Текст книги "Фаина Раневская. Актриса из актрис. Маленькие рассказы о большом успехе"

28. Волошин

Тяжкое безвременье для Раневской и Вульф продолжалось всю войну. Они перебивались случайными заработками – театр не работал, актеры были вынуждены выживать, кто как может. Пока в доме Павлы Леонидовны были хоть какие-то вещи, подруги продавали их на рынке или меняли на продовольствие. Потом вещи закончились. И женщины оказались на грани голода.

Помощь пришла от Максимилиана Волошина, замечательного поэта, художника, переводчика, литературного критика, настоящего универсала. Волошин, человек широкой души и отзывчивого сердца, помог выжить огромному количеству бедствующих интеллектуалов. Максимилиан Александрович был идеалистом. Его стремлением было примирить белых с красными – и тех, и других он спасал в своем доме, укрывая от преследования непрерывно меняющейся власти.

Актрисам Волошин помогал самым непосредственным образом – подбрасывал немного денег, а то и продуктов. В 1924 году Волошин превратил свой дом в Коктебеле в бесплатный дом творчества для писателей, который впоследствии стал Домом творчества Литфонда СССР.

Удивительная личность. Человек с большой буквы…

Перелом в судьбе Раневской и Вульф произошел в 1924 году. В Ростов из Симферополя переехал бывший руководитель Крымского театра Павел Анатольевич Рудин. Он тут же принялся собирать труппу для вновь организованного «Театра актера», чтобы начать сезон 1924 года новым спектаклем. Упустить такую возможность Павла Леонидовна не могла. Вместе с Раневской она отправилась к Рудину, с которым была знакома с незапамятных времен.

29. Рудин

Павел Анатольевич отнесся к Вульф с величайшим почтением и согласился посмотреть игру Раневской. А посмотрев, пришел в полный восторг. Более того, он моментально зачислил подруг в состав труппы и предложил им самим выбрать пьесу, которую он обязательно поставит.

Выбирали долго. В конце концов, по совету Павлы Леонидовны Раневская выбрала пьесу Шелтона «Роман» и роль итальянской певицы Маргариты Кавалини. Выучив роль, она показала фрагмент её Рубину. Режиссер моментально загорелся. И труппа приступила к репетициям нового спектакля.

Сезон 1924—1925 годов открылся представлением спектакля с Раневской в главной роли. Это и была её настоящая театральная премьера – первая большая роль, в которой 28-летняя Фаина показала все, чему в течение семи лет учила её старшая подруга.

Истосковавшийся за годы Гражданской войны ростовский зритель повалил на спектакль валом. Это был не просто успех – настоящий триумф. Рудин был счастлив – его труппа заполучила две подлинные звезды. Павле Леонидовне были тут же поручены главные роли сразу в нескольких спектаклях. А Фаина приступила к репетициям роли Шарлотты из обожаемого Раневской чеховского «Вишневого сада».

Именно в роли Шарлотты Раневская впервые ощутила своеобразие своего таланта, в котором комедийное начало счастливо сочеталось с трагизмом, а эксцентрика – с глубоким психологизмом.

30. Роли Раневской

С 1924 по 1931 годы, когда Раневская объездила множество провинциальных театров, она сыграла около 200 ролей в самых разных спектаклях. Это был самый плодотворный период её жизни. Но она нигде не задерживалась надолго. Сказывался неуживчивый характер молодой актрисы, её требовательность к коллегам и неудовлетворенность работой театральных режиссеров.

В этом списке ролей есть и сугубо комические персонажи, вроде Дуньки из «Любови Яровой» Тренева (этот спектакль Раневская сыграла в 1926 году), и драматические, как Настя (пьеса Горького «На дне»), Наташа («Три сестры» Чехова), Маша (из чеховской же «Чайки») и Войницкая («Дядя Ваня»).

Её диапазон был необычайно широк. В спектакле по пьесе Эрдмана «Мандат» она играла Гулячкину, и тут же воплощала на сцене образы старух из пьес Островского. Играла гоголевскую сваху и героических женщин в спектаклях, поставленных по пьесам современных авторов.

Её кумирами, которых Раневская называла своими учителями, были Чехов, Пушкин и Станиславский. О Станиславском, его взаимоотношениях с Раневской история отдельная. Что же касается Чехова, то к его прозе и драматургии Фаину Георгиевну приучила ещё матушка – в годы, когда дети читают сказки. Можно сказать, что Раневская впитала любовь к Чехову с молоком матери, и это не будет преувеличением. И потом – не будем забывать, что Раневская и Чехов были земляками…

Свойственная Чехову тема человеческого одиночества была Раневской очень близка. Они, вообще, люди одной орбиты – Антон Павлович и Фаина Георгиевна.

31. Театр МОНО

Отыграв сезон 1924—1925 годов в «Театре актера», Вульф и Раневская отправились в… Москву – к огорчению Рудина, который не хотел отпускать из труппы талантливых актрис. Однако, Фаина Георгиевна была уверенна – главные события в театральной жизни происходят в столице. И ей очень хотелось еще раз увидеть (хотя бы увидеть!) великих актеров МХАТа, перед которыми она преклонялась. И увидеть Станиславского…

Их обеих приняли в передвижной театр Московского отдела народного образования – МОНО. Это было не совсем то, на что рассчитывала Вульф, но Раневская, не избалованная приглашениями из крупных театров, была рада. Здесь, в Театре МОНО, Фаина Георгиевна сыграла несколько ролей из упомянутого нами списка. И это были блистательные актерские работы.

Однако, театр прожил всего один сезон. Для театрального искусства это было время постоянного поиска – формы, репертуара, приемов сценической игры. Театры возникали, вспыхивали ярким светом и растворялись в небытии. Актерские труппы постоянно видоизменялись – кто-то приходил, кто-то уходил. Появлялись новые имена, забывались старые.

В этом водовороте событий судьбу театра МОНО можно считать счастливой – коллектив отработал полный сезон 1926—1926 годов и был распущен лишь летом 1926 года, чтобы уже никогда не собраться вместе.

Осенью 1926 года подруги снова стояли перед непростым выбором – куда податься, где их способности могут быть оценены по достоинству. А выбор-то был невелик. В Москве им места явно не нашлось. Оставалась все та же российская провинция.

32. Провинция

В августе того же года актрисы отправились в Святогорск, чтобы войти в состав труппы театра при… санатории донбасских шахтеров. Даже сегодня выглядит необычно, а уж тогда…

Несколько месяцев в этом удивительном театрике, и подруги отправились в Баку, чтобы играть в Бакинском рабочем театре. Из Баку они переехали в Гомель. Из Гомеля в Смоленск. Оттуда – в Архангельск. Потом – в Сталинград. Затем вернулись в Баку.

Эта чехарда с переездами продолжалась несколько лет и изрядно надоела Раневской. Да, были роли в замечательных спектаклях. Фаина Георгиевна «переиграла» всего Островского – «Последняя жертва», «Без вины виноватые», «На всякого мудреца». Роли в «Грозе», в «Ревизоре», «На дне», «Женитьбе». Всего не перечислить! А удовлетворения от работы не было.

На спектакли приходила провинциальная публика, в основном, жители рабочих районов. Выступать приходилось перед красноармейцами, сельскими тружениками. Раневская тосковала по ценителям театрального искусства. И они на её спектакли приходили – в Баку, Ростове. Но ей хотелось играть в столице. Фаину манила Москва.

В конце 1930 года Раневская написала письмо Таирову, главному режиссеру московского Камерного театра. Рассказала о себе и попросила принять её в труппу. И весной 1931 года Фаина Георгиевна получила от Александра Яковлевича письмо – прославленный театральный режиссер ответил… отказом.

33. Таиров

Раневская не поверила и написала Таирову повторно. Её обращение было настолько убедительно, что режиссер ответил согласием. Летом 1931 года Раневская приехала в Москву в очередной раз, чтобы, наконец, утвердиться на столичной сцене.

Её премьерой в Камерном театре стал спектакль на революционную тему «Патетическая соната» по пьесе Николая (Миколы) Кулиша. Раневской досталась эпизодическая роль продажной женщины Зинки, главную играла прима Камерного театра Алиса Коонен.

На героические роли Раневская, по мнению режиссеров, в том числе и такого выдающегося, как Таиров, подходило плохо. Она тяжело двигалась по сцене, что вызывало у зрителей смех. Но острохарактерные, комические роли получались у неё блестяще. На самом деле она умела все, просто режиссерам нужно было максимально использовать особенности Раневской, в том числе и её «неуклюжесть».

С «Патетической сонатой» произошла странная история. Спектакль имел шумный успех и давал отличные сборы. Однако, на сцене Камерного театра этот спектакль прожил недолго. К неудовольствию Таирова Раневская со своей небольшой ролью вызывала у зрителей бурную радостную реакцию. Завсегдатаи театра ждали выхода Фаины Георгиевны, а Коонен все больше отодвигалась в тень.

Спектакль был закрыт. С той поры Раневская получала от Таирова микроскопические роли и, по сути, оставалась невостребованной актрисой. Мириться с таким положением она не могла.

34. Центральный театр Красной Армии

В 1935 году Раневская ушла от Таирова в Центральный театр Красной Армии, главным режиссером которого был Алексей Дмитриевич Попов, сменивший на этом посту молодого Юрия Завадского.

В том же году Попов перешел работать в театр Красной Армии из Театра Революции и собирал новую труппу, обновляя и дополняя состав действующих актеров. Раневская ему очень нравилась своим артистическим диапазоном. Попов не видел в Фаине Георгиевне только комедийную актрису. Наоборот, он очень точно определил её характерность, её одиночество и проступающее сквозь неподражаемый юмор трагическое восприятие жизни.

За год до этого Раневская снялась в своем первом кинофильме «Пышка». Увидевший картину Попов тут же нашел место Раневской в труппе своего театра – Фаина Георгиевна получила роль матери в спектакле «Чужой ребенок».

После драматической роли последовала комедийная – свахи в спектакле по пьесе Островского «Последняя жертва». Затем – роль Оксаны в спектакле по пьесе Корнейчука «Гибель эскадры». Вершиной работы Раневской в Центральном театре Красной Армии стала роль Вассы Железновой в одноименном спектакле по пьесе Максима Горького.

В театре Попова Фаина Георгиевна отыграла четыре полных сезона. В 1939 году её пригласили в Малый театр. Казалось, давняя мечта Фаины Георгиевны исполнилась – она будет играть на одной сцене с корифеями российского театра. Но… все оказалось очень непросто. Алексей Дмитриевич не захотел отпускать Раневскую. Разгорелся грандиозный скандал.

35. «Васса Железнова»

Роль Вассы Железновой стала для Раневской поворотной. Показав на сцене Центрального театра Красной Армии образ властной женщины-предпринимателя, характер тяжелый, трагический, Раневская продемонстрировала необъятную широту своего дарования. Эта роль произвела среди московских театралов настоящий фурор. О Раневской говорили, ходили специально на её спектакль, о ней стали писать, её, что называется, «заметили».

Для тех, кто следил за творчеством актрисы, роль Железновой в её исполнении стала неожиданностью. От Раневской ждали искрометных комедийных ролей. Её шутки уже тогда, в середине тридцатых, ходили по столичной артистической богеме, бесконечно повторялись и передавались из уст в уста. И этот характер – беспощадный к проявлению чужих и собственных чувств – в исполнении Раневской обрел новое звучание.

Железнова в исполнении Фаины Георгиевны была замечена и властями. В 1939 году Раневская получила первое в своей жизни звание заслуженной артистки. И с этого спектакля Раневскую заметил Сталин. Как ни удивительно, но этот жестокий человек был заядлым театралом, его любимым спектаклем была «Белая гвардия» по пьесе Михаила Булгакова. Раневская вошла в довольно немногочисленную когорту «неприкасаемых», хотя, это лишь предположение, а не утверждение. Во всяком случае, за острый язык и смелые суждения её никогда не наказывали. А в это время сталинские лагеря собирали богатый урожай среди советской интеллигенции.

36. Из театра в театр

В 1939 году Раневская получила давно ею ожидаемое и очень лестное предложение войти в труппу МХАТа. И тут же согласилась, даже не поставив в известность Попова, главного режиссера Центрального театра Красной Армии, в котором Фаина Георгиевна тогда служила. Мхатовцы были уверены, что Попов согласен, что проблемы не существует, и что Раневскую из театра Красной Армии отпускают. А это было не так.

Когда Раневская сообщила Попову о принятом решении, Алексей Дмитриевич смертельно обиделся. Он ставил на Раневскую, считал её своей находкой и рассчитывал на то, что она сыграет во многих спектаклях театра. Она не была примой труппы, но входила в её основную часть, была «главным оружием» в борьбе Попова за зрителя. И тут такой удар…

Попов ответил категорическим отказом – он не собирался отпускать Раневскую, воспользовавшись бюрократическими уловками, не хотел давать перевод, что влекло прерывание трудового стажа. Фаина Георгиевна никогда за словом в карман не лезла. И высказала Алексею Дмитриевичу в глаза все, «что о нем думала». При этом Раневская не стеснялась в выражениях. Попов был оскорблен.

Эта история разнеслась по Москве и достигла ушей корифеев МХАТа. И когда Раневская с трудовой книжкой в руках пришла в администрацию театра, ей сообщили, что совет старейшин Малого театра… отказывается принимать её в свою труппу.

Так в 1939 году Раневская совершенно неожиданно для себя осталась без работы.

37. Неуживчивый характер Раневской

О тяжелом характере Раневской ходят легенды. Она не могла ужиться ни в одном коллективе. И в Театре им. Моссовета, в котором Фаина Георгиевна проработала долгие годы – дольше, чем в каком бы то ни было другом театре – главному режиссеру Юрию Александровичу Завадскому от Раневской частенько «доставалось на орехи».

Для Раневской не существовало авторитетов. Критике подвергались все, даже самые любимые подруги. Ахматову, которую Раневская обожала, она за глаза называла «каменной скифской бабой». Осипа Абдулова – хапугой и халтурщиком. И так далее.

При этом в остротах Раневской, порой, очень желчных, не было ни зависти, ни злобы. Но на неё обижались, с нею даже не разговаривали… какое-то время, потому что Раневская ещё и умела извиняться. И была при этом настолько искренней, что её тут же прощали… до следующей колкой остроты.

Она никогда не говорила в сатирическом ключе о Павле Вульф, называя её «второй Комиссаржевской». Иногда «подкалывала» Любовь Орлову, с которой много лет дружила. Впрочем, однажды не удержалась, заметила, что «Орлова превосходная актриса. Одно у нее плохо – голос. Когда она поет, кажется, будто кто-то писает в пустой таз». Орловой об этом узнала. Дружба пошла на убыль.

Григория Васильевича Александрова, мужа Орловой, Раневская за глаза называла Гришкой и считала его бездарностью. И при этом говорила, что безумно благодарна Александрову за то, что тот взял её в Прагу на съемки фильма «Весна». Тогда, в 1946 году, Фаина Георгиевна после тридцатилетнего перерыва увидела брата.

38. Раневская и режиссеры

Лишь одного из режиссеров, с которыми довелось работать Раневской, она считала безусловно талантливым и… просто хорошим человеком – Михаила Ромма. С режиссером фильма «Золушка» Надеждой Кошеверовой Раневская подружилась, но после провального фильма «Осторожно, бабушка!», в котором Раневская сыграла главную роль, поддавшись на уговоры Надежды Николаевны, отношения между ними испортились.

В глазах Фаины Георгиевны все театральные и кинорежиссеры были ужасно глупыми, коварными и бездарными. А речь о таких фигурах, как Таиров и Завадский. Проблема заключалась в том, что мало кто из режиссеров понимал, с кем он имеет дело, и как использовать талант этой выдающейся актрисы на пользу делу.

Маленькая роль в фильме «Весна» Григория Александровна придумана самой Раневской. Если бы ни согласие Александрова на «самодеятельность» Фаины Георгиевны, мы бы никогда не узнали прелестного, смешного, чудесного «Льва Маргаритовича».

Роль мачехи в фильме «Золушка» тоже придумана Раневской – множество смешных коллизий, фраз, движений. Кошеверова очень боялась реакции Евгения Шварца, сценариста картины, зная его трепетное отношение к своему тексту. Однако, когда Шварц увидел поправки к сценарию, сделанные Раневской, то… рассмеялся, поцеловал актрисе руку и сказал: «С Богом!». Так на свет появился образ мачехи – персонаж отрицательный, но при этом невероятно смешной, живой и… симпатичный.

39. Остроумие великой актрисы

Её фразы, хлесткие определения, блистательные высказывания разошлись по стране в виде устных баек и многочисленных книг, посвященных жизни и творчеству Раневской. Вот некоторые из её знаменитых афоризмов.

О драматурге Шатрове, авторе многочисленных пьес о Ленине: «Он – Крупская сегодня».

О России: «На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый– не может».

О животных: «Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много – в книгу о вкусной и здоровой пище».

О любовниках: «Если женщина идет с опущенной головой – у нее есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой – у нее есть любовник! Если женщина держит голову прямо – у нее есть любовник! И вообще – если у женщины есть голова, то у нее есть любовник!»

О любви: «Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и – глупыми, чтобы они могли любить мужчин».

О женщинах и мужчинах: «Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?»

О себе: «Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье».

Снова о себе: «Я как старая пальма на вокзале – никому не нужна, а выбросить жалко».

О своей жизни: «Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй».

О браке: «Сказка – это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль – это когда наоборот».

40. Станиславский

Самой большой её любовью, любовью на всю жизнь, был Константин Сергеевич Станиславский. Увы, эта любовь осталась неразделенной. Величайший русский режиссер не разглядел величайшей русской актрисы. Раневская никогда не играла в его спектаклях, не была участником его труппы и даже, кажется, никогда с ним не беседовала с глазу на глаз. Однако, называла его своим учителем – наряду с Чеховым. И боготворила.

Однажды, Станиславский отъезжал от театра на извозчике. Когда санки тронулись, позади на заснеженную улицу выбежала растрепанная Раневская. Она бежала следом и кричала: «Мальчик! Мой мальчик! Куда же ты, мальчик!»

Станиславский оборачивался, растерянно улыбался и… поторапливал извозчика. Наверняка он считал эту экзальтированную даму сумасшедшей…

Второй большой любовью Раневской был пес, которого она завела в старости, чтобы не было так одиноко. Пес был единственным членом её маленькой семьи. И самым любимым существом на свете. Звали собаку – Мальчик. В честь Станиславского.

История забавная и очень грустная. Систему Станиславского Раневская считала лучшей и даже единственно приемлемой для совершенствования актерского мастерства. Она никогда не занималась теорией театра, не имела учеников, не вела своего курса в театральном институте. И к своим главным находкам она пришла интуитивно, опираясь на жизненный опыт и на свой безграничный талант. Но работала всегда с оглядкой на Станиславского.

41. Дебют в кино

В 1934 году молодой режиссер Михаил Ромм увидел в Камерном театре спектакль с Раневской. И был настолько впечатлен игрой актрисы, что предложил сыграть роль госпожи де Луазо в своей картине «Пышка» по новелле Ги де Мопассана.

Для Раневской это был первый опыт работы в кино. Съемки проходили в недостроенной студии Москинокомбината – в павильоне будущего «Мосфильма». Горы пыли и строительного мусора, неработающее отопление. Снимали ранней весной, бесконечная и бестолковая суета, долгая установка света и декораций. Все это ошеломило Раневскую и… не доставило никакого удовольствия.

К своей роли она отнеслась очень ответственно. Фильм был немой, тем не менее Фаина Георгиевна выучила текст новеллы Мопассана и в кадре четко артикулировала, выговаривая французские слова. В 1955 году фильм был озвучен. И усилия Раневской не пропали даром – её роль была озвучена без особых технических трудностей.

Образ госпожи Луазо получился ярким и убедительным. Состоявшаяся 15 сентября 1934 года премьера закончилась овацией, устроенной московскими зрителями. В «Пышке» дебютировала и другая звезда советского кино – замечательная актриса Татьяна Окуневская. А в историю советского кино фильм Ромма, выпущенный на закате целой эпохи в киноискусстве, в период «звуковой революции», вошел, как одно из лучших произведений немого кинематографа.