Текст книги "Погибель Империи. Наша история. 1918-1920. Гражданская война"

24 января

24 января 1919 года Оргбюро ЦК РКП(б) утвердило текст циркулярного письма, определяющего отношение к казачеству.

«1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью…

2. Конфисковать хлеб, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам…

Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка. Всем комиссарам предлагается проявить максимальную твердость.

Разработать в спешном порядке меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли».

В преамбуле к Директиве говорится, что эти указания являются следствием «красного продвижения вглубь казачьих поселений и разложения внутри казачьих войск». Уточню: большевики в январе 1919 года успешно наступают на Дону, очередное наступление атамана Краснова на Царицын остановлено, его армия под напором красных откатывается, отчаяние в этот момент преобладает в казачьих настроениях, наблюдается переход казаков на сторону красных либо уход казаков в нейтралитет, когда они просто расходились по своим станицам, не желая больше воевать.

Казалось бы, ситуация благоприятная для красных и не требует поголовного истребления казаков, как предписывает директива из Москвы. Эта директива вообще резко меняет предыдущую умеренную политику в отношении казачества. Казаками занимался специальный отдел. И это неудивительно, потому что казачество – это традиционное многочисленное вооруженное сообщество, которое большевистская власть не могла игнорировать во время Гражданской войны. В декабре 1917 года Совет Народных Комиссаров предоставил казакам то, чего они давно хотели: отмену обязательной военной повинности, обучение в станицах, а раньше это была 20-летняя служба. Обмундирование и снаряжение за государственный счет. Разрешена свобода передвижения и выбора профессии, раньше на это был запрет.

До лета 1918 года Ленин даже придерживался идеи автономии для казачьих областей. Со своей стороны, казачество, прежде всего на Юге России, продемонстрировало нейтральность в отношении красных. И обмануло надежды белых, уклонившись от поддержки Добровольческой армии. Правда, эта картина наблюдалась до того момента, когда большевики начали отбирать хлеб и ввели монополию на хлебную торговлю. Тогда казаки потянулись в армию к белым, но очень скоро выяснилось, что казачьи интересы ограничиваются их собственными территориями. Белую идею «единой и неделимой России» они категорически не поддерживают. Казаки и Добровольческая армия периодически соединяют усилия, но эта связка лишена прочности. Такие же сложные отношения у Колчака с оренбургскими и забайкальскими казаками, которые пребывают в плену своих сепаратистских амбиций. В духе тех же амбиций Кубанская казачья делегация в январе 1919 года отправилась в Париж в надежде на признание независимости Кубани западными странами.

И вот на фоне такой неустойчивой позиции казаков появляется директива из Москвы, требующая немедленного расказачивания. Известно, что радикальные предложения шли в Центр с Дона. Председатель Донбюро РКП(Б) Сырцов считал казаков по природе своей чуждыми пролетарской власти, с ними не может быть никаких разговоров, а землю у них у всех отобрать и отдать крестьянам, которых следует переселить на Дон, а казаков выслать.

Циркулярное письмо из Москвы вполне отвечает этим требованием. Задачи, поставленные в циркуляре, начинают немедленно реализовываться. Уральский Революционный комитет издает инструкцию: «объявить вне закона казаков», они подлежат истреблению. В Астраханской губернии у казаков конфискуются земли, они лишаются доступа к природным ресурсам, лесным и водным. На территории Оренбургского казачьего войска станицы сжигаются, хлеб вывозят, скот режут, расстреливают и казаков, и казачек, с оставшихся требуют выплаты контрибуции. На Северном Кавказе выжигаются станицы. Их население, включая детей и стариков, приказано грузить в эшелоны и высылать на Север для тяжелых принудительных работ.

Председатель Донбюро РКП(б) Сырцов издает распоряжение: «Во всех станицах, хуторах немедленно арестовывать всех пользующихся авторитетом, хоть и не замешанных в контрреволюционных действиях. Держать их в заложниках. Кто не сдал оружие – расстреливать, а вместе с хозяином оружия расстреливать несколько заложников. Составить списки сбежавших казаков, ловить и расстреливать.

Расстреливали стариков, старух, детей. На глазах у всей станицы. Женщин перед расстрелом раздевали донага. Это из воспоминаний московского коммуниста, бывшего в то время агитатором на Дону. Сырцов докладывает: «В целом выводится из обихода слово «казак».

Реввоенсовет Южного фронта издал свою инструкцию: «расстреливать всех без исключения казаков, занимавших должности по выборам станичных атаманов, их помощников, судей и прочих, всех богатых и так далее». Слова «и так далее» означают полную свободу рук. Многие красные командиры на Южном фронте пребывали в растерянности, а в указании без разбору истреблять казаков заподозрили провокацию. И в определенном смысле оказались правы, потому что преступные директивы против казаков спровоцировали мощные казачьи восстания, в частности те, что описаны в «Тихом Доне» Шолохова.

Интересно, что циркулярное письмо Оргбюро РКП(б) от 24 января никем конкретным не подписано. Это анонимка. Часто авторство текста циркуляра о расказачивании приписывается Свердлову, так как существует некое письмо за подписью Свердлова, сопровождающее циркуляр. Но в протоколе заседания Оргбюро нет состава его участников. Неизвестно, был ли там Свердлов. Если он подписывал антиказачий документ, Ленин должен был быть в курсе: позиция казаков – слишком серьезный фактор в Гражданской войне. Но Ленин, похоже, не был в курсе. А узнав позже о директиве, всячески ее критиковал. Конечно, подозрения падают на Троцкого, который, как и Ленин, с крайней политической неприязнью относился к крестьянству, а казаков считал частью этого класса мелких собственников, с которыми революции не по пути. Троцкий говорил: «снять лампасы, запретить именоваться казаками, выселять». Но Троцкий строил в это время армию, был чуток к балансу сил и едва ли мог так нерационально распорядиться казаками, которые метались между белыми и красными.

Есть еще Сталин, который по должности, как глава Наркомата по делам национальностей, должен был интересоваться судьбой казачества. Лично Сталин казаков считал «империалистической силой», запятнавшей себя навсегда службой царизму, и был категорически против любого компромисса с казаками. Сталин был знаком с главой Донского бюро Сырцовым, который разделял сталинскую позицию по казакам, или, наоборот, Сталину оказалась близка позиция Сырцова. А Сырцов направлял в Москву свои радикальные предложения непосредственно с Дона, из зоны конфликта. У самого Сталина на момент подписания директивы 24 января – алиби. Его тогда в Москве не было.

Но теперь очевидно, что последующие раскулачивание и огульные обвинения в адрес целых народов и выселение этих народов пойдут по схеме расказачивания образца января 1919 года.

31 января

Великие князья

31 января 1919 года в газете «Петроградская правда» опубликовано сообщение о расстреле четырех великих князей из семейства Романовых. Ни суть обвинения, ни дата расстрела, ни место не указаны. Убийство четверых немолодых Романовых, четырех внуков Николая I – финальное действие в расправе над членами императорского семейства.

Уже убита царская семья в Екатеринбурге, а в Алапаевске – великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Сергей Михайлович и еще четыре князя императорской крови. Под Пермью в июне 1918 года убит брат Николая II Михаил Александрович, который, несмотря на уговоры, наотрез отказался от престола после отречения Николая.

При невыясненных обстоятельствах в Ташкенте умер великий князь Николай Константинович. Он, правда, был сослан до всех революций по обвинению в краже бриллиантов у собственной матери. Но умер в начале 1918 года. Всех этих людей – мужчин, женщин, детей – казнили без суда. То есть это были даже не казни, а серийные убийства, которые исполнители хотели всячески скрыть. В случае с четырьмя великими князьями в конце января 1919 года неожиданно решили поступить по-другому. Спустя некоторое время после расстрела Николая Михайловича, Георгия Михайловича, Дмитрия Константиновича и Павла Александровича Романовых пошла информация, что это был большевистский симметричный ответ на убийство в Германии Розы Люксембург и Карла Либкнехта.

Члены романовской семьи не только после Февральской революции, но и после большевистского переворота не бежали из России и вообще находились в Петрограде до тех пор, пока большевики не начали их высылать. Сначала в Пермь брата Николая II Михаила. Вслед за ними в апреле 1918 года в Пермь и в Вятку выслана та группа Романовых, которые потом будут убиты в Алапаевске. Великие князья Николай Михайлович и Дмитрий Константинович отправлены в Вологду. Через две недели с ними также оказывается великий князь Георгий Михайлович. В Петрограде по причине тяжелой болезни разрешено было остаться единственному из Романовых – Павлу Александровичу. Павел Александрович в свое время женился вопреки запрету Николая II, отбив Ольгу Пистелькорс у ее мужа. Им долго запрещено было жить в России. Весной 1918 года жена великого князя Павла Александровича стояла в очереди на прием к Урицкому в здании Петроградской ЧК, среди разношерстной публики, солдат, матросов, на грязной заплеванной когда-то белой мраморной лестнице, чтобы спасти мужа от ссылки. Там же в очереди сербская королевна, которая просит за своего мужа князя Иоанна Константиновича. Там же балерина Нестеровская, жена князя Гавриила Константиновича. Ей единственной удастся чудом спасти от большевиков больного туберкулезом мужа.

В ссылке в Вологде жизнь трех великих князей была относительно свободной, хотя ходили с дырками на одежде и в рваных ботинках. Там в это время базировались иностранные посольства. Через дипломатов удавалось вести переписку со знакомыми, но недолго.

Вскоре вологодских Романовых отправляют в губернскую тюрьму, а через три недели – в Петроград, в Дом предварительного заключения. После убийства главы Питерской ВЧК их объявляют заложниками. То есть финал уже очевиден.

Великие князья Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович сидели в одной камере. Оба в оригинале, как и все Романовы, военные, но их настоящие жизненные интересы шире военной службы. Дмитрий Константинович поглощен коневодством, руководит ветеринарной службой и Российским обществом покровительства животным. Он воспитывал детей своего брата Константина Романова, известного поэта К.Р. Судя по всему, дети были неплохо воспитаны. Один из них геройски погиб в кавалерийской атаке на фронте в мировую войну. Сам великий князь не был на фронте по причине прогрессирующей слепоты. После Февральской революции вел частную жизнь. Так же как другие Романовы, отказался от земельных владений, написав Керенскому: «…по моему искреннему убеждению они должны стать общим достоянием государства». Политикой великий князь категорически не интересовался, занимался благотворительностью, был религиозен и до болезненности скромен.

Его сокамерник великий князь Георгий Михайлович – нумизмат-исследователь, археолог, обладатель уникальной коллекции монет. Кроме того, профессиональный знаток живописи, управляющий Русским музеем. В 1916 году, как и многие другие Романовы, Георгий Михайлович с фронта обратился к Николаю II уступить требованиям оппозиции и создать «правительство доверия», ответственное перед Государственной думой. Вернувшись с фронта, будучи с докладом у Николая, опять говорил о необходимости реформ и передал записку от генерала Брусилова с теми же соображениями.

Брат Георгия Михайловича великий князь Николай Михайлович сидит в том же Доме предварительного заключения. Ученый-энтомолог, собиратель богатейшей коллекции насекомых, которую он в 1900 году передал в дар Зоологическому музею Академии наук. Кроме того, и прежде всего, он видный историк, причем – серьезный специалист по отечественной российской истории, что особенно затруднительно для члена императорской семьи. А Николай Михайлович еще и специалист по эпохе Александра I, включая тему причастности Александра I к гибели своего отца Павла I. Николай Михайлович – председатель Императорского Русского исторического общества. Он состоял в переписке с Львом Толстым.

В том, что касается политики, Николай Михайлович разделяет взгляды думской оппозиции на положение в стране. Сторонник срочных политических реформ. Императору пишет: «Осведомлен ли ты о внутреннем положении? Так дальше управлять Россией немыслимо!» Николай Михайлович ненавидит Распутина. После его убийства именно с подачи Николая Михайловича члены романовской семьи подписывают коллективное письмо в защиту участника убийства великого князя Дмитрия Павловича. Государь отправляет Николая Михайловича в ссылку в имение. После Февральской революции Николай Михайлович намеревается избраться в Учредительное собрание, беседует об этом с Керенским. Мечтал поставить памятник декабристам возле одного из романовских дворцов.

Горький просил Ленина помиловать Николая Михайловича Романова, говорил о его образе мысли и научных заслугах. Ходатайствовала и Академия наук. Ленин остался равнодушен.

Четвертый великий князь, Павел Александрович, в это время находился в тюремной больнице. Двумя годами раньше он также поддерживал идею конституционного строя. Именно он первым сообщил императрице об отречении Николая. После Февраля вел частную жизнь. Большевики его неоднократно арестовывали и выпускали, потом арестовали окончательно. Его сын к этому времени уже убит в Алапаевске. Самого Павла Александровича по одной из версий зарубили прямо в камере, так как он был слишком болен, чтобы тащить его на расстрел. По другой версии его убили вместе с Николаем Михайловичем, Дмитрием Константиновичем и Георгием Михайловичем. Тех накануне расстрела привезли в Петропавловскую крепость в камеры Трубецкого бастиона. А утром расстреляли.

Они все были вроде бы вполне приличными, образованными людьми, достойно приняли смерть. Но удивительно, как убого они понимали суть происшедшего в стране после октября 1917 года. Не скрывая, писали: «Все это сделали евреи… Народ в конце концов поймет, что всему виной евреи». К прискорбию, это единственный вывод, на который оказались способны представители высшей российской элиты, члены династии, правившей страной 300 лет.

7 февраля

7 февраля 1919 года правительство, действующее на территории Крыма, объявило о создании Особого Совещания для борьбы с большевистской угрозой. Казалось бы, будничное событие для Гражданской войны. Правительство – белое, ведет борьбу с красными. На самом деле, здесь все требует разъяснений. Краевое Крымское правительство, о котором идет речь, было создано в ноябре 1918 года, Гражданская война уже шла полным ходом, но никакого чрезвычайного Особого Совещания до 7 февраля не существовало. Напротив, все это время была установка на то, что правительство выстраивает в Крыму правовую систему, которая не допускает внесудебных арестов, военной цензуры и категорически отвергает насильственные методы, присущие диктатуре. Невзирая на Гражданскую войну.

Правительство было создано при активном взаимодействии с представителями земских управ и городских голов Крыма. То есть правительство опиралось на местное самоуправление, гарантировало свободу слова, собраний, неприкосновенности собственности, намеревалось провести выборы в представительный орган и исповедовало идею единой и неделимой России. Крымские земские власти ходатайствовали, чтобы возглавил крымское правительство человек по фамилии Крым, Крым Соломон Самойлович. Он крымский караим. То есть принадлежал к этнической группе, много веков проживавшей в Крыму и исповедовавшей, скажем так, диссидентское направление в иудаизме.

В прошлом Соломон Крым – гласный Таврического губернского Земского собрания, депутат I и IV Государственной думы, член Государственного Совета последнего созыва. Он широко известен в Крыму как общественный деятель, отлично знающий проблемы региона, сторонник разрешения социальных конфликтов в правовом поле без вооруженной силы. Его усилиями открыт Таврический университет.

Правительство Крыма состоит в основном из членов кадетской партии, плюс один эсер и один социал-демократ. В качестве министра юстиции в правительстве – Владимир Дмитриевич Набоков, видный деятель кадетской партии, юрист, депутат Думы, известный своим англофильством и филосемитством. Первое понятно. Второе означает борьбу за равноправие евреев в России. Что делает Набокова белой вороной. Он – отец будущего знаменитого писателя Владимира Набокова. Старший Набоков с семьей – в Крыму с ноября 1917 года, после запрета большевиками кадетской партии. В Крыму они пережили короткий период советской власти с безудержным террором в исполнении матросов Черноморского флота, которые убивали офицеров, топили их, привешивая камни к ногам. Красная власть в Крыму закончилась, когда большевики заключили сепаратный мир с Германией, в соответствии с которым в Крым вошли немцы. При них возникло первое крымское правительство. Просуществовало полгода, а потом земская, то есть местная крымская, власть проголосовала за новое правительство во главе с Крымом. Набоков-старший пишет: «Главная задача нового правительства – восстановление порядка и действия права. А в связи с этим жгуче стоял вопрос об организации военной силы, которая может поддерживать порядок».

Дело в том, что к началу работы правительства ввиду окончания мировой войны немцы стали покидать Крым. Пока они были – они отвечали за порядок. Теперь, в отсутствие армии и надежной полиции, была высока вероятность, что большевистские и анархистские силы снова активизируются.

Председатель правительства Крым обратился с письмом к генералу Деникину, в котором просил о присылке небольших отрядов, которые могли бы поддерживать спокойствие и не допускать большевистских выступлений. Приглашение отрядов Добровольческой армии сопровождалось предложением субсидировать их за счет крымского бюджета. Отряды пришли и принесли с собой проблемы – от самоуправства до откровенной уголовщины. Это были проявления насилия по всякому поводу и без повода, ограбления, самовольные обыски, аресты и реквизиции. Убийства без суда и следствия всякого, заподозренного в большевизме. И не только. В Ялте офицеры убили еврейского мальчика. Его велосипед забрали себе и разъезжали на нем по городу. Был убит знаменитый промышленник, французский подданный Гужон. На глазах у семьи и гостей. Военные, которые занимались разбоем в Крыму, категорически отказывались возвращаться на фронт.

На этом фоне лозунг «Долой Добровольческую армию!» распространился в неполитизированных широких слоях населения. Правительство в Крыму приступило к созданию собственных военных частей. Но мобилизация провалилась. Население не желало идти драться с большевиками, и не потому, что любило большевиков, а потому, что больше всего хотело, чтобы его оставили в покое и дали ему возможность заниматься собственными делами. А какого-либо принудительного аппарата для успешной мобилизации у крымского правительства не было. В Ставке решили, что правительство слабо и с ним можно не считаться вовсе. Между тем правительство занималось безработицей, финансами, страхованием рабочих, железнодорожным транспортом. Но в руководстве Добровольческой армии шли разговоры, что правительство недостаточно энергично борется с большевизмом в Крыму, а при этом просит хлеба из областей, подконтрольных Добровольческой армии. Князь Трубецкой, близкий тогда к Деникину, так и писал: «Крым был обузой, потому что его приходилось продовольствовать».

То есть на правительство давили и справа, со стороны армии, и слева, со стороны населения. В результате, вопреки собственным убеждениям, члены правительства пошли 7 февраля 1919 года на создание Особого Совещания для борьбы с внутрикрымским большевизмом. Особое Совещание составили министр юстиции Набоков, министр внутренних дел Богданов, участник первого героического Ледяного похода Добровольческой армии и генерал-квартирмейстер Крымско-Азовской армии Петров. Они рассматривали дела, поступившие от контрразведки. Богданов пишет: «Контрразведка действовала очень плохо, почти все дела прекращались вследствие их явной вздорности и отсутствия каких-либо улик». А между тем, в реальности, агитация большевиками велась интенсивно и в Крыму действовали красные партизанские отряды. Новые попытки мобилизации не удавались. Профсоюзы призывали к низвержению правительства. Добровольческое командование требовало от министров жесткости. Правительство отменило явочный порядок проведения собраний, до этого была реальная свобода собраний. Установило право ареста в административном порядке, ввело закрытие газет за агитацию против армии. В ответ началась всеобщая забастовка.

А потом к Перекопу подошли красные. Крымскому правительству защищаться было нечем и некем. Добровольческая армия содействия не оказывала. Союзники-французы обещали прислать сенегальские войска, но они все не шли. Большевики во второй раз взяли Крым. Члены правительства уехали из страны. Они забыты.

Следы этого крымского времени остались в некоторых произведениях Набокова-младшего – писателя. А в одном из романов есть персонаж с караимским корнями Самуил Львович Шполянский. Как пишет Набоков, он был членом «одного из тех героических крымских правительств, что создавались в русской глуши горстками демократов для отпора диктатуре большевиков». Вполне вероятно, что это воспоминание о главе крымского правительства, о человеке по фамилии Крым. 18-летний будущий писатель Набоков во время красного наступления чуть было не ушел в Добровольческую армию. Восемь лет спустя в эмиграции написал стихотворение.

 
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать;
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.
Но, сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг!