Текст книги "Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта"

Николай Лукьянович
Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта

© Н. В. Лукьянович, текст, 2023

© Издательство «Наш мир», оформление, 2023

Введение

Название этой книги выбрано не случайно, именно так – «русский офицер и поэт» – представлялся и писал о себе Михаил Юрьевич Лермонтов. Но если о его творчестве написаны многие тома, по объему больше чем все его сочинения, то о Лермонтове как о русском офицере не написано практически ничего, если не считать отрывочных воспоминаний его современников и сослуживцев. Систематизированного и глубокого исследования этой стороны его жизни не проводилось не только в советской России, но и ранее в императорскую эпоху. Причины такого положения будут раскрыты в ходе представленного исследования, но, без сомнения, это обстоятельство еще больше осложняет проблемы изучения и так непростой и короткой жизни русского офицера, поэта и мыслителя.

Ситуация не изменилась и в современной России. Незаметно прошло в ней празднование 200-летия со дня рождения Лермонтова. Как отмечали многие исследователи его творчества (их почему-то называют лермонтоведами), Михаила Юрьевича убивали не только при жизни, гораздо чаще это делали после его физической смерти. Причина ненависти к нему, переходящей в откровенную клевету и подлость, связана, безусловно, с его несомненной гениальностью, проявившейся достаточно рано, еще в юном возрасте, аналогов которой трудно найти в мировой литературе. Его сильный провидческий дар, глубокое внутреннее видение людей и общества, незаурядные умственные способности всегда были ясны даже его открытым недоброжелателям, что, конечно, не прибавляло ему друзей или просто приятелей.

Зависть – вполне понятное чувство. Но она далеко не все объясняет в трагической судьбе Лермонтова. Ведь он был, в первую очередь, русским офицером, как он сам это постоянно подчеркивал, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кроме того, он осознавал, что состояться в полной мере как поэт он мог только в великой стране. Это в начальный период советской эпохи Российскую империю превратили в исчадие зла, но в то время она, выигравшая тяжелейшую Отечественную войну против объединенной Европы, представлялась русским людям спасительницей от казалось бы неизбежной гибели и государства, и самой нации.

Это великое историческое событие во многом сформировало самосознание Лермонтова, и в основе его лежали смыслы, ценности, убеждения русского офицера, монархиста и православного человека. Его принадлежность к русской аристократии, – аристократии военной, а не денежной, которая доминировала в Европе, накладывала явственный отпечаток на его поведение и на его творчество. Именно это обстоятельство определило в последующем столь двойственное отношение к Лермонтову вначале русской, а потом и советской интеллигенции – в ее среде приветствовалось только критическое отношение к российской действительности. Отсюда и постоянные попытки записать его в «противника самодержавия» и исторической России, не гнушаясь при этом откровенными подлогами.

Ситуация осложнялась еще и тем обстоятельством, что отношение императора Николая I к Лермонтову было достаточно негативным, но к его чести будет сказано, что он ничего не предпринимал в отношении поэта, что противоречило бы неписаному кодексу первого дворянина империи и первого ее офицера. Исследователям малоизвестен тот факт, что патент поручика лейб-гвардии Лермонтов получил на Кавказе, то есть формально он оставался гвардейским офицером и в период так называемой кавказской ссылки. Почему так называемой? Потому что, с точки зрения военного человека, ссылки как таковой не было, – был перевод офицера из одного полка в другой, что в любой армии любой страны и в любую эпоху является абсолютно нормальным явлением. Другое дело – мотивы такого перевода. Понятие «ссылки» ввели именно для того, чтобы внести Лермонтова в списки «противников самодержавия», представить поэта как врага существовавшей власти, а его самого как жертву деспотизма и произвола. Необходимо сказать, что и сторонники казенно-патриотического направления немало сделали для того, чтобы такой образ Лермонтова остался в общественном сознании.

При этом следует подчеркнуть, что все исследователи творчества Лермонтова не были военными, в том числе и первый биограф П. А. Висковатов, соответственно, эта сторона жизни поэта была для них своеобразной «terra incognita». А учитывая тот факт, что отчуждение образованного штатского общества от военной среды в России нарастало на протяжении всего XIX века, то неудивительно, что военная служба рассматривалась многими его представителями как нечто тягостное и невыносимое для поэта, что, конечно, не соответствовало действительности. Лермонтов был не только гениальным поэтом, но он был прекрасным офицером, точнее русским офицером, и это соединение сделало его творчество столь притягательным для его искренних почитателей и не только в нашей стране, и столь ненавистным для его врагов как в России, так и вне ее.

Именно поэтому понять мотивы произведений Лермонтова, проникнуть в их суть, постичь их сокровенный смысл, невозможно не понимая традиций, обычаев и ценностей той социальной среды, с которой он был связан всю свою недолгую жизнь – русского офицерского корпуса, принадлежность к которому он сознавал остро и постоянно. Именно эта среда оказала сильнейшее влияние на формирование его мировоззрения и его идеалов. Его творчество в той или степени связано с этой средой и наивысшими своими достижениями он обязан именно ей.

С юношеских лет мы помним изображения великого поэта Лермонтова в мундире русского офицера, в нем он и ушел навсегда в вечность и, следовательно, он до конца оставался верен своему призванию.

В данной монографии будут приведены подлинные документы о военной службе поэта только для того, чтобы читатель мог погрузиться в атмосферу той эпохи, почувствовать ее неповторимое обаяние и вынести ясное и твердое убеждение, что Россия сможет преодолеть любые трудности, если она будет помнить своих великих мыслителей и героев, к числу которых, несомненно, относится и Михаил Юрьевич Лермонтов.

Автор выражает искреннюю благодарность и признательность Виктору Вячеславовичу Боченкову и Лидии Андреевне Сычевой за ценные советы и рекомендации, сделанные в ходе подготовки данной книги.

Глава 1
Русское общество и русская армия после Отечественной войны 1812 года

1.1. Победа в войне с Францией и ее влияние на русское государство и общество

Для того чтобы осознать значение личности и творчества Лермонтова в русской истории и литературе, необходимо понимать, в какой атмосфере он воспитывался и жил, какое влияние оказали на него общественные настроения той эпохи, какие смыслы и ценности исповедовали те социальные группы к которым он принадлежал в силу своего происхождения, воспитания и образования.

Как указано во всех биографиях поэта, Михаил Юрьевич Лермонтов родился в Москве 15 октября 1814 года (по новому стилю), то есть примерно через полгода после взятия Парижа русской армией при участии прусских и австрийских войск. 31 марта 1814 года Александр I во главе гвардейской кавалерии вошел в столицу Французской империи.

Так победоносно завершилась для России Отечественная война, которую в нашей историографии почему-то принято обозначать только 1812-м годом, как бы забывая о том, что русская армия воевала еще два долгих года с врагом, едва не уничтожившим и русское государство, и русскую цивилизацию. Победа в войне, наконец, разбудила в народе те силы, о которых не подозревали ни враги, ни друзья, а, возможно, и сам народ.

Понимание высшей истины, как для человека, так и для нации обычно приходит в минуту опасности для жизни, а война – это непрерывная цепь постоянных опасностей. Именно поэтому очень часто войну не только не проклинали, но войну и благословляли.

Вступление русских войск в Париж 31 марта 1814 года. Неизвестный художник.

Немецкий философ Г. Гегель считал, что она поддерживает нравственное здоровье народов [1], но и до него философ Гераклит в Древней Греции утверждал, что отсутствие войны навлечет проклятие на людей. Почему? Война резко определяет границу между добром и злом в их глубинном сущностном понимании, на ней нельзя быть, как в обычной жизни, немного плохим, немного хорошим, она срывает все маски и личины как с отдельно взятого человека, так и со всего народа.

Несомненно, что отблеск этого великого исторического события отразился на творчестве Лермонтова самым непосредственным образом, и первое, что приходит в голову – это мысль, что невозможно, изучая эту эпоху, пройти мимо его гениального стихотворения «Бородино».

Вообще объективное исследование жизни и творчества поэтов, писателей, философов, художников, ученых предполагает изучение общественных условий той исторической эпохи, в которой они жили и творили. Поэтому, как справедливо отметил русский историк и издатель П. И. Бартенев, сыгравший в посмертной славе Лермонтова крайне противоречивую роль, о которой будет рассказано ниже – «стоит только прочесть описание Отечественной войны, чтоб не любящему России возлюбить ее, а любящему ее полюбить еще жарче, еще искреннее и благодарить Бога, что такова Россия» [2].

В этой связи нельзя не отметить, что Отечественная война вызвала невиданный ранее в российском обществе взрыв патриотизма, осознание его как «общего несчастья» по выражению древнегреческого философа Платона, позднее повторенного Л. Н. Толстым. Русское общество, возможно, впервые за последние сто лет объединилось в единый народ без различия сословий, вероисповеданий и этнических особенностей. Вероломное нападение на империю, разграбление приграничных губерний, а потом и Москвы, не могло не сплотить всех русских людей – от государя до последнего крестьянина. Пушкин в 1836 году в стихотворении «Была пора…», посвященном 25-ой годовщине Лицея, писал:

 
…Тогда гроза двенадцатого года
Еще спала. Еще Наполеон
Не испытал великого народа
Еще грозил и колебался он.
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас… и племена сразились,
Русь обняла кичливого врага,
И заревом московским озарились
Его полкам готовые снега…
 

И после всех тяжелейших испытаний – разорения многих городов и деревень, сожженной Москвы, – Россия получила заслуженную награду – Великую Победу, с которой в истории страны может сравниться только Победа в 1945 году, или Победа на Куликовом поле. Русской армии заслуженно приписывалось величие этой Победы. Более 200 тысяч солдат и офицеров погибли в войне – невиданные потери в истории России. Их храбрость и высокие человеческие качества вызывали восхищение даже у врагов. В своих известных мемуарах «История Наполеона и его Великой Армии в 1812 году» адъютант Наполеона генерал граф Филипп-Поль де Сегюр отмечал великодушие русских воинов и русского императора, которые не тронули и не разграбили столицу вражеской империи [3]. И действительно, если в главном храме России – Успенском соборе в Москве, завоеватели устроили конюшню, то ни один храм, и ни один памятник не пострадал от рук русских не только в Париже, но и во всей Франции. Об этом с восторгом писали многие французские писатели, в частности, Ипполит Оже, поступивший на службу в русскую гвардию в 1814 году. Он вспоминал, что у французов создавалось впечатление, что «северные варвары», как привыкли называть в Европе наших солдат и офицеров, оказались в Париже не как завоеватели, а случайно, из простого любопытства, из желания пожить вместе с ними [4, с. 58].

Еще большее восхищение и преклонение перед своей армией было на родине, она на деле доказала храбрость и стойкость перед лицом объединенной Европы и этим заслужила всеобщее восхищение и уважение. В который раз в истории страны русские воины спасли ее от порабощения. Ведь многие наши писатели, поэты, государственные и военные деятели отмечали, что история России – «есть история непрерывающейся ВОИНЫ». Но «при военном характере государства невозможно, чтоб военное сословие не первенствовало в государстве» [5].

С необычайной силой это настроение выразил Пушкин в своей замечательной, очень светлой и романтической повести «Метель»: «Между тем война со славою была кончена. Полки наши возвращались из-за границы. Народ бежал им навстречу… Офицеры, ушедшие в поход почти отроками, возвращались, возмужав на бранном воздухе, обвешанные крестами. Солдаты весело разговаривали между собою, вмешивая поминутно в речь немецкие и французские слова. Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове отечество! Как сладки были слезы свидания! С каким единодушием мы соединяли чувства народной гордости и любви к государю! А для него какая была минута!

Женщины, русские женщины были тогда бесподобны. Обыкновенная холодность их исчезла. Восторг их был истинно упоителен, когда, встречая победителей, кричали они: ура! И в воздух чепчики бросали. Кто из тогдашних офицеров не сознается, что русской женщине обязан он был лучшей, драгоценнейшей наградою?..».

Описывая много лет спустя возвращение русской армии из заграничного похода 1813–1814 гг., участник Отечественной войны поэт Федор Глинка написал в 1861 году стихотворение «Воспоминанье о былом», в котором были такие строки:

 
…Была прекрасная пора:
Россия в лаврах, под венками,
Неся с победными полками
В душе – покой, в устах – «ура!»,
Пришла домой…
 

11 августа 1814 года. Возвращение в Санкт-Петербург русских войск с Отечественной войны. Из газеты «Северная почта» за 11 августа: «Лейб-гвардии полки Преображенский, Семёновский, Измайловский, Егерский, Гвардейский морской экипаж и две роты гвардейской артиллерии, возвратившиеся из славного своего похода, вступили в сию столицу. Они проходили чрез Триумфальные ворота, воздвигнутые от города в честь и славу великих подвигов, возвративших мир Европе…».

Это было время больших надежд для России и многие образованные люди считали, что перед ней открываются новые возможности и новые перспективы. Так же считали и в Европе, например, тот же граф Филипп-Поль де Сегюр писал в своих воспоминаниях, что этот «великий (русский. – Авт.) народ создаст великую эпоху».

В какой степени эти надежды сбылись и могли ли они осуществиться в полной мере? Ведь, невзирая на героизм армии, только «дубина народной войны», по выражению Толстого, позволила России одолеть могущественного врага.

Верещагин В. В… Не замай! Дай подойти.1887–1895 гг.

Несомненно одно, что после Отечественной войны русский народ, как заметил в своей книге «Россия и русские» известный публицист и экономист Н. И. Тургенев, был проникнут чувством своей силы и достоинства, и поэтому как власти, так и помещики вели себя по отношению к крепостным крестьянам очень осторожно. Возможно, отмечает Тургенев, им мешала совесть поступать «сурово с людьми, принесшими такие великие жертвы своей родине».

Нельзя не отметить, что этими идеями было пропитано почти все русское образованное общество. Именно поэтому, под влиянием этого стихийно возникшего чувства, в своем недописанном рассказе «Вадим» совсем еще юноша Лермонтов назвал русский народ «сторуким исполином».

Между тем в манифесте императора Александра I о ежегодном чествовании дня избавления России от неприятельского нашествия (официальное название «Всемилостивейший Манифест. Об учреждении крестов для Духовенства, а для воинства, дворянства и купечества медалей и о разных льготах и милостях») в пункте 6 было указано: «Крестьяне, верный Наш народ, да получит мзду свою от Бога…то не токмо на нынешний год, но уповательно и на предбудущий или более останутся они без набора рекрут. Между тем Мы предполагаем и ожидаем несомненно, что они в наставшее после жестокой брани мирное и спокойное время, пребывая верны долгу и званию своему, умножат прилежание свое к сельским трудам и ремесленным промыслам, и тем исправят нанесенные неприятелем разорения».

Таким образом, после тяжелейшей войны и неизбежного, связанного с ней разорения, крестьяне не получили ничего, что, конечно, вызвало недоумение не только у них, но и у большинства образованных людей из всех сословий. Многие ожидали освобождения крестьян от крепостной зависимости. Но сопротивление ее уничтожению со стороны основной части дворянства было столь велико, что с этим не мог не считаться император. Так, государственный секретарь и известный писатель вице-адмирал А. С. Шишков предлагал царю в проекте манифеста указать, что между помещиками и крепостными издавна существует добрая связь, основанная, по его мнению, на обоюдной пользе. С этими формулировками Александр I решительно не согласился, что дало повод Шишкову с горечью отметить, что «несчастное в государе предубеждение против крепостного права в России, против дворянства и против всего прежнего устройства и порядка внушено ему было находившимся при нем Лагарпом и другими окружавшими его молодыми людьми, воспитанниками французов, отвращавших глаза и сердце свое от одежды, языка, нравов, словом, от всего русского».

При всей своей внешней приверженности к русским началам Шишков был твердым сторонником сохранения крепостного права. Вероятно, он полагал, что если не все, то большинство помещиков относятся к крестьянам должным образом, то есть примерно так, как помещик Гринев к Савельичу в повести Пушкина «Капитанская дочка». Он был и противником народного образования, хотя занимал пост министра народного просвещения с 1824 по 1828 гг. Обучать грамоте весь народ, по его мнению, принесло бы более вреда, чем пользы: «Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином».

Нельзя сказать, что его сентенции являются проявлением крайней реакции и негативного отношения к народу. Просто то образование, которое получали дворяне, по наблюдениям Шишкова, вместо служения Отечеству прививало презрение к нему, что впоследствии совершенно ясно выразил профессор Московского университета, а потом политический эмигрант В. С. Печерин. Поневоле вспоминаются его стихи, написанные в 1830-х гг., то есть во времена активной творческой деятельности Лермонтова:

 
Как сладостно – отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничиженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!
 

Позднее на склоне жизни он напишет в своих мемуарах: «Моя судьба висела на волоске. Не будь матери, которая непременно хотела мне дать наилучшее воспитание, отец давно уж бы записал меня в военную службу, а там я уж несомненно бы погиб и физически, и нравственно» [6]. Удивительно, но почему так не считали многие деятели российской науки и культуры, служившие в свое время офицерами – по подсчетам современного русского историка С. В. Волкова их было немало, а в отдельных сферах деятельности они составляли до половины от общего числа [7]. И это притом, что численность офицеров в России была незначительной – сотые доли процента от общего количества населения.

Таким образом, победа в Отечественной войне приветствовалась далеко не всеми – и не только вне границ России, но и внутри ее. Отсюда и путь к «смердяковщине» – крайнему русофобскому течению в общественной жизни страны, названному так по имени Павла Смердякова, одного из персонажей романа Достоевского «Братья Карамазовы». Его знаменитый монолог («Я всю Россию ненавижу… В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с») в той или иной степени отражал мысли и чувства определенной, но достаточно влиятельной части русского дворянского сословия.

Эта болезнь, «смердяковщина», никуда не исчезла, более того, она расцвела в современной России. Вот как пишет, например, некто В. А. Брюханов в своей, полной исторических подтасовок, книге «Заговор графа Милорадовича»: «Остается только посожалеть, что в 1812 году потерпела поражение не Россия – пусть даже это и вызовет обвинения в антипатриотизме! Ведь в 1812 году Наполеон вовсе не угрожал самому существованию русского народа, как в 1941 году Гитлер, не говоря уже об отношении нацистов к поголовно истребляемым евреям и цыганам! Основное, что Россия могла утратить в 1812 году – это крепостное право» [8]. Вот так повторяет все тезисы Смердякова так называемый российский историк, живущей в Германии.

В чем причины этих антагонизмов, которые красной нитью проходят через всю историю России? Достаточно вспомнить, что русская цивилизация и Запад при всей их кажущейся внешней близости всегда были противниками, начиная со времени разделения христианской церкви на католическую и православную. Слишком различались и различаются их ценности и смыслы. При этом, безусловно, нельзя сводить понятие «русский» к национальному, конфессиональному или этническому признаку. Оно всегда носило и носит цивилизационный характер, хотя русская цивилизация и была основана на православной вере. Интересно, что Наполеон часто подчеркивал эту особенность русских, называя Александра I «лукавым греком», поскольку именно Россия стала наследницей погибшей Византии. Поэтому многие обрусевшие иностранцы переходили в православие, хотя никто их к этому не принуждал и, наоборот, достаточно часто «оевропеившиеся» русские принимали католическую веру, как тот же Печерин, или переходили в протестантизм.

Известный поэт и дипломат Ф. И. Тютчев в феврале 1854 года так писал об этом вековом противостоянии западной и русской цивилизаций: «…больше обманывать себя нечего – Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охранения интересов чужих, вдруг оказывается пред лицом огромнейшего заговора? И вызвано это столкновение не одним скаредным эгоизмом Англии, не низкой гнусностью Франции, воплотившейся в авантюризме, и даже не немцами, а чем-то более общим и роковым. Это – вечный антагонизм между тем, что, за неимением других выражений, приходится называть: Запад и Восток».

Вот в чем одна из причин медлительности в проведении крестьянской реформы в Российской империи – ее было сложно проводить в условиях постоянных военных угроз. А если эту мысль Тютчева перенести на современную ситуацию, то необходимо признать – она по-прежнему сохраняет свою актуальность.

Возвращаясь к Шишкову, нужно отметить, что все-таки его несомненной заслугой следует считать, что при Николае I высший свет, аристократия и дворянство впервые заговорили на русском языке, что произвело на современников впечатление настоящей революции. Русское национальное начало в полной мере пробудило в основной части образованного общества осознание своей принадлежности к своей истории и своему народу, начало которому положила Отечественная война.

Именно поэтому о Шишкове Пушкин написал:

 
Сей старец дорог нам: он блещет средь народа,
Священной памятью двенадцатого года…
 

Но взгляды Шишкова отражали всю слабость русского патриотического движения – его в основном охранительный порядок, нежелание понять, что жизнь постоянно меняется и думать необходимо на перспективу. Для любого мыслящего русского человека в начале XIX века было ясно, что крепостное право в том виде, в каком оно существовало после манифеста о вольности дворянства, изжило себя и его необходимо упразднить. Другое дело, каким образом? И Александр I, и Николай I были убеждены что делать это необходимо постепенно, чтобы не вызвать нежелательных социальных катаклизмов и потрясений.

Это, собственно, и начало происходить уже в царствование Павла I, который законодательно ограничил барщину, к этой же цели стремился и его сын Александр I, подписавший в 1803 году указ о вольных хлебопашцах. В годы правления Николая I были значительно расширены права помещичьих крестьян и создано несколько секретных комитетов, разрабатывавших способы отмены крепостного права. Но все-таки перейти к полномасштабной реформе император так и не решился. Почему? Вероятно, существовали такие силы, с которыми был вынужден считаться даже он. Печальная судьба Павла I ясно показала его сыновьям всю ограниченность так называемой самодержавной власти, ведь существует такая версия, что великий князь Константин Павлович отказался принять престол именно по причине опасения повторить судьбу своего отца. При этом нельзя забывать, что российское государство всегда было военно-служивым и каждое сословие имело свои обязательства перед ним. Как справедливо отмечает в своих воспоминаниях барон Н. Е. Врангель – отец знаменитого белогвардейского генерала, – «не только крестьяне были крепостными в то время и вся Россия была в крепости. Дети у своих родителей, жены у своих мужей, мужья у своего начальства, слабые у сильных, а сильные у еще более сильных, чем они. Все, почти без исключения, перед кем-нибудь тряслись, от кого-нибудь зависели, хотя сами над кем-нибудь властвовали…».

Конечно, эта борьба различных противоречивых начал и тенденций в российском обществе, и не только западного и национального русского, но и многих других не могла не отразиться на состоянии офицерского корпуса. Она отразилась непосредственно и на судьбе самого Лермонтова, как русского офицера и великого поэта.