Текст книги "Девять молчащих мужчин"

Маша давно уже выяснила, что садово-огородные культуры надо высаживать в грунт до Троицы, а это значит, что в этом году до конца мая. И выходит, что с марта, когда в магазинах и супермаркетах начнут появляться семена, рассады, товары из области садового хозяйства и инвентаря, Маша начнет ныть и всячески намекать, как ей хотелось бы иметь дачку под Москвой.

Самое интересное, что еще в первый год их супружества Гуров логически доказал Марии, что им дачу иметь нельзя. У него не каждый выходной свободен, и она, как правило, летом уезжает на гастроли с театром в другой город. Но каждый раз в марте все начиналось с новой силой. А в этом году дачная тема захлестнула жену с удвоенной силой. И Гуров придумал, как снять временное напряжение, встретив старого друга, коллегу еще по работе в МУРе – Володю Аксакова. Этот здоровенный, разговаривающий рыкающим басом мужчина оставил службу в МВД по состоянию здоровья и большую часть времени проводил за городом, работая над мемуарами. Жил он там вместе со своей ненаглядной женой Татьяной – милейшей женщиной, тихой, безропотной, безмерно обожающей своего мужа.

Стоило только Гурову заикнуться в разговоре с Аксаковым о своей проблеме, как Владимир Иванович тут же предложил… нет, настоятельно потребовал в следующие же выходные приехать к ним с Танюшей на дачу. Там Машенька в полной мере сможет вкусить всего, что связано с дачными огородно-садовыми хлопотами. А уж потом, если понравится, можно будет серьезно подумать и о своем хозяйстве. Насчет подумать Гуров серьезно сомневался, но вот погрузить Марию с головой в дачные хлопоты ему показалось прекрасной идеей.

В субботу вечером Лев и Маша приехали в поселок с добрым названием Полянка. Большой четырехкомнатный дом красного кирпича вполне соответствовал габаритам хозяина, но, увы, пустовал, потому что, кроме самого Владимира Ивановича и Татьяны, здесь никого не было. Потом были тихие посиделки в беседке, за пивом и шашлычком, который на скорую руку умело сообразил хозяин, приятный и очень спокойный сон на свежем воздухе, напоенном запахом роз и садовых лилий. Засыпая рядом с Машей, Гуров успел подумать, что, может, и правда, в этой идее что-то есть… Как часто получится бывать на этой своей даче, если ее завести? Сможет ли Маша ездить туда одна, когда ему будет некогда? Захочется ли самому Льву там бывать, когда Маша уедет на гастроли? Много сложных вопросов… но сон взял свое, и Гуров провалился в него, так ничего толком и не придумав.

Проснулся Лев утром, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим. Шторы светились от полыхающего на улице яркого солнца, а внизу слышались женские голоса. По интонациям и тембру сразу стало понятно, что Маша с Татьяной там заняты чем-то приятным им обеим.

Он рывком поднялся, отбросив одеяло, и спустил ноги на пол. Пол был приятно прохладным. Напевая неопределенный мотив, Лев зашел в смежный со спальней санузел и с наслаждением умылся. Потом увидел чистое банное полотенце и решительно шагнул к душевой кабине. Тугие прохладные струи ударили в плечи, в спину! Организм встрепенулся, объявив хозяину, что он окончательно проснулся и готов к любым действиям. Особенно к завтраку.

– О-о! – с довольным видом поднял руку сидевший в беседке Аксаков. – Разоспался, полковник! Что, хорошо на свежем воздухе? Это вам не Москва, ребята!

– Доброе утро, – улыбнулся Лев. – А чем у нас женщины заняты?

– Чш-ш! – Аксаков приложил палец к губам. – Не мешай! Священнодействуют. Маша с таким азартом взялась помогать Татьяне, что мне даже страшно им мешать и отвлекать всякими глупостями вроде завтрака.

– Интересное зрелище, – засмеялся Лев. – На это надо посмотреть. Актриса с руками по локоть в земле и с лихорадочно блестящими от сельскохозяйственного возбуждения глазами.

– Доброе утро, Лев Иванович! – первой увидела Гурова Татьяна. – Поднялся? Ну, тогда пора всем завтракать. Пойдем, Машенька! Мужчин пора кормить.

Мария с сожалением посмотрела на кучу вырванной травы из цветочной клумбы возле бассейна. Она явно готова была возиться с цветами весь день, без перерыва на обед, завтрак и ужин. Гуров по привычке задумчиво почесал бровь. А может, и в самом деле подумать о загородном домишке? Вон как глаза у Марии блестят. Правильно говорят, что лучший отдых – смена вида деятельности, а худший – ничего не делать.

– Я сейчас, – сказала Маша. – Вот только траву вынесу.

У Аксаковых за забором был огороженный участок, где они жгли сухую траву, сучья. Правда, не в то время, когда наступал пожароопасный сезон и можно было нарваться на приличный штраф. Можно было обойтись и другими способами, позволяющими избавляться от такого рода мусора, но каждый садовод-огородник знает, что золу с пеплом еще никто не смог заменить никакими искусственными средствами. И при посадке многих овощных культур зола просто необходима. Она обеззараживает землю, питает ее минеральными веществами. Маша, к примеру, это уже знала.

– Ну, гости столичные, – с улыбкой расставляя на столе чашки, говорила Татьяна, – завтрак будет легким, но калорийным, как и полагается на природе.

Гуров с удовольствием обсудил завтрак со всех сторон, даже с точки зрения духовных практик, принял участие в обсуждении и осуждении вегетарианства, как перегиба, вредного для здоровья. И только потом увидел Марию, возвращавшуюся к беседке в состоянии крайней озабоченности. В руках она держала нечто, напоминающее бумажник.

– Представляете, ребята, – обвела она всех удивленным взглядом и остановила свой взор на муже, как самом компетентном в данном вопросе человеке. – Выхожу, случайно бросаю взгляд в сторону и вижу под кустами шиповника вот это. Думала, показалось. Он ведь коричневый, не очень выделялся. А потом взяла в руки, а там вон… все на месте.

– Что это? Бумажник? – изумился Аксаков, глядя, как Мария разворачивает его и демонстрирует кармашек с деньгами, другой кармашек с водительским удостоверением и банковскими карточками. – А что ты имеешь в виду, говоря, что все на месте?

– Она же жена сыщика, – усмехнулся Гуров. – Знает, что бумажники выбрасывают воры, предварительно их опустошив. А теряют их не под кустами, а в магазинах, положив мимо кармана или мимо сумки, на тротуарах, забывают в кафе.

– Ну да! – добавила Татьяна, заглядывая через плечо Марии. – Такую сумму вор бы не выбросил. Там и доллары есть.

– Так он возле кустов лежал или под кустом? – уточнил Лев, беря из рук жены бумажник и разглядывая содержимое.

– В том-то и дело, что глубоко под кустом. Я вон и руку оцарапала… заноз насажала, когда доставала. Колючие, зараза, стебли у шиповника, – энергично выразилась Маша, поднося пальчик к губам.

– М-да, – пробормотал Гуров. – Документы на месте. Это упрощает задачу. Завтра я по своим каналам узнаю номер телефона этого человека и свяжусь с ним, а уж потом поинтересуюсь, как его угораздило. Вот обрадуется… Как его? Жидков… Олег Васильевич…

Глава 2

– Ну, и как эксперимент? – с интересом спросил Крячко, пожимая Гурову руку. – Жертвы? Разрушения?

Лев, по обыкновению удобно сидевший на диване напротив окна, только махнул рукой. Глядя на утреннее солнце, поднимавшееся над крышами высоток Большой Якиманки, он с улыбкой вспоминал вчерашний день, самозабвенное усердие Марии в ее занятиях цветниками вместе с хозяйкой дачи. Чего он добился тем, что вывез жену в гости к Аксаковым? Уменьшил желание жены приобрести дачу или, наоборот, усилил его?

– Ну, что молчишь? – Крячко сел за свой рабочий стол и подпер голову кулаком. – Знаешь, какой у тебя сейчас вид? Как у кота, который вчера добрался до хозяйской сметаны, а теперь нежится от воспоминаний, как от теплого солнышка.

– Если честно, Станислав, – вздохнул Гуров, – то это очень душевное зрелище – женщина, сажающая цветы.

– Как и женщина, идущая по воду, женщина, ведущая коня на водопой, женщина, кормящая грудью ребенка, – начал перечислять Крячко.

– Ну, ну, ну! Понесло тебя. Черт его знает, что я понял за вчерашний день, но ни к какому выводу так и не пришел. Покупать дачу, не покупать дачу? Я же тебе рассказывал, какое у меня начинается нытье дома в марте месяце.

– Главное, что оно в июне прекращается, – напомнил Крячко.

– Вот это единственное, что меня и останавливает. К июню запал у Маши пропадает окончательно, и она начинает мечтать о поездке на море, или в Финляндию, или в Исландию.

– Значит, надо этим переболеть, – пожал плечами Стас и, посмотрев на часы, подскочил в кресле: – Засиделись мы с тобой, пошли, планерка через две минуты начнется.

Под нестройный гомон голосов офицеры занимали места за длинным столом для совещаний в кабинете генерала Орлова. Здоровались друг с другом, кто-то обменивался бумагами, кого-то из молодых офицеров отчитывали тут же у окна за упущения. Гуров подумал, что шум в кабинете перед началом рабочего дня в разные дни недели разный. И уж особенно он отличался в понедельник и в пятницу. В понедельник чувствовалась какая-то обреченность, недовольство. Казалось бы, впереди рабочая неделя, все отдохнули, собранны. Не-ет. Эта собранность и чисто деловой ритм появятся только во вторник, а сегодня все еще одной ногой в выходных. А в пятницу они будут другой ногой в выходных. В пятницу будет много шуточек, улыбающихся лиц. Даже те, кто знает о неизбежном дежурстве в выходные, все равно полны позитива. Волшебное слово – пятница!

– Товарищи офицеры!

Гомон мгновенно утих, когда к своему столу подошел генерал Орлов, опустив свою лобастую лысеющую голову. Кивком разрешив всем садиться, он достал платок, вытер шею вокруг воротника форменной рубашки и произнес свое обычное «ну, начнем». И началась рабочая неделя. Отчеты о проделанной работе, отчеты по наиболее заметным делам, планы работы на неделю, сводка по стране по особо тяжким, по ОПГ, статистика, отдельно сводка по Питеру и Москве. Ориентировки по наиболее заметным преступникам, ворам в законе.

– Среди списка без вести пропавших по Москве прошу отметить коммерческого директора крупного мясоперерабатывающего концерна «Подмосковный», – говорил Орлов. – Есть бомжи, есть пьющие, двое подростков и несколько пенсионеров. Это обычная категория, и розыскники работают по ним в обычном режиме. А тут личность приметная, человек состоятельный, хотя и молодой. Зовут его Олег Васильевич Жидков…

– Как? – не удержался от возгласа Гуров. – Жидков?

– Да. – Орлов поднял глаза на Гурова. – А что, тебе знакома эта фамилия?

– Со вчерашнего дня, – вздохнул Гуров и протянул генералу через стол бумажник, который вчера нашла его жена.

Генерал, нахмурившись, взял его и без лишних вопросов раскрыл. Бегло просмотрел наличие денег, банковских карточек, потом вытащил и внимательно рассмотрел водительское удостоверение, регистрационное свидетельство на машину. Бросив бумажник перед собой на стол, Орлов сцепил пальцы и откинулся на спинку кресла.

– Прокомментируй! – велел он.

– Кошелек совершенно случайно нашла моя жена, – пожал плечами Лев. – Поселок Полянка по Калужскому шоссе за МКАДом. Бумажник валялся под кустами в переулке между дачами. Я видел это место. Случайное выпадение из кармана исключается. Коммерческие директора по кустам не лазят.

– Любопытно. – Прищурив глаза, Орлов смотрел на бумажник. – Ну ладно. Гуров и Крячко, после совещания задержитесь.

Оставшиеся вопросы были закончены за двадцать минут, и офицеры потянулись к выходу. Орлов продолжал сидеть во главе стола для совещаний и задумчиво смотреть на бумажник. Гуров пересел ближе к шефу, Крячко последовал за ним и сел по другую сторону стола.

– Так, ребята, – начал генерал. – Дело серьезное, и с нас не слезут, пока не спустят шкуру. Глава этого концерна заметная личность в определенных кругах. Зовут его Николай Владимирович Мерзликин. Успешный бизнесмен, спонсор нескольких социальных программ, скоро получит депутатский мандат. Мне уже намекали сверху на то, чтобы я взял на контроль исчезновение ближайшего помощника этого деятеля. Стало быть, вам, парни, этим и заниматься. Свяжитесь с МУРом, узнайте, кто там занимается этим Жидковым, и гоните дело вперед. Облекаю вас статусом руководителей оперативного розыска. Чувствую, что здесь нечисто.

– Еще бы, – кивнул на бумажник Гуров. – Судя по содержимому, это не ограбление. Бумажник явно подброшен. И если есть сведения о месте пропажи Жидкова, месте, где его видели в последний раз, это на многое приоткроет нам глаза.

– Вот вы это и выясните. Я пока знаю лишь то, что его машина, на которой он уехал в четверг вечером с работы, найдена в Северном Измайлове на трассе А-103.

– Если не ошибаюсь, это шоссе на Черноголовку и Киржач? – спросил Крячко. – Вот вам и первое впечатление: бумажник на западе, машина на востоке. Это не ограбление.

– Это точно, – кивнул Гуров. – Кто-то хочет обратить наше внимание на эту историю, кто-то играет с нами. Бумажник не обязательно было вытаскивать из кармана Жидкова, живой он был или мертвый. А его вытащили и демонстративно выбросили совершенно в другой стороне относительно МКАД. Зачем?

– Запутать с местом исчезновения, – загнул палец Крячко, – это раз. Показать нам, что это преступление совершено не ради ограбления, – это два.

– Нам ли? – пробормотал Лев.

– Ты это к чему? – не понял Орлов. – Думаешь, здесь связь еще с какими-то событиями?

– Не знаю, – вздохнул Гуров. – Но с самого начала в этом деле все неправильно.

Крячко вернулся с информацией через четыре часа. Когда Лев садился к нему в машину, Станислав имел вид еще более озабоченный, чем до отъезда.

– Давай, рассказывай, – велел Гуров. – Чувствую по твоему настроению, что вопросов у тебя стало еще больше.

– Собственно, только вопросы и есть, – проворчал Крячко, выезжая из двора министерства на Житную. – Смотри сам, Жидков в четверг во второй половине дня уехал из офиса и больше не возвращался. Он – коммерческий директор, второе лицо в компании, ему не принято задавать вопросов, как я понимаю. По крайней мере, муровцы ничего пока не установили. И все, канул человек в неизвестность. Машину его нашли, как и сказал Орлов, в Северном Измайлове. Не поврежденная, не запертая, аккуратно припаркованная. В машине ничего, что навело бы на мысль о цели поездки. Вообще ничего, кроме штатных вещей.

– Конкретнее?

– Конкретнее – это набор автомобилиста в фабричной упаковке. Содержимое сумочки стандартное: огнетушитель, буксировочный ремень, аптечка. Домкрат в соответствующем гнезде в багажнике, электрокомпрессор. Ну, может, из нештатного – рабочие перчатки. Чистые и ни разу не использованные. Они даже не разорваны. Как в магазине куплены, скрепленные ниткой, так и лежат.

– Что, и в бардачке пусто? Так не бывает. Обязательно какой-то хлам копится. Порой и женские перчатки, чья-то забытая губная помада находится. Он же не женат был.

– Огорчу тебя, Лев, – озабоченно усмехнулся Крячко, не отрывая взгляда от дороги. – Там только паспорт и руководство на аудиосистему. Как, видимо, лежали еще с салона, так и остались. Из добавленного хозяином только два страховых полиса и влажные гигиенические салфетки. Все.

– Он не курил?

– Нет. Осмотр салона провели. Ни следов борьбы, ни крови, ни просто каких-то повреждений. Очень аккуратно он пользовался машиной. За два года – ни царапинки.

– Что за модель?

– «Ауди-А5». Снаружи тоже ничего примечательного. Несколько неизбежных царапин на наружных зеркалах и бамперах. Ну, это поголовное явление для Москвы, а так машина в идеальном состоянии. Аккуратный был парень. Одно существенное замечание, которое может иметь большой смысл, а может не иметь и вовсе никакого. Ключей в машине не было. Или они остались в кармане Жидкова, или остались в кармане того, кто перегонял машину с места преступления. Если преступление имело место…

– Если преступление имело место, – повторил Гуров. – Мы бы так и думали, если бы не его бумажник совсем в противоположной стороне города. Никак не избавлюсь от ощущения, что это намек. Чтобы мы не ломали голову и точно знали, что это преступление. Согласись, Станислав, что глупо было бы обычному преступнику выбрасывать бумажник со всем содержимым в том месте, где его точно найдут. Грабят не так. Потому что если это ограбление, то все вообще не лезет в обычные рамки преступления. Что по связям известно?

– Ребята из МУРа работают в этом направлении, – ответил Крячко. – Я их дополнительно напряг поисками возможной любовницы, друзей, одноклассников, дальних родственников. Не может быть, чтобы у такого нормального, здорового и состоятельного парня не было девушки. Должен же он с кем-то спать, хоть иногда.

– Железная логика, – усмехнулся Лев.

– Большинство мужчин не могут жить без периодического секса, – возразил Крячко. – А еще я тебе расскажу про другое жизненное наблюдение. Если человек богат и при должности, то обязательно начнут вокруг него собираться дальние и близкие родственники, бывшие одноклассники или однокурсники, просто старые приятели или друзья детства. Схема простая: он успешен, им не повезло, они считают, что он может и даже должен помочь. Это неизбежно.

– Неизбежно, – согласился Гуров. – Думаешь, кто-то мог совершить зло из зависти или от обиды, что Жидков не помог, отказался помочь? Что ж, бывало и такое в нашей с тобой практике. Ладно, выясняй, составляй список. За мной заезжать не нужно, я потом вернусь на метро.

Очень красивая высокая девушка встретила Гурова у самого входа. Безошибочно угадав в нем того самого полковника полиции, который договаривался о встрече с шефом, она провела гостя по коридору до лифта. Кабина бесшумно открылась, так же бесшумно закрылась и буквально вознесла на мягких крыльях на третий этаж московского офиса главы концерна «Подмосковный».

Николай Владимирович Мерзликин поразил Гурова сразу. С первых шагов, сделанных по его обширному кабинету. Опытный сыщик уловил в этом человеке некую противоречивость, въевшуюся в плоть и кровь. Ему показалось, образно говоря, что Мерзликин стоит двумя ногами на разных лодках и так балансирует уже давно. Умело балансирует? Трудно сказать, сколько это у него продолжается, поймал себя Гуров на этом образном сравнении. Возможно, пока балансирует, пока обе лодки плывут в одном нужном направлении. А если пороги, а если раздвоится русло?

– Прошу вас. – Мерзликин не вставая показал рукой на кресло у приставного столика.

Тенденции пожать визитеру руку хозяин кабинета не проявил. Любезности он также не выразил иными жестами или словами. Гуров мысленно усмехнулся. Часто такое бывает в его работе. И чаще всего стараются показать себя выше других именно те, у кого рыльце в пушку. Именно они стараются держать дистанцию со всеми окружающими. Не стопроцентное, конечно, доказательство, но первый штришок к личности этого Мерзликина у Гурова появился.

– Слушаю вас, – откинувшись на спинку кресла, сказал Мерзликин и внимательно посмотрел полковнику в глаза. – Ко мне уже приходили ваши коллеги, так что… ничего нового вы от меня не узнаете. Если только у вас там, в вашей конторе, не творится бедлам и в одном кабинете не знают, что творится в другом.

– Специфика работы нашей конторы, как вы выразились, – спокойно ответил Гуров, – заключается как раз в том, что в одном кабинете и не должны знать, чем занимаются в другом. Я знаком с вашими ответами на вопросы приходивших к вам оперативников из МУРа, но меня они не удовлетворили. Напомню вам также, что я не из ГУВД Москвы, а из Главного управления уголовного розыска страны. Мы занимаемся наиболее важными преступлениями, и у меня, как вы понимаете, несколько больше полномочий, чем у простого оперативника.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся одними губами Мерзликин. – Вы меня убедили. Так о чем вы хотели спросить?

– Николай Владимирович, вам уже задавали вопросы о том, знали ли вы, куда уехал в тот злополучный день Жидков. Прошли сутки. Может, вы вспомнили какие-то подробности вашего разговора, может, узнали, куда все же уехал ваш главный специалист?

– Нет, – покачал головой Мерзликин. – Да и нечего мне вспоминать. Разговор у нас был на служебные темы, и только в самом конце Олег сказал, что хотел бы уехать пораньше, потому что у него встреча с женщиной. Точнее, это уже я из него вытянул, что именно с женщиной.

– Женщина у Жидкова – это вас удивило?

– Скорее обрадовало. Олег очень много работает, отдает работе всего себя. Я давно уже стал задумываться, а почему не слышу от него ни слова о женщинах. Вроде симпатичный парень, умный, успешный. Девки должны вокруг него виться стаями, а тут ни слова. А потом понял – просто для него работа на первом месте. И вдруг появилось что-то серьезное.

– А вы уверены, что серьезное, а не просто легкое увлечение на одну ночь?

– Наверняка у Олега такое было в жизни, – усмехнулся Мерзликин. – У всех мужиков бывает. Но он никогда не рассказывал об этом. А тут… по глазам было видно, что у парня любовь.

– А что вы об этой женщине знаете?

– Ничего. Я узнал о том, что она существует, за пару минут до отъезда Олега. Ни имени ее он не назвал, ни подробностей каких-то, связанных с ее личностью. Естественно, адреса он тоже не назвал. Попробуйте найти других его знакомых, приятелей за пределами нашего концерна. Может, они что-то могут вам рассказать.

– Этим мы занимаемся с первого дня, – ответил Гуров, отметив про себя, что Мерзликин слишком настойчиво раздает советы. Привычка всегда и во всем руководить? Или пытается навязать свою точку зрения по иной причине? – Скажите, у Жидкова были враги?

– Враги? – Мерзликин откровенно опешил. – Н-не знаю. А вы что, думаете, что это могло быть на почве личной неприязни, что кто-то…

– Мы обязаны проверить все версии. Так вы слышали что-нибудь о том, что Жидкову кто-то угрожал, что он чего-то боялся, опасался кого-то конкретно, что у него были какие-то проблемы вне работы?

– Если честно, – нахмурился Мерзликин, – у меня иногда создавалось впечатление, ну, это только вам я так образно рассказываю, что у Олега вообще жизни вне работы не было. Грустная шутка. Так что о его жизни вне этих стен я даже и не подозревал.

– Кажется, вы относитесь к Жидкову с большим уважением, – заметил Лев. – Он был для вас ценен как наемный работник?

– Больше, чем ценен. Скажу вам по секрету, я предлагал Олегу стать моим компаньоном в бизнесе. Так что если вы подозреваете в какой-то мере меня в его исчезновении, то сразу скажу, что вы на неверном пути. Без Олега мне будет очень и очень трудно.

– Я даже не намекал, что мы вас подозреваем, – спокойно возразил Гуров.

– Ну, вы же обычно подозреваете всех.

– Нет, только тех, подозревать кого есть основания. А вы уже не надеетесь увидеть Жидкова живым?

– Почему? – явно спохватился Мерзликин.

– Вы сказали, что вам будет трудно без Олега. И все время говорите о Жидкове в прошедшем времени. Как будто уверены в том, что его уже нет в живых.

– Послушайте. – Голос бизнесмена стал тверже и увереннее. – Просто так в наше время люди не пропадают. Тем более люди такого социального уровня. Жидков не бомж какой-то и не подросток, который ушел с друзьями на речку. Он коммерческий директор крупного концерна. Это иной уровень жизни, поведения, бытовой мотивации. Да и сам факт, что этим занимается человек из МВД, уже о многом говорит. Вас исчезновение Жидкова озаботило не меньше, чем меня.

– Хорошо, что вы это понимаете.

– Прекрасно понимаю.

– Кому была нужна смерть Жидкова? – спросил Гуров прямо.

– Не знаю, – вдруг сник Мерзликин. – Сам голову ломаю.

– Ломайте скорее, – поднимаясь из кресла, посоветовал Лев. – Это в ваших интересах. И вам ломать над этим голову сподручнее. Вы знаете свою фирму, все схемы. Может, были какие-то предложения, от которых Жидков отказался, а новым партнерам позарез нужно ваше согласие. Может, Жидков уволил кого-то, а бывший сотрудник решил отомстить. Вы лучше все это знаете. Думайте, Мерзликин, думайте!

Крячко шел по коридору МУРа своим размашистым решительным шагом. Он коротко здоровался с некоторыми сотрудниками, с кем был знаком по прошлым делам. Радовало то, что знакомых лиц оставалось еще много. Был период, когда в МУРе началась дикая текучка кадров. Сложный был период. Даже два! Сначала девяностые ударили по кадрам, а значит, и по профессионализму. Много приходило молодежи, и многие из них быстро уходили. Удержались в этот период туманности и безденежья не все. Потом реформа, по поводу которой плюются многие офицеры. Много было перегибов, много откровенных коррупционных схем. Крячко помнил, как в 2011 году благодаря Виктору Владимировичу Голованову удалось сохранить костяк профессионалов МУРа. Генерал Голованов пришел в мае на должность заместителя начальника ГУ МВД по городу Москве. Он хорошо знал МУР, ведь Голованов был единственным человеком, который за свою полицейскую службу начальником МУРа был дважды.

Нужную дверь Крячко толкнул рукой сразу, без всяких предварительных манипуляций. Станислав Васильевич искренне считал, что стучать в дверь чужого кабинета, в котором тебя, между прочим, ждут, пошло и глупо. Он считал, что таким образом ты подчеркиваешь, что можешь застать хозяина кабинета за каким-то предосудительным занятием.

Майор Зотов с красными от недосыпания глазами усиленно таращился на экран монитора, проверяя ошибки в тексте набранных объяснений гражданина. Крячко прошел к столу и уселся напротив посетителя. Было ему на вид лет сорок с небольшим, и длинные не по возрасту, вьющиеся волосы, надо сказать, шли ему. А судя по перстню с черепом и еще какой-то символикой, был он типичным байкером, несмотря на то, что приехал в МУР в деловом костюме. Точно, и на шее вон татушка своеобразная виднеется.

– О, вовремя вы, Станислав Васильевич, – обрадовался Зотов, пожимая руку Крячко. – Сил больше нет, вторую ночь без сна. Не поверите, вчера как дежурство закончилось, так и не могу домой уйти.

– Поверю, – не глядя на Зотова, ответил Крячко. – Знакомь с гражданином!

– Это тот самый Рокотов, о котором я вам говорил, – кивнул Зотов и повернулся к мужчине с длинными волосами. – А это полковник Крячко из Главного управления уголовного розыска.

– Ого! – без улыбки пошутил Рокотов. – Как все круто у вас. Чем дальше, тем страшнее. Следующий будет генералом?

– Не исключено, – усмехнулся Станислав. Ему показалось забавным, что Орлов может захотеть лично допросить свидетеля. – Вы байкер? Прозвище у вас Рок?

– Да, вы как… вы меня знаете? – удивился мужчина.

– Догадался. А насчет Рока не удивляйтесь. Рокотов, да еще, по-видимому, музыкант. Есть такое хобби? У вас подушечки пальцев на левой руке грубые. Это от гитарных струн.

– Н-ну! Артур Конан Дойл отдыхает! – уважительно покивал Рокотов. – Я так понимаю, что мне и вам теперь надо все пересказать?

– Да, пожалуйста. Дело, знаете ли, очень важное. И если можно, то максимально подробно. Мне майор Зотов по телефону рассказал, что вы видели в четверг вечером Жидкова где-то на трассе. Но сначала расскажите, откуда вы его знаете, как познакомились.

– По мясным делам познакомились. У меня много знакомых фермеров, и как-то я так приноровился встрять между ними и мясокомбинатами. Договаривался, организовывал доставку, расплачивался. Всем удобно, все довольны, и я не внакладе. А с Жидковым я познакомился месяца два назад. Договаривались мы о регулярных серьезных поставках. Я тогда имел уже приличную клиентуру и мог стать для «Подмосковного» мясокомбината солидным поставщиком. А тут он меня вдруг ошарашивает отказом. И, главное, на ровном месте.

– Отказался принимать мясо?

– Долгосрочный контракт подписывать отказался. Сказал, что у них там что-то изменилось и в моих услугах в таком объеме он не нуждается.

– У него появился другой крупный поставщик? – догадался Крячко.

– Видать, появился. Да еще очень крупный, потому что я узнал, что еще нескольким хозяйствам отказали пока в приеме.

– А что за поставщик? Жидков не поделился информацией?

– Это я предположил, что новый поставщик. А Жидков мне стал плести что-то про переоборудование, реконструкцию, снижение объемов приема мяса и выпуска продукции. Я что, не понимаю?

Крячко слушал Рокотова и размышлял. Этот посредник, конечно, свою роль в производственном цикле концерна «Подмосковный» слишком преувеличивает. Там, видимо, такие объемы проходят, что его сотня телушек или хрюшек в месяц погоды не делают. Хотя кое в чем он прав. Подготовка контракта шла, и вдруг неожиданное снижение объемов выпускаемой продукции? Из-за внеплановой реконструкции? Так не бывает, эти вещи плановые, они в бизнес-планах прописаны, такое не происходит спонтанно. Значит, Жидков просто обманывал Рокотова, хотел от него по-быстрому отвязаться, не воспринимал всерьез. Значит, правда появился какой-то мощный поставщик, из-за которого они стали сбрасывать со счетов остальных, более мелких. Кто? И, главное, именно в этот момент Жидков пропадает.

– Я понял вас, – остановил Рокотова Крячко. – Теперь расскажите про встречу на трассе.

– Мы с мужиками часто на озера ездим за МКАД. Вот я и ехал на байке через Косино-Ухтомское. Свернул на Большую Косинскую и тут вижу деваху. Машину на обочину приткнула и явно «голосовала». Что-то, наверное, с машиной у нее. Вдруг впереди меня «аудюха» резко берет вправо и за ее машиной останавливается. Я когда мимо проезжал, аж газ сбросил, чтобы посмотреть, что за чудик остановился.

– Почему чудик? Что-то не так с этой девушкой было?

– Да как вам сказать… Я бы не остановился.

– Интересно… – Крячко переглянулся с Зотовым. – В ней было что-то угрожающее?

– Да ладно, пуганого-то пугать, – засмеялся Рокотов. – Наоборот. Знаете, есть такая категория, я не берусь ярлыки навешивать, мол, она уличная проститутка или что-то в этом роде, но бедрами виляла откровенно. И одежка на ней была точно в масть. Кожаное короткое платье, «молния» до пупа распущена и чулки в сеточку. Это как красная тряпка для быка, так и для мужиков, кто попроще, сигнальный фонарь, что девочку можно снять. Когда мимо проезжал, вижу, что стекло у «аудюхи» опускается, а в ней – Жидков собственной персоной. Я тогда сплюнул с досады, дал по газам и ушел вперед. А уж чем там все у них закончилось, я не знаю. Потом только в новостях увидел, что Жидков пропал, что его ищут, вот и позвонил по «02».

– Правильно сделали, спасибо вам, – кивнул Крячко. – Машину запомнили, которая стояла на обочине? Кто еще там был?

– Никого, хотя открыта была только передняя водительская дверь, а стекла у машины были тонированные. «Мазда», кажется. «Мазда-6». Красная.

Крячко ворвался в кабинет, но Гурова там не было. Эффект пропадал, а так хотелось поразить напарника. Он не стал садиться, а прошелся до окна и назад к журнальному столику у стены, где стоял еще горячий электрический чайник. Лев кабинет открытым не бросает, значит, он где-то рядом.