Текст книги "Развитие науки финансового права в России"

Уже на втором курсе за сочинение «Теория колебания цен по историческим исследованиям о данном предмете» (опубликована в 1868 г.) он удостаивается золотой медали. Его сочинение «К учениям о деньгах и кредите» (1867) также было опубликовано за счет средств университета. В студенческие годы определился его интерес к проблемам денежного обращения и кредита, сохранившийся на всю жизнь. В 1869 г. его оставляют при университете для подготовки к профессорскому званию, а затем он почти на три года отправляется в научную командировку за границу. После возвращения в Россию в 1871 г. занялся журналистикой. Публицистическую деятельность он не оставил и в дальнейшем. В частности, он подготовил одну из первых в России рецензий на «Капитал» К. Маркса[324]324
  Вестник Европы. 1872. Кн. 5.


[Закрыть].

В 1872 г. начинающий ученый переезжает в Петербург, где в том же году сдает магистерский экзамен, а в 1873 г. защищает магистерскую диссертацию по политэкономии по книге «Кредит, банки и денежное обращение» (опубликована в том же году). На этом он не остановился и в 1877 г. в Киеве защитил докторскую диссертацию по политэкономии по книге «Неразменные бумажные деньги в Англии» (опубликована в том же году). Целью проведенного исследования было ознакомление русской публики с полной историей английских неразменных денег (1797–1819 гг.), «свести и разработать сохранившийся статистический материал, изложить содержание законов, вызванных неразменными бумажными деньгами, их мотивы и споры о них, рассказать, к каким результатам приводили исследования специальными комиссиями, какие дебаты о бумажных деньгах велись в парламенте и какие голоса они вызывали в текущей прессе»[325]325
  Кауфман И. И. Неразменные бумажные деньги в Англии. СПб., 1877. С. XXII.


[Закрыть].

Выбор пал на Англию, так как, по мнению исследователя, ее опыт в этой части более разносторонен и закончен, более дает материала для посылок, а с ним и результатов. Тезисы к докторскому диспуту по данной диссертации содержали «уроки» английского опыта. Например, ученый утверждал: «Мерой очень полезной, эффективно противодействующей возможности искусственного и вредного несвоевременного сжатия бумажного обращения при возобновлении размена, является, по указаниям английского опыта, обратный выпуск – под золото или под векселя и даже для уплаты вкладов – части кредитных знаков, извлекаемых уплатой правительственного долга»[326]326
  Там же. С. 245.


[Закрыть].

Официальными оппонентами по диссертации были профессор Н. Х. Бунге и доцент Д. И. Пихно, который опубликовал свою рецензию на данное сочинение И. И. Кауфмана. Вывод рецензента однозначно отрицательный. К автору исследования Д. И. Пихно обратился с рядом нелицеприятных вопросов. Думает ли почтенный автор «Неразменных бумажных денег в Англии», что в докторских диссертациях позволительно искажать историю или выдавать за историю чуть ли не собрание анекдотов? Предполагает ли он, что под видом ученых академических трудов можно подносить груды сырья, хотя бы и выписанного из «не общедоступных» и «мало известных даже в кругу специалистов» источников? Считает ли Кауфман признаком солидности работы утверждение в одной части сочинения, прямо противоположное тому, что в другой? И в заключение рецензии Д. И. Пихно пишет: «Мы искренне готовы пожелать, чтобы издание таких трудов, как "Неразменные бумажные деньги в Англии" оставалось единичным»[327]327
  Пихно Д. По поводу соч. И. И. Кауфмана «Неразменные бумажные деньги в Англии» (Оттиск из Университетских известий. 1877). С. 21.


[Закрыть]. Несмотря на столь нелицеприятную оценку труда И. И. Кауфмана, защита состоялась. Более того, спустя почти 40 лет названный труд был переиздал практически в первоначальной редакции с небольшими изменениями и добавлениями материалов по французским ассигнатам[328]328
  Кауфман И. И. Неразменные банкноты в Англии. 1797–1819. Пг., 1915.


[Закрыть].

С переездом в Петербург Илларион Игнатьевич поступил на государственную службу: с 1872 г. – в Министерстве финансов, с 1873 г. – в Центральном статистическом комитете МВД, в который он был принят благодаря протекции его главы П. П. Семенова-Тян-Шанского (1827–1914). С последним он познакомился, будучи членом комиссии по подготовке 8-го Международного статистического конгресса в Петербурге. Начал он с должности младшего редактора, затем назначен старшим редактором (с 1884 до 1893) и членом Статистического совета.

В этот период публикуются результаты его работы «Статистика государственных финансов России 1862–1884 гг.» (СПб., 1886), которая названа П. П. Гензелем «выдающейся работой», в которой подробно указано движение государственных сумм по отдельным статьям дохода и расхода за каждый год и дан сравнительный обзор[329]329
  Гензель П. П. Библиография финансовой науки. С. 27.


[Закрыть]. Под его редакцией или при его участии выходили статистические сборники сведений о русских банках, о городских сберегательных кассах, о железных дорогах в России[330]330
  Кауфман И. И.: 1) Статистика городских сберегательных касс. СПб., 1875; 2) Статистика русских банков. Т. 1–2. СПб., 1872–1875; 3) Финансово-статистические сведения о железных дорогах в России в 1884–1890: В 8 т. и др.


[Закрыть].

В 1876 г. он принимается в Государственный контроль чиновником для особых поручений (с 1884 – и. д. генерал-контролера в железнодорожном отделе Госконтроля) и до 1893 г. занимается изучением финансовой политики иностранных государств, историей финансов. В течение трех лет (1881–1883) его направляли в краткосрочные командировки в Бельгию, Францию и Пруссию для сбора материалов по дополнению исследований бывшего Главного контролера В. А. Татаринова. Стараниями И. И. Кауфмана и с добавлением новейших сведений труды В. А. Татаринова были переизданы: «Государственная отчетность в Бельгии, Франции и Пруссии» (т. 1–3, СПб., 1881–1884).

Карьерному росту способствовало и то, что в 1881 г. он крестился по обряду англиканской церкви, отказался от сотрудничества с еврейским журналом «Рассвет» и от участия в делах «Общества для распространения знаний между евреями». Вероятно, на конец 80-х гг. приходится его знакомство с С. Ю. Витте, протекцией которого он в дальнейшем пользовался. Международное признание его трудов выразилось в членстве ученого в Международном статистическом институте (с 1885), причем ученый был в числе его учредителей.

Его научные работы этого периода связаны преимущественно со статистическими и историческими исследованиями в области денежного обращения, кредитов и банков, что отражало направления его государственной службы[331]331
  Кауфман И.И.: 1) Государственные долги России: 1768–1882. Б.г., б.м.; 2) Основания расчетов по публичным займам: государственным, городским, железнодорожным, ипотечным и тому подобным. СПб., 1891 и др.


[Закрыть], а также анализ зарубежного опыта[332]332
  Кауфман И. И.: 1) История банкового дела в Великобритании и Ирландии. СПб., 1877; 2) Государственный долг Англии с 1688 по 1890 год. СПб., 1893 и др.


[Закрыть]. Так, в «Вестнике Европы» (янв., февр. 1885 г.) он публикует развернутую статью «Государственные долги России: 1768–1882» (затем вышли отдельным изданием). Главный интерес статьи заключается в том, что в ней довольно резкой критике подверглась деятельность Е. Ф. Канкрина. Автор остановился и на вопросе функционирования старых банковских учреждений и на исследовании причин участившихся в пореформенную эпоху временных выпусков кредитных билетов[333]333
  Гензель П. П. Указ. соч. С. 79–80.


[Закрыть].

Разнообразие видов его деятельности на ниве государственной службы просто поражает. В 1891 г. ИИ Кауфман переводится в Особый отдел Государственного дворянского земельного банка, где становится членом его Совета, с 1895 г. – членом Совета Госбанка, участвует в работе ряда организаций ипотечного кредита, в организации первой всеобщей переписи населения (1897). В прикладных целях в 1895 г. И. И. Кауфман был командирован в Австро-Венгрию для сбора материала о мелиоративном кредите и сберегательных кассах. Наконец, в 1903 г. он – председатель Делегации (ревизионного отдела) Госбанка, в том же году, с отставкой С. Ю. Витте, оставляет госслужбу. Его карьеру чиновника венчали звание тайного советника (1902) и семь орденов, включая орден Белого Орла, который жаловался по личному соизволению императора, что говорит о высокой оценке престолом его трудов.

Однако он был не только теоретиком, но и автором целого ряда законопроектов и проводимых финансовых реформ. Так, И. И. Кауфман участвовал в разработке достаточно прогрессивных «Правил о надзоре за фабричной промышленностью, о взаимном отношении фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции», высочайше утвержденных 3 июня 1886 г.[334]334
  Подробнее о них см.: Киселев И. Я., Пушников A.M. Трудовое право. М., 2011. С. 19–20.


[Закрыть].

Не вызывает сомнений и его активное участие в денежной реформе 1895–1897 гг. В частности, ученый непосредственно разрабатывал новый Монетный устав (входил в Особую комиссию) и состоял в Совещании по рассмотрению нового Вотчинного устава. С 1893 г. он трудился в Комиссии по усовершенствованию системы сберегательных касс, в которую входил и В. Т. Судейкин. Наравне с Н. Х. Бунге и В. П. Безобразовым он был наиболее последовательным сторонником металлической теории денег. В этой части его исследования становились подготовительным материалом для проведения преобразований[335]335
  См.: Кауфман И.И.: 1) Преобразование нашей кредитной денежной системы. СПб., 1874; 2) Обзор проектов, вышедших в 1861–1879 гг., по вопросу о преобразовании кредитно-денежной системы России. СПб., 1878; 3) Бумажно-денежные проекты и экстраординарные финансы. СПб., 1879; 4) Кредитные билеты, их упадок и восстановление. СПб., 1888; 5) Условия появления звонкой монеты. СПб., 1888; 6) Вексельные курсы России за 50 лет. 1841–1890. СПб., 1892; 7) Сведения о производстве золота и серебра на земном шаре. 1493–1892. СПб., 1894; 8) Соображения члена Высочайше утвержденной Особой комиссии И. И. Кауфмана, высказанные на заседании означенной комиссии. СПб., 1895; 9) Законодательство о денежной единице и его значение для кредитных билетов. СПб., 1895; 10) Обзор законодательства и административных мероприятий, вызванных расстройством бумажно-денежного обращения в России. СПб., 1896 и др.


[Закрыть]. В настоящее время сложно сделать окончательный вывод, но то, что именно Илларион Игнатьевич был, по меньшей мере, одним из идеологов этой финансовой реформы, очевидно. В 90-е гг. он был причастен к принятию важнейших решений по линии Министерства финансов и Государственного банка.

Как нам кажется, И. И. Кауфман был близок к типу «идеального бюрократа», чрезвычайно образованного, вежливого, никогда не стремящегося выйти на первые роли. Не случайно о нем практически нет упоминаний в мемуарах современников, так как его стихией была тишь кабинетов, а не митинговые страсти. Даже внешний вид у него был традиционно чиновничий, включая круглые очки и лихо подкрученные «гвардейские» усы. Однако этот «герой второго плана» прямо влиял на принятие важнейших финансовых решений.

Параллельно с 1889 г. он принимается приват-доцентом (с 1893 – экстраординарный профессор) в Петербургский университет, где до 1894 г. читает параллельный курс финансового права, а также спецкурсы «О вексельных курсах и расчетах по кредитным операциям» и «Основания финансовых расчетов». В 1894 г. он переходит на кафедру политической экономии и статистики, где читает теорию статистики, а в 1895 г. возглавляет эту кафедру (с 1901 – ординарный профессор).

Не прекращал Илларион Игнатьевич и научных исследований. В частности, в университетский период из-под его пера вышли классические исследования по истории и теории денежного обращения[336]336
  См.: Кауфман И. И.: 1) Русский вес, его происхождение и развитие. СПб., 1906; 2) Из истории бумажных денег в России. СПб., 1909; 3) Серебряный рубль в России от его возникновения до конца XIX века. СПб., 1910(2-е изд.: М., 2012); 4) Бумажные деньги в Австрии (1762–1911). СПб., 1913 и др.


[Закрыть]. А. И. Буковецкий писал, что «эти работы выполнены с исключительным мастерством, и ни один из исследователей истории русской экономики не может пройти мимо этих талантливых работ»[337]337
  Буковецкий А. И. Введение в финансовую науку. Л., 1929. С. 225–226.


[Закрыть].

Так, исследование «Из истории бумажных денег в России» (СПб., 1909) включало две части. В первой части «Столетие правительственной борьбы с расстройством бумажных денег в России» дана отрицательная оценка денежной реформы министра финансов графа Е. Ф. Канкрина. В частности, ученый писал: «Канкрин так "осторожно" устроил прием звонкой монеты во все платежи казне, что когда это "устройство" кончилось, то вся Россия стонала от "простонародного" лажа»[338]338
  Кауфман И. И. Из истории бумажных денег в России. С. 68.


[Закрыть]. Интересна и авторская оценка Манифеста 1812 г. (об обязательном хождении ассигнаций). И. И. Кауфман считал, что этим манифестом в России были достигнуты уникальные, противоположные задуманному результаты. Как пишет ученый, в России установилась интересная денежная система, своеобразное параллельное обращение – «сильно понизившихся, но мало колеблющихся в цене ассигнаций и звонкой монеты, серебряной и золотой, обращающейся с очень высоким лажем»[339]339
  Там же. С. 38.


[Закрыть].

Далее автор обосновал ряд теоретических обобщений по поводу своеобразной русской денежной системы. Он отмечал, что теория и практика денежного дела знали только три вида обращения: 1) исключительно металлическое, т. е. обращение лишь звонкой монеты; 2) исключительно бумажное, т. е. бумажная валюта, вытеснившая звонкую монету; 3) смешанное, состоящее из звонкой монеты и равноценных ей, разменных на монету, бумажных денежных знаков. По господствующей в Западной Европе теории, для нормального денежного обращения характерны металлическое обращение и смешанное обращение. Исключительно бумажное денежное обращение свидетельствует о расстройстве денежной системы. Однако в России в течение продолжительного, почти 30-летнего, периода просуществовал еще четвертый вид денежного обращения, какого нигде никогда не было. Наш отечественный опыт доказал, что «смешанное денежное обращение может существовать не только в здоровом, но и в больном состоянии»[340]340
  Там же. С. 56–57.


[Закрыть], т. е. при расстройстве денежной системы, когда бумажные деньги обесценены и неразменны, а звонкая монета ходит с очень высоким лажем, при этом существует лаж и на бумажные деньги.

По поводу указанных выводов рецензент данной работы М. В. Бернацкий заметил, что автор сделал бы свои теоретические обобщения более понятными и приемлемыми, если бы с большей подробностью остановился на специфических условиях возможности такой патологической формы денежного обращения[341]341
  См.: Бернацкий М. И. И. Кауфман. Из истории бумажных денег в России. СПб., 1909 // Известия Санкт-Петербургского политехнического института. Т. XII. Отдел наук экономических и юридических. СПб., 1909. С. 399–405.


[Закрыть]. М. И. Боголепов также отмечал преимущественно описательный и статистический характер исследований нашего автора: «Выдающийся описатель, добросовестный в крупном и мелочах, в области объяснения описываемых фактов, он иногда остается бессильным вскрыть глубокую причину явлений»[342]342
  Боголепов М. И. И. И. Кауфман (некролог) // Вестник Европы. 1916. Кн. 1. С. 437.


[Закрыть].

Однако М. И. Бернацкий особо подчеркивал, что «в разбираемой работе материал выбран и расположен так удачно, что изучающий беспрерывно побуждается к теоретическим обобщениям и сопоставлениям с фактами современной действительности»[343]343
  Бернацкий М. Указ. соч. С. 401.


[Закрыть]. В отношении второй части исследования «Законодательство о денежной единице и его значении для кредитных билетов» рецензент указал, что она является «прямо образчиком экономико-юридического анализа». Он настойчиво рекомендует ее для прочтения студентам из соображений академического характера[344]344
  Там же. С. 405.


[Закрыть].

Практический вывод И. И. Кауфмана, легший в основу реформы, по мнению М. И. Бернацкого, является совершенно правильным, вытекающим из принципов нашего дореформенного денежного законодательства: «…кредитные билеты представляют обязательство государственного казначейства с серебряной валютой, которое оно предоставило себе исполнять платежом серебряной или золотой монетой: первую – по нарицательной цене, а вторую – по курсу, для того устанавливаемому в законодательном порядке»[345]345
  Кауфман И. И. Из истории бумажных денег. С. 286.


[Закрыть].

Одной из последних опубликованных работ И. И. Кауфмана стало исследование «Бумажные деньги в Австрии (1762–1911)» (СПб., 1913). Ф. А. Меньков дал весьма лестную рецензию на данную работу. Рецензент признал его маститым ученым, который является одним из лучших знатоков денежного обращения в России и за границей. В его работе объясняется, когда и при каких обстоятельствах и на какие суммы приходилось прибегать к бумажным деньгам или к эмиссионной услуге банка. В исследовании также отражено, какими способами велась борьба с бумажно-денежной болезнью и с вытекающими отсюда затруднениями для народного и государственного хозяйств. Наконец, показано, какие финансовые жертвы для этого требовались и в какое положение это ставило финансы Австрии. По мнению рецензента, ответы на эти вопросы являются «образчиком финансово-экономического анализа».

Несмотря на обилие статистических таблиц и формул, книга читается с неослабевающим интересом, а постоянные и удачные сопоставления австрийских данных с историческими данными нашего денежного обращения подталкивают читателя к теоретическим обобщениям. Рецензент писал: «Темный и чрезвычайно запутанный вопрос – история австрийских финансов – несмотря на подавляющее обилие материала, под мастерским пером профессора Кауфмана облекается в живую и яркую картину эволюции австрийского бумажного денежного хозяйства, картину весьма часто в оригинальном освещении»[346]346
  Меньков Ф. Рец.: Кауфман И. «Бумажные деньги в Австрии 1762–1911» // Новый экономист. 1913. № 23. С. 11–12


[Закрыть].

Стоит отметить, что у И. И. Кауфмана с детства было слабое здоровье, и в этом смысле уже переезд в северную столицу был большим риском. Кроме того, он работал фактически на износ, но сила духа некоторое время брала верх над слабостью тела. Однако уже с 1914 г. он практически не вел занятий из-за плохого состояния здоровья. Между тем для интеллекта это не было препятствием, и даже в последние минуты жизни он работал над статьей о денежном обращении. Умер ученый 26 декабря 1915 г. И. И. Кауфман еще его современниками признавался «лучшим знатоком денежного обращения в России»[347]347
  Бернацкий М. И. Указ. соч. С. 399.


[Закрыть], «наиболее авторитетным русским экономистом в вопросах денежного обращения»[348]348
  Туган-Барановский М. И. Бумажные деньги и металл. Одесса, 1919. С. 99.


[Закрыть]. До последних дней от оставался членом Комитета финансов и членом Совета Государственного банка.

Выше мы уже говорили о том, что некоторые из государственных деятелей либо начинали с педагогической стези, либо совмещали государственную деятельность с преподаванием. Но наиболее рельефно, наряду с И. И. Кауфманом, связь чиновничьей и академической карьеры прослеживается в судьбе Николая Корниловича Бржеского (1860–1910). Выходец из белорусских дворян, вероятно, с польскими корнями, он родился 7 ноября 1860 г. в Минской губернии. Еще студентом юридического факультета Петербургского университета он подготовил исследование «Государственные долги России. Историко-статистическое исследование», которое было удостоено премии Топчибашева и напечатано в 1884 г. за счет университета. Н. К. Бржеский посвятил этот труд своему учителю профессору В. А. Лебедеву. В сокращенном варианте оно было переведено на немецкий и французский языки.

В данной работе впервые были собраны воедино и обобщены сведения о возникновении, развитии, составе и формах государственного долга России, начиная с первых займов московских государей XVI в. и заканчивая движением консолидированных долгов России с 1860 по 1884 г. (действительных с 1871 по 1882 г. и предполагаемых на 1883 и 1884 гг.). Главный интерес в этой книге представляли главы, посвященные займам московских государей в связи с общим финансовым строем той эпохи и консолидированным займам XVIII в.; подробно рассмотрены голландские займы Екатерины П. Автор писал, что история государственного долга России – это история его нарастания. Начавшись с ничтожной цифры в 2 млн гульденов, занятых Екатериной II на расходы первой Турецкой войны, он за сто с лишним лет вырос до гигантской цифры 5 и 1/3 млрд руб. Легкость, с которой Россия добывала за границей и у себя дома нужные ей средства посредством займов, как считал автор, объясняется в гораздо большей мере доверием к ее будущности, широкому развитию со временем ее экономической жизни, для которого имеются все данные благодаря громадным естественным богатствам. Однако в последнее время, отмечает Н. К. Бржеский, наблюдается упадок нашего кредита. И причину надо искать не столько в том, что наш долг велик, сколько в нестройности финансового хозяйства, постоянных дефицитах, а главное, в тревожной внутренней жизни России. Он приветствовал появление Указа от 1 января 1881 г. по упорядочению денежной единицы, сокращению количества кредитных билетов. Однако при этом отмечал недостаточность этих мер, полагая, что для поднятия государственного кредита важное значение имеют гласность и ясность в кредитных операциях государства, усовершенствование системы наших налогов в виде более равномерного распределения податной тягости между всеми классами общества[349]349
  См.: Бржеский Н. К. Государственные долги России. СПб., 1884. С. 262–265.


[Закрыть].

П. П. Гензель писал о том, что это исследование заслуживает внимания, имеет существенное значение, учитывая отсутствие на тот момент специальных монографий по русскому государственному долгу. Однако суровый критик отмечал неравномерность в расположении материала: если займы московских государей в связи с общим финансовым строем той эпохи и консолидированным займам XVIII в. изложены довольно полно, то история нарастания государственного долга в XIX в. – менее удачно и не так полно[350]350
  См.: Гензель П. П. Библиография финансовой науки. Толковый указатель к главнейшим сочинениям в русской и иностранной финансовой литературе // Юридическая библиография, издаваемая Демидовским юридическим лицеем. Ярославль, 1907. № 4. С. 79.


[Закрыть].

Написание такой работы было прекрасным началом академической карьеры, и после окончания университета в 1883 г. он был оставлен на кафедре финансового права для подготовки к профессорскому званию. Три года молодой ученый провел за границей, собирая материал для магистерской диссертации на тему «Податная реформа. Французская теория XVIII столетия». Она была представлена и защищена в Петербургском университете в 1888 г. (опубликована в виде книги в том же году). Как заявил автор, значение этой работы состоит не в ее практической значимости или осуществимости, а в тех идеях, которые продолжают сохранять свое значение и для истории, и для науки. Такого рода исследования полезны, потому что позволяют проследить постепенное развитие и решение вопроса о принципах правильного податного обложения[351]351
  См.: Бржеский Н. К. Податная реформа. Французские теории XVIII столетия. СПб., 1888. С. III.


[Закрыть].

В этом исследовании автор разъяснил, как и почему появились проекты и теории податной реформы во Франции, под влиянием каких условий и среди каких обстоятельств они развивались, каким целям они служили, во имя каких идей они были предложены и в каком отношении они находились к социально-политическим условиям жизни народа в данную эпоху. Ученый рассмотрел происхождение французских податных теорий XVIII в. с точки зрения окружающих политических, экономических и социальных условий старого порядка. Н. К. Бржеский констатировал неразрывную связь податной реформы с реформированием всей социально-экономической системы. Он сделал обоснованный вывод о том, что «только соответствующие изменения в важнейших сферах государственно-общественной жизни обусловливают возможность изменения основных принципов податной системы»[352]352
  Там же. С. 61.


[Закрыть].

П. П. Гензель отмечал, что Бржеский дал детальный обзор финансовой системы старого порядка, удачную характеристику «гуманитарных проектов податной реформы» (Вобан, Форбонне и др.), а также теории физиократов (Кенэ, Тюрго и др.); значительно слабее разработаны «философские» податные теории (Монтескье, Мирабо, Руссо), и особенно податная теория в «социальных системах» (Лавиконтери, Кондорсе и др.). Благодаря хорошему изложению, продолжает П. П. Гензель, книга Бржеского заслуживает внимания, хотя многие выводы вызывают спор, к тому же объяснение происхождения различных теорий часто представляется искусственным и недостаточно глубоким[353]353
  См.: Гензель П. П. Указ соч. С. 15–16.


[Закрыть].

Н. К. Бржеский избирается на должность хранителя статистического кабинета юридического факультета Петербургского университета, ведет практические занятия по статистике внешней торговли, публикует труды по финансовому праву[354]354
  См.: Бржеский Н. К.: 1) Современные бюджеты и состояние государственного долга. СПб., 1884; 2) Финансовое положение главнейших государств Западной Европы. СПб., 1885 и др.


[Закрыть]. Вероятно, такая ситуация не устраивала честолюбивого и талантливого юношу. В 1889 г. он резко меняет наметившуюся траекторию движения от приват-доцента к ординарному университетскому профессору и переходит на службу в Министерство финансов. Там он состоит сначала при Департаменте окладных сборов, с 1891 г. исполняет должность делопроизводителя Государственной канцелярии. В качестве приват-доцента (по совместительству) с 1890 по 1892 г. он читал параллельный курс финансового права в родном университете. Насколько нам известно, после этого преподавательской деятельностью он уже не занимался. Затем его служебная карьера пошла в рост: вице-директор Департамента окладных сборов, член Тарифного комитета Министерства финансов, а с 1902 г. – управляющий делами Финляндской Его Императорского Величества канцелярии[355]355
  См.: Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Санкт-Петербургского университета за истекшую третью четверть его существования. 1869–1894. Т. 1. СПб., 1896. С. 91–92; Воронова Н. С. Николай Корнилович Бржеский // Очерки по истории финансовой науки: Санкт Петербургский университет. М., 2009. С. 121–129; Министерство финансов. 1802–1902. Ч. 1. СПб., 1902. С. VI–VIII.


[Закрыть].

Согласно известному высказыванию выдающегося педагога и юриста К. Д. Ушинского «производство в генералы погубило у нас не одного хорошего профессора». Пример Н. К. Бржеского говорит об обратном, так как свои основные работы, включая докторскую диссертацию он подготовил, будучи высокопоставленным чиновником. К тому же ученый активно публиковал свои статьи по финансовому праву в периодических изданиях, а с 1887 по 1893 г. вел иностранное финансовое обозрение в «Вестнике финансов, промышленности и торговли». В 1897 г. в Казанском университете он защитил докторскую диссертацию по финансовому праву по монографии «Недоимочность и круговая порука сельских обществ. Историко-критический обзор действующего законодательства в связи с практикой крестьянского податного дела» (СПб., 1897). Монография посвящена С. Ю. Витте. Материалы для данного исследования он собирал во время поездки, совершенной по поручению министра С. Ю. Витте, в недоимочные губернии для ознакомления с деятельностью податных инспекторов по наблюдению за поступлением в казну окладных сборов с крестьян. Целью исследования являлось рассмотрение вопроса, в какой мере развитие и современное положение недоимочности сельских обществ обусловливается именно несовершенством узаконений о взимании с крестьян окладных сборов и взыскании недоимок. Автор выясняет исторические условия возникновения и введения в наше податное законодательство начал круговой поруки крестьян за недоимки, начиная с XVI в. В результате исследования он приходит к выводу о том, что общей причиной роста податной задолженности сельских обществ следует признать несовершенство законов, которыми определяются как постановка податного дела в сельских обществах, так и условия, порядок взыскания недоимок, которые были введены положениями от 19 февраля 1861 г.

Решающей действительной причиной появления и развития крестьянской податной задолженности, по мнению Н. К. Бржеского, является круговая порука, созданная положениями 19 февраля 1861 г[356]356
  См.: Бржеский Н. Недоимочность и круговая порука сельских обществ. СПб., 1897. С. 397.


[Закрыть]. Круговая порука в том виде, как она у нас существует, пишет автор, не соответствует требованиям правильной податной политики. Во-первых, субъект подати не обособлен, субъектом по закону является сельское общество. Преобразование крестьянской податной системы с установлением личной ответственности, по мнению ученого, представляется делом крайне необходимым. Во-вторых, объектом подати признается земля, однако во многих случаях чистого дохода с земли не получается. В-третьих, основное требование всякой благоустроенной податной системы заключается в точном определении в самом законе суммы налога, оснований раскладки, времени взимания, ответственности за несвоевременный платеж и способов обжалования. Как раз в крестьянском податном деле, по словам автора, все эти элементы являются неопределенными[357]357
  Там же. С. 410–413.


[Закрыть]. Таким образом, автором определены основные направления реформы в крестьянском податном деле.

С проблемой обложения крестьян были связаны и другие его исследования[358]358
  См.: Бржеский Н. К.: 1) Общинный быт и хозяйственная необеспеченность крестьян (по поводу пересмотра крестьянских положений). СПб., 1899; 2) Крестьянские семейные разделы и Закон 18 марта 1886 г. СПб., 1900; 3) Очерки юридического быта крестьян. СПб., 1902; 4) По поводу предстоящего пересмотра Устава о земских повинностях. СПб., 1902; 5) Очерки аграрного быта крестьян. Вып. 1. СПб., 1908 и др.


[Закрыть]. Так, рассматривая проблему натуральных повинностей крестьян (подводная, по тушению лесных пожаров, дорожная повинность и др.), автор приходит к выводу о том, что они являются, по сути, налогом неравномерным и несправедливым, что подтверждается расчетами автора и приведенными статистическими данными. Н. К. Бржеский считал, что эти натуральные повинности служат удовлетворению общегосударственных и общесословных потребностей, поэтому несправедливо к их отбыванию привлекать лишь одно крестьянское сословие[359]359
  См.: Бржеский Н. Натуральные повинности крестьян и мирские сборы. СПб., 1906. С. 91–92.


[Закрыть]. Аналогичная ситуация складывается и в отношении мирских сборов (на содержание сельского и волостного управления, на пожарное дело, на народное образование и др.). Автор писал, что «если крестьянство, как особое сословие, привлекается к несению таких повинностей в пользу государства, от которых освобождены все другие сословия, то создается элемент неравенства, вредно отражающийся на всем складе народной жизни»[360]360
  Там же. С. 218.


[Закрыть]. Автор ратовал за преобразование мирских повинностей в тесной связи с пересмотром действующего законодательства о крестьянах. Крестьянин должен быть подведен под общие нормы, установленные для всех других граждан, к каким бы сословиям они ни принадлежали. Должно быть полное слияние крестьянства со всеми другими сословиями в государстве на почве общих прав, общих судебных и административных учреждений. На смену мирским повинностям должны придти земские, где главным источником дохода земских единиц должно выступать обложение земли и недвижимых имуществ, согласованное с доходностью. С течением времени, по прогнозу Н. К. Бржеского, по мере усовершенствования нашей податной системы расходы земств на надобности общегосударственного управления переходили бы на казну, и тогда местные средства уже полностью обращались бы на удовлетворение местных потребностей[361]361
  Там же. С. 219.


[Закрыть].

Николай Корнилович осуществлял общее редактирование юбилейного труда «Министерство финансов. 1802–1902» (в 2 ч., СПб., 1902), о котором говорилось выше, и был автором разделов, посвященных прямым налогам. Вероятно, он был одним из самых плодовитых публикаторов научных исследований из числа чиновников Министерства финансов. Как нам представляется, он был готов к занятию высших должностей по государственной службе, однако что этому помешало и как развивалась в дальнейшем его служебная карьера, нам достоверно не известно.

Также одним из самых публикуемых исследователей в сфере финансового права был чиновник для особых поручений Министерства финансов, ближайший советник и спичрайтер С. Ю. Витте Александр Николаевич Гурьев (1864 – после 1918). Его отец, известный педагог и публицист Моисей Гурвич (?-1870), преподавал русский язык в еврейских училищах в Вильно (современный Вильнюс, Литва). Он был автором «Русской грамматики» (Вильно, 1866), которая выдержала несколько изданий. После принятия христианства его отец принял имя Николая Петровича Гурьева, и вскоре вся семья переехала в Петербург. Александр Николаевич в 1888 г. окончил юридический факультет Петербургского университета, после чего был оставлен на кафедре финансового права для подготовки к профессорскому званию. Ученик В. А. Лебедева.

По некоторым данным, он в 1891 г. защитил магистерскую диссертацию по финансовому праву[362]362
  См.: Суворин А. С. Дневник. М., 1992. С. 469 (прим.).


[Закрыть], хотя по справочной литературе он не числится ни в магистрах финансового права, ни в магистрах политэкономии[363]363
  См.: Кричевский Г. Г. Магистерские и докторские диссертации, защищенные на юридических факультетах университетов Российской империи (1755–1918). Биографический указатель. Ставрополь, 1998. С. 198–199.


[Закрыть]. Нет и крупной публикации исследователя 1890 или 1891 гг., которую можно было бы считать магистерской диссертацией. Возможно, речь идет о сдаче магистерского экзамена по финансовому праву. Почти одновременно с С. Ю. Витте он пришел в Министерство финансов, где был чиновником для особых поручений, членом Ученого комитета (1889–1903). В этом качестве А. Н. Гурьев участвовал в подготовке и проведении денежной реформы 1895–1897 гг. Его перу принадлежат первые статьи в периодической печати и брошюры, разъясняющие сущность Указа о чеканке золотых империала и полуимпериала (достоинством соответственно 15 руб. и 7 руб. 50 коп.)[364]364
  См.: Гурьев А. Н.: 1) Реформа денежного обращения в России: В 2 ч. СПб., 1896; 2) Материалы для библиографии русской экономической литературы по денежному вопросу. СПб., 1896.


[Закрыть]. Позднее он опубликовал исторические очерки о денежном обращении в России в XIX в. и о развитии государственного долга России[365]365
  См.: Гурьев А. Н.: 1) Реформа денежного обращения. СПб., 1896; 2) Денежное обращение в России в XIX столетии. Исторический очерк. СПб., 1903; 3) Очерк развития государственного долга России. СПб., 1903.


[Закрыть].

В 1901 г. он занимал должность члена-секретаря Ученого комитета Министерства финансов, т. е. был официальным руководителем этого комитета, стал действительным статским советником. Будучи членом Ученого комитета, он пишет немало брошюр по вопросам, которые представляли особую актуальность и значимость в деятельности Министерства финансов. Речь идет о питейной монополии, о прямых и косвенных налогах, о реформе Государственного банка, развитии кредитных учреждений[366]366
  Гурьев А. Н.: 1) Питейная монополия. СПб., 1893; 2) Прямые и косвенные налоги. Pro и contra. СПб., 1893; 3) К реформе Государственного банка. СПб., 1893; 4) К реформе крестьянского банка. СПб., 1894; 5) Записка о промышленных банках. СПб., 1900; 6) Природа, население, капитал – три фактора народного производства. Популярный очерк. СПб., 1903; 7) Очерк развития кредитных учреждений в России. СПб., 1904 и др.


[Закрыть]. Так, рассматривая вопрос о прямых и косвенных налогах, он в научно-популярной форме дает лаконичную, но емкую сравнительную характеристику прямых и косвенных налогов, выстраивая аргументы «за» и «против». В результате проведенного сравнения этих налогов он приходит к выводу о том, что при существующем положении вещей нельзя идеализировать ни прямую, ни косвенную систему обложения, а нужно пользоваться и той и другой в тех пределах и для тех целей, для каких оба эти аппарата пригодны. По мнению автора, нужно придерживаться золотой середины, нельзя ставить дилемму «или-или». И здесь А. Н. Гурьев приводит высказывание «великого государственного деятеля, премьер-министра Англии. Гладстон в одной из своих парламентских речей сказал: спор о прямых и косвенных налогах подобен спору о том, какие женщины лучше: блондинки или брюнетки. Не знаю, как прочим, но мне – нравятся и те, и другие»[367]367
  Гурьев А. Н. Прямые и косвенные налоги. Pro и contra. С. 120.


[Закрыть]. А. Н. Гурьев был согласен с таким подходом к налоговой системе.