Текст книги "Смертельная обида"

– Нам к суровым условиям не привыкать, – пожал плечами Гуров. – Давай прямо сейчас поедем к этой сторожке, чтобы я на нее поглядел, запомнил дорогу.

– Можно, конечно, и поехать, – неуверенно произнес Башмаков. – Но лучше пройти туда пешком. К сторожке ведет только одна проселочная дорога, и сейчас, после дождей, там очень грязно. К тому же, если мы поедем туда на машинах, то нас весь лес будет слышать. А пешком пройдем – никто не увидит и не услышит.

– А далеко твоя сторожка? – спросил Гуров.

– Я же сказал – недалеко, – заверил его капитан. – Километра два отсюда. За полчаса дойдем. Согласны? Тогда запоминайте дорогу.

И он повел Гурова дальше в глубину леса. Они шагали сначала по просеке, затем свернули на узкую тропинку. Пересекли большой овраг. Гуров все время старался запомнить дорогу, и, кажется, это у него получилось. Шли двадцать пять минут. Вышли к деревянному дому, огороженному забором. К дому примыкал сарай, чуть в стороне виднелось еще несколько построек. Башмаков достал связку ключей, открыл замок на калитке, потом, когда они прошли через двор, большой замок на двери. Распахнул дверь, и они вошли внутрь. Гуров прошелся по комнатам, внимательно все оглядел. В доме имелась прихожая, половину которой занимала здоровенная русская печь, две жилые комнаты, кухня и кладовая. Везде было пыльно, кое-где на полу валялся мусор, но в целом помещение выглядело как жилое.

– Ну, как вам? – спросил Башмаков.

– Лучше, чем я ожидал, – отвечал Гуров. – В окнах ни одно стекло не разбито, потолки вроде не текут, и даже на одной кровати матрац имеется. Красота! Хоть сейчас заселяйся и живи. Так что я, наверно, сегодня заеду в магазин, куплю спальники, газовую горелку и все прочее, что требуется для походной жизни.

– Неужели все так плохо? – удивился капитан. – Неужели вам прямо сейчас надо выезжать из того помещения, где вы сейчас квартируете?

– А зачем доводить до того момента, когда на тебя облаву устраивают? – вопросом на вопрос ответил Гуров. – Тогда уже поздно будет обживаться и устраиваться. Скорее всего, сегодня вечером мы и переедем. Так что давай ключи, капитан, а потом покажи, где тут дорога, по которой на машине подъехать можно.

Башмаков передал Гурову ключи от ворот и от дома, после чего они вышли наружу. Обошли вокруг усадьбы и вышли на небольшую поляну. На краю поляны виднелся колодец, из-под которого бежал тонкий ручеек. А с другой стороны поляны начиналась узкая, ухабистая лесная дорога.

– Вот, в трех километрах отсюда эта дорога выводит на шоссе, – объяснил Башмаков. – Но там она совсем незаметная, новичок мимо проедет.

– В таком случае обратно пойдем не по тропе, а по дороге, – решил Гуров. – Я должен знать, как она выглядит с другой стороны, чтобы вечером не гадать: то самое место или нет.

И оперативники двинулись по дороге. Шли молча – надо было сосредоточиться, чтобы не оступиться на ухабах и не свалиться в грязь. И только когда впереди показалось шоссе, Гуров спросил:

– Когда ты сможешь поговорить со Ждановым?

Башмаков ответил не сразу. Подумал, прикидывая что-то, затем сказал:

– Если ничего не помешает, то сегодня вечером. Если не удастся, то завтра утром.

– А где может состояться такая встреча?

– Где? Ну, если вы готовы покинуть ту квартиру, где вы сейчас остановились, то удобнее всего встретиться именно там. Даже если вас выследят, то потеря будет невелика.

Гуров подумал и согласился. После чего сказал:

– Если Жданов сможет встретиться со мной сегодня, ты мне пошлешь эсэмэс такого содержания: «Брат приедет сегодня». И дальше будет следовать время. Я буду ждать лейтенанта в машине недалеко от Управления. Там у вас есть такая улица рядом, проспект Строителей. Вот, я на этом проспекте буду стоять. Ты сейчас запомнишь номер моей машины и скажешь ему. Может быть, мы с ним и на квартиру не поедем, а в машине поговорим. Если он не сможет сегодня, содержание эсэмэс изменится. Тогда ты мне пишешь: «Брат приедет завтра». И снова укажешь время. Такой порядок устраивает?

– Вполне устраивает, – отвечал Башмаков. – Думаю, что еще до десяти вечера я смогу послать вам такое сообщение.

– Только не забудь предупредить лейтенанта, чтобы он был внимателен и не привел на место встречи «хвост», – напомнил сыщик. – Если он его приведет, а я не замечу, это может стоить нам очень дорого. Никакая сторожка нас тогда не спасет.

– Я ему скажу, – обещал Башмаков.

Когда они дошли до стоянки, Башмаков глянул на номер машины сыщика. Записывать его он не стал – знал, что может и так запомнить этот несложный набор букв и цифр. Затем каждый сел в свою машину. Башмаков уехал первым. Гуров немного подождал, убедился, что за капитаном не следовал никакой «хвост», и тоже отправился назад, в город.

Глава 10

На квартире сыщик застал капитана Ряшенцева. Тот расхаживал из угла в угол, с трудом скрывая злость и досаду. Узнав, что Гуров побывал в здешнем лесу, на встрече с капитаном Башмаковым и что тот показал сыщику «запасной аэродром» – лесную сторожку, капитан с досадой произнес:

– Вот, у вас жизнь какая насыщенная! И в расследовании новую линию наметили, и новое жилье подыскали, и даже по лесу прогулялись. А я сижу тут сиднем, как старый пень. Не скажете, сколько мне еще так сидеть?

– Думаю, что недолго, – отвечал Гуров. – Сегодня, в крайнем случае, завтра Башмаков устроит мне встречу с лейтенантом Ждановым, который дежурил по Управлению в день убийства полковника Дятлова. Я очень надеюсь получить от лейтенанта сведения об исполнителях этого убийства. Нам надо будет проследить за ними. Очень хотелось бы их задержать и допросить. И в этих действиях обязательно будешь участвовать ты. Как же мы без тебя обойдемся? Ты вон с тремя бандитами в одиночку справился на базе. Так что мы тебя привлечем, не волнуйся. Можешь рассматривать свой сегодняшний отдых как неожиданные каникулы.

– Ага, то есть я снова в школу вернулся, – усмехнулся капитан. – А как, интересно, вы надеетесь задерживать предполагаемых убийц Дятлова, если мы здесь находимся на нелегальном положении и собираемся вообще в партизаны уйти? Ведь мы собираемся в лесу жить, верно? Если мы их арестуем, где будем держать? В той сторожке в сарае? Так это будет нарушение прав человека…

– Ну, я не думаю, что это будет такое уж нарушение прав, – заметил Гуров. – Воздух там чудесный, сосновый, ручеек журчит… Но ты можешь быть спокоен – арестованных мы там держать не будем – слишком много для них чести. Я надеюсь с помощью генерала Орлова договориться с Управлением одной из соседних областей и разместить задержанных там. Правда, для этого их еще надо задержать. В общем, ты слегка забегаешь вперед. Пока что нам нужно думать об ужине. Черт, а я, как нарочно, опять забыл заехать в магазин, купить продуктов. Может, Крячко все нужное купит?

– Не стоит надеяться на полковника Крячко, – отозвался на это Ряшенцев. – Я все-таки на что-то еще гожусь, верно? Я днем вышел ненадолго, купил пельменей, салатов, хлеба… В общем, продуктов у нас достаточно.

– Как же ты выходил, если я тебе строго приказал дома сидеть? – жестко спросил Гуров. – Ты что, не понимаешь, что за тобой сейчас по всему городу охота идет?

– Я был очень внимателен, – заверил капитан. – Все время смотрел по сторонам, оглядывался. Я уверен – слежки за мной не было.

– Нельзя быть таким своевольным, как ребенок, – продолжал отчитывать его Гуров. – И нельзя быть таким самоуверенным, недооценивать противника. Такая недооценка приводит к печальным последствиям. Ладно, сейчас мы ничего сделать не можем. Но это еще один аргумент в пользу решения о передислокации. К счастью, сейчас у нас имеется «запасной аэродром», куда мы в любой момент можем приземлиться.

– Вот и отлично, – заключил Ряшенцев, обрадованный тем, что разнос со стороны Гурова закончился довольно быстро. – Теперь мы как поступим: сядем ужинать или будем ждать полковника?

– Подождем, конечно, – отвечал Гуров. – Ты ведь знаешь: у оперативников не действует пословица «семеро одного не ждут». У нас всегда ждут, еще как ждут. Вот и мы воду в кастрюлю нальем, но на огонь ее пока ставить не будем. И на стол накроем, чтобы все было готово, но садиться тоже не будем. Мне кажется, Стас скоро подойдет.

Оперативники так и сделали. Накрыли на стол, поставили на плиту полную кастрюлю воды и сели ждать. Однако прошел час, пошел второй, а Крячко все не появлялся. Когда время приблизилось к одиннадцати вечера, Гуров заявил:

– Что ж, ждать больше не будем. Может, Крячко опять на какую-нибудь охоту увезли. Возможно, он сегодня к нам и не придет. Попозже, уже ночью, я постараюсь с ним связаться, узнать, как дела. Давай, ставь кастрюлю на огонь, будем ужинать.

И едва он это сказал, в дверь послышался характерный тихий стук. Гуров пошел открывать, и в квартиру ввалился полковник Крячко. Увидев друга, Гуров подумал, что это какое-то дежавю: Крячко выглядел так же, как капитан Ряшенцев вчера. Он тяжело дышал, словно пробежал марафонскую дистанцию, куртка была покрыта какими-то пятнами, кулаки ободраны, словно полковник много дрался, а на щеке виднелась свежая царапина. Увидев друга в таком виде, Гуров распорядился:

– Капитан, ты давай следи за пельменями – ты головой отвечаешь за ужин. А я пока расспрошу полковника, что с ним приключилось.

Крячко сбросил куртку, а потом решительно заявил:

– Пока у вас варятся пельмени, я успею сходить в душ. Прекрасное средство, чтобы успокоиться и снять стресс. Даже лучше, чем стакан водки выпить.

И с этими словами он ушел в душ. Так что Гурову не удалось его ни о чем расспросить. И только когда все трое сели за стол, Гуров наконец смог поинтересоваться:

– Так что с тобой стряслось? Отчего ты такой пыльный и ободранный, словно с кошкой дрался?

– Можно сказать, что дрался, – отвечал Крячко. – Только не с кошкой, а с двумя, скажем, волками, которые шли по моему следу. Более того, полагаю, сегодня я окончательно развелся со здешним Управлением. И даже оформил развод. Подробности потом, дайте сначала поесть.

И только чуть позже, утолив голод, Крячко стал рассказывать все по порядку.

– После вчерашнего объяснения с генералом Потаповым, а особенно после того, как он приставил ко мне целых четверых шпиков и не дал с тобой встретиться, я понял, что мне тоже надо переходить к партизанским действиям. Ведь ясно, что общаться с интересующими меня людьми в Управлении мне не дадут. И я наметил нескольких человек, с которыми имело смысл поговорить, и решил поймать этих людей у входа в Управление. Среди намеченных мной собеседников были заместители Потапова полковники Годунов и Вилков, личный адъютант Потапова капитан Науменко и начальник убойного отдела майор Селезнев.

Гуров, внимательно слушавший рассказ товарища, покачал головой:

– Мир, что называется, тесен, – заметил он. – Эти же самые фамилии мне называл сегодня капитан Башмаков. Правда, он заверил, что ни один из людей, которых ты наметил, ничего не скажет. Но, может быть, капитан ошибался? Расскажи, что вышло из твоих «разговоров у подъезда».

– Да ничего, в общем, не вышло, – признался Крячко. – Первым я увидел майора Селезнева. Он единственный из этой четверки пришел на работу пешком. Вот этим я и воспользовался, подошел к майору еще за квартал от входа в Управление. Представился, начал говорить… Но я заметил, как он изменился в лице, еще когда я к нему подходил. Видимо, узнал меня – запомнил, пока я ходил по Управлению. Я надеялся, что мы остановимся где-то на расстоянии от входа в Управление и там поговорим. Но едва начал говорить о смерти полковника Дятлова, как он меня прервал. «Это не та тема, о которой надо рассуждать на улице, – заявил он мне. – Если вы так хотите поговорить на эту тему, пойдемте ко мне в кабинет. Но предупреждаю: я ничего нового вам не скажу. Как я понял, начальник Управления уже сообщил вам о результатах расследования. Мне добавить нечего».

К этому моменту мы уже дошли до подъезда. Надо было решать: идти ли дальше с Селезневым в его кабинет и там попробовать его уломать, или остаться снаружи и ждать остальных. Я решил, что лучше попробую подождать, и не стал входить внутрь. Селезнев ушел, а я остался. Прошло несколько минут, и у подъезда остановилась машина, из нее вышел человек, в котором я узнал полковника Годунова. Ему мне не нужно было представляться: позавчера Потапов нас знакомил. Я шагнул к полковнику. Но не успел я даже поздороваться, как он самым грубым тоном, какой можно представить, заявил: «Мне нечего вам сказать, нечего! И вообще, что за манера хватать людей на улице? Я думал, вы полицейский, а вы, наверное, репортер, на бульваре сенсации ловите!» После чего рассмеялся собственной шутке, прошел мимо меня, словно мимо пустого места, и ушел.

Тут я понял, что ошибся в своих задумках, и что остальные попытки будут такие же – неудачные. И решил пройти сюда, на квартиру. Ведь я знал, что капитан остался дома, ты ему запретил выходить. Я думал так: узнаю у капитана адрес этой базы, оденусь бомжом и повторю его подвиг. Мне хотелось своими глазами взглянуть на то место.

Но едва я отошел один квартал от Управления, как обнаружил за собой «хвост» – и какой! За мной, как и вчера, следили не то трое, не то четверо. Двое шли за мной пешком, а еще я заметил машину, которая от меня буквально не отлипала.

Тут я буквально осатанел. Меня, полковника полиции, выслеживают полицейские, словно какого-то карманника! И я решил любой ценой избавиться от этих «топтунов».

– Прямо любой ценой? – спросил Гуров, не скрывая иронии. – Ты что, собирался их всех перестрелять?

– Да почти и так, – признался Крячко. – Я же говорю: я буквально осатанел. Стрелять я, конечно, не собирался, но решил: пусть мне придется таскаться по городу весь день, но я этот «хвост» сброшу! Ну вот, собственно, и все. К вечеру я сумел избавиться от агентов и тогда пришел сюда.

– Ты хочешь сказать, что весь день мотался по городу? – удивился Гуров.

– А что мне еще оставалось? – развел руками Крячко. – Сам понимаешь: дал слово – держись…

– И где же ты получил эту царапину? Где куртку так запачкал?

– Куртку я запачкал, когда пробирался через забор на территорию стройки, – объяснил сыщик. – Забор там оказался с такими заостренными верхушками, хорошо, что я только запачкался, а не порвал ничего. Зато я сумел оторваться от парней на машине – ведь проехать туда они не могли, ха-ха. Ну, они со злости начали по мне шмалять, так что пришлось немного в грязи поползать – пули довольно близко пролетали.

– Ты хочешь сказать, что в тебя стреляли?! – Гуров не мог скрыть шока. Он не думал, что до такого дойдет. Чтобы полицейские убили столичного важняка… Хотя… Если допустить, что ребята – из клики местного бизнесмена…

– Именно это я и хочу сказать, – хмыкнул Крячко, догадавшись, о чем думает друг. – И это логично. Понимаешь, если бы меня застрелили недалеко от Управления, то это был бы большой скандал: полковника МВД, присланного инспектировать Управление, находят убитым на ступеньках подъезда. За такое можно должности лишиться и даже под суд попасть. А если полковника находят мертвым на какой-то далекой стройке, а рядом с ним пакетик с порошком, то тут разные толкования возможны.

– Понятно… – протянул Гуров. – И где ты еще был, кроме этой стройки?

– Я много где успел побывать. Пока отрывался от пеших топтунов, посетил целых два торговых центра, один ресторан и один кинотеатр. Тут надо сделать чистосердечное признание. В первом из этих ТРЦ я недооценил противника, вышел через запасный выход, не оглядевшись. И попал в засаду: там меня ожидали два таких рослых парня. Вот там мы знатно помахались и руками, и ногами. Ребята попались квалифицированные, настоящие бойцы. Мне даже показалось, что они не из системы МВД, а из какой-нибудь бригады.

– А что, при здешних порядках вещь вполне возможная, – отозвался на это Ряшенцев. – Если двух заключенных в тюрьме убили, по всей видимости, приглашенные киллеры из частной армии Безрукова, то почему бы на вас не могли вести охоту, так сказать, с двух сторон – и шпики из Управления, и бандиты?

– Да, это возможно, – согласился с ним Гуров. – Так ты смог справиться с этими двумя мордоворотами?

– Справился, конечно, – отвечал Крячко. – А то как бы я сейчас с вами тут сидел? Одного я вообще крепко приложил – похоже, мужику теперь пару месяцев придется провести на больничной койке. Но на этом мои приключения не закончились. Едва я разобрался с этими бойцами, как подоспел последний шпик – самый из них всех прилипчивый. Этот в драку не лез, но и от меня не отставал. И чтобы от него оторваться, мне пришлось пройти еще один ТРЦ, кинотеатр и ресторан. И только тогда я смог сбросить этот «хвост».

– То есть сейчас ты уверен, что не привел «хвост» сюда, на нашу квартиру? – спросил Гуров.

– Совершенно уверен, – отвечал Крячко. – Однако нам сейчас надо решать, что мне делать дальше. Возвращаться в гостиницу – значит, снова попасть под наблюдение целой своры ищеек. И с каждым разом сбрасывать этот «хвост» будет все труднее. И зачем это делать, то есть возвращаться в номер? Ведь уже ясно, что Потапов не даст мне ни единого вопроса кому бы то ни было задать. Нет, если ты прикажешь и дальше вести прежнюю жизнь «инспектора из Москвы», я, конечно, подчинюсь приказу. Но я не вижу в этом никакого смысла.

– Согласен, – сказал Гуров. – Линию «инспектора из Москвы» ты полностью отработал. И эту твою работу нельзя считать безрезультатной. Нет, ты получил достаточно весомые результаты. Мы убедились, что вся верхушка Управления во главе с генералом Потаповым полностью коррумпирована, она срослась с преступным синдикатом, который создал Руслан Безруков. Мы выяснили, что на руководство Управления надеяться нельзя. И еще мы узнали, что полковник Дятлов погиб, когда пытался разоблачить это сращивание местного закона с криминалом. Вот они, результаты твоей работы. Теперь эту страницу пора закрыть. Сегодня ты никуда больше не пойдешь, останешься здесь. А завтра перейдешь на работу, так сказать, на подпольном положении. Позже мы решим…

Тут Гуров остановился, потому что его телефон ожил – ему пришло эсэмэс-сообщение. Сыщик открыл его и прочитал: «Брат приедет сегодня в 11.50».

– Ага, Жданов согласен на встречу уже сегодня! – воскликнул Гуров. – Отлично! Тогда сделаем так. Капитан, ты ведь уже поел? Мы с тобой пойдем на эту встречу вместе. Ты будешь за рулем. Сюда, на квартиру, мы лейтенанта не повезем – зачем? Можем поговорить в машине. Поставим авто в каком-нибудь глухом месте, и я проведу беседу, а ты в это время будешь осуществлять наружное наблюдение. Проще говоря, кругом поглядывать. Ну, а ты, Стас, за это время отдохнешь. Все, капитан, пошли. Времени у нас в обрез, а нам еще до Управления доехать надо.

И оперативники направились к выходу. При этом Крячко заметил, что его друг взял с собой не только диктофон, но и пистолет.

Глава 11

Гуров приказал капитану, сидевшему за рулем, остановить машину на проспекте Строителей за два квартала до Управления. Они притерлись к тротуару, и полковник внимательно оглядел улицу. Время приближалось к полуночи, людей почти не было, каждый прохожий бросался в глаза. И пока не было видно ни одного человека, похожего на лейтенанта полиции.

– Может, он ждет, когда вы из машины выйдете? – предположил Ряшенцев.

– Ты еще скажи, что я должен покричать, громко его позвать, – отвечал на это сыщик. – Я дал Башмакову четкие инструкции: приедет машина такой-то номер, встанет, ты подойдешь к ней. Полицейский должен следовать инструкции. И вообще, не нужно совершать действий, которые привлекают к себе лишнее внимание.

Они посидели еще несколько минут, и вдруг Гуров заметил рядом с машиной человека. Незнакомец сделал еще два шага, открыл заднюю дверцу и сел рядом с Гуровым.

– Не помешаю? – спросил он.

Это был совсем еще молодой человек, лет примерно двадцати шести. Он был в обычной гражданской одежде и сейчас был похож на многочисленных недавних студентов, которые сидят в офисах крупных компаний, банков и тому подобных заведений. Внешне он мало напоминал полицейского. И это, как ни странно, понравилось Гурову. «Кажется, этот Жданов – современный продвинутый парень, – подумал он. – Такой вряд ли захочет плясать под дудку бандитов».

– Кто я, ты знаешь, – сказал он. – Зови меня Лев Иванович. За рулем сидит наш с тобой коллега капитан Ряшенцев. А тебя как звать? А то я знаю только одну фамилию.

– Меня зовут Виктором, – отвечал парень. – Капитан Башмаков сказал, что вы интересуетесь обстоятельствами смерти полковника Дятлова.

– Правильно Башмаков сказал, – отозвался сыщик. – Мы с капитаном Ряшенцевым для того сюда и приехали, чтобы эту смерть расследовать. Но пока нам в этом деле не удалось продвинуться ни на шаг. И мы очень надеемся на твою помощь.

– Да, тут я могу кое-что рассказать, – сказал Жданов. – В тот день, когда погиб Дятлов, я дежурил по Управлению. Поэтому знаю обо всем, что в тот вечер происходило. В 20.12 мне позвонил часовой, стоявший на входе, и сказал, что произошло не совсем обычное происшествие. Он сообщил, что несколько минут назад в Управление вошел заместитель Потапова полковник Годунов и с ним двое гражданских. Часовой потребовал у вошедших документы, но Годунов сказал, что эти два человека следуют с ним и что документы у них спрашивать не нужно. «И вообще, – добавил полковник, – будет лучше, если ты забудешь, что мы сюда входили. Прежде всего для тебя лучше. Регистрировать факт прихода этих людей не стоит. Чтобы в журнале посетителей и следа их не было. Ясно?» Часовой выполнил этот приказ и регистрировать вошедших не стал. Да он и не мог этого сделать – ведь он не знал их фамилий. Однако не забыл стандартный порядок. А поэтому позвонил мне.

– А как зовут этого часового? – спросил Гуров.

– Его зовут Павел Сергеевич Исаев, – отвечал Жданов. – Служит в полиции третий год.

– Мне будет необходимо встретиться с этим Павлом Исаевым, – заявил сыщик. – Это возможно?

– Вряд ли, товарищ полковник, – отвечал Жданов. – Исаев уехал в командировку в Ингушетию.

– Как уехал? Зачем? – удивился Гуров. – Разве рядовых отправляют в командировки?

– Вот я тоже думал, что не отправляют, – хмыкнул Жданов. – Но вчера я своими глазами видел приказ об отправке рядового полиции П. С. Исаева в Ингушетию. И что интересно – срок, на который отправляют рядового, в приказе не указан.

– Да, сто верст до небес, и все лесом, – буркнул Гуров, качая головой. – Ладно, я тебя прервал. Расскажи, что было дальше, после звонка Исаева.

– Я решил спуститься вниз, к входу, и поговорить с Исаевым, – продолжил лейтенант. – Прежде всего я спросил, как выглядели эти люди, пришедшие вместе с полковником Годуновым. Исаев мне рассказал, что это были мужчины, чем-то друг на друга похожие. Обоим за тридцать лет, оба атлетически сложенные, высокие…

– В общем, типичные «быки», – заметил Гуров.

– В общем, да. Но индивидуальные приметы вошедших часовой тоже отметил. Один яркий шатен, почти рыжий, и носил небольшую бородку и усы. А второй брюнет, кудрявый такой, и чисто выбритый. Потом я спросил, не было ли у вошедших какой-нибудь клади – сумки или портфеля. Оказалось, что ничего такого не было. Ну, и наконец, я поинтересовался, куда эти люди направились. Исаев ответил, что они все втроем поднялись по лестнице на второй этаж и там повернули направо. Тогда я решил тоже проследовать этим маршрутом. Я поднялся на второй этаж и повернул направо. И немного прошел по коридору…

– А чьи кабинеты расположены у вас на втором этаже? – спросил Гуров.

Он, в общем, предвидел ответ – все Управления по всей стране были устроены примерно по одному образцу. И потому не удивился, когда услышал слова лейтенанта Жданова:

– На втором этаже у нас находится все руководство. Налево от лестницы расположены кабинеты начальника Управления генерала Потапова и двух его заместителей, Годунова и Вилкова, а также нескольких руководителей отделов. А справа – кабинеты людей, курирующих отдельные направления работы. В частности, там находится и кабинет полковника Дятлова. Вот я и пошел по этому отрезку коридора. Время было уже позднее, почти все кабинеты были закрыты. Только в двух местах, у Дятлова и у начальника УСБ подполковника Крамаренко, горел свет – я это видел, потому что в коридоре освещение было почти везде отключено, темно было, и свет под дверями кабинетов был заметен.

Сначала, свернув в коридор, я ничего не услышал. Но когда проходил мимо кабинета полковника Дятлова, я услышал голоса. Я различил голос самого Дятлова, а также полковника Годунова. Слов слышно не было, но было понятно, что люди говорят, что называется, на повышенных тонах, почти кричат. Естественно, мне хотелось задержаться возле этой двери, понять, что происходит, но тут я заметил на полосе света из-под двери какое-то движение. Кто-то шел к двери. Мне не хотелось, чтобы меня там застали. В руках у меня как у дежурного была связка ключей от всех кабинетов Управления. И я воспользовался этим: открыл дверь соседнего кабинета и нырнул туда. В тот же момент я увидел, как дверь кабинета Дятлова открылась, и оттуда выглянул какой-то незнакомый мне человек. По описанию, данному Исаевым, я узнал одного из двух неизвестных, вошедших в Управление, – рыжего бородача. Он оглядел коридор, убедился, что никого нет, и снова закрыл дверь. Но в ту секунду, когда дверь еще оставалась открытой, я услышал голос полковника Дятлова. Он гневно воскликнул, обращаясь, видимо, к Годунову: «А этих двух бандитов ты зачем сюда привел – чтобы меня запугать, что ли?» Ответа Годунова я уже не услышал. Но спустя минуту из-за двери кабинета раздался выстрел. А вслед за ним – еще два.

– А потом? – нетерпеливо спросил Гуров. – Потом что было?

– После этого наступила тишина, – ответил Жданов. – И некоторое время ничего не происходило. Но я боялся выходить из своего укрытия: если бы в этот момент полковник Годунов вышел из кабинета и меня увидел, мне пришлось бы плохо. Так что я сидел за дверью и ждал. Спустя минут пятнадцать дверь открылась, и из кабинета вышли трое: сначала двое неизвестных, а затем Годунов. Он вытер куском материи дверную ручку, и все трое зашагали к выходу. И, как мне рассказал позже Исаев, они спустя минуту покинули Управление. Вот, в общем, и все, что я знаю о гибели Ивана Семеновича Дятлова.

– Ты точно слышал три выстрела? – спросил Гуров.

– Да, совершенно точно. Ошибиться было невозможно.

– И ты ясно видел рыжего человека, выглядывавшего из кабинета?

– Да, я его хорошо разглядел.

– Смог бы его опознать?

– Думаю, смог бы.

– Ты кому-то рассказывал обо всем этом?

– Нет, никому. И докладную не писал. Я ведь понимал: если только я открою рот – мне конец.

– А тебя никто ни о чем не спрашивал?

– Почему же, спрашивали. Ведь когда утром Дятлова нашли мертвым, приказом начальника Управления была создана комиссия, которая расследовала причины случившегося. Вы, наверное, знаете, к каким выводам пришла эта комиссия. Ну, и меня туда вызывали. Полковник Вилков, который возглавил эту комиссию, меня спросил, слышал ли я что-то в тот вечер. И не разговаривал ли с Дятловым. Я ответил, что со мной никто не разговаривал, и я ничего не слышал.

– А ты уверен, что в кабинете начальника УСБ тоже горел свет?

– Да, я ясно видел этот свет.

– Как ты считаешь, подполковник Крамаренко, если он был в своем кабинете, мог слышать тот разговор, в кабинете Дятлова?

Лейтенант немного подумал, потом ответил:

– Вряд ли. Я рядом с дверью стоял, и то слов не мог разобрать. Все-таки у нас в Управлении двери достаточно толстые.

– А выстрелы он мог услышать?

– Выстрелы – да, мог. Хотя за двумя закрытыми дверями они для него звучали, как хлопки.

– Так ты уверен, что слышал три выстрела?

– Да, уверен.

– Они следовали с равными промежутками?

– Нет, не с равными. Сначала был один выстрел, а затем два, почти слившиеся друг с другом. Словно двое одновременно стреляли.

– Но если было три выстрела, то должно быть три пули, верно? И, возможно, не все они остались в теле полковника Дятлова. Ты не знаешь, комиссия, назначенная для расследования его гибели, искала эти пули? И гильзы от них?

– Насколько я знаю, нет. Никто не искал ни пуль, ни гильз.

– Значит, какая-то из пуль, скорее всего, все еще где-то там, в стене… Но ведь ты понимаешь, что если было три выстрела, то это никак не могло быть самоубийство?

– Конечно, понимаю. Да в Управлении никто и не верит в самоубийство Дятлова. Не такой он был человек, чтобы счеты с жизнью сводить.

– Слушай, лейтенант, – медленно произнес Гуров, внимательно глядя на Жданова, – а есть ли возможность мне и моим друзьям побывать в Управлении, в кабинете Дятлова, и посмотреть там на стены, на мебель? Допустим, ночью. Понимаешь, меня все не оставляет мысль о пуле, которая застряла в одной из стен…

Лейтенант подумал немного и ответил:

– Я думаю, такая возможность есть. Мне только надо будет поговорить с человеком, который будет дежурить в ту ночь, и с часовым на входе. Сам-то я не скоро заступлю на новое дежурство. Но, думаю, с некоторыми людьми можно договориться. Я попробую.

– Попробуй и тогда дашь мне знать, – сказал Гуров. – Лучше это будет сделать через капитана Башмакова. А теперь – тебя отвезти домой, или ты сам хочешь добраться?

– Да можно и отвезти, – пожал плечами лейтенант. – А то я далеко живу, в районе Стрелки. А сейчас, ночью, транспорт не ходит, а на такси для меня дорого. Я вам покажу, как ехать. Сейчас надо развернуться…

И оперативники поехали на окраину города, отвозить коллегу домой. Сами они вернулись на квартиру уже далеко за полночь. Однако Крячко не спал – ждал их возвращения.

– Во-первых, интересно, что вам этот лейтенант рассказал, – объяснил он Гурову свое бодрое состояние. – А во‐вторых, я просто не знаю, где мне лечь – ведь тут только две кровати.

– Отвечу не по порядку, – сказал Гуров. – Лечь тебе придется вот здесь, на том месте, где сейчас стол стоит. Стол мы отодвинем к окну, постелим на полу все куртки, какие есть – и спи, пожалуйста. Я знаю, что ты, как и я, человек неприхотливый, можешь ночевать в самых разных условиях. В отелях «пять звезд» мы с тобой редко останавливались, а вот в гостиницах типа «под дубом» – сколько угодно. Теперь вопрос о лейтенанте. Он рассказал очень интересные вещи. Он, можно сказать, присутствовал при убийстве Дятлова – во всяком случае, находился совсем рядом. И он видел одного из убийц. Кроме того, он сообщил, что в кабинете где-то должна остаться улика – пуля, выпущенная во время перестрелки.

– Так вы думаете, в кабинете имела место перестрелка? – спросил Ряшенцев.