, которые относились к людям как к имуществу. Вдобавок ходили слухи, что если смазать лысину друиновой кровью, то обрастешь роскошной шевелюрой, поэтому на друинов охотились все, кому не лень.

– А как ты думаешь, правители отправят войска в Кастию? – с надеждой спросил Гэб.

Клэй тоже затаил дыхание. Если правители и правительницы Грандуаля решат отправить войска на битву с Жуткой ордой, то он, наверное, сможет вернуться к Джинни…

«Не загадывай наперед, Купер, – велел он себе. – Пока поднимут войско, пока оно переберется через Жуть… Это ж сколько месяцев пройдет, подумать страшно. Полгода, не меньше. А как долго продержится Кастия?»

– Не знаю, – ответил Муг и на вопрос Гэбриеля, и на невысказанные опасения Клэя. – Агрия с Картеей враждуют. Нармерия держится особняком, а северяне не могут разобраться между собой, не то что с сопредельными государствами. – Он отсыпал шоколадный порошок в две кружки. – А фантрийцы… Между ними и Кромешной Жутью – весь Грандуаль. По слухам, русалы участили набеги на фантрийское побережье.

– Селки, что ли?

– Ну, «русалы» красивее, – пожал плечами Муг.

– Не то чтобы очень, – сказал Клэй.

Когда чайник засвистел, Муг снял его с огня, разлил кипяток по кружкам и начал помешивать шоколад.

– Кстати, вы мне так и не ответили, что привело вас в мою скромную обитель.

Клэй посмотрел на Гэбриеля, который старательно разглядывал звезды над вторым этажом башни, и вздохнул: «Значит, снова мне отдуваться».

– Мы идем в Кастию.

Дзынь-дзынь-дзынь… Звяканье ложки смолкло.

– Что? В Кастию? Ох, ради мерзлой преисподней! Что вы там забыли? Кастию же вот-вот сотрет в порошок Жуткая орда, какой не бывало с самой Войны Возрождения!

– Ну да. Только там Гэбриелева дочка.

Волшебник помрачнел:

– Ах вот оно что…

– Потому мы и… – Клэй сглотнул. «Да говори уже, Купер». – В общем, мы хотим собрать банду. Если получится.

Он умолк, ожидая возражений Муга: мол, дела не позволяют, надо же кому-то продавать филактерий, искать несуществующее средство для исцеления черногнили, приглядывать за зверями в клетках, да и стар он уже, лучше медленно подыхать дома, чем таскаться по чащобам, где за каждым кустом прячутся злобные монстры… Из всех возможных причин для отказа Муг, наверное, выберет именно эту. Впрочем, Клэй его нисколько не винил.

– Отлично! – вскричал волшебник. – Нет, я не про Розу. Ох, Гэб, это ужасно, просто ужасно. А вот собрать «Сагу»… Это же здорово! Снова все вместе, как в старые добрые времена!

– Значит, ты не против? – спросил Клэй.

– Нет, конечно! Я с вами. Или я вам не друг?

Клэй замялся, припомнив свой резкий отказ на предложение Гэбриеля.

– А как же твои опыты?

– Они никуда не денутся. Вот вернемся – я снова ими займусь. Нам же надо выручать Розу. Да и потом, мне теперь черногниль не страшна. – Он поглядел на смущенные лица Клэя и Гэбриеля. – Шучу, шучу… Или, по-вашему, шутка неудачная? Что ж, вам виднее. В общем, я с вами.

Он подошел к Гэбриелю и протянул ему кружку. Клэй, учуяв аромат горячего шоколада, пожалел, что вовремя не поднял руку.

– За «Сагу»! – провозгласил Муг, чокнулся с Гэбриелем и поднес кружку к губам, но тут в дверь громко постучали.

– Кыкие у выш делы к хыжяину? – прошепелявил Стив сквозь кольцо в зубах.

За дверью кто-то неразборчиво переговаривался, а потом знакомый голос произнес:

– Аркандий! Муг, ты дома, приятель? Открывай, это Келл.

Клэй с Гэбриелем в ужасе переглянулись.

Муг бросился к двери:

– Келлорек? Погоди, я сейчас…

Клэй запоздало зажал волшебнику рот и прошептал на ухо:

– Мы хотели забрать Гэбов меч у Келла, а он нас чуть не убил.

– Веленкор? Откуда у Келлорека Веленкор? – удивился Муг.

– Потом объясню, – торопливо сказал Клэй, заметив, что Гэбриель собирается с духом.

– У тебя гости, что ли? – приятельским тоном поинтересовался Келлорек из-за двери. – Никак, Пузочес и Гэб заглянули на огонек? Давай открывай, мы все и обсудим по-дружески.

Стив снова осведомился:

– Какие у выш делы к хы…

Дверь содрогнулась от мощного удара. Дверной молоток тут же растерял всю вежливость:

– Шволочь! Ды кык ты шмеешь меня…

Еще один тяжелый удар сотряс дверь, и Стив умолк.

– Муг! – Дружеские нотки исчезли из голоса Келлорека быстрее, чем вино из дырявого бурдюка. – Открывай немедленно!

Волшебник вырвался из рук Клэя и метнулся к соседнему столу, где на куске темного бархата лежал хрустальный шар, в котором мельтешила белесая муть. Муг отставил кружку и коснулся шара. Белесый туман превратился в лиловую дымку, на миг проступило какое-то изображение – и тут же пропало, снова сменившись дрожащей хмарью.

– Я его купил у ведьмы, что до меня здесь жила, – торопливо объяснил волшебник, раздраженно шлепая по шару. – Проклятая штуковина работает через раз, сил нет никаких. Прямо хоть начинай книги читать. – Он уткнулся носом в стеклянную поверхность, неразборчиво пробормотал какое-то заклинание, потом выругался и снова хлопнул по шару. – Вот же ж долбаная хрень!

Внезапно в шаре возникла четкая картинка, и в животе у Клэя похолодело, как у путника, столкнувшегося с медведем. Келлорек, облаченный в чешуйчатые доспехи и плащ, подбитый черным мехом, стоял на пороге, в окружении шестнадцати стражников – громил, вооруженных до зубов. Один из стражников, настоящий амбал, с зажженным факелом и тяжелой кувалдой в руках, подступил к самой двери. Бронзовый дверной молоток был расплющен в лепешку.

– Ох, бедный Стив! – простонал Муг. – С каких это пор Келлорек заделался такой сволочью?

У Клэя зародилось подозрение, что посредник, едва появившись на свет, уже задал жару повитухе, но сейчас размышлять об этом было некогда.

– Надо уносить ноги. Здесь есть черный ход? Или тайное подземелье? – Клэй озабоченно огляделся, но ничего такого не обнаружил. – Как нам отсюда выбраться?

Волшебник на миг задумался, а потом кивнул:

– Ну, есть способ. Только это рискованно.

«Только это рискованно…» На памяти Клэя Муг произносил эти слова раз сто, если не больше. Как правило, они предвещали блистательный провал, но иногда волшебнику удавались настоящие чудеса.

Клэй шумно выдохнул:

– Говори, не томи.

– Вы бегите наверх, – Муг кивнул на полуразрушенный второй этаж, – а я тут кое-какие вещички соберу.

Первым делом он схватил хрустальный шар, торопливо обернул его в бархатный лоскут и сунул в суму. Потом туда же отправились всякие пузырьки и фиалы – Муг швырял их небрежно, не опасаясь, что они разобьются.

– Идите уже! – поторопил он друзей. – Я сейчас.

Клэй бросился к лестнице, Гэбриель за ним. На втором этаже Клэй огляделся в поисках выхода. Над проломленной крышей башни расстилался сверкающий ковер небес, усеянный яркими звездами. В их сиянии Клэй увидел узкую кровать у стены, еще одну книжную полку, прикроватный столик – и никакого пути к бегству. Даже окна были слишком высоко, под остатками крыши.

Гэбриель, разинув рот, уставился в ночное небо.

– В чем дело? – Клэй посмотрел наверх, ничего особенного не заметил и спросил Гэба: – Чего ты там не видел? Небо? Звезды?

– Это не звезды, – прошептал Гэбриель.

– А что же, по-твоему…

«Не звезды… – сообразил Клэй. – Пауки». Тысячи, десятки тысяч сияющих пауков, членистоногие созвездия, рассыпанные по тверди невидимой паутины. Клэй оцепенел, охваченный таким же парализующим, первобытным страхом, как и Гэбриель.

«Нет, кто бы мог подумать… – скользнула ленивая мысль. – Мы ведь когда-то не побоялись сразиться с драконом, да еще и выпытывали у него, как половчее надрать ему задницу, а сейчас трясемся перед паучками-светлячками».

Любопытные пауки стали подбираться поближе. Клэй, старательно не обращая на них внимания, окликнул Муга:

– Эй, где ты там?!

– Уже иду!

Клэй поглядел на первый этаж, где волшебник продолжал запихивать в заколдованную суму всевозможные предметы первой необходимости: посох, волшебную палочку, жезл, кинжал, осыпанный самоцветами, ониксовую статуэтку кошки, полдесятка шляп, стопку книг, курительную трубку, две бутылки бренди, пару стоптанных тапок…

Что-то оглушительно затрещало, будто надломился древесный ствол, и дверные створки прогнулись.

В тот же миг сотни пауков, привлеченные шумом, начали спускаться с развалин крыши, что несколько выбило Клэя из колеи. Какая-то часть его сознания по-прежнему считала пауков звездами и поэтому истерически вопила, что небо рушится. Неимоверным усилием воли он подавил желание блевануть, хотя причин было больше чем достаточно, и заорал во весь голос:

– Муг!

– Да иду я! – крикнул волшебник, выпуская из клеток тварей, зараженных черногнилью.

Как только слон размером с собаку помчался к двери, Муг произнес одно-единственное слово, взмахнул рукой – и под самой большой стеклянной ретортой вспыхнул огонь. Волшебник выплеснул в сосуд пузырек красной жидкости и стремглав взбежал по лестнице на второй этаж. Увидев испуганного Гэбриеля, Муг перевел взгляд вверх:

– А, вы познакомились с моими питомцами!

– С питомцами? – ошарашенно переспросил Гэб. – Муг, это же пауки!

– Ну и что? От них вреда никакого. Ну, почти. Меня один укусил, и я на неделю превратился в невидимку. И все бы хорошо, только в лавку за едой ходить неудобно. Между прочим, они питаются летучими мышами. – Он вручил Гэбриелю свою суму. – Подержи-ка.

Муг залез под кровать и вытащил оттуда зеркало почти в человеческий рост.

– Это то са… – начал Гэбриель.

– Ага, то самое, – оборвал его волшебник. – Надеюсь, еще работает.

Он осторожно ткнул пальцем в поверхность зеркала, будто проверяя, разогрелась ли похлебка. От прикосновения по зеркалу пошли круги, исказив отражения озабоченных физиономий Клэя и Гэбриеля.

Вообще-то, зеркал было два, и оба зачарованные. В одно зеркало можно было войти, а из другого – выйти, как бы далеко оно ни находилось. В свое время с помощью этих зеркал банда спасла агрийскую принцессу Лилит, на которой потом женился Матрик. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, ее похитил поклонник – захудалый аристократ, возмечтавший стать королем. Бойцы «Саги» прошли сквозь зеркало в комнате служанки и попали в королевскую опочивальню, как раз когда аристократишка пытался лишить принцессу ее драгоценной непорочности.

Короче, успели вовремя, иначе принцесса не смогла бы той же ночью одарить этой самой непорочностью Матрика.

Дверь в башню разлетелась в щепки. Громилы Келлорека, возглавляемые амбалом с кувалдой, протиснулись внутрь.

Муг покачал головой:

– Тьфу ты, а я так надеялся…

Тут полыхнуло пламя, стеклянная реторта взорвалась, на первом этаже заклубилось облако ярко-оранжевого дыма.

– Лезьте быстрее! – лихорадочно тыча в зеркало, завопил волшебник.

– Что это было? – спросил Гэб, прикрывая рот, чтобы не вдыхать едкий дым, от которого щипало глаза, а ноздри полнились густым сладким запахом подгнивших фруктов.

– Филактерий! Да скорее же! Бегите! – орал Муг, перекрывая надсадный кашель и звон разбитого стекла, доносившиеся с первого этажа.

Пока остальные мешкали, Клэю пришлось лезть сквозь зеркало первым. Он тряхнул головой, мысленно обозвал себя дураком и прыгнул в раму, будто сиганул с высоченного утеса.