Текст книги "Интервью со смертью"

* * *

Андрей припарковался у ресторана – перед началом нового дела он решил пообедать. Занял столик у окна, сделал заказ и задумался, с чего начать работу: позвонить сперва Вениамину Балаклаву, компьютерной палочке-выручалочке, и попросить его собрать всю возможную информацию на Павла Назаренко или связаться с Бородиным, милицейским майором и давним знакомым? С одной стороны, предпочтителен Вениамин: он мог быть лично знаком с Назаренко – все-таки оба компьютерщики. С другой стороны, Бородин уже наверняка хоть какой-нибудь информацией по этому убийству располагал.

Немного подумав, Андрей остановил выбор на майоре. Бородин откликнулся сразу, пообещал помочь, сообщил, что сам ведет это дело (собственно, три дела, объединенные в одно, ибо это уже третье аналогичное убийство). Они договорились встретиться вечером, в пять, и обменяться информацией.

С Балаклавом ему тоже повезло: он был дома, в полном рассудке и здравии (вообще-то у Веньки имелась раздражающая привычка работать по ночам, а днем отсыпаться. Если его будили, он ругался и проявлял все признаки нетрудоспособного безумия). Назаренко Вениамин действительно знал лично. Слышал и про убийство, поэтому долго объяснять ситуацию не пришлось. К тому моменту, как на столе Андрея заклубился пар от аппетитного куска жареного мяса, он уже обладал исчерпывающей информацией о профессиональных качествах Павла (классный компьютерщик, потрясающая интуиция, великолепный мастер, профессионал, каких днем с огнем не сыщешь). Кроме того, Балаклав пообещал узнать среди своих, не перебегал ли Павел кому-нибудь дорогу, а также пробить банки на предмет, не был ли на его имя открыт счет на крупную сумму.

Андрей доел мясо, заказал кофе и решил просмотреть бумаги из папки, которую дала ему Ольга.

Папка его удивила: она представляла собой самое настоящее досье. Множество телефонов, обилие адресов, фамилий (чтобы все проверить, и года не хватит) – и все это записано аккуратным почерком на листах формата А4. Ну скажите, пожалуйста, кто же записывает телефоны на таких вот листах? Для этого имеется записная книжка или еженедельник, на худой конец. И этот старательный почерк вчерашней школьницы… Ясно, писал не Павел, а Ольга. Возникает вопрос: на кой черт она переписала такую уйму адресов и телефонов, если могла просто отдать ему телефонную книжку Павла?

Андрей отхлебнул из чашки кофе, закурил. Ему вспомнилась внезапная перемена в поведении Ольги, которая и тогда его неприятно поразила. Истерика, перемежающаяся приступами тихого помешательства, – и вдруг полное рассудочное спокойствие. Прошло всего каких-нибудь десять минут, а она не только смогла взять себя в руки, но успела переодеться и даже нанести макияж. И папку принесла, явно заранее подготовленную, и конверт с деньгами. С такой истерикой за десять минут не справишься, она ведь даже заговаривалась, несла какой-то бред про цветы и некрологи. А тут раз – и все: словно пыль тряпкой смахнула. Что-то не срастается!

Андрей снова пробежался глазами по адресам и фамилиям – с кого начать? Конечно, с того, кто может быть связан с самой Ольгой. Да только как узнать, кто из этого списка с ней связан? Чтобы это выяснить, требуется долгая кропотливая работа, без Венькиной помощи не обойтись.

Андрей открыл ноутбук, отправил по электронке список Балаклаву, послал эсэмэску. Посмотрел на часы: до встречи с Бородиным оставалось достаточно времени, вполне можно навестить салон, в котором трудился Павел Назаренко.

* * *

В салоне «Оргтехника» стояла блаженная прохлада. Вовсю работали мощнейшие кондиционеры. Счастливчики продавцы, с лицами нормального телесного цвета, энергично улыбались багровым вялым покупателям. Правда, те довольно быстро приходили в себя, приобретали естественную окраску и поддерживали разговор уже вполне осмысленно.

Андрей с наслаждением вдохнул свежий воздух и пошел разговаривать с персоналом. Но информация, которую он пытался собрать о Павле, оказалась прямо-таки разочаровывающей: ни один человек не смог рассказать ничего полезного. Все в один голос твердили, что Назаренко – отличный работник, знающий, аккуратный, дисциплинированный, сожалели, что именно его постигла такая беда, – и ничего больше. Никто даже предположений не высказал, почему так случилось, ни одной версии происшедшего – пусть даже нелепой и глупой – не смог построить. Все недоумевающе пожимали плечами и повторяли: «Смерть Паши для нас полная неожиданность. Кто бы мог подумать?!» И вот когда Андрей уже собирался уходить из магазина, к нему подошла девушка-продавец и посоветовала обратиться к Антону Осокину, у которого смена начнется через десять минут.

– Он лучше всех знал Пашу, вы дождитесь его обязательно, – предложила она и кивнула на пухлый роскошный диван.

Долго Антона ждать не пришлось – он тоже оказался дисциплинированным, аккуратным работником. Никитину он согласился помочь и снабдил такой интересной информацией, которой Андрей и не ожидал разжиться в первый же день работы. Осокин подтвердил, что у Паши была мечта открыть собственный компьютерный салон, мечта давняя и страстная, но денег на ее осуществление Павел достать не мог.

– Правда, – тут Антон понизил голос, – может, и достал наконец. Да, наверняка достал. Во всяком случае, о магазине в последнее время он стал говорить как о чем-то реальном. Вы понимаете, что я имею в виду?

Андрей неопределенно повел головой:

– Не совсем.

– Он помещение подыскивал, одно мы вместе ходили смотреть. И работу мне предложил в своем магазине.

– Но может быть, Павел просто заигрался со своей мечтой?

– Может быть. Но вообще не похоже. Паша был совершенно нормальный парень. Как-то чувствовалось, что он говорит о конкретном деле. Были у него деньги. Или пообещали где-то их ему дать. Но, – Антон снова понизил голос, – видно, Павел чего-то боялся.

– Может, боялся, что дело не выгорит, денег не дадут?

– Нет, не то. Понимаете, в последнюю неделю Пашка какой-то нервный стал, издерганный. А в тот день, когда его убили, вообще приехал на работу в жутком состоянии, и спиртным от него пахло. А потом ему позвонили, он сорвался, как сумасшедший, никого даже не предупредил, куда идет и на сколько. В жизни с ним такого не случалось.

– Позвонили? – заинтересовался Андрей. – Кто позвонил?

– Вот черт! – Осокин смутился, хлопнул себя по губам, будто нечаянно проговорился. – Ну хорошо, вам я расскажу, – будто решился он, но Никитин почувствовал, что все это спектакль, который зачем-то разыгрывается для него. – Милиции не рассказал, а вам так и быть – скажу. Видите ли, – Антон наклонился к самому уху Андрея, – звонила ему Ольга.

– Ольга? И вы ничего не рассказали милиции?

– Не рассказал. – Антон вызывающе гордо посмотрел на него. – Паше бы не понравилось, что я в это дело впутываю его жену.

– Но а если она действительно замешана? Вы что, не понимаете…

– Понимаю, – перебил Осокин. – Но не замешана она ни во что. Ей только нервы измотают, а Ольге сейчас и так тяжело. Им-то что, лишь бы обвинить человека.

– Мне кажется, вы не правы, – осторожно начал Андрей, но Антон его опять перебил.

– Прав, еще как прав, – убежденно проговорил он – видно, ему уже случалось сталкиваться с несправедливостью представителей правопорядка.

– Ну ладно, – не стал настаивать Андрей, перевел разговор на менее болезненную для собеседника тему: – О чем говорили Павел с Ольгой, вы, случайно, не слышали?

– Не слышал, я ведь не знал, что это окажется таким важным. Передал трубку Паше и сразу отошел. Услышал только, как он несколько раз повторил в конце разговора: Большакова, двадцать, квартира девяносто пять. Я почему запомнил, у меня тетка в доме напротив живет, в девяносто четвертой квартире, меня совпадение поразило.

– И такую информацию вы утаили от милиции? – не удержался Никитин. – Да это почти преступление. Человек едет по адресу и больше не возвращается. Убили Павла, да будет вам известно, именно в этом доме.

– Мне известно! Только Ольга тут ни при чем.

– Надеюсь, – хмыкнул Андрей. Он протянул визитку. – Вот, возьмите, если что, звоните. И свой телефончик оставьте…

* * *

Когда Андрей, измотанный жарой и магазинами (пришлось закупать продукты и пиво), дотащился наконец до своей квартиры, мечтал он только об одном: налить полную ванну холодной воды и просидеть в ней, остывая, по крайней мере полчаса. Но мечте его не суждено было сбыться – у них уже сидели гости в лице Бородина и Татьяны, сестры его жены Насти.

Андрей принялся разгружать пакет с продуктами и пивом. Сестры понимающе хмыкнули и ушли в комнату.

– Ну и что вы, господин частный сыщик, имеете мне сообщить?

– Я? – Андрей усмехнулся. – Вообще-то рассчитывал у вас, гражданин майор, разжиться информацией. Что это вы там о какой-то серии убийств говорили? Мой Назаренко – третий из списка?

– Из списка? – Илья непонятно чему обрадовался. – А что, это идея! Жертвы по списку.

– О чем это ты, я не понял? – Никитин с удивлением посмотрел на развеселившегося друга-милиционера.

– Идея в голову пришла, и, возможно, даже гениальная. – Илья потер руки, показывая всем своим видом, что вот сейчас-то, когда на него снизошло озарение, он справится со всей городской преступностью. – Видишь ли, с позавчерашнего дня, с тех пор как объединили эти три трупа и дело передали мне, я все ломаю голову, что между ними общего…

– Между трупами?

– Между этими людьми.

– И что же общего?

– Да ничего! Кроме способа, каким их убили. Вот смотри. Первая жертва – молодой человек лет двадцати пяти, был найден в сквере, без документов. Личность его до сих пор не установлена, хотя прошло уже десять дней. И это непонятно, на вид он не бомж, одет вполне прилично. Должны же быть у него какие-нибудь родственники! По-всякому должны, но тем не менее его до сих пор никто не хватился. Вторая жертва – Понамарева Виктория Яковлевна, сорокалетняя женщина, замужем, двое детей, работала в туристическом агентстве. Третий – твой Назаренко. Ну, о нем ты знаешь не меньше моего. Мы выясняли у родственников и знакомых: связи между Понамаревой и Назаренко никакой, друг с другом они не были знакомы, работали в разных сферах. И этот молодой человек…

– Ну, о нем-то пока ничего не известно.

– Если верить родственникам и знакомым Понамаревой и Назаренко, его ни Павел, ни Виктория не знали. Мы опрашивали всех, кого могли, и фотографию показывали, посмертную правда, другой-то не было. Так вот, мне сейчас пришло в голову: может, все они – жертвы из некоего черного списка? Убийца наносит удар по списку, в который они по каким-то одному ему ведомым причинам внесены.

– Маньяк-идеалист? – Андрей скептически улыбнулся.

– Да не маньяк, не маньяк! – взорвался Илья. – Ненавижу это гнусное слово! И что вам всем оно не дает покоя?

– Ну, назовем по-другому: человек с психическими расстройствами известного плана, раз ты такой нежный и к словам придирчивый. – Андрей рассмеялся и похлопал Бородина по плечу. – А кому еще оно не дает покоя, это гнусное слово?

– Да есть тут одна… Журналистка… – с отвращением выговорил Илья. – Во все сует свой нос и пакостит нам – не представляешь как! Это она первая указала на серийность, когда таковой еще и не пахло, а потом раздула в своей паскудной газетенке «Происшествия» эти, по существу, заурядные убийства до размеров глобальной катастрофы. Она начала, а за ней все подхватили: маньяк, маньяк. А теперь еще ты!

– Что за журналистка?

– Самохина. Кира Самохина. Между прочим, она два первых трупа обнаружила. Да и около третьего оказалась.

– Так, может…

– Проверяли! – рявкнул вконец разозлившийся Бородин. – Прорабатывали такую версию – не сходится. Обе жертвы она обнаружила в непосредственной близости от своего дома, а убиты они были совсем не там.

– А где? – задал глупый вопрос растерявшийся Андрей.

– Кто знает, где? Да речь сейчас не об этом. Вот скажи, зачем человеку, который совершил убийства, везти трупы поближе к дому, а потом вызывать милицию? Времени между убийствами и обнаружениями тоже прошло довольно много: в первом случае – десять часов, во втором – около пятнадцати. На всякий случай мы все-таки проверили ее машину – никаких следов, а во втором случае так вообще мотор не заводили больше суток.

– И все-таки странно, что каждый раз она оказывалась рядом.

– Да, странно! Но на странности все и заканчивается. За ней, конечно, теперь будут присматривать, но… Круглосуточную слежку на неизвестно какой срок мы к ней приставить не можем – людей и так не хватает.

– Ты ее допрашивал?

– Н-нет, пока ее никто не допрашивал.

– Боитесь спугнуть? Значит, все-таки подозреваете?

– Не то чтобы… Но… Ситуация не такая простая, как может показаться на первый взгляд. И потом… – Бородин задумчиво повел головой. – Да, о чем я начал? Черный список! – Он снова радостно оживился. – Я все думал, что их может связывать, этих совершенно разных людей. И вдруг меня словно по лбу ударило: список!

– Какой такой список?

– Сумасшедший список, список, составленный невменяемым. Что их связывает? Да ничего их не связывает, в них просто ткнули пальцем и внесли в список. Взяли, например, базу данных паспортного стола, просто некий перечень фамилий – и по принципу на кого бог пошлет ткнули пальцем. Или ткнул, вернее всего – ткнул.

– Кто ткнул? – Андрей уже откровенно веселился – теория Бородина его забавляла, всерьез он ее не воспринимал. – Этот – не будем называть его гнусное определение – психически неуравновешенный человек на букву «эм»? Ма-нь…

– Дурак! Сам ты на букву «эм»! – Бородин гневно сверкнул очами. – Ну да, маньяк, черт возьми, маньяк!

– Значит, признаешь, что маньяк? – Андрей расхохотался. – Не знаю, утешит тебя это или наоборот, но скажу тебе одно: Назаренко убил точно никакой не маньяк.

– Это почему? – возмутился Илья – вид у него был комичный, да и ситуация в целом тоже: то открещивался от маньяка руками и ногами, то сам на нем настаивает.

– Знаешь ли ты, Илюха, о том, – вдохновенно начал Андрей, – что у Назаренко была мечта, страстная, но до недавнего времени совершенно неосуществимая?

– Какая мечта? При чем здесь какая-то мечта?

– Не знаешь? Плохо, значит, отрабатываешь свою ментовскую зарплату, – поддел Андрей друга, не удержавшись. – Была мечта, да еще какая! Открыть свой собственный компьютерный магазин. Он ведь, как многие утверждают, был классным компьютерщиком, а работать приходилось простым продавцом-консультантом, к тому же на чужого дядю. И вот представил он однажды, как было бы неплохо стать хозяином компьютерного рая, вернее, виртуального мира – свой магазин он хотел назвать «Виртуальный мир». Представил, и так эта идея ему понравилась, что не передать. Но деньги! Где взять такую колоссальную сумму? Измучился Павел, извелся весь, а придумать ничего не мог.

– Подожди! Откуда ты все это знаешь? – перебил его Бородин.

– Ольга сказала, и Осокин, коллега его, подтвердил.

– Нам они ничего такого не говорили! Вот люди!

– Да уж, милиции наш народ не склонен поверять свои тайны. – Андрей допил последний глоток пива, поставил бутылку на пол рядом с бородинской, тоже пустой. – Так вот, а незадолго до гибели деньги у Назаренко, похоже, появились. Тут, конечно, нужно еще проверить, утверждать наверняка пока рано, но похоже на то.

– Об этом тоже Ольга тебе сказала?

– О деньгах? Нет, не Ольга, Антон Осокин. Я Вениамина попросил пробить, открывал ли Назаренко счет в каком-нибудь банке, должен скоро сделать. – Андрей посмотрел на часы.

– Да, банки мы не проверяли, – расстроился Илья, – но кто же знал? Значит, думаешь, здесь имеет место убийство с целью ограбления? Ну, или, во всяком случае, из-за денег?

– Похоже на то. Но это еще не вся информация, коей я намерен любезно поделиться с тобой.

– Не вся? – Илья с интересом и завистью посмотрел на Андрея. – Что же еще? Не хочешь ли ты сказать, что уже убийцу вычислил?

– Хочу, еще как хочу, но, к сожалению, пока не могу. Хотя, кажется, к тому близок. В день убийства Павлу позвонили в магазин – и не на мобильный, а на служебный. К телефону позвал его все тот же Осокин. Он слышал, как Павел несколько раз повторил, запоминая адрес: Большакова, двадцать, квартира девяносто пять…

– Погоди, погоди! Как ты сказал? Большакова, двадцать, квартира девяносто пять? Но ведь это же… Вот черт! Это же адрес Столярова!

– Какого еще Столярова?

– Того самого Руслана Столярова, который обнаружил труп. Вот черт возьми! Назаренко, значит, к нему ехал? Как же все это понимать? Я допрашивал его, Столярова этого, тот таким святошей прикинулся! Не знаю, говорит, никакого Павла Назаренко, как сознательный гражданин, посчитал своим долгом сообщить… Черт! Мы его пробили, и действительно, кристально чистая репутация… – Бородин шлепнул себя ладонью по лбу. – Но алиби-то его не подтвердилось. То есть никто его слова не опроверг, но и подтвердить не смог.

– А что там с его алиби?

– Да, понимаешь, он сказал, что был в это время в магазине, за продуктами ходил. Я наших послал – а там такой супермаркет, тысяча и одна касса, две тысячи и один продавец, поток покупателей – соответственный. Чеки у Столярова не сохранились – ну это нормально, я тоже никогда чеки не беру, – как тут до конца проверишь?

– Как проверишь? Ну, Илюха, ты даешь! Да в любом супермаркете имеются камеры видеонаблюдения.

– Имеются. – Бородин недовольно поморщился. – Но, как назло, в этот день у них что-то случилось… В общем, не работали они.

– Да-а, не повезло.

– Черт! Но неужели же это он убил? Не могу поверить! И глупо как. Если с его домашнего или мобильного был звонок, то совсем уж странно. На дебила Столяров не похож, чтобы звонить в магазин, подзывать будущую жертву, диктовать свой домашний адрес… Мы, конечно, проверим, но… Не понимаю!

– Ну, звонил-то, судя по всему, не он.

– Ты знаешь, кто звонил? – Илья вытаращил на Андрея глаза.

– Эта информация также требует проверки, но тут уж я тебя хотел поэксплуатировать.

– Да эксплуатируй сколько влезет, – нетерпеливо оборвал Илья. – Кто звонил-то?

– Ольга.

– Вдова? – Илья присвистнул.

– То есть тогда еще жена. Вдовой она стала через час после звонка.

– Круто! – выдохнул Илья. – А как ты о звонке узнал?

– Вот тут-то, – Андрей немного замялся, – и требуется перепроверка. О том, что звонила Ольга, сказал Осокин.

– Я сейчас же свяжусь со своими, попрошу пробить… – Бородин зашарил по карманам. – Черт! Куда я его дел! Идиотский телефон, вечно теряется.

– Может, в прихожей оставил? – высказал предположение Андрей. – Звони с моего.

– Нет, спасибо… Подожди минутку. Кажется, действительно в прихожей.

Вернулся он минут через пятнадцать, и не один, а в обществе Татьяны, они опять о чем-то оживленно разговаривали – их голоса Андрей давно уже слышал и несколько раз порывался выйти в прихожую и включиться в беседу. Татьяна держала развернутую газету. Андрей нагнул голову, чтобы рассмотреть название: «Происшествия». Та самая газета, в которой трудится вездесущая и неприятная Бородину журналистка Кира Самохина.

– Что нового в прессе? – осведомился у Татьяны.

– Третья статья, – ответил за нее Бородин. – Ты представляешь, Андрюха, она уже и третью настрочить успела. Падальщица!

– Кто падальщица? – с невинным видом спросил Андрей, хотя прекрасно понял, о ком идет речь: его забавляло негодование Ильи по поводу журналистки.

– Самохина эта. Ей просто удовольствие доставляет втаптывать нас в грязь и пугать народ своими страшилками.

– Ну-ка покажите. – Андрей протянул руку, Татьяна подала газету, молча указала на статью, которая так возмутила Бородина. – «Смертельный многоугольник», – прочитал Андрей название, напечатанное большими черными буквами, залитыми сверху красным. – Ну, – прокомментировал он, – пока мы имеем дело с треугольником. Правда, его тоже некоторые относят к многоугольнику…

– Ты посмотри, что она пишет! Она нам четвертую жертву обещает, в самом скором времени, Кассандра хренова!

Никитин уткнулся в статью. Она состояла из двух частей и послесловия. Первая называлась «Я приду вновь» и была написана как бы от лица убийцы, вторая, «Проигрыш», представляла собой монолог жертвы. Преступление описывалось подробно, ярко, красочно, во всех деталях, с двух сторон. Создавалось впечатление, что журналистка была действующим лицом, причем убийцей и жертвой одновременно. Статья произвела на Андрея очень сильное впечатление, ему захотелось перечитать ее, но Бородин выхватил у него из рук газету.

– Ты видишь, что она делает?

– Мощно написано! – выдохнул Андрей. – Никогда не читал ничего подобного.

– А Кира всегда пишет мощно, – кивнула Татьяна – по ее тону он понял, что она знает Самохину лично, недолюбливает и, возможно, завидует. Впрочем, это вполне объяснимо: профессиональные амбиции, Татьяна была журналисткой. Наверное, ему тоже не очень понравилось бы, если бы какой-нибудь частный детектив выполнял свою работу лучше его. – Но главное ее достоинство даже не в этом, – продолжала Татьяна. – Знаете, как ее зовут в наших кругах? Мисс Сенсация. Нюх на сенсации у нее просто потрясающий.

– Это я заметил, – проворчал Бородин.

– Нет, в самом деле! Создается впечатление, что Кира прибывает на место преступления еще до того, как что-то случится. Некоторые из наших думают, что у нее очень хорошие связи с МЧС, но дело в том, что иногда она узнает о событии еще до того, как о нем поступает информация в милицию и спасательные службы. Мне кажется, суть не в ее связях, а в том, что у Самохиной невероятно развита интуиция. Бесценное, кстати, качество при нашей работе.

– При нашей тоже, – буркнул Бородин.

– И при нашей, – отозвался Андрей, подтрунивая над Ильей и намеренно подчеркивая, что работа у них не одна и та же. – А ты хорошо знаешь Самохину? – обратился он к Татьяне. – Что-то раньше ты ничего о ней не рассказывала.

– Ну, как тебе сказать? Я ее знаю, а хорошо или нет? Здороваемся, когда встречаемся, а так… В гостях, во всяком случае, я у нее никогда не была… Скорее я знаю не ее, а о ней.

– И что, например?

– Что она очень хорошая журналистка. – Татьяна рассмеялась.

– Это я понял, а о ней лично что-нибудь знаешь?

– Нелюдима, держит дистанцию, причем со всеми без исключения, у нее есть поклонник, вечный жених, вот его-то я знаю неплохо, он у нас дизайнером когда-то работал, но потом перебрался в «Субботнюю газету». Руслан Столяров…

– Что?! – вскричал Бородин и даже закашлялся от возмущения. – Ты знаешь Столярова? И молчишь! – напустился он на Татьяну.

– Ну, могла ли я предположить, что ты интересуешься интимной жизнью Киры Самохиной?

– Да я… – чуть не взвыл от возмущения Илья. – Да ты… При чем здесь интимной… Столяров…

– Я даже не знала до сегодняшнего вечера, что ты ведешь дело о маньяке, – усмехнулась Татьяна, – из Кириной статьи, которую за пять минут до нашего разговора прочитала, и почерпнула информацию.

– Ты знаешь, что этот Столяров в данный момент является подозреваемым номер один? – наступал на нее Бородин.

– Не знаю. О том, что Столяров какой-то там подозреваемый, в статье не написано. И вообще это глупость: Руслан – маньяк?! Да ты что! Он совершенно нормальный парень, безобидный и нисколько не кровожадный.

– Ну, кровожадный или нет, судить не тебе! – Илья взбеленился. – Ты должна…

– Ничего я не должна, – возмутилась Татьяна. – Раз так, вообще ничего не скажу.

– Не надо, ребята, не ссорьтесь! – вступился Андрей. – Чего ты на нее напустился, Илья? Нам крупно повезло, что Танюша лично знает и Столярова, и Киру, а ты бурчишь. Кстати, ты обещал пробить звонок в магазин, где работал Назаренко.

– Этим уже занимаются, я позвонил. Информация поступит в течение часа. – Он посмотрел на часы. – Ну, уже меньше, минут через двадцать должны перезвонить. Рассказывай, что ты еще знаешь о Самохиной и Столярове, – хмуро проговорил Илья.

– Да ничего! Что знала, уже рассказала. Если тебя интересуют интимные подробности их связи, мне о них ничего не известно. Да, по-моему, там и интима никакого нет. Руслан с Кирой знакомы с детства…

– Дружба между мальчиком и девочкой?

– Не совсем. Со стороны Киры – может быть, но со стороны Руслана… Говорю же, вечный жених. Хотя… скорее желал бы быть таковым, да она не очень-то жаждет стать его вечной невестой.

– Гордая, неприступная дева?

– Гордая и неприступная, но, кажется, дело не в том – или не только в том. Я слышала, была там какая-то печальная история с третьим лицом. Кира влюбилась до умопомрачения и Столярову дала отставку – собственно, в отставке он и по сей день. Но с любовью Кириной что-то там не заладилось, они расстались при каких-то трагических обстоятельствах, Самохина даже проходила курс реабилитации у психолога. Не знаю, помог ей психолог или нет, но мужчин в ее жизни больше не было – если, конечно, не считать Столярова, но он скорее подруга. Впрочем, возможно, все это только сплетни, насчет любовной истории с трагическим концом, я при ней не присутствовала. Что-нибудь еще интересует?

– В общем, нет пока.

– Тогда я пойду к Насте, а то она там одна.

– Ага. И скажи ей, что я тоже скоро освобожусь.

Андрей проводил Татьяну задумчивым взглядом, Илья в запоздалом раскаянии заискивающе улыбнулся, вздохнул, потер кулаком потный лоб.

– Да ладно, не убивайся, помиритесь, – утешил его Никитин.

– Не знаю, что на меня вдруг нашло?

– Жара, усталость, естественное раздражение. Не бери в голову. Хочешь еще пива?

– Давай.

Андрей открыл новую бутылку, но даже по глотку они сделать не успели – у Бородина в кармане зазвонил телефон.

По тому, как сразу же преобразилось лицо Ильи – с раскисше-покаянного на строго начальственное, – Никитин понял, что звонок этот официальный. И, чтобы не мешать Бородину играть сурового майора, пересел на другое место и отвернулся к распахнутому настежь окну. Легкая занавеска колыхнулась и мазнула его по лицу кружевной оборкой. Ветер. Совершенно забытое явление. Сколько времени уже длится эта невыносимая жара? Больше недели. А то и все две. В жару раздражаются нервы, в жару притупляется работа мозга. Жара – неподходящее время для расчетливых преступлений. А Назаренко убили расчетливо. Убили и наняли его, Андрея Никитина, для того, чтобы он нашел убийцу. Кто убил, тот и нанял, все просто. Красивая девочка – ведьма. Конечно, не своими руками убрала она Павла, у нее были сообщники. Столяров, например… Нет, Столяров вряд ли, со Столяровым все слишком сходится, все дороги ведут к Столярову, значит, это не может быть он. Но и случайностей таких не бывает: если Ольга замешана в убийстве, значит, имеет какое-то отношение к Столярову. Возможно, она хотела его подставить – из мести или как удобный объект. Завтра же надо сходить к Руслану и расспросить его об Ольге. Бородину он сказал, что не знает Назаренко, но ведь его никто не спрашивал, знаком ли он с Ольгой?

– Интересная картина вырисовывается. – Илья прервал его размышления, официально-деловой разговор, видимо, закончился. – Молодцы наши ребята, быстро управились.

– Что, пробили звонок?

– Ну да. – Бородин рассмеялся, но радости в его смехе как-то не чувствовалось. – Звонили Павлу Назаренко в магазин из таксофона…

– А ты думал, найдется дурак, который при таких обстоятельствах позвонит с собственного мобильника?

– Подожди! Не перебивай старших, – нетерпеливо отмахнулся Илья. – Дело не в том. Таксофон этот находится на углу Татищева и Большакова, в аккурат у того самого магазина, где закупался в это время Столяров.

– Ты хочешь сказать, вот и еще одно подтверждение его виновности?

– Ничего такого я не хочу сказать, не держи меня за идиота! – обиделся Бородин. – Сказать я хочу как раз другое: совпадений получается что-то слишком уж много. Все сходится на этом Столярове, ну просто как по заказу! Так не бывает. Знаешь, я даже начинаю думать, что и в магазине, в том супермаркете, видеонаблюдение не работало неспроста, нужно было лишить его алиби. Это глупость, конечно, но сам посуди: все на него указывает, не оставляя никакого шанса оправдаться. И потом… – Илья потупился, с силой провел пальцем по пластику стола, дернул нервно щекой. – Танюхе нагрубил, а ведь и сам понимаю, что не похож Руслан на душегуба-извращенца, я же с ним разговаривал – нормальный он, вполне вменяемый.

– А, вот ты о чем! Все тебе не дает покою твой черный человек? – Андрей улыбнулся. – Не знаю, как с остальными, но моего Назаренко точно не маньяк убил. Я думаю, тот, кто организовал его убийство, был хорошо знаком со статьями этой самой Киры Самохиной, взял их на вооружение. Павла прикончили тем же способом, но совсем другие люди. Вот и опять тропинка вывела нас к Столярову: о чем я подумал в первую очередь, когда увидел, что первыми, возможно, действительно ритуальными убийствами воспользовались для того, чтобы сбить следствие с пути, скрыть гибель Назаренко? Руслан не только читал все статьи Киры, но, вероятно, был знаком со всеми ее наработками, она могла с ним обсуждать некоторые моменты. То есть он от начала до конца был в курсе всех этих убийств.

– Прочитать статью мог кто угодно.

– Да, но думается в первую очередь о Руслане. То есть если это подстава, то не только фактическая, но и психологическая, всеобъемлющая. Значит, человек этот был хорошо знаком с ним, знал не только адрес, был проинформирован о его болезни, о его невыходе в тот день на работу, о его передвижениях, об обстоятельствах его личной жизни.

– Ну и кто же, по-твоему, этот человек?

– Либо он сам, либо… не знаю.

– Либо он сам? Ты имеешь в виду, что он сам так себя подставил?

– Да, мне это только что пришло в голову. Руслан сделал все, чтобы мы думали, будто его кто-то подставил. Посмотри, как просто: он совершает убийство, нисколько не пытаясь замести следы, специально следит и получает двойную выгоду: не нужно прятаться, придумывать себе алиби – и тем самым алиби себе обеспечивает, рассчитывая на то, что мы не поверим такой грубой технике и сами же станем искать ему оправдания.

– Черт знает что! – Бородин почесал лоб. – Слишком хитро. Но возможно, в этом что-то есть. А второй вариант?

– Второй вариант? Завтра я пойду к Столярову и постараюсь выяснить, знал ли он Ольгу. Может, знает прекрасно. Может, знал, но забыл, вот я о ней и напомню. Может, не захочет рассказывать, но по его реакции будет видно, что и как. А потом и к Ольге наведаюсь. Заодно спрошу, зачем она звонила Павлу в тот день и почему после ее звонка он ринулся в свою смерть…

– Ты уверен, что звонила она? Откуда такая уверенность? Осокин мог и обмануть по какой-нибудь причине. Его, кстати, тоже нельзя сбрасывать со счетов.

– Да я и не сбрасываю, им я тоже займусь… немного позже. Хотя… Подожди! Я вот о чем подумал: в самом деле, с чего я взял, что звонила Ольга? Осокин мог не то чтобы умышленно ввести в заблуждение, но просто ошибиться. Сейчас, подожди минуту!