Текст книги "Семейная хроника. Том 3"

Боря Ковалёнок

Боря относится к той категории студентов, про которых говорят так:

– Этот парень – кровь с молоком!

Это означало, что крепкий парень, отличного телосложения, железный «хорошист», т. е. с тройками в учёбе не знаком. У меня лично с Борей намертво связалась ассоциация, как с Алексеем Немовым! Как показывают Алексея, я тут же вспоминаю нашего Борю Ковалёнка! Такой же стройный, мужественный, великодушный человек!

Не случайно, когда было распределение группы по спортивным секциям, Боря выбрал спортивную гимнастику. Занимались мы борцы с гимнастами в одном спортзале, разделённом на части огромной сеткой (как рыболовная сеть), чтобы к нам не «залетали» гимнасты, а борцы по ошибке не «выкручивали» руки этим гостям!

А такое иногда бывало!

У гимнастов был тренер, какой-то подполковник в отставке. Он любил, как в армии очень доходчиво объяснять, как надо выполнять то или иное упражнение, соблюдая при этом необходимую технику безопасности. Часто для примера он использовал Борю Ковалёнка:

– Смотрите, как надо правильно производить захват перекладины! При таком захвате, как у Бориса, упражнение «солнце» никогда не будет с травмой!

Боре, вероятно, поднадоело постоянное подчёркивание его спортивной подготовки до института и он при «солнышке» разжал руки, якобы для «красивого соскока»!

Подполковник, связанный с Борей страховкой, тут же взмыл в воздух и с огромной амплитудой, почти до разделительной сетки, стал раскачиваться маятником в воздушном пространстве! Мы, борцы, даже драться перестали, любовались Борькиной проделкой!

На занятиях по «военной подготовке» начальство определило Борьку секретчиком. Мы все были обязаны получать пронумерованные и опечатанные секретные конспекты, и литературу под роспись в специальном журнале. Журналом и чемоданом, закрывающимся под печать, заведовал Боря.

Сатана Дёмушкин, который без хохм жить не мог, устроил всем обалденный концерт.

В перерыв, когда все вышли из аудитории и дурачились в коридоре, он незаметно зашёл обратно, собрал все конспекты и литературу в чемодан и, как волшебник, растворил чемодан в воздухе!

Прозвенел звонок. Начались занятия. Заходит полковник, фамилия которого «Горбатов».

Конспектов для записи материала нет! Литературы секретной нет! Чемодана для хранения всего этого нет! ЧП!! Естественно вопрос полковника к Ковалёнку!

– Секретчик, где конспекты, литература и чемодан?!

– Я не знаю! На предыдущих парах всё было! Уходили на перерыв, всё лежало на столах!

– Ты понимаешь, что ты срываешь занятия! Я вынужден доложить полковнику Ладному о случившемся «ЧП».

Боря, красный как помидор, стоит в растерянности:

– Ну, и что же мне-то делать, товарищ полковник?

– Ищите! Не найдёте, Вас выгонят из института! Вы понимаете, что я Вас обязан наказать!

И тут прозвучала знаменитая фраза Борьки, которую я запомнил на всю жизнь:

– Так-то оно так. А вот если бы не так, и, тем не менее, не что иное, как вообще, а случись что, вот тебе и пожалуйста!

У Горбатого даже дар речи пропал. Он отчаянно пытался понять смысл, что же такое в свое оправдание говорит секретчик!

Все оболтусы дружно принялись за поиски секретного чемодана. Искали все. И 193, и 192 группы. Без девочек, эти две половинки групп из мальчиков на военной подготовке были объединены. Этот раздолбай, под фамилией Дёмушкин, тоже ищет чемодан со всеми! Только потом стали понятными его слова:

– Ой! Чегой-то как-то холодно стало! Ой! Пылищу то подняли! Стало дышать нечем! Жарко!

Потом, без Горбатого, он признался:

– Я же не думал, что вы окажетесь такими тупыми! Я же вам столько раз подсказывал, где чемодан.

Ну, а мы с ног сбились в поисках чемодана. Куда мог деться чемодан, приличного размера? Это же не иголка! Исчез из аудитории, как испарился! В аудитории находилась учебная ракета с вырезами, и полный набор КИПСа (контрольно – испытательная передвижная станция). Эти стойки от КИПСа были зачехлены брезентовыми чехлами. То, что одна из стоек была расчехлена, это в головах наших ни у кого не вызвало вопроса. Чехол этой стойки, идеально обхватив чемодан, тут же мирно стоял рядом. А, что этих стоек стало на одну больше, нам не хватило ума сообразить! Вот в этом был весь наш Дёмушкин! Четверть времени от «пары» полковника «Горбатого» сгорело в развлечениях. Это была очередная хохма Дёмушкина! Он знал мягкий характер «Горбатого» и прекрасно понимал, когда можно подурачиться! У полковника «Ладного» такой след в истории не оставишь!

А, вот «Ладному» почему-то всё время не везло от контакта со мной.

Ехали мы как-то с Гастелло 16 на Герцена 67 на военную подготовку. Как всегда автобус «полтинник» трещал по швам от набитого народа. На остановке улица Фрунзе, «гармошка» оторвалась, и мы («Геноссе», Филимонов и я), поняли, что безнадёжно опаздываем на «войну». Решили добираться экстренно «на перекладных»! До метро «Парк победы», далее до метро «Невский проспект», затем автобусы, какой попадется либо 2, либо 3 до института.

У вахтёра при входе в институт, как у «летка» пчелиного домика, всегда толчея. При входе и выходе надо показывать студенческий билет.

На военную кафедру, в отличие от начала остальных занятий, надо не к 8.45, а к 8.40! Там было общее построение. При хорошей погоде построение на улице, а при плохой внутри помещения. Когда дежуришь на КПП (контрольно-пропускной пункт военной кафедры), задача № 1 вовремя выследить приближающееся руководство кафедры и вовремя доложить дежурному офицеру!

Мы мимо вахтёра ЛИАП протискивались всегда ускоренно. Мальчишки понимали, что те, кто спешат, стремятся на «войну» и уступали дорогу тем, кто торопится. Девочки, как шли, так и продолжали идти. И в этой спешке не повезло «Ладному». Он, как в домино, попал под толчок и, чтобы не упасть, ухватился за какую-то девушку со словами:

– Пропустите, пропустите, пожалуйста!

Остановил её. После этого случая, зная суровый характер Ладного, я ждал крутого перевоспитания! Но, как покажет время, это была всего лишь милая проверка на устойчивость! Основное испытание полковника «Ладного» ожидало впереди. Подробнее изложено в рассказе «Военные сборы».

Нам повезло с куратором в группе. Преподаватель Тарасов отнёсся к своей обязанности серьёзно. Устроил целый цикл лекций по искусству в Эрмитаже. И совершенно невероятно – каким образом ему удалось организовать экскурсию по «золотым кладовым Эрмитажа»! Ой, сколько интересного удалось там посмотреть! Многие экспонаты мы видели ещё раньше – в школьных учебниках по истории.

Выходили из Эрмитажа на ватных ногах, но счастливые!

Жили в студенческое время дружно. Один из важных моментов в жизни, на котором настоял «вождь и учитель» Шариков:

– Надо отметить это важное событие. Сдал «Сопромат, можешь жениться»!

Один из студентов нашей группы Гена Кустов выполнил это наставление.

Безумно жаль, что жизнь Борьки оказалась такой короткой в нашем коллективе!

В каникулы летом Боря с приятелем возвращались с танцулек. Каждый ехал на своём мотоцикле. У Борьки начались проблемы со светом фары. Стал пропадать, возможно, от тряски и вибраций. Приятель, у которого со светом было всё нормально, встал первым в строй, и в таком порядке они ехали домой. Борька решил попытаться восстановить контакт питания лампочки на ходу, наклонив голову над фарой. Произошло столкновение с машиной, в полуприцепе которой были доски. Водитель грузовика, почувствовав толчок, стал подавать знаки обгонявшему его мотоциклисту. Тот остановился:

– Ты чего, меня задел что ли?

– Нет. Это, наверно, приятель.

Общежитие. Наша комната после экзамена по Сопромату. Слева направо: Лютов, Ковалёнок, Горбачёв, Татьяна (жена Шарикова), Шариков, Осипов, Осин, Козлов, Кустов.

Вернувшись назад, он увидел мотоцикл Борьки, валявшимся в кювете, а недалеко от него сидел на коленях Борька, закрыв лицо руками. Через пальцы обильно текла кровь. Когда приятель развёл его руки, лица у Борьки не было. Его, вероятно, срезало выступавшей доской. Через некоторое время после этого шокового состояния безжизненное тело Бориса завалилось на бок.

Мы, его коллеги по 193 группе, узнали об этой трагедии в начале сентября, когда началась учёба. Ездили всей группой к нему на кладбище. Похоронен он на Родине в Толмачёво. Когда было 40 дней после трагедии, мы помянули Борю у родителей.

Большего горя, чем пережить собственных детей, для родителей не бывает!

Было очень тяжело видеть и чувствовать это. Какое огромное мужество надо было иметь им, чтобы пережить эту трагедию!

В те времена похоронные бюро в городе не принимали заказы на памятники из пригородов.

Мы с Татьяной ходили к ректору Капустину Александру Александровичу. Было сделано ходатайство от института и ходатайство от депутата. Вопрос удалось решить положительно.

На могилу к нему потом ездили, кто смог. Видели скромный памятник из белого мрамора, но очень достойный.

Эпилог

От ушедших коллег по 193 группе института ЛИАП остался след в душе, как от метеоритов. В рядах наших нет уже шести человек: Вити Лютова – «Геноссе», Бори Ковалёнка, Славы Шарикова, Марины Георгенбергер, Светы Козловой, Вани Осипова.

Мясокомбинат

Студенты – это такие существа, которые всегда голодные как волки, и готовы съесть кого угодно и когда угодно.

Теперь уже трудно установить, у кого появилась эта мысль впервые – устроиться на подработку на мясокомбинат! Подрабатывали мы всегда и ранее, но старались с сохранением посещения лекций. Раньше преподаватели следили за посещаемостью. Чего стоил, например, Рогинский Юрий Владимирович, который от природы имел повышенную способность к счёту. Когда идёт от двери до кафедры – уже успевает всех присутствующих в аудитории студентов пересчитать. А когда подписывает журналы посещаемости, успевает вычислить сколько скрыто отсутствующих. Часто устраивал проверки. Вызывал старосту какой-нибудь группы и заставлял делать перекличку всей своей группы. Было такое и с нашей старостой, Синьковской Татьяной Ивановной. На день проверки не было по факту 6 человек, а отмечено в журнале 4. Рогинский говорит Татьяне:

– В деканат сама пойдёшь с заявлением о снятии тебя со стипендии или мне помочь?

После этого Татьяна собрала нас всех и предупредила:

– Ребята как хотите, буду отмечать всех, кто будет отсутствовать! Не будет меня – отмечайте меня! Я не хочу оставаться без стипендии.

Результат этой политики был налицо. Я хорошо ощущал разницу в подготовке студентов дипломников нашего времени и более поздних выпусков. Попробуй в наше время сдай экзамены Рогинскому без предоставления конспекта!? Он даже не допускал к сдаче. А после сдачи пробивал твой конспект шилом, чтобы никто другой не мог им воспользоваться.

Для объективного освещения этой неординарной личности следует отметить, что Юрий Владимирович написал книгу «электропитание радиоустройств». Защитил докторскую диссертацию, но вот из каких соображений он написал статью в журнал «Радио», в которой отдал приоритет в изобретении радио итальянцу «Маркони», а не Попову – не понятно! Эта опубликованная статья стала для него роковой ошибкой. Диссертация докторская Рогинскому Москвой не была утверждена!

Мы с ним иногда встречались в магазинах, когда жили в «общаге» на Гастелло. Судя по всему, он жил где-то рядом. Стоим в очереди сзади Рогинского, а у него авоська с продуктами. Кассирша пересчитала всё и называет ему сумму. А он ей отвечает:

– Да не правильно вы посчитали!

Та возмущается, и начинает ему доказывать свою правоту. Пересчитывает и называет новую сумму. Этот цикл повторялся трижды! И каждый раз она называет новые цифры. Знала бы эта «кукла» с кем она спорит! А он, как и все, стоит в простой рубашонке с короткими рукавами, выполняет «наряд» жены и выслушивает вздор этой «чукчи», пытающейся не обидеть себя и представить народу «тупым» этого покупателя. Наконец, Юрию Владимировичу это всё надоедает, он расплачивается и уходит, буркнув на прощание:

– Всё равно не правильно! Но уже ближе к истине.

Более поздняя подготовка студентов была значительно слабее нашей. Для ознакомления с дипломниками, я задавал простые вопросы: «Какие факторы влияют на подъёмную силу?»! Они втягивали голову в плечи. А что уж говорить о «прямом» и «косом» скачке уплотнений при сверхзвуковых полётах, изложенных нам в лекциях!

О пропуске занятий на военной кафедре вообще быть не могло никаких разговоров!

В таких вот условиях мы устроились на работу на мясокомбинат. Ну, мы – общежитейцы понятно почему, но вот Толя Семёнов? Почему он всегда был в компании с нами!?

Устроились, пришли на работу и надеялись объедаться мясом! А нам вручили вилы и сказали:

– Будете очищать вагоны, в которых привозят скот!

Если в вагонах оказывались телята, то это ещё ничего. Правильнее будет сказать ничего хорошего! Навоз утрамбован. Чтобы не упасть, когда дёргается состав в пути, да и в движении телята топчутся на ногах, утрамбовывая навоз. Очистить один вагон – 60 копеек. Чтобы заработать какие-то копейки мы – студенты становились по 1 человеку на вагон. А местные по 2 человека. Время на очистку состава общее. Поэтому за отведённое по норме время одному очистить вагон тяжело! Отдирать от пола спрессованный навоз это хорошая проверка на прочность своих рёбер, особенно при стремлении в одиночку за определённое время заработать 60 копеек! Старший по очистке вагонов ходит по вагонам и напоминает об оставшемся времени:

– Поторапливайтесь! Осталось 10 минут! Железнодорожный состав не должен ждать хапуг, желающих много заработать!

Мы были «хапуги», а поезда с телятами шли на мясо для «Элиты»! И всё это происходило на глазах у простых людей! Не хочется разжигать «страсти против власти»! Позже будет официально сказано: «СССР развалила её собственная система. Неумелость руководства и моральное разложение партийной системы!»

Оставляем политику и возвращаемся к вагонам. Чистка вагонов после свиней ещё проблемнее! Навоз был жидкий. Иногда ботинок рабочих, которые нам выдавали, было не достаточно по высоте. Навозная жижа заливала ботинки. Для непросвещённых поясняю, что газ от свиного навоза вреден для глаз. Человек слепнет от выделяемых из свиного навоза газов.

Если при чистке «черпанул» навоз ботинком, то там был кран с водой. До следующего состава можешь помыться, но работать далее уже будешь с сырыми ногами.

Как в анекдоте с едой у индейцев. Собрал вождь племя и говорит:

– У нас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

Все застучали копьями и закричали:

– Давай с плохой!

– У нас в племени есть нечего! Придётся жрать навоз!

– А какая же хорошая новость?

– А хорошая новость это то, что навоза много!

Вот похожая ситуация была и у нас. Однако, справедливости ради надо сказать, что в часы работы столовой там можно было на 37 копеек пожрать по-человечески.

Чтобы выгнать свиней из вагона, между вагоном и платформой ставятся «сходни» для прохождения двух свиней одновременно. Но иногда между ними вклинивается третья, если её люди (выгонщики скота) чем-нибудь «огреют» в вагоне. Трём свиньям на «сходнях» уже тесно. А свиньи очень не любят тесноту! Отчаянный визг всех трёх, и средняя в этой ситуации уже «готова» – умирает от разрыва сердца! Тут же подходят работники комбината, всаживают в неё 12 мм крюк с ручкой и оттаскивают её в сторону, чтобы не мешала выходу другим. Коллеги свиньи, пробегая мимо, задерживаются на несколько секунд около неё, не для того чтобы поскорбеть о том, как ей не повезло, а проверить, не осталось ли у неё чего-нибудь лишнего и съедобного. В дороге перегонщики скота должны их кормить. Но это «должны» только теоретически, а практически они корм для скота продают по дороге и пропивают. И большинство свиней остаются с обгрызенными хвостами и ушами. На что ни пойдёшь с голодухи! И если, пробегая мимо, они заметят, что у лежащей коллеги ещё что-то осталось, то, тормознув на секунду, нежно тянутся к хвосту или к уху, как будто хотят что-то пошептать. Ты извини, дорогая, тебе уже всё равно это не пригодится, а мне надо жить и резким движением, как акула, хвать и хвоста или уха уже нет! Она ещё глазами смотрит с укором, что же вы делаете-то «суки» ведь я же еще живая только визжать не могу! Но в ответ холодное равнодушие – голод спишет все недостачи!

Приходит следующая команда из экспресс-контроля. Отрезают от неё что-нибудь, что осталось, а если ни ушей, ни хвоста уже нет, то берут «пятак» на носу, и уносят на экспресс анализ. Если таких свиней много, то их маркируют. Потом электротележкой, как на вокзале, увозят в закрома.

Для них это привычная каждодневная работа. Единственное ограничение по срокам работы, это для забойщиков скота. Этих ребят не держат на работе более двух с половиной лет. Они звереют после этого и теряют контроль над своими действиями. Описывать то, что они вытворяют можно только для людей с крепкими нервами. Одному присудили 8 лет за садизм над животными не случайно!

Нас удивляли призывы на щитах. Откуда они? Оказалось из социалистического обязательства: «Труженики мясокомбината! Добьёмся засолки туш через кровеносные сосуды!».

С нашей «униформой» чистильщика навоза в вагонах в колбасный цех не зайдёшь! А надо же что-то принести голодным волкам, товарищам в общагу! Там этого так ждут! Бывали случаи, что от голодухи, ослабевших студентов увозили с дистрофией в больницу. Такое было в комнате напротив той, в которой жил Гена Кустов.

На территории мясокомбината за 1 рубль (такая была такса) можно спокойно купить у колбасного цеха «палку» колбасы. Вся проблема в том, как с ней выйти через проходную!! Там всегда проводился мощный «шмон»! Один раз мы затарились и колбасой и сосисками. И на проходной всё конфисковали. Было так обидно! И не столько за потраченные рубли, как за то, что одиннадцать физиономий с горящими глазами останутся голодными! У «местных» (это те, кто работают постоянно на мясокомбинате) сразу в таких случаях отбирают пропуск и выгоняют с работы. Нас студентов, временно работающих, обчистят, отругают, но пропуска не отбирали. И то хорошо.

А для самой охраны получается доставка «продукции на дом». Удобно же!

Выбирай, что хочешь! Или премия за бдительность, или «продукция на дом».

После «шмона» мы вышли с работы злые как черти! Был у нас в команде Валерка Арзамасский из Пицунды. Идёт весёлый, как со свадьбы. Нас это разозлило, стали орать на него:

– Чего развеселился – то?! Как теперь будешь перед «папашей» отчитываться («папаша» – это Юрка, староста комнаты нашей)?

– Я-то отчитаюсь! А, вот вы-то как?

Распахивает полу демисезонного задрипанного пальто, а там гирлянда сосисок!

– Откуда сосиски? У тебя же была «палка» колбасы и тебя «обшмонали» первого!

– А когда вас «чистили», и охрана увлеклась вами, а я уже «обобранный» стоял в стороне не интересный для них, то тут они жестоко просчитались! И я их наказал за это! В той коробке из-под телевизора, куда они все отобранное складывали, я незаметно для них сделал им чистку! Хватит им жировать, когда другие дают рубль за колбасу, а они гады эту колбасу отбирают! Одногруппник Арзамасского из городских – Толя Трофимов часто ходил к нам в комнату в общаге, а позже он встретился мне на заводе «Темп», где работал главным конструктором. Сразу узнал меня, приглашал на работу к себе. Так приятно встретить ЛИАПовцев.

Однажды мы с Татьяной стояли в хозяйственном магазине на Кировском рынке (старом рынке, до пожара). Выбрали неожиданно понравившийся нам кафель и для ванны и для туалета, а денег не хватило. Какой-то мужчина увидел у нас в руках чертежи ванной, туалета и говорит:

– А я голову ломаю, сколько же брать? У вас 606 серия дома?

– Да.

– Вот, здорово! Одинаковые. Давайте я вам денег дам. Я слышал ваши разговоры, у вас не хватает. Я вам адрес свой оставлю, отдадите, когда сможете.

Так у нас завязалась дружба. Он оказался главным механиком завода «Темп». Удивительно приятный человек. Мы поймали такси и сразу всё привезли одним рейсом ему и нам. И после долго дружили, пока чёртова перестройка не погубила всё, что поддаётся развалу и гибели!

Но вернёмся на мясокомбинат. Многие коллеги по чистке вагонов сошли с дистанции от такой работы. Но мы «большевики» из ЛИАПа не из такого теста. Однажды, ухайдокавшись на чистке вагонов, решили, что на сегодня хватит. На следующий день в институте занятия по военной подготовке. Их пропускать нельзя ни в коем случае! Тут как в пословице – «кровь из носа», а надо быть на военной кафедре! Собрались уходить, и тут приходит какой-то мужик:

– Ребята, есть халтура. Чистая. Надо вагон соли разгрузить. Цена работы 60 рублей!

Мы вчетвером посовещались – по 15 р на нос! Третья часть стипендии!

– Согласны!

И началось! На одноколёсных тележках возили, возили! В помещении, как «террикон» гора соли. До вершины настил из досок. Надо закатывать до верха. По этой дорожке мы разгонялись на сколько сил хватало в эту гору! В 3 часа ночи силы нас оставили. Сидим, размышляем. И бросить жалко, и сил больше нет. «Геноссе» предлагает, давайте сделаем так, чтоб не всем уставать одновременно, а только одному. Все будут делать работу полегче, только довозить тележку до террикона, а завозить наверх – тяжёлую работу будет делать кто-то один. Потом, когда выдохнется, поменяемся в очереди, и так по кольцу. То есть, дать возможность отдохнуть другим, за счёт кого-то четвёртого. Поработали ещё какое-то время. Но от перемены слагаемых местами сумма не меняется! Выдохлись все, ну вдрызг!

Приходит к утру какой-то начальник в «шубняке» белом, как носили офицеры в войну, и начал над нами издеваться:

– Ну, что! Вы тут с солью сношаетесь, а негры с вашими девочками!

Мы все четверо ни гу-гу. Минут 20 злословил. Не понятно, то ли он жалел нас, то ли издевался! Получив одностороннее удовлетворение в грязной тираде, кричит:

– Петруха, принеси им то, чем в Смольном кормят!

Охранник внутреннего прохода «Петруха» слинял куда-то и приносит какие-то языки, фаршированные ещё каким-то мясом. Мы набросились на них как собаки. Ели, ели. Воспряли духом после этого, и снова за работу. Оставшееся мясо закопали в соль. Зачем? Унесет, что ли кто-то? До сих пор не знаю! Как животные! Повозим, повозим соль и снова откапываем мясо. Опять поедим. Но, много ли съешь без хлеба?!

Посмотрел, посмотрел на нас мужик в шубняке и сам куда-то ушёл. Приходит обратно и приносит тёплый батон. Мы его разломили на четыре части, и на вздохе мгновенно расправились. Это «перекусывание» было как допинг. Но времени оставалось в упор только на дорогу до улицы Герцена, где военная кафедра. И соль до конца разгрузить не удалось. Совсем немного! После «войны» поехали доделывать.

Приехали на работу, а вагона уже нет. Нам сказали, что работа была срочная. Пришлось подключить каких-то людей, и они разгрузили вагон.

В итоге за то, что разгружали мы, заплатили кому-то, а за ту часть, что оставалась, заплатили нам. Объёмы проделанных работ поменяли местами.

Эпилог

До сих пор обидно, зачем же студентов-то обманывать! Так ли уж много у них денег!? Дали нам по 3 рубля и всё.