Текст книги "Наследники и оборотни Империй. Конспирологическая повесть"

7

Мастер спустился ко входу на первый этаж проверить почту. Делал он это раз в неделю, поскольку газет не выписывал, платёжки приходили раз в месяц, но всякого рекламного мусора хватало, а он любил держать почтовый ящик в порядке. Однако на этот раз он с удивлением обнаружил два письма – одно из Манилы, а второе из Тайбэя. Николай Илларионович решил сначала открыть конверт, усыпанный красивыми филиппинскими марками.

«Антикоммунистическая Лига Народов Азии имеет честь пригласить такого выдающегося исследователя проблем тоталитаризма, как доктор Николас Черткофф, выступить с докладом на конференции в Маниле в связи с предстоящим учреждением Всемирной Антикоммунистической Лиги», – прочитал с удивлением Мастер. Его «Хроники фанатизма» вышли отдельной монографией уже довольно давно, но он продолжал дополнять их всё новыми главами. «Ну, вот, не зря трудился», – с удовлетворением подумал Мастер и решил, что лететь обязательно надо, потому что Манила – это азиатская экзотика. О содержании второго письма он уже догадывался, и это действительно было приглашение в Тайбэй на учредительную конференцию ВАКЛ также с пожеланием представить короткую речь. «Отлично! Совместим или, как говорят в своей пословице добрые англо-саксы, „убьём двух птиц одним камнем“. К тому же Тайвань – это Китай в миниатюре, пошедший по капиталистическому пути. Интересно взглянуть, каким бы мог стать материковый Китай, если бы победил Чан Кайши».

На следующий день, прежде чем сочинить ответ, Мастер отправился в библиотеку своего университета, чтобы составить представление о том, с кем будет встречаться. Информации было на удивление мало: «организация антикоммунистических политиков Азиатско-Тихоокеанского региона, основанная в 1954 году по инициативе южнокорейского лидера Ли Сын Мана. Активно участвовала в военно-политических конфликтах с ДРВ, КНР, КНДР. Дополняет блок СЕАТО на уровне неправительственной организации. Инициировала создание Всемирной антикоммунистической лиги», – писалось в одном источнике. Другой был чуть более пространным: «В 1949 году к власти в Китае пришла Коммунистическая партия во главе с Мао Цзэдуном. Коммунистический режим Ким Ир Сена утвердился на севере Кореи, в 1950—1953 годах Корейский полуостров был охвачен полномасштабной войной. В мае 1954 года французские войска капитулировали в битве при Дьенбьенфу, что означало укрепление коммунистического режима в Северном Вьетнаме и его экспансию на юг страны. Эти процессы вызывали тревогу правых антикоммунистических сил Азиатско-Тихоокеанского региона – особенно правительств Тайваня, Южной Кореи, Южного Вьетнама, Таиланда и Филиппин, для которых жёсткое военно-политическое противостояние было уже актуальным. Инициатива создания региональной организации для „противодействия коммунистической агрессии в Азии“ была высказана весной 1954 года властями Южной Кореи и Тайваня. Первичной организационной основой стала Корейская антикоммунистическая лига, созданная 6 мая 1954 года. Первая конференция Антикоммунистической лиги народов Азии (Asian People’s Anti Communist League, APACL или АЛНА) состоялась 15 июня – 16 июня 1954 в Чинхэгу. Присутствовали официальные делегации Республики Корея, Китайской Республики, Филиппин, Макао и островов Рюкю. На форуме выступил президент Южной Кореи Ли Сын Ман. Было принято решение об учреждении АЛНА и несколько резолюций, в том или ином аспекте призывавших азиатские народы к сопротивлению коммунизму. 15 июня 1954 года считается днём основания Лиги. АЛНА формировалась при поддержке официальных властей. От её имени выступали президент Южной Кореи Ли Сын Ман, президент Тайваня Чан Кайши, президент Филиппин Рамон Магсайсай, впоследствии к ним примкнули президент Южного Вьетнама Нго Динь Зьем и премьер-министр Таиланда Сарит Танарат. В то же время Лига являлась неправительственной организацией. К Лиге присоединились антикоммунистические активисты из Японии, Индии, Индонезии, Малайзии, Бирмы, Лаоса, островных стран Тихого океана, Австралии, Новой Зеландии, США. Деятельность АЛНА сводилась в основном к публичным выступлениям, установлению и расширению организационных связей. Однако политико-идеологические установки Лиги воспринимались правительствами. В X конференции АЛНА (Тайбэй, 1964) участвовали 150 делегатов из 18 стран, а также Гонконга и Рюкю. Перед делегатами произнёс речь Чан Кайши. Неофициально выступил будущий президент США Ричард Никсон, в частном порядке представлявший консервативные круги Республиканской партии…»

«Ого, – подумал Николай Илларионович, – да тут всё серьёзно!» «…Принятые резолюции содержали призыв „перейти от политики сдерживания к политике антикоммунистического наступления“, силовой конфронтации с КНР и СССР. Выражалась поддержка Южному Вьетнаму, Индии и Малайзии, подвергшимся агрессии со стороны ДРВ, КНР и режима Сукарно в Индонезии, который рассматривался в качестве прокитайского. XI конференция АЛНА (Манила, 1965) призвала создать добровольческие антикоммунистические силы для отправки на помощь Южному Вьетнаму. Ку Ченкан призвал укреплять антикоммунистический альянс Тайваня, Южной Кореи, Южного Вьетнама и Филиппин и развивать сотрудничество с США».

Вернувшись домой, Мастер открыл свою монографию и стал выбирать фрагменты для будущего выступления, решив назвать его «Культ личности как логическая вершина тоталитаризма».

«Коммунизм есть изначально утопическая и в принципе неосуществимая теория и преступная практика, основанная на лжи и насилии, – начал Николай Илларионович. – Какие бы личины он на себя ни надевал – марксизма, ленинизма, сталинизма, маоизма, кимирсенизма или любых других —измов – он неизбежно приходит к культу отдельной личности, когда лидер обожествляется, чтобы скрыть под сакральным саваном непогрешимости все нестыковки, просчёты и преступления узурпированной власти. В теоретическом плане коммунизм проповедует абсолютные глупости, и есть только два пути заставить принимать их подавляющим большинством населения – это невежество и страх. На практике такое устройство возможно утвердить лишь через геноцид собственного народа и массовые убийства.

Пример. Российская империя была чрезвычайно культурной и образованной страной с огромным экономическим потенциалом, которая должна была уже в первой трети ХХ столетия стать державой номер один. Это потом десятилетия тоталитарной лжи представят её безграмотной и тёмной страной дремучих лапотников и ленивых нищих. На самом деле большевики выжгли весь культурный слой: огромная масса была вынуждена бежать от смерти за границу; кто не успел, был выслан потом принудительно, пока не упал «железный занавес». Занимая города, красные истребляли не просто «эксплуататоров» (помещиков, капиталистов, военнослужащих, духовенство) – вырезались подчистую все попавшиеся люди с интеллигентными лицами.

Разберём один за другим все фарисейские постулаты марксизма-ленинизма и их последователей. Первое. Ставка делается на насилие, путь построения этого строя – революции с массовыми убийствами без суда и следствия, с кровопролитной гражданской войной и неоправданными жертвами среди гражданского населения. Второе. В политической сфере – установление диктатуры пролетариата. Именно наёмный рабочий класс объявляется носителем высших ценностей. Но это – малограмотные люди, работающие руками, которые не пишут картин или литературных произведений, не делают научных открытий, не имеют военной выучки для профессиональной защиты отечества, не лечат, не учат и никак не двигают прогресс. К ним пристыковывается по тому же принципу управляемости ещё более забитое крестьянство. А Мао Цзэдун с учётом китайской специфики аграрной страны даже ставил крестьянство на первое место. Но, конечно, выразителем рабоче-крестьянской воли является некая каста, оформляемая в политическую партию, то есть корпорацию, связанную карьерно-материальными интересами. При этом обладающая монополией на правду партия должна быть только одна, как и сама истина, конкуренция и разные мнения не допускаются. Многопартийность уничтожается, чего собственно и требует сам термин «диктатура». Третье. В экономической сфере – частная собственность и состязательные законы рынка насильственно отменяются. Происходит тотальная экспроприация, все становятся нищими, которыми легче управлять, давая им крохи на физическое выживание. Государство (фактически полностью контролируемое одной партией) регулирует всю экономическую жизнь страны, не считаясь с объективными законами и заинтересованностью человека в результатах собственного труда. В Советском Союзе это вылилось в крылатую фразу «Вы делаете вид, что вы платите, а мы делаем вид, что работаем». Основной механизм экономического управления – репрессивные меры. Четвёртое. В социальной сфере – построение бесклассового общества, жизнь по формуле «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Правда, коммунистические идеологи быстро спохватились, потому что потребности не имеют границ, как космос, и сами себя подправили, написав, что, мол, по потребностям – это в далёком светлом завтра, а пока «каждому по труду». Труд, естественно, оценивался исходя из политических установок, поэтому водитель троллейбуса (пролетарий) получал втрое больше профессора университета. Пятое. В духовной сфере – полный материализм и атеизм. Бога нет и не будет. Вместо него Ленин, Сталин, Мао, Ким… далее по местному списку. Коммунизм уничтожает всякую религию, чтобы насадить фанатизм и культ личности. Портреты вождей носят на праздники, как хоругви и иконы. Шестое. В международных отношениях отрицаются национальные интересы государств. Все рабочие – братья, общая цель – мировая революция, лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Таким видели свой курс Ленин и Троцкий. Сталин развернул политику в диаметрально противоположную сторону: построение социализма в отдельной стране. Классические коммунисты – разрушители государственности («Весь мир насилья мы разрушим. До основанья. А затем мы наш, мы новый мир построим – кто был никем, тот станет всем!»), свободно отдающие территории своей страны (в России – Польшу, Финляндию). А Сталин – собиратель, вернувший Сахалин и Курилы, да ещё прихвативший часть Пруссии и прибалтийские осколки. Это не меняет основы идеологии, но перепрофилирует её геополитический горизонт. После Второй мировой войны коммунизм превращается в мировую систему, бросающую вызов капитализму и демократии силой оружия, но проигрывающую им в неэффективном функционировании экономики. То, что удаётся силой страха и репрессий при железной хватке Сталина, даёт сбои при волюнтаризме Хрущёва, когда партийные руководители определяют для крестьян время посевной и сбора урожая. Отстаёт и технический прогресс (если он не в оборонной области), так как он не стимулируется личной заинтересованностью в результатах труда и в модернизации производства. Демагогический лозунг уничтожения эксплуатации человека человеком не выдерживает критики: эксплуатация остаётся (а в построенной по принципу ГУЛАГа системе принимает чудовищные формы), только её результатами пользуется уже не собственник средств производства, а паразитическая партийная прослойка, узурпировавшая власть. В наиболее одиозных случаях партийно-государственная власть даже передаётся по наследству. Принцип эгалитаризма нарушается системой партийных пайков и привилегий, отдельных санаториев и дач, протекционизма и кумовства, что также неминуемо ведёт к эрозии этой фарисейской системы…»

Здесь Мастер мысленно перенёсся в Тайбэй и подумал, какая аудитория будет его слушать. Это ветераны, прошедшие весь ужас гражданских войн в Китае и Корее, это люди, не сильно искушённые в теоретических основах марксизма, но люто ненавидящие тех, кто отнял у них всё. Он вспомнил себя почти пятьдесят лет назад. И далёкие события краха Российской империи, так изменившие и его собственную судьбу, вызвали болезненные эмоции, как раны, вдруг занывшие под зарубцевавшимися шрамами. Он взял новый лист бумаги и решил, что начнёт свою речь так:

«Уважаемый президент Чан Кайши! Уважаемые участники учредительной конференции Всемирной Антикоммунистической Лиги!

Перед вами стоит представитель Великой Российской Империи, которая вместе с обновлённым демократическим Китаем, этой древнейшей цивилизацией, одарившей многими чудесами историю человечества, могла бы совместно сделать этот мир счастливее, добрее и спокойнее. Но я, как и вы – тень из прошлого, потому что нет больше наших империй такими, какими мы их знали и любили. Это не значит, что мы перестали любить Родину, отнятую у нас террористами, пролившими реки крови наших братьев, ради установления своей коммунистической диктатуры. Главное – что мы живы и всё помним. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы сохранить правду для будущих поколений, которая пробьётся сквозь лживый идеологический туман. Я верю в прекрасное будущее острова, на котором мы собрались. Докажите миру на примере Тайваня, каким мог бы быть большой Китай, если бы история пошла по другому пути…»

Путь от Сан-Франциско до Манилы был не близкий, и в свои 76 Мастер решил, что будет добираться в два этапа: сначала долетит до Гонолулу, где у него был знакомый по переписке в Гавайском университете, отдохнёт там пару дней, а потом уже двинется на Филиппины. Тем более, что спустя ещё три дня предстоял перелёт в Тайбэй.

На одном из академических семинаров в Калифорнии ему встретился молодой улыбчивый парень, который, как и Мастер, говорил по-японски и пытался выучить русский язык. Это родило взаимную симпатию, и, расставшись, они начали переписываться. А два года назад Джон Стефан – так звали американца – получил степень магистра в Гарварде и отправился попреподавать в Гонолулу. Взяв билеты, Николай Илларионович, сообщил, что скоро будет на Гавайях и с радостью повидался бы с коллегой. Стефан ответил, что обязательно встретит его в аэропорту.

Когда самолёт из Сан-Фрациско прибыл на экзотические острова посреди Тихого океана, Мастер не мог отделаться от ощущения, что попал в рай на земле. «Как тут можно вообще работать?»

– Здравствуйте, профессор Черткофф, – по-русски приветствовал его Стефан, которого Николай Илларионович заметил ещё издалека по цветастой гавайской рубашке и широкой белоснежной улыбке на загорелом лице.

– Ну, здравствуй, Иван Степанов, – засмеялся Мастер, потому что они не раз уже обсуждали, как звали бы Стефана русские. – Я к тебе не надолго, передохну пару дней и в Манилу.

– Добро пожаловать на Сандвичевы острова, наконец-то вы к нам выбрались.

– А сам-то сюда на сколько? Поди, уже собрался докторскую писать…

– Точно! В следующем году хочу поехать на пару лет в Японию в Университет Васэда, заодно и японский отполировать. А потом защищаться думаю в Лондоне. Честно говоря, хочу вернуться сюда навсегда.

– Правильное решение. Давай поужинаем где-нибудь чисто в гавайском колоритном месте.

– Не беспокойтесь, давайте свои вещи.

Ужинали они поздно, когда уже спускается вечерняя прохлада, обостряющая аппетит. И, конечно, на открытой террасе с видом на вечерний океан.

– У вас в университете довольно неплохой «русский фонд» книг, Джон. Как они попали в такое место вдали от центров мировой политики?

– Первые книги о России, хранящиеся в библиотеке Гамильтон, были на английском языке. А начало систематическому комплектованию положил в 1937 году профессор Клаус Менарт, русский немец, человек необыкновенной судьбы, мне посчастливилось быть его коллегой. Многое в его биографии перекликается с Рихардом Зорге, с которым он, кстати, был знаком. К счастью, Менарт жив и здоров, он большой подвижник. Ради таких людей и стоит выбрать Гавайский университет. А самой первой книгой на русском языке в этой коллекции стали воспоминания Г. И. Невельского «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России 1849—1859».

– Я слышал, в числе собирателей русских книг также Джон А. Уайт, который написал книгу по истории Гражданской войны на Дальнем Востоке России. Очень знающий и достойный человек, держись его. А сам какую проблематику хотел бы взять для исследования?

– Пока не знаю, но это будет что-то связанное с Дальним Востоком, Россией, Японией – всё-таки надо использовать свои языковые познания.

– Хочу предложить тебе интересную тему, которая будет просто бомбой. Напиши о русских фашистах – когда я жил в Харбине, я общался и с Родзаевским, и с Вонсяцким, был на их съезде, даже познакомил с японским полковником Уэмурой, который в знак благодарности за это помог мне эвакуироваться в Америку. Жаль, что живых свидетелей не осталось: Родзаевского казнили в подвалах Лубянки ещё в 1946 году, а вот Вонсяцкий умер во Флориде в прошлом году от апоплексического удара. Но в Советском Союзе запрещено даже употребление этих слов вместе – «русский» и «фашизм», настолько велики были потери страны в Великой Отечественной войне и такую ненависть вызывает к себе всякий нацизм. Однако в 30-е годы в Маньчжоу-го РФП была на подъёме, издавала газеты и книги, так что материал есть. Придут другие времена, как знать, может, твоё исследование опубликуют и в России…

– Очень интересно! Спасибо, Николай Илларионович. А вы сами не хотите написать статью о русских Гавайях? Ведь при другом повороте истории мы с вами могли бы сейчас находиться на русской территории – таком своеобразном Русском Тайване, где Белая Гвардия спаслась бы от большевиков.

– Я слышал обрывки сведений о том, что здесь во времена Российско-Американской Компании (РАК) местный правитель поднимал российский флаг и просился под скипетр Александра Первого. Эта история украсит наш ужин.

– Так вот, – Стефан хитро улыбнулся, как будто начинал рассказывать сказку из «1000 и одной ночи». – Многие знают, что Россия длительное время в XVIII—XIX вв. владела обширной территорией в Северной Америке – Аляской (Русская Америка), но мало кто помнит, что среди других несостоявшихся территорий Русского государства были Гавайские острова, часть Калифорнии, Маньчжурия-Желтороссия, Карская область, Островная губерния в Эгейском море. Могли стать частью Российской империи также Монголия и Корея.

– Даже так?!

– Именно. Гавайские (Сандвичевы) острова были открыты в 1778 году 3-й экспедицией Джеймса Кука. Здесь же он и погиб в феврале 1779 г., когда повторно зашёл сюда после плавания по северной части Тихого океана (с посещением Камчатки). Кук дал им название Сандвичевы (Сэндвичевы) острова в честь лорда британского Адмиралтейства. К моменту прибытия Кука Гавайские острова уже почти полтора тысячелетия населяли полинезийцы.

– Это не здесь его съели?

– Таких сведений у меня нет. С тех пор сказочный архипелаг поражал воображение любого путешественника. Жемчужина Тихого океана стала объектом внимания иностранных мореплавателей. Однако гавайский король Камеамеа, которого иногда называли «Тихоокеанским Наполеоном», сумел отстоять свою независимость и к концу XVIII в. стал правителем всего архипелага, за исключением двух северных островов – Кауаи и Ниихау, где укрепился его соперник – Каумуалии. Монарх Камеамеа проявлял большой интерес к морским судам и даже сформировал свою флотилию, в которой были не только мелкие суда, но и большие трехмачтовые корабли. Камеамеа поддерживали британские и американские торговцы, снабжавшие его огнестрельным оружием и боеприпасами, но он не оправдал их ожиданий, проводя самостоятельную политику. Правда, в 1794 году Джордж Ванкувер уговорил его заручиться покровительством британского короля и поднять английский флаг, а для большей «неоспоримости» прав Георга III на «обладание Сандвичевыми островами» установил медную доску с соответствующей надписью. Но британское правительство отказалось от «подарка» Ванкувера. В Европе шли большие войны и, не имея дополнительных сил для активных действий в районе Гавайев, Британия сосредоточила своё внимание на Австралии и прилегающей к ней части Полинезии. Тем временем район начали осваивать «бостонские корабельщики», которые постепенно превратили острова в главную базу своей посреднической торговли между Русской Америкой, Калифорнией и Китаем. До 1830-х годов это были самые яростные конкуренты русских зверобоев в Русской Америке. «Бостонские корабельщики» нарушали монопольные привилегии Русско-Американской Компании (РАК), они выступали конкурентами русских на китайском рынке (торговля пушниной), вели торговлю оружием с индейцами. С другой стороны, связи с американцами позволяли русским поселенцам в Америке решать многие проблемы, вроде покупки продовольствия, судов, организации совместного промысла и пр.

– А когда сюда высадились первые русские?

– Прямое знакомство русских с Гавайскими островами произошло в июне 1804 года, когда корабли «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского посетили архипелаг в ходе своего кругосветного путешествия. Участники экспедиции не только оставили ценные наблюдения о состоянии хозяйства, обычаях и жизни полинезийцев, но и пополнили музеи Петербурга многочисленными экспонатами. Наиболее ценные наблюдения оставил командир шлюпа «Нева» Юрий Лисянский, посвятивший описанию архипелага более 70 страниц первого тома своего «Путешествия». Русские матросы наладили хорошие отношения с местными жителями. Тогда же стало ясно, что острова могут стать отличной продовольственной базой для Камчатки и Русской Америки. Участник экспедиции В. Н. Берх отмечал позднее, что каждую осень целесообразно посылать корабль из Камчатки на Гавайские о-ва, где он мог бы оставаться на всю зиму, а в мае возвращаться назад с грузом продовольствия.

Лисянский сумел составить весьма обстоятельное мнение о состоянии хозяйства, торговли, обычаев и жизни островитян, а также успешной деятельности энергичного короля Камеамеа I. «Нева» также побывала и на о-ве Отувай (Кауаи), где русский корабль посетил местный король Каумуалии. Он был заинтересован в развитии торговли с европейцами и хотел получить защиту от своего соперника Камеамеа. Уже тогда король Каумуалии просил не только железо, но и покровительства России. «Желательно было ему, – писал приказчик РАК Н. И. Коробицын, – чтоб мы пристали своим кораблем к его острову для защищения его от короля Томиоми, по каковой причине» он даже выражал желание «согласиться поступить своим островом в подданство России». Камеамеа также хотел наладить отношения с русскими. Узнав о том, что русские колонии испытывают недостаток в продовольствии, король дал знать правителю Русской Америки А. А. Баранову, что готов каждый год посылать в Ново-Архангельск (столица Русской Америки) торговое судно с грузом продовольствия (свиней, соли, сладкого картофеля и других товаров), если в обмен будут получены «шкуры морских бобров по разумной цене».

– Вот это поворот! Надо было брать.

– Интересные соображения о перспективах развития связей между Гавайским королевством и Русской Америкой высказал Н. П. Резанов в письме Н. П. Румянцеву от 17 (29) июня 1806 г. «Король Сандвичевых островов Тооме-Оме-о предложил г. Баранову дружбу свою… Купил до 15 одномачтовых судов… а ныне купил у американцев трехмачтовое судно. Штурман Кларк… два года как поселился на Сандвичевых и имеет там жену, детей и разные заведения. Он бывал несколько раз в здешних местах, был обласкан Александром Андреевичем и, зная нужды здешнего края, столь много наговорил королю своему, что тот послал трактовать о торговле, и буде позволено… Тооме-Оме-о хочет быть в Ново-Архангельске, положив основание торгу…». Гавайский король Камеамеа обещал возить продовольствие и хотел получать от русских промышленные товары и кораблестроительный материал.

В 1806 году по своей собственной инициативе смелое путешествие из Калифорнии к Сандвичевым островам на шхуне «Св. Николай» предпринял служащий РАК Сысой Слободчиков. Камеамеа принял русских весьма благосклонно и послал Баранову подарки. Слободчиков приобрел также необходимое продовольствие в обмен на меха и благополучно вернулся в Русскую Америку.

– А когда же состоялся первый практический проект по освоению Гавайских островов?

– Осенью 1808 года, воспользовавшись пребыванием в Ново-Архангельске шлюпа «Нева» под командованием лейтенанта Л. А. Гагемейстера (или Гагенмейстера – точно не помню фамилию), правитель Русской Америки Баранов решил провести более серьёзное изучение Гавайских островов. Лейтенант Гагемейстер должен был ознакомиться с архипелагом, наладить отношения с местным королем, узнать последние новости из Европы от американцев и попытаться найти к северо-западу от Гавайев острова, которые якобы были открыты испанцами еще в XVII в. В инструкциях Баранова командиру «Невы» предписывалось «обратиться наперво в Сандвичевские острова для достаточного запасения жизненной не токмо для экипажа, но и для здешнего края, ежели будет возможность, провизии, где и промедлить бурливое время года». Лейтенант должен был собрать обстоятельные сведения о политическом положении в королевстве, а затем обратить все внимание «на важнейший предмет поисков не открытых никем доселе островов» между Гавайями, Японией и Камчаткой.

Гагемейстер собрал сведения о положении на Гавайских островах и их потенциальном значении для снабжения русских владений продовольствием. Лейтенант сделал вывод о возможности покупки на островах земельного участка или даже его захвата, для чего нужно было выделить два корабля.

В дальнейшем, находясь на Камчатке, Гагемейстер направил министру иностранных дел Н. П. Румянцеву проект основания на Гавайских островах сельскохозяйственной колонии. Предполагалось на первом этапе отправить два десятка работников и примерно столько же солдат при одной пушке, а также построить укрепление-блокгауз. Проект Гагемейстера получил поддержку Главного правления РАК. Однако никакого отклика в русском правительстве он не нашел. Петербург не видел необходимости расширять владения, а в условиях разрыва с Великобританией (русско-английская война 1807—1812 гг.) основание колонии на далеких островах могло быть воспринято, как провокация. Кроме того, в Петербурге были сильны прозападные настроения и любые усилия русских подвижников по расширению наших земель где-либо и особенно на востоке воспринимались в штыки, тут же начинались разговоры об угрозе ухудшения отношений с Западом – Англией, Францией или Америкой.

– А ты слышал такую фамилию – Шеффер?

– А как же! Личность совершенно легендарная. Доктор Георг Шеффер, (русские называли его Егором Николаевичем), немец по происхождению. получил медицинское образование в Германии. Переехал в Россию. Помимо медицинской практики, много времени уделял изучению ботаники и минералов, участвовал в эксперименте по строительству боевого управляемого аэростата. За свои заслуги был пожалован титулом барона. Потеря имущества при пожаре Москвы, и болезнь жены заставили его в 1813 году принять участие в морской экспедиции на Аляску. Там он и остался. Попытка русских закрепиться на Гавайских островах произошла только в 1816 году. Поводом стало происшествие с кораблем «Беринг». В конце января 1815 года у берегов Кауаи потерпел крушение корабль «Беринг» капитана Джеймса Беннета, находившийся там по поручению Баранова для покупки продовольствия. Выброшенный на берег корабль вместе с грузом, который оценивался в 100 тыс. рублей, был захвачен королем Каумуалии и местными жителями. Это послужило поводом для отправки на Гавайи осенью 1815 г. барона Шеффера. Вернувшись в Ново-Архангельск летом 1815 г., капитан Беннет настаивал на необходимости отправить на Гавайские острова вооруженную экспедицию. Два других американских капитана также убеждали Баранова в военном ответе. Однако, видимо, Баранов сомневался в таком шаге и решил использовать Шеффера для разведки и дипломатии. По словам самого доктора, Баранов неоднократно совещался с ним по этому поводу и они решили, что лучше всего было бы попытаться достичь дружественного соглашения с гавайцами. Шеффер, судя по всему, в это время был единственным человеком на Аляске, который мог выполнить подобную тонкую миссию. В инструкциях, которые Баранов передал ему в начале октября 1815 г., доктору поручалось завоевать расположение короля и первоначально заниматься только научными изысканиями. Только после этого Шеффер должен был поставить вопрос о возмещении причиненного ущерба. В качестве компенсации планировалось получить сандаловое дерево. При успехе барон должен был также добиться торговых привилегий и монополии на вывоз сандалового дерева, подобной той, которую ранее получили американцы. Одновременно Баранов посылал специальные подарки, серебряную медаль и личное письмо, адресованное Камеамеа, в котором ставился вопрос о возмещении убытков в связи с захватом груза «Беринга» и подтверждались полномочия Шеффера как представителя компании. Баранов отмечал, что Русская Америка и Гавайское королевство территориально ближе всего расположены друг к другу и поэтому они особенно заинтересованы в установлении дружественных взаимоотношений.

– То есть Баранов решил сыграть на противоречиях двух королей?

– В конце письма содержалась скрытая угроза предпринять собственные меры против Каумуалии, если тот откажется возместить ущерб. На этот случай Баранов дал инструкции командиру корабля «Открытие» лейтенанту Я. А. Подушкину. После того, как все мирные средства будут исчерпаны, королю Каумуалии надлежало дать урок и показать в виде «острастки» военную силу, по возможности, однако, избегая человеческих жертв. В случае победы, Баранов рекомендовал «уже и остров тот Атувай взять именем государя нашего императора всероссийского во владение под державу его». Предпринимая столь серьёзный шаг, правитель Русской Америки Баранов, видимо, действовал на свой страх и риск, надеясь на старое правило, что победителя не судят. В начале октября 1815 г. на борту американского корабля «Изабелла» доктор Шеффер отправился на Гавайские острова, куда прибыл примерно через месяц. Судя по запискам самого Шеффера, уже в самом начале ему пришлось столкнуться с серьёзным противодействием американцев, которые активно старались склонить гавайского короля на свою сторону и боялись проникновения чужого влияния на Гавайи. Американские капитаны и среди них давно живущий на острове «губернатор» Д. Юнг имели большое влияние на короля. Они уверили Камеамеа и других знатных гавайцев, что прибытие Шеффера и ожидаемые русские суда, выражают враждебные намерения русских. Поэтому письмо Баранова вернули не распечатав.