Текст книги "Лучший способ бросить пить"

Проснулся когда уже был день и у меня внезапно началась паника, я стал ощущать жуткий страх. Мне казалось что моё сердце сейчас вот-вот остановится. Что оно очень слабое и уже перестаёт биться. Мою грудь что-то сдавливало внутри из-за чего появилась сильная отдышка, мне просто не хватало воздуха. К горлу подкатил большой до боли комок, а по щекам потекли слёзы. Я до такой степени испугался что выбежал на улицу. Мне казалось что мой смертный день пришел! И вот он, мой конец! Я стал бегать по улице и звать друзей. Орал на прохожим чтобы они позвонили моей жене. Кричал что умираю, что вот прям сейчас это случится. Затем я споткнувшись об бордюр упал и долго рыдал, пуская слюни на асфальт. Видел толпу каких-то людей вокруг себя. Кто-то из них громко крикнул что вызывает скорую помощь. А когда я рядом с собой увидел врачей, то от ужаса у меня аж потемнело в глазах и я ощутил по всему телу судороги. Сильнейшая боль пронзила мои мышцы и я понял что начал умирать. От чего я стал так орать, что даже сорвал свой голос, и матерясь умолял врачей, что бы они меня срочно спасли. А дальше снова пустота, после которой я ничего не помню.

Я очнулся в очень светлой палате, под капельницей. И лежу на кушетке, вечно скрипящей от малейшего движения. Подошедший врач в белом халате мне пояснил, что я нахожусь в наркологическом диспансере и что меня здесь поставили на учёт. Врач так же сказал, что бы я завязывал с пьянкой, а не то меня положат на длительное лечение, в психиатрическое отделение. Отберут паспорт, водительское удостоверение если оно имеется и выдадут мне на руки справку, что я являюсь дебилом, опасным для общества. И причина по которой я здесь нахожусь, это съехавшая у меня кукушка. То есть из-за пьянки, с моими мозгами начались серьёзные проблемы, и по этому ко мне могут наведаться ещё более интересные лесные жители. Потом через несколько часов врач выписали мне какие-то таблетки, заставил расписаться на бумаге и отпустил домой.

Сидя у себя дома на диване и взявшись руками за голову, я с трудом пытался рассуждать. Начал думал о том, по какой причине я остался без работы и из-за чего от меня с детьми ушла жена. И во мне снова такая злость из-за этого всего пробудилась. Причём злость и на происходящее со мной вокруг. Я считал величайшей несправедливостью отношение окружающих ко мне, причём грандиозного масштаба. Я же точно знаю что вхожу в категорию первоклассных специалистов, которыми нигде просто так не разбрасываются. Поэтому я и был полностью уверен, что мне рано или поздно кто-то да позвонят предлагая работу. Но к моему удивлению на протяжении следующего года, мне никто так и не сделал ни одного предложения по поводу работы. Да и собственно говоря и телефона у меня уже не было. Только вот моей вечно пьяной голове, почему-то казалось, что вот тут где-то рядом лежит работающий мобильник. Я даже уже и не замечал, что отношение окружающих ко мне кардинально изменилась. Некоторые соседи просто отворачивались и уходили от меня, как будто не замечая. А другие наоборот, ехидно интересовались моими делами, сильно переживая за меня и при этом очень добро мне улыбались. А потом в лицо мне и смеялись, давая ценные советы и настырно учили как нужно правильно жить. Ну а я естественно, в вечно пьяном состоянии, не отказывался от таких бесед. И всегда отвечал улыбкой на любой смех. Даже уже не осознавал, что для таких людей, я стал просто шутом, клоуном и конченым алкашом.

Время шло, а я продолжал бухать. И постепенно я стал приходить к выводу, что мне становится очень плохо, когда делаю перерыв в несколько дней не употребляя спиртное. Меня всё чаще стали донимать ужасные судороги и посещать безумный страх. Причём этот страх усиливался от воспоминаний о словах доктора про психушку, в которую надолго меня могут упрятать. И в которую я никак не желал попасть, но и остановиться бухать тоже уже не мог. Что бы не испытывать ужасную боль во время похмелья, мне помогала лишь большая доза алкоголя. С чем мне и пришлось уже осознано и окончательно смириться.

Уже давно я перестал обращать внимание и тем более следить за чистотой своего дома, в котором по всюду были грязь и мусор. И всё это из-за того, что я очень много пил и уходил в недельные запои. Бывало ел по пьяни пропавшую еду и меня вырывало на пол прям под свои ноги. И размазав всю эту дрянь по полу какой то тряпкой, я её просто откидывал в сторону. Со временем всё это дело высыхало превращаясь в твёрдую корку, местами покрытую плесенью. Из-за большой дыры в заборе, моими частыми гостями во дворе были уличные собаки. С которыми я частенько общался по пьяни, рассказывая им разные истории.

Просыпаться с дикой головной болью и дрожью во всём теле, стало для меня нормой. Причём не просто нормой, а очень даже неплохим ощущением. Потому что первым делом я радовался что у меня нет судорог и страха. Это стало для меня главным. Головная боль и дрожь в теле, легко и привычно лечилась несколькими стаканами водки. А если её нет, в таком состоянии ещё можно было пойти в магазин за пузырём. И поэтому, самым главным для меня являлась даже не еда, а водка, которая всегда должна быть с утра. А когда заканчивались деньги, я по дешевке продавал инструмент из своего гаража соседу, который охотно его всегда покупал. И снова на некоторое время всё у меня налаживалось. Была водка, да немного еды и больше меня ничто уже не интересовало. Позже мне пришлось за бесценок продать и холодильник, который давно уже стоял без дела, а затем и телевизор. Потому что я всё продолжал пропивать, обижаясь на весь белый свет и не осознавая, что потихоньку окончательно теряю себя. Тем более когда забрали ещё и мою машину, покрытую толстенным слоем пыли в гараже, за давние долги по коммуналке, я вообще чуть с ума не сошел от злости и обиды. Уйдя тем самым в месячный и жёсткий запой.

Очнувшись после этого запоя и целый день без водки, пролежав в непередаваемых муках приходя понемногу в себя, я понял, что этой ночью буду реально умирать. Я это чувствовал каждой клеточкой своего тела, и испугавшись еле себя на ногах, вышел на тёмную ночную улицу. Я не знал что мне делать, у меня как будто было то ли сонное, то ли шоковое состояние. К тому же мне почему-то всё вокруг пахло кровью. И это ощущение близкой смерти я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Которое еще не раз в будущем появлялось и которое невозможно спутать ни с чем. У меня наворачивались слёзы и я мысленно стал прощаться с небом, с деревьями которые видел перед собой в свете фонарей. Но почему-то неосознанно, по ночному переулку, под звонкий лай дворовых собак, мои ноги принесли меня в дом к знакомому старику, которого в шутку все в округе называли Колянычем. Мой мозг точно знал, что он каждую ночь бухает с местной братвой до потери сознания. В его доме как и у меня, электричества давно уже нет, но от света уличного фонаря над окнами, в полумраке было довольно таки всё разборчиво видно. Коляныч, алкоголик в возврате и со стажем, в прошлом бывший врач. На вид очень худой и костлявый дедуля, с вечно заросшей и седой растительностью на лице. И глядя на него со стороны, скорее всего он походил на некоего безумного профессора в тёмных очках, чем на пьяницу. Мне всегда казалось, что он так и родился с отёчным лицом и большими тёмными синяками под глазами. Выслушав меня и расплываясь в улыбке он действительно мне помог, дав мне рассасывать какую-то таблетку. Поинтересовавшись, где у меня болит и что беспокоит, он заверил, что это всего лишь психоз, паническая атака как он выразился и не более. И через минут пятнадцать поставил передо мной на стол бутылку и заставил её выпить. И в правду, выпив прилично водки, моя тревога и страх стали понемногу растворяться.

– Как-то раз, меня жена заставила закодироваться на один год, что я и сделал, – сказал Коляныч. – И весь этот год я прожил как в тумане, с полнейшей апатией к своей жизни. Кому-то кодировка помогает, а лично мне нет. Потому что как врач, хотя и отоларинголог, я знаю в чём подвох.

– Я дико извиняюсь, – перебил я его, немного уже шатаясь от опьянения, – Ты же очень образованный человек. Что за жена? Вот сколько я тебя знаю старого, её нету вроде у тебя.

– Пардон. Моя покойная супруга Екатерина Павловна, – сморщился старик и продолжил. – Она настояла чтобы я закодировался от выпивки на год. И после кодировки, единственное что мне грело душу, так это дата её окончания. Я знал сколько до этой даты дней и даже часов. И я молился, что бы побыстрее этот день настал. И вот он настал и я забухал. Да так забухал, что хватило бы и на двоих. А потом я понял, что тупо допивал недопитое за год кодировки.

– Ну не знаю, – пожав плечами сказал я в ответ на услышанное, – не кодировался, ничего по этому поводу сказать не могу. Коляныч, а зачем ты мне всё это рассказываешь? Если не секрет?

– Мишка, хорош перебивать меня. Я не тебе это рассказываю, А Ваську который вон видишь, в углу сидит, – показал старик пальцем куда-то за меня и со вздохом сказал. – Я несколько раз ещё кодировался и завязал потом с этими кодировками. Ну а твоё состояние, которое ты мне описал, так это как его там. Сейчас, дайка я вспомню. Паническая атака, вот. Просто так она никуда не исчезнет и ещё скорее всего вернется. В общем тебе надобно в больничку к наркологу сходить. На стационар прилечь и подлечиться. И желательно не бухать опосля какое-то время, если у тебя Мишаня, получится конечно.

– Спасибо за совет и помощь Коляныч, – поблагодарил я старика.

– Я то постоянный клиент в наркушке и меня там давно уже все знают, – продолжил Коляныч, – один раз даже там и умирал, но мой час тогда еще не пробил. Спасли меня доктора, коллеги.

– Да ты здоровенный мужик, – вставая из-за стола сказал я. – Пойду я это, прилягу наверное. А то в сон ужасно клонит, не могу как.

– Там приляг Михася, это у тебя от нервов, – сказал старик, показывая пальцем в сторону тёмного пятна у стены.

Обнаружив в полумраке возле стены диван, я улёгся на него и крепко заснул.

Проснулся я от того что кто-то дёргал меня за руку. Было уже светло и приподнявшись я увидел в комнате несколько полицейских и врачей. Ответив на кучу вопросов, мне стало понятно что Коляныч этой ночью скончался. Он лёжа на полу, захлебнулся в собственной блевоте. Видимо ночью у него началась рвота, и старик был настолько пьян что наверное даже не проснулся, а если и очнулся, то было уже поздно. Да и я вместе с присутствующими здесь алкашами, тоже мертвецки спал и никто из нас ничего не слышал, тем более что сильное кашель это для нас обычное дело.

Во время следующего месячного запоя я действительно сильно страдал, но уже как-то по другому. Мне было так же плохо, но при этом, я себя чувствовал более осознано. Меня терзали одни и те же мысли, что меня окружают бездушные и злые люди. Дальние родственники и вовсе перестали поддерживать со мной какой либо контакт, других то у меня и нет. А вот соседи или просто знакомые на улице люди, продолжали при встречи настырно учить меня жизни. От чего их упрёки в мой адрес, уже у меня вызывали лишь дикое раздражение. Поэтому я их всех матерясь посылал от себя куда подальше. Лишь только мои новые знакомые понимали меня, давали дельные советы, да и вообще именно с ними я чувствовал внутреннее успокоение и некое оправдание. Постоянно с ними бухая, я ощущал теперь только в них опору и только в их глазах я самоутверждался и был авторитетом. Но к сожалению я уже и не замечал и тем более не понимал того, с каким безразличием они выслушивали всю мною болтовню и им было просто все равно до моей шизофрении.

Как-то проспавшись, сидя в одиночестве за столом на кухне я уже не лечил своё похмелье, оно просто не успевало толком наступать. И я боялся что если перестану сейчас пить, меня опять скрючит судорогами и я на этот раз точно умру.

– Ну какая может быть душа у человека когда он тебя так! – задумавшись глядя на бутылку перед собой произнёс я. – Сволочь! Ещё называет меня алкашом. Неблагодарная тварь! Сколько раз я ему машину за спасибо чинил. А теперь он гад, на пузырь мне дать жмётся. Да за те деньги можно было ящика четыре водяры дешевой купить. Ненавижу!

Я вспомнил свой недавний разговор с пожилым соседом, который подойдя ко мне начал читать мне проповеди о правильной жизни.

– И всё таки я же не алкаш? – прищурившись начал рассуждать я. – Алкаши это вон те, которые без дома и всегда валяются под заборам, с разбитой рожей, а потом проспавшись собирают бутылки что бы купить бухло. А я же брошу пить в любой день. Вот скоро выберу день когда мне будет полегче и брошу. Я решил!

Затем я тупо уставился на пустую рюмку перед собой, сжимая кулаки и нервно играя мышцами на скулах.

– Я же не такой? – наливая рюмку стал успокаивать я себя. – Культурно выпиваю дома или у своих новых друзей. Я же не под забором валяюсь и не в канаве просыпаюсь.

– Да и вообще я в любой момент могу бросить пить, у меня есть на это право! – ударив по столу кулаком закричал я. – Вы это не понимаете? А я Вам всем докажу! Вы у меня все ещё прощение просить будете!

Допив бутылку до дна, я стал шарить по всему дому в поисках сигарет. На кухне была разбросана куча пустых мятых пачек и гора окурков лежащих в тарелке на краю стола, а на полу и вовсе была сплошная мусорка.

– Вот он и опа настал! – сам удивился я сказанному. – Что такое опа?

И тут я так заржал что аж заболел живот. Не знаю, но мне это показалось очень смешным в данный момент. Затем я встал выругавшись матом и подошёл к вешалке на которой висела моя единственная летняя куртка. Залез рукой в карман, нащупал несколько смятых купюр и засунув их себе в брюки пошел на улицу.

– Опа настал! – вспомнив что ляпнул недавно и снова заржав, я повторил. – Опа!

Шатаясь и смеясь над своим глупым выражением неизвестно взявшимся откуда, я побрел в сторону магазина, который находится за углом, недалеко от моего дома.

В магазине стояла всего лишь пара молодых людей, которая при виде меня быстренько отошла подальше в сторону. И я тут же подошел к кассе, где на меня подняв брови внимательно смотрела продавщица.

– Мишаня пришел! – с издевкой в голосе начала она. – Здрасте! И чего изволите сударь?

– Что тебе ну? Какой такой! Сударь? – я возмущено хотел что то сказать, но язык не повернулся, хотя мыслил правильно. – Мариночка! Опа настал!

И я услышал как раздался звонкий смех от молодых людей стоящих по отдаль. Я обернулся на них и хотел возмутиться по поводу их смеха, но не смог. Повернулся обратно с открытым ртом на продавщицу и увидев её грозный и серьёзный взгляд аж сглотнул.

– Сигареты, – с трудом выговорил я и добавил. – Мне!

– Как обычно? -быстро спросила она. – Сколько?

– Ага! Да! – выдавил я из себя. – И этот еще!

– Сколько пачек сигарет? – спросила продавщица.

– Ну это, – я искал ответ в голове, но не найдя нужное слово поднял руку и показал пять пальцев.

– И этого ещё, – водя своими глазами во все стороны вспоминая слово, я промямлил. – Выпить! Два! Нет! Три!

– Эх Мишаня, не бережешь ты себя, – наклонившись под прилавок запыхтела Марина, – вот зачем тебе это надо, лучше завязывал бы с этой дурью.

– В зеркало давно на себя смотрел? – вытащив три бутылки продолжала она. – Помылся бы лучше, побрился, вещи постирал. Несёт от тебя тухлой селёдкой что ли. Миша, а отёки то какие у тебя под глазами. Мама не горюй.

– Марина! Это! Ну! – хотел я ей возразить но опять не нашел слов.

– Что Марина? Деньги давай! – вопросительно посмотрев на меня сказала продавщица.

Я вытащил из кармана смятые купюры и положил на прилавок. Забрав их продавщица отсчитала мне сдачи мелочью, которую положила на прилавок по ближе ко мне. Я хотел было смахнуть монеты в ладонь, но они звонко рассыпались по полу.

– Опа! Ком нам стар! – воскликнул я глядя на пол под своими ногами.

И снова раздался громкий смех молодых людей наблюдавших за мной и снимавших всё это на камеру телефона.

– Мишенька, давай забирай свой пакет! И с добром опа отсюда, в свою галактику, – засмеялась Марина и добавила. – Космонавт ты хренов!

Взяв пакет я махнул на рассыпанную под ногами мелочь рукой, погрозил пальцем продавщице и поплелся к выходу. Я понимал что не смогу собрать мелочь с пола, так как от выпивки меня сильно развезло. И ощущая что меня начало сильно штормить, я подумал что мне нужно поторопиться домой.

По дороге домой, ко мне подбежали трое подростков и преградили мне путь. Я пытался их обойти, но каждый раз они собой преграждали мне дорогу.

– Эй! Это! – не получалось у меня что либо выговорить.

– Да пойдём отсюда Тоха, что с него взять? – воскликнул кто-то из ребят.

– Да подожди ты! – оживлённо воскликнул другой.

Не понимая что происходит и по какой причине эти ребята не дают мне пройти, я начал угрожающе махать рукой. И тут же я получил от подростка удар кулаком в свою щёку. Затем ещё один удар в бровь, а следующий, прилетел куда-то в мой затылок, так как я уже наклонился.

– Всё хватит! Отец Костика на улицу вышел! Бежим! – закричал один из подростков.

И все трое побежали прочь, скрывшись за углом. А я потерев рукой свою щёку в недоумении стал озираться по сторонам.

– Всё нормально? – услышав мужской окрик позади себя, я обернулся.

Я утвердительно закивал головой, увидев мужика, который судя по всему вышел из своего дома, тем самым спугнув мальчишек.

Пройдя домой я присел обратно за стол и схватился за голову. То ли мне было стыдно, то ли противно и обидно, но я понял одно. То что в магазине меня основательно пробрало спиртное, недавно выпитое мною. Да и эти пацаны? Что им надо было? Ну и фиг с ним.

Взяв бутылку я наполнил рюмку, поставил перед собой и долго смотрел в неё как в зеркало, размышляя над тем, что действительно нужно это прекращать.

– Ну это, – попытался я выдавить то что подумал, но не получилось. – Опа короче.

Мой язык никак не хотел поворачиваться, хотя мои мысли и рисовали в воображении слова, которые я хотел сказать. А хотел сказать что завтра наверное больше не буду пить, ну или после завтра. Я поднял рюмку, выдохнул и глотнул. Сморщившись я почувствовал какой-то неприятный привкус, но это меня даже не смутило и тем более не остановило. Пить то всё равно надо, да и другого вроде ничего и нет. Затем в меня ворвалась вторая рюмка, третья. Пустую бутылку в сторону, следующую на стол. Мысли стали кружиться как вихрь, отрывки из памяти как падающие осенние листья сыпались вокруг меня, застилая пол.

После нескольких дней запоя, мне как обычно было неимоверно плохо. У меня закончилась водка, причём вчера. И мой ужас был разбавлен ещё тем, что я не мог пойти в магазин, потому что не в силах был даже приподняться. Хорошо хоть на всякий случай поставил воду в двух пластиковых бутылках возле дивана, так как такое у меня уже не в первой. Я третий день валяюсь трупом на своём грязном, вонючем и мокром от своей же мочи, диване. Чувствую как меня выворачивает и корёжит, разрывая на части. То мучительные судороги хватали всё тело, то тошнота и рвота подступала к горлу, выворачивая на изнанку желудок. Иногда я даже ощущал, как разваливался на маленькие кусочки, которые рассыпались по комнате. Затем я снова приходил в себя от тошноты и вновь от сильного позыва рвоты. Причём вырывать было просто уже нечем, мой желудок был настолько пуст, что мне казалось как через горло выскочат наружу мой кишки. И только на четвёртый день я начал становиться собой, ко мне вернулось некое осознание. И днём, уже сидя на диване, я жевал кусок черствого хлеба, запивая его водой. Внимательно смотря через всю комнату на обшарпанную стену, уставившись в одно точку, на гвоздик торчащий из стены, на котором раньше висела большая и красивая картина.

Передо мной внезапно появилась обнаженная жена, моя Лена. Вот просто из неоткуда, она возникнула из пустоты. Такая красивая и восхитительная женщина моей мечты. С добрым лицом и любящими глазами. Локоны её светлых волос слегка развивались и подрагивали в такт биения моего сердца. И тут мой мозг стал сопротивляться увиденному. Вроде бы передо мной стоит моя жена, но как будто в очень плотном и густом воздухе. Её движения и трепет волос, кажутся мне совершено невероятными. Но в то же самое время, вся эта картина так реальна и ярка, что я даже ощутил её запах. Который не спутаешь ни с кем, запах любимого мне человека.

Моя Лена нежно смотрела на меня и очень медленно приближаясь, тянула ко мне свои руки. А я почему-то ничего не смог ей сказать, ощущая как немеет моё лицо, словно оно покрывается быстро застывающим толстым слоем воска. Лена, наклонившись через весь столик который стоял посреди комнаты между нами, коснулась руками моих плеч. И я почувствовал леденящий холод который исходил от неё. Я смотрю в её лицо и чётко вижу как она открывая рот и шевеля подбородком, что-то мне говорит, но беззвучно. Как будто я оглох и совершенно ничего не слышу. И тут я почувствовал резкую боль в своей голове, от которой я пытался сморщился. Стал ощущать на своём лице невидимую корку, которая держала всю мою кожу и не давала даже открыть рот. Но я всё равно продолжал смотреть на Лену, и был не в силах оторвать от неё свой взгляд. С огромным усилием я всё таки дёрнул головой, почувствовав как треснула и посыпалась невидимая оболочка сковывающая меня. Я заорал отболи, как будто меч насквозь пронзило мою грудь. Меня всего заколотило будто в припадке. И тут же увидел как моя жена изменилась в лице, которое мгновенно скривилось от вспыхнувшей злости и лютой ненависти. Она резко оторвала от меня свои ледяные руки и зарычала как дикий зверь, от чего аж воздух задрожал вокруг. И как будто по щелчку чьих-то пальцев, мгновенно Лена превратилась в ужасного чёрного демона из какого-то фильмов ужасов, который расправив свои крылья, смотрел на меня огненными глазами. Я аж завизжал и от испуга сиганув в сторону, с грохотом свалился на пол. Тут же подхватившись я схватился руками за край стола и со всей силы опрокинул его на надвигающееся на меня рычащее и шипящее чудовище. Раздался грохот и зазвенели битые стёкла. Я кинулся прочь в коридор, затем споткнувшись вылетел кубарем во двор. Увидев возле сарая ржавый топор и слыша безумные вопли за своей спиной, я петляя и корчась от боли, подбежал к нему. Схватив топор и обернувшись я увидел как жуткая чёрная тварь с огненными глазами вылезает из дома и раскинув в стороны свои крылья как у летучей мыши, вереща прыгает на меня. Пятясь назад вдоль сарая я стал отмахиваться топором, чувствуя едкий запах серы. Удар за ударом я наносил рычащему демону, но мой топор просто рассекал воздух не дотрагиваясь до чего либо. И от ещё большего испуга я резко развернулся и с диким криком побежал на улицу. Споткнувшись обо что-то, возле своего дома, я прямиком полетел в канаву. С головой так сказать, нырнул в зелёную и вонючую жижу, откуда во все стороны начали выпрыгивать лягушки. Приподнявшись и озираясь я крепко сжал в своих руках выскальзывающий из-за липкой грязи топор, ожидая нападения. Но никто за мной так и не выскочил. А я точно уже знал, что он хитрюга, и теперь этот страшный демон будет ждать меня в доме, потому что хочет меня убить именно там! Я вылез из канавы и потихоньку на цыпочках с поднятым над головой топором, стал красться к воротам. Заглянув в приоткрытую дверь и не увидев никого, мной овладел бешеный гнев.

– Выходи тварь! – заорал я сколько было у меня силы.

И со всего маху я начал бить по железным воротам топором, вызывая чудовище на поединок.

– Выходи! – орал я не утихая. – Я тебя сейчас на куски порублю! Выползай зараза!

И из всего этого грохота от ударов железа об железо, я услышал за спиной голоса как будто они внезапно появились из пустоты.

– Миша брось топор! – с командным тоном прозвучал голос.

Мои руки опустились и я обернулся. В десяти метрах от себя я увидел четырёх человек в полицейской форме, среди которых был участковый. А поодаль стояли соседи и случайные прохожие.

– Миша бросай на землю топор! – повторил участковый.

И я медленно короткими шагами пошёл в их сторону, сообразив что они мне помогут убить демона в моём доме и что им срочно всё нужно рассказать.

– Брось топор, немедленно! Миша, ты меня слышишь? Не дури! – крикнул участковый и его рука потянулась за пистолетом в кобуре.

Я остановился, опустил руку и выпустил топор, который тихо упал на траву. Тут же мгновенно на меня кинулись двое полицейских и ударом по ноге свалили меня на землю. Резко повернули меня лицом вниз сильно прижав, заломили руки за спину и надели наручники.

– Пойдите проверьте, есть там в доме ещё кто, – услышал я голос над с собой.

Я пытался что то объяснять и возмущаться, но окружающие слышали лишь невнятные вопли и мычание сумасшедшего, с явными симптомами белой горячки.

– Это хорошо что он ещё по улице ни за кем с топором не гонялся, – услышал я опять голос.

– Ну да, – снова донеслось до моих ушей, – допился мужик. Жалко его, очень толковый был.

Меня приподняли, взяли под руки и поволокли, затем бросили в какую-то машину и с грохотом захлопнули за мной дверь. А дальше помню лишь отрывки. Меня куда-то везли и всё вокруг тряслось из-за неровной дороги, так как я лежал на полу в машине и без конца бился об него головой. Затем помню большое светлое помещение, очень грубых врачей и ещё то, что мне было очень больно.