Текст книги "Катастрофа в Восточной Пруссии. Августовское сражение 2-й русской армии в 1914 г."

6. Отход 8‑й германской армии с р. Ангерап

Мы оставили 1‑ю русскую и 8‑ю герм. армии на рубеже Гумбинен, Гольдап, где после встречного сражения русские нанесли частичное поражение немцам, разбив здесь вместе с войсками 17‑го корпуса Макензена лучшие надежды командующего 8‑й армией ген. Притвица на успешную оборону Восточной Пруссии.

Еще на разных участках фронта гремел гул завершавшегося сражения, когда ген. Притвиц отдал следующий приказ войскам армии:

«Штаб армии № 6349, секретно. Крупные силы – 3 корпуса – наступают от Варшавы и с Нарева против линии Млава – Ортельсбург. Успех, достигнутый на фронте, не может быть использован. Отход в Западную Пруссию начнется немедленно, еще ночью. Транспорты и обозы двинуть немедленно по следующим дорогам.

17‑му корпусу. Обозы и транспорт немедленно отправить в тыл через Немерсдорф на Луговой. По возможности еще в темноте оторваться от противника и отойти за р. Ангерап.

Дальнейший отход в направлении на Тремнен, Луговен, Алленбург. Батальон тяжелых полевых гаубиц из Кёнигсберга немедленно двинуть через Немерсдорф в направлении на Норкиттен. По этому шоссе отходят дивизия Бродрюка и 1‑й арм. корпус.

Штаб армии завтра в Баргенштейне. Командующий Притвиц». Отправлено 20 августа 22 ч. 20 м.

«1‑му рез. корпусу. Обозы и колонны немедленно двинуть в тыл через Даркемен по шоссе на Норденбург. Войскам еще в темноте оторваться от противника и выступать в направлении на Даркемен для использования в другом месте. Всеми средствами известить 3‑ю рез. дивизию, что она должна отходить одной бригадой на Ангербург, а другой – на Норденбург, откуда предполагается перевезти их по железной дороге. 17‑й арм. корпус известить об этом с добавлением, что он должен отвести свои обозы через Немерсдорф, Луговен. Послать для этого капитана Менжинского. Штаб армии завтра – в Бартенштейне. Командующий армией Притвиц».

«1. 1‑му арм. корпусу. Линденкруг. Принято майором Ненейх, адъютантом штаба корпуса. Передано в 10 ч. 10 м. 29 августа. Тяжелую артиллерию, а также транспорты и обозы дивизии Бродрюка под прикрытием некоторого количества пехоты немедленно двинуть усиленными переходами к югу от р. Прегель на Кёнигсберг. Первым переходом отойти за Инстербург.

2. 17‑му арм. корпусу. Батальон тяжелых полевых гаубиц крепости Кёнигсберг немедленно двинуть через Немерсдорф в общем направлении на Норкиттен.

Штабу 1‑го арм. корпуса по телефону приказано отвести транспорты и обозы на Кёнигсберг. Просим известить штаб 17‑го арм. корпуса, что он должен идти на Немерсдорф, Луговен. Подпись». Отослано 20 августа.

Примечание. 3‑я рез. дивизия – через Ангербург, чтобы оттуда направиться по железной дороге.

1‑й рез. корпус – через Даркемен, Норденбург.

17‑й арм. корпус – через Немерсдорф, Тремпен, Луговен на Алленбург.

1‑й арм. корпус – на Кёнигсберг, а именно: 1‑я пех. дивизия и дивизия Бродрюка – через Инстербург, 2‑я пех. дивизия – севернее Цулькинерского леса и по северному берегу р. Прегель. Обозы двинуть немедленно. Оторваться от противника и завтра 21 августа утром отойти за р. Ангерап. Кав. дивизия должна держаться в связи с 17‑м корпусом»[32]32
  Эльце. Танненберг, документ № 87, стр. 253 и 254.


[Закрыть].

Из этих документов видно, что штаб 8‑й герм. армии в ходе Гумбиненского встречного сражения не был связан со штабами подчиненных ему войск, несмотря на то что восточно-прусский театр был соответственно оборудован связью, которая в критический момент не была использована. Германские авторы не дают объяснений причин отсутствия связи штаба 8‑й армии, поэтому приходится основываться на предположениях, что в связи с вторжением русских в Восточную Пруссию, а также в связи с неудачей 8‑й герм. армии во встречном сражении потоки беженцев, видимо, увлекли работников связи с их постов.

Отсутствие связи и даже сведений о местонахождении штабов корпусов и отдельных дивизий (17‑й арм. корпус и 3‑я рез. дивизия) после сражения 20 августа не свидетельствует о высокой организованности немцев. Те же документы показывают, что командование 8‑й герм. армии оказалось излишне чувствительным к угрозе оперативному флангу, из чего можно заключить, что ученики и последователи Шлиффена были далеко не на высоте положения, как это представляется некоторым нашим авторам[33]33
  См., например: Иссерсон. Канны мировой войны.


[Закрыть].

Уже в темноте германские войска получили приведенные выше приказы об отступлении. Командованию корпусов и дивизий, а также потрепанным германским войскам представлялось, что отход их на запад может привести к новому поражению. Грозовой тучей казалась им русская конная масса Хана-Нахичеванского, угрожавшая броситься на параллельные пути отхода, вцепиться в разрозненные колонны и громить их. Командующий 8‑й армией ген. Притвиц в этом смысле высказал свои опасения начальнику генерального штаба и, очевидно, предостерег 1‑й и 17‑й арм. корпуса.

Поэтому, когда был получен приказ об отступлении, германские войска поспешно свернулись в колонны и не менее поспешно начали отход. Ряд очевидцев свидетельствует, что отход немцев протекал не только в суете, но и в большой поспешности. Путь отхода немцев, по сообщениям очевидцев, был обозначен не только брошенными предметами вооружения и снаряжения германских пехотинцев и брошенным обозом, но и зарядными ящиками. Уже оторвавшись от русских, немцы маршировали, не свертываясь на ночлег, а спали в колоннах, сходя, а иногда и не сходя с дорог.

В 14 ч. 00 м. 21 августа штаб 1‑го арм. корпуса из Инстербурга с чувством облегчения донес, что противник на фронте 1‑го арм. корпуса не ведет преследования и находится еще у Каттенау.

С еще большим чувством облегчения и успокоения штаб 17‑го корпуса около 6 ч. 00 м. 22 августа доносил, что отход корпуса двумя колоннами прошел без помехи со стороны противника.

Большой помехой для планомерного отхода германских корпусов и отправки войск по железным дорогам были беженцы. Местное население, напуганное слухами о воображаемом варварстве русских войск, почти поголовно бежало из пограничных районов, загромоздив железные и грунтовые дороги.

22 августа около 13 ч. 00 м. комендант Кёнигсберга донес, что 2‑й русский корпус свернул от Лыка на север, по-видимому, на Гольдап.

Штаб 17‑го арм. корпуса тогда же доносил, что отдельные эскадроны противника следовали в направлении на р. Ангерап и к 8 ч. 00 м. перешли дорогу Гумбинен, Буйлен.

Эти донесения подтверждают, что в течение 21 и 22 августа русские войска, если не считать отдельных эскадронов, появившихся на р. Ангерап, не преследовали немцев. Более того, на основе этой пассивности русских командование 1‑го герм. арм. корпуса было уверено, что и 23 августа русские не помешают погрузке и отправке эшелонов с частями 1‑го арм. корпуса.

7. Продолжение отхода немцев и дневка 28 августа

Пока в штабе 1‑й русской армии и в штабе северо-западного фронта праздновалась победа под Гумбиненом, немцы продолжали свой отход с р. Ангерап.

К 23 августа войска 8‑й герм. армии достигли: 17‑й арм. корпус – района Алленбург; 1‑й рез. корпус – Гердауен, Шиппебейль; 3‑я рез. дивизия – Алленштейн; войска 1‑го арм. корпуса грузились на станциях все ближе и ближе к Кёнигсбергу и увозились на Кёнигсберг, Мариенбург, Дейч-Эйлау. Отход немцев прикрывали: 2‑я ландв. бригада (8 батальонов) – на р. Дейме; дивизия Бродрюка (16 батальонов) – в районе Норкиттен (западнее Инстербурга); 1‑я кав. дивизия с егерским батальоном (8 рот) – в 20 км юго-западнее Инстербурга и части 6‑й ландв. бригады (6 батальонов) – в районе Мазурских озер, откуда 22 августа следовали на Ангербург для погрузки и переброски ее в Дейч-Эйлау.

Таким образом, перед фронтом 1‑й русской армии оставалось 32 германских батальона и около 30 эскадронов кавалерии и в Лётцене – отряд полк. Боссе в составе 4½ батальона.

Кроме того, имелись многочисленные отряды ландштурмистов, частью примкнувшие к войсковым частям, частью действовавшие самостоятельно. Только в районе действий 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа отряды ландштурма и военных добровольных обществ несли полевую службу по охране границ и железных дорог в 45 пунктах. Русские части отмечают вооруженное сопротивление, оказываемое частью местного населения русским разведывательным и охраняющим частям.

В районах, достигнутых 1‑м рез. и 17‑м арм. корпусами, последние, как известно, устроили дневку, происхождение которой ген. Людендорф склонен отнести к собственному оперативному творчеству, которая на самом деле произошла помимо него, в чем мы уже имели случай убедиться из германских документов, но чего еще раз коснемся в другой связи.

В 22 ч. 15 м. 22 августа дежурный по штабу 8‑й герм. армии кап. Вальдов записал следующий разговор со штабом 17‑го арм. корпуса:

«Запрос о согласовании с 1‑м рез. корпусом. Сведения переданы через кап. Колькрейт и майора Шверен. Штаб корпуса остается и 23 августа в Луговен, корпус остается в сегодняшнем районе расквартирования. Передовые части – на линии Блендловен – Иодлаукен. Об этом будет донесено и завтра в Мариенбург. Противник перед фронтом 17‑го арм. корпуса и сегодня нерешительно выдвигал за р. Роминте только слабую конницу. Донесение авиации 17‑го арм. корпуса о разведке перед фронтом 1‑го рез. корпуса: в 18 ч. 00 м. в Клешовене, Гавайтене, между Гавайтеном и Курнененом, а также в Курненене, замечены пехотные бивуаки. Пликенские горы и лес юго-западнее Карклинена свободны от противника. В Даркемене – пожар. У юго-восточного выхода из Даркемена – повозки. Войск не замечено.

17 арм. корпус 23 августа выбросит вперед усиленные разведывательные эскадроны. 1‑й рез. корпус – в Гердауен (дивизии – одна за другой). 1‑й арм. корпус продолжает медленно грузиться. Было уже много задержек. 17‑й арм. корпус просил 1‑й арм. корпус не отдавать завтра Инстербурга. 1‑я кав. дивизия также должна оставаться завтра восточнее р. Инстер. Эту просьбу в 1‑м арм. корпусе обдумывают, решение еще не принято. 17‑й арм. корпус пополнился огнеприпасами, корпус использовал этот день, чтобы привести себя в порядок. Настроение хорошее»[34]34
  Эльце. Танненберг, документ № 104.


[Закрыть].

Этот документ не только еще раз опровергает сообщение ген. Людендорфа, но и дает сведения о продолжающейся стоянке 1‑й русской армии, что, собственно, и позволило немцам устроить дневку 23 августа, заслуженную их войсками, покрывшими в течение двух суток расстояние, в общем, около 80 км. С другой стороны, факт дневки сам по себе заслуживает внимания. Русские войска 2‑й армии маршировали без дневок, чтобы отрезать пути отхода немцам, а немцы устраивали в это время дневку. Короче говоря, одна русская армия (Самсонова) крайне торопилась, хотя это для нее было не только не обязательно, но даже нежелательно, другая же армия (Ренненкампфа) в это время стояла, хотя для нее было не только желательно, но и обязательно энергично преследовать немцев после их поражения под Гумбиненом. Отсутствие руководства армиями по рубежам со стороны ген. Жилинского внесло эту несообразность в действия армий.

8. Оборонительное расположение группы командиpa 20‑го германского корпуса ген. Шольца и ход событий на южном крыле германского фронта

Из доклада начальника штаба 20‑го арм. корпуса полк. Гелля ген. Мольтке в Кобленц нам известно о пламенной готовности войск 20‑го корпуса «дорваться до 2‑й русской армии». Но это высказывалось только в разговоре с высоким начальством; полк. Гелль и ген. Шольц в ином тоне сносились со штабом 8‑й армии, руководству которого они якобы не доверяли.

В то время когда русские войска 2‑й армии брели уже с потертыми ногами, неся казенные сапоги на плечах, питаясь сухарями, командир 20‑го герм. корпуса настоятельно просит выгрузить 3‑ю рез. дивизию не в Дейч-Эйлау, а в Алленштейне, где присутствие ее может привести к большому успеху.

20‑й арм. корпус, кроме 37‑й и 41‑й пех. дивизий, располагал дивизией Унгера, в составе 20‑й ландв. бригады, 70‑й ландв. бригады и бригады Земмерна, подвозившейся 3‑й рез. дивизией, а затем 5‑й и 6‑й ландв. бригадами, первой в Страсбурге, а вторую ожидали в Дейч-Эйлау. Без двух последних, по данным германского Рейхсархива, командир 20‑го арм. корпуса вечером 22 августа располагал 55 батальонами, 25 эскадронами и 248 орудиями, а с подходом двух названных бригад силы корпуса достигали 67 батальонов, 30 эскадронов и 288 орудий. Против корпуса, по расчетам и докладу полк. Гелля, ожидались 3—4 русских пехотных дивизии, которые могли выставить 64 батальона и 216 орудий. В действительности русские имели значительно большие силы, о которых штаб 20‑го корпуса не имел сведений.

22 августа западнее Мазурских озер, т.е. на южном крыле 8‑й герм. армии, немцы занимали следующее расположение: в районе Алленштейн высаживалась 3‑я рез. дивизия, 37‑я пех. дивизия оборонялась в районе Едвабно, 41‑я пех. дивизия – в районе Нейденбург, дивизия Унгера – в районе Уздау, 5‑я ландв. бригада стягивалась в Страсбург, а эшелоны 1‑го арм. корпуса ожидались в Дейч-Эйлау.

Против фронта перечисленных войск выдвигались 6, 13, 15 и 1‑й арм. корпуса, 2‑я пех. дивизия, 6‑я и 15‑я кав. дивизии, имевшие номинально 144 батальона, 48 эскадронов и 504 орудия. Силы русских вдвое превосходили немцев, но последние занимали заранее подготовленные оборонительные позиции в своей стране, что давало им основание рассчитывать на успешную оборону против русских.

По мере сближения русских сил с германскими, несмотря на прирост сил немцев, у командования 20‑го арм. корпуса и подчиненных ему войск постепенно понижалось настроение. Это видно из хлопот командира корпуса о выгрузке 3‑й рез. дивизии в Алленштейне и 1‑го арм. корпуса в Дейч-Эйлау. К тому же начальник штаба 8‑й армии ген. Вальдерзее сообщил командиру 20‑го корпуса:

«С большим удовлетворением принято к сведению намерение вашего высокопревосходительства держаться на указанной вами позиции. Очень важно силой отразить оттуда наступающего противника. Однако выдвижение вперед на слишком большое расстояние нарушило бы общий план намеченной здесь операции. Этого особенно надо избегать на левом фланге. Наконец, мне поручено просить строжайше внушить войскам при всяких обстоятельствах избегать фронтальных атак на окопавшуюся русскую пехоту… Под Гумбиненом слишком стремительная атака привела к ненужным тяжелым потерям. Вальдерзее»[35]35
  Эльце. Танненберг, документ № 2.


[Закрыть].

Судя по этой телеграмме, 22 августа командование 8‑й германской армией (Притвиц и Вальдерзее) намечало операцию по охвату фланга 2‑й русской армии западнее Мазурских озер силами 1‑го резервного и 17‑го армейского корпусов[36]36
  Там же, документ № 103.


[Закрыть], почему в этом смысле специально предостерегало командование 20‑го армейского корпуса, которое, надо полагать, своими действиями могло скорее повредить намеченной операции, чем содействовать ей. Такое опасение Вальдерзее было основательным, так как командир 20‑го корпуса и его начальник штаба, не доверявшие своему армейскому командованию, не могли подняться выше корпусной инстанции, и можно предполагать, что без соответствующего предостережения со стороны Вальдерзее, «дорвавшись до русских», они могли испортить всю операцию, так же как это 17 августа сделал командир 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа под Сталюпененом.

Если допустить, что 20‑й герм. корпус бросился бы навстречу русским корпусам 2‑й армии, то его постигла бы худшая участь, чем ген. Франсуа и его корпус. Если допустить, что Шольц предпринял бы встречный удар всеми силами с фронта Алленштейн, Уздау против русских, то на этом фронте завязались бы фронтальные бои, направленные для фланговых ударов, 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса удлинили бы фланг группы Шольца на северо-восток против 6‑го и 13‑го русских корпусов, а 1‑й арм. корпус удлинил бы фланг группы Шольца на юго-запад против 1‑го русского корпуса. Все это вместе взятое означало бы срыв операции по нанесению флангового удара. К тому же 2‑я русская армия могла разбить немцев по частям, т.е. сперва 20‑й корпус, усиленный 3‑й рез. дивизией и дивизией Унгера, а затем фланговые корпуса.

Русским было бы выгодно, если бы немцы поступили так, как намеревались ген. Шольц и полк. Гелль, т.е. нанесли бы встречный удар 2‑й русской армии с фронта 37‑й, 41‑й дивизиями и дивизией Унгера, а с фланга 3‑й рез. дивизией. Русские, безусловно, разгромили бы немцев, и тогда, конечно, повторился бы второй Гумбинен, но с более тяжелыми для немцев оперативными последствиями. 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса, лишенные опоры с юго-запада, были бы вынуждены или принимать бой со 2‑й армией или отходить на северо-восток за Вислу; сосредоточение 1‑го арм. корпуса пришлось бы немедленно отнести за Вислу, чтобы спасти корпус от разгрома.

Но благодаря своевременному вмешательству командующего 8‑й армией (Притвиц) и его начальника штаба оперативный промах Шольца и Гелля был предотвращен.

Что касается предостережения относительно фронтальных атак, то в этом мы находим еще одно подтверждение того факта, с которым немцы не соглашаются или соглашаются только отчасти, что в бою под Гумбиненом они понесли серьезные потери от огня русской пехоты.

9. Обстановка на Галицийском театре

В то время когда на территории Бельгии и северной Франции маршировали густые колонны германских корпусов, а русские войска северо-западного фронта вторглись в Восточную Пруссию и уже успели порядочно потрепать 8‑ю герм. армию, на галицийском театре передовые части обеих сторон еще вели пограничные стычки.

22 августа главнокомандующий австро-венгерской армией отдал приказ о выдвижении 1‑й армии на восточную опушку Таневских лесов. 4‑й армии было приказано содействовать операции 1‑й армии, 3‑й армии и частям 2‑й армии – отражать наступление русских.

С 18 августа левое ударное крыло из 8‑й и 3‑й русских армий начало свое наступление в предположении, что австро-венгерская армия расположена за пограничной канавой, но так как последняя развернулась на два-три перехода к западу от границы, то наступление этого ударного русского крыла привело за этот период лишь к преодолению свободного от противника пространства.

К 23 августа на галицийском театре стороны сблизились на такое расстояние, что на следующий день должно было произойти решительное встречное столкновение.

Таким образом, с 23 августа на восточноевропейском театре войны наступает период сражений, которые должны были завязаться на пространстве от Мазурских озер до Днестра.

В рамках этой общей стратегической обстановки завязалось и Танненбергское сражение.

Глава IV
Завязка сражения

1. Работа германского командования

Мы оставили новое командование 8‑й герм. армии – Гинденбурга и Людендорфа – в Мариенбурге, где они должны были вступить в управление войсками 8‑й армии. Прибывших спасать положение генералов штаб армии встретил довольно холодно, так как Притвиц и Вальдерзее, по мнению сотрудников штаба, не заслужили смещения с занимаемых ими постов. В день прибытия нового командования, по взаимному соглашению командиров корпусов, а главным образом при участии начальника оперативного управления штаба 8‑й армии подполк. Гофмана, 1‑й и 17‑й корпуса устроили дневку для своих частей. Однако после обмена мнений, когда было установлено, что новое командование будет проводить операцию по старому, уже принятому плану, холодок во взаимоотношениях руководящего состава штаба армии сменился умеренной теплотой.

Первые решения нового командования вылились в отдачу (после полудня 23 августа) распоряжений, уточнявших задачи войск.

Комендант Торна должен был помимо главного резерва крепости выслать 1‑му арм. корпусу еще батальон (дивизион) тяжелой артиллерии.

По свидетельству Шефера, из этой крепости больше нечего было взять вследствие недостатка для крепостного гарнизона снаряжения, обмундирования и обоза.

1‑му арм. корпусу было приказано стянуться в Неймарк и восточнее и выступить немедленно по выгрузке строевых частей. Когда затем в 7 ч. 00 м. сам ген. Франсуа прибыл на автомобиле из Кёнигсберга за приказами ген. Гинденбурга, у которого он за 10 лет до этого был начальником штаба в Магдебурге, ему сообщили, что 1‑й корпус назначен для наступления во фланг и тыл 2‑й русской армии.

1‑й рез. корпус должен был 24 августа подтянуться к армии, для этого свернуть головой колонны от Шиппенбейля к югу от Гросс-Швансфельд.

17‑му корпусу предложено было продолжать марш в западном направлении и переправиться через р. Алле.

1‑я кав. дивизия должна была прикрывать марш обоих корпусов. Вопрос о дальнейших действиях 17‑го корпуса и 1‑й кав. дивизии оставался еще открытым.

Крепости Кёнигсберг и Лётцен были предоставлены своим собственным силам. Их задачей было сковать возможно большие силы Неманской русской армии и тем самым удержать их от участия в решительном сражении. 6‑я ландв. бригада, стоявшая под Лётценом, должна была подтянуться к 1‑му рез. корпусу, так как нельзя было оставлять позади ни одного лишнего бойца.

Таким образом, корректив Гинденбурга и Людендорфа сводился лишь к тому, что 1‑й рез. корпус должен был повернуть на юг, 1‑й арм. корпус сосредоточиться в районе Неймарк, а из Торна на усиление этого корпуса должен был быть переброшен один дивизион тяжелых гаубиц.

Вечером 23 августа Гинденбург донес главному командованию, что соединение армии для охвата противника намечено на 26 августа.

Что же касается утверждений некоторых наших и немецких авторов, в частности авторов II тома «Мировой войны», изд. Рейхсархива, о том, что идея Танненбергской операции принадлежит Гинденбургу и Людендорфу, то это утверждение не соответствует действительности, так как идея операции, как мы видели, не в меньшей, если не в большей мере принадлежит Притвицу, Вальдерзее и Гофману, в особенности последнему. Во всяком случае, новое командование 8‑й герм. армии не внесло ничего нового в план операции, намеченной прежним командованием 8‑й армии, о чем свидетельствуют официальные германские документы. С приездом Гинденбурга и Людендорфа в Мариенбург старый план получил только некоторое уточнение, при этом далеко не окончательное, в частности не был решен еще вопрос об использовании 17‑го арм. корпуса и 1‑й кав. дивизии.