Текст книги "Погибель Империи. Наша история. 1918-1920. Гражданская война"

25 октября

25 октября 1918 года в Хабаровске встретились войсковой атаман Забайкальского казачьего войска генерал-майор Семенов, войсковой атаман Уссурийского казачьего войска генерал-майор Калмыков и войсковой атаман Амурского казачьего войска Гамов. Они встречаются во время работы 5-го Большого Войскового круга Уссурийского казачьего войска. Ими будет принято решение об объединении и создании Дальневосточного Союза казачьих войск.

Это – не проходное событие для Гражданской войны на востоке России. Казаки на Дальнем Востоке – главная, отлично подготовленная и организованная военная сила. Их атаманы известны личной храбростью и боевым опытом Первой мировой войны.

Дальневосточное казачество осенью 1918 года в основном настроено антибольшевистски, но ни у казачества в целом, ни у лидеров казачества внятных политических взглядов нет. И при всех этих характеристиках дальневосточные атаманы охвачены идеей сепаратизма, вооруженным намерением создать на Дальнем Востоке общее государственное образование, а если не договорятся, то каждому утвердиться на собственной территории. Создание Дальневосточного Союза казачьих войск – шаг в этом направлении.

Действия казаков выпадают из общей антибольшевистской линии. Дело в том, что с сентября 1918 года наметилась прагматическая тенденция к объединению многочисленных антисоветских правительств, существовавших на территории Урала, в Сибири. Цель понятна – создать единый общероссийский орган власти, в который на тот момент готовы были войти и монархисты, и эсеры, и кадеты. Переговоры на эту тему начались и с политическими силами на Дальнем Востоке, после того как там в сентябре была ликвидирована советская власть.

Особые надежды возлагались на казаков, в связи с чем была объявлена мобилизация. Призывали в основном молодых казаков, участников мировой войны старались не брать, так как они вернулись с фронта распропагандированные большевиками и были ненадежны. Их атаманы тогда повели себя по-разному. Калмыков, стоявший во главе казаков-уссурийцев, не желал подчиняться никакому русскому командованию.

Атаман Семенов занял иную позицию. Он был наиболее знаменит. Под его началом с января 1918 года действовал Особый Манчжурский отряд. К маю 1918 года войска Семенова насчитывали около 7 тысяч бойцов: 3 конных полка, 2 пехотных, 2 офицерские роты, 14 орудий, 4 бронепоезда. Части формировались им в целях большей сплоченности и конкуренции по национальному принципу – отдельные части из русских, бурят, монгол, сербов, китайцев.

Во время мировой войны Семенов служил под началом Врангеля в Нерчинском казачьем полку. Врангель потом о нем вспоминал: «Бойкий, толковый, с характерной казацкой сметкой, отличный строевик, храбрый, особенно на глазах начальства, он умел быть весьма популярным среди казаков и офицеров. Отрицательными свойствами его были значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах для достижения цели. Неглупому и ловкому Семенову не хватало ни образования (он окончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять, каким образом мог он выдвинуться впоследствии на первый план Гражданской войны». Судя по всему, Врангель так и не понял, каких людей выносит на поверхность Гражданская война.

В сентябре 1918 года антибольшевистские силы Сибири и Дальнего Востока объединились во Временное Всероссийское правительство, так называемую Директорию. Семенов назначен на должность начальника Приамурского военного округа и командира 5-го Приамурского армейского корпуса. Но его амбиции гораздо шире.

Встал вопрос: подчиняться атаманам Семенову, Калмыкову и Гамову новой гражданской власти или нет? Эта власть выдвинула лозунг «единой и неделимой России», а атаманам он не люб. Надо делать выбор. Именно так стоял вопрос перед атаманами, когда все они собрались в Хабаровске 25 октября 1918 года. Принятое ими решение о создании своего Союза дальневосточных казачьих войск означало, что атаманы оставляют себе свободу игры.

Игра эта была на самом деле не сложной. В сентябре на Дальнем Востоке высадились бывшие союзники бывшей России по мировой войне – англичане, французы, американцы и японцы. Из них всех, пожалуй, только у японцев в этом регионе была своя конкретная цель: создать на территории российского Дальнего Востока, что называется, марионеточное государство. Казачьи атаманы, которые в неразберихе 1918 года заявили о своих сепаратистских мечтах, оказались очень подходящими для этого фигурами. Они брали у японцев деньги для укрепления своих воинских подразделений, отказ атаманов войти в общие антибольшевистские вооруженные силы отвечал японским интересам, а кроме того, атаман Семенов был одержим идеей панмонголизма, то есть мечтал о создании государства на территории Забайкалья и монгольских земель, включенных в Китай. И эта фантастическая идея укрепляла его сепаратистские настроения. Вплоть до того, что в дальнейшем атаман Семенов откажется признавать власть Колчака на востоке России, не будет оказывать ему военной поддержки, будет блокировать поставки оружия Колчаку с Дальнего Востока от союзников, чем крайне осложнит положение белых на Восточном фронте. Мы еще будем позже говорить об атамане Семенове. А кроме всего прочего дальневосточные атаманы внесут свой особый вклад в победу красных на Дальнем Востоке. Речь идет о зверствах, которые учиняли казачьи части. Часто это были смешанные японско-казачьи отряды, иногда еще афганские и китайские наемники.

Очень жестокие. Не щадили ни женщин, ни детей. Уничтожались целые деревни. Подчиненный атамана Семенова, знаменитый своей жестокостью Унгерн, лично с наслаждением расстреливал.

Командующий экспедиционным корпусом армии США в Сибири в 1918–1920 годах генерал Грейвс писал: «Солдаты Семенова и Калмыкова под защитой японских войск бродили по стране как дикие звери, убивая и грабя людей… Трудно представить существующим в современной цивилизации человека вроде Калмыкова».

Грейвс пишет: «Полковник Морроу… доложил о самом жестоком, бессердечном и почти невероятном убийстве целой деревни Семеновым. Когда его войска подошли к деревне, жители, по-видимому, попытались убежать из своих домов, но солдаты Семенова стреляли в них – мужчин, женщин и детей, – как будто охотились на кроликов, и бросили их тела на месте убийства… Деревни оцепляли и начинали рубить. Делали, что хотели, забирали, палили, насиловали от 10 лет и старше. Мужчин всех рубили, отрезали нос, отрубали полголовы».

Барон Будберг, служивший в правительстве Колчака, в дневнике написал про атаманщину: «Все это на Дальнем Востоке привело к тому, что мы там сидим сейчас у разбитого корыта с натопорщившимся против нас и ненавидящим населением, готовым променять нас на эсеров, большевиков, партизан и кого угодно, кто поможет им нас сковырнуть». Против необъяснимой жестокости бунтовали сами казаки, убивали своих офицеров. Иногда заступалась за арестованных сожительница атамана Семенова Мария Глебова, известная под кличкой Машка-Шарабан.

Красные, в свою очередь, захватив в плен семеновцев, также изощренно пытали: вырезали на коже погоны, лампасы, замораживали до смерти.

Дальний Восток малонаселен, расстояния между деревнями большие, транспортной связи почти никакой, до городов далеко, никто ничего не понимает в политике, но даже в этом медвежьем, тигрином углу – невероятная жестокость и жажда личной власти.

1 ноября

1 ноября 1918 года в Омск прибыл член ЦК партии кадетов, депутат последней Государственной думы Виктор Николаевич Пепеляев. В дни Февральской революции он был направлен командующим порта Кронштадт, пытался образумить революционных матросов, был ими арестован, но впоследствии отпущен. Осенью 1917 года во время сорвавшегося Корниловского мятежа поддержал генерала Корнилова.

Пепеляев добирается до Сибири. Он лично смел и энергичен. Пепеляев – убежденный сторонник идеи единоличной власти на территориях, освобожденных от большевиков, и, соответственно, он не приемлет существующее на востоке страны Всероссийское Временное правительство, так называемую Директорию, объединяющую умеренных правых и эсеров.

Прибыв в Омск, Пепеляев немедленно приступил к практической подготовке к установлению военной диктатуры. Он вступает в контакт с министром финансов в правительстве Директории Иваном Михайловым, который разделяет идею Пепеляева и пользуется влиянием в офицерских и казачьих кругах. Кроме того, Михайлов связан с начальником Академии Генерального штаба генералом Андогским, который также прибыл в это время в Омск и тоже был сторонником единоличной твердой власти. Более того, профессора Академии Генштаба и офицеры, проходившие курс обучения, были исключительно сплочены под руководством своего начальника генерала Андогского.

Все они будут вовлечены в осуществление переворота, который завершится приходом адмирала Колчака на должность Верховного правителя России.

Всех основных игроков в этом заговоре объединяло неприятие эсеров, которые не только входили в Директорию, но и возглавляли ее в лице председателя эсера Авксентьева. Во всяком случае на словах они демонстрировали крайнее недоверие к эсерам, говорили: «Естественно, одна только политическая физиономия «этих господ» говорит сама за себя… Интересы их партии будут доминировать над интересами и благом Родины». При этом многие из участников этой политической интриги едва ли вообще могли претендовать, скажем так, на чистоту веры и помыслов.

Генерал-майор Александр Иванович Андогский, бывший начальник Николаевской военной академии, принимал участие в большевистских переговорах с Германией о заключении сепаратного мирного договора. Он сохранил должность в академии, которую большевики эвакуировали из Петрограда в Екатеринбург, а потом в Казань. То есть офицеры и их начальник Андогский были одними из первых царских военспецов, пошедших на службу к большевикам. В июле 1918 года по мере развития военных успехов белых Андогский с большинством офицеров академии перешел на сторону белых и в конце концов оказался в Омске в эпицентре интриг, к которым был склонен.

Взгляды министра финансов Ивана Михайлова также сложно определить. Он сын народовольца Михайлова, но не Тимофея Михайлова, который участвовал в убийстве Александра II, а другого, Адриана, который принимал участие в убийстве шефа жандармов Мезенцева и сосланного на каторгу. Иван Михайлов и родился в Карийской каторжной тюрьме, но окончил гимназию, юрфак Петербургского университета по кафедре «финансового права», работал под руководством знаменитого экономиста, философа, общественного деятеля Петра Струве. Работал в структурах Временного правительства.

Михайлов энергичен, решителен, очень честолюбив. После Октябрьского переворота он перебирается в Сибирь. Состоял министром финансов в двух правительствах. Демонстрирует исключительный карьеризм, в целях усиления собственных позиций установил личные контакты с белыми генералами, в частности с Андогским. Партийных политических пристрастий у Ивана Михайлова нет, есть антибольшевизм. Эсеров, присутствующих в органах власти, говоря современным языком, готов был кинуть в любой момент, за что получил прозвище Ванька-Каин. Были попытки эсеровских терактов против него, но все неудачные. В подготовке заговора с целью выдвижения единоличного правителя Михайлов исключительно активен и не может не искать в этом заговоре усиления собственного влияния, тем более что Михайлов молод, ему 27 лет.

В конкретных чертах переворот стал обсуждаться и планироваться в омском салоне жены генерала Гришина-Алмазова. Детальную проработку плана с технической стороны взял на себя генерал Андогский.

Адмирал Колчак, недавно появившийся в Омске, имел репутацию выдающегося исследователя, флотоводца и реформатора флота, человека с твердыми антибольшевистскими взглядами. Но он не был политической фигурой и политических ресурсов в Сибири лично у него не было. Сочетание этих характеристик многих устраивало.

Как вспоминал генерал Гайда, Колчак вообще появился в довольно поношенном штатском сером костюме и помятой шляпе с широкими полями, придававшей ему пролетарский вид. По своим взглядам на ситуацию в России Колчак убежден, что предотвратить национальную катастрофу может только твердая единоличная власть. Еще в июле 1918 года во владивостокской газете «Голос Приморья» была опубликована его статья под названием «Единоличная власть».

Изначально у адмирала Колчака не было намерения задерживаться в Сибири. Он планировал пробираться на Юг России в Добровольческую армию, но планы изменились. В Омске Колчак очень быстро познакомился и с министром финансов Михайловым, и с генералом Андогским, и с деятелями Союза возрождения России, вообще быстро втянулся в омскую политическую жизнь.

Через три недели после его прибытия в Омск Колчака выдвинули на должность военного и морского министра. Он сомневался, его уговаривали, он требовал расширения своей компетенции, настаивал на своем участии в руководстве военными операциями. Как раз в это время состоялся разговор Колчака с Пепеляевым. Инициатива принадлежала Пепеляеву, разговор был совершенно конкретным: во-первых, необходима диктатура, во-вторых – согласен ли Колчак стать диктатором. Колчак впервые видел Пепеляева, но в результате долгого разговора Колчак сказал: «Если будет нужно, я готов принести эту жертву», то есть готов стать военным диктатором.

Слова «готов принести себя в жертву» окажутся правдой не только для Колчака, но и для Пепеляева. Из всех участников омского переворота только Виктор Пепеляев пройдет весь путь с Колчаком, и расстреляны они будут вместе.

15 ноября

15 ноября 1918 года полковник Яков Слащев вступил в должность командира 1-й Отдельной Кубанской пластунской бригады в составе Добровольческой армии генерала Деникина. Полковнику, впоследствии генерал-лейтенанту Слащеву предстоит стать одной из наиболее ярко окрашенных фигур Гражданской войны. Он же станет прообразом генерала Хлудова в пьесе Булгакова «Бег». В кинофильме «Бег» Хлудова незабываемо сыграл Владислав Дворжецкий. Кто видел, точно не забудет. Но булгаковский Хлудов и реальный Слащев – люди разные. Даже внешне.

Выпускник Академии Генштаба, боевой заслуженный офицер Первой мировой, три года воевавший в Гражданскую, Слащев намеренно выглядел фигляром: красные штаны, светло-голубая куртка гусарского покроя и белая бурка. Вероятно, он полагал, что в этой противоестественной войне русский офицер не может носить форму, положенную в обычных обстоятельствах.

Пластунская бригада, которую 15 ноября 1918 года возглавил Слащев, – по сути казачий спецназ. Пластун – производное от «пласт», «пластоваться», то есть ползти. Казаки-пластуны традиционно лучшие разведчики и диверсанты в русской армии. Тщательно отбирались и обучались в своей среде. Пользовались в армии особым уважением. Участвовали в Кавказской войне, в Крымской, в русско-турецкой, в мировой войне. Полковник Слащев становится командиром вот такого, в профессиональном смысле привилегированного подразделения. Самому Слащеву храбрости и умения тоже было не занимать. В мировую войну, помимо прочих наград, удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени «за то, что, командуя ротой, оценив быстро и верно обстановку, по собственному почину, с беззаветной храбростью бросился во главе роты вперед, несмотря на убийственный огонь противника, обратил части германской гвардии в бегство». Это выдержка из официального документа о награждении.

Слащев в декабре 1917 года, то есть в числе первых, вступил в ряды Добровольческой армии. Слащев солидарен с генералами Алексеевым и Корниловым – отцами-основателями белой Добровольческой армии. В своих воспоминаниях Слащев объясняет логику их действий: «Собрать новую армию взамен разложившейся на фронте и продолжать борьбу с германским нашествием, а большевики рассматривались как ставленники немцев…» Слащев рассуждает: был лозунг «За веру, царя и Отечество». Идея «царя» в России дискредитирована, он отрекся и забыт. От веры, как выяснилось, люди легко открещиваются. Стало быть, надежда только на идею «Отечества». Будет создана новая армия, которая поднимется на защиту Отечества от иноземцев и прежде всего от советской власти, которая установлена на германские деньги. Это ход мыслей Слащева.

В надежде собрать какие-то антибольшевистские силы генералы Алексеев и Корнилов направляют активных офицеров по близлежащим районам. Слащев весной едет в район Минеральных Вод. Вспоминает: «Ничего не удавалось…» Мировая война идет, но с Кавказского фронта, где сражались против турок, на Кубань и Терек толпами возвращаются солдаты. Оседают по домам, воевать ни за кого не хотят. И ладно бы одни солдаты. Оказалось, что и масса офицеров, тяжело переживавших развал армии в 1916-м, в 1917-м, лишившихся главного смысла своей жизни, профессии, наконец, работы, все эти офицеры очень вяло, без энтузиазма откликались на призыв защитить Отечество. Если бы Слащев не был бы направлен в Минеральные Воды для организации офицеров в помощь Добровольческой армии, он наверняка принял бы участие в отчаянном белом Ледяном походе. И вероятно, погиб бы там. Тогда вся Добровольческая армия насчитывала не больше трех тысяч человек.

А летом 1918 года Слащев начальник штаба отряда, который один насчитывает более 5000 человек, во главе отряда – герой мировой войны полковник Шкуро, из кубанских казаков. Резкий рост желающих воевать против советской власти вызван тем, что большевики перешли к грабежу крестьян, начали отбирать зерно, скот и моментально потеряли поддержку. Слащев пишет: «Свершилось чудо. Советская власть закрыла базары и стала отбирать излишки продуктов. Идея защиты Отечества, не находившая до сих пор отклика в массах, вдруг стала понятна настолько, что для организации отрядов не приходилось уже агитировать, а станицы сами присылали за офицерами и выступали «конно, людно и оружно».

Пьеса Булгакова «Бег», в которой Слащев стал прообразом Хлудова, построена на нескольких снах. Если использовать этот прием применительно к реальному Слащеву и позволить ему осенью 1918 года рассмотреть собственное будущее, он счел бы его ночным кошмаром. В ближайшее время он будет тяжело ранен. Как к обезболивающему пристрастится к морфию, а потом к кокаину. Так что история с видениями, со снами наяву – это как раз для Слащева.

В период, когда армия Деникина будет успешно наступать на Москву, Слащев в белом тылу будет сражаться с безудержным анархистом Махно и его партизанской армией. Попеременно берут и теряют города. Но победы, несмотря на весь опыт, у Слащева нет.

Слащев будет участвовать в попытках белых провести мобилизацию. Белые и красные в равной степени испытывали проблемы с мобилизацией. Большевики, прежде всего Троцкий, в целях удержания власти жесточайшими способами выстраивали регулярную армию. Слащев насмотрелся, как мобилизация выглядела у белых. Люди скрывались, как дезертиры. Или просто разбегались по деревням и сидели по домам. Их ловили и подвергали наказаниям. Слащев, кадровый офицер, доказавший личную смелость на фронтах мировой войны, теперь по деревням пытался набрать людей, смотрел, как из домов вытаскивают сытых мужиков, как их секут, а они ни за что не хотят воевать.

Население не видит разницы между белыми и красными. Бегут к анархисту Махно. Слащев будет завидовать Махно, часто говорит: «Моя мечта – стать вторым Махно».

Врачи найдут у Слащева острую форму неврастении. И есть с чего: он принимает участие в войне, где население и белых, и красных воспринимает как завоевателей.

Когда белые начнут отступать, Слащев получает приказ отходить с задачей удержать Крым. Это было главное задание в его жизни. Он на целый год закроет Крым для красных. Скажет: «Я затянул Гражданскую войну на целый год. Каюсь, но это так». Слащев получит титул «Крымский».

В Крыму со Слащевым встречался английский генерал, который позже вспоминал, что в течение всего времени обсуждения стратегических вопросов Слащев был с попугаем на плече. «Удивительные русские люди», – сказал англичанин.

Когда красные возьмут Крым, Слащев уедет в Турцию. Поживет в пригороде Константинополя, где будет разводить индеек. А потом вернется в Россию. Преподает, блестяще читает лекции. А потом убит.

23 ноября

23 ноября 1918 года был опубликован Декрет об организации снабжения всеми продуктами и предметами личного потребления и домашнего хозяйства. Подписан Декрет был Лениным двумя днями раньше, 21 ноября.

Декрет принят, потому что идет Гражданская война. То есть большевики инициировали Гражданскую войну для утверждения своей власти в стране, а теперь для победы в Гражданской войне требовалась особая экономическая политика. Большевикам необходимо кормить свою армию, чтобы она не отказалась воевать. Большевики должны кормить те города, где они удерживают власть, прежде всего Москву и Петроград. В условиях спровоцированного Гражданской войной разрыва всех экономических связей, коллапса на железных дорогах, именно большие города первыми вступают в голод. Голод подстегивает недовольство, на фронтах – только локальные успехи, – все это прямая угроза большевистской власти.

Следовательно, надо ввести госмонополию на все ресурсы и товары, собрать все в один кулак, торговлю всем на свете отдать в государственные руки и так организованно обеспечить снабжение населения. Тогда есть шанс продолжать Гражданскую войну.

Но Ленин, подписывая Декрет, руководствовался не только практическими соображениями.

В не меньшей степени Лениным движет его идеология, которая требует ликвидации всякого частного предпринимательства, в том числе в торговле. В первых же словах Декрета прямо сказано: «В целях замены частно-торгового аппарата и для планомерного снабжения населения всеми продуктами из Советских распределительных пунктов… на Народный Комиссариат Продовольствия (Компрод) возлагается заготовка всех продуктов, служащих для личного потребления». Это начало практической советской власти с ее неотвязным желанием решать, что, кому и сколько надо в этой жизни. Власть будет упорствовать в этом желании все годы своего существования, пока, в том числе и по этой причине, не сойдет в могилу. И эта экономическая политика власти объяснима. Потому что, если бы власть не лезла каждому в огород, в коровник, на завод, не считала бы съеденные каждым куски, не давала бы разрешение на лишний кусок, то зачем бы нужны были все эти множащиеся партийные бюрократы?! Так что Декрет об организации снабжения населения всеми продуктами – базовый, краеугольный.

Весь сложнейший, многоуровневый механизм торговли, снабжения, прежде существовавший в России, разом уничтожался. В пункте 3 Декрета сказано: «Для снабжения и правильного распределения продуктов организуется сеть государственных складов и розничных Советских лавок». То есть отныне только Советское государство знает, как правильно распределять продукты. И оно не сомневается, что все надо именно распределять, а не так, чтоб люди выбирали, покупали, что хотят, и не брали бы то, что им не подходит.

Так вот создаются советские лавки, и каждый гражданин должен приписаться к определенной лавке и там отовариваться монопольными продуктами. Через пять дней после Декрета вышло постановление о госмонополии на торговлю некоторыми продуктами и предметами. Постановление содержит список этих НЕКОТОРЫХ продуктов и предметов, на который введена госмонополия.

Итак: калоши, подошвенная и резиновые пластины, изделия фабрик табаков, чай, кофе, какао, соль, спички, изделия ткацких фабрик, швейные нитки, обувь, керосин, гвозди, подковы, подковные шипы, всякого рода железо, свечи, сельскохозяйственные орудия и машины, мыло, сахар, писчая, оберточная бумага, охотничий порох и всякие привозимые из-за границы для личного потребления населения продукты.

Монополия на хлеб введена раньше. Но дело в том, что монополия есть, а хлеба нет. Хлеб – у крестьян, они его растят своим тяжелым трудом и не привыкли просто так его отдавать. Осенью 1918 года крестьяне вокруг деревень роют окопы, устраивают волчьи ямы и воюют с большевистскими продотрядами.

Отобрать у крестьян хлеб – это вообще главная задача большевиков. Крестьяне для большевиков – в принципе вредный класс для революции. По-хорошему, чтобы крестьяне не взбунтовались, им надо дать нужные им промышленные товары в обмен на хлеб. Такой бартер устроить. Но вследствие Гражданской войны промышленность стоит, товаров мало. Поэтому решено Декретом монополизировать товары и дать их деревенским неудачникам, нищим и пьяницам, которые за это будут помогать большевикам расширять классовую борьбу в деревне. В смысле отбирать хлеб у работящих и эффективных крестьян.

В городах население тоже поделили по принципу, кто сколько еды заслуживает. Установили четыре категории граждан. В первую очередь паек выдавался рабочим, занятым на тяжелых работах, кормящим матерям и беременным с 5-го месяца. Другим категориям по остаточному принципу. Правда, рабочие из первой категории в реальности получали только 18,5 процента от минимальной положенной нормы в 3500 калорий.

Если бы люди в России жили по ленинском декрету, они бы все умерли. Выживали благодаря экономическому сопротивлению, которое имело простонародное название «мешочничество». Одни люди из хлебных регионов везли хлеб туда, где его не было. И другие продукты тоже. Обменивали, продавали. В противоположном направлении, в деревни, другие люди везли обувь, мануфактуру, гвозди и прочее нужное в хозяйстве. В мешочничество в качестве продавцов или потребителей вовлечены все социальные слои населения. Конечно, это спекуляция. Но это и вопрос жизни и смерти семей, детей. Мешочничество – это сохранение связей между регионами, поддержание общенационального рынка. Никогда в торговлю не было вовлечено столько народа. Четверть взрослого населения регулярно занималось мешочничеством. Основу этой армии, конечно, составляли крепкие, молодые, выносливые мужики. Преодолевали сотни и тысячи километров, прокладывали маршруты, штурмовали поезда, ехали с товаром на крышах вагонов. Например, через станции Брянск и Вятка ежедневно проезжало до пяти тысяч мешочников. Тогда острили: «Национализация торговли означает, что вся нация торгует». Против мешочников на больших станциях власть выставляла заградотряды. Доходило до ожесточенных боев. Но обычно заградотрядовцы грабили эшелоны с мешочниками, реквизированные продукты скрывали и перепродавали. Знаменитый писатель Куприн предлагал поставить памятник Мешочнику за спасение многих тысяч жизней. Но этого, естественно, не произошло. Произошло другое. В условиях спровоцированного продовольственного кризиса, перешедшего в массовый голод, большевики создали систему привилегированного спецснабжения партийного руководства и бюрократии. Со спецраспределителями, спецстоловыми и спецпайками. Власть будет давать эту особую еду и отнимать ее по своему усмотрению.