Текст книги "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей"

Князь Андрей Александрович

Такова была награда, какую получили эти защитники новгородской независимости в угоду поработителям от того самого князя, который некогда так блистательно защищал независимость Новгорода от других врагов.

Зимой (с 1258 на 1259 год) прибыл с низу Михайло Пинещинич и объявил новгородцам, что ханские полки идут на Новгород и будут добывать его оружием, если новгородцы не согласятся на перепись. Весть эта была несправедлива, но правдоподобна. Само собой разумеется, что хан не согласился бы удовольствоваться дарами. Весть эта нагнала такой страх, что с первого раза новгородцы согласились. Вероятно, об этом было дано знать в Орду, потому что той же зимой прибыли в Новгород ханские чиновники Беркай и Касачик с женами и множество татар. Они остановились на Городище[14]14
  В двух с половиной верстах от Новгорода, где, по преданию, был город прежде Новгорода.


[Закрыть] и стали собирать тамгу по волости. Новгородцы, увидев необычное зрелище, снова возмутились. Бояре, соблюдая свои корыстные цели, уговаривали народ смириться и быть покорным, но меньшие собирались у Св. Софии и кричали: «Умрем честно за Святую Софию и дома ангельские». Тогда татары стали бояться за свою жизнь, и Александр приставил посадничьего сына и боярских детей стеречь их по ночам. Такое положение вскоре наскучило татарам, и они объявили решительно: «Давайте нам число, или мы побежим прочь». Вящие люди стали добиваться уступки. Тогда в Новгороде распространилась молва, что вящие хотят вместе с татарами напасть на Новгород. Толпы народа собирались на Софийской стороне поближе к Св. Софии и кричали: «Положим головы у Святой Софии». Наконец на другой день Александр выехал из Городища с татарами. Тогда вящие люди смогли убедить меньших не противиться и не навлекать на Новгород неминуемой беды. Они, как говорит летописец, себе делали добро, а меньшим людям зло: дань одинаково распределялась как на богатых, так и на бедных! Александр прибыл в город с татарами. Ханские чиновники ездили по улицам, переписывали дворы и, сделав свое дело, удалились. Александр посадил на княжение сына своего Дмитрия и уехал во Владимир.

С тех пор Новгород, хотя не видел потом у себя татарских чиновников, но участвовал в платеже дани, доставляемой великими князьями хану от всей Руси. Эта повинность удерживала Новгород в связи с прочими русскими землями.

Но не в одном Новгороде – и в покоренных русских землях прежние свободные привычки не вынесли еще рабства и утеснения. Монгольскую дань взяли тогда на откуп хивинские купцы, носившие название «бесермен», – люди магометанской веры. Способ сбора дани был очень отяготителен. В случае недоимок откупщики насчитывали большие проценты, а при совершенной невозможности платить брали людей в неволю. Кроме того, они раздражали людей неуважением к христианской вере. Народ вскоре пришел в ожесточение; в городах Владимире, Суздале, Ростове, Переяславле, Ярославле и других по старому обычаю зазвонили на вече и по народному решению перебили откупщиков дани. В их числе в Ярославле был Изосим, русский по происхождению. Прежде он был монах, пьяный и развратный; съездив в Орду, принял там магометанство и, вернувшись в отечество, стал откупщиком дани, безжалостно утеснял своих соотечественников и нагло ругался над святыней христианской церкви. Ярославцы убили его и бросили труп на растерзание собакам и воронам. Зато в Устюге один природный татарин, будучи также сборщиком дани, спасся от общей беды. Его звали Буга. В Устюге он взял себе наложницу, дочь одного тамошнего обывателя, по имени Мария, которая полюбила его и заранее известила о грозившей ему опасности. Буга изъявил желание креститься. Народ простил его. Он был назван в крещении Иоанном, женился на Марии, навсегда остался на Руси и приобрел всеобщую любовь. Память о нем осталась навсегда в местных преданиях, а воспоминание о бесерменах до сих пор слышится в бранном слове «басурман», которым русский человек называл некрещеных, а иногда только неправославных людей.

Само собой разумеется, что это событие вызвало гнев властителей Руси. В Орде уже собирали полки наказывать мятежников; Александр поспешил в Орду. Кроме сбора дани русским угрожала еще иная тягость: войском помогать татарам в их войнах с другими народами.

Св. благоверный князь Александр Невский. Гравюра XIX в.

Тогда в Волжской Орде происходило важное преобразование. Хан Берке принял магометанство, которое быстро распространилось в его народе, тем легче, что и прежде в полчищах монголов большинство народов, ими покоренных и за них воевавших, исповедовало магометанство. В то же время кочевая жизнь мало-помалу начала сменяться оседлой. На Волге строился Кипчак, обширный город, который хан украшал всем великолепием, какое только было возможно при его могуществе. Хан Берке оказался более милостив к русским, чем можно было даже ожидать. Он не только простил русским избиение бесерменов (погибель которых как народа подвластного не могла раздражать его в той мере, в какой подействовало бы на него избиение ханских чиновников), но по просьбе Александра освободил русских от обязанности идти на войну. Александр, однако, прожил тогда в Орде всю зиму и лето, и это заставляет предполагать, что не сразу удалось ему приобрести такую милость для своих соотечественников. Возвращаясь оттуда по Волге больным, он остановился в Нижнем Новгороде, через силу продолжал путь далее, но, приехав в Городец, окончательно слег и, приняв схиму, скончался 14 ноября 1263 года. Тело Александра было встречено народом близ Боголюбова и погребено во Владимире в церкви Рождества Богородицы. Говорят, что митрополит Кирилл, услышав во Владимире о смерти Александра, громко сказал: «Зашло солнце земли Русской». Духовенство более всех уважало и ценило этого князя. Его угодливость хану, умение ладить с ним, твердое намерение держать Русь в повиновении завоевателям и тем самым отклонять от русского народа бедствия и разорения, которые постигали бы его при всякой попытке к освобождению и независимости, – все это вполне согласовывалось с учением, всегда проповедуемым православными пастырями: считать целью нашей жизни загробный мир, безропотно терпеть всякие несправедливости и угнетения, покоряться всякой власти, хотя бы иноплеменной и поневоле признаваемой.

Московские князья Даниловичи

У Александра Невского было четыре сына: старший, Василий, княжил в юности в Новгороде, а впоследствии в Костроме, где и умер. Дмитрий и Андрей вели между собой кровавый спор за великое княжение; последний отличился тем, что дважды наводил на Русь татар, которые произвели в ней ужаснейшие опустошения (в 1282 и 1294 годах), отозвавшиеся на целые десятилетия. Четвертый сын Невского, Даниил, остался после отца ребенком. Ему в удел досталась Москва.

Даниил был первым князем, поднявшим значение этого города, являвшегося до тех пор незначительным пригородом Владимира. Участвуя в междоусобиях своих братьев, Даниил хитростью взял в плен рязанского князя Константина, воспользовавшись изменой рязанских бояр, и держал его в неволе. Это событие было первым проявлением тех приемов самоусиления, которыми так отличалась Москва, в то время только что возникавшая. Вместе с тем Даниил положил зачаток тому расширению владений, которое так последовательно вели все его преемники. Племянник Даниила Иван Дмитриевич Переяславский, умирая бездетным, завещал ему Переяславль. Даниил тотчас захватил его и отстоял от посягательств своего брата Андрея. Даниил умер в 1303 году, приняв перед смертью схиму. По летописным известиям, он был погребен в деревянной церкви Св. Михаила, которая стояла на месте нынешнего Архангельского собора в Москве; однако предание, записанное в его Житии, помещает его могилу в Данииловом монастыре, будто бы им основанном. Как бы то ни было, имя Даниила как родоначальника дома московских князей находилось в большом уважении у его потомков[15]15
  Рассказывают, что после того как сын Даниила Иван перенес построенную его отцом обитель внутрь Кремля при сооруженной им церкви Спаса на Бору, могила Даниила оставалась неизвестной до самого Ивана III. Этот великий князь ехал однажды со своей дружиной вдоль Москвы-реки, мимо того места, где прежде был положен Даниил; вдруг под одним из отроков споткнулся конь, и перед ним явился неведомый ему князь и сказал: «Я господин месту сему, князь Даниил Московский, здесь положенный; скажи великому князю Ивану: ты сам себя утешаешь, а меня забыл». С тех пор московские князья начали совершать панихиды по своему прародителю. Вслед за тем, как рассказывает предание, были и другие видения. Князь Иван Васильевич построил Данилов монастырь на месте, где считали погребенным Даниила и где, по преданию, стоял прежде монастырь, поставленный Даниилом, а при царе Алексее Михайловиче открыты были его мощи.


[Закрыть].

Даниил оставил сыновей Юрия, Ивана, Александра, Бориса и Афанасия. Из них Юрий и Иван по своей деятельности были важнейшими людьми в истории Руси в XIV веке. Они подняли значение Москвы и твердо поставили историческую задачу, которую предстояло постепенно разрешить их преемникам в последующие времена.

Князь Даниил Александрович. Титулярник 16J2 г.

Князь Дмитрий I Александрович. Гравюра 1850 г.

Умер великий князь Андрей Александрович в 1304 году. Звание великого князя, которое при новых условиях татарского господства сделалось гораздо важнее и знаменательнее, чем было прежде, зависело исключительно от воли хана, верховного повелителя и истинного государя Русской земли. Собственно никаких прав, принадлежавших в этом отношении тому или другому князю, той или другой княжеской ветви, не существовало. Князья могли считаться между собой старейшинством; но эти счеты уже и в прежние времена, до татар, перестали быть обязательными, так что действительное старейшинство признавалось несомненным только по отношению к возрасту. В Орде эти счеты еще менее могли быть обязательными. Кто приходился по нраву властителю, того он, не стесняясь ничем, мог назначить великим князем. Но в Орде, как вообще в азиатских деспотических государствах, милость властителя и доступ к нему покупались угождением и задариванием близких к царю вельмож; и русский князь, искавший в Орде какой бы то ни было ханской милости, а тем более первенствующего сана, должен был достигать своей цели, во-первых, обещанием большого выхода (дани) хану, а во-вторых, подарками и подкупом разных лиц, имевших при ханском дворе влияние. Поэтому выходило, что собственно звание великого князя было продажным. Его мог приобрести тот из князей, у кого в руках было более богатств и кто обладал умением употребить эти богатства кстати. Не переставая зависеть от произвола хана, звание великого князя могло, однако, утвердиться в одной княжеской линии и сделаться фактически наследственным. Нужно было только, чтобы овладевший этим званием умел накапливать в своих руках богатства, поддерживать постоянно дарами доброе расположение к себе влиятельных лиц в Орде и подготовить своему сыну приобретение этого звания после своей смерти. Вместе с таким возвышением одной княжеской ветви неизбежно поднималась бы и получала в ряду русских земель первенство та земля, где княжила эта более удачливая княжеская ветвь. Город Владимир почти потерял уже признаки первенства: князья, получавшие от хана старейшинство, не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в прежних своих уделах. В то время перед Русью стоял важный вопрос: в каком городе утвердится великокняжеское достоинство, переходя от одного князя к другому князю той же земли? В будущем этому городу предстояло великое значение. Орда, несмотря на все свое видимое могущество, уже пошатнулась, признаки разложения стали ощутимыми. Уже на берегах Черного моря возникла другая Орда, отложившаяся от Волжской, иначе Золотой, – Орда Ногая, не хотевшая признавать власти волжских ханов. Это было началом дальнейших отложений и распадения монгольской монархии. В Волжской Орде достоинство хана перестало переходить правильным путем и подвергалось насильственным переворотам. Хан Тудай-Менгу был умерщвлен своими племянниками, которых в свою очередь умертвил их двоюродный брат Тохта, сын Менгу-Тимура. Эти события явились предвестниками того, что впоследствии сделалось в Орде обычным делом. Пока еще Орда была сильна, власть великого князя могла утвердиться в одной княжеской ветви и в одной из русских земель именно только при посредстве этой ордынской силы; но раз получив в Руси твердость, великокняжеская власть не должна была уже потерять ее и тогда, когда Орда совершенно ослабнет, потому что в самой Руси должен был устроиться такой порядок, который получит значение обычая. Одним из способов усиления такой власти являлось то непременное условие, что с возвышением князей неизбежно должны были приливать в их землю военные силы из других земель, а следовательно, другие земли ослабевали и их князья невольно должны были уступать тому, кто становился сильнее благодаря их средствам. Русские бояре приняли обычай переходить туда, где князь был сильнее и где, следовательно, им предстояло больше выгоды. Бояре приходили в таком случае не одни, а тянули за собой и людей, составлявших их дружину и получивших в те времена название детей боярских. Естественно, с падением Орды хана для Руси должен был заменить тот князь, которому прежние ханы во время своего могущества передали свою силу, лишь бы только те, кто получал эту силу, умели усвоить от поколения к поколению искусство поддерживать свое значение. Начало XIV века было той роковой эпохой, когда был поставлен к разрешению вопрос: какая из княжеских линий выдвинется выше всех и какая русская земля со своим главным городом сделается средоточием русского мира и будет стягивать к себе разрозненные его части?

Князь Михаил III. Гравюра 1850 г.

После смерти Андрея тотчас начал добиваться великокняжеского достоинства его двоюродный брат Михаил Ярославич Тверской, сын Ярослава – брата Александра Невского. Но ему объявился соперник – московский князь Юрий Данилович. Тверские бояре по повелению своего князя хотели заступить Юрию путь в Орду и схватить его на дороге, но не успели в этом; Юрий пробрался в Орду иным путем.

Пока два соперника боролись в Орде за великое княжение, на Руси во имя их уже происходили усобицы. Князь Иван Данилович отстаивал Переяславль от тверичей. Против него пошел с тверичами его бывший боярин Акинф, который не захотел в Москве быть ниже другого боярина – Родиона Нестеровича, прибывшего в Москву из Киева с тысячью семьюстами человек дружины, или детей боярских. Акинф с сыновьями перешел к тверскому князю. Произошла кровопролитная схватка; москвичи одержали верх, и Родион собственноручно убил своего личного врага Акинфа, воткнул его голову на копье и принес своему князю Ивану Даниловичу.

Князь Даниил Московский. Гравюра 1850 г.

В Орде взял верх тверской князь Михаил; Юрий тогда не в состоянии был обещать хану выходу больше, чем его соперник. Михаил по возвращении в Русь (1305) тотчас пошел войной к Москве на Юрия: вероятно, его побуждали к этому и дети убитого Акинфа. Тверской князь не мог взять Москвы и заключил мир с московскими князьями. Но взаимная злоба от этого не улеглась.

Не сумев добиться великого княжения, Юрий выбирал другие пути к усилению своей власти и самой Москвы. Вскоре после смерти отца он захватил Можайск и привел пленным в Москву тамошнего князя Святослава. В 1306 году Юрий задушил рязанского князя Константина, взятого в плен его отцом Даниилом и содержавшегося в Москве в неволе. Московский князь думал вместе с тем присвоить себе и Рязань; но это ему не удалось: молодой рязанский князь Ярослав выпросил у хана ярлык на рязанское княжение. Юрий все-таки не остался в проигрыше и присоединил к Москве Коломну, принадлежавшую до того времени Рязанской земле. Со своим братом Иваном Юрий всегда жил дружно, но с другими братьями, Александром и Борисом, не ладил до того, что они убежали в Тверь к его непримиримому врагу. Тверской князь Михаил в 1308 году еще раз покусился на Москву и опять не взял ее. Взаимная злоба еще более усилилась после нового нападения на Москву и, наконец, прорвалась отчаянной борьбой по поводу Новгорода.

Со времени татарского завоевания Новгород, пользуясь своей внутренней самостоятельностью, принужден был допускать у себя пребывание на Городище великокняжеских наместников и платить великому князю дань в качестве участия в общем платеже выхода хану. С той поры отношения между Новгородом и великим князем всегда были натянутыми и нередко становились открыто враждебными. Великие князья, пользуясь правом взимания выхода, старались как можно больше сорвать с Новгорода и как можно тяжелее наложить на него свою руку. Со своей стороны Новгород старался допустить у себя как можно меньше влияния и власти великого князя. Отсюда ряд договоров Новгорода с великими князьями: в этих договорах мы видим постоянное стремление Новгорода всеми силами избавиться от их притязаний и оградить свою самостоятельность. Вопросы были до того усложнены, что кто бы ни был великим князем, отношения между ним и Новгородом являлись в сущности почти одинаковыми, и до самого падения Великого Новгорода в конце XV века не было ни одного великого князя, за исключением Юрия Даниловича, с которым бы новгородцы находились в дружеской и искренней связи. Новгородцам трудно было поладить с Михаилом Тверским по причине его придирчивого и корыстолюбивого характера. Видимо, они с самого начала не любили этого князя, не хотели, чтобы он получал великое княжение, и выразили это нежелание перед его поездкой в Орду. Когда Михаил возвратился из Орды, новгородцы приняли его наместников и заключили с ним договор, по которому великому князю, по старине, не дозволялось управлять новгородскими волостями посредством своих, а не новгородских мужей, не дозволялось, кроме того, приобретать в Новгородской области как князю, так и его княгине, боярам и всем подданным сел и угодий, выводить новгородских людей в свою волость, брать их в залог, давать без посадника грамоты, раздавать волости, творить суд без посадника, отнимать волости у новгородских мужей, стеснять новгородскую торговлю и т. п. Эта грамота определяла также и доходы, собственно предоставленные великому князю.

Князь Георгий (Юрий) III. Гравюра 1850 г.

Но в 1312 году Михаил Тверской поссорился с Новгородом, вывел оттуда своих наместников, захватил пограничные новгородские волости Торжок и Бежичи (Бежецк) и не допускал в Новгород подвоз хлеба, в котором была большая нужда в Новгороде, незадолго до того пострадавшем от сильного пожара. Новгородцы послали своего владыку Давида в Тверь. Михаил согласился на мир только тогда, когда новгородцы заплатили ему 1500 гривен (около 700 фунтов серебра). По заключении мира Михаил вновь отправил к новгородцам своих наместников. Новгородцы, поплатившись такой данью, окончательно озлобились против Михаила и в следующем году (1313), когда Михаил поехал в Орду поклониться новому хану Узбеку, решились поступить так, как делалось у них встарь: призвать к себе иного, вольного князя; они обратились к Юрию Даниловичу. Московский князь отправил к ним предварительно своего боярина Феодора Ржевского, который схватил наместников Михаила, посадил их под стражу на владычном дворе, а сам повел новгородцев на Волгу против Твери. В отсутствие Михаила вышел против них с войском его сын Дмитрий. Обе стороны, простояв до заморозков друг против друга на противоположных берегах Волги, заключили мир. Условия этого мира неизвестны, но они были выгодны для Новгорода. Перед заговеньем прибыл в Новгород избранный князь Юрий со своим братом Афанасием. Новгородцы посадили его на стол и радовались – в этом видели они возрождение своей вольности.

Князь Дмитрий II Михаилович. Гравюра 1850 г.

Но недолго довелось им радоваться. Весной 1315 года пришло Юрию от хана приказание явиться в Орду. Должно быть, Михаил нажаловался на него хану. Юрий не посмел ослушаться и поехал, а в Новгороде оставил своего брата Афанасия.

Тем временем Михаил возвращался на Русь не только обласканный ханом, но и вел с собой татар карать непокорный Новгород. К ним присоединилась по ханскому приказанию рать Низовской земли. Михаил осадил Торжок. Новгородцы с князем Афанасием отправились к Торжку. Произошла кровопролитная сеча. Новгородцы потеряли много убитыми и наконец, не выдержав, заперлись в Торжке. «Выдайте мне князя Афанасия и князя Феодора Ржевского, а потом я с вами стану мириться», – послал сказать новгородцам Михаил. Новгородцы отвечали: «Не выдадим князя Афанасия, но умрем честно за Святую Софию». Михаил вторично послал к ним требование: «Так выдайте князя Феодора Ржевского». Новгородцы, как говорит летописец, не хотели выдавать его, а выдали поневоле и заключили мир, обязавшись заплатить двенадцать тысяч гривен серебра. После этого Михаил пригласил к себе князя Афанасия и новгородских бояр и вероломно отправил их в Тверь заложниками платежа. Вдобавок Михаил ограбил остальных новгородцев и новоторжцев, отняв у них доспехи, оружие и коней. После такого притеснения новгородцы отправили своих послов в Орду жаловаться на Михаила, но тверичи переловили этих послов на дороге.

Такой мир мог только еще больше раздражить новгородцев. Война с тверским князем вспыхнула в 1317 году. Наместники Михаила выехали из Новгорода. Михаил пошел на Новгород со всей низовской землей[16]16
  Низовской землей назывался в собственном смысле край вниз по течению Волги, но новгородцы придавали этому названию более широкое значение, включая в него Суздальско-Ростовскую землю с разветвлениями, а впоследствии даже Москву.


[Закрыть], а новгородцы укрепили свой город острогом по обеим сторонам Волхова и подняли на ноги свою землю: вооружились псковичи, ладожане, корела, жители Русы, ижора и водь. Но до Новгорода из-за неудобства путей Михаилу было трудно добраться. Дойдя до Устьан, Михаил повернул назад и был жестоко наказан за свою смелость. Войско его заблудилось среди озер и болот и умирало от голода. Воины съели всех своих лошадей, грызли ремни, голенища, кожу со щитов, многие умерли от стужи, и только жалкие остатки вернулись домой со своим князем, пешие и больные. Думая, что великий князь будет теперь сговорчивее, новгородцы отправили к нему владыку Давида и умоляли отпустить их коварно задержанных братьев. Михаил сначала упрямился, но потом помирился с новгородцами в Торжке, когда услыхал, что Юрий возвратился из Орды и идет на него. Новгородцы со своей стороны заключили мир, потому что не знали, где Юрий, и не догадывались, что он близко. В договоре, заключенном в то время, говорится о возвращении пленных, но не упоминается о платеже серебра, так что, вероятно, дань, наложенная Михаилом на Новгород под Торжком, не была ему никогда уплачена.

Князь Иван Калита. Гравюра 1850 г.

Юрий, отправившись в Орду по приказанию Узбека еще в 1315 году, прожил там более двух лет. К сожалению, мы не знаем, что он там делал, но последствием такого долгого пребывания было то, что Юрий вошел в милость к Узбеку и женился на его сестре Кончаке, которая приняла в крещении имя Агафьи. Сам Узбек был магометанином, но, верный преданиям предков, оказывал уважение ко всяким верам, а с христианами был особенно милостив; при нем в Сарае проживало много христиан: они отправляли свободно свое богослужение и имели там местного епископа. С такой терпимостью вполне согласовывалось то обстоятельство, что он породнился с русским князем и позволил своей сестре принять веру своего мужа.

Юрий вел теперь (в 1317 году) на своего врага татар под начальством татарского князя Кавгадыя, ехавшего с ним в качестве посла. Послы от хана бывали часто на Руси в те времена, а иные только под видом послов шатались по Руси. Все они были настоящими бичами для жителей. Когда послы со своими татарами проходили среди русского населения, то на каждом шагу желали показать, что они – господа, а русские – рабы, грабили, совершали всякого рода насилия жителям. Так было и в этом случае. Суздальские князья, сообразив, что Юрий в милости у царя, присоединились к нему; но это не помешало татарам бесчинствовать на пути в Костроме, Ростове, Дмитрове и Клину. С татарами были хивинцы и мордва. Путь их лежал в Тверскую землю. Юрий хотел наказать своего противника. Если, проходя по Суздальской земле, татары не слишком уважали собственность и личность русского человека, то, вступив в Тверскую землю, они без разбора жгли всякое жилье, попадавшееся на пути, и мучили разными муками людей, которых захватывали в свои руки. Михаил выступил против них и 22 декабря 1317 года встретился с ними за сорок верст от Твери на урочище, называемом Бортенево. Рать Юрия была разбита. Сам Юрий ушел в Торжок, а его брат Борис, жена Агафья и Кавгадый попали в плен.

Юрий из Торжка прибежал в Новгород. Если известие о походе Юрия на Тверь не могло вовремя прийти к новгородцам и побудить их подать помощь Юрию, то теперь они дружно принялись за дело своего союзника; к ним присоединились псковичи. С новгородским ополчением пошел и новгородский владыка Давид. Не так давно был заключен новгородцами мир с Михаилом; нападать на Михаила было бесчестно; поэтому новгородцы решили прежде послать к Михаилу требование сделать все угодное Юрию, а вступить с ним в войну предполагали только тогда, когда он откажет.

Михаил был сговорчив, потому что боялся ханского гнева. Отпустить жену Юрия было невозможно: она умерла в плену; говорили, что ее там отравили зельем. Михаил выдал Юрию только ее тело, которое отвезли для погребения в Ростов, в церковь Пресвятой Богородицы. При посредничестве новгородцев соперники порешили на том, чтобы им обоим идти в Орду. Кавгадый, находясь в плену у Михаила, уверил его, что он помогал Юрию и напал на Михаила без ханского дозволения.

После своего освобождения из тверского плена Кавгадый соединился с Юрием, и они положили между собой совет собрать всех князей низовских (то есть Суздальско-Ростовской земли), пригласить бояр от русских городов, особенно от Новгорода, и ехать в Орду с обвинением на Михаила. Так и сделали. Все они поехали к Узбеку. Михаил, услышав, что на него собирается такая гроза, послал в Орду своего сына Константина, а сам в течение некоторого времени раздумывал, что ему делать, и наконец решился пуститься в путь. Он отправился с сыновьями Дмитрием и Александром. Во Владимире встретил он ханского посла Ахмыла, который ехал к нему.

«Зовет тебя царь, – сказал Ахмыл, – ступай скорее. Если не поспеешь через месяц, то хан уже назначил послать войско на тебя и на твой город. Кавгадый оговорил тебя перед ханом, уверяет, что ты не приедешь в Орду».

Бояре и сыновья уговаривали Михаила не ездить, а послать в Орду еще одного из сыновей. «Не вас, детей моих, требует царь к себе, – сказал Михаил, – головы моей он хочет. Если я уклонюсь, вотчина моя будет полонена и множество христиан перебито. И после того придется мне умереть, так уж лучше положить свою душу за многие души!» Он отправился и 6 сентября 1318 года достиг устья Дона, где находился тогда хан Узбек с ордой, по обычаю предков странствовавший передвижными городами. Там встретил Михаила его сын Константин. Михаил по обычаю поднес дары царю, царице и вельможам. Узбек приказал приставить к Михаилу, как к подсудимому, приставов, но велел обращаться с ним почтительно.

Так прошло полтора месяца. Наконец хан приказал князьям рассудить дело Михаила Ярославича с Юрием и представить ему: тогда хан оправданного пожалует, а виновного казнит. И вот по такому повелению собрались в кибитку князья и положили разные грамоты, свидетельствующие о преступности Михаила. Его обвиняли в том, что он брал дани с городов, управляемых этими князьями, и не отдавал царю[17]17
  Хотя в сказании об убиении Михаила эти князья называются ордынскими и наши историки полагают, что Михаила судили татарские вельможи, но по смыслу выходит, что слово «ордынские» прибавлено позднее, и здесь идет речь о русских князьях. Татарские князья не могли обвинять Михаила в том, что он брал с их городов дань, так как Михаил не мог брать дани ни с каких татарских городов, тогда как действительно с русских городов брал Михаил дань в звании великого князя для выхода в Орду. Кроме того, в этом же сказании говорится, что Юрий, уезжая судиться с Михаилом, пригласил князей низовских и бояр от городов, которые должны были судить Михаила.


[Закрыть]. На этом суде был и Кавгадый и старался всеми способами очернить Михаила. Через неделю Михаила поставили на другом суде (должно быть, уже только татарском) и тут ему произнесли такое обвинение: «Не давал царевой дани, бился против царского посла и уморил княгиню жену Юриеву».

После этого осуждения к Михаилу приставили стражу, состоявшую из семи человек от семи князей. Князю Михаилу на шею надели тяжелую колоду, которая столько же причиняла мучения, сколько означала поругание. Хан отправился в поход против Персии; Михаила потащили за ним в обозе. Когда хан в степи во время похода расположился станом и в стане открылся торг, Кавгадый приказал поставить всенародно Михаила с колодой и созвать заимодавцев, то есть тех, кто жаловался на его несправедливые поборы. Это был правеж, обычай, который впоследствии вошел в русское судопроизводство: неисправного должника выставляли на торгу и били по ногам. Не видно, чтобы Михаила при этом били; но колода на шее имела смысл муки правежа. «Знай, Михаил, – сказал ему Кавгадый, – таков у нашего царя обычай: как рассердится на кого-нибудь, хоть бы на своего племянника, прикажет положить на него колоду, а как гнев его минет, то по-прежнему чтит его; так и с тобой будет: минет твоя тягота, и ты будешь у царя еще в большей чести». Кавгадый велел сторожам поддерживать колоду, висевшую на шее Михаила, чтобы облегчить его. Наконец после двадцатишестидневного томления за рекой Тереком, по ту сторону гор, 22 ноября в среду, Кавгадый и Юрий Данилович со своими людьми подъехали к веже (кибитке), где находился несчастный Михаил; в кибитку вошли убийцы, повалили князя на землю, и один русский по имени Романец вонзил нож в сердце страдальца. Когда Юрий и Кавгадый вошли в кибитку и увидели обнаженное тело Михаила, Кавгадый с суровым видом сказал Юрию: «Ведь он тебе старейшим братом был, словно отец; для чего же тело его лежит брошенное и голое!» Юрий приказал прикрыть труп епанчей. Видимо, хан колебался исполнить приговор суда, но Юрий настаивал и добивался смерти Михаила.

А.М.Васнецов. Основание Москвы. Постройка первых стен Кремля в XII в.

Юрий мстил Михаилу и после его смерти: бояре Юрия, которые повезли на Русь тело убитого, не допускали ставить тело Михаила в церквах, а ставили в хлеву. Его привезли в Москву и погребли в Спасском монастыре.

Юрий, получив от хана великое княжение, возвратился в Русь с большой честью; он вез с собой, как пленных, Константина – сына Михаила, его бояр и слуг. Вдова Михаила и другие его сыновья, узнав о печальном конце тверского князя, обратились к Юрию с просьбой отдать им тело убитого для погребения в Твери. Юрий согласился, но прежде поглумился над ними. Один из сыновей убитого князя, Александр, ездил за телом отца в Москву. Михаила погребли в церкви Спаса в Твери.

А. М. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите

Церковь Спаса на Бору

Старший сын Михаила Дмитрий (названный в родословной «Грозные Очи») злобствовал на Юрия за смерть отца, но вынужден был до поры до времени смириться. В 1321 году при посредничестве тверского епископа Варсонофия между Дмитрием и Юрием заключен был мир; тверской князь заплатил две тысячи гривен серебра и обязался не искать великого княжения.

Юрий, став великим князем, послал в Новгород своего брата Афанасия, но после смерти последнего в 1322 году сам переехал в Новгород и остался в нем. Он, по-видимому, уступил Москву брату Ивану и, считаясь великим князем, жил в Новгороде. Юрий любил Новгород, и новгородцы любили Юрия. Он воевал за новгородцев со шведами, построил город Орешек (ныне Шлиссельбург), заключил от имени Новгорода мир со шведским королем и успешно прогонял литву, совершавшую частые набеги на новгородские владения; в 1324 году по поводу оскорблений, причиненных новгородским промышленникам устюжанами, Юрий с новгородцами ходил в Устюг, взял этот город и заключил с устюжанами мир, выгодный для новгородцев. Здесь он навсегда простился с ними: они отправились домой, а Юрий, доехав до Камы, спустился вниз по этой реке в Орду. Его позвали.