Текст книги "Киднеппинг по-русски"

Самопалов достал сигарету, прикурил и с удовольствием затянулся, ощущая, как привычный горячий дым вольготно разлился по легким. А потом хохотнул, шутливо ткнув юного коллегу кулаком в плечо:

– Ну а теперь объясни-ка мне, друг Поспелов, как это ты себе представляешь, чтобы на сковородке юлил жареный угорь? Тут ты в своем криминальном мастерстве, по-моему, несколько переусердствовал.

И они, дружно смеясь, зашагали к метро.

Чечня.

Поезд «Москва – Грозный».

Перегон Беслан – Назрань.

1.00

– Входи, Саша!

Валентина уже переоделась в модный спортивный костюм, выглядела уютно и привлекательно. И теперь сидела в подслеповато освещенном купе, с ногами забравшись на потрепанный дерматин полки.

…Как и обещал Громов, в вертолет их посадили без проблем. Правда, вертолетчик был приятно удивлен, увидев в числе «сотрудников милиции» очаровательную девушку. Он галантно протянул ей руку и помог взобраться по ребристым ступеням трапа, который тут же втянул внутрь и бросил посреди салона. Что-то прокричав сквозь рев двигателя, он ушел в кабину пилотов. Давно вихривший лопастями воздух «Ми-8» взвыл еще выше, чуть оторвался от бетона, сделал контрольное зависание и, опустив лоб, плавно пошел влево и вверх.

– Саня, как тебе это удалось? – восхищенно допытывалась Валентина.

Александр загадочно улыбался и не отвечал. Правду говорить было нельзя, а ничего правдоподобного почему-то не придумывалось.

Новые впечатления, красивый вид под «лысым» колесом в лучах заходящего солнца – перелет на юг показался очень недолгим…

В Беслане садились уже в темноте. Лишь далекие снежные вершины Кавказа светились в темном небе.

На посадочной площадке их ждала машина, что немного смутило Максимчука и вовсе сбило с толку журналистку.

Молчаливый водитель в безликом камуфляже подошел к ним, едва они спрыгнули на землю из распахнутой дверцы рукотворной стрекозы.

– Это вы из Москвы?

– Да-да, – торопливо подтвердил Максимчук, опасаясь, как бы тот чем-нибудь не выдал его истинное занятие.

Но страхи его оказались напрасными. Вышколенный водитель больше не произнес ни одного слова. Лишь коротко поинтересовался:

– На вокзал?

– Да.

Валентина глядела на Александра с возрастающим восхищением.

– Как тебе все это удается?

Он по-прежнему не отвечал.

В этот день Максимчуку вообще с самого утра с транспортом феноменально везло.

Через час после их приезда к перрону подошел выбившийся из графика поезд «Москва – Грозный». И вот они уже ехали в полупустом вагоне, вдвоем разместившись в купе…

Валентина начинала нравиться Александру. Ее наивность, неприспособленность, доверчивость, какая-то незащищенность, открытость… И в то же время этот напор, экспрессия, категоричность суждений… Она была что та Роза с тремя шипами из трогательной сказки летающего графа.

Вместе с тем Александр прекрасно понимал, что в его нарождающейся симпатии немалую роль играет сама таинственность обстановки, сопутствующая их знакомству.

Пережитые хлопоты как-то сблизили их. Да и восторженное преклонение, с которым относилась к Александру девушка, грело самолюбие.

…Журналистка сидела, забившись с ногами в угол затянутой дерматином скамьи замызганного купе, и глядела неожиданно настороженно. В полутьме тусклой лампочки поблескивали ее глаза.

– Плохо, что мы не сообразили взять пожевать чего-нибудь на дорогу, – делая вид, что не замечает ее состояния, проворчал Максимчук, присаживаясь напротив. – Я бы сейчас с удовольствием проглотил чего-нибудь удобоваримого.

Валентина не ответила, по-прежнему молча смотрела на попутчика. Максимчук продолжил:

– Ладно, будем ложиться спать натощак. Говорят, это даже полезно, хотя мне лично добрый шмат мяса кажется полезнее, чем этот самый «тощак». Может, хоть во сне что-нибудь вкусненькое увидим…

Александр поднялся, прошел к проводнику:

– Батя, два комплекта бельишка. И не забудь нас в Грозном разбудить!

Тот на шутку не отреагировал, хотел было что-то ответить, но промолчал. Он с самой посадки был чем-то как будто встревожен, проводник вагона. Ни слова не говоря, он взял деньги, бросил на лавку две стопочки застиранных серых тряпок.

– Н-да-с, сервис… – проворчал Александр, подхватывая влажное белье. – Как в старые добрые времена.

Вскоре они лежали в своих постелях. Оба не раздевались. Александр как-то во время командировки подхватил чесотку и теперь остерегался спать на простынях «общественного пользования».

– Саша, вы спите?

– Нет пока.

Обилие впечатлений за прошедший день, неопределенность дня завтрашнего и в самом деле не давали усталости сморить его сном. Да и присутствие рядом симпатичной девушки сказывалось…

– Вы вот стихи своего друга читали… – Валентина опять перешла на «вы».

– Знакомого, – поправил Александр. Он рассудил, что, коль уж взялся играть роль мафиози-рецидивиста, контакты с военными лучше особенно не выпячивать.

– Ну, пусть знакомого, – не стала спорить Валентина. – Вы меня этими стихами заинтересовали. Вы можете еще что-нибудь почитать его?

– Конечно. Андрей пока что нигде не публиковался. Может, с твоей подачи прославится. А тональность его стихов мне здорово нравится.

 
В призрачном мареве ежится
Тусклая жуть фонарей,
И нескончаемо множатся
Зевы открытых дверей.
Сумрачно хлопают двери,
И начинается день
Дрожью чугунных артерий,
Трепетом каменных вен.
В поры асфальтовой кожицы,
Тысячеглазо слепа,
Каплями липкой сукровицы
Вдруг выступает толпа.
И, растекаясь, бередит
Ссадины каменных ниш.
Город горячечно бредит
Чушью реклам и афиш.
Люди асфальтовый студень
Месят в угаре забот.
Вечная бестолочь буден
Их за собою ведет.
Сонмы надежд и печалей,
Болей, предательств и вер
Кружат над городом стаей
Призрачных серых химер.
Серые стены нависли,
Серая пыль на губах,
Серые пыльные мысли
Люди несут в головах…
Смятые каменной толщей
В серый бесформенный ком,
Люди привычно не ропщут
Под персональным крестом.
Мутный, безжизненный морок
Глушит и вопль, и стих.
Люди построили город.
Он изуродовал их…
 

Александр замолчал. Он вдруг почувствовал, что засыпает. Из состояния полудремы его вывел голос Валентины:

– Как мрачно… Мрачно, жутко… Но здорово! «Серые пыльные мысли люди несут в головах…» Это здорово, Саша. Мне нравится. Сколько нас сейчас таких вот, с пыльными мыслями в головах…

– Мне тоже нравится. Потому и читаю… Послушай, Валюшка, давай поспим хоть часочек. Глаза слипаются… Да и день завтра тяжелый.

– Завтра мы с тобой, наверное, расстанемся. У нас разные дела.

– Очень может быть. Не только дела у нас разные, но и круг общения. Твое мнение о себе я теперь, наверное, смогу узнать только из какой-нибудь газеты. Надеюсь, ты меня там не слишком распишешь.

– Мнение мое о тебе?.. Ты его сейчас узнаешь. Иди ко мне…

Сказать, что Александр был рыцарем без страха и упрека, значило бы покривить душой. И что он себе не позволял нигде и никогда и ни при каких обстоятельствах – тоже.

В другое время он, быть может, с удовольствием откликнулся бы на такой призыв. Но сейчас… Сейчас мужская гордость взыграла. Ведь не его она звала, не Александра Максимчука, не хорошего доброго малого Саню, а некоего гангстера с многолетним стажем.

– Что, Валюша, криминального «авторитета» захотелось попробовать? Чтобы всю жизнь потом самоуважаться и подругам рассказывать, как рецидивиста соблазнила? А то и в «Спид-инфо» репортажик продать, там, я слышал, гонорары хорошие платят. «Я была любовницей убийцы»… Звучит-то как!.. Нет, Валюша, мы будем спать врозь. И сразу определимся, чтобы утром ты не комплексовала: ничего не было, ты ничего не говорила, я ничего не слышал. И точка на этом! Спать!

Поезд дернулся, начал неровно, рывками, притормаживать. Сколько еще ехать-то?

Неужели поспать не удастся?..

– Я тебе что же, не нравлюсь? Или тебя вообще женщины не интересуют?..

– Меня женщины очень даже интересуют. На Востоке есть поговорка, что рай находится у женщин между ног – и я вполне с этой поговоркой солидарен. Если ты на что другое намекаешь, сообщаю, что голубой цвет люблю только в женских глазах. И ты мне очень даже нравишься. Именно поэтому мы останемся каждый на своей полке.

– Не поняла.

– Ничего страшного. Может быть, когда-нибудь поймешь.

– Саша, мы ведь завтра расстанемся и больше никогда не увидимся…

– Как знать, Валюшенечка? Мир намного теснее, а земля куда круглее, чем тебе по молодости кажется. Но даже если получится по-твоему, пусть эта встреча останется встречей несбывшегося желания, – усмехнулся Александр. И добавил, помимо воли: – Обоюдного, кстати…

Поезд резко остановился. За окном царила тьма, едва размазанная парочкой тусклых уличных фонарей. Максимчука это насторожило – по расписанию до остановки было еще далеко. Он выглянул в окно. Состав стоял в ночи на крошечном полустаночке.

Вдоль поезда по низенькому перрону торопливо шли вооруженные люди…

Чечня.

Близ станции Слепцовская.

Поезд «Москва – Грозный».

2.00

Александр знал, что «оперативки» регулярно сообщали о нападениях на поезда в этих краях. Предупреждал об этом и фээскашник, представившийся Громовым. Максимчук знал, что останавливали как пассажирские поезда, так и электрички. Как правило, ограничивались только грабежом. Но случались вещи и похуже. То девочку семилетнюю на глазах у матери изнасиловали, то избили мужчину, который пытался сопротивляться разбою…

Единственное, что хоть как-то успокаивало Александра до сих пор, – что основная масса подобных преступлений происходила на одной, северной, ветке из двух железнодорожных магистралей, пролегавших по территории республики.

Кажется, надежды не оправдались. Похоже, довелось нападение на поезд увидеть воочию.

Поражала ирреальность происходящего. Будто дохнуло не то киношно-американским Диким Западом, не то нашим кровавым 19-м…

Максимчук шестым чувством ощущал приближение опасности. Он извлек из-под подушки свой «Макаров», который заранее сунул туда, постаравшись, чтобы Валентина не заметила. Клацнул затворной рамой, поставил пистолет на предохранитель, сунул «ствол» за спину за пояс. Взглянул на удивленно наблюдавшую за его манипуляциями девушку.

– Слушай меня внимательно, Валюша! Может быть, я зря паникую, но мне что-то здесь не нравится. Поэтому на всякий случай запомни! Ты журналистка, тебя не должны тронуть. Поэтому – что бы сейчас ни происходило, ни во что не вмешивайся. Поняла? Ни в коем случае ни во что не вмешивайся! И за меня, если что, не вздумай вступаться. – Он достал из кармана шариковую ручку, торопливо нацарапал на уголке лежавшей на столике газеты несколько цифр, неровно оторвал бумажный лоскуток и протянул его журналистке.

– Если меня сейчас заберут, в Грозном позвонишь по этому телефону и скажешь:

Александра, мол, бандиты забрали с поезда. И все! Больше ни слова, о себе тоже ничего не говори, даже ответ не выслушивай. После этого бумажку сожжешь или мелко изорвешь, а телефон забудь. Ясно? Не вздумай проводить какое-нибудь свое журналистское расследование, с тебя станется… Звони обязательно из автомата, позвонишь, коротко скажешь и сразу же уходи – за знание этого телефона можно большие неприятности нажить себе и другим. Не вздумай сообщать кому бы то ни было обо мне здесь, в Чечне. И себя погубишь, и меня подведешь, а главное – толку от этого не будет никому. Будут спрашивать, отвечай коротко: случайного попутчика забрали. Ясно? И вот еще что. Если вдруг тебя кто станет обыскивать, что, думаю, маловероятно, этот клочок не должен никому попасть на глаза. Кажется, все… А теперь приготовь свое редакционное удостоверение. Если ты и в самом деле работаешь на иностранные издания, а не цену себе набивала, обязательно предъяви документы об этом. Если говоришь на каком-нибудь языке, кроме русского, можешь ввернуть пару слов по-ненашему… Это не помешает.

– Да объясни толком, что случилось?

– Похоже, нападение на поезд. Если это официальная их милиция или таможня, полбеды. Но если это банда… Хотя здесь это, скорее всего, одно и то же.

В коридоре раздались хозяйственно-громкие голоса, топот ног.

Александр наклонился к Валентине, легко коснулся губами ее щеки. Почувствовал, как она вся напряглась. В душе шевельнулось раскаяние – зачем, дурак, девчонку-то втравил в это дело?

– Держись, Валюха! На свете два раза не умирать… Не дрейфь, прорвемся!

И уселся на свою скамью.

Дверь с грохотом распахнулась. Ярко вспыхнул свет. На пороге купе стояли двое молодых парней с автоматами и зелеными повязками на головах. Сзади маячила бледная физиономия проводника. Максимчук, вспомнив его поведение, сообразил, что железнодорожник, очевидно, знал или, по меньшей мере, догадывался о готовящейся остановке поезда.

– Документы! Живо!

– А в чем дело, ребята? – Александр полез во внутренний карман куртки, стараясь, чтобы не выпячивалась рукоятка пистолета. Он стремился выглядеть предельно вежливым, чтобы не спровоцировать нападавших. – Вроде бы не за границу направляемся…

Будь он один, быть может, вел бы себя иначе. Но сейчас на нем висела Валентина.

Необходимо было думать в первую очередь о ней.

– С тобой все ясно. – Вошедший лишь мельком взглянул на красный переплет паспорта, поданного Александром, не стал даже брать «корочку» в руки. – Готовь свои вещички к досмотру. А вы?

Валентина протянула ему сложенную бумагу.

– Ты мне документ давай, а с этой бумажкой можешь в туалет сходить!

– Вы, молодой человек, на всякий случай разверните все-таки листочек, прежде чем так разговаривать, – посоветовал Александр. – Может быть, после этого придется извиниться перед девушкой за «тыканье» и нетактичное поведение.

Парень вызывающе захохотал:

– Извиниться?.. Ну, насмешил. Да такого в жизни еще не бывало.

Но листочек все-таки взял. Развернул. Прочитал. Озадаченно нахмурился. Перечитал написанное еще раз. Бросил через плечо:

– Позови Руслана.

Он явно терялся в догадках, что теперь следует предпринять. Опять посмотрел на Максимчука:

– Вы вместе едете?

– Нет, я сам по себе. – Александр не знал, как будет развиваться ситуация, и хотел максимально отвести опасность от Валентины. – В дороге познакомились…

– Понятно, – ухмыльнулся парень, оценивающе оглядев девушку. – Если бы я с такой красоткой оказался попутчиком, тоже познакомился бы.

Валентина зябко поежилась под его липким раздевающим взглядом.

В коридоре вновь забухали шаги. Боевик посторонился, пропустив в купе невысокого крепыша в полевой военной форме. Окинув взглядом пассажиров, тот взял бумагу, которую ему подал парень с повязкой, внимательно прочитал ее. Тоже чуть прихмурился, соображая, как следует поступить. Затем расплылся в приторной приветливой улыбке и галантно склонил голову:

– Добро пожаловать в Ичкерию, мадам Сарыева! Приношу вам извинения за доставленные неудобства! Обычная проверка, пустая формальность, закономерная при пересечении границы суверенного государства. Вы не могли бы сообщить о цели вашего прибытия в республику?

– Наша газета хочет рассказать читателям о событиях в Чечне, – после паузы заговорила Валентина, напряженно глядя на вошедших и подбирая слова. – Нас интересует правдивая информация о сущности происходящих в Ичкерии демократических перемен, о проблемах, связанных с борьбой за суверенитет. Кто такие оппозиционеры, почему они так сильны и как получилось, что они подошли практически к самому президентскому дворцу, а потом отошли без боя… В идеале было бы неплохо встретиться с генералом Дудаевым. Но это уже как получится – он человек очень занятой, неизвестно, сможет ли выкроить для меня время… Ну и посмотреть на ваши вооруженные силы и другие «силовые» структуры, которые, говорят, довольно хорошо подготовлены…

– Благодарю вас за исчерпывающий ответ. Счастливого пути, мадам!

Главарь перевел взгляд на Максимчука. Первый боевик склонился к уху Руслана, негромко сказал ему несколько слов. Тот кивнул и так же вежливо осведомился:

– Будьте добры, сообщите цель вашего прибытия в республику Ичкерия.

– Я прибыл по коммерческой надобности, – туманно ответил Александр, надеясь, что в присутствии иностранной журналистки боевики не станут устраивать доскональные проверки.

Так и вышло. Главарь важно кивнул:

– Республике необходимы новые коммерческие контакты. Счастливого пути, господа! Еще раз прошу извинения за доставленные неудобства!

Он коснулся пальцами козырька кепи, галантно склонил голову в сторону Валентины, кольнул взглядом Максимчука и вышел. Боевик в повязке аккуратно прикрыл дверь купе.

Пронесло!

Максимчук взглянул на Валентину. Она, во время всего разговора державшаяся напряженно, строго и неприступно, теперь зажимала ладонью рот, едва сдерживая рвущийся наружу истерический смех. По коридору застучали удаляющиеся шаги. Когда они стихли, оборванные стуком двери в торце вагона, Валентина не выдержала. Она откинулась на подушку и захохотала громко, в голос. В уголках глаз тускло блеснули слезинки.

Усмехнулся и Александр.

Истеричный смех начал прерываться рыданиями. Александр поднялся, пересел к девушке, мягко коснулся кончиками пальцев ее щеки:

– Ну-ну, Валюшенька, успокойся. Ты молодец. Все уже позади…

Она приподнялась и, всхлипывая, прижалась лицом к его куртке. Потерлась носом о жесткую кожу, раздвинула ее полы и уткнулась в рубашку. Александр гладил по волосам, по спине, бормотал что-то успокаивающее. Ему было стыдно перед ней за обман, за пережитый ею страх.

И вместе с жалостью в нем начало нарастать желание.

Валентина почувствовала это, подняла голову, потянулась к нему. Саша привлек девушку к себе. И почувствовал, что начинает терять над собой контроль.

Она гибко выгнулась в его объятиях, прижалась к нему. Потянулась жадно приоткрытым ртом… Александр провел рукой по ее спине и почувствовал, как встрепенулась девушка, когда его ладонь остановилась на застежке лифчика, бугорком обозначившейся под тонкой тканью… Он ощутил соленую влагу на ее мягких податливых губах… А потом ее ладошка, скользнувшая под куртку, начала торопливо выдергивать рубашку из брюк… Острые ноготки царапнули спину…

Из-за пояса выскользнул пистолет и со стуком упал на потертую материю коврика.

«Хорошо, что на предохранителе», – подумал Максимчук, забываясь в сладкой истоме.

Он больше не мог, не хотел сопротивляться охватившей его страсти. Чуть отстранился, протянул руку к выключателю и погасил пусть неяркий, но такой лишний сейчас свет. Повернул блестящую рукоятку запора на двери. И вновь припал к соленым губам. Валентина, запутавшись в ремнях кобуры, рвала кнопки-застежки на его рубашке…

Где-то пискляво прокричал локомотив. Вагон качнулся. За окном медленно поплыло неяркое пятно фонаря.

Александр отдался охватившему его чувству.

Чечня.

На подъезде к Грозному.

Поезд «Москва – Грозный».

5.00

Александр очень не любил чувствовать себя непорядочным человеком. А сейчас он иначе как мерзавцем себя назвать не мог. И дело было даже не в том, что он переспал с женщиной. Всяко бывало в этом деле в его биографии, хотя и не любил он вспоминать о подобных дорожно-командировочных приключениях, как нередко делали некоторые его знакомые. Просто при любых обстоятельствах он предпочитал в отношениях с женщинами честность и откровенность. А тут пришлось поступить иначе. Как ни говори, он Валентину обманул. Втравил в неприятность. А потом, сколько ни оправдывай себя, воспользовался ее слабостью. Пусть даже она сама, если можно так выразиться, его соблазнила. Не столь важно, кто сделал первый шаг и кто первый сказал «мяу». Просто происшедшее усложняло конструкцию. Вносило ненужные элементы, которые неведомо как могли сказаться на развитии событий.

Некрасиво получилось все. Нехорошо. Непорядочно. Не по-мужски.

В дверь осторожно постучали.

– Подъезжаем к Грозному!

Валентина спала, уютно устроившись на его плече. Александру лежать было неудобно на узкой вагонной лавке. Он уже давно свесил левую ногу и опирался ею на пол, чувствуя, как от двери, из отверстия у пола, ее обдувает студеным сквозняком.

Жалея Валентину – пусть поспит еще хоть немного, – Максимчук промолчал, надеясь, что проводник ограничится одним стуком и уйдет. Но тот постучал вновь, настойчивее. Пришлось откликнуться:

– Спасибо, слышим!

Валентина встрепенулась:

– Что случилось?

Александр приобнял ее затекшей рукой:

– Приехали, лапонька…

В таких случаях пробуждение – самый чуткий барометр отношений. Как бы ночью ни получилось, никак или великолепно, только момент пробуждения даст ответ, как двое относятся друг к другу, как они станут вспоминать происшедшее, благодарны двое друг другу или же им стыдно взглянуть друг другу в глаза.

А потому Максимчук, замерев, ждал, как она поступит. Он стыдился себе в этом признаться, но ему очень хотелось, чтобы она к нему приласкалась.

Девушка прижалась щекой к его груди. Ласково провела шершавым, как у котенка, язычком по его набухшему соску. Шепнула:

– Как жаль. А я бы с тобой ехала и ехала…

У него отпустило напряжение в груди. Стало хорошо и радостно. И в то же время еще сильнее охватила досада на себя.

– Я тоже, – ответил он. – Но мы с тобой подъезжаем, увы, к конечной станции.

– Да, к конечной. И не только железнодорожной, – тихо добавила Валентина.

Максимчук ничего не ответил. Мягко высвободился из ее объятий, потянув занемевшую руку. В тусклом свете ночного освещения купе под простынкой соблазнительно обозначилось ее ладное тельце.

– Прости меня, Валюша. Поверь, мне очень жаль, что так получилось…

– Ты жалеешь?

– Конечно. То есть подожди… Ты не так меня поняла. Я не об этом. Ты замечательная девушка, Валюшка. Я просто очарован тобой… Но лучше было бы, чтобы этого у нас не произошло. Ты ведь ничего обо мне не знаешь…

– Ты это о чем? Надеюсь, не о СПИДе?

– Боже упаси! Тьфу-тьфу-тьфу… Надеюсь помереть без его помощи… Я не о нем.

Просто…

– Ну и все тогда, – ласково засмеялась Валентина. – Я не жалею. Все было прекрасно. А тебе что же, разве со мной было плохо?

Максимчук растерянно молчал. Он поднялся, стыдливо натянул трусы, путаясь в штанинах, надел брюки. Пересел на свое место. Что тут ответишь? Александр просто не знал, что следует говорить в подобных случаях. После паузы вновь заговорила девушка:

– Мы молчим?… Джентльмен, называется… Ты собираешься назначать мне свидание? Или как? Или где? Или сколько? Или почем?..

– Не собираюсь… То есть я бы хотел, я бы мечтал о том, чтобы мы с тобой еще встречались… Поверь, я бы этого очень хотел, но не могу… Как тебе сказать… Ну пойми ты меня, не могу я тебе о себе ничего рассказать. Не могу, и все! Мы с тобой сейчас приедем в Грозный и в самом деле расстанемся. Скорее всего, навсегда. Я даже координаты свои не имею права тебе оставить. Мы с тобой, я думаю, не сможем больше встретиться…

– Почему? Саша, ты, наверное, думаешь, что, если у тебя что-то там было в прошлом, меня это пугает? – Она повернулась на бок, опершись на локоть. Поправила простынку, которая было обнажила ее крепенькие грудки. Полуголый Александр, сидевший на своей полке, уронив руки на колени, чувствовал себя под этим взглядом неуютно. Под прицелом находиться – и то не так тяжело. – Тебя что же, – продолжала Валентина, – женщина здесь будет встречать, жена?.. Так я не собираюсь ей глаза выцарапывать или волосы выдирать. Даже из другого вагона могу выйти, если хочешь. Не претендую я на роль твоей законной супруги. На фиг ты мне нужен, такой ловелас, который лезет в постель к незнакомой женщине, не спросив даже, не больна ли она чем… Но встретиться-то просто так… Неужели это невозможно?

– Невозможно, Валюша!

Александр не знал, как и что ей говорить. Он был готов уже ей все объяснить. Если бы… Если бы это еще больше не усложнило конструкцию.

Валентина, похоже, обиделась. Решила, что и в самом деле для Александра она обычное дорожное приключение и что он попросту указывает ей на это, разом обрывая возможность намечающейся дальнейшей связи.

– Как хочешь, Саша! – Валентина решительно отбросила простыню и поднялась. В тесноте купе матово блеснуло ее изумительное тело. – Я себя достаточно высоко ценю, чтобы самой тебе в любовницы набиваться.

Поезд швыряло на стрелках. В зыбких лучах проплывающих за окном фонарей исчезли под лифчиком темные окружья ее грудей…

Саша почувствовал, как его опять захлестнула жаркая волна.

– Погоди, милая… – сказал севшим голосом.

Она взглянула с удивлением. И поняла. Спросила кокетливо:

– Что, опять хочешь?

– Тебя импотент – и тот захочет…

И ему стало приятно от того, как девушка с готовностью потянулась к нему. Она явно хотела его. Только его. Лично его! И никого другого…

В данный момент, во всяком случае.

Какому мужчине это не приятно?

В конце концов, провались он, этот Грозный! Какая тут работа, когда у тебя в объятиях такая прелесть?!

И Александр жадно обхватил волнующе пахнущее тело, перечеркнутое одним лишь узким черным хомутиком бюстгальтера-«бесстыдничка». Он потянул вниз плотную материю и впился губами в крепкую горошинку сосочка, ощутив, как содрогнулось при этом ее тело.

Александр вдруг понял, что больше не жалеет о том, что между ними произошло…

13.10.1994 г.

ЧЕТВЕРГ.

Грозный. Вокзал.

6.00

– Знаешь, Валюшка, я несуеверный. Но терпеть ненавижу тринадцатое число.

Хорошо еще, что на пятницу не выпало… Кстати, отдай-ка мне тот листочек.

– Какой листочек?

– Который я тебе дал перед нападением бандитов. С телефоном.

Валентина порылась в сумочке, достала обрывок газеты. Внимательно посмотрела на него, стараясь запомнить цифры. Александр грубовато выхватил его из ее рук, смял, истерзал сильными пальцами.

– Но почему, Саша?

Несмотря на сквозящую в ее взгляде обиду, она ластилась к нему, словно кошка.

Очевидно, до сих пор судьба ее сводила в основном с инфантильными сверстниками, и теперь ее потянуло к сильному, самостоятельному и несколько таинственному мужчине.

– Валентина, есть обстоятельства, о которых я тебе не могу рассказать, как бы того ни хотел. К счастью, все обошлось благополучно, так что в дальнейшем этот номер тебе знать не просто необязательно, но и опасно. Не следует усложнять конструкцию.

– Какую конструкцию?

– Выражение у меня имеется такое. Из разряда слов-паразитов…

Они вышли из здания вокзала. Просторная привокзальная площадь была пуста. Слева виднелся небольшой скверик. На той стороне улицы виднелись темные, без единого светящегося окна, коробки домов.

– Идем, я проведу тебя в гостиницу.

– А ты знаешь, куда идти? Говорил же, что не бывал раньше в Грозном…

– Ну и что? На Алтае есть такая поговорка: если на березе нет листьев, это не значит, что она засыхает… Так и сейчас, если я ни разу не бывал в городе-герое – Грозном, это не значит, что я не знаю, что и где здесь расположено. Я думаю, что тебе лучше всего поселиться в гостинице «Кавказ». Это самый центр города. Там рядом находится здание, где располагается Дудаев. Неподалеку рынок… Короче, место хорошее, центр цивилизации.

– Да откуда ты все знаешь?

Александр засмеялся и гулко постучал костяшками пальцев себя по лбу:

– Ты не представляешь, милая моя демократочка, сколько здесь всего понапичкано ненужного и бесполезного!

У старенького здания вокзала, в расчете на случайный заработок, скучали несколько частников. Но нынче надеждам очень немногих суждено было исполниться. Из поезда, опоздавшего на такой срок, пассажиров вышло не так много. Сюда сейчас мало кто ехал.

– Подвезти, командир? – Молодой чеченец, стоявший возле новенькой иномарки, искательно улыбался.

– Да нет, спасибо, мы пешочком, – отказался Максимчук. – Здесь недалеко.

– Опасно, командир, – понизил голос парень. – Ведь еще темно.

– Что опасно?

– Бандитов много развелось.

– Каких бандитов?

– Ты, командир, не знаешь, какие здесь сейчас опасные времена… Грабят, убивают…

Ну, и с женщинами понятно что делают… Только здесь, на вокзале, на днях диспетчера Свету изнасиловали… И своих, бывает, цепляют. А как видят, что не чеченец, – что угодно могут сделать. Тебя побьют, девушку твою увезут куда-нибудь… На днях Чорбу, молдаванина знакомого, просто из дома выгнали, еще и убить пригрозили. У армянина Ашота Карапетяна, я его тоже знал, он у нас зубным техником работал, золотые руки у него были, машину забрали, а когда он попытался сопротивляться, ему ногу прострелили.

Девочку русскую, двенадцатилетнюю, увезли – до сих пор найти не могут… Плохо у нас сейчас, страшно.

– И что же, их много, этих бандитов?

– Не знаю. Может, и не так много. Но страшно. Они ведь бандиты.

Валентина прижалась к Александру:

– Может, и в самом деле подъедем?..

Тот пожал плечами:

– Ладно, поехали! Гостиница «Кавказ». Довезешь?

– Почему не довезти? Поехали! – обрадовался заработку парень. – У нас сейчас работы нет – только таким извозом и промышляем…

Машина рванула с места так, что колеса взвизгнули. Отъехав немного от вокзала, водитель неожиданно выкрутил руль влево.

– Ты что, в Ташкала решил нас подкинуть? – вежливо поинтересовался Александр.

Не дождавшись ответа, скомандовал: – Ну-ка давай прямо к центральной площади! – и ткнул ему в затылок ствол пистолета.

– Убери «пушку»! – взвизгнул парень. Машина завиляла по пустой улице.

Выровняв ее, он плаксиво проскулил: – Чего ты «стволом» размахиваешь? Я же только на заправку хотел заскочить!

– Потом заправишься! – Александр перегнулся через его плечо, взглянул на циферблаты приборов. Оценил: – Бензина тебе еще на десяток ездок хватит… Так что давай-ка езжай, как я тебе сказал: гостиница «Кавказ»!

– Понял, понял, командир… Только «пушку» убери! Какой ты резкий… Я же как лучше хотел, чтобы надежно было, чтобы не застрять по дороге.

– Езжай-езжай, заботливый ты наш…

– Саша, может, он и в самом деле хотел заправиться? – примирительно сказала Валентина.

– Ах ты моя наивная! – ласково обнял девушку Александр. – Да у него бензина – полбака. Здесь до гостиницы – рукой подать. Не сомневайся, не знай я города, нас бы сейчас в лучшем случае грабанули бы. Где-нибудь в Подгорном, Ташкала или в Андреевской долине это сделать нетрудно.

Не зря же перед отъездом Александр не поленился, узнал, кто из ребят бывал в Грозном, и попросил, чтобы они набросали на бумаге примерный план города, чтобы не попасть впросак. Да и карту-схему по атласу автомобильных дорог просмотрел… Оказалось, не напрасно.

Слева мелькнула почта, миновали развилку дорог, проскочили мимо какого-то административного здания… У стадиона вновь повернули направо. Максимчук, заплутавшись, уже не мог ориентироваться, где находится. Надеялся лишь, что напуганный пистолетом водитель не станет больше испытывать судьбу.

А потом вдруг как-то сразу открылась площадь.

– То-то же! – удовлетворенно произнес он и сунул пистолет в кобуру. – Шлепнуть бы тебя, гниду, да неохота. Хотя ты с дружками нас не пожалел бы. Ведь не пожалели бы, а, скотобаза?