Текст книги "От Сталина до Путина. Зигзаги истории"

По объёму иностранных инвестиций в середине девяностых Санкт-Петербург занимал первое место в России. Липло ли кое-что или многое из потоков крутившихся в городе шальных денег к рукам власть имущих – знают воды Невы. Никакие обвинения в злоупотреблении служебным положением, выдвинутые против Путина в прессе и судах, доказаны не были.

На выборах уже не мэра, а губернатора Северной столицы в 1996-м Анатолий Собчак, красноречие которого на фоне всё свирепевшего в стране и городе упадка поднадоело избирателям, набрал на 1,7 процента меньше голосов, чем его второй первый зам Владимир Яковлев. Поражение Собчака отодвигало Путина в тупик, из коего его новый выход в какую-либо власть не просматривался. Ни в мэрию Ленинграда-Питера, ни в администрации иных городов и областей, ни в федеральные органы управления его никто не жаждал пригласить. Но как по прихоти рока карьера Путина в гражданской власти началась, так она и возобновилась.

В Ленсовет и мэрию Северной столицы Путин попал по воле случая. По вновь подвернувшимся ему тесным контактам с Собчаком в ректорате Ленинградского университета.

Волей же случая, на встрече мимоходом в аэропорту – Путин рассказал об этом в книге «От первого лица» – перед ним открылась дверь в неприметную структуру, обслуживавшую Кремль, правительство и парламент. А из кабинета этой структуры ему суждено было начать не восхождение – взлёт к вершине власти в России.

С августа 1996-го Путин – замглавы Управления делами президента России. На исходе марта 1997-го он уже – начальник Главного контрольного управления президента и зам руководителя кремлёвской Администрации. В мае 1998-го Путин – первый зам в той Администрации. Спустя два месяца – директор Федеральной службы безопасности. С марта 1999-го – одновременно и секретарь Совета безопасности при президенте.

Менее чем за три года – шесть новых должностей. И каждая – всё выше и выше в иерархии власти. Биографы Путина обречены ломать головы – за счёт чего он, выставленный из питерской мэрии, быстро возвысился в Администрации президента России и добился первой роли в учреждениях стражи государства – в Федеральной службе и Совете безопасности?

Бесспорным в любой политической карьере является стародавнее правило: раз везенье, два везенье, но надобно и уменье. Надобно то уменье или качество конкретной личности, на которое в конкретном месте и в конкретное время есть спрос у тех, от кого карьера политика зависит.

В середине 1997-го Путин обживал свой первый кабинет в Администрации президента. А в Санкт-Петербурге разгоралось сражение между его градоначальниками – бывшим и действующим. Экс-мэр Собчак в газетном интервью обвинил губернатора Яковлева в связях с распоясавшейся на брегах Невы тамбовской преступной группировкой. Яковлев предъявил Собчаку иск в суде – по защите его губернаторской чести и достоинства. Тем же временем питерская прокуратура приступила к раскопке фактов о хозяйственных правонарушениях в мэрии при Собчаке. Троих её в прошлом сотрудников арестовали. А 3 октября 1997-го конвой ОМОНа взял под белы руки самого Собчака и доставил в следственный отдел городской прокуратуры на допрос для дачи показаний.

Известный всей стране политик оказался в шаге от тюрьмы. Прокуратуру Питера начальство из Москвы не одёрнуло. Генпрокурору Скуратову, в ту пору ещё покорному каждому чиху президента, указаний оставить Собчака в покое из Кремля не поступило.

У Ельцина неприязнь к Собчаку зародилась в дни их знакомства на первом Съезде народных депутатов СССР, в 1989-м. Никому не известный ленинградский профессор в цветастом пиджаке своим даром оратора отвлекал симпатии депутатов от популярного, но не блиставшего словом Ельцина. В оппозиционной ЦК КПСС и Горбачёву МДГ – Межрегиональной депутатской группе – Собчак состоял вместе с Ельциным. Но после того, как тот, уже в роли лидера Российской Федерации, начал борьбу с центрами власти СССР, Собчак раз за разом подливал воду на мельницу Горбачёва и до его отставки не порвал с ним отношений. Преступные Беловежские соглашения президента России с руководителями Украины и Белоруссии, упразднившие СССР, Собчак не осудил, но высказался о них в прессе неодобрительно.

Оконфузившись на выборах губернатора Питера в 1996-м, Собчак не расстался с верой в свою политическую значимость. Его публичная активность вызывала зуд в Кремле: любая буза тщившегося по-прежнему быть властителем дум профессора осложняла крутую заваруху в стране. Высшей власти спокойнее было бы, чтобы Собчак общался со следователями, а не с журналистами. Но неминуемый уже его арест не проистёк.

На допросе в прокуратуре Питера 3 октября 1997-го Собчак обнаружил у себя сердечный приступ. Во врачебной помощи ему не отказали, и он был госпитализирован. В Военно-медицинской академии, где начальствовал Юрий Шевченко, который в 1999-м, после вступления директора ФСБ Путина ещё и в должность секретаря Совета безопасности, получит пост министра здравоохранения России, поставили диагноз: у Собчака – инфаркт. Ни вызовы в прокуратуру, ни допросы в палате ему не положены. Менее чем за месяц самочувствие бывшего мэра улучшилось. Настолько, что 7 ноября он смог встать с постели, сесть в машину «Скорой помощи», доехать на ней до взлётной полосы аэропорта «Пулково», взойти своими ногами по трапу в частный самолёт и улететь на нём в Париж.

Известие о тайной эмиграции Собчака за границу Ельцина прогневило: черт-те что творится в стране! Но гнев его не распространился на того, кого в Службе безопасности президента подозревали в организации укрывательства Собчака от следствия в медицинской академии и переправке его через Хельсинки в Париж.

Подозреваемый был в единственном числе. Никто из заинтересованных в спасении от тюрьмы бывшего мэра Питера не имел влияния во власти. Никто, кроме его бывшего же первого зама, ставшего начальником Главного контрольного управления президента. Стало быть, за многоходовой операцией с недопущением следователей к Собчаку в больничной палате, с наймом ему частного самолёта, с обходом им погранично-таможенного контроля мог стоять только он – Владимир Путин. Это было ясно Ельцину без всяких проверок и это вдруг не вывело его из себя, а чувства тёплые в нём к новобранцу своей администрации пробудило.

Зная отлично, что Собчак опостылел в Кремле, Путин, помогая ему, осознанно рисковал. Рисковал решительно и толково – прокуратуре осталось лишь ушами хлопать. И рисковал он не живота собственного ради, а из долга перед тем, кто многое для него сделал.

Как человек поступка, Путин был затребован Ельциным на роль руководителя структур безопасности России в 1998-м. Когда же в августе 1999-го выяснилось, что свой в доску для Кремля Степашин не способен разметать станы противников президента, в его окружении чужого в нём Путина рассмотрели в свете побега Собчака – как человека, который за благодетеля готов если не руку – палец дать на отсечение. В результате Ельцин бесповоротно принял революционный вердикт: Путину быть не просто премьер-министром, а премьер-министром с полной свободой действий.

Пресс-секретарь президента Якушкин назначение директора ФСБ и секретаря Совета безопасности и.о. главы правительства со ссылкой на Ельцина объяснил витиевато:

– На текущем этапе стране нужен политик новой формации. Путин – политик нового типа.

Что кроется за этой формулировкой, понятно стало в ходе пресс-конференции самого «политика нового типа» после утверждения его Госдумой в ранге второй величины в государстве. На вопрос, останется ли в его правительстве обласканный в Кремле вице-премьер и министр путей сообщения Николай Аксёненко, Путин ответил:

– Абсолютно не важно, кому нравится какой-то министр, а кому – нет. Он должен понравиться мне – только после этого решение о его вхождении в новое правительство может быть принято.

Никто из прежних премьер-министров Ельцина о подобных заявлениях даже и думать не смел. Путину разрешили выйти на политическую сцену из-за спины президента с нулевым авторитетом и позволили делать всё то, что могло принести авторитет ему.

Новый первый министр России, как некогда первый консул Франции Бонапарт, шанс на высшую власть снискал под грохот пушек. Путин на себя взял ответственность за вторую войну на кровоточившем от чеченского терроризма Северном Кавказе и смыл позор провалов Кремля в войне первой. Быстрый разгром банд боевиков, вторгшихся из Чечни в Дагестан, медленное, но с победой за победой наступление русской армии в самой Чечне складывали Путину репутацию: этот слов на ветер не бросает.

Изнурённая чинами-прохиндеями страна хотела видеть во власти политика твёрдой руки – и увидела его в Путине. Он обещаниями особо не разбрасывался. Но стиль его поведения многим внушал надежды на ими желаемое. Скажем, неловкая фраза Путина: «Надо будет, мы террористов и в сортире замочим», – не насмешку у большей части общества вызвала, а была воспринята как намёк: придёт пора, мы всех сволочей за безобразия замочим на их золотых унитазах.

В считанные месяцы перед образом нового премьер-министра враги Ельцина: и из сытой команды начальников Лужкова – Шаймиева, и из звавшей под свои знамёна голодных Компартии, – поблёкли. Ранней осенью 1999-го они еще вовсю хорохорились. К началу зимы их задиристость заледенела.

На парламентских выборах в декабре львиную долю голосов у Компартии и у лужковско-шаймиевского блока «Отечество – Вся Россия» отобрало наспех сколоченное движение «Единство». Триумфальное пришествие в Госдуму этого искусственно рождённого, без идеологии и внятной программы движения состоялось только потому, что успеха ему пожелал Путин. Его косвенное влияние на общественное мнение лидеры Компартии и блока «ОВР» не сумели нейтрализовать в заочном состязании на декабрьских выборах в парламент. А что их ожидало в очном поединке с ним на недалёких мартовских выборах президента?

31 декабря 1999 года Ельцин сложил с себя президентские полномочия и возложил их исполнение на премьер-министра. Вручение Путину ядерного чемоданчика – знака высшей власти – освятил своим присутствием патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Ельцин покидал Кремль, наверное, не без горечи – власть его страсть – но, скорее всего, со спокойной душой. Явных соперников у назначенного им и.о. президента на политическом поле не просматривалось. Выборы в марте – формальность, потребная лишь для того, чтобы узаконить его избавление от приставки «и.о.». Никаких оснований беспокоиться о том, что Путин не обеспечит ему, его чадам и домочадцам самые прочные гарантии безопасности, у Ельцина не имелось. Он никогда ничего не делал во вред себе и близким, и никогда в своекорыстных расчётах стратегически не ошибался.

С утра в день выборов президента в марте 2000-го Путин отбыл париться в деревенскую баню в Калужской области. Вернулся в Москву под вечер. Ночью, когда Центризбирком предварительно констатировал – чему быть, тому не миновать! – заглянул в свой избирательный штаб. Поблагодарил его сотрудников за помощь ему в победе на президентских выборах в первом уже туре и принял от них поздравления с победой.

Вслед за репортажем о ночном визите Путина к соратникам по предвыборной кампании по телевидению прошёл сюжет из деревни Ярославской области. В нём была прямая речь седой крестьянки – почти ровесницы XX века с нетленным во времени величием духа в глазах. Она, певуче окая, уведомила сограждан:

– Я зо Путина голосовола. Он – молодой. Он – сильный. Он помоленьку и от Чубайса избовиться.

Имя ярославской крестьянки, мелькнувшей на телеэкране в ночь с 27 на 28 марта 2000 года, историки найдут в архивах отечественного телевидения. Найдут, если тот, за кого она проголосовала, станет матери-истории ценен.

Унаследовав от Ельцина необъятную власть, Путин унаследовал с ней вместе и путы, его при таковой власти связывавшие. Путы от тех, кто, навязав России участь колониального придатка Запада, пресекал всё то, что в её экономике, идеологии и внешней политике выходило за рамки этой участи.

В мае 2000-го, в первом своём послании парламенту президент Путин вдруг заговорил о положении в стране языком послания же парламенту прежнего владыки Кремля в 1994-м. В том году Ельцин ужаснулся превращением России в зону бедствия, спустя шесть лет тому же ужаснулся Путин. Последствия обоих посланий были одинаковыми. Всё в стране осталось по-прежнему.

Порвать путы, сдержавшие его от перемен социально-экономического курса, Ельцин замахнулся в 1994-м, и так до ухода из Кремля не решился. Путин, едва в Кремле осмотревшись, на то же замахнулся – и на то же не решился. Но потом, неизменно подтверждая приверженность курсу Ельцина, Путин, как изрекла ярославская крестьянка, помаленьку, совсем помаленьку, путы ослаблял. Так за несколько лет Кремлю удалось в недрах прежнего курса создать предпосылки для Нового курса и приступить к его проведению.

На исходе 2007-го мы, Россия, подошли, – повторим слова Путина, – «к возможности развития высокими темпами, к возможности решения масштабных, общенациональных задач». Новый курс, несовместимый с участью страны как колониального придатка Запада, стал официальным курсом партии власти – «Единой России» – и одобрен был большинством избирателей на парламентских выборах. Но очень вероятно, что плодов от того нам не суждено пожинать. Ни высокие темпы развития страны, ни осуществление масштабных, общенациональных проектов немыслимы при наметившимся раздвоении в высшей власти.

От третьего президентского срока Путин, возможно, отказался из посеянного в Кремле призраком Черчилля страха. Но не за себя, а за судьбу Нового курса. Нельзя его продолжение ставить в зависимость от одного человека. Пусть у этого курса будет ещё один блюститель – следующий президент России. Одна голова – хорошо, а две – лучше. С житейской точки зрения это – здраво. Но расщепление власти всегда подобно расщеплению ядра атома и сопровождается выбросом разрушительной энергии.

В Советском Союзе разделили власть между ЦК КПСС и Съездом народных депутатов СССР – и его разнесло в клочья. В Российской Федерации парламент поделился высшей властью с президентом – и стране были навязаны удушающие её социально-экономические преобразования. Сегодня в нашем государстве замаячила новая форма шизофрении – разделение внутри исполнительной власти: один её центр – избранный в марте 2008-го народом президент с неограниченными полномочиями в Кремле, второй – там, где бесспорный лидер страны – нынешний президент.

Допустим, что расчёт склонившего Путина к отказу от третьего срока призрака Черчилля на то, чтобы перессорить реальный центр власти с моральным, не оправдается. Ну, будут они – не разлей вода. Всё страшное давление на них капитала Запада, все происки его влиятельной «пятой колонны» в России к распрям между ними не приведут. Но и при том, шизофрения во власти как болезнь, чреватая взрывом разрушительной энергии, ничего, кроме хаоса, нашей стране не сулит.

Новый курс Путина даже в своём на сей день зачаточном состоянии уже вызывает ярость его могучих врагов. Тон прессы на Западе в отношении России ныне не менее враждебный, чем по отношению к СССР в пору «холодной войны». А грядёт мировой экономический кризис, который, по мнению знатоков, неизбежен и который грозит Америке и Европе не меньшими потрясениями, чем такой же кризис конца 20-х – начала 30-х годов XX века. В таких условиях вопрос о сохранении России как чисто энергетическо-сырьевого источника и рынка сбыта, а не развивающейся индустриально-аграрной державы, становится для Запада вопросом его жизни и смерти.

Успех Нового курса Путина возможен только при успехе битвы с внешними и внутренними врагами России. Но как обречено на разгром войско с двумя командирами на поле боя, так обречена на поражение в сражениях с конкурентами страна с шизофренией – с двумя центрами власти. Так быть или не быть с 2008 года шизофрении в российском государстве?

Глава 8. Вариант «Икс»

Ходы Путина по перестановке кадров на вершине власти до декабря 2007-го никому не удавалось предугадать.

После ареста Ходорковского на Западе вспомнили незакрытые уголовные дела на беглых олигархов Гусинского и Березовского, и там всё жарче разгоралась кампания по раздуванию мифа о государственном антисемитизме в России. И кто мог знать, что Путин перечеркнёт этот миф одним росчерком пера, назначив Председателем правительства России Михаила Фрадкова. Ну, какой антисемитизм может быть в стране, где еврей – премьер-министр?

Полной неожиданностью для политологов всех мастей осенью 2007-го стала замена Путиным Фрадкова на Виктора Зубкова. В канун парламентских выборов второй по важности пост в государстве занял человек Секир-Башка. Человек советской служебной закалки, который шесть последних лет изо дня в день в качестве главы финансовой разведки старательно отслеживал потоки сомнительных капиталов политических и экономических тузов России. Спустя несколько дней после вселения в беломраморный Дворец правительства на Красной Пресне Зубков провёл селекторное совещание с руководителями субъектов Федерации. На нём он перед телекамерами поговорил с губернатором-миллиардером Хлопониным так, как прежде первый секретарь райкома КПСС разговаривал с председателем колхоза: «Разберитесь, кто вам ласкает слух сведениями о готовности ЖКХ края к зиме, и доложите в правительство». Этого оказалось достаточно для того, чтобы все тузы не вздумали интриговать в избирательной кампании в Госдуму с личными какими-то целями. В результате никто и ничто не помешало большинству граждан проголосовать за Новый курс Путина.

Вариантом выдвижения в Кремль вместо себя Медведева Путин никого не удивил. Ни у нас в стране, ни на Западе. Везде было много писано и сказано, что действующий президент России просто уступит высший пост кому-то из трёх возведённых им на первые роли в кабинете министров лиц: то ли Виктору Зубкову, то ли Сергею Иванову, то ли Дмитрию Медведеву. Последнему из названных политологи не пророчили всенепременно стать первым излюбленником главы государства. Но шансы Дмитрия Анатольевича на то расценивали как высокие.

Итак, нежданно-негаданных загогулин в политике за зубчатыми стенами Кремля в декабре 2007-го не случилось. Предсказанный вариант передачи всей президентской власти Медведеву от непредсказуемого доселе Путина страну не всполошил.

– А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой…

Эта реплика Тараса Бульбы, с коей начинается знаменитая повесть Гоголя, не всплыла в извилинах политизированных граждан по обнародованию варианта «Медведев – преемник Путина». Никакой на то не было причины. Вожди партий-марионеток Путина выступили с инициативой выдвинуть Медведева кандидатом в президенты. Путин их инициативу всецело одобрил. При всём том фигура Тараса Бульбы, лично казнившего младшего сына за измену, никак не стала актуальной.

Породив молодого преемника Медведева, который им был из доцента вуза превращён в первого вице-премьера, президент Путин облик разочарованного отца не обрёл. Преемник же не только поклялся верно следовать курсом карьерного родителя, но и сразу же проявил заботу о его трудоустройстве после мая 2008-го. Лад, ну лад воцарился в коридорах власти. Но лад с некоей интригой.

11 декабря 2007-го, во вторник с утра, уже провозглашённый преемником Медведев, как без пяти минут, двух недель и двух месяцев президент, предстал на телеэкранах и предложил всё ещё президенту Путину по истечении его полномочий в мае следующего года официально стать его подчинённым и занять кресло Председателя правительства России. Ни 11, ни 12, ни 13 декабря Путин не уведомил страну – как он воспринял это предложение. Страна начала расценивать его молчание как нежелание делить с Медведевым шкуру неубитого медведя: нелепо принимать или отвергать пост премьер-министра от человека, который даже не зарегистрирован кандидатом в президенты.

Дебют Медведева в роли преемника происходит с конфузом. Помочь сохранить лицо молодому претенденту на Кремль спешит патриарх Алексий II. Ему 14 декабря, в четверг предоставляют слово на всех телеканалах, и он возвещает пастве: если при вероятном президенте Медведеве правительство возглавит Путин, то «будет великое благо для России».

На транслируемое весь четверг выступление Его Святейшества Путин никак не откликнулся и к вечеру улетел в Минск. Оттуда в пятницу шли сообщения о его встречах с белорусским президентом Александром Лукашенко и участии в заседании Высшего совета России и Беларуси. И только. Ответ на сделанное ему предложение Путин дал через выходные – 17 декабря, в понедельник. На съезде партии «Единая Россия», созванном для того, чтобы официально выдвинуть Медведева кандидатом в президенты.

В речи на съезде «ЕР» Путин отметил, что Медведев за последние годы из эксперта-юриста превратился в отличного администратора и что ему не стыдно и не страшно доверить основные рычаги управления страной. Прилюдно благословив Медведева на пост главы государства, Путин выразил согласие состоять при нём в случае его победы на президентских выборах премьер-министром. Но этот публичный акт твёрдую конфигурацию будущей высшей власти в России не высветил.

В зал съезда «Единой России» Путин и Медведев вошли вместе из вестибюля, вместе проследовали между рядами аплодировавших им делегатов и вместе поднялись на сцену.

Церемония, предварявшая выдвижение Медведева кандидатом в президенты, продемонстрировала стране: отныне, с 17 декабря 2007-го, и впредь – её высшая власть одна на двоих.

Спустя две недели, 31 декабря, прорисованный на съезде облик высшей власти был запорошен. В Новогоднем обращении Путина к гражданам России ничто не напоминало о свершившемся 17 декабря:

«Дорогие друзья!

Сегодня мне хочется сказать вам особые слова и, провожая уходящий год, сердечно поблагодарить вас за всё, что мы вместе сделали за последние восемь лет.

Мы не только восстановили территориальную целостность России, но и вновь почувствовали себя единым народом. И все эти годы мы вместе работали для того, чтобы сохранить страну, превратить её в современное, свободное, сильное государство, удобное и комфортное для жизни граждан.

Мы видим, как год от года набирает силу и укрепляется Россия, как растёт наша экономика и открываются новые возможности для людей.

Конечно, не всё удалось сделать. Но я уверен: путь, выбранный народом России, – правильный, и он приведёт нас к успеху. У нас для этого всё есть».

8 сказанном в обращении фигурировали граждане России и их президент Путин. Они за восемь лет почувствовали себя единым народом, многое, хотя и не всё возможное, сделали, но встали на правильный путь и последующие годы им идти и идти неразлучно. Явление в связке граждан России с президентом Путиным иных политических фигур не предполагается. Такое представление возникало в новогоднюю ночь.

Но в ночь на Рождество – с 6 на 7 января 2008-го – страна снова увидела высшую власть о двух головах, но в разных местах. Сначала ей показали Дмитрия Медведева, которого в не так давно возведённом Храме Христа Спасителя напутствовал на благие деяния Патриарх Алексий II. Потом – Владимира Путина, который молился среди прихожан древнего собора в Великом Устюге.

На рождественском приёме в Кремле по случаю открытия Года семьи в России обе головы высшей власти находились уже рядом – Путин и Медведев сидели за одним столиком.

9 января праздничные каникулы в стране завершились, и в начавшихся трудовых буднях облик высшей власти о двух головах внедрялся в общественное сознание уже бесперебойно. Гражданам предъявляли Путина и Медведева то порознь, то рядом; то рядом, то порознь. Процесс привыкания к двуединой высшей власти пошёл и достиг нужной кондиции.

31 января председатель РСПП – Российского союза промышленников и предпринимателей – Александр Шохин, выступая с трибуны экономического форума на Кубани, заявил: хорошо, что руководители России, Путин и Медведев, не нацелены строить в стране государственный капитализм. В глазах Шохина – действующий президент и кандидат в президенты, один из первых вице-премьеров – уже одно и то же. Так на них, возможно, стали смотреть и остальные богачи из РСПП, и их нищие наёмные работники, и никому от того не жарко и не холодно.

Высшая власть о двух головах не во вред ни Путину с Медведевым, ни устоям государства. Пока. Пока не наступит май 2008-го и скипетр – или, точнее, ядерный чемоданчик – не уплывет от Путина к Медведеву. А когда это произойдёт, страна станет жить в варианте «Икс» – в варианте неизвестности.

Вспомним примечательный факт. Отдышавшись после выборов 1996-го, Борис Ельцин лёг на операцию. Перед тем, как врачи вынули у него сердце для замены сосуда, он подписал указ о передаче президентских полномочий и ядерного чемоданчика премьер-министру Виктору Черномырдину. Исполняющим обязанности главы государства Виктор Степанович пробыл ровно столько, сколько Борис Николаевич находился в бессознательном состоянии. Очнувшись от наркоза по завершении операции, Ельцин в первые же секунды выдохнул: «А подать мне на подпись указ об отмене указа про Черномырдина и забрать у него ядерный чемоданчик!»

В системе власти в России президент – всё, остальные чины – ничто. Сегодня любой из них – шишка, завтра – дырка от бублика. Любого из них президент может заменить. Иногда, правда, с напрягом – как было в истории с Генпрокурором Скуратовым. Того, у кого ядерный чемоданчик, должны слушаться все. А у Ельцина, видимо, были основания испытывать беспокойство при всевластии Черномырдина даже на день. Напрасно или нет опасался его Ельцин – не проверить. Сомнения же в надёжности Путина он преодолел и не ошибся.

К Медведеву у Путина, скорее всего, такое же доверие, какое было у Ельцина к нему, и если оно безошибочно, то мирное сосуществование двух голов в высшей власти после передачи ядерного чемоданчика из одних рук в другие продолжится. Продолжится в лучшем случае без опасностей для какой-то из голов, но в любом случае с ущербом для авторитета самой высшей власти и для её Нового курса.

Отличный, по определению Путина, администратор Медведев, возможно, на самом деле администратор отличный. Но действительно ли он более подходит на роль главы государства, чем, например, Сергей Иванов и Сергей Шойгу, Юрий Лужков и Виктор Зубков, – не знает ни страна, ни сам Медведев.

Фразу небезызвестного офицера царской гвардии о себе: «В боях-с не бывал-с, но на парадах-с закалён-с изрядно-с», – примеривать к Медведеву неоправданно. Тем не менее, нельзя не признать: он не поверг конкурентов в открытом бою-с за первенство в партии власти, и право претендовать на Кремль от этой партии не завоевал-с, а получил-с в подарок-с свыше. Если он выиграет президентские выборы – поклон за то должен отвесить опять-таки Путину. Стало быть, пост главы государства Медведев может получить как не самодеятель, и Кремль с ним станет выглядеть не почти священным ныне центром высшей власти, а опереточным.

Второй центр высшей власти – там, где Путин – даже с полной покорностью ему Кремля невозможно сделать самодостаточным. Дважды председатель – партии «Единая Россия» и Госдумы – Борис Грызлов многажды пытался в общественном сознании закрепить за Путиным титул – «Наш национальный лидер». Немудрено, что этот или более громкий титул – «Духовный вождь России» – по сложении президентских полномочий Путину официально присвоят. Но и при том ему в должности премьер-министра, которую он обещал занять после ухода из Кремля, не суждена самостоятельность как высокопоставленному чиновнику. Любые им принятые важнейшие решения вступить в силу могут только с одобрения указами президента.

Дух захватывающие перспективы открываются перед Государством Российским: его центр высшей власти в Кремле – несамостоятелен, его же центр высшей власти во Дворце правительства – несамостоятелен тоже.

Левая со скипетром голова власти зависит от правой с авторитетом – морально, правая от левой – законодательно и организационно. Иван из администрации президента кивает на Петра из аппарата правительства, Петр – на Ивана. И никто ни в чём не виноват.

Одни чины в министерствах-ведомствах и в органах власти в субъектах Федерации ориентируются на Кремль, другие – на Дворец правительства. При расхождении или путанице директив из двух российских центров всё, что хотят, то и воротят.

Идеальная просто система управления образуется в нашей стране. В стране, которой предстоит отразить смертельную атаку внешних и внутренних врагов на заявленный в ней её Новый курс и отвести от себя угрозы надвигающегося сокрушительного мирового экономического кризиса.

Осенью 2007-го, когда на заседании правительства России слушали отчёт министра транспорта Игоря Левитина, там прозвучала реплика нового премьер-министра Виктора Зубкова: «Позор! Президент дал поручение вывести фирмы-посредницы из морских портов. Ничего не сделано. Как можно на год отодвигать установленные сроки?! Президентом установленные… Позор!»

Той осенью спецы по кремлёвской кухне за границей и у нас в стране посчитали: число неисполненных поручений президента России не просто больше – многократно больше исполненных. Так было с дисциплиной в отстроенной в стране вертикали управления при самодержавии Путина, а что будет при высшей власти о двух головах?

Никому не была ведома картина последствий от раздвоения высшей власти ни в СССР в 1989–1991, ни в России в 1991–1993. Факт нового такого раздвоения позволяет с уверенностью прогнозировать только жизнь нашей страны по варианту «Икс». И то, что Путин сегодня, следуя логике не Рузвельта и Сталина, а Горбачева, намерен вести нас по варианту неизвестности, можно объяснить лишь загадочной, недоступной для нашего понимания несвободой Кремля от призрака Черчилля.

По политической природе своей Путин мало напоминает Горбачёва. Генерального секретаря ЦК КПСС называли «минеральным секретарём». Он, комсомольский активист Ставрополья, по блату был возведён на партийный Олимп – в Политбюро ЦК партии – отдыхавшими на курортах Кавказских Минеральных Вод сановниками. Он без драки, по закулисному сговору, сел на трон, с которого один за другим упали в могилу трое дряхлых генсеков. Он, с его пустотой за душой, выбрал для страны путь перемен, который ему нашептали обитавшие в ЦК агенты влияния Запада. Он всё выполнил, что ему предписывалось, заслужил лавры от Запада и, как без драки сел на трон, так без драки с него и слез.

Путин же через драку с противниками Ельцина добился его доверия к себе, через драку в наведении порядка на Северном Кавказе сделал себе имя, через драку убрал из политики олигархов, через драку в частичной «бархатной национализации» оттяпал в пользу госмонополий кусочки лакомой собственности у сотворенных Чубайсом крупных собственников.