Текст книги "Командировочные расходы"

Биллинг захлопнул дверь, не выпуская из рук бластера, вызвал Штимера.

– Это Биллинг. Есть новости. Можешь зайти ко мне прямо сейчас?

– Да, иду.

– Ты в форме?

– Э-э… нет… как это я могу быть в форме?

– Понял. Жду.

* * *

Когда Штимер уже шел по коридору Четвертого уровня, навстречу ему попался человек в пестрых розуанских одеждах. Есаул сбавил шаг, присматриваясь повнимательней к мандариновому, взмокшему от пота незнакомому лицу. Розуанец, не обращая внимания на Штимера, пропыхтел мимо. В руках он держал большой и, по-видимому, тяжелый радужный шар. Есаул оглянулся – розуанец, все так же громко сопя, свернул за угол. Штимер готов был поклясться, что где-то уже видел эту фигуру. Еще через пару минут он стоял перед каютой четыреста двенадцать, озадаченно разглядывая дверь в поисках сенсора звонка. Пожав плечами, есаул нащупал пассажирский браслет.

– Это я, – негромко сказал он и дверь распахнулась.

– Заходи, Альфред, и закрой за собой дверь, – Биллинг сидел в кресле со своим обычным сонным выражением, но правой рукой крепко сжимал бластер.

Штимер шагнул в каюту, потом повернулся и быстро выглянул в коридор. Ему почудилось слабое радужное свечение за поворотом… Наконец захлопнул за собой дверь и уселся напротив Биллинга.

– Что случилось, Бил?

Инспектор молча включил стоящий перед ним монитор и развернул к Штимеру. На экране метались какие-то серые червяки, сверху били лазеры. Потом появился судорожно махавший руками Биллинг, и все червяки исчезли.

– Не понял, – нахмурился Штимер.

– Это видеозапись стерегущей системы. Сделана восемь минут назад. Кто-то напал на меня.

– Это я понял, но что это было?

– Не знаю.

Штимер хмыкнул, еще раз запустил запись, только теперь малой скоростью.

– Да, лазер эту штуку здорово берет. Жаль, ты из бластера не успел. Кстати, как тебе удалось пронести? Это ж категорически невозможно, я точно знаю.

– У меня разрешение. И вообще, при чем тут мой бластер?!

– Ну, мне вот даже шокер не дали. Так что я совсем не в форме.

Тихонько запел сигнал стерегущей системы. Биллинг вместе с креслом развернулся к двери.

– Так начиналось и в тот раз, – тихо сказал он.

Штимер невольно поглядел вверх. Маленькие конусы боевых лазеров почти сливались с белизной потолка. Сигнал продолжал петь.

– Ну что, Бил, примешь гостей?

– Да, – кивнул Биллинг после некоторого раздумья, – давай!

Он спрятал бластер в карман, встал с кресла и отошел к стене. Штимер тем временем перебежал в соседнюю темную комнату. Отсюда через зеркало он мог видеть почти весь холл, оставаясь в тени.

– Открыть дверь, – скомандовал Биллинг. Та послушно распахнулась, и в каюту вошел элегантный, слегка извивающийся мужчина. Сделав два шага навстречу неподвижному Биллингу, гость церемонно поклонился.

– Леопольд Вун Крнгутгроссвор’лорд, Четвертый атташе посольства республики Роза в Великой Независимой Консульской республике Корона.

– Биллинг, инспектор полиции. Чем могу быть полезен?

Дипломат плавно изменил позу.

– Мы ведь с вами уже знакомы, доктор Биллинг, не правда ли?

– Безусловно.

– Но, как говорят у вас на Короне: «Кто старое помянет, того и глазной протез не спасет!» Ха-ха. Так вот, некоторое время тому назад я имел удовольствие беседовать с доктором Фрамом, – дипломат ласково посмотрел на Биллинга. – Это, кажется, ваш непосредственный начальник? Так вот он очень, очень лестно отзывался о вас. Он сказал, что считает вас одним из лучших своих сотрудников.

– Благодарю, господин Вун, но что вас привело сюда? Надеюсь, не комплименты шефа?

– Именно! Но я и сам прекрасно знаю, это отнюдь не комплименты, а истинная правда. Ваше профессиональное мастерство выше всяких похвал.

Биллинг слегка нахмурился. В другое время вполне можно было бы поддержать беседу и, не торопясь, прощупать атташе, но не сейчас.

– Господин атташе, благодарю за теплые слова и прошу перейти к делу.

– Да, да, конечно! Вы разрешите присесть? Благодарю.

Дипломат сел, приняв еще более изысканную позу. Штимер внимательно разглядывал через зеркало его фигуру. Черный с оранжевым дипломатический костюм плотно облегал худое длинное тело посланца республики Роза. Он совсем не был похож на того розуанца в коридоре.

– Видите ли, господин Биллинг, я в некотором затруднении. Дело в том, вы, возможно, слышали… У нас на Розе довольно сильно распространилось незаконное употребление турберов. Это стало, я не побоюсь этого слова, проблемой, а один из каналов проникновения этой гадости проходит как раз через Корону. Возможно, вы не готовы со мной согласиться, но, к сожалению, это неопровержимо установлено нашими компетентными органами.

Биллинг не собирался спорить с общеизвестными фактами. Так называемый Коронный транзит турберов был старой головной болью полиции. Курьеров регулярно ловили, писали победные рапорта и снова ловили, и снова рапортовали.

– Мы получили сведения, что на «Лотосе» провозится очень большая партия турберов, но, к сожалению, информация несколько запоздала – мы не успеваем принять действенные контрмеры. Конечно, таможенный контроль будет очень строгим, но хорошо спрятанные турберы найти практически невозможно, если нет указаний на самого курьера.

Биллинг тяжело смотрел на элегантного атташе. Что-то было не то. Контрабанда, что на Розе, что на Короне, – дело полицейских департаментов. Партия турберов – не повод для дипломатических визитов.

– Поэтому, – продолжал атташе, – единственно эффективный способ не допустить преступления – провести квалифицированное следствие здесь, на «Лотосе», до того, как прибудем на Розу. Необходимо выявить курьера. Я очень воодушевился, увидев вашу фамилию в списках пассажиров…

– И чем я могу помочь? – Биллинг, не спуская мрачного взгляда с дипломата, осторожно опустился в кресло. – Есть установленный порядок…

– Да, конечно. Я уже послал соответствующую депешу на Розу. Но, вы же понимаете, пока наше правительство свяжется с вашим, пока все процедуры будут соблюдены, драгоценное время уйдет. Шанс обнаружить курьера исчезнет. В этом и заключается щекотливость моего положения. Я бы хотел просить вас, не выходя, разумеется, за рамки международных и суверенных законов, начать расследование. Вы же понимаете, нельзя допускать, чтобы низкопробное искусство с помощью турберов вытесняло подлинные шедевры человечества. Ваш вклад в борьбу, я уверен, будет высоко оценен не только местными, но и транснациональными производителями культуры…

Пока атташе разливался соловьем, Штимер окончательно решил, что давешний прохожий в коридоре не похож на дипломата. Штимер нахмурился, до него только сейчас дошло, что та широкая, коренастая фигура с радужным шаром меньше всего походила на тонконогих розуанцев. По их меркам это был явный урод. Есаул закрыл глаза, еще раз представил себе странную фигуру в ярких одеждах. Штимер, мысленно содрал с него разноцветные лохмотья – вот он, немного сутулясь, уходит… вот сворачивает за угол. Стоп! Штимер сжал зубы и чуть не застонал. Философ! Он узнал его, это был Философ – командир «Бригады блаженных». Стало быть, тогда в катакомбах Старого Города ему удалось уйти…

* * *

…Матово светилась плесень, мохнатым покрывалом устилавшая полуразрушенный коридор, с потолка свешивались ржавые лохмотья, а под ногами весело журчал ядовито-зеленый ручеек. Пиратов оказалось слишком много… Штимер вжимался в узкую щель между несущими балками, соображая, как унести ноги. Если б шальной заряд не задел бочку аэрозоля… Да и так положение оставалось скверным. Группа прикрытия застряла на несколько уровней выше. Впереди – только спуск в затопленный дымом зал, где среди контейнеров засели удивительно хладнокровные стрелки, а сзади, из дальнего конца коридора, уже слышалось характерное постанывание пещерных мышей. Он еще раз оглянулся, если мышек две-три, можно попробовать проскочить, главное, не дать им подобраться на расстояние плевка. Если свора, шансов – ноль. Вот мелькнула и плюхнулась в лужу белесая толстая сарделька размером с ногу взрослого человека. Гнусное, смертельно опасное существо, неизвестно за что названное мышью. Штимер издалека видел, как оно, будто принюхиваясь, приподняло переднюю часть туловища и бодро поползло вперед. Пищеварительный сок, которым плевались мыши, почти мгновенно разъедал и органику, и большинство металлов. Вот только плевались они недалеко – метра на три от силы. Одна мышка, да на виду, не проблема…

* * *

…Есаул потряс головой, отгоняя воспоминания. Да-а… одна мышь действительно не составляла проблем, вот только она там вовсе не одна оказалась. Он тогда все-таки выкарабкался, и Философ, выходит, тоже сбежал, хоть и положил там всех своих бойцов. Штимер прислушался, разговор в каюте явно переходил в более содержательную фазу.

– Я доложу о вашем предложении руководству, – говорил Биллинг. – В любом случае мне надо знать, кого конкретно вы здесь подозреваете. Вы можете назвать имена?

От такой бестактности дипломат несколько смешался, но, потеряв изрядную долю утонченности, заговорил по-деловому.

– На борту «Лотоса» летит один мой соотечественник. С некоторых пор этот в прошлом известный спортсмен по фамилии Брскотгроссхам’цар, попал в поле зрения наших органов. Когда он выйдет на территорию вокзала, его задержат, но это почти наверняка только охрана курьера. И не факт, что он выйдет. Вот если его сейчас потеребить, курьер точно забеспокоится и может как-то проявить себя.

– А может и не проявить.

– Ну, конечно! Но это реальный шанс. Может, и сам Брскотгроссхам’цар проколется – эти «быки», как правило, не очень умны. Его каюта – четыреста один.

Штимер не успел подивиться полицейскому жаргону в устах дипломата. Звякнула стерегущая система, и дверь широко распахнулась. Рука есаула дернулась к несуществующей кобуре. Биллинг резко поднялся с кресла. В дверях стоял небольшого роста и уже пожилой атлет.

– Прошу прощения за вторжение, – пробасил он, – я хотел бы срочно переговорить с хозяином каюты.

Биллинг неторопливо шагнул навстречу.

– Слушаю вас.

– Я бы хотел переговорить с вами… – Атлет смолк и посмотрел на атташе.

Тот со словами «Значит, мы договорились?» сразу заторопился на выход, в дверях столкнулся с еще одним, стоявшим у входа типом, шарахнулся, что-то пробормотал и исчез. Тип спокойно вошел и стал позади атлета. Глаза вновь прибывшего казались абсолютно рыжими, а повадками он напоминал профессионального телохранителя.

– Мой референт, – кивнул на него атлет, – простите, я сам еще не представился. Профессор Стайн, Галактический университет.

– Инспектор Биллинг.

– Скажите, инспектор, вы находились в этой каюте восемнадцать минут назад?

– Да.

– Я состою Действительным членом Специальной Думы по надзору за соблюдением регламента открытого Б-контроля. В просторечии – Спецдумы. Так вот, по моим данным в этой каюте восемнадцать минут назад могла быть чрезвычайно высокая плотность Б-объектов. Уникальная. Скажите, вы заметили что-нибудь необычное?

Биллинг разлепил губы:

– Нет, ничего не заметил.

Референт, до того внимательно разглядывавший лазеры стерегущей системы, повернулся и уставился прямо на Штимера.

«Чепуха это, – думал есаул, нервно поскребывая то место на боку, где всегда была кобура. – Не может он меня видеть, но без пушки я просто голый».

Гость обежал глазами каюту и пожал плечами.

– Ну, что ж. Прошу прощения за беспокойство. Если заметите что-нибудь необычное, дайте мне знать, – профессор протянул визитку Биллингу и, сопровождаемый референтом, удалился.

Биллинг проследил, как захлопнулась дверь, и с размаху плюхнулся в кресло.

– Ну, как? – осведомился он у появившегося из темноты Штимера.

– Шумно у тебя, – пробурчал тот, усаживаясь напротив, – думать надо.

Оба уставились на экран, вновь превратившийся в панорамный иллюминатор. Там была ночь. Капли звезд медленно падали в темноту, и большая косматая комета была похожа на уснувшую метель…

– Слушай, – тихо сказал Штимер, – когда я шел к тебе, в коридоре повстречал одного человека, который очень похож на Философа.

– О-о, даже так, – закряхтел Биллинг. – Весьма погано. Тут Фрам на связь выходил. Сказал, между прочим, что тот стрелок с танкера, оказывается, контрафактист, и ваши это знали, но упустили, – он грузно повернулся и в упор посмотрел на Штимера. – А знаешь, похоже, камешки где-то здесь.

– Ага, – Штимер меланхолически покивал головой. – И не мы одни за ними бегаем. Вот, дырки голимые, теперь всех собак на дивизион повесят. «Упустили! Не уследили!» Как бы у меня шеф случайно не сменился, пока я тут прохлаждаюсь.

– Это вряд ли, – Биллинг продолжал в упор разглядывать Штимера, – я вот не очень понимаю, как ты обойдешься без оружия, тем более если тут Философ.

– Как-нибудь.

– Может, возьмешь одного из моих? У ребят, по крайней мере, шокеры есть.

– Ну, это пока ни к чему, я думаю. А кстати, где они?

– Гуляют. Потом некогда будет.

– По-моему уже некогда.

– Есть план?

– Нет. Просто тебе не стоит быть одному.

– Посмотрим, – Биллинг задумчиво потер лысину, – если ты действительно видел Философа, тебе пора на охоту. Может, все-таки возьмешь подкрепление?

– Лучше запись одолжи.

– Бери, – инспектор тронул сенсор на пассажирском браслете, – Гро, Петр, прошу вернуться.

Глава 3

Если вам все равно, где вы находитесь, значит, вы не заблудились.

(Закон Мерфи[6]6
  Эдвард Мерфи – инженер (ССПЗ XX).


[Закрыть])

Биллинг давно не видел шефа таким разъяренным. По мере доклада Фрам незаметно для себя наклонялся вперед, и постепенно его физиономия заняла весь экран. От природы узкие глазки превратились в две щели, а когда Биллинг перешел к визиту господина атташе, вовсе закрылись. Зато желваки стали с грецкий орех величиной. Инспектор так засмотрелся на эту жуткую маску, что чуть не сбился. Но многолетняя практика взяла свое – Биллинг, как всегда, обстоятельно, в подробностях изложил ход событий. За это время вернулись оба помощника, сначала Петр, а под конец доклада Гро. К этой минуте Фрам уже отодвинулся от экрана и сидел с обычным абсолютно бесстрастным видом.

– Так, – сказал он, когда Биллинг закончил, – вопрос помощникам. Вам есть что сообщить?

– Ну, мы пока только начали осматриваться, – начал кто-то из них.

– Ясно, – отрезал Фрам. – Тогда к делу.

Он уперся взглядом в инспектора:

– Эти бессмысленные визиты и тем более нападение указывают на то, что вы, Биллинг, сильно мешаете или реально можете помешать. Почти наверняка это связано с креофитами. Из этого будем исходить. Значит, так, – он сделал паузу, – профессор Стайн – это вообще не ваш уровень. Просто держитесь от него по возможности дальше. Розуанец, похожий на Философа, – это тема для Штимера. Вот пусть он этим вплотную и занимается. Атташе Вун – очевидно, наш клиент. Не исключаю, что он и стоит за нападением. Необходимо прижать его как следует, на дипломатический статус разрешаю не обращать внимания. Помните, Биллинг, у вас есть санкция на крайние меры. Но сначала надо подготовиться. Я подберу тут материалы и дам отмашку. До этого никаких контактов. На турберы не заморачиваться, в каюту четыреста один не соваться – это явная ловушка. Так, а что у нас с миэмками?

– Пока ничего, – буркнул Биллинг, – не до них было.

– Плохо. Напоминаю, миэмки – единственные, кто реально мог пронести креофиты на борт. Хватит сидеть сложа руки и ждать, пока что случится. Вам следует немедленно заняться этими девицами.

– Вы разрешите? – поднял руку Гро. – Я тут, пока ходил, познакомился с девушками Миэма. Их две сестры. Они пригласили к себе в гости.

– Весьма кстати. Это точно миэмки?

– Конечно. Они мне сами сказали. И потом, у них уши татуированные и национальная одежда очень специфическая – такие туники полупрозрачные и накидки на плечах белые, и все, больше ничего нету, даже туфель – босиком ходят.

– И они вас пригласили?

– Да похоже, они всех приглашают, – проворчал Биллинг, вспомнив нахальных девиц в коридоре.

– А вы с ними тоже встречались? – глаза Фрама подозрительно сузились. – Я что-то не помню этого эпизода в вашем докладе.

– Да я их видел мельком, когда только на борт поднялся.

– Тем не менее это весьма важно. Приказываю впредь тщательно фиксировать и докладывать мне все подробности контактов с миэмками. Они – прямые подозреваемые, из этого исходите. В любом случае у вас есть приглашение. Отправляйтесь прямо сейчас. Зацепка такая: одна из них, по имени Фит, – Фрам посмотрел куда-то вбок, – да, Фит, устроила вчера вечером публичный скандал на площади Ликования, можно сказать, прямо под окнами моей квартиры. У нас там – новый торговый терминал построили. Так вот, она ворвалась в него с криками, что ее преследует маньяк, что ей надо спрятаться, в итоге переоделась во все новое и хотела уйти, не заплатив. Когда ее остановили, устроила истерику, стала срывать с себя одежду. Как указано в протоколе: «Небрежным видом смущала персонал и охрану». Легенда такая: тот маньяк опять нападает, нужны приметы и все, что она там запомнила. Имейте в виду: эти миэмки – дочки одного из тамошних миэмских султанов, счета деньгам вообще не ведут. А вот нервы пощекотать какой-нибудь авантюрой – для них первое дело. Из этого исходите.

Фрам еще суровей посмотрел с экрана:

– Биллинг, я запрещаю вам где бы то ни было оставаться одному, кто-то из помощников постоянно должен быть с вами. Ясно? Все, можете идти.

Биллинг подождал, пока экран погаснет, и поосновательней уселся в кресле.

– Сейчас пойдем, но сначала давайте-ка я введу вас в курс дела. Значит, так…

И Биллинг близко к тексту, с теми же интонациями, повторил доклад, показал запись, сделанную стерегущей системой. Под конец оба помощника уже ерзали от нетерпения.

– И еще два момента. Первое – вам, ребята, спасибо. Систему грамотно собрали, без нее бы совсем плохо пришлось. Второе – надо подкрепиться. Где тут прилично кормят?

* * *

Бар «Последняя сосиска» располагался на Третьем уровне у самой набережной. Ничем особо изысканным здесь не кормили, зато с террасы открывался шикарный вид на бухту, и всех желающих угощали бесплатными мясными палочками.

– Не люблю я эту бутафорию, – проворчал Биллинг, косясь на сбегающие к берегу разноцветные купола домов, на янтарно-желтый пляж вдалеке.

– Вообще-то, здесь почти все настоящее, – оживленно заговорил Петр. – В бухте можно поплавать и на скутере, и так. Стиль приморского городского курорта. Каюты в виде коттеджей. Рестораны, суперинги – все по-честному, бухта тоже. Этот Уровень так и называется – «Город».

– А наш как называется?

– «Пещеры»…

– Что заказывать будем? – неслышно подошедший к столику официант неприязненно смотрел в пространство над их головами.

– А что есть?

– Сосиски будете? – Стилизованная под имперского диггера униформа официанта лоснилась, как и его физиономия.

– Вы разрешите? – торопливо заговорил Петр. – Значит, так. Для начала нам три порции ваших фирменных сосисок и… Что у вас к ним полагается?

– Вы с какого Уровня?

– С Четвертого. А что?

– «Пещерные», значит. Могу предложить по бокалу чая. Что-нибудь веселящее будем?

– Пока нет.

Развернувшись, официант таинственно скрылся в глубине бара, как крейсер в поясе астероидов.

– А что, собственно, происходит? – Биллинг изумленно смотрел вслед наглому диггеру.

Гро сидел с каменной физиономией. Всю дорогу до Третьего уровня они с Петром ожесточенно спорили – где поесть. Гро настаивал на каком-то «Гербе и Гимне», но проговорился, что из уважения к музыке там едят стоя, и Биллинг склонился в пользу «Сосиски».

– Ну, понимаете, здесь же стиль такой – диггерский. С прибамбасами и как бы с элементами их хамства. Зато можно спокойно посидеть и поесть как следует.

Биллинг еще раз оглядел бар. Выдержанный в мрачных черно-стальных тонах интерьер заведения изображал рубку тяжелого рейдера времен Освоения Магеллановой целины. Причем рейдера, геройски погибшего на задании. Живописно раздолбанные панели управления освещались тусклыми аварийными лампами, через треснувшие экраны виднелась оранжевая пустыня и остатки еще одного невезучего рейдера. Как будто издалека доносился тяжелый рокот сигнальных барабанов.

– А что, на «Лотосе» нельзя выбрать место, где официанты не хамят, а есть можно сидя?!

– Можно, конечно, только дорого очень.

– У нас бизнес-класс, все включено.

Тут Гро и Петр посмотрели на Биллинга, как на большого ребенка.

– У нас все включено по Четвертому уровню, и то не все. А здесь же Третий.

– Мило. Значит, мы тут – бедные родственники?

– Вроде того. Экономкласса на этом корабле нету, так что наш Уровень самый скромный.

Биллинг тяжело вздохнул. Мимо террасы с оглушительным визгом пролетела стая подростков на пневмобайках. Круто взмыв в небо, они сделали красивую петлю, мелькнули на фоне зеленой горы, замыкавшей бухту, и с визгом устремились в сторону берега. Невидимая сила резко швыряла их из стороны в сторону, заставляя выписывать замысловатые узоры, но они уносились все дальше. Голоса слились с веселым шумом курорта…

– А что, вот та гора настоящая?

– С одной стороны, безусловно, настоящая – это «Олимп» – Второй уровень. Там каюты прима-класса, только для самых богатых. Во-о-он по тем дорожкам – видите? – туда можно пешком добраться. Но, с другой стороны, конечно, иллюзия, все-таки конструкция корабля не такая безразмерная.

На столик с грохотом опустился поднос. Официант с видом усталого первопроходца молча расставил тарелки с зеленью, на середину стола водрузил ведерко со шкворчащими сосисками и одним движением сгреб с подноса чайные бокалы.

– А вилки? – осведомился Биллинг в спину уже уходящего диггера.

Официант притормозил и некоторое время молча разглядывал инспектора.

– Сосиски едят руками, – вразумительно заговорил он наконец. – Видите у вас в тарелках зелень? Значит, заворачиваете в нее сосиску – и в рот. А если руки очень грязные, так их моют. Вон там, – он махнул в сторону прохода, изображавшего броневую дверь на покореженной переборке.

– Эти сосиски должны быть очень вкусными, – сурово произнес Биллинг, когда официант удалился. – Или ты, Петр, весь полет будешь сам еду готовить. Оно и проще получится.

Гро хмыкнул.

– Да ладно, – Петр беззаботно улыбнулся, – вкусные сосиски, сам пробовал. А вечером, говорят, тут вообще не протолкнешься. Но только руки и правда помыть стоит.

Чертыхнувшись, инспектор встал и направился в сторону туалета. Компанию ему составил только Петр. Оглянувшись, Биллинг увидел, как Гро, развалясь в кресле, просто вытирает руки салфеткой. Перстень выпускника Высшей полицейской школы благородно поблескивал на безымянном пальце. Скульптурный профиль, как обычно, не выражал ничего, кроме скуки.

– И было у инспектора два помощника, – пробормотал Биллинг.

– Что?

– Лучше молчи.

* * *

Когда они вернулись, рокот сигнальных барабанов сменился «Маршем покорителей», а Гро уже доедал сосиску.

– Пожалуй, те барабаны были все-таки веселей, – проворчал Биллинг, прислушиваясь к величаво-державным ритмам и соображая, как бы взять сосиску, не обжегшись.

– Кстати о музыке, – заговорил Гро, – эти миэмки еще один скандал устроили, когда уже на борт поднимались. Мы, пока вас ждали на вокзале, наслушались. История такая: они купили себе каждая по натуральному охолую. Ну, знаете, такие длинные-длинные дудки, их специальные умельцы из птичьего гуано вручную выделывают. Так. И вот они встали у пассажирского терминала, у каждой в руках по охолую, и каждый охолуй больше трех метров длины. Через пассажирский люк пронести проблематично, а в грузовой сдавать отказываются категорически. Закатили истерику на темы хрупкости шедевров и цены немереной, вызвали командора Третьего уровня…

– Точно, – встрял Петр, – нам это сотрудница безопасности рассказала. Они представление минут на десять устроили, чуть все свои дудки не поколотили. Уже и с диспетчерской прибежали, и со службы обеспечения. Хорошо, других пассажиров не было.

– И чем дело кончилось?

– Да ничем. В итоге как-то ухитрились через пассажирский люк протащить.

– Хм-м! – Биллинг, наконец, попробовал сосиску и повеселел. И вкус, и запах были просто волшебными. – Ну, и что это нам дает? – бодро осведомился он, справившись с первым куском. – Два публичных скандала, оба без большого смысла. Есть идеи?

– Смысл мог быть в обоих случаях, – заметил Гро. – Прежде чем выдвигать идеи, могу рассказать, что мне вообще известно о Миэме.

Биллинг энергично покивал, чуть не прикусив себе палец.

– Часа за два уложишься? – безразлично осведомился Петр.

– Население около пятнадцати миллионов человек. Абсолютное большинство – женщины, – начал Гро академическим тоном. – Мужчин менее двадцати процентов, включая детей. Малое количество мужчин связано с местными традициями. По кодексу Миэма мужчина может быть только воином, а стать им можно только в реальном бою.

– С мужиками понятно, – снова встрял Петр, – а остальные тетки-то что делают?

– Общественное устройство – клановое. Во главе каждого клана – султан, – Гро демонстративно обращался только к Биллингу. – Натуральное ведение хозяйства малоэффективно, зато придает устойчивость экономике в целом.

«М-да, – думал Биллинг, – Гро явно и крепче, и толковей. Но зануда», – а вслух спросил:

– Так что там дамы?

– Семейный уклад – гаремный, с ежегодной ротацией личного состава. В одном гареме миэмка не может находиться больше трех лет подряд. Так. Ротация происходит, естественно, внутри кланов путем электронных торгов.

Петр шумно вздохнул, но промолчал. Биллинг, кое-что слышавший о миэмских традициях, особо не удивлялся.

– Дети со дня рождения воспитываются отдельно от мамаш в специальных интернатах.

– Нет, погоди, – все-таки не выдержал Петр, – значит, эти истеричные миэмки продаются просто как секс-манекены? По сходной цене?

– Цена определяется аукционным путем. В торгах участвуют, в смысле – выставляются, все миэмки от пятнадцати до пятидесяти лет, но это не касается султановых дочек, впервые поступающих, так сказать, в обращение.

– Ага, значит, наши миэмки не продаются?

– Наоборот, султан-папа дает за каждую очень большое приданое, но замуж они могут выйти только за достойного иностранца.

– Здорово, – Петр опять подставился, – есть шанс разбогатеть.

– У тебя нет, – с удовольствием заметил Гро, – Я же сказал: достойного. Иностранца. С их точки зрения, – добавил он, глядя на багровеющего Петра, – достойным может быть только воин, убивший хотя бы одного врага.

– Гро, а ты ничего не путаешь? – прищурился Биллинг. – Насколько я знаю, миэмки не выходят за иностранцев. Я вот слышал, что они, наоборот, их в рабство берут.

– Да нет. Процедура там такая: миэмка находит воина, который хочет на ней жениться, и просит у папаши благословения. Вместо благословения появляются дюжие миэмцы. Жених должен сразиться с первым из них. Насмерть, естественно. И если жених побеждает, то получает жену вместе с приданым и пропиской на Миэме.

– Звучит заманчиво, – встрял неунывающий Петр, – значит, чтобы переспать с миэмкой, надо сначала завалить миэмца.

– Наоборот, чтобы получить статус жениха, надо сначала переспать с миэмкой. И не раз.

– М-да, если я правильно понял, – Биллинг, утолив первый голод, расслабленно прихлебывал чай, – главная задача этих красоток – найти себе мужа на стороне, хотя бы временного, до прибытия подкреплений. Получается, наши креофиты – не их тема.

– Они вполне могут быть замешаны, – пожал плечами Гро. – У них считается, что только в большом огне куется настоящий клинок, в большой войне – настоящий мужчина, в большом скандале – настоящая семья. Так. В деле креофитов уже есть убитые, и, возможно, число трупов вырастет. Для миэмок это просто большая игра, интрига, в которой можно выиграть, и ведь за всем этим, возможно, стоит достойный воин.

– Слушай, Гро, а ты здорово разбираешься в миэмках. И когда успел?

– Просто работать надо, Петр, а не дурака валять.

– Ага, мнемокристалл наш ходячий.

– Ладно вам, – примирительно пробурчал Биллинг. – Гро, ты лучше расскажи, куда нас всех эти красотки пригласили.

– В гости. То есть они меня пригласили, но я сказал, что у нас компания.

– Похвально.

– У них у каждой по люксу, здесь – на Третьем уровне. Ну вот, пригласили в один из них. Каюта триста три.

– А на когда?

– Сказали, что после семнадцати по-бортовому будут там купаться в бассейне.

– Черт возьми!

– А сейчас уже почти семнадцать.

– И что? Предполагается, что мы все дружно плюхнемся в бассейн?! – Биллинг раздраженно встал из-за стола. – Как тут платят?

– Не надо. Мы только бесплатное заказывали.

– Ясно, тогда вперед. Это ж… нам только секс-бассейна не хватало!

* * *

Биллинг вовсе не считал себя ханжой, но полагал, что все может быть хорошо только вовремя и в меру. Когда в коридоре Четвертого уровня он напоролся на оголтелых миэмок, это было не вовремя и уж точно не в меру. Увидев одинокую мужскую фигуру, миэмки завизжали, как дикие баньши в брачный сезон, и наперегонки помчались целоваться. Сверхтонкие одежды не скрывали форм и не стесняли движений. Накидки на плечах мелькали, как белые крылья.

– О рыцарь! – ворковали нахалки сразу в оба уха инспектора. – Скажи, что ты хочешь. Мы исполним. – А руками тем временем вовсю шарили по инспекторскому телу. Никак не ожидавший такого нападения Биллинг пыхтел и пытался сохранить достоинство. Его пальцы все время натыкались на что-то мягкое и соблазнительное. Таких прекрасных и любвеобильных девушек он видал только в спецпрограммах для холостяков.

– Прекратите, – неуверенно бормотал он, уворачиваясь от поцелуев в губы.

Со всех сторон его касались, гладили тонкие руки и тела нежных миэмок. Тихий смех и шепот обволакивали как сон. В какую-то минуту Биллинг понял, что его осторожно раздевают.

– Хватит! – рявкнул он, почувствовав, как проворные руки залезли к нему в трусы. Резким движением он отбросил красоток. Одна кубарем покатились по коридору, другая отскочила, но, хихикая, сама улеглась рядом в очень живописной позе.

Стоя посреди этого побоища, Биллинг судорожно застегивал штаны. Над головой прожужжало что-то похожее на жирную муху. Инспектор с содроганием понял, что его снимали на видео.

– О рыцарь, – низким контральто заговорила та, что попала под руку, медленно поднимаясь и держась за бок, – ты настоящий воин. Мы ждем тебя. Приходи.

Она помахала над головой галстуком, который успела стянуть с инспектора, и, неожиданно легко развернувшись, умчалась за поворот туннеля. Подружка, не переставая хихикать, побежала за ней.

И вот теперь они шли в их, так сказать, гнездо. «Даже не понятно, что хуже, – размышлял он, – одному туда заявиться или втроем. И так и так – греха не оберешься. Главное, ведь абсолютно бестолковое дело. Если эти миэмки действительно как-то в деле, ну, с какого перепугу они «колоться» станут? Устроили пару скандалов, и что? Зацепиться все равно не за что. И ведь опозорят, клятые дуры, как пить дать опозорят. Просто никак, ни при каком раскладе соваться не резон…» Биллинг пробормотал вслух что-то невразумительное и покосился на помощников. «Может, кого из них на разведку послать? Дело молодое, а я всегда прикрою…»