Текст книги "Повести"

Глава пятнадцатая

Ехали курьер с левшою очень скоро, так что от Петербурга до Лондона нигде отдыхать не останавливались, а только на каждой станции пояса на один значок еще уже перетягивали, чтобы кишки с легкими не перепутались; но как левше после представления государю, по платовскому приказанию, от казны винная порция вволю полагалась, то он, не евши, этим одним себя поддерживал и на всю Европу русские песни пел, только припев делал по-иностранному: «Ай люли – се тре жули»[501]501
  «Ай люли – се тре жули». – C’est tres joli (фр.) – это очень мило.


[Закрыть].

Курьер как привез его в Лондон, так появился кому надо и отдал шкатулку, а левшу в гостинице в номер посадил, но ему тут скоро скучно стало, да и есть захотелось. Он постучал в дверь и показал услужающему себе на рот, а тот сейчас его и свел в пищеприемную комнату.

Сел тут левша за стол и сидит, а как чего-нибудь по-аглицки спросить – не умеет. Но потом догадался: опять просто по столу перстом постучит да в рот себе покажет, – англичане догадываются и подают, только не всегда того, что надобно, но он что ему не подходящее не принимает. Подали ему ихнего приготовления горячий студинг[502]502
  Студинг – соединение слов: пудинг и студень.


[Закрыть] в огне,– он говорит: «Это я не знаю, чтобы такое можно есть», и вкушать не стал; они ему переменили и другого кушанья поставили. Также и водки их пить не стал, потому что она зеленая – вроде как будто купоросом заправлена, а выбрал, что всего натуральнее, и ждет курьера в прохладе за баклажечкой.

А те лица, которым курьер нимфозорию сдал, сию же минуту ее рассмотрели в самый сильный мелкоскоп и сейчас в публицейские[503]503
  Публицейские – соединение слов: публичные и полицейские.


[Закрыть] ведомости описание, чтобы завтра же на всеобщее известие клеветон[504]504
  Клеветон – соединение слов: фельетон и клевета.


[Закрыть] вышел.

– А самого этого мастера,– говорят,– мы сейчас хотим видеть.

Курьер их препроводил в номер, а оттуда в пищеприемную залу, где наш левша порядочно уже подрумянился, и говорит: «Вот он!»

Англичане левшу сейчас хлоп-хлоп по плечу и как ровного себе – за руки. «Камрад,– говорят,– камрад – хороший мастер,– разговаривать с тобой со временем, после будем, а теперь выпьем за твое благополучие».

Спросили много вина, и левше первую чарку, а он с вежливостью первый пить не стал: думает,– может быть, отравить с досады хотите.

– Нет,– говорит,– это не порядок: и в Польше нет хозяина больше,– сами вперед кушайте.

Англичане всех вин перед ним опробовали и тогда ему стали наливать. Он встал, левой рукой перекрестился и за всех их здоровье выпил.

Они заметили, что он левой рукою крестится, и спрашивают у курьера:

– Что он – лютеранец или протестантист?[505]505
  …лютеранец или протестантист? – Т. е. христианин протестантской конфессии (лютеране – одно из течений протестантства). На самом деле ни лютеране, ни другие протестанты левой рукой, конечно, не крестились.


[Закрыть]

Курьер отвечает:

– Нет, он не лютеранец и не протестантист, а русской веры.

– А зачем же он левой рукой крестится?

Курьер сказал:

– Он – левша и все левой рукой делает.

Англичане еще более стали удивляться и начали накачивать вином и левшу и курьера и так целые три дня обходилися, а потом говорят: «Теперь довольно». По симфону[506]506
  Симфон – вместо: сифон (бутылка с краном для газированной или минеральной воды); соединение слов: сифон и симфония.


[Закрыть] воды с ерфиксом[507]507
  Ерфикс (фр. air fixe – твердый вид) – отрезвляющее средство, подбавляемое к воде.


[Закрыть] приняли и, совсем освежевши, начали расспрашивать левшу: где он и чему учился и до каких пор арифметику знает?

Левша отвечает:

– Наша наука простая: по Псалтирю да по Полусоннику[508]508
  …по Псалтирю да по Полусоннику… – Псалтирь употреблялась в быту на Руси как гадательная книга. Полусонник – сонник – книга для разгадывания снов.


[Закрыть], а арифметики мы нимало не знаем.

Англичане переглянулись и говорят:

– Это удивительно.

А левша им отвечает:

– У нас это так повсеместно.

– А что же это,– спрашивают,– за книга в России «Полусонник»?

– Это,– говорит,– книга, к тому относящая, что если в Псалтире что-нибудь насчет гаданья царь Давид неясно открыл, то в Полусоннике угадывают дополнение.

Они говорят:

– Это жалко, лучше бы, если б вы из арифметики по крайности хоть четыре правила сложения знали, то бы вам было гораздо пользительнее, чем весь Полусонник. Тогда бы вы могли сообразить, что в каждой машине расчет силы есть, а то вот хоша вы очень в руках искусны, а не сообразили, что такая малая машинка, как в нимфозории, на самую аккуратную точность рассчитана и ее подковок несть не может. Через это теперь нимфозория и не прыгает и дансе не танцует.

Левша согласился.

– Об этом,– говорит,– спору нет, что мы в науках не зашлись, но только своему отечеству верно преданные.

А англичане сказывают ему:

– Оставайтесь у нас, мы вам большую образованность передадим, и из вас удивительный мастер выйдет.

Но на это левша не согласился.

– У меня,– говорит,– дома родители есть.

Англичане назвались, чтобы его родителям деньги посылать, но левша не взял.

– Мы,– говорит,– к своей родине привержены, и тятенька мой уже старичок, а родительница – старушка и привыкши в свой приход в церковь ходить, да и мне тут в одиночестве очень скучно будет, потому что я еще в холостом звании.

– Вы,– говорят,– обвыкнете, наш закон примете, и мы вас женим.

– Этого,– ответил левша,– никогда быть не может.

– Почему так?

– Потому,– отвечает,– что наша русская вера самая правильная, и как верили наши правотцы[509]509
  Правотцы – соединение слов: праотцы и правильный, правда.


[Закрыть], так же точно должны верить и потомцы.

– Вы,– говорят англичане,– нашей веры не знаете: мы того же закона христианского и то же самое Евангелие содержим.

– Евангелие,– отвечает левша,– действительно у всех одно, а только наши книги против ваших толще, и вера у нас полнее.

– Почему вы так это можете судить?

– У нас тому,– отвечает,– есть все очевидные доказательства.

– Какие?

– А такие,– говорит,– что у нас есть и боготворные иконы и гроботочивые главы и мощи[510]510
  …и боготворные иконы и гроботочивые главы и мощи… – вместо: и чудотворные иконы, мироточивые (источающие благовонное миро) главы и мощи.


[Закрыть], а у вас ничего, и даже, кроме одного воскресенья, никаких экстренных праздников нет, а по второй причине – мне с англичанкою, хоть и повенчавшись в законе, жить конфузно будет.

– Отчего же так? – спрашивают.– Вы не пренебрегайте: наши тоже очень чисто одеваются и хозяйственные.

А левша говорит:

– Я их не знаю.

Англичане отвечают:

– Это не важно суть – узнать можете: мы вам грандеву[511]511
  Грандеву – вместо рандеву; соединение слов: рандеву и гранд (большой – grand, фр.).


[Закрыть] сделаем.

Левша застыдился.

– Зачем,– говорит,– напрасно девушек морочить. – И отнекался.– Грандеву,– говорит,– это дело господское, а нам нейдет, и если об этом дома, в Туле, узнают, надо мною большую насмешку сделают.

Англичане полюбопытствовали:

– А если,– говорят,– без грандеву, то как же у вас в таких случаях поступают, чтобы приятный выбор сделать?

Левша им объяснил наше положение.

– У нас,– говорит,– когда человек хочет насчет девушки обстоятельное намерение обнаружить, посылает разговорную женщину, и как она предлог сделает, тогда вместе в дом идут вежливо и девушку смотрят не таясь, а при всей родственности.

Они поняли, но отвечали, что у них разговорных женщин нет и такого обыкновения не водится, а левша говорит:

– Это тем и приятнее, потому что таким делом если заняться, то надо с обстоятельным намерением, а как я сего к чужой нацыи не чувствую, то зачем девушек морочить?

Он англичанам и в этих своих суждениях понравился, так что они его опять пошли по плечам и по коленам с приятством ладошками охлопывать, а сами спрашивают:

– Мы бы,– говорят,– только через одно любопытство знать желали: какие вы порочные приметы в наших девицах приметили и за что их обегаете?

Тут левша им уже откровенно ответил:

– Я их не порочу, а только мне то не нравится, что одежда на них как-то машется, и не разобрать, что такое надето и для какой надобности; тут одно что-нибудь, а ниже еще другое пришпилено, а на руках какие-то ногавочки. Совсем точно обезьяна-сапажу – плисовая тальма[512]512
  …на руках какие-то ногавочки. Совсем точно обезьяна-сапажу – плисовая тальма. – Ногавочки – носочки. Сапажу – вид обезьян с коротким густым мехом. Плисовая тальма – длинная накидка без рукавов из хлопчатобумажной ткани, похожей на бархат.


[Закрыть].

Англичане засмеялись и говорят:

– Какое же вам в этом препятствие?

– Препятствия,– отвечает левша,– нет, а только опасаюсь, что стыдно будет смотреть и дожидаться, как она изо всего из этого разбираться станет.

– Неужели же,– говорят,– ваш фасон лучше?

– Наш фасон,– отвечает,– в Туле простой: всякая в своих кружевцах, и наши кружева даже и большие дамы носят.

Они его тоже и своим дамам казали, и там ему чай наливали и спрашивали:

– Для чего вы морщитесь?

Он отвечал, что мы, говорит, очень сладко не приучены.

Тогда ему по-русски вприкуску подали.

Им показывается, что этак будто хуже, а он говорит:

– На наш вкус этак вкуснее.

Ничем его англичане не могли сбить, чтобы он на их жизнь прельстился, а только уговорили его на короткое время погостить, и они его в это время по разным заводам водить будут и все свое искусство покажут.

– А потом,– говорят,– мы его на своем корабле привезем и живого в Петербург доставим.

На это он согласился.

Глава шестнадцатая

Взяли англичане левшу на свои руки, а русского курьера назад в Россию отправили. Курьер хотя и чин имел и на разные языки был учен, но они им не интересовались, а левшою интересовались,– и пошли они левшу водить и все ему показывать. Он смотрел все их производство: и металлические фабрики и мыльно-пильные заводы, и все хозяйственные порядки их ему очень нравились, особенно насчет рабочего содержания. Всякий работник у них постоянно в сытости, одет не в обрывках, а на каждом способный тужурный жилет[513]513
  Тужурный жилет – «всегдашний жилет», «жилет на каждый день». От слова «тужурка» – домашняя или форменная куртка, обычно двубортная (от фр. toujours – постоянно, всегда).


[Закрыть], обут в толстые щиглеты[514]514
  Щиглеты – вместо: штиблеты; соединение слов: штиблеты и щеголять.


[Закрыть] с железными набалдашниками, чтобы нигде ноги ни на что не напороть; работает не с бойлом, а с обучением и имеет себе понятия. Перед каждым на виду висит долбица умножения[515]515
  Долбица умножения – соединение слов: таблица умножения и долбить.


[Закрыть], а под рукою стирабельная дощечка: все, что который мастер делает,– на долбицу смотрит и с понятием сверяет, а потом на дощечке одно пишет, другое стирает и в аккурат сводит: что на цыфирях написано, то и на деле выходит. А придет праздник, соберутся по парочке, возьмут в руки по палочке и идут гулять чинно-благородно, как следует.

Левша на все их житье и на все их работы насмотрелся, но больше всего внимание обращал на такой предмет, что англичане очень удивлялись. Не столь его занимало, как новые ружья делают, сколь то, как старые в каком виде состоят. Все обойдет и хвалит, и говорит:

– Это и мы так можем.

А как до старого ружья дойдет,– засунет палец в дуло, поводит по стенкам и вздохнет:

– Это,– говорит,– против нашего не в пример превосходнейше.

Англичане никак не могли отгадать, что такое левша замечает, а он спрашивает:

– Не могу ли,– говорит,– я знать, что наши генералы это когда-нибудь глядели или нет?

Ему говорят:

– Которые тут были, те, должно быть, глядели.

– А как,– говорит,– они были: в перчатке или без перчатки?

– Ваши генералы,– говорят,– парадные, они всегда в перчатках ходят; значит, и здесь так были.

Левша ничего не сказал. Но вдруг начал беспокойно скучать. Затосковал и затосковал и говорит англичанам:

– Покорно благодарствуйте на всем угощении, и я всем у вас очень доволен и все, что мне нужно было видеть, уже видел, а теперь я скорее домой хочу.

Никак его более удержать не могли. По суше его пустить нельзя, потому что он на все языки не умел, а по воде плыть нехорошо было, потому что время было осеннее, бурное, но он пристал: отпустите.

– Мы на буреметр,– говорят,– смотрели: буря будет, потонуть можешь; это ведь не то, что у вас Финский залив, а тут настоящее Твердиземное море[516]516
  Твердиземное море – вместо: Средиземное море.


[Закрыть].

– Это все равно,– отвечает,– где умереть,– все единственно, воля Божия, а я желаю скорее в родное место, потому что иначе я могу род помешательства достать.

Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые часы с трепетиром[517]517
  Часы с трепетиром. – Трепетир – соединение слов: репетир (механизм в карманных часах, отбивающий время при нажатии особой пружины) и трепетать.


[Закрыть], а для морской прохлады на поздний осенний путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли левшу на корабль, который в Россию шел. Тут поместили левшу в лучшем виде, как настоящего барина, но он с другими господами в закрытии сидеть не любил и совестился, а уйдет на палубу, под презент сядет[518]518
  …под презент сядет… – Презент (подарок) здесь: вместо «брезент».


[Закрыть] и спросит: «Где наша Россия?»

Англичанин, которого он спрашивает, рукою ему в ту сторону покажет или головою махнет, а он туда лицом оборотится и нетерпеливо в родную сторону смотрит.

Как вышли из буфты[519]519
  Буфта – вместо: бухта.


[Закрыть] в Твердиземное море, так стремление его к России такое сделалось, что никак его нельзя было успокоить. Водопление стало ужасное, а левша все вниз в каюты нейдет – под презентом сидит, нахлобучку надвинул и к отечеству смотрит.

Много раз англичане приходили его в теплое место вниз звать, но он, чтобы ему не докучали, даже отлыгаться начал.

– Нет,– отвечает,– мне тут наружи лучше; а то со мною под крышей от колтыхания морская свинка сделается.

Так все время и не сходил до особого случая и через это очень понравился одному полшкиперу[520]520
  Полшкипер – вместо: подшкипер – помощник шкипера.


[Закрыть], который, на горе нашего левши, умел по-русски говорить. Этот полшкипер не мог надивиться, что русский сухопутный человек и так все непогоды выдерживает.

– Молодец,– говорит,– рус! Выпьем!

Левша выпил.

А полшкипер говорит:

– Еще!

Левша и еще выпил, и напились.

Полшкипер его и спрашивает:

– Ты какой от нашего государства в Россию секрет везешь?

Левша отвечает:

– Это мое дело.

– А если так,– отвечал полшкипер,– так давай держать с тобой аглицкое парей[521]521
  Парей – вместо: пари; соединение слов: пари и пырей (лук).


[Закрыть].

Левша спрашивает:

– Какое?

– Такое, чтобы ничего в одиночку не пить, а всего пить заровно: что один, то непременно и другой, и кто кого перепьет, того и горка.

Левша думает: небо тучится, брюхо пучится,– скука большая, а путина[522]522
  Путина – путь, дорога.


[Закрыть] длинная, и родного места за волною не видно – пари держать все-таки веселее будет.

– Хорошо,– говорит,– идет!

– Только чтоб честно.

– Да уж это,– говорит,– не беспокойтесь.

Согласились и по рукам ударили.

Глава семнадцатая

Началось у них пари еще в Твердиземном море, и пили они до рижского Динаминде[523]523
  …до рижского Динаминде… – Дюнамюнде – порт в устье Западной Двины.


[Закрыть], но шли всё наравне и друг другу не уступали и до того аккуратно равнялись, что когда один, глянув в море, увидал, как из воды черт лезет, так сейчас то же самое и другому объявилось. Только полшкипер видит черта рыжего, а левша говорит, будто он темен, как мурин.

Левша говорит:

– Перекрестись и отворотись – это черт из пучины.

А англичанин спорит, что «это морской водоглаз».

– Хочешь,– говорит,– я тебя в море швырну? Ты не бойся – он мне тебя сейчас назад подаст.

А левша отвечает:

– Если так, то швыряй.

Полшкипер его взял на закорки и понес к борту.

Матросы это увидали, остановили их и доложили капитану, а тот велел их обоих вниз запереть и дать им рому и вина и холодной пищи, чтобы могли и пить и есть и свое пари выдержать,– а горячего студингу с огнем им не подавать, потому что у них в нутре может спирт загореться.

Так их и привезли взаперти до Петербурга, и пари из них ни один друг у друга не выиграл; а тут расклали их на разные повозки и повезли англичанина в посланнический дом на Аглицкую набережную, а левшу – в квартал.

Отсюда судьба их начала сильно разниться.

Глава восемнадцатая

Англичанина как привезли в посольский дом, сейчас сразу позвали к нему лекаря и аптекаря. Лекарь велел его при себе в теплую ванну всадить, а аптекарь сейчас же скатал гуттаперчевую пилюлю и сам в рот ему всунул, а потом оба вместе взялись и положили на перину и сверху шубой покрыли и оставили потеть, а чтобы ему никто не мешал, по всему посольству приказ дан, чтобы никто чихать не смел. Дождались лекарь с аптекарем, пока полшкипер заснул, и тогда другую гуттаперчевую пилюлю ему приготовили, возле его изголовья на столик положили и ушли.

А левшу свалили в квартале на пол и спрашивают:

– Кто такой и откудова, и есть ли паспорт или какой другой тугамент?

А он от болезни, от питья и от долгого колтыханья так ослабел, что ни слова не отвечает, а только стонет.

Тогда его сейчас обыскали, пестрое платье с него сняли и часы с трепетиром, и деньги обрали, а самого пристав велел на встречном извозчике бесплатно в больницу отправить.

Повел городовой левшу на санки сажать, да долго ни одного встречника поймать не мог, потому извозчики от полицейских бегают. А левша все это время на холодном парате[524]524
  …на холодном парате… – Парат – вероятно, вместо: парадное крыльцо.


[Закрыть] лежал; потом поймал городовой извозчика, только без теплой лисы, потому что они лису в санях в таком разе под себя прячут, чтобы у полицейских скорей ноги стыли. Везли левшу так непокрытого, да как с одного извозчика на другого станут пересаживать, всё роняют, а поднимать станут – ухи рвут, чтобы в память пришел. Привезли в одну больницу – не принимают без тугамента, привезли в другую – и там не принимают, и так в третью, и в четвертую – до самого утра его по всем отдаленным кривопуткам таскали и все пересаживали, так что он весь избился. Тогда один подлекарь[525]525
  Подлекарь – лекарский помощник, фельдшер.


[Закрыть] сказал городовому везти его в простонародную Обухвинскую больницу[526]526
  Обухвинская больница – вместо: Обуховская больница – одна из самых больших петербургских больниц (набережная р. Фонтанки, 106).


[Закрыть], где неведомого сословия всех умирать принимают.

Тут велели расписку дать, а левшу до разборки на полу в коридор посадить.

А аглицкий полшкипер в это самое время на другой день встал, другую гуттаперчевую пилюлю в нутро проглотил, на легкий завтрак курицу с рысью[527]527
  …курицу с рысью… – вместо: курицу с рисом.


[Закрыть] съел, ерфиксом запил и говорит:

– Где мой русский камрад? Я его искать пойду.

Оделся и побежал.

Глава девятнадцатая

Удивительным манером полшкипер как-то очень скоро левшу нашел, только его еще на кровать не уложили, а он в коридоре на полу лежал и жаловался англичанину.

– Мне бы,– говорит,– два слова государю непременно надо сказать.

Англичанин побежал к графу Клейнмихелю[528]528
  Клейнмихель Петр Андреевич, граф (1793–1869) – с 1842 по 1855 г. – главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями; ранее, с 1832 г. – дежурный генерал Главного штаба, с 1835 г. – управляющий департаментом военных поселений.


[Закрыть] и зашумел:

– Разве так можно! У него,– говорит,– хоть и шуба овечкина, так душа человечкина.

Англичанина сейчас оттуда за это рассуждение вон, чтобы не смел поминать душу человечкину. А потом ему кто-то сказал: «Сходил бы ты лучше к казаку Платову – он простые чувства имеет».

Англичанин достиг Платова, который теперь опять на укушетке лежал. Платов его выслушал и про левшу вспомнил.

– Как же, братец,– говорит,– очень коротко с ним знаком, даже за волоса его драл, только не знаю, как ему в таком несчастном разе помочь; потому что я уже совсем отслужился и полную пуплекцию получил[529]529
  …полную пуплекцию получил… – Пуплекция вместо: апоплексия (удар, паралич).


[Закрыть] – теперь меня больше не уважают,– а ты беги скорее к коменданту Скобелеву[530]530
  Скобелев Иван Никитич (1778–1849) – генерал, с 1839 г. – комендант Петропавловской крепости.


[Закрыть], он в силах и тоже в этой части опытный, он что-нибудь сделает.

Полшкипер пошел и к Скобелеву и все рассказал: какая у левши болезнь и отчего сделалась. Скобелев говорит:

– Я эту болезнь понимаю, только немцы ее лечить не могут, а тут надо какого-нибудь доктора из духовного звания, потому что те в этих примерах выросли и помогать могут; я сейчас пошлю туда русского доктора Мартын-Сольского[531]531
  …доктора из духовного звания… Мартын-Сольского. – Сольский Мартын Дмитриевич (1798–1881) – врач при гвардейских полках, петербургский штадт-физик, член медицинского совета министерства внутренних дел.


[Закрыть].

Но только когда Мартын-Сольский приехал, левша уже кончался, потому что у него затылок о парат раскололся, и он одно только мог внятно выговорить:

– Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся.

И с этою верностью левша перекрестился и помер.

Мартын-Сольский сейчас же поехал, об этом графу Чернышеву[532]532
  Чернышев Александр Иванович (1786–1857) – с 1826 г. граф, с 1841 г. светлейший князь; в 1827–1852 гг. – военный министр.


[Закрыть] доложил, чтобы до государя довести, а граф Чернышев на него закричал:

– Знай,– говорит,– свое рвотное да слабительное, а не в свое дело не мешайся: в России на это генералы есть.

Государю так и не сказали, и чистка все продолжалась до самой Крымской кампании. В тогдашнее время как стали ружья заряжать, а пули в них и болтаются, потому что стволы кирпичом расчищены.

Тут Мартын-Сольский Чернышеву о левше и напомнил, а граф Чернышев и говорит:

– Пошел к черту, плезирная трубка[533]533
  Плезирная трубка (фр. plaisir – удовольствие) – вместо: клистирная трубка.


[Закрыть], не в свое дело не мешайся, а не то я отопрусь, что никогда от тебя об этом не слыхал,– тебе же и достанется.

Мартын-Сольский подумал: «И вправду отопрется»,– так и молчал.

А доведи они левшины слова в свое время до государя,– в Крыму на войне с неприятелем совсем бы другой оборот был.

Глава двадцатая

Теперь все это уже «дела минувших дней» и «преданья старины»[534]534
  …«дела минувших дней» и «преданья старины»… – неточная цитата из «Руслана и Людмилы».


[Закрыть], хотя и не глубокой, но предания эти нет нужды торопиться забывать, несмотря на баснословный склад легенды и эпический характер ее главного героя. Собственное имя левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства; но как олицетворенный народною фантазиею миф он интересен, а его похождения могут служить воспоминанием эпохи, общий дух которой схвачен метко и верно.

Таких мастеров, как баснословный левша, теперь, разумеется, уже нет в Туле: машины сравняли неравенство талантов и дарований, и гений не рвется в борьбе против прилежания и аккуратности. Благоприятствуя возвышению заработка, машины не благоприятствуют артистической удали, которая иногда превосходила меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению подобных нынешней баснословных легенд.

Работники, конечно, умеют ценить выгоды, доставляемые им практическими приспособлениями механической науки, но о прежней старине они вспоминают с гордостью и любовью. Это их эпос, и притом с очень «человечкиной душою».

Комментарии

ОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК

Впервые: Русский мир. 1873. № 272, 274, 276, 281, 283, 286, 288, 290, 293, 295, 297, 300, 302, 304, 307, 309, 311; отд. изд. – СПб., 1874. Вошло в Собрание сочинений. СПб., 1889. Т. 2. С. 291–443.

ЛЕДИ МАКБЕТ МЦЕНСКОГО УЕЗДА

Очерк

Впервые с заглавием «Леди Макбет нашего уезда»: Эпоха. 1865. № 1. В значительно переработанном виде и с заглавием «Леди Макбет Мценского уезда»: Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого. Т. 1. СПб., 1867. Вошло в прижизненное Собрание сочинений. Т. 5. СПб., 1889.

ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ АНГЕЛ

Впервые: Русский вестник. 1873. № 1. C. 229–292; включался в кн.: Запечатленный ангел. Рождественский рассказ// Монашеские острова на Ладожском озере: Путевые заметки Н. С. Лескова. СПб., 1874; Повести и рассказы Н. С. Лескова (Кн. III. Запечатленный ангел. СПб., 1887). Рассказ вошел в Собрание сочинений Лескова (т. 1. СПб., 1889. С. 463–540).

ЛЕВША

Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе

Впервые: Русь. 1881. № 49. 17 октября, № 50, 24 октября, № 51, 31 октября. Под заглавием «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе. (Цеховая легенда)». Отдельные издания: Сказ о тульском Левше и о стальной блохе. (Цеховая легенда)». СПб., 1882 (с изменениями); «Стальная блоха. Сказ о тульском Левше и о стальной блохе. (Цеховая легенда)». СПб., 1894 (перепечатано с изд. 1882 г.). Вошло в Собрание сочинений (т. 2. СПб., 1889, с изменениями). Существенным отличием текста, печатающегося в данном издании, от первоначального, помещенного в «Руси», является отсутствие «Предисловия», которое Лесков снял, готовя Собрание сочинений (1889 г.). Приводим здесь текст «Предисловия»:

«Я не могу сказать, где именно родилась первая заводка баснословия о стальной блохе, то есть завелась ли она в Туле, на Ижме или в Сестрорецке, но, очевидно, она пошла из одного из этих мест. Во всяком случае, сказ о стальной блохе есть специально оружейничья легенда, и она выражает собою гордость русских мастеров ружейного дела. В ней изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили. Здесь же выясняется некоторая секретная причина военных неудач в Крыму. Я записал эту легенду в Сестрорецке по тамошнему сказу от старого оружейника, тульского выходца, переселившегося на Сестру-реку еще в царствование императора Александра Первого. Рассказчик два года тому назад был еще в добрых силах и в свежей памяти; он охотно вспоминал старину, очень чествовал государя Николая Павловича, жил «по старой вере», читал божественные книги и разводил канареек. Люди к нему относились с почтением».