Текст книги "Мэри Пикфорд. Не взрослеющая девочка. Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Кинематограф

А время-то было «кинематографическое»… В Америке открывались «никельодеоны» – небольшие кинотеатры, в которых демонстрировались короткометражные документальные ленты и комедии в сопровождении игры тапера на пианино. В эти заведения ходила, в основном, непритязательная публика. Люди серьёзные, зажиточные «никельодеоны» обходили стороной, предпочитая «настоящие» театры и живую игру актёров.

Помимо «никельодеонов», были ещё и заведения с эдисоновскими кинетоскопами – этакий аналог современной видеозаписи, кино для одного. В этих заведениях ленты демонстрировались в аппаратах, в которые нужно было заглядывать в специальные окуляры. Зато фильмы были звуковыми – несинхронизированный звук (музыкальное и шумовое сопровождение) записывалось на восковые валики Эдисона.

Короче, кино находилось в детской стадии становления. Но уже обещало немалые прибыли, привлекая предприимчивых людей – в основном, еврейских эмигрантов из Европы, в том числе и из российской Одессы.

Мэри посещала кинотеатры из любопытства. И сказать, что новый вид развлечений вызывал у неё повышенный энтузиазм, нельзя. Пикфорд считала, что кино – это жалкое, ухудшенное подобие пантомимического театра, не более того. Но голод не тётка. 19 апреля 1909 года после трёхмесячных скитаний по театрам Нью-Йорка Мэри отправилась в офис киностудии «Байограф». Здесь её встретил человек, который и определил судьбу Мэри Пикфорд, как киноактрисы. Это был Дэвид Гриффит.

15. Дэвид Гриффит

Главный режиссёр «Байограф Студиос», актёр, писатель, поэт, универсальный талант – Дэвид Гриффит, был ещё мало кому известен. Он только начинал своё восхождение к вершинам славы, чтобы снискать лавры короля немого кино.

Юную актрису, а Мэри едва исполнилось 17 лет (при этом она всегда выглядела намного моложе своего истинного возраста), Гриффит встретил с некоторым недоверием. Но потом узнал в ней исполнительницу роли в бродвейском спектакле Беласко. И решил посмотреть, на что эта девочка способна.

В двух словах он обрисовал мизансцену – влюблённая девушка получает отказ от своего парня (это была сцена из снимающегося в тот день фильма «Возлюбленная Пиппа»). И, войдя в свою комнату после решающего разговора, мечется в отчаянии. Мэри пришлось играть отчаяние. Гриффит установил камеру, но плёнку не зарядил. Дал оператору знак, чтобы тот крутил ручку камеры, словно идёт настоящая съёмка.

Гриффит взмахнул рукой. И Пикфорд начала играть… Прошло двадцать минут. Дэвид Гриффит очнулся от наваждения. Выкрикнул: «Стоп!» Потом оператору: «Ты снимал?». И поняв, что вопрос напрасный, в раздражении воскликнул: «Ну, и очень глупо!».

С ним явно что-то происходило. Гриффит, который считал себя человеком опытным, вдруг увидел то, чего не видел никогда. Мэри, не сделав ни одного лишнего движения, не заламывая руки и не принимая эффектных поз, просто смотрела в камеру. Смотрела и плакала. И её слёзы рвали, рвали сердце Дэвида Гриффита. И он… растерялся…

16. Первый контракт

Тут же, дав Мэри полчаса на отдых, Гриффит потребовал от декораторов оформить павильон, объяснил оператору задуманную сцену и… в течение четверти часа без единой паузы снял первый фильм с Мэри Пикфорд в главной роли. Это была картина «Сердце преступника», «слезоточивая» мелодрама, 10-минутный одночастный фильм.

Мэри снова была безупречна. Гриффит ликовал, но своей радости старался не выдавать – впереди были переговоры о гонораре.

Привычной практикой тех лет был 5-долларовый гонорар за съёмочный день. Иногда актёру приходилось сниматься за рабочий день в 2—3 картинах. Размер оплаты от этого не возрастал – считалось, что актёр занят в течение всего съёмочного дня, а сколько он успевает сделать, дело десятое. Эти 5 долларов Гриффит предложил и Мэри. И получил… отказ.

Та-ак… Гриффит опустился на корточки и закурил. Только этого ему не хватало.

– Сколько ты хочешь? – спросил он, насупившись.

– Десять долларов в день, – невозмутимо ответила Пикфорд.

Гриффит отрицательно помотал головой, тяжело поднялся и побрёл к выходу из павильона. У дверей он на секунду задержался, ожидая услышать смятенный голос Мэри. Не услышал. Вышел. И спустя мгновенье бегом рванул обратно. Распахнул дверь и с порога выкрикнул:

– Хорошо, я согласен!

Мэри сделала вид, что уловок Дэвида Гриффита не заметила. Она умела вести себя с работодателями уже тогда, в семнадцать лет. С возрастом она превратилась в женщину, которая никогда и никому в обиду себя не дает.

17. Ранние короткометражки

До конца 1909 года Мэри снялась более чем в полусотне фильмов Гриффита. Это были небольшие 10-12-минутные короткометражные картины самого востребованного зрителем того времени жанра – «о любви». Маленькие мелодрамы, разыгрываемые Пикфорд и её партнёрами перед кинокамерой, как правило, в одном интерьере или с минимальной сменой сцен и планов.

Постепенно работы Гриффита усложнялись. Он ввёл замысловатые приёмы монтажа, изобретённые им самим. Как режиссёр Гриффит совершенствовался стремительно, строя планы на будущие полнометражные картины. Однако Мэри Пикфорд места в этих планах, увы, не было. Мэри сыграла в десятках фильмов Гриффита. Но большой работы не было ни одной – только вот такие компактные мелодраматические «ролики», снимавшиеся за 1—3 дня. Подобных фильмов Гриффит выпускал по два в неделю. Главные роли исполняла Флоренс Лоуренс. А Мэри доставались роли второго плана.

Возможно, Гриффит, сам безумно влюбившийся в кино (на съёмочной площадке он утвердился всего лишь весной 1907 года, так что его кинематографическому стажу на момент появления в «Байограф» Мэри Пикфорд было всего 2 года), почувствовал, что Мэри кино недолюбливает. А она, действительно, не видела в короткометражках особых перспектив, кроме, пожалуй, финансовых. Но деньги платят и за цирковые выступления. И ни у кого при этом не поворачивается назвать цирк высоким искусством. «Отравленная» театром, Мэри мечтала о настоящей сцене и настоящей игре.

18. Впервые в Лос-Анджелесе

В первые годы развития кинематографа в режиссёрской среде было принято вывозить на зиму свои труппы на юго-запад США – в Лос-Анджелес. Именно в десятые годы в Америке сформировались два основных кинематографических центра – Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Постепенно Лос-Анджелес набрал мощь, «обзавёлся» Голливудом и как производитель кинематографической продукции победил «Большое Яблоко». Однако, поначалу сезонные перемещения съёмочных групп с востока на запад носили весьма практический характер – с наступлением зимы на северо-востоке страны день становился слишком коротким, чтобы проводить натурные съёмки. К тому же в Калифорнии было заметно теплей. В январе 1910 года в Лос-Анджелес отправилась и труппа Дэвида Гриффита…

В те времена Голливуд являлся пригородом Лос-Анджелеса, в котором не было ни одной киностудии – первая, «Нестор Компани», открылась лишь в 1911 году на углу бульвара Сансет и улицы Гоунер. А до той поры в Голливуд приезжали съёмочные группы, возводили временные павильоны или проводили натурные съёмки. Та же компания «Нестор» снимала здесь вестерны «со стрельбой и погонями».

Здесь ещё не было Чаплина (он приедет в Голливуд в 1912 году), не было студии «Кистоун Филм» – она переберётся сюда из Нью-Йорка незадолго до приезда Чаплина в том же 1912 году. Но уже начинала работу компания «ИМП» Адама Кесселя, располагавшаяся в «большом» Лос-Анджелесе. В том же 1910 году Кессель разыскал режиссёра Томаса Инса и предложил ему возглавить специально созданную под него дочернюю компанию «Бизоны» для съёмок, опять же, ковбойских вестернов…

19. «Девочка с золотыми кудряшками»

Лос-Анджелес – город тёплый, влажный, насыщенный флюидами беззаботной райской жизни, веселья и неги – Мэри понравился с первого взгляда. По сравнению с вечно спешащим суетливым Нью-Йорком, Лос-Анджелес казался каким-то сонным и подчёркнуто неторопливым. Но при такой жаре… Как тут можно было куда-то торопиться?

Мэри влюбилась в этот город. Здесь же ей было суждено провести большую часть своей долгой жизни. Но тогда, в самом начале 1910 года, Мэри Пикфорд продолжала сниматься в короткометражках Гриффита, попутно присматривая студию, которая бы предоставила ей настоящую работу. Мэри уже изрядно надоело болтаться на вторых ролях. Ей хотелось большего.

К тому времени она уже добилась некоторой известности. Правда, это была безымянная известность – в то время имена артистов в титрах ещё не указывали. И Мэри называли «той самой девочкой с золотыми кудряшками». Но неважно, как её называли. Главное – запомнили и отличали от других молодых актрис…

В конце концов судьба свела Мэри и Томаса Инса. И тот сразу постарался переманить у Гриффита эту юную очаровательную куколку. И Пикфорд оставила Дэвида, заполучив очень выгодный контракт – 175 долларов в неделю. Отныне её семья уже не нуждалась. А Мэри могла выставить свои условия. В ответ на согласие работать в «ИМП» она потребовала устроить на работу сестру и брата. Так появились ещё два юных актёра под фамилией Пикфорд – Лотти и Джек.

20. Томас Инс

Очень скоро Мэри поняла, что ошиблась. Что Томас Инс не её режиссёр, а ковбойские фильмы, где ей приходилось играть сексапильных красоток, не её жанр. Сыграв около 30 ролей, Мэри решила от Инса уйти.

Фильмы выпускаемые «ИМП» Пикфорд казались ужасными. Более того, Мэри даже задумалась – не дискредитирует ли она себя сотрудничеством с этими… болванами? И поставила Томаса Инса в известность о том, что она уходит. Тот возразил – до истечения трёхлетнего контракта ты, девочка, не уйдёшь никуда. А иначе тебе придётся выплатить огромную неустойку.

Мэри можно было уговорить. Мэри можно было обмануть. Но угрожать Мэри?.. Инс совершил большую ошибку. Мэри Пикфорд ушла из «ИМП» немедленно, разорвав контракт. И не просто ушла, а предъявила компании судебный иск за низкое качество картин с её участием. И самое потрясающее – этот суд выиграла, доказав судье (не любителю кино вообще), что фильмы Инса, действительно, полная ерунда.

Вот так она вышла победительницей из ситуации, в которой оказывались многие. И осилила юристов компании «ИМП», накинувшихся на девушку, как голодные волки. Мэри Пикфорд преподала им и голливудским режиссёрам хороший урок – сначала научитесь делать хорошее кино, а потом уже называйте себя кинокомпанией…

В конце 1910 года Мэри влюбилась… Она влюбилась в своего партнёра по съёмочной площадке Оуэна Мура, тоже ирландца по происхождению, симпатичного, уверенного в себе мужчину. Привела домой, показала маме. И матушка Шарлотта заявила, чтобы ноги этого грубияна и надутого индюка в её доме не было. Хотя дом-то как раз на свои деньги снимала Мэри.

21. Оуэн Мур

Их свадьба состоялась 7 января 1911 года. Причём, тайно, чтобы об их бракосочетании не узнала матушка Шарлотта. А Шарлотта бы обязательно расстроила их брак – она полагала, что этот Оуэн – человек опасный. Чуяло материнское сердце…

После бракосочетания Компания «Маджестик Филм», в которой работали и Мэри и Оуэн, устроила молодым тур на Кубу. Молодожёны сели в поезд и отправились в Нью-Йорк, даже не подозревая о том, что в соседнем вагоне с ними ехала… Шарлотта Смит.

Материнской воле Мэри не противилась никогда. Со временем запретила Шарлотте вмешиваться в свою личную жизнь – но мягко, без скандалов, без взаимных обвинений и обидных слов. Мэри очень ценила семью – словно предчувствовала, что со своей семьей у неё, по сути, не сложится. Потому и заботилась – о матушке, о сестре (которая Мэри недолюбливала и даже боялась), о брате (который, напротив, очень любил Мэри, но близок с ней не был никогда).

Когда Мэри и Оуэн поднялись на борт парохода в порту Нью-Йорка, Шарлотта подняла шум, обвинив Мура в совращении дочери. И только тут узнала, что Мэри уже законная супруга этого парня, а полиция мягко пожурила матушку Шарлотту за ложную тревогу – Пикфорд была уже вполне совершеннолетней, а потому о каком-либо совращении речи уже не шло. В конце концов Шарлотте ничего не оставалось, как отправиться на Кубу вместе с дочерью и зятем.

22. «Неправильная» жена

Как показала жизнь, этот брак был слишком скороспелым и необдуманным. Мэри была ещё слишком молода, чтобы трезво оценить личность Оуэна. Увлеклась, поддалась его жарким уговорам. И очень скоро о своём поступке пожалела.

Она искренне старалась быть хорошей женой, но не ценой кинокарьеры. С молодых лет привыкшая рассчитывать только на свои силы (а она всю жизнь содержала матушку и ощутимо помогала деньгами сестре с братом), Мэри Пикфорд вовсе не собиралась оставлять кино ради прихоти мужа. А Оуэн Мур откровенно завидовал успехам жены. Сам обладавший талантом незначительным (он был самым заурядным актёром, оставшимся в истории кинематографа лишь благодаря браку с Мэри Пикфорд), он просто не понимал причин стремительного успеха жены. Оуэн считал, что Мэри должна сидеть дома, заниматься хозяйством и способствовать успеху мужа, обеспечивая «надёжные тылы».

Идиллия первых месяцев брака скоро разрушилась – когда выяснилось, что Мэри зарабатывает втрое больше супруга. Этого Оуэн снести не смог. И начались бесконечные выяснения отношений, неизменно заканчивающиеся скандалами.

Формально их супружество продлилось 9 лет, реально – всего 3 года. С 1914 года супруги стали жить отдельно. При этом Пикфорд старательно скрывала от прессы семейные неурядицы, но Мур, который во всем винил только Мэри, был более словоохотлив. В газетах с удручающей регулярностью стали появляться подробности семейных скандалов Мура и Пикфорд. И Мэри ничего не могла с этим поделать.

23. Милые бранятся…

Неприятные сюрпризы начались вскоре после свадебного путешествия на Кубу. Оказалось, что Оуэн Мур не дурак выпить. Более того, он уже перешагнул рамки дозволенного и из бытового пьяницы стремительно превращался в алкоголика.

Пристрастие к виски преследовало семью Смитов всю жизнь. Алкоголиком был отец Мэри. Балансировала на грани трудноизлечимой зависимости от алкоголя матушка Шарлотта – в последние годы жизни она уже не могла обойтись без ежедневной выпивки. Алкоголиком был брат Мэри. Зависимостью от зелья страдала сестра. И сама Мэри после потери всех близких и внезапной кончины Фербэнкса пристрастится к выпивке и не сможет окончательно избавиться от этой привычки до конца дней. Но она хотя бы не станет алкоголичкой и уж точно не будет создавать кому-либо проблем.

А Оуэн сам был сплошной проблемой. Мало того, что он пил, так он ещё делал это совершенно не умеючи. Мур пьянел от трёх рюмок виски и быстро приходил в невменяемое состояние. И тут начинались мутные выяснения отношений, абсурдные обвинения и даже… рукоприкладство.

Когда Оуэн в первый раз поднял на Мэри руку, их брак умер. Но Оуэн этим не ограничивался. Во время развода Мэри обвинила бывшего супруга в сексуальном насилии. И это окончательно объясняет ситуацию, в которую она угодила. Мэри Пикфорд «вынесло» на ничтожество. Она ошиблась. И эта ошибка стоила ей самых лучших лет жизни и… веры в любовь.

24. «Маджестик Филм»

В самом конце 1910 года Мэри, влюблённая в то время в Оуэна Мура и уже решившая ответить на его предложение выйти за него замуж согласием, заключила выгодный контракт с кинокомпанией «Маджестик Филм».

Молодые компании в те времена появлялись одна за другой, как грибы после дождя. Несмотря на то, что кинематограф был ещё непаханым полем, конкуренция разворачивалась нешуточная. В те годы кинокомпании занимались не только съёмками фильмов, но и их прокатом, создавая собственные сети кинотеатров, объединяясь с союзниками и отчаянно воюя с конкурентами. С появлением звёзд – в титрах картин стали указывать имена актёров, а публика тут же возносила любимцев, превращая их в культовые фигуры и объекты безудержного поклонения – внимание продюсеров компаний сосредоточилось именно на них. Считалось, что известный актёр с «раскрученным» именем способен озолотить работодателя. Так оно, в принципе, и было. Даже компания «ИМП» со своим неумением снимать качественное кино на короткометражных фильмах с участием Пикфорд сделала неплохие деньги. Публика шла на «девочку с золотыми кудряшками», а не на безумных ковбоев Томаса Инса.

Владельцы «Маджестик Филм» узнали о разрыве Мэри с компанией «ИМП» из сообщений прессы – судебный процесс освещался в лос-анджелесской печати. И тут же заслали к Пикфорд своего менеджера. Всё снова решили деньги – Мэри был обещан солидный гонорар в 225 долларов в неделю. И она согласилась.

25. Снова с Гриффитом

И началась ежедневная работа. Фильмов выходило много – с Оуэном и без него, в различной режиссёрской постановке, разного уровня актерской игры. Лишь Пикфорд всегда играла безупречно, но ей не всегда везло с партнёрами. Это были те же короткометражные мелодрамы, снимающиеся за пару дней и выходящие на экраны кинотеатров еженедельно.

Удовлетворения эти картины Мэри не приносили. Она вдруг поняла, что между фильмами «ИМП» и «Маджестик» принципиальной разницы не существует. И что если уж сравнивать по большому счёту, то лучшими были фильмы Гриффита. В них чувствовалась рука большого художника. Эти же картины были, скорее, поделками, чем произведениями, достойными серьёзного внимания.

Мэри затосковала по театральной сцене. Она же чувствовала себя больше театральной, нежели киноактрисой. Там, на бродвейской сцене, была живая атмосфера, постоянно развивающееся и непредсказуемой действо, такое же изменчивое, как сама жизнь. Пусть одна и та же пьеса, пусть одна и та же постановка, но спектакли всякий раз получались разными – в зависимости от самочувствия актёров, их настроения, от реакции публики… Ей не хватало именно публики. Внимательных глаз, взволнованного дыхания, сопереживания.

Осенью 1912 года Мэри Пикфорд снова вернулась к Дэвиду Гриффиту. И снова стала сниматься в его короткометражных фильмах. Отличие было лишь в том, что теперь Гриффит давал ей главные роли.

26. Покоряющая взглядом

К концу 1912 года к Мэри Пикфорд пришла, наконец, слава. Настоящая, не «бутафорская», о которой трезвонят афиши, не имея на то веских оснований. У Мэри появились поклонники. Толпы поклонников! Её узнавали на улицах. У неё брали автографы. И это было чертовски приятно.

У Пикфорд появилось ещё одно кинематографическое прозвище, которое ей очень нравилось – «маленькая Мэри». Более того, газеты всё чаще называли её «наша маленькая Мэри». И это выглядело доброжелательно, ласково и даже интимно. И публика тут же подхватила – «маленькая Мэри», красивая, обаятельная, искренняя, открытая…

Кстати, о прессе. В зрелые годы ей, случалось, доставалось от газетчиков. Пресса перемывала ей косточки, судачила о её романах (кстати, немногочисленных и больше воображаемых, чем реальных). И Мэри была вынуждена терпеть. Защищалась редко и уже от полного отчаяния – когда скрываться от репортёров было уже невозможно.

Ей доставалось от газетчиков, но при этом Мэри никогда не оскорбляли. К ней относились уважительно, хотя, порой, и с завистью. И в годы становления её небывалого успеха о Пикфорд писали так, словно это была первая леди страны или европейская принцесса. Газеты анонсировали фильмы с её участием. Публиковали рецензии, в которых Мэри всегда хвалили – даже если сам фильм критика разносила в пух и прах.

Её называли «покоряющей взглядом», отмечая сугубо театральную манеру игры. Мэри умела быть сдержанной. А в зрительской памяти всегда фиксируется не яркий жест, а едва угадываемое движение души.

27. Бродвей… Бродвей!

В конце 1912 года контракт Мэри со студией «Маджестик Филм» завершился. Продлять его она, вопреки уговорам Оуэна, не стала. Собралась и неожиданно для всех… укатила в Нью-Йорк. С собой она взяла только матушку Шарлотту – брат и сестра остались в Лос-Анджелесе учиться в школе и устраивать свою кинематографическую судьбу.

Пикфорд решила вернуться в театр. И едва приехав в Нью-Йорк, отправилась к Дэвиду Беласко, чтобы упросить его взять её в какой-нибудь спектакль. Но уговаривать не пришлось – Беласко уже знал, кто такая Мэри, в кого она превратилась за эти годы. Он был в курсе главных событий кинематографа. И лишь спросил:

– А ты не пожалеешь? Денег здесь на Бродвее не так много, как у вас в Голливуде.

Мэри коротко ответила:

– Нет, не беспокойтесь. Деньги – не главное.

Беласко предложил ей главную роль в спектакле «Хорошенький дьяволёнок». И Мэри с головой окунулась в репетиции, снова поразив всю труппу своей потрясающей памятью. Пьесу она выучила наизусть лишь единожды прочитав текст. Пикфорд обладала феноменальной способностью запоминать роли.

Премьера спектакля состоялась во второй половине января 1913 года. И это был абсолютный триумф. Газеты Нью-Йорка взахлёб расписывали игру Пикфорд. Ею не просто восхищались, её боготворили.

За этот спектакль Беласко положил Мэри королевский гонорар – 250 долларов в неделю. Столько она не получала даже в Лос-Анджелесе, хотя кино давно считалось делом более прибыльным, чем театр. Мэри приобрела статус звезды первой величины – не только кинематографической, но и театральной.