Текст книги "Чили 1970–1973 гг. Прерванная модернизация"

Именно при вожде чилийских предпринимателей Алессандри инфляция в Чили достигла опасных для экономики страны размеров, сопровождаясь обесцениванием национальной валюты. Если в 1956 году один доллар стоил 499 песо, то в 1962-м – 1620 песо, причем по официальному курсу: на черном рынке за доллар платили 2410 песо[163]163
  Очерки истории Чили. М., 1967. С. 435.


[Закрыть]. Только в 1961 году цены выросли на 45 %, затем это стало нормой. Всего за время правления Алессандри инфляция выросла на 311,2 %. Фактически Чили переживала гиперинфляцию, которая делала нормальное экономическое развитие невозможным.

Внешняя задолженность страны увеличилась к концу 1962 года до 1,35 миллиарда долларов, потому что импорт, прежде всего из США, рос опережающими темпами. В 1960 году дефицит платежного баланса составил 48 миллионов долларов, в 1961-м – уже 150 миллионов[164]164
  Аникин А. С. Внешняя политика Чили 1938–1967. М., 1974. С. 136–137.


[Закрыть]. Отказаться от импорта было нельзя – Чили не могла самостоятельно обеспечить себя продуктами питания и промышленным оборудованием хотя бы для поддержания уже существующего производства.

За инфляцию расплачивались, естественно, те, кто работал по найму. Помещики и предприниматели почти не платили налогов, и Алессандри увеличивал косвенные налоги на основные предметы потребления. Прямые налоги для предпринимателей снизились с 86,7 миллиарда песо в 1960 году до 63 миллиардов в 1962 году.

Доля рабочих, включая сельскохозяйственных, в национальном доходе Чили, составлявшая при правительстве Народного фронта в 1940 году 27 %, в 1962 году уменьшилась более чем в два раза – до 13 %[165]165
  Очерки истории Чили. М., 1967. С. 434.


[Закрыть].

В стране не хватало 600 тысяч квартир. Бежавшие из деревень в города бывшие батраки и потерявшие работу горняки ютились в самодельных хижинах из картона, фанеры и старых автопокрышек. Нечего и говорить, что электричества и канализации там не было. На окраинах крупных городов возникли целые поселки трущоб («побласьонес», или «кальямпас»), которые официально как бы не существовали.

Если примерно 20–25 % чилийцев (латифундисты, крупные предприниматели, высшие чиновники офицеры, политики национального уровня, престижные врачи и адвокаты) жили как в Италии или Испании, то остальные три четверти населения (рабочие, крестьяне, служащие, мелкие предприниматели и торговцы, городская интеллигенция) каждый день боролись за существование. Эти чилийцы, по статистике, потребляли в год не более 16 килограммов мяса. Дети бедняков практически не видели молока.

Из ста детей, поступавших в начальную школу, только два попадали в университет. А из этих двух только один оканчивал вуз.

Неудивительно, что трудящиеся Чили активно выступали против экономической политики Алессандри, – к этому их подталкивала ухудшающаяся день ото дня жизнь. 19 ноября 1962 года КУТ объявил 24-часовую забастовку протеста против нового повышения цен на 60 %[166]166
  Очерки истории Чили. М., 1967. С. 436.


[Закрыть]. В акции приняли участие практически все рабочие и служащие Чили – более миллиона человек. Алессандри обещал повысить заработную плату на 15 %, что выглядело издевательством в условиях галопирующей инфляции. В 1963 году забастовки участились – рабочие требовали повышения номинальной заработной платы, чтобы хотя бы как-то остановить драматическое снижение уровня своей жизни.

К началу 1963 года не только большинство политических наблюдателей в Чили, но и американская разведка считала наиболее вероятной победу на президентских выборах 1964 года кандидата левых сил Сальвадора Альенде.

Влияние Альенде в политической жизни Чили усиливалось практически с каждым днем, несмотря на разнузданную пропаганду правых СМИ, особенно самой влиятельной чилийской газеты «Меркурио». Альенде выставляли агентом Москвы, в случае победы которого на улицах Сантьяго, как и в Будапеште в 1956 году, появятся советские танки.

20 января 1959 года (через три недели после вступления отрядов Фиделя Кастро в Гавану) Альенде прилетел на Кубу, чтобы получить личные впечатления о революции «бородачей». И сначала был неприятно поражен – выглянув из окна своей гостиницы, он увидел бодро марширующих под духовой оркестр американских полицейских. Однако выяснилось, что это был всего лишь давно намеченный дружественный визит копов Майами к своим коллегам из Гаваны. Альенде познакомили с идолом кубинской революции – Эрнесто Че Геварой. Тот рассказал, что был в Чили во время президентской кампании и даже присутствовал на митингах Альенде. Че Гевара подарил гостю свою книгу «Партизанская война» с дарственной надписью: «Сальвадору Альенде, стремящемуся другими путями достигнуть того же самого. С добрым чувством – Че»[167]167
  Лаврецкий И. Р. Сальвадор Альенде. М., 1974. С. 83–84.


[Закрыть].

Последний раз Альенде и Че Гевара увиделись в 1961 году в Уругвае, где проходила конференция ОАГ по поводу исключения Кубы из организации. Оба выступили на митинге в Университете Монтевидео. Когда они выходили с митинга, Че предложил идти поодиночке, чтобы не погибнуть вдвоем от одной автоматной очереди (кубинские эмигранты грозили Че Геваре расправой). Ни Альенде, ни Че Гевара не знали тогда, что действительно погибнут от автоматных очередей – только с разницей в 6 лет.

Итак, Чили, раздираемая гиперинфляцией и протестами трудящихся, приближалась к президентским выборам 1964 года. Рассчитывая вместе со своими союзниками-коммунистами на победу, Альенде не подозревал, что 1964 год принесет ему самое крупное политическое поражение в его жизни.

Глава 2. Чили в 1964–1970 годах: крах американского проекта «революции в условиях свободы»

Чтобы понять смысл итогов президентских выборов в Чили в 1964 году, без которых не было бы и победы Альенде в 1970-м, следует остановиться на роли католической церкви в политической жизни страны.

Как упоминалось, Чили была, пожалуй, единственной страной Южной Америки, где охотно селились не только выходцы из Испании, но и иммигранты из протестантских стран Европы. Поэтому роль католической церкви в Чилийской республике никогда не была тотально доминирующей. Многие представители городской интеллигенции уже в XIX веке были масонами и атеистами. Однако большинство женщин и сельское население традиционно слушались священников, причем и в политических вопросах тоже. По конституции 1833 года католицизм был в Чили государственной религией.

Со времен Диего Порталеса церковь активно поддерживала Консервативную партию. Неоднократно бывавший в Чили корреспондент американского журнала «Лук» Леонард Гросс приводит следующую «старую чилийскую шутку»:

«Священник прихожанину: «Ты клянешься, что будешь поддерживать Консервативную партию?» – «Клянусь!» – «И ты клянешься, что не продашь никому свой голос на выборах?» – «Клянусь!» – «И ты клянешься, что если продашь свой голос, то только Консервативной партии?» – «Клянусь!»[168]168
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 67.


[Закрыть]

До конца XIX века церковь активно выступала против любых социальных реформ. Однако положение изменилось после появления в 1891 году папской энциклики Rerum Novarum. В своем послании понтифик призвал священников уделять больше внимания социальным проблемам своих прихожан. Послание папы было связано с успехами социал-демократического движения в мире, которое, в отличие от церкви, не утешало людей прелестями загробной жизни, а стремилось улучшить жизнь земную. Церковь каждый год лишалась сотен тысяч адептов, переходивших под знамена марксизма.

Однако верхушка чилийского епископата проигнорировала призыв папы – она опиралась на тесное сотрудничество с консерваторами, а те, в свою очередь, – на армию, которая как раз в 1891 году сокрушила реформаторское правительство масона Бальмаседы. Многие чилийские епископы и лидеры Консервативной партии были представителями одних и тех же семейных кланов.

Революционный подъем в мире под влиянием социалистической революции в России нанес удар и по господству католицизма в Чили. По новой Конституции 1925 года церковь была отделена от государства, а консерваторы лишись своей монополии на власть, которая де-юре находилась в их руках с 1891 года, а де-факто – с 1833-го. Светский характер Конституции поддержала и армия. Поэтому епископат ограничился формальным протестом, тем более что многие приходские священники в принципе не возражали против отделения церкви от государства. Они полагали, что вследствие этого шага церковь станет самостоятельнее и освободится от многолетней зависимости от консерваторов, а значит, и от латифундистов.

В этих условиях президенту Алессандри-старшему удалось договориться с Ватиканом и архиепископом Сантьяго (главным церковным иерархом страны) об относительно безболезненном разделении функций церковных и светских властей[169]169
  Scully T. Rethinking the Center: Party Politics in Nineteenth and Twentieth-Century Chile. Stanford, California, 1992. P. 114.


[Закрыть].

Однако на протяжении 20-х – 30-х годов церковь продолжала активно поддерживать консерваторов, в том числе и финансово. Собираемые священниками пожертвования шли в партийную кассу самой правой политической партии страны. Вместе с помещиками главы приходов агитировали, а порой и заставляли под угрозой отлучения от церкви голосовать за консерваторов батраков-«инкилинос».

После провозглашения «социалистической республики» в Чили в 1932 году и под влиянием резкого роста влияния коммунистов епископат открыто провозгласил поддержку Консервативной партии и объявил войну марксизму.

Решение об открытом вмешательстве в политическую борьбу вызвало недоумение даже в Ватикане. 1 июня 1934 года государственный секретарь Ватикана (фактически министр иностранных дел папского государства) кардинал Пачелли[170]170
  В 1939 году Пачелли был избран папой Пием XII.


[Закрыть] подверг чилийский епископат публичной критике. В Ватикане опасались (и совершенно справедливо), что, связав себя только с одной партией, церковь потеряет влияние на массы. К тому же консерваторы быстро теряли былое влияние на электорат. Ни одна политическая партия не может представлять интересы всех верующих, заявил Пачелли. Госсекретарь Ватикана предложил чилийским епископам активно и самостоятельно заниматься социальными проблемами паствы.

Епископы нехотя подчинились окрику из Рима и не стали объявлять о своих открытых симпатиях к консерваторам. Однако на практике священники по-прежнему поддерживали кандидатов именно этой партии вплоть до середины 50-х годов.

В 1931 году появилась новая папская энциклика, которая как бы развивала энциклику 1891 года и подводила итоги ее 40-летнему применению, – Quadragessino Anno. В послании папа призывал церковь активнее бороться за молодежь, чтобы вырвать ее из-под губительного влияния атеизма и марксизма. Отношение чилийского епископата к этой энциклике было, по сути, негативным – ее пытались всеми силами скрыть от верующих.

В это время несколько вернувшихся из более прогрессивной Европы чилийских священников стали организовывать в Католическом университете Сантьяго кружки студентов для изучения социальной доктрины католицизма и приспособления ее к быстро меняющемуся чилийскому обществу.

Эдуардо Фрей

Группа студентов, членов Консервативной партии, была недовольна косностью партии и ее фактической поддержкой реакционной диктатуры Ибаньеса в 1927–1931 годах. Эти молодые люди вступили в Консервативную партию в 1935 году, чтобы составить прогрессивное крыло и попытаться реформировать ее изнутри. Основанное ими Национальное движение консервативной молодежи позднее преобразовалось в уже известную нам Национальную фалангу. Одним из лидеров «молодежной фракции» был Эдуардо Фрей Монтальва.

Эдуардо Фрей родился 16 января 1911 года в семье немца, эмигранта из Швейцарии, работавшего бухгалтером. Помимо Эдуардо в семье были еще двое детей. Родители хотели, чтобы сын стал врачом, но он избрал карьеру юриста (примерно в это же время Сальвадор Альенде, которому прочили карьеру юриста, стал врачом).

Как и Альенде, Фрей много читал и числился среди первых студентов юридического факультета. Товарищи уважали провинциала за ненасытную тягу к знаниям, и Эдуардо пользовался среди сокурсников высоким авторитетом. Его даже избрали капитаном футбольной команды – не столько за спортивное мастерство, сколько за организаторские способности[171]171
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 8 1 –82.


[Закрыть].

В 1933 году Фрей с отличием окончил Католический университет Сантьяго, будучи специально отмечен как лучший студент выпуска.

Выпускнику предложили место редактора одной из газет на севере страны, в регионе, где влияние католической церкви было самым слабым, а позиции коммунистов – самыми сильными. В 1937 году Фрей попытался баллотироваться в парламент. Главным менеджером предвыборной кампании стал Радомиро Томич, близкий друг Фрея, бывший младше его на четыре года. Фрей потерпел полное фиаско – избиратели отказывались слушать представителя Консервативной партии, особенно когда тот ссылался на догматы церкви. В кандидата летели яйца и помидоры, а однажды – даже камни[172]172
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 85.


[Закрыть].

Расстроенный Фрей объявил, что навсегда уходит из политики, и вернулся в Сантьяго, где стал преподавать трудовое право в своей альма-матер – Католическом университете.

Однако уже на следующий год Фрей вернулся к активной политической деятельности и возглавил вышеупомянутое молодежное движение консервативной партии, с 1938 года – Национальную фалангу. Уже из названия видна симпатия многих участников этого движения к Франко, профашистская партия которого тоже называлась фалангой и была создана при помощи НСДАП. Даже американский биограф Фрея Гросс, явно симпатизировавший ему и неоднократно с ним встречавшийся, писал, что одна из групп Национальной фаланги «была откровенно фашистской, восторгалась итальянцами и хотела создать государство фашистского типа в Чили»[173]173
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 86.


[Закрыть].

Фрей, однако, был не фашистом, а оппортунистом. Когда в 1938 году с единым кандидатом на выборы вышел Народный фронт, церковь и Консервативная партия призвали всех верующих голосовать против этих «посланцев антихриста». Но Национальная фаланга не поддержала кандидата Консервативной партии Густаво Росса, которого считала откровенным и замшелым реакционером, и призвала своих членов сделать выбор самостоятельно. После победы на выборах кандидата Народного фронта с минимальным перевесом руководство Консервативной партии обвинило группу Фрея в предательстве[174]174
  Scully T. Rethinking the Center: Party Politics in Nineteenth and Twentieth-Century Chile. Stanford, California, 1992. P. 116.


[Закрыть], а церковь назвала его «христопродавцем».

Фаланга стала выступать на выборах самостоятельно, но никак не могла набрать больше 3–4 % голосов. Однако Фрей добился союза своей маргинальной партии с правящими радикалами (фактически поддерживая правительство Народного фронта), и в 1945 году его назначили министром общественных работ.

Если до Второй мировой войны фаланга восторгалась режимом Франко, то после 1945 года группа Фрея критиковала диктаторский режим в Испании, что соответствовало официальной линии чилийского правительства и ООН до 1947 года. Именно такая позиция привела в 1947 году к открытому разрыву между фалангой и епископатом. Архиепископ Сантьяго Хосе Мария Каро заявил: «Эта группа Национальной фаланги, которая утверждает, что состоит из католиков, не пользуется доверием церкви. Она борется против режима Франко – самого католического в мире; в этой борьбе она является союзником коммунистов; она также выступает за дипломатические и торговые отношения с Россией»[175]175
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 87.


[Закрыть]. Видимо, в глазах церкви все это было страшным грехом.

У группы Фрея в первые послевоенные годы действительно установились неплохие рабочие отношения с компартией – ведь обе силы были представлены в правительстве Виделы министрами. После оглушительного успеха коммунистов на муниципальных выборах 1947 года Консервативная партия и церковь опять обвинили фалангу в предательстве и двурушничестве. Епископат ультимативно потребовал от фаланги прервать все отношения с коммунистами. Председатель Католического действия (политического крыла католической церкви в Чили) епископ Аугусто Салинас в статье под характерным названием «Враги Христа» обвинил фалангу в том, что «она продает кровь Христа за горстку избирательных голосов»[176]176
  Scully T. Rethinking the Center: Party Politics in Nineteenth and Twentieth-Century Chile. Stanford, California, 1992. P. 117.


[Закрыть].

Однако Фрей не испугался. Он говорил, что до статьи Салинаса, согласно церковным проповедям, любил всех ближних, а после этой статьи научился ненавидеть. Один из священников поднял вопрос об отлучении Фрея от церкви. Другие возражали, и дело было передано на рассмотрение в Ватикан.

Фрей решительно выступал против доктрины предопределения судьбы промыслом божьим, которая фактически обрекала верующих на политическую пассивность. Церковь же утверждала, что даже если господь создал мир несправедливым, то все равно – пытаться менять его значит восставать против бога. Фрей говорил, что христианская мораль, наоборот, побуждает верующего к активной борьбе за лучшую долю. Ведь и Христос боролся и пострадал за улучшение жизни простых людей. Церковь же, по Фрею, «поддерживала господствующие социальные структуры; она защищала находившийся у власти политический режим во времена колониальной эры со всеми его эксцессами против городов и международной торговли…»[177]177
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 91.


[Закрыть].

Фаланга выступила против «проклятого закона», загнавшего коммунистов в подполье на 10 лет. Но именно этот закон и сделал из маргинальной партии Фрея общенациональную силу. В отсутствие коммунистов именно фаланга стала главным пропагандистом социальных реформ, агитируя за перераспределение земли, право рабочих на свободное объединение в профсоюзы, государственный контроль над ценами на продукты первой необходимости и ограничение влияния иностранного капитал в стране. В 50-е годы лозунги фаланги нельзя было отличить от программы нелегальной коммунистической партии.

В 1949 году не без воздействия идей фаланги раскололась и сама Консервативная партия. Ее правое крыло стало называться Традиционной консервативной партией, левое – Социально-христианской консервативной партией[178]178
  В 1953 году социальные христиане объединились с фалангой.


[Закрыть].

В том же году Фрей впервые смог выиграть выборы – он был избран в Сенат от Атакамы и Кокимбо, районов, где было сильным влияние запрещенной компартии. Без поддержки коммунистов Фрей не стал бы сенатором.

В 1952 году Ибаньес неожиданно предложил Фрею возглавить правительство, обещая ему полную свободу действий в проведении социальных реформ. Избранный как враг всех традиционных партий, Ибаньес видел во Фрее свежую фигуру, способную увлечь уставшее от бесконечной коррупции профессиональных политиков население. Тот после некоторых колебаний согласился, однако Ибаньес неожиданно забрал назад свое предложение – президент не справился с давлением консерваторов, которые были решительно настроены против «предателя» Фрея[179]179
  Gross L. The last, best hope: Eduardo Frei and Chilean democracy. New York, 1967. P. 95.


[Закрыть].

В июле 1957 года фаланга была переименована в Христианско-демократическую партию (ХДП), и Фрей стал ее лидером. Это была, пожалуй, одна из самых странных христианско-демократических партий – несмотря на название, у нее были откровенно враждебные отношения с католическим епископатом. В своей программе ХДП ориентировалась на родственные партии ФРГ и Италии, которые как раз в то время проводили обширные социальные реформы, чтобы ослабить в своих странах растущее влияние коммунистов. ХДС ФРГ и ХДП Италии оказывали партии Фрея финансовую и консультативную поддержку. Именно под воздействием своих западногерманских и итальянских друзей ХДП Чили стала скатываться на антикоммунистические позиции.

До начала 1960-х годов успехи «христопродавца» Фрея и его партии на парламентских выборах были более чем скромными. В 1953 году фаланга набрала 3,45 % голосов, ХДП в 1957-м – 8,59 %[180]180
  Scully T. Rethinking the Center: Party Politics in Nineteenth and Twentieth-Century Chile. Stanford, California, 1992. P. 128.


[Закрыть].

Президентские выборы 1958 года изменили ситуацию. За Фрея голосовали противники всех устоявшихся политических партий, которые разочаровались в Ибаньесе. Несмотря на сложные отношения ХДП с епископатом, за правых и центристских кандидатов на выборах 1958 года голосовали в основном те, кто регулярно ходил в церковь. По данным опросов, в столице Чили только 12,9 % избирателей, постоянно посещавших воскресные мессы, проголосовали за Альенде. Фрея из этой категории лиц поддержали 23,5 %, Алессандри – 37,1 %[181]181
  Smith B. H. The Church and Politics in Chile. Challenges to modern Catholicism. Princeton University Press, 1982. P. 90.


[Закрыть]. Однако, как видно из этих данных, тогда Фрей был все еще запасным вариантом правящих классов в борьбе против левой оппозиции.

Интересно, что среди протестантов и иудеев, живших в чилийской столице, 44,6 % в 1958 году предпочли левых кандидатов, а 19,6 % – правых.

Своей антисоциальной политикой Алессандри к 1963 году подорвал позиции правого лагеря (консерваторов и либералов). Было очевидно, что любой кандидат, которого будут расценивать как преемника Алессандри, потерпит на предстоящих президентских выборах сокрушительное поражение. Правая часть политического спектра, включая церковь, все больше и больше воспринимала Фрея и его ХДП как единственную альтернативу Альенде.

На парламентских выборах 1961 года ХДП совершила скачок, набрав 13,09 % голосов, – за Фрея проголосовала часть разочаровавшихся в Алессандри сторонников радикалов. Из 1 330 465 избирателей за христианских демократов высказались 212 604. Партия получила 23 места в Конгрессе и два – в Сенате. Однако социалисты и коммунисты на тех же выборах совместно набрали все же больше голосов, чем ХДП, – 18, 74 %[182]182
  Scully T. Rethinking the Center: Party Politics in Nineteenth and Twentieth-Century Chile. Stanford, California, 1992. P. 128.


[Закрыть].

В условиях стремительно ухудшавшегося социально-экономического положения подавляющей части населения не могла уже промолчать даже церковь. В апреле и сентябре 1962 года церковь обратилась к верующим с двумя пастырскими посланиями, первое из которых было посвящено положению дел на селе, а второе – общим экономическим проблемам страны[183]183
  Smith B. H. The Church and Politics in Chile. Challenges to modern Catholicism. Princeton University Press, 1982. P. 109.


[Закрыть]. Послания вызвали сильный резонанс в обществе, так как ничего подобного церковь ранее не заявляла. В первом послании критиковались латифундисты, которые не обрабатывали землю и мешали обрабатывать ее другим. Епископат высказался за конфискацию непродуктивно используемых поместий и распределение земли среди тех, кто желал ее обрабатывать. Собственно, того же самого требовали Альенде и коммунисты.

Во втором послании епископы выступили за проведение глубоких преобразований с целью устранения вопиющего социального неравенства в обществе, в частности, за проведение аграрной реформы, которая сильнее коснулась бы обеспеченных классов общества.

В то время церковь еще пользовалась солидным влиянием в обществе, прежде всего среди женщин и жителей сельской местности (последних в начале 60-х годов уже было менее половины населения). Церковь опиралась на крайне разветвленную систему приходов – на один приход в Чили приходилось 375 тысяч человек, а, например, в Бразилии – 510 тысяч[184]184
  Семенов С. И. Христианская демократия и революционный процесс в Латинской Америке. М., 1971. С. 114–115.


[Закрыть].

Требование коренных реформ взяла на вооружение и ХДП.

В апреле 1961 года Национальная хунта (руководство) ХДП обнародовала первое программное заявление партии – «Декларацию Мильяуэ». В документе содержалось обещание в случае прихода к власти провести налоговую реформу, с перенесением центра тяжести сбора налогов на богатых. ХДП высказалась и за аграрную реформу, которая привела бы к полному уничтожению крупного землевладения. В сфере образования ХДП обещала равный доступ всем чилийцам к любым формам обучения. Для того чтобы заручиться поддержкой многочисленных в Чили средних слоев, «Декларация Мильяуэ» обещала защитить интересы мелких акционеров и остановить процесс концентрации собственности в руках немногих олигархов.

В то же время ХДП, в отличие от Альенде, побоялась выступить за национализацию меднорудной промышленности (почему – будет рассмотрено ниже) и туманно проповедовала «чилизацию» этой сферы, то есть постепенный переход в руки Чили сбыта готовой меди. Однако сам термин «чилизация» воспринимался многими неискушенными в политике избирателями именно как национализация принадлежавшей американскими компаниям медной промышленности страны.

В области внешней политики ХДП выступала за нормализацию отношений Чили со всеми странами («ненормальными» они в то время были только с государствами социалистического содружества и с Кубой). В декларации признавалась «легитимность» революции в этой стране, но подчеркивалось, что целей данной революции ХДП не разделяет. Звучали в документе и робкие антиимпериалистические нотки, вроде желания ХДП всячески способствовать экономической интеграции стран Латинской Америки.

Таким образом, программа ХДП отличалась от программы Альенде только в том, что касалось национализации меди, и в отношении к Кубе. И это было не случайно – именно эти два вопроса были принципиальными для американцев. А в 1962–1963 годах, после того как провалились попытки задушить кубинскую революцию вооруженным путем, США окончательно сделали ставку на Фрея как на «своего Кастро» и решили превратить Чили в образцовый полигон вышеупомянутой программы «Союз ради прогресса». Чили под руководством Фрея должна была стать привлекательной альтернативой Кубе для всех латиноамериканцев.

В 1975 году комитет Сената США издал специальный доклад «Тайные операции в Чили 1963–1973 гг.»[185]185
  Полный текст доклада см. www.ftp.fas.org/irp/ops/policy/church-chile.htm


[Закрыть]. В нем, в частности, делался следующий вывод: «Из всех стран (Западного) полушария Чили была избрана на роль показательной витрины новой программы «Союз ради прогресса»… ее история народной поддержки социалистов, коммунистов и других левых партий была воспринята в Вашингтоне как флирт с коммунизмом. В 1962–1969 гг. Чили получила более одного миллиарда долларов в виде прямой открытой помощи Соединенных Штатов, включая кредиты и гранты. На душу населения Чили получила больше помощи, чем любая страна (Западного) полушария. В 1964–1970 гг. от 200 до 300 миллионов долларов было постоянно зарезервировано для Чили в виде краткосрочных кредитов американских частных банков»[186]186
  www.ftp.fas.org/irp/ops/policy/church-chile.htm


[Закрыть].

Таким образом, причины внимания США к Чили были определены американским сенатом весьма точно (правда, задним числом) – противодействие «флирту» чилийского населения с коммунизмом.

Именно поэтому в 1964 году США решили впервые активно вмешаться в президентские выборы в Чили. После кубинской революции они не могли себе позволить приход к власти социалистов и коммунистов мирным путем в одной из самых авторитетных и развитых стран Западного полушария. Исход выборов в Чили в 1958 году показывал, что победа Альенде абсолютно реальна. С другой стороны, бездарное правление самого популярного в Чили лидера правых Алессандри в 1958–1964 годах так же ясно демонстрировало, что никаких шансов у правых партий в 1964-м нет.

К Фрею американцы присмотрелись в 1960–1962 годах, когда он читал лекции в Колумбийском университете.

Кеннеди поручил заняться чилийским вопросом американской разведке – ЦРУ. Это было не случайно – именно ЦРУ по закону имело полномочия для проведения тайных подрывных операций против зарубежных стран.

В отличие от СССР, в США во время «холодной войны» существовали специальные государственные органы, занимавшиеся тайной подрывной деятельностью против неугодных Вашингтону иностранных государств. В декабре 1947 года Совет национальной безопасности (СНБ) США принял специальную директиву NSC 4-A, согласно которой только что созданной внешней разведке – ЦРУ – поручалось вести «психологическую войну» против враждебных США стран. Смысл директивы был еще и в том, что все подрывные операции носили тайный характер и не подлежали согласованию с Конгрессом[187]187
  Подробно историю создания органов США по подрывной войне против иностранных государств см. на сайте Госдепартамента США www.history.state.gov/ historicaldocuments/frus1969-76ve10/actionsstatement


[Закрыть].

18 июня 1948 года новая директива СНБ NSC 10/2 уже точнее определила, что понималось под тайными операциями (covert actions). Это операции, «которые осуществляются или поддерживаются нашим правительством против враждебных иностранных государств или групп или в поддержку дружественных иностранных государств или групп, но которые планируются и осуществляются так, что любая ответственность правительства США за них не очевидна непосвященным лицам, и если эти операции становятся достоянием гласности, правительство США смогло бы достоверно отречься от любой ответственности за них»[188]188
  www.history.state.gov/historicaldocuments/frus1969-76ve10/actionsstatement


[Закрыть].

Организовывать подрывные операции поручалось ЦРУ либо единолично, либо в контакте с Госдепартаментом и Министерством обороны. Перечень подрывных акций СНБ определял следующим образом: «пропаганда; экономическая война; превентивные прямые акции, включая саботаж, контрсаботаж, разрушение (объектов) и эвакуация (людей); подрывная деятельность против враждебных государств, включая поддержку движений сопротивления, партизан и эмигрантских освободительных групп, а также поддержку местных антикоммунистических элементов в находящихся в опасности странах свободного мира».

Уже в том же 1948 году ЦРУ тайно профинансировало предвыборную кампанию христианских демократов в Италии, что позволило предотвратить победу на свободных выборах итальянской компартии.

В декабре 1955 года был создан постоянно действующий межведомственный орган по планированию подрывных операций против иностранных государств (директива СНБ NSC 5412/2) – Специальная группа. В нее входили директор ЦРУ, заместители министра обороны и госсекретаря и представитель президента (как правило, секретарь СНБ или его заместитель). С 1959 года группа собиралась на встречи еженедельно. Но ЦРУ по-прежнему имело право осуществлять мелкие подрывные операции (стоимостью не более 25 тысяч долларов) самостоятельно, без одобрения группы.

Именно Специальная группа планировала убийство Фиделя Кастро и экономический саботаж против Кубы (операция Mongoose). С 1964 года группа носила название «Комитет 303». За время президентства Кеннеди и Джонсона (1961–1967) «Комитет 303» одобрил 163 тайных операции против иностранных государств. При этом в 70-е годы стало известно, что ЦРУ передало на рассмотрение комитета лишь 14 % всех подрывных акций[189]189
  www.history.state.gov/historicaldocuments/frus1969-76ve10/actionsstatement


[Закрыть].

ЦРУ и «Комитет 303» обратили пристальное внимание на Чили уже в 1958 году, когда кандидат левых сил социалист Сальвадор Альенде едва не одержал победу на президентских выборах.

К президентским выборам 1964 года в Чили американцы стали активно готовиться за несколько лет до даты голосования.

27 августа 1962 года Специальная группа одобрила выделение через «третью страну» (скорее всего, через ХДС ФРГ – примечание автора) 180 тысяч долларов для финансирования ХДП Чили[190]190
  www.ftp.fas.org/irp/ops/policy/church-chile.htm


[Закрыть]. Кеннеди считал наиболее выгодным для США вариантом в Чили создание правоцентристского правительства из радикалов и христианских демократов. Единоличная власть ХДП тогда казалась американцам не очень предпочтительной – среди христианских демократов было слишком много левых элементов. Поэтому в 1963 году США финансировали как ХДП, так и Демократический фронт правых партий[191]191
  www.ftp.fas.org/irp/ops/policy/church-chile.htm


[Закрыть].

На выборах 1964 года ЦРУ была поставлена задача не допустить победы Альенде. Добиться этого планировалось двумя путями. Во-первых, создать для Фрея имидж радикального реформатора и даже сторонника социализма. Отсюда и революционные лозунги ХДП, за исключением национализации меднорудной промышленности – здесь для американцев любой компромисс исключался. Во-вторых, ЦРУ намеревалось развернуть небывалую кампанию дискредитации Альенде, как советского и кубинского ставленника, который в случае избрания установит в Чили жестокую тоталитарную диктатуру. Эта акция получила наименование «кампания устрашения» (Scare campaign).