Текст книги "Забавные рифмы"

Хайль Гитлер
^{(пародия)}

 
Зажечь бы здесь сейчас костры
Да запалить огнём «картавых»!
«Хайль Гитлер!», – крикнут пацаны
В фашистских гимнастерках бравых.
 
 
Нам хочется своих царей,
Чтоб спину гнуть и славословить.
Наш президент – он не еврей.
С чем можно снова нас поздравить!
 

Похмельная фантазия

 
Кто б меня утешил!
Кто бы полюбил!
Я бы той красотке
Деток наплодил.
 
 
День и ночь трудился,
Не зевал, не спал!
Сразу бы женился.
Пить бы перестал.
 
 
Бросил бы подружек,
Позабыл стихи,
Приносил бы денег
Полные мешки.
 
 
Завалил бы счастьем
И цветы дарил.
Я бы эту куклу
На руках носил!
 
 
Но никто не хочет
Полюбить меня.
И жена бормочет:
«Вышла замуж зря».
 

P.S. для интересующихся дам: жена тут – воображаемая.

Ты меня любишь
^{(пародия на идиотские стихи из великолепной песни, которую потрясающе проникновенно исполняет Александр Серов)}

 
Ты меня любишь! Слово цепляешь за слово.
Видишь, без смысла тут все глаголы распластаны.
Ты меня терпишь! Нежно спряженье испытываешь,
Но не запомнишь правила, даже под пытками.
 
 
Ты в меня вертишь,
Лепишь, творишь, малюешь!
О, это чудо! Ты меня слышишь!
Ты меня не гонишь,
Мнешь, изучаешь, рисуешь!
О, это чудо! Ты меня не держишь!
 
 
Ночью дневною тихо придёшь, разденешься…
Не ненавидишь сюжет, он КВНовский.
Ты подчинишь меня (Чушь ведь непобедимая!).
Жить – как целуешь нечто единое.
 
 
Ты в меня смотришь!
Хочешь, хохочешь, бормочешь…
О, это чудо! Ты ведь не воешь.
Ты мною дышишь!
Хватаешь, жмёшь и бросаешь!
О, это чудо! Исключения на Е не спрягаешь!
 
 
Ты меня любишь – и на коне, и под конем.
Так ты зависишь, что меня с собой любишь вдвоём.
Не забываешь; и не обидишь меня за «прощай!»
Но ты, веришь, грамматику я буду изучать!
 

Молитва президенту
^{(сатирическая пародия на «Благословление» Президенту от Татьяны Гладкой в День Независимости)}

 
Благословляю Вас на трон, благословляю!
Вы как Христос, как Божий судия!
Я к Вам молитву страстно простираю.
С коррупцией Вы боретесь. Ур-р-я!
 
 
Вы – наш оплот, апостол и мессия!
Вы не вернёте власть КПСС,
Ведь только лишь «Единая Россия»
Нам никогда, как жизнь, не надоест!
 
 
Я заклинаю Вас: любите церковь!
Она Вас правильной дорогой поведёт.
Религия и истинная вера
Зовут народ к всегдашнему «вперёд!».
 
 
Даруй Вам Бог всю кротость милосердья!
Апокалипсис Вас не подведёт!
Своим советником назначьте за усердье
Меня – кто эту публикацию даёт!
 

Я памятник себе
^{(это не пародия, но и не подражание)}

 
Я памятник себе ничуть не воздвигаю.
Да на фиг мне сдалась народная толпа!
Чё возноситься-то? Но голову склоняю
Перед строками Александр Сергеича.
 
 
Он умер не совсем. И я на то надеюсь.
Прочь суета! По струнам душу так рвану,
Что мир подлунный весь порадовать сумею
И славу А. С. Пушкина собою заслоню!
 
 
И поползут тут слухи по всей Руси забитой,
Начнут меня склонять, коверкая язык.
И стану я почти как гений знаменитым —
Пиит, ученый муж, философ и мужик.
 
 
И долго буду я будить народ наш сонный,
Бубухая от чувств в свой лирный барабан.
Пусть в этот подлый век не стану я свободным,
Но восславлять его не стану никогда.
 
 
Велению судьбы ни капли не послушен.
Смеюсь на клевету. А лавровый венец,
Обиды не страшась, бросаю равнодушно.
Пусть все хвалы и почести захапает глупец.
 

P.S. А Сашка Пушкин всё же молодец.

Любовь-любовь
^{(экспериментальная поэзия)}

 
Ленивая луна ползёт по небосклону.
И люди шлют «салют!» любому кораблю,
Отбывшему без бед в бессоннице бредовой
К познанию добра и божества огню.
К звезде плывёт ковчег в восторге, верный слову,
И здесь ни повернуть, ни властью не согнуть.
И близится полёт, любовью просветлённый,
Поющих юных юнг, мужающих от вьюг.
Соблазн побед богат. И благородство будет
Открыто и легко отстаивать свой долг
И время властью чувств навеки завоюет.
И старенький Господь прольёт бальзам на соль.
 

Тридцать четыре рубля

 
Помню, как был я студентом,
Вечно голодным, как тля.
Жил на стипендию сиро и бедно:
Тридцать четыре рубля!
 
 
Ринулся после в науку
Нищим научным не зря:
Премию мне ежегодно платили
Тридцать четыре рубля!
 
 
После реформ-демократий,
Ваучер матом кляня,
Я заработал на фондовой бирже
Тридцать четыре рубля!
 
 
Грант получивши на счастье,
Бизнес я начал с нуля.
Только, увы, получилось в балансе
Тридцать четыре рубля!
 
 
Страждуще жду инвестиций
Я, в телевизор глядя,
И, как всегда, ощущаю в кармане
Тридцать четыре рубля!
 

У стихоморья

 
Дубы покрыли всю Стихиру,
В цепях тусуются по кругу.
Коты, как в сказке, щиплют лиру
И дифирамб поют друг другу.
Тут чудеса: бродячий Леший
Из веток свесился Русалкой;
Кентавры-звери на дорожках
Понаследили, словно танки.
Избушка квохчет, долбит носом.
Тут Привидений строки полны,
И хлещут чувств отстоя волны
Пустых словес с дурным вопросом.
И тридцать Охламонов разных
Так матерятся безобразно,
Что Девы уши затыкают,
О Королевиче мечтая
И грозно чешуей сверкая.
Тут в облаках простор Уродам,
И всяк старается не зря.
Колдун срамит Богатыря.
Не первый год Царевна тужит,
Себе же Бурым Волком служит.
Тут Боров с Бабою Ягой
Ведут Принцессу на убой.
Кощей грозится, что всех тр@хнет.
Тут странный дух… здесь чем-то пахнет!
 

Женщина худела

 
Женщина усиленно худела:
Истребляла собственное тело.
Думала: «У пухленькой нет шанса
Выйти замуж с весом сверх баланса».
 
 
Женщина не пила и не ела.
Так старалась… Чуть не поседела.
Фитнес, бег, диета, воздержанье…
Тяжко с рубенсизмом расставанье!
 
 
Женщина без ужинов сидела,
В холодильник даже не смотрела.
Избегала завтраков, обедов,
Даже безобидных винегретов.
 
 
Женщина пыхтела и потела,
Но – как пышка на дрожжах толстела!
Йога, баня, голодовка, танцы,
Суп-набор для вегетарианцев…
 
 
Женщина от ужаса балдела:
Не худею! Странное ведь дело!
Караул! Спасите мне фигуру!
Подарите чудо-физкультуру!
 
 
Женщина дышать уже не смела.
Ах, беда! Ну, что же с этим делать?
Я сказал бы ей (конечно, не при детях),
Что прекрасней форм не видел в целом свете!
 

Сукашвили

 
Жил-был красавчик, ласканный судьбою.
Амбиций – море, интеллекта – нуль.
Он бредил увести народ с собою,
И президентский снился ему руль.
 
 
В Тбилиси клокотали страсти гнева:
«Россия – вот беда для всех грузин!».
И самостийности похмелье перегрева
Не осудил почти что ни один.
 
 
Продавшись дяде Бушу за доллары,
Поддержанный на митингах ружьём,
Был избран президент совсем не старый —
Подлец, провозглашенный королём.
 
 
Политик, демагог и проститутка,
Он флагом над придурками махал.
И стал вершить судьбу страны, ублюдок.
Он славы жаждал и войны алкал.
 
 
И самолеты радостно завыли,
Бомбя соседний родственный народ,
И пушки по Цхинвали забомбили,
И танки бросились в очередной «вперед!».
 
 
Вождь, ослепленный страстью и наживой,
Провозгласил с трибуны лозунг свой:
«ВеликоГрузия останется единой!
Абхазо-осетинов – на колени!». Головой
 
 
Он думать не привык. Чье сердце глухо
К страданиям, кровище и мольбам,
Тот станет всенародной мерзкой сукой,
Идущей в сапогах по головам.
 

Семь бутылок водки

 
Семь бутылок водки, тазик винегрета,
Колбасы пол тонны, центнер оливье…
Мы засели просто плотно пообедать,
Поболтать о жизни, всякой суете.
 
 
Наливаем рюмки, лопаем от пуза,
Так жуем азартно, что нельзя вздохнуть.
Нет на свете крепче нашего союза!
И милашки рядом кажут свою грудь.
 
 
Лапаем любовно станы дорогие,
Обнимаем крепко баб своих подряд.
К черту философию! Мы пока живые!
Нам утехи плотские сердце веселят.
 
 
Музыку врубили, вышли в круг пошире,
Топнули ногою, запустились в пляс.
И счастливей банды нету в целом мире!
Почему же с неба смотрит строгий глаз!?
 

Счастье вдохновенья

 
Душу растерзав без сожаленья,
Сильно так поэт переживал,
Что родил букет стихотворенья,
Сочинил любовный мадригал.
 
 
Отчего поэт, процеловавшись,
Не женился, не завел детей?
Оттого что счастье вдохновенья
Без умолку льется на людей.
 

Я встретил вас
^{(дружеская пародия на стих Дмитрия Белогривцева «То ли Вас»)}

 
Я гляжу на Вас и восхищаюсь
Вечно неизменной красотой.
В женщин я влюбляюсь и влюбляюсь…
И со счету сбился, сам не свой.
 
 
То ли я теперь люблю другую,
То ли Вас, а то ли всех подряд…
Я о Вас вздыхаю и тоскую,
И стою, как статуи стоят.
 
 
Ущипнуть хотел я Вас, признаюсь.
Но наклон у Вашей головы
Намекнул: щипай себя, мерзавец,
Руки прочь от попы и спины!
 
 
Логика эмоций поражает,
Колет фехтованием под бок.
Под копирку женщин размножает
Дьявол плоти или чувства Бог?
 

Странный сон

 
Недавно мне приснился странный сон,
Как будто я не на земле, не дома,
А где-то вне событий и времён
Иду по облаку в пространстве незнакомом.
 
 
Навстречу – шестикрылый серафим:
«Добро пожаловать! Приветствую поэта!
Не замирай, дружок, смелее заходи!
Здесь нет ни офисов, ни зал, ни кабинетов.
 
 
Поскольку на земле ты наследил
Стихами, книгами, детишками, делами,
То мы за это щедро наградим.
Проси что хочешь: денег, женщин, славы!».
 
 
«Ну, денег мне не надо занимать.
А женщин сам найду, когда приспичит.
Про славу я могу сейчас сказать,
Что не стремлюсь к гранитному величью.
 
 
Но, если можно что-то получить,
То я хотел бы просто личной встречи
С Высоцким Вовой. Как хотел он жить!
Зря говорят, что время раны лечит».
 
 
«Пойдем со мной. Я познакомлю вас», -,
Изрек согласье спутник величавый.
Залезли мы на старенький Пегас.
И он примчал нас в дивные дубравы.
 
 
Навстречу нам идет – совсем живой! —
Владимир, глаз с усмешкою прищуря:
«Садись за стол, товарищ дорогой,
Давай с тобой поговорим, покурим.
 
 
Как там живётся, люди, без меня?
Какие песни вы теперь поёте?
Хватает ли для Родины огня,
Что в сердце устремляется полёте?».
 
 
«Увы, теперь мы песен не поём.
Огонь потух, кругом зола и пепел.
Мы как жуки навозные живём
Средь подлости и лжи на белом свете.
 
 
В стране бардак, беда и воровство,
Бандиты, проститутки, наркоманы,
Бомжи, уроды, серых торжество
И у банкиров полные карманы…».
 
 
«Да как же так!? Не может это быть!
Страна такая – ведь позор и горе!
Кто может так Россию не любить,
Чтоб – грязь кругом и вор сидел на воре?!».
 
 
«Мы сами это сделали с собой,
Наивно в рай земной попасть мечтая.
У нас не всё в порядке с головой.
И даже нефть в Кремле не выручает».
 
 
Я встал. А он сказал: «Ну, что ж – салют!
Быть может, хочешь выпить чашку чаю?
Ты извини, тут водку не дают…
Ну, и вообще домой не отпускают»…
 

Вечно

 
Если б Дни рождения
Взять и отменить,
Люди, без сомнения,
Вечно стали жить.
 
 
Вечные заботы,
Вечные дела…
Вечные проблемы
Сытого стола.
 
 
А средь этой вечности —
Вечная тоска.
И тошнит беспечностью
Сладкого куска.
 
 
Вечный телевизор,
Вечное вранье…
И над нами каркает
Вечно вороньё.
 
 
И от этой вечности
Одурев совсем,
Станет каждый в точности
Словно манекен.
 
 
Загрузив в компьютер
Схемы без любви,
Вечно будут люди
Жить для «се ля ви».
 
 
Ой, не надо вечности!
Дайте нам тепла!
Вечность человечества —
Вечная мечта.
 

Телемедведь

 
Раздувшись от гордости важно,
Смотря свысока на толпу,
Шагал я степенно-отважно,
В Президиум сел на виду.
 
 
Сверкали зрачки телекамер.
На бис аплодировал зал.
И, словно медведь из кунсткамер,
Я лапой с когтями махал.
 
 
И зубы с клыками торчали,
И молнии сыпались с глаз,
И нефть мне в бокал наливали,
И рвался из задницы газ.
 
 
Смотрите, какой я могучий!
Мне волки и львы нипочём!
Конечно, я малость вонючий,
Зато мой папаша – Газпром!
 
 
Я – самый великий в зверинце!
А друг мой – Путёвый Енот.
И мы вам вдвоём из мизинца
Насыплем рубли прямо в рот.
 
 
Мы всем принесём изобилье.
Коррупции бошку свернём.
Чиновникам шеи намылим
И – в бой за собой поведём!
 

Банный день

 
Случилось как-то в бане объявили,
Что завтра – «День открывшихся дверей».
Ну, мужики тотчас сообразили,
Что это шанс для всяческих затей…
 
 
Толпа собралась в женской половине.
Кто первый, кто последний, не поймешь.
«А, ну, ребята, стань друг другу в спину!
Без очереди внутрь не войдешь!».
 
 
Кричали, суетились и толкались.
Выстраивались. Даже подрались.
Томились в предвкушенье и смеялись.
Счастливо думали: «Ну, вот, настала жизнь!».
 
 
Травили попохабней анекдоты.
Курили. Выпивали на троих.
Хоть вместе все, конечно, обормоты,
Но каждый – не похожий на других.
 
 
И ждали: «Щас получим на халяву
Роскошный театр шикарных женских тел!
А, может, и попаримся на славу.
Ну, и вообще устроим беспредел!».
 
 
И вот – желанный час. Открылись двери.
Рванули все, сметая всё вокруг.
Но, внутрь ворвавшись, сразу обалдели:
Ни баб, ни жен, ни девок, ни подруг!
 
 
Ругались жутким матом и стонали:
«Ох, тётки дюже хитрые пошли!
С билетами ж они всегда бывали,
Но отчего бесплатно не пришли?!».
 

Пузырь

 
Однажды он снялся в мультфильме,
Сыграв там на троне царя.
И лик стал известным отныне,
Как профиль вождей Октября.
 
 
На улице разные люди
Автографы просят с него.
Да кто же за это осудит!
Ведь слава – дороже всего.
 
 
В подъезде дежурят фанатки.
Извечно звонит телефон.
Его обожают мулатки.
Поклонниц разносится стон.
 
 
Газетчики пишут статейки,
Спрягая его, как глагол.
И даже на детской скамейке
Он гимн обожанья прочел.
 
 
Гламурная сеть фотосессий…
Большой теледень трудовой…
И даже слагаются песни
О том, что он царь и герой.
 
 
И вот, всенародно любимый,
Великий борец-богатырь,
Он так горделиво раздулся,
Что лопнул, как мыльный пузырь!
 

Париж

 
Словечко «Франция» звучит почти как «рай».
Я проживал почти полгода в городке,
Где только косяки утиных (клином) стай
Напоминали о родной моей земле.
 
 
По выходным я выезжал в Париж.
Бродил по улочкам, заглядывая в Лувр.
С Монмартра обозрев шикарный вид,
Я вспоминал маркизу Помпадур.
 
 
Она сказала: «После – хоть потоп!».
И предалась веселью и гульбе.
Бездумный праздник из телес и поп
С тех пор во Франции слагает гимн себе.
 
 
Задумчивый, неспешно я шагал,
Глазел в витрины, Сену, Нотр-Дам.
Вокруг искрился буйный карнавал
Из групп туристов и влюбленных пар.
 
 
Пересекая чувственный Париж
От Эйфелевой башни до Пигаль,
Я наблюдал, как в небе среди крыш
Мерцает в облаках России даль.
 

Привет

 
Привет, привет, коллега!
Ты хочешь жить, как я?
Забудь про рубль с евро
И принца-короля.
 
 
Наплюй на быт в цветочках.
Шагни за горизонт.
Вбивай, как гвозди, точки.
И не стремись в бомонд.
 
 
Какую хочешь сказку
Из жизни сочини!
Не надевая маску,
Шекспиру присягни.
 
 
Садись на бригантину.
Смотри на облака.
Держи прямее спину.
Тебе – моя рука!
 

Повеса и поэтесса
^{(пародия)}

 
Не предлагайте, Наденька, мне чай.
Я пил «Агдам». Поверьте, это крепче.
Я к Вам за стол ввалился невзначай.
Давайте вместе рифмами поблещем.
 
 
Я у другого Вас не уведу.
Не обессудьте старого повесу!
Ведь только в поэтическом бреду
Я на диване милуюсь с принцессой.
 

Поэту-ловеласу
^{(пародия)}

 
Не ходи, дружок, на рынок:
Там с гнильцою весь товар.
Вот Стихира! Девки стынут,
Чувств гася в душе пожар.
 
 
Если хочешь сдаться оптом,
Вспомни: в розницу цена
Сильно выше. Вытри сопли
И Пегаса – в стремена!
 

Сова и жаворонок

 
Сова спала. Прекрасным утром ранним
Средь неба звонко Жаворонок пел.
Сова проснулась (голова в тумане):
«Потише пой! Устроил беспредел!».
 
 
«Ах, извини!», – воскликнул он сердечно,
Взглянув на царственно прекрасную Сову.
Влюбился тут же он в неё, конечно,
Восторга песнь запел и крыльям, и уму.
 
 
А перья! Перья – супер! Эти перья
Так помрачили Жаворонка мозг,
Что он спустился к ней из поднебесья
И произнес хвалебный жаркий тост.
 
 
«Весьма недурственно», – Сова в ответ сказала.
И предложила: «Хочешь, полетим
С тобой вдвоём при свете звезд!». – «Ты угадала!
Мечтою этой я всю жизнь томим!».
 
 
Настала ночь. Они взлетели дружно.
Луна вся золотом сверкала среди звёзд.
«Куда ты, братец!? К звёздам нам не нужно!
Мышей там нет. И птичьих нету гнёзд».
 
 
Тут Жаворонок странно встрепенулся,
В испуге глянул в круглые глаза.
Увидел клюв крючком. И ужаснулся.
И съеден был. Хотя и не со зла.
 
 
Мораль у этой басни есть простая:
Влюбляйся не по перьям выбирая.
 

Игры в зверинце

 
Однажды Осел и Медведь
Задумали игры в солдаты.
Осел стал по аглицки петь,
В Медведя швыряя гранаты.
 
 
Медведь, разъярившись как Слон,
Осла долбанул по макушке.
Енот (в карате чемпион)
Сказал: «Бросьте эти игрушки!».
 
 
Медведь почесал лапой лоб
И стал сочинять заявленья,
Все Тигры увидели чтоб
Какое в игре проясненье.
 
 
Осел, получив передых,
Привёл Крокодила и Волка.
И вдарил Медведя под дых.
И тут началась потасовка!
 

О пользе смеха
^{(пародия)}

 
Не веселился я давно.
Но вот потеха!
Стишок небрежный написал
О пользе смеха.
 
 
Кропал бредовый текст, смеясь
Почти до колик.
Тут тряской водка взорвалась
(Я, видите ли, алкоголик).
 
 
И хохот сразу кончен был
В одну секунду.
Слеза печали с глаз моих
Сорвалась будто.
 
 
Для настроенья мне нужна
Такая малость:
Чтоб водка – в животе была
И там осталась!
 

Не вырубить топором

 
«Люблю компот!», – сказал один поэт.
Другой в раздумье репу почесал.
У третьего прорезался сюжет.
Четвертый пальцем в ухе ковырял.
 
 
У первого ручьем лились слова.
Второй грустил о смысле бытия.
Над третьим в облаках парил Пегас.
А у четвертого летело время зря.
 
 
Женился первый. Словно в суп попал!
Второй абстрактно в облаке витал.
На третьего, устав, Пегас упал.
Четвертый потихоньку задремал.
 
 
Прошли года. Поэты вчетвером
Отправились на кладбище, не в рай.
Мораль проста. Махай хоть топором,
Но звание поэта не марай!
 

Нежность

 
На меня напала нежность.
Сердце тает в сладкой неге.
Открывается безбрежность
Во влюбленном человеке.
 
 
Я мечтательно задумчив.
И вздыхаю непрестанно.
И шагаю так могуче
Между креслом и диваном.
 
 
Образ той, что поразила,
Вдохновением питает.
Я её забыть не в силах.
Тело страстью аж пылает.
 
 
Одурманенный, как пьяный,
И мечтами упоенный
Я поехал на свиданье
Со своею нареченной.
 
 
«Здравствуй, милая, родная!
Я люблю тебя навечно!».
«Если купишь мне феррари,
Сможешь нежность обеспечить».
 

Муха

 
Однажды стало мне безумно одиноко,
И я на кухню к себе муху запустил.
Она – к столу. И съела хлеба крошку.
Я тут же ложку мёда предложил.
 
 
Она была голодная, худая.
Набросилась на яства, словно волк…
И вскоре муха выросла большая,
Как вертолёт летя под потолок.
 
 
Отъевшись и набравшись сил немалых,
Она жужжала нежно по утрам.
А по ночам в постели со мной спала,
Подвинув своей сотней килограмм.
 
 
Однажды как-то раз, придя с работы,
Я мухи своей милой не нашел.
И загрустил, понурился чего-то.
На сердце стало так нехорошо.
 
 
И вдруг (о, радость!) муха возвернулась,
Влетев в широкое раскрытое окно.
Она мне нежно томно улыбнулась:
«Я на помойке кушала г@вно».
 

Любовный треугольник

 
Влюбившись как-то раз в одну красотку,
Я голову от счастья потерял.
Целуя всю, включая и колготки,
Я с нежностью любимую ласкал.
 
 
Ей это нравилось. «Ты самый-самый лучший!».
Таков в постели был её вердикт.
Но я засомневался почему-то.
И вдруг узнал: у ней – ещё мужик!
 
 
Причем, они вдвоём живут давненько.
Она ему стирает, вяжет, шьёт,
Готовит чебуреки и вареники…
Как в масле сыр живёт тот обормот!
 
 
«Послушай, дорогая! Я ревную,
Страдаю, мучаюсь… А ты – живешь с другим».
«А я озвучу мысль совсем простую:
Мы с кем хотим, с тем дружим или спим».
 
 
«Мне дюже за себя сейчас обидно.
Ему – бифштекс, рагу и пирожок…».
«Но я люблю – его! И это очевидно.
С тобой же только тр@хаюсь, дружок!».
 

Капитализм

 
В России поселился страшный зверь.
Под стильным пиджаком он весь в шерсти.
В желудке копошится мерзкий червь.
Глазища алчные, клыки и челюсти.
 
 
С ухмылкой мумии ведёт он разговор,
В уме считая, сколько с вас содрать.
Он спекулянт, грабитель, хитрый вор.
Он купит и продаст родную мать.
 
 
Одной рукой он хапает и рвёт,
Другой – поводит нить марионеток.
Он иногда подачки раздаёт,
Пред телекамерами гладя малолеток.
 
 
По сути – гад, по виду – прохиндей,
А по делам – подонок и мерзавец.
Он манекенов лепит из людей
И души развращает их, поганец.
 
 
Принес с собой он бедность и порок,
Сам в золотом ныряя унитазе.
Бандит, иуда, врун, дерьма кусок
Он по стране, как вошь, нахально лазит.
 
 
Ему плевать на судьбы миллионов.
Коррупции он папа и собрат.
Рублей и долларов банкнотов миллионы
Карманы полны и из задницы торчат.
 
 
Он называет себя гордо Демократом.
Ведет войну за нефть, богатство, власть.
Он лучший друг рвачам и бюрократам.
Загадил всё окрест. Резвится всласть.
 
 
Он ненавидит равенство и братство,
Высокие стремленья, гордый дух…
Ему милей наркотики и бл@дство.
Он кровь сосет народа, как паук.
 
 
Так кто же он, сей грозный зверь ужасный?
Ему как в горле кость – социализм.
Кто хищно-жадно разорвал весь мир на части?
Капитализм,
Капитализм,
Капитализм.
 

Воскрешение Лазаря
^{(дружеская пародия на стих Никиты Брагина «Лазарь»)}

 
Колыхнулся молчальник в чугунном венце,
Заглотив через зубы песок,
И огнем полыхнул. Ерихонской трубе
Померещился где-то восток.
 
 
Раскрошились каменья (он статуей был)
И меж ребер пошла благодать.
Кем услышано было: «ну, встань и иди» —
Не могу параллельно понять.
 
 
Тут звезда простирнула средь ночи лучи
И роса в паутине блестит (ночью – блестит?!).
Но дорога на запад дорожной свечи
Освещением ярко горит!
 

А хочешь

 
А хочешь, мы всё бросим и уедем?
Рванем на море, в горы и тайгу.
На яхте поплывем вдали от брега.
Иль покорим Эльбруса крутизну.
 
 
А хочешь, с рюкзаками за спиною
Среди красот лесных простор Саян
Пройдем вдвоём нехоженой тропою.
А можем покорить весь океан…
 
 
А хочешь, полетим в аэроплане,
Воздушный шар под небо вознесем.
Откроем даль. В неведомые страны
Мы запах приключений принесём.
 
 
А хочешь, покатаемся на танке,
Завалимся на нём к своим друзьям.
Или взломаем сейф в швейцарском банке,
Потом соря деньгами там и сям…
 
 
А хочешь… Ну, скажи – чего ты хочешь!
Зачем в глазах твоих печально и темно?
«Я думаю, ты можешь, но не хочешь.
Ведь я тебя хочу уже давно!».