Текст книги "Развитие науки финансового права в России"

В Государственном финансовом контроле в России после реформы 60-х гг. XIX в., по мнению С. Л. Халютина, «торжествует признанная наукой и финансовой практикой идея разделения властей, способствующая более стройному ходу государственной администрации»[224]224
  Там же. С. 31.


[Закрыть]. Автор останавливается на истории становления Государственного контроля в России, рассматривает эффективность его деятельности на основе ежегодных Всеподданнейших отчетов Государственного контролера, дел из архивов Государственного контроля. Исследование завершается программой мероприятий «для придания русскому Государственному контролю большей силы и значения», причем многие из предлагаемых мер – это те проекты преобразований Государственного контроля, которые разрабатывал В. А. Татаринов, но они так и не были в полной мере проведены в жизнь. Среди этих мероприятий: расширение деятельности и прав Государственного контроля в ревизионном отношении, в том числе предоставление права предварительной ревизии всех государственных операций и предприятий. Сюда относится принятие нового ревизионного устава, материалы для которого начал собирать еще В. А. Татаринов, соединение отделений Госбанка с казначействами и др. Кстати, П. П. Гензель счел перевод С. Л. Халютина неудовлетворительным, а саму книгу Бессона второстепенной после сочинений Штурма и Татаринова о бюджетном контроле[225]225
  См.: Гензель П. П. Указ. соч. С. 71–72.


[Закрыть].

Примечательно, что и в советской литературе о В. А. Татаринове писалось преимущественно в благожелательных тонах, подчеркивалось его участие в «подготовке и проведении (1862–1866) буржуазных реформ государственного финансового контроля в России»[226]226
  Большая советская энциклопедия. Т. 42. М., 1956. С. 641; Т. 25. М., 1976. С. 287–288. – Однако в этих изданиях он традиционно именуется как Валериан Александрович.


[Закрыть]. Данная оценка характерна и для современных исследований[227]227
  См.: Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. СПб., 2001. С. 640–642; Ялбулганов А. А. Указ. соч. С. 25–31 и др.


[Закрыть].

Определенный вклад в изучение финансово-правовой проблематики внес Иван Васильевич Вернадский (1821–1884). Из числа других высших чиновников, занимавшихся проблемами финансового права, стоит отметить Андрея Парфентьевича (Парфеновича) Заблоцкого-Десятовского (1807–1881) и Федора Густововича Тернера (1828–1906)[228]228
  Подробнее о них см.: Лушникова М. В., Лушников A. M. Наука финансового права на службе государству. Ярославль, 2010. С. 125–127,140–149.


[Закрыть].

В заключение отметим, что финансовыми реформами 60-х гг. руководили М. Х. Рейтерн и В. А. Татаринов, которые одновременно являлись как видными государственными деятелями, так и известными специалистами в сфере финансов. Вклад в их проведение внесли Ю. Г. Гагемейстер, а также персонажи следующего параграфа. Это уникальный для нашей страны случай, когда творцы идеологии преобразований и ученые совпали в одном лице с их исполнителями и политиками. Данный опыт оказался в целом положительным, хотя и показал, насколько тяжело проводить финансовые реформы в условиях абсолютизма.

Вторая волна финансовых реформ пришлась на начало 80-х гг., причем проходили они в условиях стагнации в политической сфере, до недавних пор именуемой «эпохой контрреформ». Тем ценнее государственная деятельность министра финансов в 1881–1886 гг. Н. Х. Бунге, связанная с заменой оброчной подати с государственных крестьян выкупными платежами (с 1881), с созданием Крестьянского поземельного банка (1882), отменой подушной подати (к 1886), отменой соляного налога. Среди его соратников были как деятели предшествующего периода, так и новая генерация ученых – государственных деятелей, таких как Ю. Г. Жуковский и А. В. Куломзин.

Николай Христианович Бунге (1823–1895) является одним из основателей киевской школы финансового права, в связи с чем период его преподавательской деятельности в Киевском университете будет рассмотрен в соответствующем параграфе.

В 1880–1881 гг. Н. Х. Бунге являлся товарищем министра финансов, причем его программа преобразований в сфере денежной системы была изложена в его предшествующих научных публикациях[229]229
  См.: Бунге Н. Х.: 1) Заметки о настоящем положении нашей денежной системы и средствах к ее улучшению // Сборник государственных знаний. СПб., 1880. Т. 8; 2) О восстановлении металлического обращения в России. Киев, 1877; 3) О восстановлении постоянной денежной единицы в России. Киев, 1878 и др.


[Закрыть]. Это назначение было осуществлено вопреки воле тогдашнего министра финансов С. А. Грейга, что привело к натянутости в их отношениях. Примечательно, что новое назначение киевского профессора было позитивно встречено не только в либеральных кругах, но и в некоторых великосветских салонах. Почти сразу его начали сватать на пост министра финансов[230]230
  См.: Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990. С. 48, 71.


[Закрыть]. Этому способствовала, помимо профессиональных качеств, его репутация порядочного человека, о которых в то время говорили: «пыль земли на них не легла». И впоследствии он не был замешан ни в одной сомнительной сделке, что для России того периода, как и любого периода вообще, было большой редкостью.

Кратковременное министерство А. А. Абазы закончилось отставкой последнего после воцарения Александра III. Не страдающий излишней застенчивостью С. Ю. Витте утверждал, что именно благодаря ему Н. Х. Бунге получил пост товарища министра финансов, так как он указал на данную кандидатуру тогдашнему всесильному сановнику М. Т. Лорис-Меликову. О своем предшественнике на посту министра финансов он отзывался так: «Н. Х. Бунге был одним из лучших в России профессоров по финансовому праву; человек он был вообще в высокой степени образованный и почтенный; от других министров финансов он отличался тем, что он занимался законами денежного обращения»[231]231
  Витте С. Ю. Избранные воспоминания. М., 1991. С. 111.


[Закрыть]. Однако С. Ю. Витте не удержался и от своей традиционной шпильки: «Нужно сказать, что Бунге был более профессором и ученым, нежели министром финансов, так как, собственно говоря, экономическую и финансовую жизнь он знал мало»[232]232
  Там же. С. 181.


[Закрыть].

В 1881–1886 гг. Н. Х. Бунге являлся министром финансов и членом Госсовета. Склонность к компромиссу при сохранении в неизменном виде основных своих идей помогла ему долго держаться на столичном политическом Олимпе. Ученый и политик был сторонником всесословности в податной политике, выступал за отмену круговой поруки в деревне, за единый паспорт для всех сословий. В перспективе ему виделся отход от общинного к подворному землевладению с соответствующим изменением налогообложения. Капитализм в городе и деревне, по его мнению, должен был развиваться равномерно, а для эффективного руководства экономикой было необходимо объединенное руководство.

Во многом благодаря его настойчивости и аргументированной позиции были проведены некоторые преобразования в финансовой системе России. Это касается создания Крестьянского поземельного банка (1882), отмены подушной подати (к 1886), замены оброчной подати с государственных крестьян выкупными платежами (с 1881), отмена соляного налога и др. Это отвечало его основной идее более справедливого разложения налогового бремени. Одновременно был увеличен сбор с гильдейских свидетельств и прикащичьих билетов, повышен поземельный налог, обложен сбором доход с процентных бумаг.

Известный ученый-финансист В. Г. Яроцкий (о нем см. ниже) оценил вышеназванные преобразования в качестве принципиальных улучшений податной системы. Он писал, что то время, когда министром финансов был Н. Х. Бунге, – почти единственное время в нашей истории финансовой системы, когда вводился ряд отдельных подоходных налогов, более справедливых, а следовательно, и более легких, как, например, налог на доход с денежных ссудных капиталов, с доходов промышленных предприятий, особенно акционерных, наследственные пошлины, оброчная подать преобразовалась в выкупные платежи и т. п. Плоды творчества Бунге пожинали и его преемники, в том числе и И. А. Вышнеградский, приостановивший преобразование нашей налоговой системы в этом направлении и проявивший свое творчество лишь в усилении прежних косвенных налогов и в изобретении новых – или таких мелочных, как на спички и дрожжи, или таких несправедливых, как страховые пошлины[233]233
  См.: Известия общества финансовых реформ. 1911. № 2 (февраль). С. 37.


[Закрыть].

В 1887–1895 гг. Н. Х. Бунге был председателем Комитета Министров. Последние его прижизненные работы также были связаны с проблемами финансов[234]234
  Бунге Н. Х.: 1) Государственное счетоводство и финансовая отчетность в Англии. СПб., 1890; 2) Исследование по вопросу восстановления налога на соль. СПб., 1893; 3) Очерки политико-экономической литературы. СПб., 1895; 4) Предисловие // Горн Д. Джон Ло. Опыт исследования по истории финансов. СПб., 1895. С. V–XXV.


[Закрыть]. Его неосуществленной мечтой осталось издание первого в России политико-экономического словаря, который он готовил вместе с академиками Б. К. Веселовским и И. И. Янжулом и под публикацию которого уже были обещаны средства министром финансов С. Ю. Витте. Кончина ученого 4 июня 1895 г., который был душой этого мероприятия, не позволила опубликовать словарь и в дальнейшем. Примечательно, что в научном мире ученого искренне уважали, о чем свидетельствует избрание его в Петербургскую академию наук (1881, ординарный академик с 1890), почетным членом трех русских университетов (Новороссийского, Киевского и Петербургского), ряда научных обществ за рубежом (Лондон, Мадрид и др.). Среди его орденов есть высшие награды Империи: ордена Александра Невского, Св. Владимира 1-й степени, Белого Орла, а также ордена Черногории, Бельгии, Бразилии, он получил высший ранг действительного тайного советника.

Проблемы денежного обращения и в этот период представляли для Н. Х. Бунге научный и практический интерес. Он сопроводил предисловием перевод работы Д. Горна «Джон Ло. Опыт исследования по истории финансов» (СПб., 1895). Актуальность этого перевода, по его мнению, очевидна, так как «толкам о чудодейственной силе бумажных денег» не суждено умирать. Мысль о создании богатства, «при помощи неограниченного выпуска ничего не стоящих лоскутков бумаги, очень заманчива и всегда будет находить сторонников»[235]235
  Горн Д. Джон Ло. Опыт исследования по истории финансов. СПб., 1895. С. III.


[Закрыть]. Н. Х. Бунге, рассматривая «систему Джона Ло», пишет о коренном заблуждении Ло: «…для того чтобы бумажные орудия обращения имели ценность того металла, который на них обозначен (слова: рубль, франк, фунт стерлинг означают известное количество чистого золота и серебра), необходимо, чтобы за них можно было получить упомянутое в них количество золота и серебра, или же равноценность последних (эквивалент) в других товарах. Ничего подобного не могло быть при неограниченном выпуске бумажных денег, не обеспеченных монетой и не разменивающихся свободно на последнюю»[236]236
  Там же. С. XVII.


[Закрыть].

Н. Х. Бунге привлек к сотрудничеству целый ряд известных ученых – экономистов и финансистов, часть из которых получили высокие назначения в Министерстве финансов. В частности, это Ю. Г. Жуковский, А. В. Куломзин, а также профессор политэкономии Киевского университета Д. И. Пихно. Он поддерживал дружеские отношения с профессором И. И. Янжулом, которого пригласил на должность фабричного инспектора, а затем инициировал его избрание в Петербургскую академию наук. И. И. Янжул так вспоминал о первой встрече с министром: «Он принял меня крайне любезно и не как министр, а как профессор профессора, как старший товарищ младшего: мило, добро и участливо расспросил меня о последней моей работе по финансам и о будущих предположениях в смысле научных занятий»[237]237
  Янжул И. И. Воспоминания о пережитом и виденном. Вып. 2. СПб., 1911. С. 173.


[Закрыть].

Реформы и личность Н. Х. Бунге были предметом исследований уже его современников и сподвижников. Это относится к публикациям его соратников по Министерству финансов Е. Э. Картавцова (первый управляющий Крестьянским поземельным банком, ученик профессора по Киевскому университету), В. Т. Судейкина (о нем см. далее), Е. Н. Фену и др.[238]238
  См.: Бунге Николай Христианович (некролог) // Исторический вестник. 1895. Т. 61. С. 509–512; Герценштейн М. Я. Национализация земли, Крестьянский банк и выкупные операции. СПб., 1905; Картавцов Е. Э. Николай Христианович Бунге. Биографический очерк // Вестник Европы. 1897. № 5; Судейкин В. Т. Замечательная эпоха в истории русских финансов (Очерк экономической и финансовой политики Н. Х. Бунгеи И. А. Вышнеградского). СПб., 1895; Министерство финансов. 1802–1902. Ч. 2. СПб., 1902. С. 3–8; Субботин А. П. Небывалая полемика по финансовым вопросам. СПб., 1886 и др.


[Закрыть].

В частности, В. Т. Судейкин горячо одобрял финансовую политику Н. Х. Бунге, оценивал ее как первый серьезный шаг к введению большей равномерности в российскую систему налогообложения и к поднятию экономического уровня низших слоев населения. П. Л. Кованько посвятил этой проблеме специальное исследование[239]239
  См.: Кованько П. Л. Главнейшие реформы, проведенные Н. Х. Бунге в финансовой системе России. Опыт критической оценки деятельности Н. Х. Бунге как министра финансов (1881–1887). Киев, 1901.


[Закрыть]. Более подробно мы скажем об этом при рассмотрении научного наследия П. Л. Кованько. Здесь же отметим, что, завершая свое исследование главнейших реформ, проведенных Н. Х. Бунге в финансовой системе России, он пришел к выводу о неосновательности возводимых на министра финансов обвинений в непоследовательности и доктринерстве, подчеркнул истинные его заслуги перед обществом и государством, а равно констатировал недостатки в деятельности. Интерес к личности ученого и политика, а равно к его преобразованиям в позднесоветский и постсоветский периоды также несколько активизировался[240]240
  О нем см.: Ананьич Н. И. Податные реформы в первой половине 80-х гг. XIX в. Дис… канд. ист. наук. Л., 1978; Степанов В. Л.: 1) Рабочий вопрос в социально-экономических воззрениях Н. Х. Бунге // Вестник Московского университета. Сер. 8: История. 1987. № 3. С. 17–26; 2) Николай Христианович Бунге // Российские реформаторы (XIX – начало XX в.). М., 1995. С. 183–220; 3) Н. Х. Бунге. Судьба российского реформатора. М., 1998 и др.


[Закрыть].

Для нас немаловажно и то, что Н. Х. Бунге долгие годы был на высших государственных должностях, где его финансовые и административно-правовые воззрения отчасти нашли практическое применение. Например, отмена налога на соль вызвала немало возражений со стороны противников этой реформы. На эти возражения Н. Х. Бунге откликнулся небольшим по объему, но очень содержательным исследованием о налоге на соль[241]241
  Бунге Н. Х. Исследование о восстановлении налога на соль. СПб., 1893.


[Закрыть]. В этой работе он дал обзор мнений западных ученых о налоге на соль (К. Pay, Л. Штейн, П. Леруа-Болье, В. Рошер, А. Шеффле, А. Вагнер, К. Гок и др.), историческую справку о соляном налоге в России и его отмене, представил анализ общественного мнения по поводу отмены акциза с соли на основе источников массовой информации (газеты «Московские ведомости» и др.). Также он привел сравнительные таблицы продажной цены соли в России в местах добычи, добычи и потребления соли в разных странах Европы, в Англии в 1801–1844 гг. Автор отметил, что все выдающиеся экономисты и притом разных направлений высказались против налога на соль. Различия во мнениях заключались лишь в большей или меньшей настойчивости к отмене этого налога и способах отмены. В ряде стран в XIX в. (Англия в 1823 г., Норвегия в 1844 г., Португалия в 1846 г., Россия в 1881 г. и др.) налог на соль был отменен, а те государства, которые сохранили его, взимали в гораздо меньшем размере, чем прежде (Австрия, Германия, Франция и др.).

Соответственно, Н. Х. Бунге ставит вопросы. Во-первых, какие причины остановили замену этого налога, вредного для народного благосостояния, для промышленности и для финансов, другими, более правильными источниками государственных доходов? Во-вторых, действительно ли отмена соляного налога там, где она имела место, осталась без заметных последствий? В результате проведенного исследования автор пришел к выводу о том, что в России отсутствуют причины, которые содействовали сохранению налога на соль в ряде европейских стран. В указанных странах при высоком уровне общего благосостояния умеренный налог на соль не являлся особо обременительным для населения. Кроме того, огромное влияние на сохранение соляного налога имела фискальная сторона, т. е. легкость и удобство взимания. В России эти два обстоятельства отсутствуют. С учетом российских масштабов (просторов) солончаков отсутствует возможность установить строгий фискальный контроль в местах ее добычи. Н. Х. Бунге привел статистические таблицы, подтверждающие положительные последствия отмены налога на соль в России: увеличение производства соли, отпуска ее за границу, потребления соли, удешевление соли в размере, превышающем сложенный акциз, развитие промышленности. Общий вывод, который делает автор, – это отсутствие необходимости в восстановлении налога на соль; «восстановление налога на соль едва ли не окажется мерой наполовину бесполезной, потому что параллельно с поступлением соляного налога будут накапливаться недоимки в выкупных платежах»[242]242
  Там же. С. 16.


[Закрыть].

Обратим внимание на то, что Николай Христианович был одним из первых ученых и, пожалуй, первым государственным деятелем, кто рассматривал проблемы финансового права в широком контексте других социальных проблем. К ним относятся решение «рабочего вопроса», государственное призрение неимущих, более справедливое обложение крестьян, увеличение финансирования науки и образования, прекращение явно убыточного для государства кредитования дворянства и др. На Западе такое решение социального вопроса связывалось с течением катедер-социализма, идеологом которого был немецкий ученый А. Вагнер. Н. Х. Бунге не был последовательным сторонником такого «государственного социализма», но и он предлагал целую систему государственных реформ, которую изложил в предназначенных для Николая II (которому он когда-то преподавал финансовое право) неофициальных «Загробных записках»[243]243
  Бунге Н. Х. Загробные записки // Родина (Прилож.). 1993. № 0. С. 28–40.


[Закрыть]. По свидетельству управляющего делами Комитета Министров А. Н. Куломзина[244]244
  РГИА. Ф. 1642. Он. 1. Д. 198. Л. 4.


[Закрыть], на «Загробные записки» неоднократно ссылался в своих «всеподданнейших записках» С. Ю. Витте.

Интерес Н. Х. Бунге к фабричному законодательству носил вполне прикладной характер. О «рабочем вопросе» он высказался в том смысле, что это «важный государственный вопрос, правильная постановка которого необходима… Само собой, мы не можем сделать сразу много для рабочих, надо действовать осторожно, чтобы не раздражать заинтересованные предубежденные круги, но я убежден, что постепенно возможно будет ввести надлежащий порядок в этом вопросе и сделать все, что можно, для его изменений к лучшему»[245]245
  Цит. по: Янжул И. И. Указ. соч. С. 173–174.


[Закрыть]. Не случайно именно по его инициативе были приняты первые фабричные законы 1882, 1884 и 1885 гг. В них он видел один из инструментов достижения внутренней стабильности и экономического процветания. Для этого он предлагал ввести и государственное страхование рабочих от несчастных случаев на производстве.

Как уже упоминалось выше, к числу видных государственных деятелей – реформаторов 60-х гг. относится Евгений Иванович Ламанский (1825 (по другим данным, 1826) – 1902), но наиболее активный период его деятельности пришелся именно на 70-е – начало 80-х гг. Вероятно, это первый потомственный финансист, с которым мы встречаемся на страницах данной книги. Он родился 13 декабря 1825 г. (или 1 января 1826) в семье потомственного дворянина И. И. Ламанского, который был директором Кредитной канцелярии Министерства финансов, позднее – сенатором. Семейное воспитание способствовало тому, что и его младший брат стал известным ученым, историком и филологом, академиком Петербургской академии наук. Е. И. Ламанский окончил в 1845 г. Александровский лицей, после чего поступил на службу в Государственную канцелярию, а с 1853 г. назначается чиновником по особым поручениям Министерства финансов. Из-за разногласий с руководством министерства в начале 1857 г. молодой чиновник уходит в отставку. Еще ранее он стал членом Русского географического общества, редактировал его «Вестник», занимался сбором статистических сведений о русских финансах. В «Сборнике статистических сведений о России, издаваемых Статистическим отделением Русского географического общества» (кн. 2, СПб., 1854) он опубликовал свои работы «Исторический очерк денежного обращения в России с 1650 г. по 1817 г.» и «Статистический обзор операций государственных кредитных установлений с 1817 г. до настоящего времени». Используя материалы и архивы государственных учреждений, ученый проследил особенности деятельности Государственной комиссии погашения долгов, Государственного ассигнационного банка, Государственного заемного банка, Государственного коммерческого банка, опекунских советов и приказов общественного призрения. Его вывод заключался в том, что финансовую систему нужно укрепить путем слияния многочисленных банковских учреждений в единый государственный банк. За эти исследования он был удостоен премии Русского географического общества. По его поручению в конце 1857 г. он выехал в научную зарубежную командировку, изучал деятельность банковских учреждений в Берлине, Брюсселе и Гамбурге. В Париже в 1857–1858 г. он непосредственно работал на различных должностях в Банке Франции, изучал все практические банковские операции. Во время пребывания в Лондоне он ознакомился с деятельностью Банка Англии. При этом он придерживался достаточно либеральных взглядов, а в Лондоне встречался с А. И. Герценом.

По возвращении в Россию в конце 1858 г. он снова поступает на государственную службу в Министерство государственных имуществ, публикует статьи по вопросам финансов в журналах «Экономист» и «Русский вестник». В конце 50-х гг. его включают в состав ряда комиссий: по подготовке отмены крепостного права, устройству банков и денежной системы, по банковским билетам. Это нашло отражение и в публикациях ученого[246]246
  См.: Ламанский Е. Государственные четырехпроцентные, непрерывно-доходные билеты. СПб., 1859.


[Закрыть]. Затем он становится старшим директором Государственного коммерческого банка, работает над проектом Устава Государственного банка, в основу которого были положены принципы деятельности Банка Франции. С момента утверждения этого Устава в 1860 г. и основания Государственного банка Е. И. Ламанский состоит товарищем (заместителем) его управляющего, а в 1867–1881 гг. является управляющим Государственного банка. Вершиной его карьеры стало присвоение чина тайного советника и награждение рядом высших орденов, включая Белого Орла и Александра Невского. Нашего героя можно отнести к числу ближайших соратников М. Х. Рейтерна.

По инициативе Е. И. Ламанского был внедрен учет векселей, чековое обращение, впервые введена система единой кассы в банке. Он подготовил все инструкции по банковским операциям и делопроизводству, завел счетоводство и книги по образцу Банка Франции. За время его управления Государственным банком удалось ликвидировать 205 млн руб. государственного долга, оставшихся от упраздненных государственных кредитных учреждений, и привлечь вкладов до 2 млрд руб. При этом число филиалов Госбанка увеличилось с 7 до 55, а сумма основных капиталов с 16 до 28 млрд руб. По мнению сотрудника нашего героя Ф. А. Юргенса, «Ламанский создал Государственный банк и до последних дней, уже будучи в отставке, "болел" за его судьбу»[247]247
  Юргенс Ф. А. Воспоминания о Евгении Ивановиче Ламанском в связи с деятельностью Государственного банка. СПб., 1903. С. 8.


[Закрыть].

Евгений Иванович добивался полной законодательной гарантии независимости и самостоятельности Государственного (эмиссионного) банка, в том числе от Министерства финансов. Это он считал аксиомой финансовой науки и практики. Его деятельность должна регламентироваться исключительно уставом, который бы и определял объем выпуска кредитных билетов и все связанные с этим вопросы. К основным задачам этого банка ученый относил способствование сбережению золотого фонда и поддержание правильного денежного обращения. Твердым ориентиром деятельности Госбанка он считал опыт аналогичных банков Англии, Франции и Германии.

Он был автором проекта размена кредитных билетов на звонкую монету в 1862–1863 гг., который окончился неудачей, в том числе из-за спекуляций на вывозе золота и серебра за границу[248]248
  См.: Ламанский Е. И. Сделки на золотую валюту как средство к улучшению бумажного денежного обращения. СПб., 1895.


[Закрыть]. К тому же Польское восстание 1863 г. привело к большим непредвиденным расходам, а вмешательство французского правительства сорвало выделение кредита банкирским домом Ротшильдов. Евгений Иванович считал, что для продуктивного развития промышленности и торговли, в первую очередь, необходим кредит, главное назначение которого заключается в «сближении капитала с трудом».

Он способствовал образованию первых частных кредитных учреждений, в том числе Петербургского общества взаимного кредита (1863). О необходимости создания таких обществ он информировал публику как в устной, так и письменной форме[249]249
  См.: Ламанский Е. И. Общество взаимного кредита. СПб., 1863.


[Закрыть]. Более того, Евгений Иванович состоял председателем его правления и добился активизации деятельности общества в 1864–1870 гг. В 1871–1874 гг. он был председателем правления Русского для внешней торговли банка, а также одним из совладельцев Березовского золотопромышленного товарищества. Входил банкир и в правление ряда железнодорожных компаний (что отразилось на его публикациях)[250]250
  Ламанский Е. И. Откуда взять капиталы для постройки железных дорог в России? СПб., 1866.


[Закрыть], причем не всегда легально. Такая активность вызывала у некоторых его современников подозрения в злоупотреблении служебным положением. Так, А. Н. Куломзин отмечал: «Очевидно, что у Ламанского денег нет и в особенности миллионов, потребных на железную дорогу. Зачем же его приглашают во все компании? Очевидно, по положению его…»[251]251
  Цит. по: Константинов А. Коррумпированная Россия. М., 2006. С. 68.


[Закрыть] Впрочем, никакого подтверждения этому предположению у нас нет, хотя репутация «чиновника-дельца» за ним закрепилась достаточно прочно. Даже в его облике улавливались два эти начала. Висячие бакенбарды и неизменный чиновничий сюртук с галстуком сочетались с короткой стрижкой и полным энергии взглядом, которого так не хватало многим его товарищам по службе.

После выхода в отставку в 1882 г. ученый состоял гласным Петербургской городской думы, Петергофского уездного земства, входил в правление ряда коммерческих банков[252]252
  См.: Памяти Е. И. Ламанского // Народное хозяйство. 1902. Кн. 2.


[Закрыть]. Уже будучи в отставке, он обращал внимание на то, что денежная реформа 1895–1897 гг. страдает отсутствием определенности и ясности. Е. И. Ламанский предлагал Указы 1897 и 1900 гг. дополнить изменениями в Уставе Госбанка для строгого предела выпуска кредитных билетов, гарантировать полнейшую независимость этого банка в рамках Устава и подчинить его надзору Высшего Правительства[253]253
  См.: Юргенс Ф. А. Указ. соч. С. 68 и др.


[Закрыть]. Умер он 31 января 1902 г.

Его научная деятельность протекала в тесной связи со служебной. Евгений Иванович состоял членом Ученого комитета Министерства финансов (1861), Русского географического общества (1850), Вольного экономического общества (1859). Он был членом-корреспондентом Петербургской академии наук (1859). Его научные исследования в той или иной мере были связаны с вопросами банков и кредита[254]254
  См.: Ламанский Е. И.: 1) Статистический обзор операций государственных кредитных установлений с 1817 года до настоящего времени. СПб., 1854; 2) Причины расстройства денежной кредитной системы и средства к ее восстановлению. СПб., 1861; 3) О важнейших экономических явлениях последнего времени. СПб., 1890 и др.


[Закрыть]. От большинства чиновников того времени он отличался широтой и глубиной мышления, был талантливым администратором, знатоком денежного обращения и банковских операций на Западе. Работу Госбанка он организовал на действительно научных основаниях, хотя о его моральных качествах однозначно судить трудно.

Еще одним соратником М. Х. Рейтерна, а затем и Н. Х. Бунге был Владимир Павлович Безобразов (1828–1889). Он родился 3 января 1828 г. в дворянской семье в г. Владимире, окончил с серебряной медалью Александровский лицей в 1847 г., где впоследствии преподавал политическую экономию и финансовое право (1868–1878), совмещая преподавание со службой в Министерстве финансов. В 1847–1849 гг. он трудился в канцелярии Государственного Совета. Впоследствии ученый также дважды приглашался читать лекции по политической экономии и финансовому праву великим князьям (в 1870 г. – Алексею Александровичу и Николаю Константиновичу в 1876 г. – Сергею Александровичу и Константину Константиновичу). Его общение с яркими учеными того времени, несомненно, оказывало влияние на научную и практическую деятельность в ранге государственного чиновника. Так, в своем дневнике он писал: «Я был у И. И. Янжула, застал там М. М. Ковалевского (о них см. ниже. – Авт.) и провел с ними целый день… Как приятно быть с людьми истинно просвещенными: понимают с полуслова и беседе нет конца. Мне приятно, что я внушаю доверие этим людям (и, кажется, симпатию)»[255]255
  Из дневника В. П. Безобразова // Былое. 1907. № 9. С. 10.


[Закрыть].

На страницах того же дневника В. П. Безобразов вспоминал, что Н. Х. Бунге выражал ему особую признательность за то, что тот протежировал ему, давал рекомендации на первых шагах его карьеры после прибытия из Киева в Петербург (1854 г.)[256]256
  Там же. С. 25.


[Закрыть]. Н. Х. Бунге был наиболее близким по духу В. П. Безобразову. Оба являлись представителями либеральной экономической школы, одновременно сотрудничали с журналом «Русский вестник», обсуждали общий круг вопросов, нередко ссылаясь друг на друга.

В. П. Безобразов являлся последовательным сторонником свободы предпринимательства и отмены крепостного права. Вместе с К. Д. Кавелиным, Д. А. и Н. А. Милютиными он создал литературный кружок, получивший название «Партия петербургского прогресса». По политическим взглядам В. П. Безобразов не относил себя ни к либеральной (чиновничьей), ни к консервативной (аристократической) партиям. Он подчеркивал, что никогда не имел серьезной поддержки ни той, ни другой партии и принадлежит «великой либеральной партии, с глубочайшим чувством русского патриотизма»[257]257
  Там же. С. 17.


[Закрыть]. Однако в Русском географическом обществе, где он некоторое время был секретарем, Владимир Павлович общался преимущественно с «константиновцами». В вопросах финансовой политики он оставался на либеральных позициях ограниченного вмешательства государства в указанной области. Он выступил против финансовой системы Е. Ф. Канкрина, которую называл средневековой, ратовал за создание частных банков, свободную торговлю, отмену налога на соль и табак и т. д., т. е. за реализацию в финансовой политике принципа ограниченного вмешательства государственной власти в экономические отношения.

В. П. Безобразов поступил на службу в Министерство финансов в 1849 г. секретарем, затем стал начальником канцелярии Департамента разных податей и сборов. Это повлияло и на его семейную жизнь, так как в 1852 г. он женился на дочери директора этого департамента Д. Н. Маслова. С 1854 по 1859 г. Владимир Павлович служил в Министерстве государственных имуществ, с 1859 г. был членом Комиссии по устройству земских банков и об улучшении податей и сборов Министерства финансов. На этих должностях В. П. Безобразов преимущественно занимался разработкой финансовых проблем. По линии Министерства государственных имуществ им были подготовлены и первые публикации по проблемам финансов[258]258
  См.: Безобразов В. П.: 1) Движимый кредит // Журнал Министерства государственных имуществ. 1856. № 6. С. 85–100; 2) Отчет Общества движимого кредита во Франции за 1855 г. // Там же. С. 323–332; 3) Поземельный кредит (Рец. на кн.: Чайковский А. О земском кредитном обществе Царства Польского). СПб., 1856) // Там же. № 7, 9 и др.


[Закрыть]. Уже в тот период молодой ученый отстаивал центральную роль кредита в развитии предпринимательства, был противником протекционизма. В. П. Безобразов писал о том, что организация кредита в России должна обусловливаться местными потребностями и характером российских государственных и общественных отношений. Однако в основание этого кредита должны быть заложены «те же всемирные условия кредита, которые обнаружились в подобных же учреждениях других государств»[259]259
  См.: Безобразов В. П. Поземельный кредит и его современная организация в Европе (с приложением уставов ипотечных кредитных учреждений в Германии, Царстве Польском и Остзейском крае). СПб., 1860. С. 4.


[Закрыть]. Впоследствии В. П. Безобразов возглавил Комиссию для устройства земских банков и результаты ее работы представил в виде отчета министру финансов[260]260
  См.: Комиссия для устройства земских банков. Отчет управляющего делами Комиссии, высочайше утвержденной ддя устройства земских банков В. П. Безобразова, представленный г. министру финансов 13 сентября 1860 г. СПб., 1860.


[Закрыть]. Он стал основным организатором «экономических обедов» в конце 50-х гг., о которых мы уже упоминали выше.

С 1860 г. почти ежегодно в летние месяцы В. П. Безобразов совершал поездки за границу для изучения работы иностранных банков, организации преподавания в местных университетах или посещал разные российские губернии. В 1862 г. он перевел на русский язык и издал с комментариями книгу Ж. Г. Курсель-Сенеля «Банки, их устройство, операции и управление». В том же году новый министр финансов М. Х. Рейтерн предложил корреспонденту «Московских ведомостей» В. П. Безобразову сотрудничество и подготовку разъяснительных статей о сути финансовой реформы для публикации в данном издании. Однако наш герой прямо заявил, что сначала желает узнать общий замысел преобразований министра, и предложил предварительно согласовать с ним в общем финансовый план. Естественно, что М. Х. Рейтерн не захотел ставить свои планы в зависимость от желаний начинающего ученого и публициста и свернул разговор. Это внесло в отношения нового министра и В. П. Безобразова некоторое отчуждение. Конечно, отдельные поручения от министра он получал, но собственно к активному участию в делах управления никогда не привлекался[261]261
  Воспоминания о жизни Ф. Г. Тернера: В 2 кн. Кн. 1. СПб., 1910. С. 202–203.


[Закрыть]. Такая независимость суждений и прямота характера в совокупности с откровенностью высказываний сильно вредили его чиновничьей карьере. Отметим, что он был редактором «Вестника Императорского географического общества» (1857–1859), «Сборника статистических сведений о России» (1858), «Журнала Министерства государственных имуществ» (1858–1859). Большой научный резонанс имел издаваемый им в 1874–1880 гг. «Сборник государственных знаний».

Его облик вполне сочетался и даже выражал его внутренние убеждения. Он предпочитал сюртуки свободного покроя, а не чиновничьи мундиры, носил длинные волосы, хотя и имел большие залысины на лбу. Его лицо украшало нечто среднее между бакенбардами и бородой, но главным украшением были внимательные и выразительные глаза, отражающие богатый внутренний мир. Однако нечто старомодное к началу 80-х гг. было как в его внешнем виде, так и в идейных убеждениях, ибо старозаветное манчестерство уже отживало свое. По общему мнению, Владимир Павлович был человеком симпатичным и даже милым, его не коснулась даже тень чванства и важничанья.